Елена Райдос
Учитель для ангела
Глава 31
Школа магии Вениамина выглядела непривычно заброшенной, ни тебе запахов таинственных благовоний, ни тихого шелеста мантр, обычно звучавших ненавязчивым фоном в холле и коридорах. На ресепшене правда сидела облачённая в чёрную мантию девица, но и у неё вид был какой-то неприкаянный. Судя по всему, великий маг пребывал в депрессии после фатального провала своего эксперимента, в чём Ро и не преминул убедиться, едва вошёл в личный кабинета хозяина школы. Взгляд Вена был рассеянным и каким-то отсутствующим, как будто этот обычно азартный экспериментатор внезапно потерял вкус к жизни. Визит своего коллеги он воспринял с равнодушием обречённого, давно смирившегося со своей участью смертника.
Собственно, Ро вовсе не собирался наводить шороху в логове ратава-корги, просто хотел слегка отыграться на болтуне за то унижение, которое по его милости ему пришлось пережить. Отставному любовнику требовался козёл отпущения, чтобы снова обрести уверенность в себе, и выбор кандидатов на роль боксёрской груши был невелик.
– Какого чёрта ты рассказал Василисе об этом безбашенном психе? – выпалил Ро, едва переступив порог кабинета.
– А что я должен был сказать? – как ни странно Вен вовсе не испугался наезда, и сам пошёл в атаку. – Это же правда, и она Василисе была очень нужна. Разве ты не понял? – он бросил сочувственный взгляд на обвинителя. – Она же любит Врана.
– И когда же она успела влюбиться? – запальчиво бросил Ро. – Они и виделись-то всего пару раз.
– Похоже, ты ревнуешь,– Вен удивлённо покачал головой,– вот чудеса. Это ж надо такому случиться, чтобы в душе хладнокровного аэра бушевали такие страсти. Ну и куда на это раз заведёт тебя твоя ревность? – ехидно полюбопытствовал разоблачитель. – Кого из них ты убьёшь: его, её или обоих?
Ро уже вскинулся, чтобы ответить оборзевшему коллеге, который, по всей видимости, возомнил себя бессмертным, но тут в его памяти всплыл разговор с Враном, который задал ему точно такой же вопрос. Да, мерзкое чувство, затопившее разум отвергнутого любовника, было ничем иным, как ревностью. Именно ревность когда-то разожгла в его душе жажду мести и заставила совершать поступки, о которых Ро до сих пор не мог вспоминать без содрогания. А ведь он искренне верил, что извлёк урок из прошлого и больше никогда не повторит своих ошибок. Ан нет, кармическое колесо провернулось, и грешник оказался в прежней позиции, причём даже не осознал, что его снова тупо проверяют на вшивость.
– Переэкзаменовка, говоришь,– Ро мысленно послал проклятие владыкам кармы,– чёрта с два вы меня поймаете на этот крючок ещё раз, я своё домашнее задание выучил. Не знаю, что это значит – любить, но со мной совершенно точно происходит что-то другое. Если верить Врану, то истинный влюблённый попросту не может ревновать, ведь для него счастье любимой женщины важнее всего. А мне тупо хочется обладать Василисой, как когда-то хотелось обладать Враном.
– Ро, ты чего завис? – прервал его сеанс саморазоблачения Вен, начавший подозревать, что явно переборщил с обвинениями. – Я ж не хотел тебя обидеть.
– Я не кисейная барышня, чтобы обижаться на правду,– пробурчал ревнивец. – Допускаю, что насчёт Василисы ты не ошибся, я такого взгляда у неё раньше никогда не видел. Жаль, что Врану сейчас не до неё, а то смог бы хоть немного отвлечься от оплакивания своей погибшей возлюбленной. В конце концов, сколько можно жить воспоминаниями?
– А чем он сейчас занят? – задавая этот невинный вопрос, Вен даже близко не представлял, какой трагедией обернётся для него ответ. – Его всё-таки поймали на самоволке и сослали в стражи?
