Елена Райдос
Учитель для ангела
Глава 13
Вен никак не ожидал, что его не в меру шустрая ученица устроит ещё один вечер вопросов и ответов уже на следующем занятии. Обычно подопытным хватало позитивного запала его развлекательной программы как минимум на неделю, а то и на месяц. Увы, в Василисе отродясь не было ничего обычного, она с самого первого дня их знакомства постоянно ставила раком великого мага своими вопросами и закидонами. Хорошо ещё, что Госер благородно брал на себя роль громоотвода и сглаживал косяки своего напарника, иначе пришлось бы принимать экстренные меры в отношении бывшего игрока, оказавшегося слишком проницательным, чтобы служить безвольной марионеткой в руках беспринципных экспериментаторов. Однако то, что произошло этим вечером, даже улыбчивого Госера погрузило в ступор, лишив дара речи специалиста по коммуникациям с лабораторными мышками.
– Вы знаете, кто такие ратава-корги? – вот такой вопрос задала Василиса, едва угнездившись на подушке для медитации. Можно себе представить немую сцену в среде тех самых ратава-корги, которая последовала за этим вопросом. Хуже всего было то, что молчание оказалось даже более красноречивым, чем откровенный ответ, и Василиса немедленно сделала из увиденного логичный вывод. – Да, вы точно это знаете,– сама себе ответила любопытная дамочка, переводя взгляд с одного ошарашенного лица на другое.
– Какое странное название,– наконец нашёлся Егор, с трудом заставляя себя улыбнуться. – Это на каком языке?
Увы, старался он напрасно, на этот раз Василиса не купилась на насквозь фальшивое выражение святой невинности на физиономии Егора. Она презрительно хмыкнула, как бы давая понять, что оценила натужную игру своего напарника по магическим практикам, но всё же снизошла до ответа.
– Ничего странного, нужно просто прочитать это название задом наперёд, и смысл сразу проявится,– пояснила она онемевшим слушателям. – Игрок-аватар, вот что это значит. Понимаете, эти ратава-корги по своей природе вроде как игроки,– разоблачительница победоносно окинула взглядом совсем растерявшуюся аудиторию,– но при этом действуют в нашем мире как аватары.
Будучи специалистом по древним рукописям, Василиса собаку съела на расшифровке гораздо более сложных текстов в своём музее, так что эту простенькую задачку она расщёлкала как гнилой орех. Сделанный вывод представлялся ей столь тривиальным, что эффект, который произвели её слова на мага и его ассистента, оказался для Василисы полной неожиданностью. Оба вылупились на неё с таким видом, словно на них снизошло божественное откровение. Гробовое молчание длилось никак не меньше минуты, а потом Вениамин нервно сглотнул и закашлялся. Егор, напрочь забывший, что нужно улыбаться, тоже очнулся от столбняка и попытался изобразить на своей физиономии воодушевление, которое больше смахивало на нервный тик.
– Это очень интересно,– промямлил Вениамин, пытаясь потянуть время, поскольку совершенно не представлял, как ему следует отнестись к тому шокирующему факту, что его ученица оказалась не только настырной, но в добавок и странно осведомлённой. – Впрочем, предположить присутствие в нашем мире игроков из других миров было бы логично. Помнишь, мы раньше уже обсуждали такую возможность?
– Так это они рисуют картинки на кубиках? – полюбопытствовала Василиса с самым невинным видом.
Наверное, если бы она продолжила добивать заговорщиков своей осведомлённостью, то у парочки ратава-корги попросту не выдержали бы нервы, и тогда предсказать ход дальнейших событий не взялся бы даже дельфийский оракул. С полной уверенностью можно было утверждать только одно: ничем хорошим для Василисы её разоблачительная деятельность не закончилась бы. Скорей всего, ратава-корги сочли бы продолжение эксперимента слишком опасным и попросту списали бы излишне прозорливую подопытную мышь, как неудачный результат. К счастью для себя самой, своим последним вопросом Василиса невольно подкинула Вениамину замечательную возможность выкрутиться из критической ситуации, переведя обсуждение в более нейтральное, философское русло.
