Андрей Игорьевич Емельянов
Свобода выбора. Том первый. Лис
Сознание, получившее короткую передышку, решило использовать эту лазейку и покинуть меня. Новый удар в и так уже искалеченную руку вернул меня в чувство.
В такт биению сердца перед глазами пульсировали кровавые всполохи. Лишь запредельные усилия не позволяли отключиться. Я просто не хотел заработать очередной удар, вот и цеплялся за реальность. Во рту появился металлический привкус, должно быть, я прикусил язык, не позволяя сознанию угаснуть.
– Скажи спасибо Вилиссе. – снова раздался голос Дитриха, хотя самого его я не видел. Я вообще ничего не видел, лишь всполохи и мутные силуэты заклятых врагов. – Твоя выходка не прошла даром. Она забилась под кровать и не хочет вылезать. Ты что, не мог заткнуть ему рот? Хотя, это моя вина.
Жирдяй лепетал что-то в свое оправдание, дескать, раньше этого не требовалось. Да и подумаешь, поорал немного пленник, так ведь всё строго следуя указаниям. Ведь велено же было особо не церемониться. Дитрих выругался сквозь зубы и приказал ему захлопнуть пасть.
– Вот как мы поступим, – вновь заговорил он, обращаясь ко мне. – Сейчас он воткнёт тебе кляп, и продолжит уродовать оставшиеся части тела. В таком случае ты не сможешь его прервать, даже если очень этого пожелаешь. Я же отправлюсь успокаивать бедную девочку и вернусь только утром. К тому времени от тебя мало что останется. Повезёт, если вообще жив будешь. Или, – он сделал паузу, давая мне время осмыслить его слова. – Или же ты прямо сейчас даёшь мне слово продолжить нашу милую беседу. Обещаю, пытки на этом прекратятся.
Жирдяй гневно засопел, почуяв ускользающую из лап добычу.
– Более того, я пришлю лекаря. Спасти руку не обещаю, да и к чему она покойнику? Сам ведь всё понимаешь. Зато он даст тебе некоторые снадобья из своего запаса. Это снимет боль и поможет тебе уснуть. А утром, сразу после завтрака, мы продолжим разговор. В конце тебя ждёт быстрая и безболезненная смерть. Ну, что ты решил?
– Катись в безду…
Даже такую элементарную фразу я произнес с третьей попытки. А ведь изначально хотел разбавить ответ проклятьями в его адрес, касающимися его сексуальной принадлежности, и тем фактом, что тут явно не обошлось без участия Жирдяя. Да вот только сил на это не нашлось, вот и пришлось ограничиться такой банальностью.
– Да ты, никак, решил поиграть в героя? Тянешь время? Надеешься, что кто-то придет тебя спасать? Зря стараешься. Тебя, разумеется, ищут. Весь город на уши подняли. Да толку-то? Кроме меня, об этом месте знает лишь один человек. А он сейчас…
– Ждёт немедленных объяснений. Что это ты здесь устроил?
Третий голос, так неожиданно ворвавшийся в комнату, был мне совершенно незнаком. Я даже не успел удивиться, когда всё же проиграл борьбу с собственным организмом и отключился.
Густав!
В себя я пришёл, со слов Вильяма, две недели спустя. Всё это время меня поили каким-то отваром, не позволяя просыпаться. Леорик пообещал казнить всех «шарлатанов – дармоедов», если они не восстановят мне утраченную кисть. А сделать оказалось не так-то просто.
Первая попытка с треском провалилась, и виной всему, как бы удивительно это не прозвучало, послужил не раз спасавший меня меч. Его целебные свойства поставили в тупик лекаря, вызвавшегося меня лечить. Рука заживала на глазах, но в этом и крылась вся загвоздка. Меч, каким-то образом, стократно ускорял процесс регенерации тканей, но оказался беспомощен против раздробленных костей. Хвала Всевышнему, парень оказался вовсе не дурак. Здраво рассудив, что пальцы, скрюченные самым немыслимым образом, не смогут работать нормально после процесса заживления, он тут же забил тревогу и приказал отложить меч в сторонку, пока не найдет решение проблемы.