– Да нет,– Ро беспечно махнул рукой,– просто ратава-корги восстановили его память, и наш герой сейчас рефлексирует. Представляешь, оказывается Вран был главой клана Ставрати. Кто бы мог подумать, что этот скромник когда-то заправлял Аэрией? Не удивительно, что он так легко заставил себе служить обитателей своего замка. А я-то всё удивлялся, откуда взялась их патологическая преданность какому-то пришлому лорду. – В этот момент беспечно разглагольствующий ратава-корги заметил, что с его собеседником происходит нечто странное, лицо Вена побледнело до синевы, а в глазах застыло отчаяние, того и гляди грохнется в обморок. – Эй, мужик, ты чего? – Ро подскочил своему нервному коллеге, схватил стоявший на столе стакан с водой и буквально насильно заставил того сделать глоток.
– Зачем? – простонал Вен, как бы обращаясь к самому себе. – Как они могли узнать, что он из Ставрати?
– Вообще-то от меня,– теперь голос Ро звучал уже не столь самоуверенно, у него появилось чёткое ощущение, что он совершил непростительную ошибку, а в добавок очень кстати пришло воспоминание о последнем разговоре с Враном и его подозрениях по поводу Вена. – Что ты о нём знаешь? – неуверенность в его голосе сразу сменилась угрозой. – Чем возвращение воспоминаний может ему навредить? Или это может навредить тебе? – подозрительно прищурился гений дедукции. – Ты сделал ему в прошлом какую-то пакость, а потом заставил всё забыть. Так?
– Ты не понимаешь,– Вен обречённо опустил голову,– для Врана возвращение памяти – это смертный приговор.
– Так, хорош истерить,– прикрикнул на паникёра Ро,– рассказывай толком.
– Теперь эти выродки имеют полное право с ним расправиться,– глаза Вена подозрительно заблестели, словно на них навернулись слёзы,– наш договор больше не работает.
От столь шокирующей инфы Ро слегка завис. Какой договор? Почему он перестал работать, и кто такие эти выродки? Мысли неслись кувырком и никак не желали выстраиваться в логическую цепочку. А тем временем Вен уткнулся лицом в ладони и зарыдал, уже не скрывая своего отчаяния. Эта драматическая сцена вконец выбесила Ро, и он навис над плаксой, как подъёмный кран над кучей кирпичей.
– С кем и когда ты заключил договор? – приступил к допросу дознаватель.
– С Пятёркой,– Вен устало вздохнул, покорно становясь в позицию обвиняемого. – Понимаешь, мы ведь были лучшими друзьями, я просто не мог позволить ему сгинуть вместе с кланом. Но Вран не должен был вспомнить, кем в действительности является. Теперь всё кончено, они его уничтожат.
– И какова же была цена за его жизнь? – собственно этот вопрос Ро мог бы и не задавать, потому что уже знал ответ, но ему хотелось услышать признание предателя.
– Ты всё верно понял,– сокрушённо вздохнул Вен,– это я сдал клан Ставрати, раскрыл Пятёрке время и место их общего сбора. Без меня хрен бы они смогли накрыть клан одним ударом, а потому согласились на моё условие.
– Ты предал своего лучшего друга? – в голосе Ро было столько презрения, что его собеседник невольно сжался, однако очень быстро оправился и пошёл в атаку.
– А как ты сам с ним поступил? – огрызнулся Вен. – И ведь тоже, наверное, считал Врана своим другом. Да, ему не позавидуешь, один друг погубил его клан, а другой – его возлюбленную. Так что мы оба хороши.
– Ты приревновал его к членам клана Ставрати? – его поспешное умозаключение вызвало у собеседника глумливую усмешку.
– По себе судишь? – съязвил Вен. – Нет, у меня была более веская причина для предательства. То, что задумали Ставрати, могло разрушить Аэрию.
– Это что, к примеру? – в голосе Ро прозвучало недоверие. – Я-то всегда был уверен, что со Ставрати расправились за создание организации ратава-корги. Причём тут разрушение Аэрии?
