Елена Райдос
Учитель для ангела
Глава 34
О чём должен был думать смертник, идя на казнь? Наверное, было бы логично обратиться мыслями к близким, которых он вынужден покинуть, попросить у них прощения, поблагодарить их за участие в своей жизни и за полученные уроки. Некоторые, правда, предпочитают проклинать палачей и свою горькую долю, но аэры были слишком рациональны и осознанны для подобного времяпрепровождения, так что Врану даже в голову не пришло отравлять ненавистью свои последние минуты в этом мире. Впрочем, мысленно прощаться с близкими он тоже не стал, вместо этого, он погрузился в воспоминания о той женщине, которая когда-то научила его жить и открыла ему секрет счастья.
Вран вовсе не лукавил, когда заявил ратава-корги, что воспоминания имеют для него непреходящую ценность. Это была чистая правда. Каждый раз, вспоминая краткий период своей жизни, проведённый вместе с Эвианой, он словно снова прикасался к сакральной тайне бытия. Эти драгоценные бриллианты воспоминаний Вран оберегал с фанатизмом помешанного на богатстве скупца и за прошедшие годы не потерял ни единого, даже самого маленького осколка. Когда ему было плохо, Врану достаточно было открыть шкатулку своей памяти и вытащить оттуда один из драгоценных камушков, чтобы жизнь снова заиграла яркими красками. Так что вовсе не удивительно, что перед тем, как уйти в небытие, смертник запустил руки в свою шкатулку по самые локти и принялся лихорадочно перебирать хранящиеся там драгоценности. Понимание того, что всё его богатство скоро сгинет безвозвратно, сжимало сердце Врана железными тисками и доставляло почти физические страдания, но он всё равно не мог остановиться.
Пока процессия шла по коридору к пневмотрубе, пока они спускались вниз и петляли по запутанному лабиринту узких каменных переходов, в голове Врана постоянно крутился один странный и неуместный в данных обстоятельствах вопрос. Какое воспоминание он бы выбрал, если бы ему позволили оставить лишь одно? Никто, разумеется, не собирался делать ему такой подарок, но вопрос о выборе засел в его голове, как заноза. Перед внутренним взором Врана тут же замелькали образы прошлого, и он с удовольствием погрузился в них как в горячую ванну, позволяя мыслям течь, куда им вздумается.
Вспоминая о том, как вытащил приговорённую к сожжению ведьмочку прямо с инквизиторского костра, Вран невольно улыбнулся, чем вызвал недоумение у сопровождавших его палачей. Это было забавное приключение, и всё же гораздо больший след в его душе оставило воспоминание о том, как он вёз свой трофей в замок Гилмор, завороженный новыми и такими будоражащими кровь ощущениями. А ещё круче был танец Эвы под грохот грома и разрывы молний первой летней грозы. Тоненькая фигурка, облепленная мокрой ночной сорочкой, кружащаяся словно в трансе на балконе – это было просто фееричное зрелище. Или может быть, стоило запомнить, как глаза Эвы засветились изнутри волшебным светом, когда он надел на её пальчик то самое сапфировое кольцо в честь помолвки?
Внезапно в голове Врана всплыло ещё одно воспоминание, и он сразу признал за ним право первенства. Та ночь, когда Эва сама пришла к любимому мужчине, точно была самым незабываемым моментом в его жизни. Голенькая девчонка, ошарашенная собственной смелостью, была так трогательно беззащитна, что даже сейчас, спустя многие годы, у Врана сердце сжималось от нежности и жалости. А она стояла перед ним с немым вопросом в глазах, облачённая в лунный свет, как в королевскую мантию, и дым от сожжённых мостов, связывающих Эву с её прошлым, словно стелился за ней зыбким шлейфом. Именно тогда Вран впервые осознал, что никого дороже этой упрямой девчонки у него нет и никогда не будет. Зацепившись за этот образ, он с какой-то мазохистской упёртостью принялся вспомнить каждую мелочь той ночи, словно ему действительно будет позволено забрать его с собой. А потом всё кончилось, потому что они пришли.
