Алина Сконкина
Баньши Ветра
Эмпат
Первое ознакомительное занятие назначили на следующий день. Фиама надеялась сразу приступить к делу, она не хотела тратить время на разговоры, тем более что теперь лишилась свободного часа. У неё пробудилась индивидуальная способность, преподаватель найден, а потому пропуск, за который дочь ашуры успевала подготовить несколько письменных заданий, отныне закрылся.
Фиама смирилась с этой мыслью. Главное, чтобы преподаватель оказался хорошим и доступно объяснял. Полукровка в изучении магии очень зависела от наставника, если с ним не заладилось, то и магия не получалась – как волшебная стрела. Фиама недолюбливала женщину, что вела основы магии энергии, и наблюдала со стороны преподавателя не меньшую неприязнь. Дочь ашуры забыла расспросить Куратора о наставнике эмпатии, и потому не знала ни как он выглядит, ни уровень познаний.
За завтраком и обедом Фиама старательно выполняла письменные задания, не забывая при этом есть, чтобы успеть всё, лишившись привычного часа, и потому не заметила новых лиц. Она получила указание, что занятие пройдёт на удалённом острове, куда редко заходили адепты. Место выбрал Декан, так как опасался за остальных адептов, преподавателей и обслуживающий персонал. Вспышки неконтролируемого дара могли принести вред другим людям.
Окрылённая надеждой обучиться эмпатии, Фиама не замечала скучных занятий, все её мысли были о предстоящем часе индивидуальной способности. Время тянулось, а потому дочь ашуры, когда становилось совсем скучно и невыносимо, доставала книгу и читала.
Наконец ожидание завершилось. Фиама отправилась на нужное место. На острове никого не оказалось, хотя время уже подошло. Полукровка села на траву посреди острова и стала ждать, она хотела узнать, что собой представляет её новый преподаватель. В ожидании дочь ашуры поправила выбившиеся волосы, и подоткнула под ленту острые уши, поправила футболку и бриджи, расчесала пятернёй волосы, натянула почти до локтя длинные перчатки и принялась теребить концы лент.
Только что на острове сидела в одиночестве Фиама, как внезапно в воздухе обрисовался ровный прямоугольник, напоминающий дверной проём, и из него на молодую траву опустилась босоножка на высокой шпильке. В неё обута была бледная ножка. Фиама постепенно поднимала глаза. Пухлые бёдра и широкий таз обтягивала строгая юбка с разрезом на боку и высокой узкой талией. Свободная блузка без рукавов плотно обтягивала огромную грудь, в глубоком декольте открывал интересный вид. Глаза Фиамы расширились. Никогда прежде она не видела настолько большую грудь. Полукровка с трудом оторвала глаза и подняла их выше. Небольшое кругленькое миловидное лицо с ярко накрашенными губами и не менее впечатляюще подведёнными глазами медового цвета в обрамлении длинных прямых угольно-чёрных волос.
Молодая фигуристая женщина с очень бледной для надгорца кожей, но в цветах мага Воздуха, с лентами, пришитыми на плечах, смотрела сверху вниз на свою новую ученицу. Женщина положила изящные маленькие ручки на бёдра, а взгляд Фиамы упал на грудь мага. О, ужас! Вот это грудь. Небо! Интересно, у неё плечи не болят, такую носить? Небо и Ветер, никогда бы себе такой не пожелала. Уж лучше быть плоской, с прыщиками, чем такое. Надо уже перестать пялиться, а то ещё за помешанную примет. Святые небеса она качается при каждом движении… Лучше совсем никакой, чем такое. Фиама так и сидела с отрытым ртом, глядя на наставницу снизу-вверх.
– Я – Варея, твой преподаватель эмпатии, – грозным тоном женщина развенчала все сомнения полукровки.
– Я – Фиама, – дочь Шанны подскочила. Одно радовало – преподаватель не мужчина. С женщиной Фиама найдёт общий язык! По крайней мере не будет так сильно её бояться. – Научите меня, пожалуйста, эмпатии, наставница Варея, – скромно промямлила полукровка выученную фразу. Маг оказалась не на много выше Фиамы.