На это ушли почти сутки жарких споров с коллегами, но, в конечном итоге, он смог убедить остальных, что кисть придётся заново ломать и ставить все кости по местам. Леорик поклялся привязать его к коню и таскать по полям пока не падёт скакун, если что-то пойдёт не так. Парень не струсил и принялся за дело. С помощью всё тех же коллег, он больше недели день и ночь, корпел над моим бесчувственным телом. Всё это время я плавал в омуте беспамятства, вызванного искусственно.
К концу упомянутого срока, едва не теряя сознание от усталости, они всё же добились намеченной цели. Тогда же мне вернули меч и, удостоверившись что всё идет, как и задумано, отправились отдыхать. Я так и не смог поблагодарить лекаря за проявленную инициативу. Едва подтвердилось, что с рукой всё будет в порядке, парень спешно покинул город, не желая соблазнять людей полученным от короля вознаграждением. А там было, на что покуситься. Правда, золото было не из казны. Я всё-таки заслужил благодарность, но ведь всему есть предел. Хватило и того, что меня почти неделю безуспешно искали по всему городу. Да и то, лишь благодаря Юлианне, не поверившей, что я оказался настолько пьян, да ещё и в компании двух сомнительных персон.
Она настояла, что у меня просто не было времени так напиться. После слов Владлена, поведывавшего всем о том, что я, скорее всего, воспользовался его советом (благо хоть о принцессе он разумно не упоминал) и неплохо провел время, её доводы казались нелепыми. Однако, она всё же настояла на поисках, хотя бы ради успокоения совести. Не выдержав её напора, король всё же сдался, но попытка не дала никакого результата. Ни меня, ни тех двух особ, так и не удалось обнаружить. Тогда-то аргументы Юлианны оказались подкреплены фактами. Ну не могли же три человека бесследно исчезнуть?
Дальше даже Владлен не смог отрицать очевидного и выделил в помощь городской страже две сотни человек и одного следопыта. Им оказался тот самый "лесной житель", прикончивший тварь метким выстрелом из баллистры. Только вот старались они напрасно. Убежище Дитриха не вызывало ни у кого подозрения. Обычный особняк, принадлежавший какой-то знатной семье. Тогда ещё никто не знал, что жильцов давно нет в живых. От жившей там семьи осталась только Вилисса, их единственная дочь. Ну не соваться же к уважаемым людям с требованиями пустить их в подвал?
О том, что уже несколько лет родителей Вилиссы изображают люди Дитриха, знал только один человек. Им оказался Настоятель Ордена Ищущих. Что именно они ищут, я не так и не смог узнать. Настоятель Олав покинул город в тот же день. В горах уже выпал снег и со дня на день он обещал завалить единственный перевал, что сделает его непроходимым до прихода весны.
Оказалось, Дитрих послал почтового голубя сразу после "битвы во имя двух королей", как окрестили её сразу же после моего тоста. Олав не стал дожиться подробностей, и решил сам взглянуть на появившегося из небытия мага. Не прими он поспешного решения, я бы так и сгинул, не оставив и следа.
Что же касается Жирдяя…
Олав, как объяснил мне Вильям, мог читать ауру людей. Едва взглянув на этого извращенца, он приказал Вильяму (который оказался вместе с ним в том подвале) казнить его на месте. Вмешался Дитрих. Он убедил Вильяма, что эта тварь просто не заслужила легкой смерти. Почитав записи, любезно предоставленные самим Дитрихом, он признал его правоту. Жирдяй умер на колу, немного не дождавшись моего пробуждения. Я бы с радостью ещё раз плюнул ему в рожу, но тогда и сам ничем не отличался бы от него. Главное, своё он получил, остальное я просто выбросил из головы.
– Где Дитрих?
Спросил я у Вильяма, едва открыв глаза. Поначалу я даже не понял, где нахожусь, и реально ли происходящее? Но, обнаружив дремавшего в кресле Вильяма и меч, мирно покоившийся в заживающей руке, сделал соответствующие выводы.
– Очнулся, – совсем не приветливо откликнулся он. – Отец Дитрих-то. Уехал вместе с Настоятелем Олавом. Его помощь потребовалась Ордену.
– Помощь? Да он же самый настоящий…
– Кто? – не скрывая злости, выпалил, прервав меня Вильям. – Ну же, продолжай? Урод? Садист? Душегуб? Ты ведь это хотел сказать?