– Для того, чтобы управлять информационным полем какого-то мира, нет нужды в него погружаться,– великий маг сразу взбодрился и быстренько вступил в игру. – Более того, изнутри можно внедрять какие-то смыслы лишь в узком круге аватаров, да и сил одного игрока будет явно недостаточно, чтобы существенно изменить их образ мыслей. Тут требуется коллективная работа и значительные энергетические ресурсы.
– Значит, эти уроды просто развлекаются,– сделала поспешный вывод поборница справедливости. – Что ж, их можно понять, у нас ведь тоже имеются похожие технологии. Надел шлем виртуальной реальности и получай эффект полного присутствия. А у этих ратава-корги технологии должны быть даже круче наших, я так думаю, возможно даже, они стали настолько продвинутыми, что перешли за грань здравого смысла.
– Почему ты так решила? – пробормотал совершенно сбитый с толку Вениамин.
– Иначе как объяснить, что игроки так глубоко погрузились в игру, что забыли себя? – Василиса задумчиво покачала головой и состроила сочувственную мину.
В первый момент Вениамин даже не понял, что она имела ввиду бывших игроков, зависших в Игре после стирания, ведь до сего момента речь шла лишь о ратава-корги, которым потеря памяти не грозила. Егор оказался более сообразительным и сразу догадался, что Василиса, следуя своей внутренней логике, просто объединила бывших игроков и ратава-корги в единое сообщество, даже не подозревая, какая между ними лежит глубокая пропасть. Неприятность заключалась в том, что тема зависших в Игре игроков была ещё более опасной, чем обсуждение ратава-корги. Не дай бог эта въедливая девица догадается, что и сама является одним из этих потерявших память игроков, тогда эксперименту конец.
– Здешние игроманы тоже склонны путать реальность с игрой,– небрежно бросил спец по коммуникациям, уводя разговор от опасной темы. – Разве тебе не приходилось сталкиваться с придурками, на полном серьёзе считающими себя эльфами или орками?
– Не морочь мне голову,– Василиса раздражённо махнула рукой в сторону хитреца,– я говорю о настоящей амнезии. Не понимаю, как можно было не предусмотреть опасность напрочь заблудиться в Игре?
– Ты говоришь с такой уверенностью, словно тебе пришлось столкнуться с подобным случаем,– вкрадчиво произнёс Вениамин. – Откуда тебе известно про амнезию?
– Да так, нашла кое-что,– Василиса тут же замкнулась, словно это не она подняла сию конспирологическую тему. Впрочем, не стоит её винить в непоследовательности. Если бы её собеседники честно рассказали хоть что-то про интересующий настырную искательницу предмет, то она, скорей всего, тоже была бы более откровенной, но скрытная парочка пустилась в отказ, а это было подозрительно. – Давайте заниматься, что ли,– Василиса изобразила на своей ехидной физиономии самую обворожительную улыбку, на какую была способна,– у меня сегодня ещё встреча с работодателем. Неприятная встреча,– добавила она, заранее представляя, как накинется на неё Кларисса, когда узнает про ошибки с брошками.
Конспираторам ничего не оставалось, как принять её предложение, тем более, что продолжение беседы на столь щекотливую тему запросто могло привести к их разоблачению. Вечер прошёл штатно, Василиса честно отработала программу практик и ушла домой, больше ни словом не обмолвившись про ратава-корги, а сами ратава-корги после её ухода погрузились в мрачные раздумья. Гнетущее молчание наконец нарушил Госер.
– Тебе не кажется, что нам следует избавиться от Василисы? – в лоб спросил он. – Этот игрок слишком непредсказуем.
– И проницателен,– в тон ему добавил Вен. – Ну откуда, скажи на милость, она могла узнать про ратава-корги и амнезию?
– Я постараюсь это выяснить,– сейчас выражение лица Госера было настолько далеко от его привычной маски дружелюбия, словно это был совсем другой человек.