– Девочка! Ты такая маленькая, прямо крохотная. Сколько тебе лет? – Варея моментально переменилась, и внушала вид женщины доброй и любопытной.
– Четырнадцать… – Фиаме не дали продолжить.
– Четырнадцать, да возраст вполне обычный для обучения. Хотя я поступила в шестнадцать. – Варея говорила быстро, потирая подбородок и то, и дело, убирая прядь волос, которая норовила соскочить из-за ветра, обратно за ухо. Прядь добавляла магу милой растрёпанности. Ветер знал толк в красоте. – Сегодня у нас вводное занятие, так что давай, узнаем друг друга получше. Это поможет потом, не стесняясь, придаваться… – неловкая пауза, – эмпатии, – закончила Варея. Она подалась к адепту, но шпильки босоножек воткнулись в землю. Маг пошатнулась и едва не упала. Наставница посмотрела на траву, на босоножки и скривила смешную недовольную рожу. – Да уж, как-то я не подумала. Теперь понятно, почему все ходят в сапогах. Ну ладно, в следующий раз будем умнее. Самый полезный опыт набивается на своих ошибках, – подмигнула Варея.
Фиама кивнула ей, всё ещё не зная, что делать. Она ожидала, что её сразу заставят демонстрировать познания и умения, но наставница не торопилась. Она сдвинулась и с улыбкой принялась мять полукровке щёки. Фиама вылупила глаза, ожидая чего угодно от женщины, но никак не этого. Либо Варея спятила, и наплевала на предрассудки, связанные с детьми ашур, либо ей просто не сказали, что Фиама – полукровка.
– Ты такая миленькая, – продолжала умиляться Варея.
Ты такая чокнутая, невольно подумала дочь ашуры. Оцепенение прошло, и она постаралась вырваться из рук мага, пока та не отправилась в глубокий сон, как Коуди. Но вырваться у Фиамы не получилось.
– Что Вы делаете? – произнесла еле разборчивое истязаемая Фиама. Варея убрала руки, а полукровка принялась тереть успевшие заболеть щёки, ставшие красными. Губы Фиамы обиженно надулись, и Варея, увидев этот жест, просто взорвалась.
– Милашка!!! – кричала она и тёрлась щекой о голову Фиамы, при этом её огромная грудь качалась в опасной близости от лица полукровки. – Ты просто милашка! Такая сладенькая. И как Эрви мог прятать от меня такую прелесть. Вот ведь зубрёжник! Я ему ещё выскажу! Как ты с ним живёшь? Он ведь такой… – но нужного слова Варея отыскать не смогла, и фраза так и осталась незаконченной. – Ну ничего, теперь у тебя есть я, так что можешь по женской части всё спрашивать у меня. Я тебе всё покажу, расскажу и научу.
Интересно, чему она собирается меня учить? Меня терзают смутные сомнения, что предметом будет не эмпатия. Ладно, я сдюжу! Лучше так, чем презрительные взгляды. Хотя, может, лучше презрение? В мыслях убивалась Фиама, стараясь в тоже время отстраниться от наставницы. Та подалась и отстранилась, заглядывая в лицо ученице и надувая губы:
– Тебе наверно боязно спрашивать своего Куратора о мальчиках, он ведь сам мужчина. О! Может, тебе нравится сам Куратор? О небеса, какая прелесть! Запретная любовь. Прелесть, просто прелесть! – Варея осматривала Фиаму, крутила её, поправляла волосы, и виляла своими пышными бёдрами, которые скрадывала умело подобранная строгая юбка. Благодаря одежде невысокая и фигуристая женщина выглядела стройной и представительной.
Святые небеса, куда я попала? Таращила глаза Фиама, не зная, как реагировать на такую необычную реакцию на себя. В монологе Вареи, дочь ашуры всё чаще слышала слово «прелесть». В конце концов, оно стало и прилагательным, и существительным. Некоторое время женщина просто извивалась и говорила «прелестная прелесть».
– Что с вами? Почему у вас всё прелесть? – начиная сомневаться в психической стабильности своей наставницы, скромно поинтересовалась Фиама.