Я даже опешил, не совсем понимая, что происходит. Почему Вильям ведёт себя так, словно я пытался опорочить святого человека. Именно это я и спросил. Он устало провел ладонью по лицу и ответил уже спокойней.
– Я был в том подвале, – вымученно улыбнувшись, поведал он. – Дитрих оказался прав. Олав это подтвердил. По его словам, на тебе "печать зла". Пусть душу ты и не продал, но замарать её не побоялся. Думаешь, почему я торчу здесь, вместо того, чтобы спать в своей кровати? Я жду объяснений. О том, что произошло в подвале, знают только трое. Четвертый уже кормит червей. Скажи ещё спасибо, что Настоятель не дал мне убить тебя на месте. Печать почти исчезла. Такое возможно, только если умерла тварь, поставившая её. Выкладывай!
Последнее слово он произнес с нажимом. Хотя я вовсе не собирался отмалчиваться. Мне с лихвой хватило пережитого, чтобы вновь пойти этим путём. Да и пора было с кем-то поделиться, и, раз уж так сложилось, пусть это будет Вильям. К тому же, он не плохой человек. А ведь мне ещё предстояло выполнить кучу обещаний. Найти наставника, выучиться приемам самообороны, убить… хотя тут я безнадежно опоздал.
И не забывайте, что я ещё задолжал кое-кому. Ведь кроме как удачей, моё спасение не назовёшь. И во всем этом мне мог помочь человек, сидящий напротив и ожидающий моего рассказа.
Я поведал ему абсолютно всё, не скупясь на детали. И о своём родном мире, и о том, как именно попал в пещеру, о сделке с Калхеном. Мой рассказ занял почти полдня.
– Да уж, – заметно успокоившись хмыкнул он, когда я, наконец, закончил и устало прикрыл глаза. – Хотел бы я знать, что за сила забросила тебя к нам. С одной стороны, ты вроде как случайно обрел способности, считавшиеся безвозвратно утерянными для всего человечества. Да взбреди тебе в голову – можешь весь город спалить к такой-то матери…
– Да я ни за что…
– Верю, – рассмеялся Вильям. Но затем наигранно нахмурил брови. – Разве я хоть раз перебил тебя? Будь добр выслушать мнение старого вояки. Так вот – это лишь одна сторона монеты. Ведь, благодаря той же случайности, ты вернул артефакт, также считавшийся утерянным. Я бы, на твоем месте, не стал так уж корить себя за смерть Ричарда. Из того что я услышал, выходит, что он и так был уже не жилец. Ну не потащил бы его в пещеру, и что с того? Сгинул бы где-нибудь в канаве? А так он остался верен своим принципам. Как жил достойно, так и умер достойно. Да ещё и спас кучу народа, ты так не считаешь? Не сам, разумеется, но с твоей помощью. Жаль только, никто кроме нас об этом не узнает. Ещё, конечно, Настоятель Олав. Он будет здесь, едва сойдет снег. Рассказывать Дитриху или нет, решишь сам. Раньше я тоже недолюбливал его, но записи… Тебе обязательно надо на них взглянуть. Сто восемь имён, включая тебя, и он ни разу не ошибся. Девять покушений на короля, три уничтоженных в зародыше бунта… Да чтоб мне провалиться, если я не поблагодарю его при встрече.
– А остальные имена? – предпринял я отчаянную попытку не согласиться с ним. Хотя его слова относительно Ричарда принесли умиротворение и долгожданное облегчение. Трудней простить себя, чем кого-то постороннего. Вильям помог мне избавиться от груза вины. Но Дитриха я простить не мог, как не старался. – В чем провинились они?
– Сплошь ублюдки. Убийцы, насильники, любители поиграть с детьми во взрослые игры. Да он сделал для города больше, чем я, когда-либо смогу. Хотел бы я иметь его дар.
– Поверь, ты бы этого не хотел.
Вильям ненадолго задумался, а затем кивнул, соглашаясь.
– Пожалуй, ты прав. Страшно это, должно быть. Его ведь все ненавидят как раз за его способности, а он вынужден терпеть такое отношение, продолжая помогать им. Чем-то он напоминает мне Ричарда. Нет, того-то как раз все уважали, но сходство всё же есть.
– Да уж, – улыбнулся я в ответ. – Неожиданный поворот.
