Елена Райдос
Учитель для ангела
Глава 17
– Когда же ты смиришься с тем, что избежать своей судьбы невозможно? – Вениамин в который уже раз пожалел, что связался с этой настырной дамочкой. Василиса день за днём превращала занятия в натуральный допрос, и конца этому кошмару не предвиделось. – Если убрать какой-то элемент системы, то вся система не сможет функционировать. Ты и есть такой элемент, пойми это наконец. Тебя нельзя просто удалить из сценария Игры без разрушения самого сценария, а потому противостоять запрограммированному потоку событий – дело совершенно безнадёжное.
– А что если написать новый сценарий,– предложила Василиса. – Разве игрокам не позволено создавать свою собственную уникальную реальность?
– А наша малышка – не промах,– прокомментировал амбициозные замашки своей напарницы Егор. – Нафиг Создателя с его сценариями, «мы наш, мы новый мир построим».
– Ага, из дерьма и палок,– Вен с укором зыркнул на Егора, реплика которого никак не помогала направить занятие в намеченное русло. – Васенька, не слушай этого балабола, это всё просто трёп, а тебе нужно заниматься.
– Почему трёп? – Василисе явно пришёлся по вкусу боевой настрой Егора,– зачем мне пользоваться чужими кубиками, которые так или иначе заведут меня в пропасть? Можно ведь просто разрисовать свои.
– Для этого недостаточно владеть магией иллюзий,– обломал её Вениамин,– тут придётся иметь дело не с построениями ума, а с вибрациями Абсолюта, которые существуют реально. Понимаешь, это уже совсем другой уровень.
– Прикинь, какая засада,– Егор скорчил такую сочувственную гримасу, что Василиса невольно прыснула. – Оказывается, для создания собственного мира нужно не просто рисовать картинки на кубиках, а делать сами кубики.
– Не забывай, что иллюзорный мир существует исключительно в умах его жителей,– Вениамин снова взял инициативу в свои руки,– поэтому для создания мира недостаточно написать алгоритмы его функционирования, придётся сначала сотворить аватаров, то есть мыслящих существ, обладающих умом. Но это будет уже будет не твой, а их мир. Ну и какой толк от мира, в котором ты не живёшь?
– Минуточку,– возмутилась Василиса,– а как же те игроки, которые тусуются в нашем мире? Они ведь тоже не являются его аватарами.
– Уела, так уела,– Егор от души расхохотался. – То есть ты хочешь создать карманный мирок и смыться туда от напророченного тебе катаклизма? Зачётно, я «за».
– Ну всё, повеселились и хватит,– Вениамин понял, что пора вмешаться,– возвращаемся к занятиям.
– Не понимаю я смысла этих занятий,– пожаловалась Василиса. – Какой толк дрессировать свой ум, если все картинки на кубиках уже давно нарисованы?
– В одном ты несомненно права,– Вениамин немного смягчился, поскольку его ученица начала задавать правильные вопросы. – Параметры работы наших умов жёстко зафиксированы программой Создателя, и мы не в силах от этой программы отклониться ни на шаг. И всё же с помощью определённых техник можно существенно расширить спектр своих возможностей. Ты когда-нибудь собирала фигурки из лего?
– В детстве,– подтвердила Василиса. – Опять наглядное пособие?
– Так понятней,– Вениамин понимающе улыбнулся. – Скажи, от чего зависит твой потенциал по созданию сложного лего-объекта.
– Элементов должно быть много и разных,– не задумываясь отрапортовала Василиса.
– Иными словами, диапазон восприятия твоего ума должен быть широким и высокоамплитудным,– маг хитро подмигнул ученице. – А ты знаешь, от чего зависит этот диапазон? Ладно, не гадай, я поделюсь с тобой этой сакральной тайной. Диапазон восприятия определяется ничем иным, как пропускной способностью фильтра.
– Какого ещё фильтра? – Василиса смешно наморщила лоб, чем вызвала новый приступ веселья у Егора.