– Ах, моя маленькая прелесть, – успокоилась маг. – Я дам тебе томики очень полезных для тебя сказиков, и ты всё узнаешь сама, – игриво подмигнула наставница.
Полукровку передёрнуло от того, с каким тоном Варея произнесла эту фразу. Что же такого было в этих сказиках и при чём тут вся эта «прелесть»?
Сказиками называли небольшие книжечки, в которых повествование шло с помощью не письменных описаний, а картинок с редкими диалогами. Их обожали читать школьники и молодое поколение. Сказики – общий проект художников и писателей, но выпускали их не только для детей. Порой истории повествовали о проблемах взрослой жизни, романтичных трагедиях, ужасах и монстрах, интригах и убийствах, и даже о запретной любви между двумя женщинами или двумя мужчинами. Сказики с недетскими сюжетами помечали, как литературу для взрослых и продавали в отдельных секциях книжных лавок.
– Что-то мы отклонились от темы, – успокоилась Варея, но продолжала с улыбкой смотреть на ученицу. Фиама воспылала надеждой наконец заняться эмпатией. Но следующая фраза преподавателя ввергла дочь ашуры в уныние. – Если у тебя возникнут вопросы, какие ты стесняешься задать своему Куратору, сразу иди ко мне.
Да, я скорее удавлюсь крюком от вопросительного знака своего вопроса, чем пойду к тебе за советом, извращенище грудастое. Пылала гневом в мыслях Баньши, но виду не подавала. Пусть маг немного странная и питает слабость к девочкам, зато она не издевается над полукровкой и не унижает её прилюдно.
– Ладно оставим дела сердечные. Расскажи-ка мне, как пробудилась твоя сила? – взяла более серьёзный тон Варея.
Фиама замолчала и села на траву. Маг осмотрелась, махнула рукой и тоже опустилась рядом. Дочь ашуры боялась снова доверится не тому человеку, открыться, а затем пожалеть об этом, но наставница должна знать подробности, а потому полукровка не могла скрывать всего. В книгах она не нашла упоминаний видений в эмпатии, возможно об этом что-то знала Варея.
– Я смутно помню, что тогда произошло, – нехотя призналась Фиама, – были чувства, образы, но всё мелькало так быстро, и чувств было так много, они были такими разными. Похоже, людьми правит не одно, а сразу кипа чувств, не разберешь, что есть что.
– Образы? – Варея сильно удивилась. – Ты помнишь эти образы? Что это было?
Фиама кусала губу, обдумывая, что сказать, а чём умолчать. Похоже образы не были проявлением эмпатии, но дочь ашуры распирало поделиться с кем-то своими наблюдениями, докопаться до истины. Вот только могла ли она доверять Варее? Незнакомой женщине, которую привёл Куратор. Варея могла сдать её Декану и прощай Академия. Значит, нужно выбирать слова.
– Я понимаю, тебе тяжело. Эрви сказал, ты кричала, дар в тебе пробудился резко. Но мне нужно знать, чтобы я смогла тебе помочь, – ласково произнесла маг.
Молчание затягивалось, но Варея не торопила адепта с ответом.
– Были пентаграммы; адепты, сидящие в аудитории; красивая девушка с несколькими ребятами, потом эти ребята страдали; какие-то пейзажи, которые я никогда не видела и стена. Ещё был мальчик, в самом начале, – Фиама перечислила почти все видения, особенно акцентируя на образах, приписываемых ею к Куратору. Варея задумалась.
– Образы, это действительно странно. В эмпатии нет образов, только чувства, – произнесла маг.
Дочери ашуры это не нравилось. Мало ей пера ястреба, седины и наглого портрета, так ещё и эмпатия у неё неправильная.
– Не беспокойся, возможно, у тебя какой-нибудь визуальный подвид эмпатии, – Варея сама не верила в то, что говорила. Как наставник, она считала необходимым успокоить свою подопечную. – Возможно, небесный взор включился или у тебя сверх развитое воображение. Может, ты пророк, – пошутила маг. – Эрви сказал – прости, я не могу привыкнуть называть его твоим куратором – что к тебе подходили сокурсник, преподаватель пентаграмм, он и Декан. Возможно, видения связаны с этими людьми.