– Ставрати не имеют к ратава-корги никакого отношения,– в сердцах воскликнул Вен,– это всё Пятёрка. Через полсотни лет после разгрома клана мне предложили создать эдакую подпольную ячейку нелегальных путешественников, ну я и согласился.
– Зачем? – на этот раз голос Ро прозвучал зловеще, поскольку он не ожидал услышать ничего хорошего.
– Хотел хоть как-то искупить свою вину за гибель клана,– Вен покаянно опустил голову,– но что-то пока хреново получается с искуплением. Ни одного из зависших игроков так и не удалось вернуть домой.
– Прелестно,– процедил сквозь зубы Ро,– оказывается, организация ратава-корги обязана своим рождением одному придурку с комплексом неполноценности. Видимо, и эта дебильная цель по спасению зависших игроков тоже родилась в твоём больном мозгу. Это ж надо было веками морочить головы сотням аэров только для того, чтобы тупо заглушить своё чувство вины. Не боишься, что тебя порвут на лоскуты, когда узнают о твоей роли в этой истории?
– Боюсь,– Вен обречённо кивнул. – Ты им расскажешь?
– Подумаю,– злорадно усмехнулся Ро. – Так что ты там скулил про разрушение Аэрии?
– Ставрати собирались обрушить барьер, и в Аэрии опять наступила бы полная анархия,– в голосе Вена внезапно зазвучала уверенность фанатика. – Нравилось это кому-то или нет, но Пятёрка управляла нашим миром очень грамотно. Аэрия наконец избавилась от смутьянов, и в нашем мире наступили покой и порядок. Нельзя было допустить, чтобы кланы опять начали драться за ресурсы мира Игры.
– Так ты у нас навроде святого мученика? – глумливая усмешка превратила лицо Ро в уродливую маску. – А что ж ты тогда просто не поделился своими мыслями с другом? Может быть, Вран тебя бы послушал.
– Я пытался,– Вен обречённо опустил голову,– но Ставрати зациклились на идее, что барьер мешает развитию аэров и ведёт их к деградации. Никто не захотел меня слушать.
– И оказались правы на все сто,– отрезал Ро. – Деградацию теперь можно заметить невооружённым глазом, даже ратава-корги принялись изучать её причины. Выходит, ты пустил под нож единственных аэров, которые знали, как спасти наш мир.
– Никто не доказал, что деградация хоть как-то связана с барьером,– Вен буквально вспыхнул, видимо, он уже не раз использовал этот аргумент, чтобы оправдать своё предательство. Впрочем, на этот раз его запала хватило не надолго, буквально через секунду он снова сник. – Понимаешь, последствия разрушения барьера для аэров были непредсказуемы, а вот Пятёрка точно потеряла бы власть. К тому времени большинство кланов уже беспрекословно подчинялись Совету, потому что не имели доступа к Игре. Ставрати оставался практически единственным кланом, который полностью игнорировал запреты Пятёрки, эти ребята буквально жили в мире Игры.
– А почему остальные сдались? – недоумение, написанное на лице Ро было настолько откровенным, что Вен невольно улыбнулся.
– Прирождённому сталкеру трудно понять простых аэров,– назидательно провозгласил он. – Когда барьера не было, игроки могли свободно перемещаться между мирами, а после того, как стирание привело к его возникновению, начались несчастные случаи. Так что Пятёрке пришлось сначала ограничить доступ в Игру, а потом и вовсе его закрыть.
– Ну прям бескорыстные спасители,– презрительно хмыкнул Ро. – Для своих кланов они однако не поскупились на создание спас службы, а остальные пусть идут лесом, так что ли? – глаза обвинителя загорелись праведным гневом. – Я вот только одного не понимаю, почему кланы покорно это проглотили, почему просто не создали альтернативные сталкерские службы?
– А откуда, как ты думаешь, взялось столько сталкеров в спас службе? – ехидно поинтересовался Вен. – У самой Пятёрки и близко не имелось такого количества аэров с устойчивым вибрационным спектром.