– Да твоего тела, глупышка,– всё-таки снизошёл он до объяснения.
– Совершенно верно,– Вениамин ловко вклинился, перехватывая инициативу,– чем больше различных вибраций способно пропускать твоё тело, тем богаче иллюзия реальности, создаваемая умом.
– Ну вот, а ты собираешься бросить цигун,– подколол свою напарницу Егор.
– Хочешь сказать, что физуха способна изменить мою реальность? – Василиса с подозрением глянула на насмешника.
– Работа с физическим телом действительно может повлиять на пропускную способность фильтра,– Вениамин зыркнул на неуёмного помощника, который так и норовил перетянуть на себя одеяло,– однако маги чаще всего используют для своих манипуляций более тонкие тела, в основном астральное.
– Странно,– в голосе Василисы послышалось недоумение,– мы ведь живём в материальном мире, тут физическое тело является самым сильным.
– Это тебя кто-то обманул,– снова встрял Егор,– на самом деле мы обитаем в мире желания.
– Как ни удивительно, но так и есть,– Вениамин смирился, что его вечно перебивают, и решил не обращать внимания на невежливого ученика,– наибольшая амплитуда спектра человеческого сознания лежит в астральной области, и пик приходится на эмоцию страсти, то есть на желание.
– Разве ты не замечала, что наши самые сильные желания очень часто сбываются? – ехидно поинтересовался Егор.
– А по-моему как раз наоборот,– Василиса скорчила упрямую физиономию,– если чего-то очень не хочешь, то оно обязательно случится. Закон бутерброда.
– Очень грамотное замечание,– Вениамин бросил на выскочку Егора насмешливый взгляд. – Эмоциональная окраска наших желаний не так уж важна, мироздание всё равно не воспринимает отрицаний, для него главное, чтобы была сформирована устойчивая астральная форма, а уж несёт ли она позитивную или негативную окраску – это дело десятое. Так что если не хочешь, чтобы что-то случилось, лучше просто забыть об этом. А вот если, наоборот, требуется материализовать какую-то мыслеформу, то нет ничего надёжнее, чем накачать её астральными вибрациями. Именно так поступают маги, искусственно вызывая у себя сильные эмоции. И тут уж в ход идут любые средства от молитвенного экстаза до человеческих жертвоприношений. Не удивительно, что люди относятся к магии с некоторой опаской, не так ли?
– Выходит, магические способности зависят от состояния тонких тел,– сделала поспешный вывод Василиса.
– Не только,– Вениамин хитро улыбнулся торопыге. – Для того, чтобы создать шедевр из кучки элементов лего, одного разнообразия недостаточно.
– Нужно ещё понимать, что ты делаешь,– догадалась Василиса.
– И неплохо бы ещё иметь некоторый навык обращения с лего,– Егор никак не мог позволить, чтобы обсуждение шло без него.
– Представь себе полугодовалого малыша, сидящего около кучи разноцветных деталек,– подсказал Вениамин. – Ну и много он там наконструирует? Может быть, и соединит между собой парочку элементов, да и то случайно. И дело не только в том, что малыш не знает, как обращаться с лего, у него вдобавок отсутствует намерение создать конкретную фигуру. Намерение, подкреплённое волей мага – это та самая волшебная палочка, с помощью которой в мире желания можно творить чудеса.
– И это самое намерение недостаточно просто один раз сформулировать,– Егор самодовольно усмехнулся,– нужно ещё научиться поддерживать устойчивость своей мыслеформы. Теперь понимаешь, зачем нужно учиться концентрации?
На этом триумфальном аккорде два ратава-корги благополучно свернули дискуссию и переключились на практику. В сущности, беспринципным экспериментаторам магические способности Василисы были до лампочки, им просто требовалось, чтобы она пребывала в состоянии осознанного транса, чтобы Егор мог незаметно подкачивать спектр вибраций её сознания в ментальной области. Всё остальное служило лишь ширмой, не позволявшей их лабораторной мышке понять, что на самом деле происходит. Сеанс насильственной возгонки тонких вибраций прошёл вполне штатно, Василиса больше не задавала вопросов о целесообразности медитативных практик, так что все остались довольны собой. И только в самом конце занятия Егор вдруг вспомнил, с чего началось обсуждение технических деталей работы магов, и осознал, что Василиса завела разговор с совершенно другой целью.