Только что Варея развенчала главную загадку, мучившую Фиаму. Он подходил! Декан подходил. Вот оно! Выходит, что стена связана именно с ним, он был последним и последнее, что я помню, это стена и тьма. Но что это означает? Он плотник? Мечтал быть строителем? Неравнодушен к каменной кладке? При чём тут стена? А Варея такая умная, сразу догадалась о связи. В Фиаме вновь взыграла наивность, и она решила рассказать Варее всё.
– Да, я тоже так думаю! Смотрите: мальчик – это скорее всего Сиэль. Он толкнул меня. Потом идут кривые круги на доске – это явно преподаватель пентаграмм. Она меня трясла, пытаясь привести в чувство. Девушка с несколькими ребятами мне кажется связана с Куратором, а пейзажи и стена с Деканом, – как на духу выпалила Фиама. Она больше не могла держать всё в себе, а Ветер никогда не отвечал и не делился своими мыслями.
– Возможно, – протянула Варея. – У Эрви в команде была девушка…
– А Декан много путешествовал, так ведь? – поддакнула дочь ашуры.
– Твой куратор тоже много путешествует, я бы даже сказала поболе, чем Декан. Остальные тебя тоже касались? – прищурилась Варея.
– Да. Куратор тоже пытался привести меня в чувство, а вот на счёт Декана я не знаю. Я провалилась в забытье, – робко закончила полукровка.
– Тогда да, он скорее всего прервал магический поток. И ты думаешь, что существует связь между прикосновением и видениями? – недоверчиво поинтересовалась Варея.
– Я не знаю, – призналась Фиама.
Варея задумалась: Что если это видения прошлого? Хм. Точно ли у этой девочки дар эмпатии? Но ведь она прощупала эмоции. Образы – это так странно. Может, я просто слабый эмпат? Тогда на сколько силён дар этой девочки?
– Что ещё ты видела, в самом конце? – спросила маг. Девочка считает касание и образы связаны, получается и образы относительно Декана она видела. Но какие?
– Море, горы, разные пейзажи, леса, – вспоминала Фиама. – Была ещё в самом конце стена, – про руки она всё же решила умолчать. Нельзя так слепо раскрывать все карты перед незнакомым человеком.
– Стена? – Варея чувствовала – адепт что-то утаивала, но решила не давить на неё.
– Да, стена. Я не знаю при чём она тут. Самая простая стена Академии, – Фиама пожала плечами. – Потом тьма. После этого я очнулась уже в крыле лекарей.
– Ты кому-нибудь ещё говорила о видениях? – Варея спросила это с таким серьёзным лицом, что Фиама невольно прониклась важностью вопроса и оторопела.
– Нет, – тихо ответила она, – может быть портрету в библиотеке, чтобы он помог найти книгу по теме. Я точно не помню.
После этих слов Варея вся напряглась, на её лице отразился призрак испуга, подкреплённый страхом за свою и своей подопечной дальнейшую судьбу.
– Ты что?! Библиотекарю можно сообщать что-либо в последнюю очередь! Много ты ему рассказала?
– Не знаю, не помню… – испугалась Фиама ещё сильнее. – А что такого? Почему ему нельзя? – не успела она договорить, Варея её перебила.
– Потому что портрет – уши Декана! Если ты не говорила об образах ему, и не собиралась, – поправилась маг, – то и библиотекарю нельзя. Я не знаю, как ты относишься к архимагу, я лично его опасаюсь. Он хитёр, и насколько я знаю репутация его не так блистательна, как он хочет показать. Лучше бы ты рассказала обо всём своему Куратору. Тот хоть и зубрила, но не болтун, – взъелась Варея. – А ещё лучше мне. Теперь рассказывай всё мне. Вместе мы всё поймём. Между девочками секретов нет, к тому же две головы лучше одной, – снова подмигнула эмпат.
– Но почему библиотекарю нельзя? Я с ним хорошо общаюсь, – не понимала Фиама.