За внушительного вида металлической дверью глазам Врана открылось довольно обширное помещение, разительно отличавшееся своим антуражем от подвальных переходов. Здесь всё было стерильно и несло отпечаток тщательного ухода. Палачи быстренько освободили стоявшее там оборудование от защитных чехлов, и Вран с безразличием утопающего окинул взглядом свой эшафот. Три стандартных симулятора для входа в Игру были ему хорошо знакомы, а вот агрегат для стирания памяти, похоже, был новой модели. Такую навороченную машинку Вран видел впервые. Повинуясь жесту Арокана, который, по-видимому, взял на себя роль главного распорядителя, приговорённый сделал шаг к креслу стирателя, но внезапно нестерпимая боль в горле буквально вырвала его из реальности, погрузив в темноту беспамятства.
Сознание возвращалось к Врану медленно и как бы нехотя. Горло горело огнём, а голова раскалывалась, словно её сдавили тисками, при этом в той самой голове напрочь отсутствовали какие-либо мысли. Впрочем, это было как раз не удивительно, ведь перед тем, как отправить свою жертву в небытие, палачи должны были стереть её память. Вран открыл глаза, но сфокусировать взгляд пока не мог, только понял, что над ним маячит чьё-то лицо.
– Ну ты и соня,– посетовал владелец лица,– давай, спящая красавица, приходи в себя, нам нужно отсюда убираться.
Этот голос показался Врану знакомым, даже слишком знакомым, и эйфория от сознания, что он узнал этого беспардонного типа, накрыла его словно цунами. Оказывается, память никуда не делась, он по-прежнему оставался собой. Впрочем, это скорее всего была просто галлюцинация, поскольку Ро тут никак не могло быть. Может быть, удар током был слишком сильным и отправил сознание пострадавшего в кому? Врану наконец удалось сфокусировать взгляд, и возникшая перед его глазами картинка окончательно убедила его, что увиденное никак не могло быть реальностью. Над ним действительно маячила радостная физиономия Ро, а из-за плеча ратава-корги выглядывал никто иной, как Литар, вроде бы погибший много лет назад.
– Привет, Лит,– прохрипел Вран, как бы поддерживая сюжет своего посттравматического бреда,– снова меня спасаешь?
При этих словах торчащая из-за плеча Ро физиономия сразу приобрела оттенок пыльного бетона и скрылась из поля зрения. Ро перевёл взгляд с лица Врана на посеревшее лицо своего подельника и весело расхохотался.
– Вот это я понимаю, высокие отношения,– он оценивающе цокнул языком. – Ладно, потом подерётесь, сейчас для разборок время неподходящее. Добровольный уход в небытие главы погибшего клана отменяется,– торжественно объявил Ро,– потому что все твои разлюбезные Ставрати живы и невредимы, только ни хрена не помнят. Нужно было раньше вытрясти эти новости из твоего дружка, тогда бы не пришлось вытаскивать тебя прямо с эшафота.
– Я уже знаю, что Пятёрка превратила моих ребят в аватаров,– Вран сделал слабую попытку улыбнуться,– но со мной они решили разобраться по-другому, типа, избавиться раз и навсегда. Кстати, а куда они делись?
– Поднимайся, и сам всё увидишь,– предложил Ро, ехидно улыбаясь.
Вран поднялся с пола и едва снова ни хлопнулся в обморок от представшей его взору картинки. Пятеро членов Совета валялись на полу в самых живописных позах, перемазанные собственной кровью. Нет, это точно не могло быть галлюцинацией, и искажённые от удивления и боли лица мертвецов были тому веским доказательством. Выходит, двое ратава-корги перестреляли беспечных палачей как куропаток.
– Вы совсем спятили? – едва слышно пробормотал Вран, уставившись безумным взглядом на трупы. – Они же вернутся и устроят на вас охоту.
– В Игре наши шансы равны,– Ро беспечно махнул рукой,– ещё неясно, кто на кого будет охотиться.
– Вы же теперь стали вечными изгнанниками,– посетовал Вран. – Разве нельзя было их как-то оглушить?