Несмотря на заверения Вена в полной бессмысленности сопротивления сценарию судьбы, она упорно продолжала искать спасения от напророченной ей жизненной катастрофы. Откуда могла взяться подобная упёртость, Егор понять был не в состоянии, тем более, что Василиса ведь даже не понимала природы грозящей ей опасности. Ну откуда ей было знать, что источником угрозы были те самые махинаторы, к которым она обратилась за помощью? Егор прикинул эту ситуацию на себя и сразу осознал её абсурдность. Какой смысл бегать от молнии, если не знаешь, куда она ударит? Но Василиса отчего-то не оставляла своих попыток изменить будущее. Не было ли это свидетельством того, что она уже знала, что ей грозит? Сие умозаключение показалось Егору пугающим, и он решил прояснить ситуацию.
– Василиса, меня не оставляет чувство, что ты у нас провидица,– обратить серьёзный вопрос в шутку показалось ему верным подходом, чтобы разговорит скрытную женщину,– такое ощущение, что ты уже знаешь, какое конкретно событие принесёт тебе «башня». Но ведь ты не можешь этого знать, правда? Расслабься, может быть, тебе даже понравится.
– Не понравится,– пробурчала под нос Василиса,– я это самое события чуть ли не каждую ночь теперь вижу во сне.
– Вот это да,– Егор даже не ожидал, что его тактика принесёт такие плоды. – А что ты видишь, если не секрет?
Василиса тяжко вздохнула и принялась рассказывать свой сон. Оба ратава-корги, затаив дыхание, слушали её рассказ, поскольку ожидали совсем другую картинку персонального апокалипсиса Василисы. По сравнению с тем, какую судьбу они уготовили для своей подопытной мышки, история с сердцем в шкатулке выглядела безобидной лубочной сказочкой. Но Василисе этот детский ужастик почему-то казался настоящей трагедией, и причина сего феномена вскоре прояснилась.
– Понимаете, это же моё сердце,– заключила рассказчица,– Кто-то вырежет сердце из моей груди.
– Да с чего ты это взяла? – удивился Егор. – Ты же смотришь на эту сцену как бы глазами той женщины с перстнем. Вряд ли она смогла бы открыть шкатулку, если бы в её груди уже не было сердца.
– Трудно судить наверняка,– Вениамин задумчиво покачал головой,– фрагмент уж больно короткий. Я бы посоветовал его удлинить.
– Это как? – у Василисы от такого предложения натурально отвисла челюсть. – Разве можно сделать сон более длинным?
– Управлять сновидением совсем не сложно,– заверил её великий маг,– я покажу тебе парочку техник, и ты без труда решишь эту проблему.
Обещанные техники действительно оказались довольно простыми, так что уже через десять дней Василиса смогла воплотить в реальность свой план по удлинению сна со шкатулкой. Вот только лучше бы она этого не делала, сон не принёс ей ожидаемой определённости, напротив, он запутал её ещё больше. А если уж совсем честно, то новые детали оказались настолько зловещими, что лучше было в эту мистическую область даже не соваться. Для начала, удлинение фрагмента сна произошло в основном за счёт смещения его начала на более ранний момент, а окончание лишь чуть-чуть продвинулось по временной шкале, так что выяснить, чем всё закончилось, Василисе так и не удалось. На этот раз сон начался с мужского голоса, идущего из-за спины той женщины, которая открывала шкатулку.
– Надеюсь, мой подарок придётся Вам по вкусу, тётушка,– проворковал невидимый мужчина. – Поверьте, я потратил много сил, чтобы его изготовить.