– А жизнь вообще полна сюрпризов, – воскликнул Вильям, воздев руки к небу. – Тебе просто повезло больше остальных.
Мы долго смеялись над моим "везением", а после Вильям ушёл, сказав, что и так проторчал здесь две недели и мечтает смыть с себя всю грязь и пот. Я поблагодарил его напоследок, от чего он просто отмахнулся и, оставив меня выздоравливать, отправился отдыхать. Я же какое-то время полежал, бестолково улыбаясь своим ощущениям, и вскоре вновь уснул. Впервые в этом странном мире, я засыпал, не сожалея ни о чем и мечтая поскорее увидеть Юлианну. Раз уж решил снять груз с души, то надо идти до конца. И пусть мои чувства к ней не были тяжким бременем, но и отмалчиваться я больше не собирался. Будь что будет!
Проснулся я от сладкого аромата свежеиспеченного хлеба и куриного супа. Желудок требовательно заурчал, и лишь усилием воли удалось его угомонить. Не зверь же я, чтобы вскакивать с постели и набрасываться на еду?
Открыв глаза, я обнаружил у изголовья кровати тумбу, на которой стояла миска бульона и лежал ломоть горячего хлеба. Так и не найдя, кого поблагодарить за такую заботу, я пошевелил пальцами правой руки. Шрамы выглядели просто чудовищно, но этим всё и ограничивалось. Как в старом анекдоте, про слесаря со сломанными пальцами и игру на пианино. Он снова мог играть, хотя это и странно. Раньше ведь не мог!
Посмеявшись над такой подходящей шуткой я не спеша приступил к еде. Как никак две недели провёл без сознания. Должно быть, меня поили всё тем же бульоном. Но кто его знает, вдруг и нет? Нельзя набрасываться на пищу после продолжительной голодовки. Или я это уже говорил?
– Проснулся? – вихрем влетел в комнату Вильям. – Ты с едой полегче. Две недели на одной воде да сонном отваре.
– Не учи учёного. Лучше объясни, почему даже не пробовали кормить? Только не говори, что врач запретил.
– Врач, – нахмурился Вильям. – Если ты имел в виду лекаря, то да, именно он. Я не понял и половины, но что-то там про несовместимость любой пищи и сонного отвара. Хотя знаешь, давай по порядку…
Пока я ел, он поведал мне описанные выше события. Я лишь кивал и продолжал трапезу. Новость, что именно Юлианна настояла на моих поисках, согревала похлеще горячего супа. Именно в тот момент я признался в своих намереньях относительно принцессы и тут же об этом пожалел. Вильям ржал как конь, заставив меня позеленеть от злости.
– Чего ты ржешь? Я ему о высоком, а ему бы только поиздеваться.
– Ой, не могу, – схватившись за живот, он продолжал смеяться. – Ну и насмешил. Ты и правда такой кретин? А ведь с виду не скажешь.
– Да, она принцесса, ну и что с того? Я ведь не собираюсь просить у короля её руки. Не такой уж я кретин.
– Правда не понимаешь? – совсем искренне удивился он – Эх, как доходит до баб, все мужики кретины. Скажи, у тебя раньше-то женщины были?
– Во-первых, это не твоё дело. А, во-вторых, – были, и не одна.
– Ясно. А принцесса тебе на кой? Пополнить список достижений?
– Да что ты несёшь? Я, по-твоему, Дон Жуан какой-то? Ну, то есть, бабник?
– Да нет. Самый обычный кретин. Всё. Всё, успокойся, а то лопнешь от злости. Так вот, юный ты гений, дам тебе один совет. Если хочешь заслужить любовь настоящей принцессы, держи свой рот на замке. Думаешь, её тронут твои откровения? Да любая баба за километр чувствует обращенные на неё взгляды. Или считаешь, они настолько глупы, что им надо всё разжевывать? Держи карман шире. Оставь это сопливым бардам, распевающие такие же сопливые песни под окном очередной возлюбленной. Всё, чего они добьются, это мимолетного влечения, легкой интрижки. Ну, переспят пару раз, в лучшем случае, а дальше разбегутся, и конец истории. Любая женщина мечтает видеть подле себя сильного человека, не разменивающегося на мелочные признания в любви и бла-бла-бла… Самому не смешно?