– Видишь ли, телепатическому управлению барьер не помеха,– Литар наконец решился раскрыть рот,– так что пока мы ни найдём способ снять с тебя ошейник, им лучше оставаться мёртвыми.
– А прикольно, что эти уроды подготовили именно три симулятора,– заметил Ро, указывая на открытые капсулы,– как знали, что мы с Веном нагрянем в гости.
– Нет, ты точно спятил,– Вран ухватил за рукав своего спасителя,– если мы уйдём в Игру отсюда, то точно никогда не сможем вернуться. Эти симуляторы теперь будут охранять днём и ночью.
– Использовать симуляторы ратава-корги тоже нельзя,– посетовал Литар,– скорей всего, нашу базу теперь сравняют с землёй.
– Выходит, мы зря старались? – Ро обвёл растерянным взглядом сцену побоища. – Нам всё равно не скрыться.
– Ну это мы ещё посмотрим,– голос Врана окреп, словно растерянность спасителей придала ему сил,– всё-таки у главы клана имеются кое-какие преимущества перед остальными аэрами. Думаю, не все мои коллеги избавились от своих симуляторов ввиду их полной бесполезности, кто-то мог и припрятать парочку на чёрный день, и я, кажется, знаю, кто мог это сделать.
– Нужно предупредит ратава-корги о предстоящих репрессиях,– Литар неуверенно обвёл взглядом своих подельников. – Я это сделаю, а вы уходите в Игру.
– Серьёзно, Лит? – в голосе Врана зазвучал металл. – Ты действительно веришь, что сможешь укрыться от меня в Аэрии?
– Я не собираюсь бежать от возмездия,– Литар не посмел взглянуть в глаза бывшему другу, но его голос прозвучал твёрдо,– ты в любое время найдёшь меня в школе магии. С симулятором проблем не будет, я воспользуюсь одним из тех, что имеются у ратава-корги, мне ведь всё равно уже никогда не вернуться в родной мир,– он не стал дожидаться разрешения Врана и просто тихо выскользнул из комнаты.
Всю дорогу до базы клана Глантари, на предусмотрительность главы которого Вран возлагал наибольшие надежды, Ро упорно молчал, только уточнил, на какую локацию настраивать симулятор, когда разрешение на использование техники было получено.
– Что-то не так? – Вран с тревогой заглянул в глаза своему спасителю, когда они остались одни.
– Ты правда его убьёшь? – в голосе Ро явственно послышалось осуждение. – Вен ведь столько раз спасал твою жизнь. Да без него я бы дальше порога здания Совета не прошёл, не говоря уж о том, чтобы отыскать в тамошних катакомбах помещение с аппаратурой. Знаешь, он ведь даже не колебался, сразу согласился участвовать в твоём спасении.
– Не надо судить о моих решениях с точки зрения обывателя,– мягко попросил Вран. – Одиночка, не связанный обязательствами с кланом, легко мог бы позволить себе проявить великодушие и просто забыть о прошлом, но глава клана не имеет права на снисхождение к предателю, он просто обязан его покарать. Поверь, Литару этот расклад хорошо известен, он ведь жил при клане Ставрати несколько веков и видел собственными глазами, что случалось с теми, кто отступал от своих обетов.
– Но он ведь не клялся в верности твоему клану,– Ро вскинул голову и с мольбой уставился в глаза самопального ангела возмездия.
– Даже если я его пощажу, это ничего не изменит,– покачал головой Вран. – Когда Ставрати вернут свои воспоминания, расправа с предателем станет просто вопросом времени, а я никогда не пойду против клана.
– Вернут воспоминания? – Ро сразу забыл про невезучего коллегу и переключился на более интересную тему.
– А зачем, ты думаешь, я хочу отправиться в замок Гилмор? – в глазах Врана загорелся азартный огонёк.
– Я думал, ты хочешь положить цветочки на могилку,– голос Ро прозвучал неуверенно, словно он сам сомневался в своих словах. – Хотя, какого чёрта, ты ведь сто раз мог это сделать и раньше. Так в чём прикол?
