Алина Сконкина
Баньши Ветра
Фиама, в меру своих способностей, чинила одежду и много раз благодарила судьбу за второй комплект, благодаря которому она могла менять одежду и изнашивать её медленнее. Дочь ашуры так много запланировала на праздничную неделю, что начинала сомневаться в своих силах. В конце концов она остановилась на главной задаче – выспаться и отдохнуть за чтением. С формой она могла подождать. Возможно, с началом следующего учебного года, ей выдадут новый комплект. Остальным ребятам пятнадцать-шестнадцать лет, активный рост на пике, а значит адептам положено выдавать форму хотя бы раз в год, иначе они будут ходить, как оборванцы. Или, боялась Фиама, ей специально выдали одежду на размер больше, чтобы она не меняла её ближайшие пару лет?
В любом случае адептам обязаны выдавать новую форму по требованию! И если Фиаме не дадут, она это так не оставит! Вот только её частенько посещали мысли, что именно она своё не получит, в отличие от остальных. Хозяйственная служба относилась к полукровке отвратительно.
Фиаме не оставалось ничего другого, как отрезать края одежды, настолько рваные и истёртые, что их уже нельзя зашить. Бриджи укорачивались. Зашивая дырки, полукровка невольно делала выточки, и одежда постепенно сужалась, и всё больше ложилась по фигуре.
Перед тем как отпустить адептов на Серебряную неделю, преподаватели решили узнать, чему научились первокурсники за прошедшие полгода. Каждый день по всем предметам устраивали семинары и проверочные испытания, задавали дополнительные вопросы и просили рассказать едва ли не весь пройденный материал. Иные наставники валили полукровку особо каверзными темами и ругали за любую оплошность, заминку в ответе или ошибку. Фиама жила, как на иголках, страшно было даже косо взглянуть на преподавателя. Она еле выкручивалась.
Не радовала и самооборона. После недельного отсутствия Фиаме пришлось самостоятельно изучать новые приёмы, схватывать указания на лету и подстраиваться под тренировки. Оз избегал полукровку, в столовой не подходил, а на самообороне держался в стороне, в спаррингах старался уворачиваться и не касаться дочери ашуры. Шин его ругал, но Оз не менял тактики, а затем вовсе попросил ставить его против ребят.
Вера в свои силы покидала Фиаму, отношение Оза расстраивало, а постоянные претензии преподавателей расшатывали нервы. Дочь ашуры держалась на одной вере в себя, в будущее, в свою цель, в помощь Ветра. Стремление к мечте придавало ей каплю уверенности. Полукровка не могла сдаться сейчас, когда уже полпути к мечте стать магом Воздуха пройдено. Потому Фиаме приходилось усердно трудиться днём и ночью. Поскольку днём времени оставалось крайне мало от количества занятий, то выполнять задания приходилось ночью.
Иной раз полукровке казалось, что неделя праздников для неё не наступит никогда. Все вокруг ходили довольные жизнью, зная, что скоро отправятся домой, будут праздновать, получать подарки, а если завалят какой-нибудь предмет, их добрые кураторы заступятся за них. После пары семинаров Ингелы Сцы, практикумов Анджи и Лелулиана уверенность адептов пошатнулась. Раздражаться и зубрить в столовой стали даже Маркус и Селена. Их как-то раз застукала Фиама, оторвав глаза от книги по пентаграммам. Усмехнувшись, она не могла не позлорадствовать в мыслях. Наконец-то и её обидчикам приходится работать.
С теорией и подготовкой к семинарам Фиаме помогал Эстариол. Он подбирал ей самые лучшие и полезные книги, а также учил спорить, задал каверзные вопросы, подкрепляя их своими непонятными словами. Полукровке приходилось выкручиваться на ходу, но тренировки давали результаты. Фиама могла сказать «нет» адептам и даже преподавателям, не согласиться и высказать своё мнение, или прочитанное в книге.
С практикой у Лелулиана, полукровка не испытывала трудностей. После роковой ночи в ней словно открылся ларец, который до этого запечатывал магию. Фиаме без труда удавалось смотреть сквозь предметы, на дальние расстояния, видеть ауры магической энергии и даже пути, по которым эти энергии протекали в теле человека. Лелулиан сдержанно хвалил дочь ашуры, а Сиэль сверкал злобным взглядом, раздражаясь, что какая-то полукровка шла вровень с ним в сложном магическом искусстве.