Было очевидно, что этот мужик просто издевается над бедняжкой, ведь он точно знал, что она обнаружит в шкатулке. Не подозревающая подвоха женщина открыла шкатулку и едва сумела удержаться на ногах. Картинка перед глазами Василисы качнулась и даже на какой-то миг расплылась, видимо, несчастная была на грани обморока.
– Так вот почему я не вижу окончания этой сцены,– догадалась сновидица,– тётушка, чьими глазами я смотрю, просто потеряла сознание.
Как обычно, скоропалительный вывод Василисы оказался ошибочным. Картинка снова сфокусировалась, и тётушка к ужасу наблюдательницы положила свою ладонь на кровоточащее сердце. А потом Василиса услышала её голос.
– Вы напрасно утруждали себя, милорд,– произнесла та, с трудом сдерживая рыдания,– его сердце и так всегда принадлежало мне.
Вынырнув из кошмара, Василиса долго не могла прийти в себя. Её натурально трясло, а конечности сделались совсем ледяными. Так уж случилось, что в ту ночь Германа в её постели не было, а потому некому было утешить и согреть испуганную женщину. Впрочем, это было даже к лучшему, потому что Василиса узнала голос мужчины из сна, и этот голос принадлежал как раз её таинственному любовнику. Разумеется, стопроцентной гарантии она дать не могла, всё-таки это был всего лишь сон, но оказаться сейчас рядом с Германом Василиса не хотела бы. Она и раньше испытывала по отношению к нему некоторое недоверие, чувствовала, что не случайно этот странный тип появился в её жизни, а сон превратил это недоверие в уверенность, что от Германа исходит угроза.
Впрочем, не всё было так плохо, в ночном кошмаре содержалась и позитивная новость. Судя по всему, лишиться своего сердца предстояло вовсе не Василисе, а кому-то другому, кто был ей дорог. Что ж, Варенька и не утверждала, что аркан «башня» безальтернативно сулит физическую гибель, она сказала лишь, что разрушению подвергнутся иллюзии, лежащие в основании Василисиных представлений о жизни. В сущности, расставание с иллюзиями вовсе не представлялось Василисе такой уж трагедией. Ну вот узнала она, что не является человеком, и что? Разве это сломало ей жизнь? Наоборот, даже прикольно, что у тебя появился ещё один дом. А вот потеря любимого человека – это действительно трагедия. Отчего-то при одной только мысли о такой потере у Василисы внутри всё сжалось, и сердце, пропустив пару тактов, понеслось вскачь.
– Да что это со мной? – возмутилась она, едва переводя дыхание от внезапной и ничем не спровоцированной тахикардии. – Я ведь даже не знаю, о каком человеке идёт речь. Откуда такая паника?
И тут ей на ум снова пришла сцена на безлюдной зимней улице, когда перед ней вдруг появился мужик в развевающемся плаще. Между этой сценой и сном напрочь отсутствовала связь, но картинка продолжала упорно маячить перед глазами Василисы, вызывая то самое необъяснимое состояние паники.
– А ведь я запаниковала вовсе не оттого, что ожидала агрессии с его стороны,– наконец догадалась она,– я вообще испугалась не его, а самой себя.
Да, тут интуиция Василису не подвела. Случается, что мы подсознательно проецируем прошлый опыт на пока не случившиеся события и заранее предчувствуем, чем всё закончится. Мы как бы программируем самих себя на определённые действия, хотя и осознаём, что они принесут нам только боль и страдания. Попавшись в ловушку прошлого опыта, не так-то просто заставить себя пойти иным, пока незнакомым путём, и мы буквально физически ощущаем, как нас затягивает в этот губительный водоворот, вот отсюда и возникает страх.
Самой большой загадкой паники Василисы было даже не то, что она предчувствовала трагичный конец той случайной встречи на пустынной улице, а то, что для этих предчувствий напрочь отсутствовало хоть какое-то основание. Ну не было в её жизни никаких катастроф, связанных с противоположным полом, не довелось ей влюбиться по уши, так, чтобы полностью раствориться в любимом человеке. Она даже представить не могла, как такое возможно, чтобы расставание с мужчиной стало трагедией. Тем не менее тот незнакомец отчего-то намертво связался в её сознании с душевными муками, с болью и страданием, и Василисе совершенно не хотелось, чтобы эти предчувствия обрели плоть в реальности. Она больше не сомневалась, что он каким-то образом связан с её сном, но понять эту причинно-следственную связь так и смогла.