– Совет переманил к себе всех сталкеров из кланов,– заключение было довольно тривиальным, но всё же далось Ро с трудом, поскольку подобного коварства он всё же не ожидал.
– Не переманил, а мобилизовал,– вставил свои пять копеек Вен,– как бы для общего блага.
– Но Ставрати не подчинились,– Ро задумчиво посмотрел на своего собеседника. – Они оставили всех своих сталкеров при себе.
– Опять не угадал,– съязвил Вен,– поголовно все Ставрати как раз и были сталкерами, причём первоклассными. У клана имелся свой собственный проект в мире Игры, и делиться своими ресурсами с Пятёркой они не собирались.
– Тоже качали энергию из аватаров? – Ро презрительно скривил губы.
– Нет, Ставрати не нужна была энергия,– возразил Вен,– после отстранения от управления Аэрией они даже не пытались создать что-то вроде правительства в изгнании. Судьба нашего мира полностью осталась в руках Пятёрки, а Ставрати занялись Игрой и превратили её из примитивного практически игрушечного мирка в то, что мы имеем сейчас.
– Ух ты,– Ро восхищённо покачал головой,– я и не знал, что они были такими крутыми. Тогда почему ты принял сторону Пятёрки?
Ответить на этот вопрос было непросто. Нет, Вен, а вернее, Литар, как его звали раньше, вовсе не кривил душой, когда сказал, что у него не было иного выхода, кроме предательства. Он сумел убедить себя и до сих пор пребывал в уверенности, что только его решительные действия спасли Аэрию от повторной волны разрушения, впрочем, как и от первой. Ведь это именно Литар был тем самым программистом, который смог взломать алгоритм перевоплощения в мире Игры и запустить насильственное стирание памяти находившихся там игроков. Этой своей работой он не просто гордился, его отношение к созданному его талантом шедевру было сродни отношению матери к своему единственному ребёнку. И тут уж было неважно, что принципиальное решение о запуске стирания принял вовсе не он, а клан Ставрати, Литар всё равно считал себя спасителем аэров.
Возможно, если бы план Ставрати по обрушению барьера между мирами не был связан с его программой, то гениальному программисту даже в голову бы не пришло как-то ему противодействовать. На самом деле его доверие к другу было настолько велико, что он без колебаний пошёл бы за Враном даже в пекло, а уж ввязаться в очередную авантюру Ставрати – это за милую душу. Беда состояла в том, что для обрушения барьера требовалось снести программу Литара, а вот это уже было за гранью того, на что гений от программирования готов был пойти ради дружбы. Не удивительно, что требование Врана Литар воспринял как покушение на самое дорогое, что у него было.
Что ж, никто из нас не идеален, у каждого имеется уязвимая точка, ткнув в которую можно вскрыть такие неприглядные тайны, что черти в аду обзавидуются подлости и коварству двуногих обитателей высших миров. Мог ли Вран предвидеть последствия своего непродуманного решения? Возможно, что и мог, если бы сподобился примерить на себя чувства своего друга. Что бы сделал создатель и глава клана Ставрати, если бы кто-то предложил ему собственными руками уничтожить своё детище? Без всякого сомнения он бы тоже дрался за него до последнего вздоха. Так что у Литара действительно имелось оправдание его предательству, вот только признаться себе в своих истинных мотивах у него не хватало духу, а потому он придумал для себя достоверную отмазку в виде спасения Аэрии.
– Давай не будем обсуждать мои мотивы,– жалобно попросил предатель,– того, что сделано, всё равно уже не отменить. Сейчас нужно попытаться спасти Врана.
– Брось, он же не идиот,– Ро небрежно отмахнулся от непутёвого доброхота,– небось, понимает, что из Аэрии нужно линять. Поверь, такого опытного сталкера в Игре хрен отыщешь.
– Дело не только в Пятёрке,– с губ Вена сорвался обречённый вздох,– глава погибшего клана не имеет права на жизнь, и Вран не станет уклоняться от выполнения своих обетов.