– Библиотекарь почему, как ты думаешь, картина, а не живой человек? Да чтобы не предал. Кого? – Варея понизила голос, а следующее слово произнесла шёпотом, – Декана. Это же его Академия, он имеет доступ ко всему. И ему проще простого узнать, что ты обсуждаешь со своим библиотекарем. Тем более, что это не более, чем бездушная картина с умело применённым заклинанием иллюзии и помощью сильфов. Так что будь впредь аккуратна в общении с библиотекарем. И что ты ему сказала? Я думаю, нет смысла таиться теперь, мне-то ты можешь доверять.
Фиама уже ничего не понимала и боялась доверять кому-то. Что если Варея специально настраивала дочь ашуры против портрета и требовала рассказывать всё ей? Что если она такая же хитрая как Сиэль, сначала притворится доброй, а затем попробует «воспитать»? Фиама растерялась, как же ей не хватало советчика, мамы или сестры, которые помогли бы, решили за неё, защитили.
– Я ему рассказала про эмоции и упоминала про видения как-то раз, – начала было полукровка, но увидев ужас на лице Вареи, начала оправдываться. – Но он мне сам советы давал. Ну, то есть объяснял, что я теперь интересный экземпляр, а моя кровь ценная. И что Декану выгоднее меня обучить управлять эмпатией, а не исключать. – Фиама испугалась и запуталась, она не помнила, что говорила Эстариолу в тот раз, к тому же потом её отвлёк Гил, а затем ревнивая выпускница. Полукровка не отличалась хорошей памятью, особенно на фразы, брошенные без задней мысли. Зато она помнила дурацкую считалочку про Тень и слова Сиэля о воспитании.
Дочери ашуры с трудом верилось, что даже Эстариолу она не могла поведать свои печали и злоключения. Он всегда шутил над ней, но этим он ей и нравился. Парень не остерегался её, не притворялся добрым, он был таким какой есть, а не как остальные люди в Академии. Именно Эстариол сказал про ценность дара эмпата и надоумил Фиаму развить дар, чтобы потом «зашибать бабло» и быть незаменимым магом Поднебесного Правителя.
– Так про кровь и сказал? – опешила Варея.
– Да, про чёрный рынок ещё, – сжавшись, пискнула Фиама.
– Странный у тебя библиотекарь, – потеребила локон Варея. – Хотя в чём-то он прав. На чёрном рынке ценится кровь магов, а если они ещё и с редким даром. Но я не думаю, что, – маг запнулась. Не думала, что Декан способ продать девчонку? Мог ли он так поступить? Варея не знала. Она узнала о его участии в экспериментах по созданию химер вместе с земичами лишь когда покинула Академию. Маг решила сменить тему. Она сомневалась, что Декан способен торговать адептами, в конце концов Варея же доучилась до выпуска без особых проблем. – Одно мы знаем наверняка – дар нужно развивать! Эмпаты в наше время редкость. Мы с тобой – сокровища Аэфиса, – Варея подмигнула адепту, но заметила её недоумение. – Эрви сказал, ты не очень ладишь с Деканом и его сыном. Не переживай, я тоже с Деканом не очень. Теперь, став эмпатом, ты скоро станешь для него звёздочкой, – самоуверенно закончила маг. – Но помни, на счёт портрета-библиотекаря. С виду он хороший, родственником или другом прикидывается, но на самом деле это продажный пёс Декана. Ты ему – никто, предать тебя для бездушной картины раз плюнуть.
Фиама кивнула, но в мыслях всё ещё блуждало недоверие к словам наставницы.
– Кстати, а что за перчатки и лента? – перевела тему разговора Варея и взяла в свои руку полукровки. – В моё время самовыражение заканчивалось причёской на голове и модой красить глаза. Несколько лет назад девушкам было модно рисовать вокруг глаз узоры, а теперь ребята подводят глаза углём и рисуют стрелки. Вот ведь времена! Но за предметы одежды из дома нас ругали, и иной раз наказывали мытьём посуды, – Варея скорчила рожу. – Заколка или кулон – это предел разрешённых личных вещей. А у тебя и лента, и кулон, и перчатки – многовато послаблений, или законы изменились?
– Можно я уже пойду? Мне ещё кучу письменных заданий готовить, – робко спросила Фиама, состроив свою самую наивную и молящую моську. Варея умилилась.