Глава 18
Ворот противно заскрипел, наматывая ржавую цепь подъёмного механизма решётки замковых ворот. Ничего благозвучного в этом звуке не было от слова совсем, но на лице Врана появилась блаженная улыбка, как будто он услышал райскую музыку. Собственно, ничего удивительного в этом не было, весь последний день он только и думал о том, как вернётся из очередного рейда и наконец обнимет любимую жену. Со дня их венчания прошло уже несколько месяцев, но Вран по-прежнему воспринимал каждый час, проведённый рядом с Эвианой, как награду. К своим обязанностям стража, требовавшим регулярных отлучек по делам спасательной службы, он теперь относился не иначе как к неизбежному злу, с которым приходилось мириться только потому, что иначе могут отозвать из подшефной локации.
Последняя поездка, к счастью, оказалась совсем непродолжительной, всего пять дней, но Вран всё равно соскучился по своей любимой Эве так, что все внутренности сводило от нетерпения. Прямо перед воротами он всё-таки не сдержался и дал шпоры коню, обогнав свой отряд на десяток шагов. Наверное, будь Вран в нормальном уравновешенном состоянии, то сразу обратил бы внимание на то, что никто из слуг не бросился к своему господину, чтобы взять его коня под уздцы, но в тот момент ему было плевать на нерадивость замковой челяди, его сердце буквально выпрыгивало из груди, летя навстречу блаженству, которое сулила встреча с любимой женщиной.
Когда немного отставший эскорт лорда миновал замковые ворота, Вран уже успел вылететь на середину двора и даже высвободить ноги из стремян, но покинуть опостылевшее седло ему так и не дали. Запорная решётка со смачным чавканьем рухнула вниз, отрезая отряду конников путь к отступлению, и тут же по всему периметру двора на замковых стенах выросли фигуры стрелков со взведёнными арбалетами. Как не трудно догадаться, направлено их оружие было на хозяина замка и его гвардейцев. Шок от внезапного нападения был недолгим. Стоило Врану рассмотреть герб на груди ближайшего стрелка, как всё сразу стало ясно – это отец Эвианы явился выручать свою дочурку из лап коварного похитителя. Неясно было другое – как он вообще узнал, где её искать. Женщина уже целый год жила в замке лорда Гилмора, но до сих пор никого, кроме Ро, даже не интересовало, кто она такая.
В первый момент Вран даже обрадовался, что замок захватили не разбойники, а герцогское войско, однако радость его очень быстро скукожилась, когда он увидел командира этого войска. Ро, тоже разодетый в цвета герцога, вышел на середину двора и помахал пойманному в ловушку лорду, как бы приглашая его на переговоры. Ситуация стала стремительно проясняться. Разумеется, кастрированный ратава-корги просто по определению не мог смириться с унижением и затаил обиду. Впрочем, самоуверенного стража это нисколько не беспокоило, поскольку у Ро не имелось средств, чтобы отомстить обидчику. Что ж, посыл был верный, вот только выводы из него Вран сделал ошибочные, решив, что ему ничего не грозит. Да, недооценил он изобретательности своего соотечественника, который, не имея собственных средств для нападения, тупо воспользовался чужими.
Неясно, чего уж он там наплёл томящемуся в печали отцу сбежавшей принцесски, чтобы заполучить под своё командование такой нехилый отряд профессиональных бойцов, но вряд ли правду. Скорей всего, рассказал ему душещипательную историю про то, как старый развратник, прикидывающийся отшельником, изнасиловал случайно забредшую на его территорию невинную девицу, а когда узнал, кто она такая, затащил под венец в надежде пощипать мошну её богатенького папочки. Вран невольно восхитился наглости и бесстрашию ратава-корги, ведь раскрыть его враньё было легче лёгкого. Один разговор папочки с дочкой, и этого безбашенного авантюриста тупо подвесят за яйца. Нет, за яйца уже не подвесят, поскольку их нет в наличие, но в теле человека имеется много других частей, лишиться которых будет весьма неприятно.