– Бред какой-то,– прокомментировал заявление коллеги Ро,– это просто предрассудки.
– Нам с тобой этого не понять,– в голосе Вена прозвучала не то обида, не то зависть,– мы же оба одиночки.
– Ничего, я быстро вправлю мозги этому самоубийце,– самоуверенно заявил Ро. – Это Вран просто пока не в курсе, что у него появилась новая причина, чтобы жить, а как узнает, сразу передумает играться в клановые клятвы.
– Василиса? – в глазах Вена сразу загорелась надежда. – Ты правда это сделаешь, Ро?
– Приятно делать друзьям подарки,– задумчиво пробормотал отставной любовник,– особенно, когда сам не можешь ими воспользоваться.
– Если не будет другого выхода, расскажи ему правду обо мне,– Вен процедил эту фразу сквозь зубы, потому что в этот момент в его душе шла смертельная битва между двумя страхами, одним из которых был страх разоблачения, а другим – страх за жизнь друга. С каким уж счётом победил второй страх, так и осталось неизвестным, удивительно, что он вообще смог одолеть своего противника.
Глава 32
Когда ветер стихал, поверхность озера застывала блестящим чёрным опалом и в обрамлении золота осеннего леса смахивала на гигантскую брошку, оброненную великаншей-растеряхой. Стены домика, расположенного у самой воды, были покрашены охрой, а потому на фоне буйства красок ранней осени он как бы терялся, сливаясь с окружавшими его берёзками и кустами калины. Вран оказался единственным обитателем сего непритязательного, но очень уютного приюта для одиноких сердец по чистой случайности и не переставал удивляться, отчего это восхитительное местечко не кишит любителями рыбалки и тихой охоты. Это было тем более странно, что тут уже третий день стояла тёплая солнечная погодка. На самом деле ничего странного в этом не было, просто и озеро, и прилежащий к нему лес находились в частном владении одной богатенькой дамочки, которая по роковому стечению обстоятельств оказалась клиенткой сталкера.
Как ни странно, после возвращения памяти образ жизни Врана совсем не изменился. Оказавшись на свободе, он и не подумал скрываться от Пятёрки, напротив, он демонстративно явился в штаб спас службы за новым заданием. На самом деле глава клана Ставрати надеялся, что слухи о его истинной личности уже успели достичь заинтересованных ушей, и в здании Совета его будет ждать засада. Каково же было его удивление, когда куратор равнодушно взглянул в его сторону и выдал описание очередной миссии. Изучив это описание, Вран заранее настроился на долгие и нудные уговоры, отвратительные истерики и хитрые, но бессмысленные попытки избежать эвакуации. Дело в том, что его клиенткой на этот раз оказалась привлекательная женщина средних лет, недавно потерявшая богатенького мужа.
Казалось бы, можно было дать ей немного времени, чтобы оторваться по полной, покутить напоследок так, чтоб вся локация вздрогнула, но нет, Арокани приняли решение вернуть своего игрока именно сейчас. Так стоило ли удивляться тому, что появление сталкера эта дамочка должна была воспринять как подлую подставу? К счастью, опасения Врана не оправдались, клиентка оказалась вполне разумной особой и почти сразу согласилась на эвакуацию, только попросила о недельной отсрочке, чтобы проститься с уже взрослой дочерью. Ещё одной её просьбой была маскировка убийства под несчастный случай, потому что ей не хотелось, чтобы дочь потратила свою жизнь на поиск и наказание убийцы.
Эта просьба по-настоящему тронула сердце сталкера, обычно игрокам было глубоко фиолетово, что станет с их окружением после выхода из Игры. В общем, он согласился и предложил клиентке на выбор несколько вариантов имитации несчастного случая, из которых та выбрала взрыв газового баллона в каком-нибудь уединённом месте, где огонь не сможет причинить вреда окружающим. Очень кстати такое место быстро нашлось, им оказался как раз тот самый домик цвета осенней листвы, куда Вран и направился дожидаться приезда клиентки.