Фиама выбрасывала всё лишнее из головы, очищала разум и сосредотачивалась на результате, после чего оставалось лишь сложить знак и небесный взор зачаровывался. Когда дочь ашуры научилась делать это почти интуитивно, небесный взор открыл перед ней великие горизонты. С его помощью она могла узреть звёзды днём и идеально точно рисовать пентаграммы. Небесный взор улавливал мельчайшие изменения в поведение или мимике человека – Лелулиан обещался рассказать об этом свойстве подробнее и научить пользоваться этим преимуществом в бою и жизни – а также видеть сквозь некоторые заклинания, туманящие разум.
Не без помощи нового умения Фиама смогла пережить первую и как потом выяснилось самую сложную теоретическую сессию. Полукровка подглядывала нужные ответы на столах или в шкафах преподавателей, читала их в открытых книгах адептов или в своих записях, лежащих в другом конце аудитории. Ей с трудом давалось комбинировать дальность и проникающий взгляд, но Фиама применяла небесный взор более умело, чем люди. Она жульничала, и прекрасно это понимала, но дочь ашуры также понимала и то, что будь она человеком, её бы не заваливали сложными дополнительными вопросами и она смогла бы отвечать на семинарах честно. Да и разве можно назвать жульничеством использование магии взоров в стенах Академии магии Воздуха.
Чтобы не злить преподавателей своим «наглым, надменным взглядом», Фиама покорно опускала голову и стыдливо прикрывала глаза, всем своим видом демонстрируя смирение. И в тоже время зачаровывала белый взор. Глаза её изменялись, но этого уже никто не видел за прикрытыми веками. Полукровка же, отвечая устные доклады, одновременно практиковала основное заклинание магии Воздуха и постепенно приноравливалась зачаровывать его интуитивно и использовать в любых условиях.
– Гляньте, опять она несётся с кипой бумаг. Эй, а разве призраки могут передвигать реальные вещи? – ехидствовал темноволосый юноша из команды Азлира, глядя на Фиаму, бегущую со своими заданиями к аудитории. Полукровка помнила его – Мори, парень, который поступил вместе с ней. Сейчас он стоял рядом с сыном Декана, сам Сиэль никакого вида не подавал. Он игнорировал дочь ашуры и демонстративно отворачивался от неё, словно от мусора.
Погоди у меня, ещё дождёшься. Я тебе твою морду спесивую разукрашу!
– Оп-па, – светловолосый парень поставил полукровке подножку. Фиама спотыкнулась и полетела носом в пол. Она пыталась справиться с гравитацией и вернуть равновесие, но в этот момент адепт выбил кипу бумаг с заданиями у неё из рук, а потом ещё подтолкнул, чтобы она наверняка упала. Не только Фиаму учили ловкости на уроках физкультуры. – Кажется, она спотыкнулась о сгусток эктоплазмы. Уууу…
Полукровка упала, листы с записями рассыпались по полу и перепутались. Парень, отсмеявшись, прошёлся по листкам, не заботясь о том, куда ступает. Приближался преподаватель, он проигнорировал падение дочери ашуры и пропустил мимо ушей оскорбления адептов в её адрес. Фиама скорее принялась собирать листы, пока их не затоптали, в мыслях её вертелись планы кровавой мести, на лице же застыло смиренное выражение.
– Может, там есть что-то интересное? – потянулся к листам адепт, переговариваясь с остальными. Полу ашура злобно посмотрела на любопытного.
– Не трогай, – вдруг вступился Сиэль. Адепты взглянули на него. Даже Селена до этого щебетавшая с Маркусом и здоровяком из их команды отвлеклась и замолчала. – На полу место мусору и грязи, – добавил он и отмахнулся.
Переломать бы все кости этому уроду! Всем им! Все мои задания. Я теперь час буду разбираться, что где, а вызовут меня первой, никаких поблажек. Ненавижу людей!