– Не горячись,– одёрнул напарника Вен,– других кандидатов на роль подопытного у нас нет. Но дело не только в их отсутствии, мне кажется, у Василисы есть шанс пройти барьер.
– Чем же она отличается от тех, кто не сумел? – Госер скептично хмыкнул. – Самоуверенностью и нахальством?
– Ты хотя бы отдалённо представляешь, чем спектр вибраций сознания бывшего игрока отличается от спектра аэра или аватара? – в голосе Вена прозвучало откровенное презрение к дилетанту. – У коренных жителей обоих миров он плавный и различается лишь частотными характеристиками, а у чужаков, коими являются зависшие в Игре игроки, этот спектр рваный. В области астральных частот у них имеются пики, а в области ментальных – провалы.
– Так, может быть, именно этим и объясняются наши неудачи,– предположил Госер. – Дело вовсе не в частоте вибраций, просто сознаниям бывших игроков не хватает устойчивости, чтобы пройти барьер.
– Одно другому не мешает,– Вен криво усмехнулся, горячность напарника уже давно начала его раздражать. – Барьер не пропустит даже самую устойчивую низкочастотную структуру, так что твоя работа по возгонке вибраций Василисы очень важна.
– Но что толку, если её сознание не обладает требуемым уровнем устойчивости,– проворчал Госер. – Мне кажется, что этот проект заранее обречён на провал.
– Возможно, ты и прав,– Вен покладисто склонил голову,– но только не в отношении Василисы. Спектр вибраций её сознания гораздо более сбалансирован, чем у её предшественников, он практически такой же плавный, как у аватаров. Незначительные разрывы в ментальной области не должны так уж сильно повлиять на устойчивость её сознания.
– Хочешь сказать, что она способна чувствовать как коренные аватары? – заинтересовался Госер. – Но как она этого добилась?
– Видишь ли, после стирания произошла искусственная ассимиляция зависших в Игре аэров,– Вен самодовольно улыбнулся, словно это была его заслуга. – Со временем некоторые из них приобрели способности аватаров к восприятию широкого спектра астральных вибраций. Наша Василиса как раз из числа таких счастливчиков.
– Тоже мне счастливчики,– фыркнул Госер,– опустились на уровень примитивных полу животных.
– Аэры почему-то склонны забывать, что ассимиляция по определению не могла идти только в одну сторону,– Вен скорчил снисходительную гримасу, как бы давая понять собеседнику, что он думает о его когнитивных способностях. – Зависших игроков, конечно, было гораздо меньше, чем коренного населения, зато ментально они были на порядок выше, так что установившийся баланс явился следствием слияния, а не поглощения. Поверь, мой друг, сейчас это уже совсем не тот мир, которым его знали первые игроки. Аватары очень сильно изменились и из примитивных, почти игрушечных созданий превратились в некое подобие аэров, только в плотных телах.
– Откуда ты знаешь? – удивился Госер. – Ты был среди первых игроков?
– Да, был,– Вен мечтательно вздохнул,– и до сих пор с ностальгией вспоминаю то время, когда мы безнаказанно игрались в богов. Прежним аватарам просто нечего было нам противопоставить, они безропотно подчинялись и даже почитали за великую честь, если кто-то из аэров снисходил до общения с ними, убогими.
– Так выходит, ты тоже сталкер, как Ро? – в голосе Госера проскочила нотка невольного уважения. – Иначе ты бы не смог выбраться из Игры после стирания.
– Мне просто повезло, что в момент стирания я оказался в Аэрии,– вынужден был признаться Вен. – Нет, я не сталкер и не рискну пройти барьер самостоятельно, разве что у меня не будет иного выхода.
– Наверное, ты потерял много близких из-за стирания,– Госер сочувственно улыбнулся. – Ты ведь поэтому стал ратава-корги?