На создание нужных декораций у него ушло не больше часа, и никаких других дел не предвиделось, так что оставалось только предаваться безделью. Наверное, можно было бы ожидать, что Вран начнёт сетовать на скуку, и в иных обстоятельствах именно так бы и случилось, но сейчас он был даже рад этой вынужденной передышке. После восстановления памяти его жизнь, словно поезд, сошедший с рельс, полетела под откос, и несколько лишних дней дали Врану возможность поставить этот фильм-катастрофу на паузу, чтобы осмыслить произошедшее.
Глава клана, только без клана – это было даже несуразнее, чем цирк с конями, только без коней. Наверное, в Аэрии не могло бы существовать чего-то более трагичного, чем судьба главы погибшего клана, ведь взятые обеты обрекали выжившего на добровольное самоуничтожение, да и закон не оставлял ему права выбора, глава погибшего клана был обязан разделить судьбу своего клана. Впрочем, этот закон пока ни разу не применялся, а в исторических анналах даже упоминание о подобных казусах отсутствовало, видимо, по причине того, что столь маловероятное событие ни разу не случалось. Собственно, Вран и не собирался оспаривать справедливость и правомерность заочно вынесенного ему приговора, просто он предпочёл бы избежать участи самоубийцы, а предоставить право отправить себя в небытие тем, кто уничтожил его клан, а именно Пятёрке.
Шансов на то, чтобы встретиться лицом к лицу с кем-то из членов Совета, у него не имелось от слова совсем, прямого доступа к их драгоценным тушкам не было даже у членов правящих кланов. Общение с подчинёнными обычно осуществлялось через терминалы удалённого доступа, и для этого требовалось знать специальный код, которого у Врана, естественно, не имелось. Проникнуть в Офир, как называли главный игровой зал, вообще было нереально, так как это помещение постоянно перемещалось внутри здания Совета, используя алгоритм случайных чисел. Определить его местоположение было возможно только с помощью синхронизатора, который даже не был физическим гаджетом, это была программа, зашитая непосредственно в мозг членов Совета. В общем, о силовых методах можно было сразу забыть, оставалось только ждать, когда же у палачей дойдут руки до их добровольной жертвы.
Оказавшись в роли червяка, насаженного на крючок, в ожидании быть сожранным хищной рыбой, Вран получил сомнительное удовольствие убедиться на собственной шкуре в справедливости максимы о том, что ожидание смерти хуже самой смерти. Не удивительно, что он очень быстро начал скатываться в депрессию, но тут случилось нечто непредвиденное. Ласковое бабье лето, как разбойник, подло напало на хмурого мизантропа из-за угла, оглушив его тишиной и заморочив каким-то неестественным, прямо-таки тотальным покоем, растворившим депрессию как кипяток кусочек сахара. В результате, тоскливое ожидание смерти как-то незаметно превратилось в блаженное созерцание танца солнечных или лунных бликов на озёрной глади. Вран выкинул из головы все мысли о своей горькой участи и целыми днями просиживал на краю самодельного деревянного пирса в компании раскладного кресла, тёплого пледа и термоса с чаем.
Он больше не думал о будущем, которого у него и не было, жизненная суета перестала его волновать, и только воспоминания время от времени посещали мысли отшельника, но и они не задерживались надолго. Основную часть времени Вран просто наслаждался теплом уходящего лета и ненавязчивой красотой этого безлюдного уголка мира Игры. Его даже не огорчало то, что всё это было в последний раз, скорее, наоборот, конечность наслаждения только обостряла чувства. Как ни странно, а может быть, и закономерно, в отсутствии мыслей сознание Врана словно распахнулось, растворяя барьеры ума и открывая доступ к знанию, до которого он не смог бы докопаться и за год усиленных размышлений. Вроде бы всего секунду назад Вран даже не думал о судьбе Аэрии, и вдруг осознал, что точно знает, отчего началась деградация жителей его мира и главное – как её остановить.