Фиама знала, что ничего не сможет поделать с таким отношением. Стоит ей косо взглянуть на кого-нибудь, как её отведут под конвоем к Декану и выпрут из Академии. За что? За причинение морального вреда адепту. За необоснованную агрессию, направленную на невинного человека. За злой умысел в адрес сокурсника. Да мало ли за что ещё? Придумают! Придумывать люди мастера.
Фиама собрала все свои листы с записями, поднялась и вновь поравнялась с обидчиком – светловолосым гадом, который поставил подножку. На этот раз она не сдержалась и наградила его долгим злобным взглядом, провожая его до двери. Адепт не собирался уступать полукровке и уставился на неё в ответ. Он не смотрел куда шёл, а буравил взглядом Баньши. Не заметив дверной косяк, юноша на всём ходу влетел в него лбом.
Настала очередь Фиамы смеяться, но, чтобы не привлечь ненужного внимания, она порадовалась мысленно, на лице сохранив отрешённое выражение. Сев на место, дочь ашуры принялась лихорадочно разбирать листы с заданиями. Если она не успеет разобраться, какие записи брать к доске, то хоть разложит их для удобного чтения небесным взором.
Преподаватели поражались упрямству полукровки. Каждый раз, когда она замирала и не могла сказать ничего более, а наставник хотел поругать за невыученный материал, дочь ашуры брала и отвечала, правильно отвечала, так что невозможно было подловить её на незнании. Фиама рассказывала ответы на дополнительные к дополнительным вопросам, всё то, что даже не проходили в Академии, то чего, возможно, и в библиотеке-то не сыскать, или оно лежало под огромным слоем пыли. После ответов полукровки преподаватели терялись и не знали, что можно спросить ещё, чтобы завалить её.
В отличие от других Лелулиан не питал ненависти к дочери ашуры, его поведение оставалось одинаково отстранённо-уважительным в общении со всеми. Фиама любила посещать его занятия, демонстрировать свои успехи и получать похвалы от наставника. Лелулиан, как и Ингела, не пытался подлизаться к одним адептам и опустить других. Он одинаково делал замечания и Фиаме, и Сиэлю, несмотря на разницу в сословии и расе, когда они не могли удивить его своим небесным взором. Так у полукровки появился стимул изучить заклинание как можно лучше, чтобы не ей делал замечания Лелулиан, а ненавистному Сиэлю.
Пару раз случилось так, что ответа на вопрос не оказалось в конспектах Фиамы, ни в раскрытых книгах адептов, ни даже на столе преподавателя. Тогда дочь ашуры тянула время и мысленно молила Ветра о помощи. И помощь приходила, точнее прилетала: то сквозняк разметал по полу бумаги со столов преподавателя и адептов, и все принимались собирать их, а потом забывали, что спрашивали; то сильный порыв ветра распахивал окно, и пока преподаватель закрывал его, занятие заканчивалось. Бывало так, что преподаватель отвлекался на вид за окном и терял нить диалога. Фиама молилась на такие внезапные сюрпризы судьбы и подозревала, что Ветер ей помогал.
Так не без везения, бессонных ночей, и упорных тренировок заклинания небесный взор, полу ашура пережила свою первую сессию в Академии магии Воздуха. Позже, вспоминая неделю семинаров, Фиама порадуется опыту, полученному благодаря стремлениям везению и упорству.
* * *
– Я поспрашивал друзей, но никто ничего не знает, – сказал Джадан, вычерчивая пентакли. – Все сейчас погружены в учёбу. Преподы словно взбесились.
– У неё нет друзей, да и откуда им взяться. Её Куратора – Эрви – тоже не было в ту ночь, он вернулся незадолго до её пробуждения. Вряд ли это он. Более того, я смог просчитать его маршрут, и он вообще не видел зачарованный остров, – отчитался Маркус. – Угол наклона его птицы Рух не позволял…
– Да мы поняли, – перебил блондина Джадан. – Не сбивай своими наклонами мои углы.
Маркус скривился и погрузился в книгу по языковедению.