Сей невинный вопрос отчего-то вызвал весьма неоднозначную реакцию его собеседника. Лицо Вена внезапно осунулось и посерело, словно его заволокло дымом, а кисти рук сжались в кулаки с такой силой, что вены проступили из-под кожи как синие перекрученные канаты. Что сейчас выражал его взгляд, рассмотреть было невозможно, поскольку Вен опустил глаза. Впрочем, Госеру вдруг резко расхотелось проявлять любопытство, вряд ли тайна, которую хранил его коллега, имела позитивный или хотя бы нейтральный характер, скорей всего, она была связана с трагедией.
– Мы должны их вытащить,– голос Вена прозвучал глухо, словно из подземелья,– рано или поздно они вернутся домой, вот увидишь.
– Должен признаться, что мои мотивы для вступления в ряды ратава-корги не были столь бескорыстны,– Госер быстренько перевёл разговор с болезненной темы на себя. – Меня всегда возмущал запрет Совета на посещение Игры для простых аэров. В конце концов, это ничем не обоснованный произвол, а уж стирание памяти было просто варварством, а может, и диверсией.
– Ты просто не понимаешь,– в глазах Вена вмиг разгорелось пламя истинно верующего,– стирание спасло Аэрию от деградации и хаоса. Раньше два мира не были разделены барьером, и аэры могли свободно перемещаться между ними. Игра стала настоящей приманкой для наших амбиций, и группы игроков, разбившись на кланы, принялись насаждать аватарам свои представления о картинке реальности. Причём кланы постоянно враждовали между собой, так что мир Игры разбился на совершенно непохожие друг на друга локации.
– Так ведь на то и Игра, чтобы развлекаться,– возразил Госер. – Зачем нужно было возводить этот барьер и жёстко ограничивать доступ в Игру кругом избранных членов Пятёрки? Что плохого в том, чтобы дать аэрам возможность управлять игровой реальностью по своему усмотрению?
– Ты правда не понимаешь? – губы Вена искривились в презрительной усмешке. – А чем, по-твоему, мир Аэрии принципиально отличается от мира Игры? Да ничем,– ответил он на свой риторический вопрос,– в мироздании все миры строятся по единому алгоритму. Реальность сотворяется в умах жителей мира, и происходит это в полном соответствии с теми смыслами, которые доминируют в их общем информационном поле.
– Ну правильно,– Госер ничуть не смутился,– это и даёт возможность аэрам управлять Игрой. У здешних аватаров ум не настолько развит, чтобы создавать свои смыслы, а уж делать их доминирующими им вообще не под силу.
– Зато это под силу аэрам,– отрезал Вен,– и никто не смог им запретить переключиться с мира Иры на Аэрию. Потренировавшись на примитивных аватарах, отдельные кланы решили, что могут делать то же самое в собственном мире.
– Что-то я ничего не слышал о множественных локациях в Аэрии,– Госер вопросительно склонил голову.
– Потому что Совет Пятёрки прекратил эти опасные эксперименты,– пояснил Вен.
– Так и знал, что это они запустила стирание,– в голосе Госера послышались угрожающие нотки. – Кто дал им право решать за всех аэров?
– Ты хотя бы приблизительно представляешь, что такое стирание? – вопрос тоже был чисто риторическим, поскольку об этом катаклизме знали абсолютно все аэры. – Чтобы изолировать зарвавшихся игроков, потребовалось изменить алгоритм перевоплощения в целом мире. Ты правда веришь в то, что эти жирные коты из Совета смогли бы хакнуть программу Создателя? – Вен горько усмехнулся. – Поверь, это сделал настоящий программист, но за своё гениальное творение он получил лишь всеобщую ненависть, а главным бенефициаром стирания стал Совет. Теперь только Пятёрка имеет возможность программировать реальность как мира Игры, так и Аэрии.
– Если честно, я не понимаю, зачем им в таком случае вообще нужна Игра,– Госер недоверчиво покачал головой. – Они что, тренируются на аватарах?
– Чтобы сделать доминирующим тот или иной ментальный концепт, загружаемый в общее инфополе аэров, требуется накачать его энергией,– пояснил Вен с таким видом, словно сказал сущую банальность.