Смешно мне как раз не было. И ведь я знал всё это и сам. Отчего же вдруг растерял последние мозги? Чуть не повел себя как сопливый мальчишка.
– Да расслабься ты. Это даже хорошо, что ты рассказал мне первому. Не успел наломать дров и упасть в её глазах. Или считаешь, она хлопотала о тебе из чувства благодарности за своё спасение? Не будь болваном. Однако, теперь можно сказать с уверенностью, что твои чувства искренние и идут от самого сердца. Это подростки испытывают мнимую влюбленность к каждой встречной. В нашем возрасте такое случается редко. Цени это чувство. Да, не стоит так же забывать, что она, всё-таки, голубых кровей. Удивить её будет очень непросто, уж поверь мне. А о титуле даже не думай. И мои прежние слова забудь. Я думал, ты очередной бабник, а оно вон оно как. Любовь-морковь, и всё такое.
– А почему, – придя в себя, начал я, уже зная ответ. – Почему я не должен думать о титуле? Кто я, и кто она? Сам же сказал, голубых кровей.
– Да потому что кровь у неё такого же цвета, как и у тебя.
– Буду иметь в виду. Кстати, кто оплатил моё лечение? Надеюсь…
– Расслабься. Ты сам же его и оплатил. Забыл, что показал Дитриху пещеру? Он был настолько щедр, поняв, что чуть было не допустил ошибку. Кстати, тебе ещё кое-что причитается. Не прям чтоб уж много, но на пару лет безбедной жизни хватит.
– А можно тебя кое о чём попросить? Мне нужен наставник. Меч у меня есть, а вот обращаться с ним я толком не умею. Да я и без меча мало чего стою.
– Ну, ты это, не принимай мои слова за чистую монету, лады? Махать мечом любой дурак сможет. Только женщинам....
– Да что ты заладил? Я что, по-твоему, в самом деле похож на кретина? Дело вовсе не в твоих словах. Просто, когда я был там, в подвале, наедине с этим ублюдком…
– Ах, вот в чём дело. Ну, прости, погорячился. Хочешь быть способен дать достойный отпор мерзавцам, вроде нашего покойничка? Этого я тебе обещать не могу, всё зависит от твоего упорства. А вот с учителем помогу, нет проблем. Только ты не подумал, что в начале неплохо бы подобрать себе жилье? Или ты решил поселиться у меня навечно? Нет, я, конечно, не возражаю. Два парня живут под одной крышей, ну что тут необычного? Подумаешь…
– Завязывай. Друг.
Вильям рассмеялся во весь голос.
– Ну, тогда собирайся. Друг. Нас ждет насыщенный денек.
Вот так, вроде бы в шутку, но мы стали самыми настоящими друзьями, чему я был несказанно рад. Всё-таки непросто понимать, что ты один в огромном, неизвестном и пугающем (или завораживающем?) мире. Но отныне я не был одинок.
Денёк, и правда, выдался насыщенный. Вильям посоветовал мне одеться потеплее, подобрав одежду из его гардероба. Клепаная из кожи и утепленная лисьим мехом куртка идеально сидела на мне. Плюс высокие сапоги и шерстяные штаны. Меховая шапка дополнила образ.
Выйдя на улицу, я понял, что ощущал Монте-Кристо, наконец, выбравшись на свободу. Мир вдруг показался настолько живым, чарующим. Всё вокруг предстало в новом свете. Боже, как же глуп я был, не замечая всех этих мелочей, что делают жизнь поистине прекрасной, насыщенной. Запахи кружили голову, а морозный воздух, предвестник наступающей зимы, пьянил.
Я замер на пороге дома Вильяма, вдыхая этот сладостный аромат свободы и жизни. Хотелось сорваться с места и обнять каждого встречного. Улыбка не сходила с моего лица.
– Да, неплохо они тебя обработали. У тебя сейчас лицо треснет.
– Мир так прекрасен. Почему я раньше этого не замечал?
– Ай, – отмахнулся Вильям. – Это скоро пройдет. Такое бывает после битвы, если конечно тебе посчастливилось выжить. Жизнь прекрасна, мир вдруг обретает яркие краски. Выкинь всё это из головы и просто наслаждайся моментом. Пошли, нам надо в банк.
– В банк?
– Именно. Твоя доля сейчас на счету Ордена. Что-то около двухсот монет. Ах да, забыл спросить, ты в местных ценах разобрался?