– Знаешь, а ведь я уже давно начал подозревать, что стационарные базы спас службы неспроста оборудованы солидными подвалами,– Вран не удержался от соблазна помурыжить любопытного ратава-корги,– но не понимал, зачем они нужны. Только когда мне поневоле пришлось поплутать по катакомбам в здании Совета, чтобы в конце пути прийти в хранилище техники, картинка наконец сложилась.
– Думаешь, в подвалах стационарных баз хранится аэрское оборудование? – Ро недоверчиво помотал головой. – Тогда почему стражам ничего о нём не известно?
– Может быть, потому, что оно не для обычных аэров,– предположил Вран,– а лишь для игроков из управляющих кланов. Фарас, к примеру, о таком оборудовании знал, он же как-то смог стереть свои воспоминания, не выходя из Игры. К сожалению, получить доступ в подвалы стражей не получиться, я ведь теперь вне закона, а вот под развалинами замка Гилмор стоит поискать. Возможно, у спас службы не дошли руки до того, чтобы откопать своё оборудование.
Спустя три часа вымазанные с головы до ног кирпичной пылью, усталые, но довольные диггеры вылезли из подземелья и разлеглись на травке, чтобы слегка перевести дух. Нет, до оборудования они пока не добрались, зато обнаружили две запертые металлические двери, очень похожих на такую же дверь в подвалах здания Совета. Без взрывчатки их было не открыть, так что операцию по извлечению аппаратуры пришлось ненадолго отложить. Солнышко ласково припекало, лёгкий ветерок холодил разгорячённые лица копателей, и Ро сразу потянуло в сон. Незаметно его сознание соскользнуло в сладкую дрёму, и на какое-то время он выпал из реальности. Разбудил соню яростный крик петуха. Похоже, пернатый не ожидал встретить в своих законных владениях незваных гостей и закатил истерику.
Врана рядом не оказалось, и Ро отправился его искать. Поиски были недолгими, как он и предполагал, Вран нашёлся рядом с тем местом, где когда-то полыхал погребальный костёр, превращая в пепел тела двух влюблённых. Именно на этом месте бывшие обитатели замка Гилмор установили могильный камень в память о своём лорде и его жене. Как ни странно, камень сохранился, хотя уже ничем не напоминал памятник, надпись на нём давно стёрлась, и только правильная форма отличала его от природных образований.
– Это твоя единственная могила? – лениво поинтересовался Ро.
– Понятия не имею,– Вран безразлично пожал плечами,– как-то никогда не заморачивался вопросом утилизации своей игровой оболочки.
– Так чего же торчишь тут воплощением скорби? – в голосе Ро презрительный скепсис смешался с любопытством. – Ах да, у твоей дохлой тушки в этой локации имелась компания. А что, игровая оболочка Эвы имеет какое-то сакральное значение?
– Ну ты и циник,– посетовал Вран,– нельзя было придержать эту пошлятину, пока мы ни отойдём от могилы?
– Это я-то циник? – Ро буквально взорвался от возмущения. – Да по сравнению со Ставрати, я – просто образец трепетного романтика.
– Ты говоришь про стирание? – уточнил Вран. – Сам же знаешь, без этого Аэрии пришёл бы конец.
– Ну да, а то, что под раздачу попали и жители чужого мира – это так, сопутствующие потери,– Ро нахохлился как индюк и процедил сквозь зубы что-то нелицеприятное и не совсем цензурное в адрес циничных кланов. – Между прочим, из-за вашей живодёрской операции смерть для аватаров сделалась такой же фатальной, как для нас развоплощение, теперь со смертью они теряют буквально всё: память, личность, самоидентификацию и даже взрослыми больше не могут воплотиться. То, что их сознания при этом сохраняются – это утешение на любителя.
– Эй, хорош причитать,– оборвал обвинительную речь Вран. – Причём тут аватары? Их стирание не затронуло, поскольку они и до него не могли сохранять свою память при перевоплощении. Аватары как не умели осознанно управлять реальностью, так до сих пор и не умеют.
– А какая связь между управлением реальностью и стиранием личности? – Ро сразу позабыл про свои претензии к организатору катастрофы и с жаром включился в дискуссию.