– Это плохо, – покачала головой Селена. – Раз друзей нет, мы не сможем её проучить. Да и, – она хотела напомнить, что грязнокровка откопалась, и раз ей не помогали, значит это действительно магия или ещё хуже помощники из другого мира – мира Духов или, что ещё хуже, Ада. – В любом случае, мы сделали всё, что смогли, Сиэль. Ребята по моей просьбе даже следили за малявкой и ничего. Кстати у неё какие-то проблемы с библиотекарем, Лаурус сказал, девчонка ругается с портретом через слово.
– Может оставим её пока? – предложил Маркус.
– Да, – согласился Сиэль. – Сейчас важнее учёба, а за каникулы придумаем, как ещё можно напакостить негодяйке.
– Да! Тем более, что вы все согласились ехать со мной к тётке, – порадовался Джадан.
– Кроме меня, – буркнул Маркус. – Нас пригласил дядя, и мать брякнула согласие, – скривился адепт. – Ненавижу своего кузена.
– В следующий раз проведём каникулы вместе, – пообещал Сиэль. Маркус услышав его слова расцвёл, порозовел и засветился от счастья.
Сиэль надеялся за преподавателей, что безжалостно гоняли полукровку по всей программе первого полугодия. Но к величайшему разочарованию, ашура знала ответы. Будь она неладна, она знала ответы, которые не знал даже Сиэль! Он дольше искал информацию в конспектах, которые лежали перед его носом, а полукровка уже как ни в чём не бывало, бубнила ответ себе под нос. Как у неё это получалось? Сын Декана мог поклясться, что здесь не обошлось без хитрости. Но какой? Как же он хотел подловить малявку на нарушении общепринятых правил!
Сам Сиэль сдавал всё играючи. Он мог бы и совсем не отвечать, только улыбнуться преподавателю и ему ставили галочку. Но это неправильно, считал юноша. Он хотел всего добиться сам! Для этих целей он трудился всё полугодие и заставлял работать свою команду. С них он также взял клятву добиваться всего своими силами. Маркус и Селена старались, Джадан пытался отлынивать, но всё же взял пример с товарищей. Они помогали друг другу по мере сил, но Сиэль старался не полагаться на друзей. Он не проиграет соплячке ашуре! Он добьётся уважения отца. И он сдаст экзамены сам. Своими силами.
Но с началом сессии Сиэль осознал, как тяжело делать и сдавать всё самому. Радовало лишь то, что его не валили дополнительными вопросами, как полукровку.
Середина зимы
Наступила праздничная неделя. Фиама по привычке проснулась под звон музыки ветра и пришла в столовую, где сидели за разными столами всего два адепта. Дочь ашуры улыбнулась, радуясь тишине. Ни одного знакомого лица. Насколько она знала вчера прилетал дирижабль и забрал всех вниз.
Фиама неспешно набрала себе завтрак, поела и решила прогулять по непривычно пустой Академии. Больше никто не провожал её недоброжелательным взглядом, никто не шептался рядом с ней, не косился, не угрожал, не обзывал и не ставил подножки. Пропала даже паранойя, которая мучила дочь ашуры на протяжении последних двух седмиц. Ей всюду мерещились тени, края мантий и ленты, а ощущение слежки не оставляло ни на секунду. Скорее всего всё это из-за нервов, усталости и недосыпания. За неделю выходных Фиама намеревалась поправить своё здоровье, в том числе психическое.
Бредя по пустой Академии в полном одиночестве, слушая гнетущую тишину, полукровка с тоской представляла, как хвалилась бы формой перед мамой, если бы ей было куда поехать. Она бы рассказала Макри о парящих островах и Академии, о занятиях, Эстариоле и Кураторе. Посмеялась бы над женоподобным наставником Анджи, вспомнила бы грозного тренера Шина и весёлого рыжего Оза. Но каждый воображаемый разговор в голове Фиамы заканчивался жалобами и унынием. Приехав домой, расслабившись рядом с мамкой и сестрой, дочь Шанны не захотела бы возвращаться в Академию, с её гнетущей атмосферой и жестокими людьми. Тогда полукровка отгоняла эти мысли и возвращалась к насущным делам.