– Нет, – честно признался я. – Не хотелось бы остаться у разбитого корыта. Поможешь?
– Разумеется. А корыто тебе зачем?
– Просто к слову. Ну, пошли?
Вильям кивнул, и мы направились в банк. По дороге он стал объяснять мне особенности местного рынка. Буханка хлеба, к примеру, стоила два медяка. А чтобы прилично одеться, придётся раскошелиться и потратить около трёх золотых. Ну, и главное: одна золотая монета равнялась десяти серебряным, и так далее…
Неизменное отношение людей к деньгам, – будь то золотые монеты или же бумажные рубли, – всегда поражало меня. Вокруг может кипеть нешуточная битва, свистеть пули, рваться мины, а человек будет думать, как бы сохранить свои сбережения. Это, безусловно, логично и оправданно. Все хотят вкусно поесть, тепло одеться, отдохнуть на курорте. Но есть те, кто ставят деньги превыше всего. Даже имея сотни миллионов в кармане, они будут продолжать трястись над каждой копейкой, сожалея, что не смогут унести всё на тот свет. Именно с таким человеком, клерком банка «Стальной Кулак», я и столкнулся.
Здание, напротив которого мы остановились, внушало доверие и соответствовало своему названию. Два этажа, сложенные из добротного камня толщиной в локоть, сразу говорили о его принадлежности к финансовой сфере. А окна, окованные толстыми железными прутьями, вызывали чувство безопасности. Удивляло только отсутствие надежной охраны. Ну не считать же таковой, двух скучающих стражников, лениво слоняющихся перед распахнутой дубовой дверью.
– Они что же, совсем не опасаются бандитов? – удивлённо спросил я. – Или вся охрана внутри?
– Внутри… – на мгновение задумался Вильям. – Не замечал. Так, несколько клерков, прислуга, ну и местный владелец. Тот ещё упырь. Ты главное запомни: стой на своем. Тебе пока хватит двадцати золотых монет. Остальное пусть останется на хранении. Стальной Кулак славится своей мстительностью по отношению к злоумышленникам. Последнее ограбление было лет пять назад. Украли-то всего пару сотен золотых и немного серебра. Всё, что было доступно. В хранилище болваны так и не смогли попасть.
– Не удивительно, что их всё же ограбили, – усмехнулся я, когда Вильям направился к стражникам, уверенно чеканя шаг. – С такой-то системой безопасности.
– Ты лучше выброси эти мысли из головы. Знаешь, какую награду назначили за их голову? Тысяча золотых за каждого. А их было семеро. Вникаешь? До сих пор как вспомню их вопли, когда на их головы лили расплавленное серебро, всякий раз вздрагиваю. Ты пока помалкивай.
Вот тебе и меры безопасности. Зачем платить десяткам натренированных вояк, если никто в здравом уме не сунется урвать лакомый кусок? Не удивлюсь, если тех бедолаг сдали их же подельники. Ну а со всякой пьяной шпаной и эти два молодца справятся.
– Мы к управляющему.
Один из охранников придирчиво осмотрел нас и вяло махнул рукой, мол «валяйте», мне-то какое дело?
Внутри здание оказалось довольно просторным. Несколько столов, за которыми сидели скучающие клерки, две огромные люстры, вот, пожалуй, и всё. Однако выглядело всё довольно богато и со вкусом. Пол украшала мраморная мозаика с изображением сжатого кулака, обвитого стальной лозой. На стенах висели портреты каких-то людей в дорогой одежде и с жадным взглядом. Я решил, что это, должно быть, основатели и продолжатели банковской системы.
– Что угодно господам? – натянуто улыбнулась появившаяся словно чёртик из табакерки девушка в длинном платье, идеально облегающем формы. А посмотреть там было на что. – Желаете сделать вклад или получить ссуду?
– Нам нужен управляющий.
С каменным лицом потребовал Вильям. Девушка всё так же улыбалась, хотя глаза выдавали её. Она была расстроена отсутствием возможности поживиться за счет очередного бедолаги.
– Следуйте за мной.