– Самая прямая,– безапелляционно заявил Вран. – Ты хоть приблизительно представляешь, что происходит, когда одно из наших тел получает повреждение, например, физическое?
– Самолечение? – в голосе Ро прозвучало сомнение.
– Верно,– подтвердил Вран,– но за счёт чего? Ладно, не буду тебя мурыжить,– самопальный философ покровительственно кивнул безграмотному дилетанту. – При повреждении физического тела автоматически включается переток энергии от остальных тел, чтобы его восстановить. Это и неудивительно, ведь разделение на плотные и тонкие тела весьма условно, на самом деле наши тела представляют единую систему. А что случится, если повреждение окажется фатальным?
– Энергия будет уходить как в бездонную бочку,– Ро недоумённо нахмурился, как бы подыскивая аргументы, опровергающие нарисованную Враном картинку. – Стой, но ведь этот переток довольно легко остановить,– наконец нашёлся он,– именно это аэры и делают, когда умирают, а потом запускают достройку повреждённой системы до состояния целостности. Ты хочешь сказать, что у аватаров не хватает для этого осознанности и самоконтроля?
– Вот именно,– спокойно подтвердил Вран,– поэтому начавшийся переток не останавливается до тех пор, пока все тела, включая самые тонкие, ни распадутся. Только после этого сознание даёт команду уму начать строить новое тело.
– Ну и что? – Ро с недоумением воззрился на самодовольного философа. – А почему ум не может восстановить тело в прежнем виде? Мы ведь именно так и поступаем.
– Проблема состоит в том, что строительство нового тела начинается на пустом месте при практически нулевом уровне энергии и информации,– пояснил Вран. – Вся энергия уже ушла на бессмысленную попытку спасти физическую оболочку, а доступ к архиву памяти потерян вместе с тонкими телами. Стоит ли удивляться, что в таких условиях физической оболочкой нового тела становится маленькая клеточка, осознанности которой хватает только на то, чтобы быть? – философ снисходительно улыбнулся своему менее осведомлённому оппоненту. – Изначально эта клеточка совершенно нежизнеспособна без поддержки извне, отсюда такие сложные механизмы перевоплощения, как внутриутробное развитие и медленное взросление от состояния младенца до самостоятельного существа.
– Да уж, в этом плане алгоритм перевоплощения в Аэрии – это просто эталон простоты и рациональности,– Ро задумчиво покачал головой. – Получается, что стирание ослабило ум игроков настолько, что они стали неспособны контролировать своё перевоплощение.
– Слабость ума – это понятие весьма неопределённое,– усмехнулся Вран,– на самом деле стирание сделало кое-что другое. Оно лишило игроков знаний о том, как управлять реальностью, и главное, памяти об опыте такого управления. Не исключено, что именно с потерей этих знаний и связаны разрывы в спектрах вибраций зависших в Игре аэров. Согласись, не просто осознать своё могущество, когда считаешь себя беспомощной букашкой.
– Так вот зачем тебе нужно аэрское оборудование,– Ро понимающе кивнул.
– Да, мы вернём Ставрати их память о путешествиях между мирами,– подтвердил Вран, а уж после этого восстановить их сталкерские навыки – дело техники. Вот только как их отыскать в этом огромном мире?
Глава 35
В пустом помещении звук шагов гулко отдавался от стен и метался по коридорам суматошным эхом. Можно было бы предположить, что этот дом давно уже покинули все его обитатели, но Вран точно знал, что его тут ждут, ведь вход в магическую школу Вениамина оказался незапертым. Поиски хозяина были несложными, поскольку дверь в кабинет, где великий маг проводил занятия с избранными учениками, была гостеприимно распахнута настежь.
– Я тебя ждал,– отрешённо произнёс Литар, когда фигура ангела возмездия возникла на пороге.
– Вижу,– Вран покрутил в пальцах баночку с какими-то пилюлями, стоявшую на столике рядом с креслом хозяина школы и уселся в соседнее кресло. – Транквилизатор? – уточнил он.
– Не каждый может хладнокровно принять перспективу развоплощения, как ты,– пожаловался предатель. – Прости, но я никогда не отличался храбростью.