– Ну и что? – Госер нахмурился, пытаясь связать два факта, которые на первый взгляд выглядели совершенно независимыми. – Они качают энергию из мира Игры? Но зачем для этого устраивать соревнования между кланами Пятёрки?
– А откуда, по-твоему, берётся эта энергия? – в глазах Вена загорелись хитрые искорки.
– Ископаемые? – на вскидку предположил Госер, чем вызвал истеричный смех своего собеседника. – Ну ладно, сдаюсь,– проворчал он. – Объясни, причём тут Игра.
– Ты же знаешь, что Абсолют, который является источником всего проявленного, постоянно проявляется в виде различных форм? – снисходительно поинтересовался Вен.
– Не тяни,– буркнул оскорблённый его тоном собеседник,– объясняй по существу.
– Так это и есть самая суть,– Вен и не подумал сменить амплуа мудрого профессора на что-то более подходящее для дружеской беседы. – Это непрекращающееся движение лежит в основе жизни. Именно поэтому Игре не требуется внешний источник энергии, она сама по себе является таким вечным двигателем, ведь сознания аватаров имеют ту же природу, что и Абсолют, а значит, тоже постоянно создают всё новые и новые вибрации. Всего-то и нужно направить энергию, заложенную в саму структуру мироздания, в нужное русло. Угадай, что является таким каналом.
– Доминирующий ментальный концепт,– ошарашенно прошептал Госер.
– Умница,– похвалил его зарвавшийся профессор. – А приз в виде дармовой энергии, как ты понимаешь, получает автор концепта. Выкачанная таким образом энергия идёт на запуск нужных кланам смыслов уже в инфополе нашего мира. По-моему, схема просто гениальная. Она строится исключительно на уже доказавших свою жизненность идеях и в то же время не позволяет одному из кланов захватить власть.
– Так ты вовсе не являешься оппозиционером? – Госер с удивлением уставился на своего напарника.
– Разумеется, нет,– скривился Вен. – Откуда такая дикая мысль?
– Но ты же нарушаешь законы Аэрии,– возмутился его напарник,– мы ведь находимся в этом мире нелегально.
– Задача ратава-корги состоит вовсе не в том, чтобы разрушить существующий порядок,– Вен снисходительно потрепал своего напарника по плечу,– она очень узкая и прагматичная: мы должны вернуть домой пострадавших от стирания аэров. Если у тебя были иные цели, то ты явно выбрал не ту сторону.
– А как же справедливость? – вспыхнул Госер. – Неужели тебя совсем не задевает, что какие-то мерзавцы возомнили себя богами и навязывают картинку реальности целому миру? Даже двум мирам,– поправился он.
– В мироздании вообще не существует ничего идеального,– самопальный философ снова влез на своего любимого конька,– нет такой системы управления, которая нравилась бы всем объектам этого управления. Это нереально. Единственным критерием тут можно считать работоспособность системы. Наша система работоспособна, с этим не поспоришь. Она работает уже сотни лет без существенных сбоев, да и тот факт, что она позволила аэрам выпутаться из грозившего нам хаоса, говорит сам за себя.
– Вот только почему-то мы уже не можем обходиться без сталкеров,– Госер угрюмо покачал головой. – С чего бы взяться деградации при всеобщем благоденствии?
Что тут скажешь? Обломал дилетант философа в самый момент его кажущегося триумфа. О снижении когнитивных способностей жителей Аэрии говорить было не принято, да и знали об этом только те, кто был непосредственно связан с Игрой. Аэров, способных преодолевать барьер между мирами, становилось всё меньше. Это означало, что очень скоро проход между мирами попросту закроется, и тогда источник дармовой энергии иссякнет. Собственно, миру Аэрии это ничем не грозило, поскольку сознания аэров были способны поддерживать его существование, но энергия была нужна Пятёрке для управления инфополем этого мира. Отработанной веками системе управления наступал естественный и бесславный конец. Кто бы мог предположить, что эта надёжная во всех отношениях конструкция, оказывается, содержала в себе зародыш собственной гибели. Вот уж точно, в мироздании нет ничего идеального.