Библиотека оставалась такой же покинутой всеми, как и прежде, так что Фиама проводила здесь по несколько часов, а иногда забывалась и сидела до самого обеда, а затем и ужина. Из многочисленных рам, изображённый на портретах, её ждал Эстариол, библиотекарь, который не питал к полукровке ненависти, а только озорничал и подначивал её. Дочь ашуры не спускала портрету с рук его шутки и отвечала тем же, из-за чего они часами спорили или смеялись друг над другом. Портрет был также единственным, кто постоянно отвлекал Фиама от чтения. Иногда казалось, что Эстариол в принципе не умел молчать, он постоянно что-то говорил, рассказывал, шутил, звал, спрашивал, сам же отвечал, смеялся и продолжал болтать. Фиама частенько ругалась на него и просила замолчать, провоцируя новый спор. Не находя аргументов, полукровка не выдерживала и, сказав на прощание портрету что-нибудь весомое, отправлялась в свою комнату, разбирать древние записи в одиночестве.
Фиама много раз из любопытства расспрашивала библиотекаря о природе, заключённой в нём магии. Почему каждый человек видел в раме разных людей: Куратор видел портрет некой женщины, а полукровке достался Эстариол. Но наглый, беспардонный портрет лишь отмахивался, отругивался или игнорировал вопрос. Иной раз он, проявляя настоящее актёрское мастерство, удивлялся до глубины души, столь странным известием, о котором слышал впервые. Как Фиама не билась, а узнать правду из уст портрета не смогла и книг, с помощью всё того же библиотекаря, на эту тему не нашла. Пришлось отложить вопрос до лучших времён. Дочь ашуры хотела понять, почему видит именно этого человека на картине. Сколько Фиама ни пыталась, она не могла вспомнить кого-то хоть отдалённо похожего на Эстариола, среди тех, кого знала или видела.
После дня Противостояния, в библиотеке появился человек, помимо Фиамы. Дочь ашуры знала его – второкурсник по имени Гил. Он был одним из самых умелых, но при этом самым ленивым среди адептов на самообороне. Фиама пыталась припомнить, не его ли она видела в саду перед Академией, не он ли проводил её в деканат первым днём?
Юноша приходил, брал нужную книгу и молча уходил. Иногда он садился в читальном зале и изучал книгу. Фиама пару раз слышала, как он тихо общался со своим библиотекарем. Дочь ашуры не подслушивала и не знала, о чём Гил вёл беседу. Полукровка не собиралась подходить к человеку и завязывать разговор, она стеснялась навязывать своё общество.
Поскольку больше книг об истории «Смутного времени» Эстариол посоветовать не мог, Фиама решила попытать удачу с запорами.
– Тут нету книг из серии «сделай сам», – заржал Эстариол. – Промахнулась школой.
– Может какие-то хитрости есть, мне правда надо. Я не знаю, может как-то можно хитро подвязать дверную ручку? Только к чему? Хватит ржать! Дело серьёзное, – насупилась Фиама.
– Как закупориться в комнате – намажьте дверь какахами, а в замок затолкайте тухлую яйку, вонь будет така, шо даже мухота окачюрится, – потешался библиотекарь.
– Можно не отпугивать, а просто запереть! – прикрикнула на портрет дочь ашуры. – Должно быть хоть что-то, а иначе я не знаю, как мне спать, – потупилась она.
Раздался шорох. Фиама обернулась и заметила адепта, вальяжно прохаживающего между стеллажами. Полукровка сжалась и зашептала:
– Ладно, с запорами сама подумаю, может тогда дашь книги о магических щитах?
Эстариол отсмеялся и скривился, но не стал спорить в этот раз. Фиама полистала книгу, которую предложил ей библиотекарь и вздохнула. Без преподавателя, который объяснил бы основы, она ничего не понимала. Фиама боялась экспериментировать с магией. В самом худшем случае сила могла выйти из-под контроля и превратиться в разрушающую сметающую мощь. Если дочь ашуры сломает что-нибудь, с ней не станут церемонится, а напишут приказ на отчисление. Её положение и без того шаткое, так что Фиама не рисковала, но продолжала жадно поглощать теоретические знания из книг.