– Если тебе так будет легче, то я тогда тоже был под кайфом,– Вран горько усмехнулся и зашвырнул баночку в дальний угол. – Много принял? – деловито поинтересовался он. – Это я не в качестве осуждения, просто хочу понять, насколько ты адекватен.
– Адекватен даже больше, чем хотелось бы,– тяжко вздохнул Литар. – Давай, спрашивай, у меня больше нет секретов. Впрочем, я и так знаю, что ты хочешь знать,– он обречённо опустил голову,– зачем я это сделал.
– Сразу можешь оставить этот бред насчёт блага Аэрии для более наивных слушателей,– Вран решил с самого начала обозначить свою позицию, чтобы не терять зря время на выслушивание вранья. – Какова была настоящая причина?
– Знаешь, а ведь я сумел довольно долго убеждать себя, что это правда,– возразил Литар,– даже сам в это поверил. Но ты прав, на самом деле я просто не мог признаться себе, что предал всех вас потому, что не мог уничтожить программу стирания.
– Звучит, как ещё больший бред, чем благо Аэрии,– Вран внимательно присмотрелся к кающемуся грешнику и недоверчиво покачал головой. – Неужели какая-то программа была для тебя важнее твоей семьи?
– Ты просто не понимаешь,– в голосе Литара было столько боли, что ангел возмездия слегка растерял свою самоуверенность,– я бросил вызов Создателю Игры и победил. Никто из жителей двух миров о таком даже мечтать не может. Программа стирания – это самое дорогое, что у меня есть, мой след в истории. Нас с тобой не станет, а моё детище будет продолжать работать.
– Ну это вряд ли,– прервал излияния программиста Вран. – Программа является частью твоего сознания, и с твоим исчезновением она тоже канет в небытие.
– Ты всё-таки хочешь её снести,– Литар обречённо опустил голову. – Что ж, твой вариант меня устраивает, у меня просто рука не поднимется уничтожить своё творение, лучше уж так. Можешь не тратить время на зачитывание обвинительного приговора,– в его глазах разгорелся фанатичный огонь,– я заранее признаю все пункты обвинения, а заодно и справедливость возмездия. Так что смело переходи непосредственно к казни.
– Полагаешь, признание вины может что-то изменить? – в голосе Врана явственно слышалось презрение к жалким попыткам обвиняемого сыграть на его чувствах.
– Ты мог бы лучше знать своего бывшего друга,– обиделся Литар. – То, что мне страшно уходить в небытие, вовсе не значит, что я к этому не готов. Могу даже облегчить твою совесть и сделать всё сам,– с этими словами он выудил из складок своего одеяния пистолет, решительно взвёл курок и приставил дуло к виску. – Прощения просить не буду, знаю, что это бесполезно. Прощай, Вран.
– А ты неплохо подготовился,– прокомментировал сцену прощания ангел возмездия, легко и непринуждённо перехватив оружие, когда палец самоубийцы уже лёг на курок. – Долго репетировал?
– Я не смогу её стереть,– голос самоубийцы дрожал от напряжения, впрочем, как и всё его тело, но тон не предполагал компромисса. – У тебя нет другого варианта избавиться от программы стирания, кроме развоплощения её создателя.
Несколько долгих секунд Вран с недоумением рассматривал трясущегося от страха, но так и не сдавшегося программиста, и в его глазах презрение к предателю начало сменяться чем-то вроде сочувствия.
– Знаешь, а ведь это я должен просить у тебя прощения, Лит,– теперь в его голосе явственно послышалось раскаяние. – У меня не было права требовать, чтобы ты собственными руками уничтожил своё творение. Я должен был понять, что для истинного творца нет ничего хуже этого, но не понял. А ведь ты даже не состоял в клане Ставрати и не был обязан подчиняться приказам главы клана. Выходит, я сам подтолкнул тебя к предательству.
– Ты правда меня понимаешь? – от нервного перевозбуждения Литар едва ворочал языком.