– Да, мне сказали, что ты вытянула перо ястреба и по уши застряла в заданиях. Но всё же, час ещё не прошёл. Я хочу узнать тебя как можно лучше, – констатировала наставница.
При упоминании ушей Фиама невольно подтянула ленту на голове. Только бы не заметила ушей. Эх, наставница, я вас тоже хочу узнать. Вы вот ничего не рассказываете, только я должна тайны раскрывать. Нечестно.
– Придя в Академию, ты должна была избавиться от всей домашней одежды. Но не избавилась. – Варея принялась разглядывать руку в перчатке, оттянула палец и потёрла материал. – Это даже не кожа, а простая ткань. Не думаю, что они очень дорогие. Так почему ты ходишь в перчатках весной, тепло же?
Фиама запаниковала, она не могла вырвать руку, это было бы грубо, а Куратор наказал подружиться с наставницей, но и рассказать Варее о своей способности вытягивать энергию прикосновением тоже не хотела. Об этом никто не должен знать! Если бы не прикосновение Коуди, и последовавший за этим беспробудный сон, никто бы не узнал о даре, включая Фиаму. Дочь ашуры сжалась и медленно тянула руку к себе, но Варея крепко ухватила перчатку за палец, так что вытягивая руку из лап наставницы, Фиама стягивала перчатку с пальцев. Полукровка прекратила тянуть, и с ужасом смотрела на ладонь. Она должна соврать что-то, хоть что-нибудь, чтобы вопросы прекратились. Молчание затягивалось, Фиама попыталась выкрутиться:
– Это личное, вам не нужно знать.
– Личное? Нет уж скажи мне, как это получилось, что адептка оставила себе домашнюю одежду, придя в Академию магии Воздуха, да ещё и не прячет эту вещь, а разгуливает в ней. Чего ты так запаниковала? Личное или нет – признавайся, начнём знакомство без секретов, – выпытывала Варея.
– Ну ладно! – не вытерпела Фиама давления со стороны мага и провизжала своим писклявым голоском, когда Варея начала стягивать перчатку. – У меня привычка плохая… я грызу ногти, – еле слышно промычала полукровка.
– Что? – Варея не расслышала. Фиама прятала глаза, как нашкодивший ребёнок. Это не самая истинная правда, но привычка у неё и впрямь имелась.
– Я грызу ногти, а ещё ковыряю кожу вокруг них до крови, не могу остановиться. Мамка говорила это от нервов, но ковыряю её постоянно! Потому и ношу перчатки. Не вижу пальцы – не ковыряю, – дочь ашуры терзали несколько эмоций: она была недовольна, что пришлось сознаться в этом своём недостатке; расстроена и унижена. Фиама ненавидела эту привычку и ужасно стеснялась своих поломанных ногтей и болячек на кончиках пальцев, но лучше рассказать об этом, чем о том, как в деревне она едва не убила мальчика.
Варея, прощупав эмоции адепта, поверила, но всё же сомневалась и сдёрнула перчатку с руки. Взору предстала отвратительная картина: три ногтя из пяти оказались поломаны и расковыряны, один только начал заживать; на большом пальце отрос относительно длинный ноготь, но только половина, вторая половина была отломана; болячки заживающей кожи красовались на указательном и среднем пальцах. Маг скривилась и отпустила руку, а затем протянула перчатку и подняла руки, показывая, что сдаётся. Жест больше напоминал брезгливость.
Полукровка скорчила недовольную рожу, забрала перчатку и быстрее её натянула.
– Э-э-э.… – замялась Варея, – ты же девочка, как ты докатилась до этого?
Фиама ничего не ответила и отвернулась, скрестив руки на груди.
– Ладно, – примирительно замахала руками маг, – надеюсь, вшей под повязкой ты не прячешь, а то мне уже страшно.
– Нет! И я сказала, что это личное! – завопила дочь ашуры. Как эмпат могла подумать такое о Фиаме?! Нету у неё вшей!
– Тогда что там? Неудачный эксперимент парикмахера? – Варея не подозревала, насколько права.