Кем бы ни был ратава-корги, но идиотом его точно назвать было нельзя. Если он всё-таки пустился в эту авантюру, значит, не собирался допустить, чтобы Эвиана встретилась со своим отцом. Вывод был настолько очевидным, что у Врана заныло сердце, предчувствуя беду. Вот только как этот махинатор собирался избавиться от герцогской дочки на глазах у сотни отчаянных вояк? Даже если он подстроит несчастный случай, его всё равно распнут за разгильдяйство. Ну не может же Ро быть настолько наивным, чтобы понадеяться сбежать после того, как расквитается со своим бывшим приятелем? Сделка есть сделка, и даже если за возвращение Эвианы Ро получил согласие герцога на расправу с одним из его лордов, всё равно он сделается преступником, когда его враньё будет разоблачено. Так на что же он рассчитывал?
Вран внимательно пригляделся к бравому командиру герцогского войска и невольно покачал головой. Вид у Ро был довольный и, пожалуй, даже слегка расслабленный, что свидетельствовало о его уверенности в том, что он держит ситуацию под полным контролем. Собственно, эта самая ситуация была откровенней некуда, семеро всадников, запертых во дворе замка, представляли из себя отличную мишень для сотни обученных стрелков. Сопротивляться в таких условиях было совершенно бессмысленно. Даже с учётом великолепной выучки гвардейцев, Вран дал бы своему отряду не больше минуты до полного истребления. Что сталось с остальными обитателями замка, вообще было загадкой. Возможно, у них хватило благоразумия просто открыть ворота и сдать замок герцогскому войску, в конце концов, тот был в своём праве. Тогда их должны были оставить в живых, по крайней мере, трупов и следов крови Вран не заметил. Значит, первым делом нужно было позаботиться о тех, кто доверил ему свою жизнь.
– Классный денёк,– вместо приветствия заявил Ро, без опаски приближаясь к вооружённому до зубов хозяину замка,– не лучшее время для того, чтобы умереть, не находишь? – видимо, он был настолько уверен в том, что Вран не решится подставить под арбалетные болты своих гвардейцев, что совершенно не опасался с его стороны никакого подвоха. А вот это уже была тактическая ошибка, потому что в решимости командира пожертвовать своими бойцами как раз и заключался шанс на их спасение, – Давай, спешивайся, дядюшка, нам ведь есть о чём поговорить,– Ро нетерпеливо махнул рукой.
– Чёрта с два,– прорычал Вран, изображая непреклонную решимость стоять до конца,– я сдамся, только если ты отпустишь моих людей.
– По-моему, ты не в том положении, чтобы ставить условия,– Ро злорадно ухмыльнулся и поднял руку, как бы готовясь дать отмашку стрелкам.
– Ну тогда мы будем драться,– надменно заявил пойманный в ловушку лорд,– и меня тупо расстреляют из арбалетов, а ведь ты не за этим сюда явился, правда?
– Уел,– Ро добродушно рассмеялся,– ты прав, мне плевать на твоих гвардейцев, пусть проваливают.
– Нет, ты не понял,– в глазах Врана вспыхнул зловещий огонёк,– ты отпустишь всех обитателей замка, а не только этот отряд.
– Думаю, в список обитателей ты огульно включил и свою жену,– Ро насмешливо хмыкнул, легко разгадав эту маленькую хитрость. – Нет, мой дорогой дядюшка, Эвиана вернётся к своему батюшке, таков полученный мной приказ. Но остальных никто держать не станет, всё равно замок мятежника подлежит уничтожению, так что жить этим бедолагам будет негде.