Откровение, свалившееся на его голову, было столь неожиданным и шокирующим, что от созерцательного настроения Врана не осталось и следа. Внезапно он ощутил, что больше не в силах тупо сидеть и ждать смерти, ему нужно было что-то делать, причём немедленно. И дело было даже не в том, что ему стало невтерпёж покончить с неопределённость своего положения, просто у главы клана Ставрати появился шанс завершит миссию своего клана. Конечно, тот факт, что от доброй или злой воли членов Совета зависела дальнейшая судьба целого мира, вряд ли мог добавить ему спокойной уверенности в успехе, но теперь миссия хотя бы утратила статус безнадёжной, и это несомненно вселяло оптимизм.
В принципе, лучшего места для ухода из мира Игры, чем глубокое озеро, трудно было себе вообразить, но Врану отчего-то вдруг стало не по себе, когда он представил, как его раздувшийся от воды труп прибьёт волной к домику, и клиентка его обнаружит. Гораздо проще и чище было воспользоваться идеей с газовым баллоном, благо в домике всё было готово к представлению. Вран скинул плед на доски пирса и решительно поднялся. Однако стоило ему сделать шаг в направлении берега, как дверь домика отворилась и на пороге появился неожиданный гость, чьё навязчивое преследование в последнее время уже начало вызывать у Врана изжогу.
– Какого чёрта, Ро,– проворчал он, когда улыбающийся ратава-корги приблизился к его убежищу. – Как ты вообще меня нашёл?
– А мне твоя клиентка подсказала,– Ро даже не потрудился сделать вид, что ему неловко нарушать уединение главы клана. – Вот, решил лично тебя поздравить с возвращением своей настоящей личности. Могу я узнать имя главного Ставрати?
– Не тупи, Ро,– губы Врана сами собой сложились в брезгливую гримасу, которая как бы должна была выразить презрение к невежде,– клан всегда называют по имени его главы.
– Так ты у нас, выходит, на самом деле Ставрат,– ничуть не обидевшись, уточнил невежда,– а Вран – это что-то вроде прозвища. Интересно, а твоё прозвище имеет какое-то отношение к местной птице с чёрными перьями и большим клювом?
– Как оказалось, прямое,– Вран горько улыбнулся. – Забавно, что Василиса это угадала.
– А что, зачётно,– Ро бросил оценивающий взгляд на носителя птичьего имени,– что-то в тебе действительно есть от ворона.
– Не морочь мне голову,– раздражённо бросил Вран,– чего тебе на самом деле нужно? Вроде бы я уже рассказал твоим коллегам всё, что знал. Мне больше нечего им сказать.
– Я с неофициальным визитом,– обезоруживающая улыбка на лице Ро мгновенно растворила возникшее напряжение. – Давай присядем, что ли,– предложил он и, не дожидаясь согласия хозяина, опустился в позу лотоса прямо на доски пирса. Врану ничего не оставалось, как снова занять своё кресло, что он и исполнил со смирением истинного отшельника.
– Излагай, только быстро,– проворчал отшельник,– у меня тут наметилось одно срочное дело.
– Да знаю я, что ты собираешься делать,– брови Ро сошлись над переносицей, изображая крайнюю степень озабоченности. – Сдаться Пятёрке, не так ли? Ты же понимаешь, что тебя, скорей всего, ждёт развоплощение?
– Тебе-то какая разница? – при упоминании о маячившей перед ним кошмарной перспективе Вран невольно поёжился. – Мы ведь уже выяснили, что вербовать меня бессмысленно.
– То есть ты даже не допускаешь мысли о том, что твоя судьба мне не безразлична? – в голосе Ро явственно прозвучала обида, причём не наигранная, а вполне искренняя, но Врана его признание отчего-то не впечатлило.
– Вот только не надо изображать из себя эдакого заботливого родственника,– фыркнул он. – Если б тебя действительно заботила моя судьба, ты бы не сдал меня своим коллегам.
– Выходит, это я подписал тебе смертный приговор? – мысль о своём роковом вмешательстве в жизнь Врана и раньше приходила на ум Ро, но он гнал её от себя поганой метлой, предпочитая сохранять иллюзию случайного стечения обстоятельств.