– Я ведь тоже в каком-то смысле творец,– Вран смущённо улыбнулся,– я создал клан Ставрати. Можешь не сомневаться, во всём мироздании не существует таких причин, которые заставили бы меня его уничтожить. Но от программы стирания всё-таки придётся избавиться, она не позволит мне быстро возродить мой клан. Не обязательно стирать,– он поднял руку, останавливая поток возражений со стороны программиста,– можно просто заблокировать на время.
– Хочешь, чтобы я создал ещё один шедевр? – в голосе Литара совсем не слышалось энтузиазма. – Вряд ли я на это способен. После того, как из Ставрати сделали аватаров, я не написал ни одной строчки программного кода.
– Ладно, отложим пока этот вопрос,– Вран покладисто кивнул,– у меня имеется другая, гораздо более насущная задача. Нужно отыскать моих ребят. Ты задолжал моему клану как минимум три сотни лет,– с нажимом произнёс он,– так что придётся тебе поработать, программист.
– Это как раз не так уж сложно,– на унылой физиономии Литара появилась несмелая улыбка,– у сталкеров, даже бывших, очень специфический спектр вибраций сознания. Я бы и раньше начал их искать, если бы у меня было средство вернуть их в Аэрию. Думаешь, я просто из чисто научного интереса проторчал в этом мире столько лет? – надрыв в его голосе откровенно свидетельствовал об искренности. – Как бы не так, я искал возможность всё исправить. Мне это было необходимо, понимаешь? Я ведь только поэтому и согласился создать ратава-корги.
– Не суетись,– на лицо Врана словно легла мрачная тень. – Прежде, чем ты дашь своё согласие на поиск членов моего клана, я хочу быть уверен, что ты понимаешь, какие последствия это будет иметь лично для тебя. Когда Ставрати всё вспомнят, у тебя не будет шансов избежать развоплощения.
– Как это вспомнят? – Литар ошарашенно посмотрел на ангела возмездия. – Разве в Игре есть нужное оборудование?
– Представь себе, есть,– подтвердил Вран,– и мы с Ро его нашли.
– Боже, ну почему я не знал об этом раньше? – Литар едва ни сорвался в истерику, и только суровый взгляд ангела возмездия остудил его порыв. – Все мои эксперименты с сознанием зависших игроков разбивались именно о невозможность восстановить их память. Без этого все тренировки и накачки спектра были неэффективны. Я словно попал в замкнутый круг, понимаешь? Чтобы восстановить память, нужно было пройти барьер в Аэрию, а чтобы пройти барьер, нужно было восстановить память.
– Хорош ныть,– оборвал поток жалоб Вран,– я жду ответа.
– Пусть программа поиска будет моим искуплением,– голос Литара прозвучал твёрдо, хотя его всё ещё била нервная дрожь. – Можешь не сомневаться, последствия мне понятны. Если честно, я так устал ждать расплаты. Пусть всё это закончится, и я наконец забуду о том, что сделал.
– Вот и славно,– ангел возмездия сложил свои крылья и убрал огненный меч в ножны,– начинай работать, а у меня ещё есть дела,– Вран поднялся из кресла и направился к выходу. Он уже взялся за ручку двери, но в последний момент застыл в нерешительности. Было видно, что ему хочется задать Литару ещё один вопрос, и этот вопрос был очень личным. – Скажи, Лит, а почему ты не дал мне присоединиться к клану? – он медленно повернулся и пристально уставился в глаза предателю. – Ты же знал, что для главы клана это было невольным нарушение его обетов.
– Прости, я не смог расстаться со своим другом,– пролепетал Литар. – После стирания памяти ты, конечно, меня не помнил, но это всё равно был ты. Знаешь, те десять лет, наверное, были самыми счастливыми в моей жизни, ведь мне не нужно было делить тебя с остальными Ставрати.
– Тогда почему ты меня потом бросил? – в глазах Врана промелькнуло недоумение.
– Я же не мог вечно держать тебя под замком,– Литар болезненно скривился,– а находиться рядом со мной тебе было опасно, Пятёрка сразу бы тебя вычислила. И всё же я прокололся, нужно было изменить твоё имя, чтобы тебя невозможно было связать со Ставрати.