Всю дорогу, пока она вела нас на второй этаж запутанными коридорами и парой лестниц, я старательно делал вид, что не смотрю, как она нарочно покачивает бёдрами. Вот же мерзавка. Решила в отместку подразнить нас? Вильям и тот едва сдерживался, чтобы не сглотнуть слюну, заполнившую рот. Да что там Вильям, я сам был готов спросить, не занята ли она этим вечером. Как же трудно порой противостоять соблазну. Тем более, если обратное в твоей природе. Стыдно это признать, но Юлианна, по сравнению с ней, выглядела вполне обычной и ничем не примечательной девушкой. Зло скрипнув зубами, я всё же отвел взгляд. Пусть она и обладала отменной фигурой и идеальным бюстом, но всё же во многом уступала принцессе. Не думаю, что Юлианна позволила бы себе такой вульгарный наряд, не говоря уже о постыдном поведении.
Наконец, искусительница остановилась перед дверью, где красовалась вывеска с причудливыми завитушками букв. «Управляющий Лидендэйлского филиала банка «Стальной Кулак» Густав Варлонский» – гласила надпись.
– Вам сюда, – словно мы были не в состоянии прочесть надпись, язвительно промурлыкала девушка и отступила на шаг. Но затем, став на миг похожей на вполне нормального человека, сжалилась и добавила. – Он сегодня не в духе. В последние дни работает на износ. Вы там поосторожней.
Вильям вежливо кивнул, но остался недоволен. С такими людьми как Густав Варлонский, «воротилами большого мира», и так-то не просто вести дела, а тут ещё такая новость. Я приготовился чуть ли к битве с очередным порождением бездны, когда Вильям громко постучал в дверь. Девушка тут же растворилась, не желая получить взбучку за то, что привела незваных гостей. «Не хочешь мозолить руки – не мозоль глаза начальству». Видимо она не понаслышке знала эту мудрость.
– Кого ещё черти принесли, – прогремел из-за двери раздраженный голос. – Я занят. Приходите в другое время.
Вильям выругался и решительно толкнул дверь, входя внутрь. Я не стал ждать особого приглашения и последовал за ним.
– Я что, не ясно сказал, – вскочив из-за стола, завопил Густав. Им оказался на удивление молодой парень, лет двадцати пяти. Подтянутый, не страдающий излишним весом или же болезненной худобой. На управляющего целым филиалом он никак не походил, и лишь глаза выдавали в нём скрупулёзного банкира. – Может, мне охрану позвать? Они вмиг вам шеи…
– Мы по поручению Ордена, – властно остановил его Вильям и зачем-то полез под куртку. – Вот бумаги. Можете сами удостовериться.
Очевидно этот их «Орден Ищущих» имел немалый вес. Густав гневно уставился на протянутый свиток и, скривившись, выхватил его из рук Вильяма.
– Подождите за дверью. Мне надо всё проверить.
– Ничего, – с усмешкой ответил Вильям и плюхнулся на стул, стоящий слева у стены. – Мы не будет вас отвлекать.
А дела он умел вести, чему я был несказанно рад. Никогда не мог стерпеть подобного отношения. Он же оставался хладнокровен, словно и не замечал неприкрытого презрения Густава.
Я сел рядом, всё ещё не зная, как себя вести. Чувствовал себя нашкодившим первоклашкой, которого мама привела к Директору. Однако снаружи я оставался равнодушен. Пусть Густав и обладал высоким постом, так и что с того? Как ранее сказал Вильям, я мог спалить весь банк к такой-то матери, возникни у меня такое желание. Эти мысли вызвали улыбку, что не укрылось от Густава. Зло зыркнув на меня, он уселся за стол, заваленный книгами, свитками и бумагами, и принялся изучать документ, принесенный Вильямом.
Возился он довольно долго, где-то около двадцати минут. Я уже начал закипать от нетерпения и желания скорее покончить с этим. Сколько можно возиться? Там ведь всего несколько предложений, две подписи и печать на сургуче. Специально тянет время, пытаясь найти способ выставить нас за дверь. Да не тут-то было.
Скрипнув зубами, Густав отложил документ в сторону и по очереди посмотрел на нас.
– Кто из вас так называемый Эндрю с равнинных полей?