– Вообще-то да, – ответила полукровка.
Эмпат снова скорчила брезгливую рожу, но смолчала. Она ощущала, что адепт расстроена и говорила правду, да и торчавшие из-под ленты короткие волоски тому доказательство. Варея рассудила, что с её новой ученицы хватит на сегодня признаний.
– Ладно, на этом всё. Завтра начнём понемножку заниматься эмпатией, – пообещала она, отпуская Фиаму.
На следующий день, все мысли Фиама поглотило предстоящее занятие индивидуальной способностью. Вчера они познакомились и поговорили, но сегодня Варея обещала заниматься эмпатией! Полукровка не могла дождаться начала занятия, чтобы бежать на дальний островок. Как же хотелось скорее обуздать способность и пользоваться ей, как небесным взором.
– Предками грифонов и ливонов были морровы, – вещал преподаватель, перед неизвестным крылатым существом, изображённым на гобелене. – В наше время никто не знает, как выглядели морровы. До нас дошли легенды и предания разных народов, их объединяет одно: морровы имели крылья и напоминали огромных, покрытых шерстью зверей. Скорее всего семейства кошачьих. Их отличала сила и способность…
Заунывный голос преподавателя усыплял. Фиама перестала слушать, вновь погрузившись в мечты об эмпатии. Чувствовать эмоции других людей – такая способность пугала и в тоже время завораживала. Сегодня Варея должна рассказать, как использовать способность в жизни, какие привилегии давала. В бою она скорее всего бесполезна. Всё, связанное с эмпатией очень интересовало дочь ашуры.
Самое главное, больше никаких пресных дидактических пособий, Фиама может всё спросить у живого человека. Как же выручил её Куратор! Наверно, у меня самый лучший Наставник, так думала полукровка. Но ещё не время, нужно слушать лекцию.
– Ливоны – больших размеров крылатые львы. Они обитают в юго-западной части Аэфиса-на-Ханаэш. От львов ливонов отличает более редкая и приглаженная грива, тёмно-коричневый окрас, длинная кисточка на хвосте, продолговатые узкие уши, когти стального цвета и огромные крылья, позволяющие им летать. В последнее время популяция ливонов сократилась. Все чаще они предпочитают ходить по земле, отчего их крылья атрофируются. К сожалению, печальная статистика совсем не радует. В наше время осталось всего несколько десятков этих прекрасных созданий.
Пфф. Сначала устраивают охоту на дивных существ, а потом сетуют на статистику. Люди…Если бы они лучше понимали чувства других рас. Ну да. Больше надо в мир эмпатов. Эх, скорее бы занятия, снова погрузилась в свои мысли дочь ашуры.
– Самки и самцы ливонов отличаются так же, как и самки и самцы львов – наличием гривы. Шерстяной покров в области шеи и живота, а также на лапах у самцов гораздо длиннее, основного. Ливоны считаются полуразумной расой. Они весьма социальные животные и по семейному устройству схожи со львами: живут прайдами, где главой становится один альфа-самец. Так же как и дикие львы, на просторах саванн Южного Приземья, ливоны опасны. Если не хотите остаться без руки, лучше держитесь от них подальше, – посмеялся преподаватель.
Вам людям лучше ото всех держаться подальше. Оттяпают вам руку – заслужили. Хотя, а что я знаю про другие расы? Вон русалки в Касмедолии воюют с нептурианами. Кто прав?
– Грифоны, одна из дочерних эволюций морровов наравне с ливонами. Грифоны – существа с телом льва, головой, передними лапами и крыльями птиц, чаще всего орлов и филинов. В холке грифон примерно равен высоте серого оленя, больше полутора метров. У грифонов когти на передних лапах птичьи – огромные и острые, очень цепкие. Когти являются одним из самых опасных орудий животного. Молниеносно перебирая передними лапами, грифоны оставляют на теле жертвы глубокие узкие раны-порезы. Вторым опаснейшим орудием является клюв. Большой, загнутый на конце, он приспособлен выдирать куски мяса, а также выкалывать и выклёвывать глаза. Грифоны ближе к хищным птицам по строению, они вылупляются из яиц и охотятся с воздуха. Небольшой размах крыльев позволяет грифонам лавировать меж деревьев и преследовать своих жертв в лесах.