Это заявление про возвращение Эвианы под родительский кров, произнесённое столь небрежно, как будто было чем-то само собой разумеющимся, одновременно удивило и порадовало Врана. Было похоже на то, что он неверно истолковал ситуацию. Может быть, Ро и не сочинял никаких историй, и герцог знает, что союз, заключённый между его дочерью и лордом Гилмором, не был насильственным. Герцогам ведь не нужны основания для расправы над подданными, даже если эти подданные ничего плохого не сделали. А лорд Гилмор действительно был мятежником, только бунтовал он не против герцога, а против инквизиции, но кому интересны эти подробности? В общем, Вран не стал спорить и согласился на условия сдачи, в конце концов, поместье герцога было сейчас самым безопасным местом для Эвианы.
Сделка была заключена, и вереница пленников потянулась к воротам замка. Эвакуация не заняла много времени, поскольку обитателям замка, напуганным вторжением герцогского войска, не терпелось покинуть опасное место. Не прошло и получаса, как всё было кончено, и мятежного лорда под охраной препроводили в тот самый подвал, которым он совсем недавно стращал своего бывшего приятеля. Для пущей убедительности его руки и ноги заковали в кандалы, а за дверью поставили аж четверых стражников. Да, ратава-корги явно не собирался играть со своим пленником в поддавки.
Ро явился навестить бывшего приятеля только к вечеру, видимо, хотел его как следует помурыжить, прежде чем объявить о своих намерениях. Что ж, тактика психологической обработки была выбрана со знанием дела, к его приходу Вран уже весь извёлся от ожидания, так что был даже рад предстоящей развязке. Двое охранников втащили в подвал кресло, в котором Вран легко узнал мебель из своего кабинета, и Ро со всеми удобствами расположился на мягких подушках, оставив пленника стоять.
– Ты отобрал у меня кое-что, очень для меня ценное,– пафосно начал свою обвинительную речь ратава-корги, вызвав у Врана приступ истеричного хохота.
– Не передёргивай,– наконец сподобился объяснить своё нахальное поведение пленник,– твои стенания по поводу кусочка удалённой плоти просто смехотворны. Для аэра секс – это обуза, а не удовольствие.
– Согласен,– Ро даже не подумал оспаривать сей очевидный тезис,– аэры не способны понять смысл совокупления, мы можем лишь имитировать связанные с этим процессом эмоции, и это требует ментального напряжения. Какое уж там удовольствие. Но к тебе это не относится, правда? Эта ведьмочка за год умудрилась превратить аэра в аватара. Ты ведь всё чувствуешь как они, даже смотришь на их мир глазами аватара. Так что для тебя секс – это вовсе не обуза.
– Собираешься меня кастрировать? – безразлично поинтересовался Вран. Чего-то подобного он и ожидал от мстительного соотечественника, однако перспектива лишиться своего мужского достоинства его не особо страшила, поскольку Вран был уверен, что секс в их отношениях с Эвианой играет вторичную роль.
– Полагаешь, я способен только на плагиат? – Ро очень достоверно изобразил на своей физиономии возмущение. – Знаешь, сталкер, на твоём месте я бы поостерегся унижать своего палача подозрением в отсутствии фантазии.
– Палача? – Вран с недоумение уставился на лицедействующего ратава-корги. – Ты это всерьёз? Хочешь пытать меня только за то, что я лишил тебя органа, который тебе нафиг не сдался?
– Ты прав, мне действительно плевать на этот кусочек моей игровой оболочки,– покладисто кивнул Ро,– и я говорил вовсе не о нём. То, что ты у меня отнял, было мне по-настоящему дорого, ты разрушил мою веру в дружбу,– его лицо вдруг осунулось, брови сошлись на переносице, а в глазах появился какой-то болезненный блеск. – Я готов был для тебя на всё, Вран, а ты пожертвовал мной с такой лёгкостью, словно я был просто вещью. И ладно бы для какой-то важной цели, это я смог бы ещё понять. Но нет, ты принёс своего друга в жертву ради того, чтобы аватарочка, которую ты трахаешь, пребывала в душевном комфорте.