Теперь уже я заиграл скулами. Вот ведь дали прозвище. С каких таких полей? Я поле помню только по школе, когда мы всем классом ездили очищать его сорняков. Раньше ведь все через это проходили. Это сейчас у детей столько прав, что они обнаглели настолько, что подают иски против родителей за рукоприкладство. Можно подумать, им просто так всыпали ремня. Но о своих проступках они стараются умалчивать. Бедные родители вынуждены терпеть унижения, выслушивая нотации от социального работника. И ведь попробуй потом наказать паршивца, он же снова побежит жаловаться. А мы и ремня получали, и в поле, во время летних каникул, грядки тяпали. Зато сколько воспоминаний осталось. Постоишь в углу, на горохе, задумаешься, стоит ли без спроса брать деньги из бабушкиного кошелька. А ведь раньше ещё и пионеры были. Эх, жаль не застал я те славные времена.
– Это я.
– Ага, – кивнул Густав. – Присаживайтесь за стол. А вы подождите за дверью. Вас это не касается.
Вильям вздохнул, но всё же покинул комнату. На что рассчитывал Густав? Принял меня за простофилю? Решил, будто без поддержки товарища, я стану блеять как овечка, выпрашивая положенное мне вознаграждение? Как бы ни так.
Пододвинув стул, я уселся и лениво окинул Густава взглядом. Неприятная личность. И ведь, наверняка, дома он совсем иной. Да и не родился же он таким прохиндеем? Стоит задуматься о последствиях выбора профессии. Ведь некоторые из них не принесут тебе ничего, кроме нервов, озлобленности на весь мир и кучи всяких болячек. Нужно быть поистине несгибаемым, чтобы, нарушая всё стереотипы, оставаться самим собой, не позволив обстоятельствам перекроить тебя самого. К несчастью, Густав относился именно к той категории людей, что ставят работу превыше моральных и человеческих принципов.
– Итак, Эндрю, что вас интересует?
– Сотри ухмылку со своей рожи, – неожиданно зло начал я. – Мне, знаешь ли, в последнее время надоело общаться со всякой шушерой. Что там в документах? Какая сумма мне причитается от Ордена?
Густав несколько раз поменялся в лице. Нашёлся тоже, сопляк наглый. Решил тут главного из себя строить? Знаем мы, какой ты главный. Сидишь в своём замкнутом мирке, получая жалование от хозяев, которые, наверняка, и в грош не ставят все твои старания.
– Двести двадцать семь золотых, что ровняется одному проценту от поступившей на счёт банка суммы. Плюс с вас процент за услуги…
– Процент вычтешь с поступившей суммы. Мне чхать на твои услуги. Тебе за то и платят.
Густав аж позеленел от злобы, став больше забавным, чем страшным. Несколько секунд он пытался взглядом испепелить меня, чем напомнил меня самого, в тот момент, когда я пытался использовать Силу против Дитриха. Такое сравнение заставило меня устыдиться самого себя. Ну что я, в самом деле, разошелся? Парня и так работой завалили, а тут ещё я со своими выходками. Мне стало жаль его. Ну, подумаешь, хотел немного сбросить накопившуюся усталость и нервное напряжение? Что я, развалился бы на части, подыграв ему?
– Ладно, прости, – умерив пыл, вновь заговорил я. – Мне в последнее время пришлось не сладко. Сам видишь.
Я несколько раз сжал и разжал заживающую руку. Густав вздрогнул, обратив внимание на уродливые шрамы, отсутствие ногтей, и совсем ещё молодую кожицу. Сочувственно покачав головой, он провел ладонью по лицу, словно стирая остатки былого высокомерия.
– Ты тоже меня пойми. Я уже почти три недели безвылазно сижу в кабинете. Подкинул мне Орден работенки, – с пылом, так присущим молодым юношам, он поведал мне о событиях этих двух с лишним недель. – Заявились, понимаешь ли, с целой кучей монет. Медь, серебро, золото. На одни только подсчеты ушло три дня. В общей сумме двести двадцать семь тысяч золотых. Медь и серебро уже никуда не годятся, всё на переплавку. Да и среди золота попались монеты, которые уже двести лет как вышли из оборота. А есть и такие, что нам никогда не попадались. А, уж поверь, мы-то о золоте всё знаем. Вот сам и думай. Всё переплавить, заново отлить по нынешним стандартам, ввести в оборот, разослать информацию во все отделения. Ты хоть представляешь, сколько у нас филиалов? Тридцать семь, и каждый необходимо оповестить.