Глава 14
Вран проснулся среди ночи от того, что лунный свет, коварно проникший сквозь щель в неплотно задёрнутых шторах, вальяжно растёкся млечным пятном прямо по его подушке. Наверное, раньше бесчувственный к подобным сантиментам аэр просто повернулся бы на другой бок и продолжил спать, но отчего-то именно в эту ночь ему вдруг пришла в голову гениальная идея прогуляться по ночному парку. Эвиана сладко посапывала, улыбаясь во сне, её лунный свет не потревожил, и Вран, чтобы не разбудить спящую, на цыпочках прокрался на балкон, прихватив с собой одежду. Спальня лорда находилась на втором этаже, но полуночник не стал заморачиваться с походом по ночному замку, а попросту перепрыгнул через балюстраду и оказался на земле.
Вран отлично отдавал себе отчёт в том, что подобный финт совершенно не вписывался в рамки местных представлений о подобающем поведении знати. Владетельным лордам не пристало прыгать с балконов и пускаться в одинокие ночные прогулки, поэтому и стационарному агенту спасательной службы тоже следовало всячески избегать экстравагантных выходок, которые могли бы привести к его разоблачению. Увы, соображения безопасности враз отошли на второй план, как только ноги Врана погрузились в мягкую податливую траву, и прохладный ветерок мазнул мягкой лапкой по его разгорячённому лбу. Вместо того, чтобы прятаться от людских глаз, беспечный страж задрал голову и с удовольствием подставил лицо под льющийся с небес поток лунного света. А ведь если бы кто-то в этот момент мог увидеть его счастливую физиономию, то невольно предположил бы, что рассудок благороднго лорда нуждается в срочном лечении.
Да, то, что в последнее время происходило с Враном, можно было бы без преувеличения назвать помешательством, если бы ни один любопытный штрих. Дело в том, что он сходил с ума вполне добровольно, полностью отдавая себе отчёт в происходящем. Поначалу привыкшему к самоконтролю аэру было, конечно, довольно неуютно. Представьте, что вы всю жизнь смотрели на мир сквозь узкое пыльное окошко, да вдобавок ещё и защищённое решёткой, а потом вас вдруг вытолкнули под открытое небо. Что бы вы почувствовали, когда рамки вашего маленького и безопасного мирка внезапно откатились куда-то в бесконечность, оставляя вас один на один с огромным и совершенно непостижимым мирозданием? Наверное, страх в данном случае был бы просто рациональной защитной реакцией здоровой психики, но отчего-то на этот раз рациональный подход не сработал, а может быть, Вран сознательно не стал слушать доводов разума и предпочёл положиться на чувства.
Какой бы ни была причина его отказа от привычных паттернов поведения, но сосланный в дикую локацию Игры сталкер отлично отдавал себе отчёт в том, что этот удивительный и опасный мир Игры затягивает его подобно речному водовороту, настойчиво и стремительно, и при этом даже не помышлял о сопротивлении. Недоступные ранее чувства буквально затопили сознание Врана, и было уже непонятно, то ли он тонет, то ли, наоборот, летит куда-то ввысь. Впрочем, в какой-то момент все эти заумные соображения сделались ему безразличны, потому что Вран впервые в жизни сподобился испытать состояние души, практически недостижимое для аэров, но привычное для аватаров. Он был счастлив.