Проведя полночи за чтением приключенческого романа, Фиама выползла из комнаты лишь к обеду. Сегодня все праздновали День середины зимы, дарили подарки, поздравляли, вкусно ели и радовались. Дочь ашуры мысленно поздравила мать и сестёр, поболтала с Ветром ни о чем и отправилась в библиотеку.
Вчера я порадовала себя и за день умяла книжку про пиратов, потому сегодня берём самый толстый и скучный талмуд. Хватит расслабляться! Причитала в мыслях полукровка. В столовой она едва не столкнулась с адептом. Он встал перед ней и не давал пройти, Фиама приготовилась к худшему, покрепче вцепилась в поднос, развернулась и быстро проскочила к дальнему столу. Юноша проводил её виноватым взглядом, теребя в кармане рукой. Пока полукровка сидела в столовой, он на неё посматривал, чем пугал Фиаму. Быстро доев, та поторопилась прочь. В честь праздника дочь ашуры заглянула в хозяйственную службу и спросила форму, но была отправлена в далёкое путешествие. Как и раньше. Даже в честь праздника для неё не сделали исключения.
В библиотеке снова шатался по этажам второкурсник. Он тихо пообщался с портретом и пошёл искать необходимую книгу. Фиама в этот момент стояла около стеллажа и отсчитывала нужную полку. Она порадовалась, что успела попрактиковаться в язвительности с Эстариолом до прихода Гила, и он не слышал их перепалку на ломаном языке деревенщин.
Эстариол висел рядом и ехидно подначивал Фиаму, которая никак не могла достать до верхней полке со своим маленьким ростом. Дочь ашуры закипала, она хотела бы снять портрет со стены и зашвырнуть вниз с третьего этажа, чтобы он разлетелся на куски, но сдерживала яростный порыв. Полукровка старалась вести себя тише, чтобы её не услышал второкурсник.
– Если б к твоим ручонкам добавить уши-лапоуши, ты б достала, – ржал портрет.
Терпению дочери Шанны наступил конец. Она огляделась, не увидела поблизости второкурсника и шёпотом залепила язвительную гадость портрету, чтобы тот заткнулся. На что Эстариол тут же нашелся, что ответить и Фиама просто взорвалась:
– Да какого ваще хрена, ты поставил книгу на самый верх?!
– Нормальные люди достают с такой высоты. Просто ты шмыкадявка. – Эстариол начал во всю хихикать.
– Сволочь! – в сердцах сказала Фиама, забыв про шёпот. Она не заметила подошедшего со спины второкурсника, который отсчитывал полки на противоположном стеллаже.
– Довольно грубо так выражаться, да ещё без подобающей причины, – сказал он ровным голосом.
Фиама обернулась с круглыми глазами и сжалась. Она так старалась быть незаметной в библиотеке, и всё равно опростоволосилась.
– Э-э-э… это я не тебе, – пискнула полукровка, а в следующий момент бросила: – И нечего подслушивать!
Иной раз она сама от себя не ожидала подобной наглости. Она тут же потупилась, глядя на нижние книги стеллажа.
– Да ты нагла, ашура. И довольно плохо натренирована, если не слышала, как я подошёл, – лениво прокомментировал адепт, взял свою книгу и уже было развернулся, чтобы уйти, но внезапно остановился и спросил: – кому тогда? В библиотеке больше никого.
– Эм, портрету, – пристыженно кивнула Фиама головой в сторону портрета, а, посмотрев на картину, увидела, что Эстариол во всю строил ей страшные рожи. Фиама нахмурилась и буркнула: – Этот хмырь на картине всё время издевается.
– Портреты-библиотекари всегда вежливы и помогают найти нужную книгу, – пожал плечами Гил и посмотрел на портрет.
– Только не этот, – пробубнила Фиама себе под нос, отстранилась от адепта и вновь попыталась достать книгу. Краем глаза дочь ашуры видела, что второкурсник не уходил.
– Видимо каждому своё, – еле слышно хмыкнул Гил. – Тебе не помог портрет-библиотекарь? – его это несколько удивило, или так казалось из-за вздёрнутых бровей.
– Да я жопу ряди тебя рву, неча тут ныть! – выругался Эстариол.