– Если ты ждёшь от меня извинений, то напрасно,– Вран горько усмехнулся. – Мне не под силу убедить самовлюблённого аэра в том, что аватары – это такие же разумные существа, как мы, а может, даже лучше нас. Ты угрожал безопасности моей жены и за это поплатился, это было справедливо.
– Думаю, мне придётся поучить тебя справедливости,– процедил Ро сквозь зубы. – Ты отнял у меня то, что мне было дорого, и за это я отниму у тебя то, что дорого тебе. Вот ЭТО настоящая справедливость.
– Эвиану? – голос Врана невольно дрогнул, выдавая его волнение, скрытое за маской бесстрастности.
– Это было бы самым правильным ходом,– Ро злорадно ухмыльнулся, заметив, что ему таки удалось вывести своего пленника из равновесия,– но нет, не получится. Я ещё не сошёл с ума, чтобы записываться в смертельные враги самого могущественного аватара этой локации. Я заберу ТВОЮ жизнь.
– Убьёшь зятя герцога? – ехидно поинтересовался Вран.
– А с чего ты решил, что герцогу нужен какой-то чужак в его семействе? – в голосе ратава-корги сквозила откровенная насмешка. – Ему нужна дочь, это правда, но не в качестве замужней женщины, а в качестве вдовы. Тогда её можно будет снова выдать замуж. Не обольщайся, сталкер, герцог с лёгкостью отдал мне твою жизнь.
– Что ж, наверное, мне стоит поблагодарить тебя за сокращение срока моей ссылки,– на губах Врана появилась насмешливая улыбочка, как бы давая понять мстителю, чего стоит его план мести.
– Неплохая попытка,– ратава-корги пару раз хлопнул в ладоши, изображая аплодисменты,– но не засчитывается. Возможно, если бы я целый год ни наблюдал за твоими амурными похождениями, то даже купился бы на твою иргу. Охотно верю, что до встречи с ведьмочкой ты действительно был бы рад, если бы кто-то тебя прикончил, но сейчас ты умирать не хочешь категорически. Даже не сомневаюсь, что ты будешь цепляться всеми своими конечностями и даже зубами за каждый лишний час в этой локации. Скажешь, я ошибаюсь?
– Нет, не ошибаешься,– признался Вран,– было бы глупо желать покинуть мир, в котором я счастлив. Так что буду тебе весьма признателен, если ты придумаешь другой способ со мной расквитаться.
– Ну положим, сразу ты его и не покинешь,– несмотря на позитивное содержание данной реплики, злорадная улыбочка, которая её сопровождала, сразу заставила пленника напрячься,– умирать ты будешь долго,– пояснил свою мысль Ро,– так что у тебя будет куча времени, чтобы мысленно проститься со своей аватарочкой.
Вся эта сцена своей пафосностью так сильно напоминала бездарную пьесу, что Вран инстинктивно засомневался в искренности сценариста. Ну не мог насквозь прагматичный ратава-корги настольно слететь с катушек от неразделённых чувств, чтобы замучить до смерти своего соотечественника, которого совсем недавно называл другом. Скорей всего, это был просто очередной заход на вербовку строптивого клиента. Как далеко мог зайти Ро в своём стремлении к достоверности, Вран решил не проверять. Не каждая творческая личность способна держаться в рамках приличий, когда на кону стоят уязвлённая гордость и амбиции.
– Ладно, убедил,– он тяжко вздохнул, изображая, что сдача была для него сложным решением,– я готов работать на твою контору. Всё, мир?
– Я знал, что ты попытаешься выкупить свою жизнь,– Ро участливо покивал, как бы раздумывая над поступившим предложением, отчего у его пленника по спине побежали мурашки, так как он ожидал совершенно другой реакции. – Признаюсь, соблазн очень велик, не каждый день выпадает возможность вернуть в наши ряды последнего из Ставрати. Я долго колебался между славой и удовольствием, но в конце концов выбрал удовольствие, так что не обессудь.