Причина произошедших с ним перемен вовсе не была для Врана неразрешимой загадкой, он точно знал, что таковой является одна жизнерадостная и шаловливая девчонка, ворвавшаяся в жизнь аэра подобно смерчу. Эвиана обладала удивительной способностью видеть волшебство в самых обычных вещах и щедро делилась своими способностями с любимым человеком. Капли летнего дождя на её губах самым чудесным образом превращались в божественный эликсир, способный пьянить не хуже выдержанного вина. Облака в жаркий день услужливо раскрывали солнечный зонтик над её головой, а лунный свет служил этой неуёмной фантазёрке призрачным покрывалом. Самые обычные полевые цветы в руках Эвианы становились изысканным украшением, достойным лишь сказочной феи, а солнечный свет, едва коснувшись копны её кучерявых волос, словно бы превращался в нимб святости. Впрочем, Эвиана вовсе не была святошей или недотрогой, поэтому ночи лорда и его юной любовницы протекали весьма бурно и частенько не заканчивались даже с рассветом.
Поначалу Врану казалось, что это Эвиана является тем каналом восприятия, который позволял ему ощущать мир Игры во всей его полноте, только рядом с ней он переставал быть помешанным на самоконтроле аэром и мог наслаждаться спонтанностью. Однако вскоре выяснилось, что эта удивительная женщина была лишь волшебным ключиком, отворившим дверь его добровольной темницы. Оказавшись на воле, Вран очень быстро научился взаимодействовать с миром Игры как это умели делать его коренные жители, то есть воспринимать его не только интеллектуально, но и во всём диапазоне чувственных сигналов. Оказалось, что он вовсе не был бесчувственным, чувства просто дремали в его душе, задавленные чистым и холодным как лёд менталом, но как только Эвиана разбила этот лёд, они вырвались наружу и заняли подобающее им место в жизни Врана.
Благородный лорд, словно вор, проскользнул мимо стражи, и вскоре вековые деревья сомкнулись за его спиной, отделяя любителя одиноких прогулок от суеты замковых будней. Вран побрёл вперёд без всякой цели, интуитивно избегая обустроенных дорожек и даже случайно протоптанных тропинок, чтобы исключить даже малейший шанс напороться на охрану. И дело было даже не в том, что стражники могли от излишнего рвения пальнуть в одинокого путника, просто ему сейчас не хотелось общаться ни с кем, кроме лесных обитателей, да ветра, шумевшего где-то высоко над головой. Через несколько минут неспешной прогулки, деревья расступились, и перед глазами Врана материализовалась небольшая полянка, залитая лунным светом.
Мягкие шаги по влажной от росы траве были почти бесшумными и никак не могли потревожить сонный покой ночного парка, однако чуткие ушки косули, лакомившейся молодой листвой на полянке, напряглись, пытаясь уловить, откуда идёт опасность. Вран замер, стараясь даже дышать через раз, чтобы не спугнуть отважную животинку, не побоявшуюся нанести визит парковым насаждениям лорда Гилмора, и косуля успокоилась, приняв вторжение наблюдателя за шум ветра или полёт ночной птицы. Движения лесной красотки были так грациозны, словно косуля специально работала на зрителя, и Вран невольно улыбнулся, представив эту тонконогую балерину где-нибудь на сцене. Лунный свет, словно луч прожектора, коснулся её гладкой шёрстки и чудесным образом превратил ничего не подозревающую косулю в живую серебряную статую.
Благодарный зритель, наблюдавший эту удивительную метаморфозу, с трудом удержался от восторженного восклицания, которое могло бы спугнуть чуткое животное. Увы, его предосторожность оказалась тщетной, косуля вдруг резко вскинула голову и нырнула в кустарник. Вран разочарованно вздохнул, сожалея о прерванном представлении, и уже собрался идти дальше в глубь парка, когда его ухо тоже уловило тот шум, который чуть раньше услышала косуля. Это были шаги, причём того, кто приближался к поляне, совсем не заботил покой спящего парка, он ломился сквозь ветки кустарника что твой лось. Вран спрятался за стволом дерева и стал ждать. Вскоре на поляну выкатился настырный ратава-корги и принялся оглядываться.
– И почему я ничуть не удивлён? – задумчиво произнёс Вран, выходя из укрытия. – Чего тебе неймётся, Ро? Зачем ты за мной шпионишь?
– Вижу, ты мне не рад,– на лице ратава-корги расцвела ехидная улыбочка. – Я помешал твоему общению с природой?