– Не в этом дело, – скромно начала Фиама, проигнорировав библиотекаря. – Где книга-то он сказал, а как её снять? – она встала на цыпочки и вся вытянулась, кончиками пальцев она достала до корешка нужного тома, но стащить его с полки была не в силах, слишком плотно стояли книги. Фиама попробовала достать книгу в прыжке, но безрезультатно.
Гил посмотрел на мучения полукровки, на её пыхтения, и засмеялся. Фиама приземлилась, нахмурилась и глянула на адепта. Ещё один потешаться пришёл.
– А использовать заклинание левитации, или взять лесенку, не дано? – отсмеявшись, съязвил второкурсник, однако его лицо выражало скорее удивление, что никак не вязалось с манерой речи.
– Я его не изучала. Я только на первом курсе, – напомнила Фиама, поражаясь своей глупости. Она даже не подумала поискать стремянку или ступеньку. На портрете ржал Эстариол.
– Надо носить с собой табуретку, – выдавил он сквозь смех.
– Да-да-да, вспомнил. Ты же ходишь только на тренировки по самообороне. – Гил подошёл к стеллажу и взял книгу, за которой так старательно тянулась полукровка. – Получается, первый курс, – задумчиво проговорил адепт и повертел фолиант в руках. Фиама не отрываясь, следила за книгой. – А с чего читаешь о воздушных щитах? Тем более второго уровня! Не умновата ли книжка для тебя? – снова ехидные нотки в голосе.
Фиама перевела взгляд на парня. Его лицо словно маска показывало лишь несколько эмоций, среди которых ленивое спокойствие, плавно переходящее в удивление и некий подозрительный прищур глаз.
– Умновата, это точно! Ха-ха, просто зубрилка сигает выше головы, – заливался Эстариол.
– А тебя вообще не спрашивали, – грубо заткнула портрет Баньши. – И что? Что хочу, то и читаю. – Последнее она адресовала второкурснику.
Фиама протянула руку за книгой, вырвать из рук парня фолиант она не решалась. Гил, изобразив из себя великого благодетеля, сделавшего одолжение жалкой полукровке, отдал книгу. Фиама в мыслях состроила рожу, развернулся и молча ушла прочь.
Сначала наглый портрет шутил по поводу роста, теперь издевался второкурсник. Если бы Эстариол не начал, может, и с Гилом удалось бы пообщаться без обиняков. Хотя в этом Фиама сильно сомневалась: кто захочет дружить с полукровкой. Скорее всего очередной умник решил войти к ней в доверие, чтобы потом предать. Он общался с Сиэлем, все в Академии общались с сыном Декана, а значит Гил такой же, как и все.
– Я и говорю, наглая ашура, даже спасибо не сказала, – произнёс адепт, но Фиама его не расслышала.
Дочь ашуры не хотела больше встречаться с этим парнем, она не знала, как себя с ним вести и решила, что лучше спрятаться. Пройдя несколько переходов насквозь, Фиама затерялась среди стеллажей, нашла ступеньку и села на неё.
– Что я им сделала? Вообще этот Эстариол – дурак! Что вечно пристаёт? Был бы нормальный. И этот тут вылез! То никто в библиотеку не совался, а то так и пасётся, – обиженно пыхтела Фиама себе по нос.
– Библиотека общественное место, хочу и пасусь тут.
Дочь ашуры подскочила со ступеньки и вжалась в стеллаж. Она вновь не услышала, как к ней подошёл второкурсник. Она уставилась на адепта и прижала книгу к груди.
– Хм, а кого ты видишь на портрете? – не замечая поведения полукровки, то ли невзначай, то ли специально, осведомился Гил, пробегая пальцем по корешкам книг на полке.
Фиама молчала, не сводя глаз с адепта. Мысленно она готовила себя к возможной атаке.
– Всё ли тебе понятно, первокурсница? – не унимался Гил, приближаясь.
– Всё, – пискнула Фиама.
– Ах всё. Ну, давай, – парень сделал приглашающий жест, – наколдуй мне щит воздуха второго уровня. Я проверю, как у тебя получается, – продолжал он ехидствовать.