– По крайней мере, о трагической участи Ставрати тебе точно было всё известно,– обвинитель безжалостно забил последний гвоздь в крышку гроба похороненных иллюзий.
– Ладно, я виноват,– покаялся Ро,– но почему ты должен себя так наказывать? Ведь твоей вины в гибели клана нет.
– А чья это вина? – из голоса Врана внезапно исчез обвинительный пафос, да и сам он как-то сразу сник. – Разве не глава клана должен был обеспечить безопасность общего собрания? А я облажался.
Несколько долгих секунд Ро молчал, как бы раздумывая, стоит ли раскрывать глаза своему бывшему другу на предательство ещё одного его бывшего друга, но к конце концов решился. Всё-таки это было меньшее из зол.
– Причиной гибели твоего клана была не твоя беспечность, а предательство,– сквозь зубы процедил ратава-корги. – Тебя предал твой друг, он сам мне признался.
– Это полный бред, мой друг погиб вместе с кланом,– Вран с возмущением воззрился на разоблачителя. – Думаю, Литар вообще был главной целью нападения. Это ведь именно он создал программу стирания, и только ему было под силу её снести, а именно этого Пятёрка и боялась больше всего.
– Странно, на месте Пятёрки я бы в первую очередь избавился от главы мятежного клана, а уже потом зачищал бы остальных,– ехидно заметил Ро,– но именно ты каким-то образом выжил. Не скажешь, почему тебя пощадили?
– Колись, что тебе известно,– пробурчал себе под нос Вран, которому этот вопрос не давал покоя с той самой минуты, когда он понял, кем является на самом деле.
– А что если этот гениальный программист не погиб, а заключил сделку с Пятёркой?– разоблачитель специально сделал паузу, чтобы дать жертве подлого предательства немного времени переварить его откровения. – Информация о времени и месте сбора Ставрати в обмен…
– На мою жизнь,– закончил за него Вран.
– Согласись, только друг мог поставить такое условие,– Ро бросил сочувственный взгляд на ошарашенного собеседника,– лишь для него твоя жизнь была ценна сама по себе, а не как жизнь главы клана. Думаю, в этом плане за прошедшие века ничего не изменилось,– заметил он. – Не так давно он снова тебя спас. Помнишь подвал, откуда ты собирался отправиться с свой последний путь? А я-то всё гадал, какие причины могли иметься у циничного экспериментатора, чтобы беспокоиться о незнакомом сталкере.
– Вен…,– голос Врана сделался совершенно безжизненным,– так вот откуда он меня знает. Но зачем? – он вскинул голову и с тоской уставился в глаза собеседнику.
– Если честно, объяснение было довольно мутным,– признался Ро,– что-то насчёт спасения Аэрии и сохранения управления Пятёрки. Он якобы не хотел, чтобы кланы опять передрались за ресурсы Игры.
– Бред какой-то,– Вран не удержался от нецензурного ругательства. – Мы же сто раз это с ним обсуждали. Нет, это ложь.
– Или самообман,– подсказал Ро. – Кстати, а как ты умудрился вернуть себе сталкерские способности после того, как тебе стёрли память? По идее, ты вообще не должен был выжить. Сам знаешь, в Аэрии полно всяких примочек, которыми нужно уметь пользоваться, если не хочешь, чтобы тебя раскатало в блинчик. Любая случайность могла отправить тебя на перевоплощение, а без знания техник управления реальностью ты завис бы в фазе посмертия на века, если вообще когда-то сумел бы вернуться. Аэру без памяти находиться на свободе в нашем мире тупо опасно.
– А я и не был свободен,– Вран задумчиво посмотрел на порозовевшие в преддверии заката небеса,– только тогда я этого не понимал. Кто-то держал меня взаперти, кормил, ухаживал и обучал. Я-то думал, что именно так и воплощаются все аэры, а мой наставник заботливо поддерживал моё заблуждение. Это был Литар, как я теперь понимаю.