Грифоны в отличие от своих братьев по предку ливонов менее социальные существа. Они не объединяются в группы, селятся одиночными парами на вершинах неприступных скал. Существует несколько подвидов грифонов, различающихся длиной и плотностью шерстяного покрова, а также окрасом.
Хоть грифонов всех не убили. И то радость. Эх, скорее бы занятия эмпатией. Варея меня научит. Фиама снова погрузилась в свои мысли.
Весенний, нежный, прохладный ветерок колыхал занавески на окне. Наблюдать её порхание доставляло полукровке больше удовольствия, чем слушать скучную лекцию гнусавого преподавателя. Фиама изнывала, хотелось сбежать из аудитории, неважно куда, куда угодно.
И как Варея может утверждать, что Эстариол плохой? Эстариол не может быть псом Декана. Это немыслимо. Это нечестно! Эстариол даёт мне кучу классных советов. И он весёлый и дружит со мной. Будь он на побегушках у Декана, он был бы чопорным, серьёзным, а он такой дурачок. Варея явно чего-то не понимает. Заблуждается. Да! И наставники могут чего-то не знать.
– Как вы знаете, грифонов специально разводят и тренируют укротители. Их используют в качестве боевых осёдланных животных в особом полку войска Поднебесного Правителя. Да, вы правильно заметили Джадан, в полку грифонтеров – воздушных снайперов, верховых на грифонах. Так как эти войны беззащитны в ближнем бою, их защищают звери своими огромными когтями и заострённым клювом.
– Этот полк был создан недавно и ещё не использовался в бою. Тем не менее, комбинация стрелкового оружия снайперов и острых когтей грифонов должна стать весьма эффективной в бою, – поправил здоровяк с первого ряда.
– Да. Вы всё правильно говорите. Спасибо. Думаю, эту интересную идею войска Поднебесного переняли у дикого племени славиче, провозгласившего себя защитниками природы. Как известно они первые стали использовать грифонов в качестве ездовых животных, и активно практиковали ведение боя с их помощью, – решил высказать свои домысли преподаватель.
– Наставник, не нужно заблуждаться на этот счёт. Славиче дикий народ, они не могут придумать даже приличной одежды. Не стоит приписывать дикарям и варварам заслуги Поднебесного Правителя, Совета и главнокомандующего, – парень с серыми волосами произнёс это так, что преподаватель поперхнулся собственными словами.
На этом лекция о ливонах и грифонах закончилась, чему Фиама безмерно обрадовалась. Ещё несколько занятий и она начнёт заниматься эмпатией. Дочь ашуры почесала голову, вчера она пропотела на самообороне, протёрла головой землю, а помыться не успела – слишком много письменных заданий оставалось. Сегодня волосы висели свалявшимися сосульками. Фиама старалась теребить их пореже, но поскольку пальцы прятали перчатки, нервозное состояние полукровка спускала на локонах.
После обеда дочь ашуры поторопилась на дальний остров. Фиама весь учебный день ломала голову, каким именно способом наставница по эмпатии станет учить контролю: методом Айдера, или по алгоритму Абрааха-Фанно. О них полукровка прочитала в пособиях, на их базе строились другие методики, а также курсы занятий.
Прибежав на остров, Фиама увидела, что её уже ждали – Варея сидела на траве и медитировала. Сегодня она обулась в сапоги и накинула сверху на плечи мантию преподавателя.
Волосы у меня грязные, а у Вареи волосинка к волосинке. Лента прикрывает только часть головы. От булыжник в глаз. Лан, что ж поделать. Глядя на ухоженные прямые волосы Вареи, Фиама немного расстроилась из-за своей лени по уходу за внешним видом, но вчера ей было совершенно не до мытья с той горой письменных заданий, которые нужно переделать.
– Привет, – не открывая глаз, отозвалась наставница, – садись также и расслабься. Сегодня будем искать твою точку центрования – так называемый душевный центр, и учиться заземляться на ней. Потому очисти разум, расслабься, подумай о приятном, успокойся.