Фиама ещё сильнее сдавила книгу в руках, она сделала шаг назад и споткнулась о ступеньку. Падая, она выронила книгу, попыталась схватиться за стеллаж, тот пошатнулся и во все стороны посыпались книги и свитки. Несколько упало на Гила, и ему под ноги, штук пять книг летели на упавшую полукровку.
Откуда ни возьмись поднялся ветер и сдул книги прочь. Гил стоял над девушкой и протягивал ей руку. Фиама, раскорячившись на полу, с ногами на ступеньке, ошарашенно и испуганно смотрела на парня.
– Что тебе нужно от меня? – спросила дочь ашуры в лоб, стараясь придать голосу уверенности. Она не приняла руку помощи и поднималась самостоятельно. – Я пришла сюда, чтобы набраться знаний.
– Мне делать нечего. Все разъехались, стало скучно. Джил слишком серьёзный для моих шуток, – Гил пожал плечами. Его лицо было таким спокойным, он собирал книги с пола и как попало ставил в стеллаж. – Библиотека общественное место, решил почитать, теории поднабраться. А ругаться ты первая начала, – напомнил он и полистал одну из книг.
– Я же сказала, это не тебе было адресовано, а портрету, – Фиама поднялась, отодвинула глупую ступеньку и принялась расставлять упавшие фолианты. Она хотела оправдаться, но адепт её перебил.
– Кого ты видишь на портрете? – он закрыл книгу и сверлил взглядом Фиаму. Но даже юноша выглядел ленивым, скучающим, хоть в глазах и промелькнул заинтересованный огонёк.
Дочери ашуры стало не по себе, она почувствовала любопытство и интерес, исходившие от юноши.
– Какого-то парня с белёсыми волосами, – Фиама решила ответить, чтобы второкурсник от неё отвязался.
– Хм, какого-то. То есть ты его не знаешь? – Адепт выпрямился и посмотрел на ближайший портрет. – Я вижу девушку, мою родственницу.
– Я не спрашивала. Мне всё равно, – с преувеличенным безразличием сказала Фиама.
Гил заметил, как быстро отозвалась полукровка и продолжил:
– Всем интересно, кто кого видит на портретах потому, что у всех это разные люди.
– С чем это связано? Почему все видят разных людей? – Фиама решила попробовать допытаться у собеседника на эту тему. Она поставила на место последний том, подобрала книгу о щитах и сжала в руках.
– Так составлено заклятие. Думаю, изначально рама была пуста, а из-за магического воздействия, маги Воздуха видят некое лицо, и оно с нами говорит. Иллюзии – одно из направлений магии Воздуха, а в этом заклинании довольно сложное взаимодействие иллюзий, гипноза, маскировки и сильфов. Все маги Воздуха видят то, чего не в состоянии узреть другие люди. Другие расы, другие маги, – решил уточнить адепт. – А может, тут в библиотеке накурено какими-нибудь фимиамами, потому странные видения и возникают. – Все предположения Гил говорил с совершенно серьёзным видом так, что Фиама почти поверила в них.
– Кстати, – после недолгой паузы, резко начал адепт, он достал из кармана свёрток, и полукровка решила, что сейчас её ударят или отравят, или сделают что-то ещё. Или второкурсник начнёт приставать с вопросами, как так вышло, что она первокурсница ходит с ними на самооборону? Ведь это дисциплина второго курса, а ей нужно сначала пройти курс физической подготовки. Или как она ашура попала в Академию магии людей? Или как ей гуляется во снах? Будь проклят Куратор. Но к большому удивлению девушки, юноша сказал другое: – Мой друг просил передать тебе это. – Гил наклонил книгу, которую держала полукровка, и положил на неё, как на стол, свёрток. – Он сказал, это поможет. И с праздником Середины Зимы тебя! Считай это подарок.
Фиама опешила, глаза её округлились. Она не ожидала, ничего подобного. В стенах Академии люди ни разу не удосужились спросить о её делах или самочувствии, а тут её, полуашуру, поздравили с праздником Середины Зимы. Без сарказма, без всяких котов в мешке, да ещё подарок подарили, как самой обычной девушке. Спустя несколько минут, в течение которых полукровка приходила в себя, она всё же выдала несколько фраз.