– Кто ж мог подумать, что Ро окажется таким сообразительным,– усмехнулся Вран, снова берясь за ручку двери, но и на это раз уйти ему не удалось.
– Ты когда-нибудь сможешь меня простить? – донёсся до него тихий голос из-за спины.
– А ты сам себя простил? – вопрос заставил Литара смущённо потупиться, а когда он снова поднял глаза, его гостя уже не было в комнате.
Разговор с предателем оставил в душе Врана горький осадок. Понимание того, что в трагедии клана Ставрати была и его вина, легло на плечи главы клана тяжким грузом. Если б у него тогда хватило ума спуститься с пьедестала и поговорить с другом по душам, может быть, никакой трагедии и не случилось бы. Увы, за сотни лет управления кланом Вран так привык воспринимать Литара как одного из Ставрати, что ему даже в голову не пришло, что тот может не согласиться с решением, одобренным всеми членами клана. Конечно, он никак не мог ожидать, что друг даже не попробует объяснить свои мотивы, а сразу замутит аферу с предательством, но теперь и этот его странный поступок стал понятен. Литар даже себе не мог признаться, что им движет желание защитить своё детище от уничтожения.
То, как легко и даже с облегчением предатель принял приговор, говорило о многом, например, о том, что жить с осознанием своей вины было для него тяжелее, чем вообще не жить. И всё-таки он продолжал влачить своё жалкое существование и при этом пахать как подорванный, потому что надеялся исправить зло, причинённое аэрам, которые считали его членом своей семьи. Что ж, при таком раскладе помилование, скорей всего, станет для Литара проклятием. Когда Ставрати вернут свои сталкерские способности, у него больше не будет цели, которая заставляла его тащить на своих плечах тяжкое бремя жизни. Не удивительно, что Литар с таким энтузиазмом взялся за задание, выполнение которого гарантированно отправит его в небытие.
А как облажавшийся глава клана сможет загладить свою вину? Есть ли у него право продолжать управлять доверившими ему свою жизнь братьями после такого провала? Может быть, правильнее будет снять с себя полномочия и стать одним из рядовых членов клана? Все эти вопросы крутились в голове Врана, словно карнавальная карусель, пока он возвращался в квартиру, подаренную ему ратава-корги в качестве компенсации за моральный ущерб. Обдумывая перспективу отставки, он невольно вернулся мыслями к тому времени, когда был простым сталкером и мог распоряжаться своей жизнью без оглядки на клан. А ведь именно в тот короткий промежуток своей жизни Вран сподобился узнать, что такое счастье, и не факт, что жизнь открыла бы ему все свои секреты, если бы над его головой дамокловым мечом висело бремя ответственности.
Разве смог бы глава клана забыть о своих обязанностях и с головой занырнуть в тот любовный водоворот? Да он, скорей всего, вообще проигнорировал бы инквизиторские забавы с поджариванием аватаров, потому что они не имели никакого отношения к делам клана Ставрати. Что же толкнуло вполне довольного своей жизнью одиночку на то, чтобы добровольно повесить на свою шею это ярмо ответственности за жизни полутора сотен аэров? Захотелось иметь семью? Несомненно, это было одной из причин создания клана Ставрати, но разве не проще было присоединиться к другому клану?
В те далёкие времена Вран даже не задавался таким вопросом, он действовал по наитию, не пытаясь вмешивать в свои решения логику и рациональные соображения. Отчего-то создание клана было для него жизненно необходимо и не нуждалось в каких-то дополнительных мотивировках, кроме страстного желания. И только теперь, распробовав на вкус свободную, не обременённую ответственностью жизнь, он задал себе этот сакраментальный вопрос «зачем» и не нашёл ответа. Но именно от ответа на этот вопрос зависела его дальнейшая судьба. Да, главе клана следовало хорошенько поразмыслить над собственными резонами и жизненными приоритетами, прежде чем начать снова распоряжаться чужими жизнями. Понятное дело, что для этого ему требовалось время и спокойная обстановка, поэтому совсем не удивительно, что Вран буквально пришёл в бешенство, когда, войдя в квартиру, обнаружил на своём диване вездесущего ратава-корги.