– Ты спугнул косулю,– проворчал Вран.
– Да-а-а,– протянул незадачливый шпион,– я и не думал, что всё настолько запущено. Ты сам-то себя слышишь, сталкер?
– Отстань,– слова соотечественника всё же задели Врана, поскольку объективно отражали произошедшие с ним метаморфозы, которые он предпочитал не анализировать. – И вообще, какое тебе до меня дело?
– Самое непосредственное, если не возражаешь,– осклабился наглый ратава-корги.
– Понятно,– Вран недовольно поморщился,– собираешься меня вербовать в вашу поганую конторку. Не выйдет, я ни за что не стану сотрудничать с теми, кто хладнокровно гробит игроков ради своих корыстных целей.
– С этим уже давно покончено,– ничуть не смутился Ро,– это направление работы было признано бесперспективным. Гораздо проще завербовать обычных аэров, посулив им доступ к Игре.
– Знаешь, а ведь я сначала грешил на Совет Пятёрки,– Вран сокрушённо покачал головой,– думал, что это они ссылают неугодных в мир Игры, а оказывается, это просто ратава-корги таким образом пытаются вербовать своих последователей.
– Смеёшься? – в глазах Ро промелькнуло откровенное недоверие. – Тех игроков, что зависли в Игре по нашей вине, были единицы. Даже не сравнить с тем, что сделало стирание.
– Думаю, стирание вряд ли было более фатальным для аэров, чем деятельность вашей конторы,– небрежно заметил Вран. – Ну скольких оно затронуло? Десяток? Два?
– А сотни тысяч не хочешь? – эти слова Ро буквально выплюнул как ругательство.
– Если это такая шутка, то мне совсем не смешно,– заметил Вран. – Будь это правдой, о катастрофе такого масштаба до сих пор слагали бы легенды, а я что-то, кроме скупых упоминаний, ничего больше не слышал.
– А много ли обывателям вообще известно об Игре? – губы Ро скривились в презрительно усмешке. – Да им плевать на всё, что не касается мира Аэрии. Ты бы лучше спросил себя, почему в подготовке сталкеров отсутствует такой предмет как техника общения с местным населением. Вас учат всему от умения улыбаться и естественно двигаться до навыков пользования всеми видами технологий, соответствующих локаций, в которые вас засылают, но навыки общения в этот список не входят. Раскрою тебе страшную тайну, сталкер,– ратава-корги состроил зверскую гримасу,– разработчики этого не делают просто потому, что в этом нет нужды. Никто из игроков или сталкеров никогда не испытывал сложностей при общении с местными, нам даже не нужно напрягаться, чтобы плавно вписаться в их общество, всё происходит автоматически.
– Хочешь сказать, что они – это мы, только живущие в другой среде? – уточнил Вран.
– Ну это было бы преувеличением,– Ро снисходительно улыбнулся,– всё-таки после стирания игроки смешались с коренными аватарами, и последних было значительно больше. Но факт на лицо, психика жителей мира Игры для аэров как родная, и этого никак не могло бы случиться, если бы пострадавших игроков были единицы.
– Но это же настоящая катастрофа,– от ужаса у Врана перехватило дыхание,– этих бедолаг нужно спасать.
– Именно этим ратава-корги и занимаются,– победоносно завершил свою вербовочную речь Ро.
Возможно, если бы вербовщик проявил чуть больше такта и не был бы столь прямолинеен, то Вран купился бы на его пламенную речь, забыв о методах ратава-корги, но самодовольное выражение на физиономии Ро вызвало у него естественное отторжение.
– Стирание ведь случилось очень давно,– задумчиво произнёс Вран,– наверное, лет семьсот назад. Как много зависших игроков вам удалось вытащить? – Ро не ответил, только скрипнул зубами и отвернулся. – Что, совсем никого? – в голосе Врана без труда можно было уловить глумливые нотки. – И чем же вы всё это время занимались, кроме увеличения числа пострадавших?
