Элтэнно. Хранимая Звездой
Аромат волшебства. Книга первая
– Тогда где они? Я имею в виду детей, – нахмурился мужчина, пока ещё отказываясь верить в сказанное.
– Хм. Полагаю, будет лучше рассказать тебе с самого начала. А то как бы ещё раз между нами некое недопонимание не возникло, – подумав, сказал Сириус и перешёл к рассказу, конец повествования которого Людвиг дослушивал уже в своём доме. Экипаж доехал до места назначения быстрее нежели друг закончил объяснения, но завершать беседу, продолжая сидеть в карете, никому из мужчин не захотелось. Так что они уютно разместились в креслах гостиной и продолжили не очень-то приятный разговор уже там.
– Вот так, – развёл под конец руками барон Шлейфтерский. – На уши подняты все мои агенты, а толку пока нет. Достоверно известны только две вещи. Первая, Барговерц мальчики скорее всего не покидали. Вторая, Чёрная Книга Дракона нигде не засветилась. Её видели лишь однажды, но свидетели не поняли, что это.
– Мне во всё это сложно поверить, – покачал головой Людвиг. – Виктор не мог справиться с такого уровня защитой. Он бы не открыл ни одну из моих книг.
– Я не могу поверить, что этих детей тайный сыск уже столько дней никак найти не может, а ты всё про свои книги, – проворчал Сириус ван Отто, а затем отпил горячий чай из кружки и, подумав, предположил. – Ты никогда не думал, что твой Виктор прирождённый притворщик?
– Ты про тех, кто ауру умеет скрывать?
– Да, я в этом смысле.
– Брось, это приобретённый, а не врождённый навык. Да и ты сам его скромные возможности видел.
– А ещё я видел его в деле, – упрямо поджал губы мужчина. – Сам подумай, ведь левитировать объекты он при желании может. Вспомни биту.
– Я его постоянно перед собой видел с такого вот возраста, – уязвлённо произнёс Людвиг, указывая ладонью где-то на уровне колена, и уверенно заявил. – Настолько даровитых детей не бывает.
– Кто знает, кто знает, – задумчиво проговорил Сириус, перед тем как снова поднёс чашку ко рту. А Людвиг, так как аппетита у него не было, отложил в сторону крекер и признался:
– В любом случае, я очень рад тому, что ты сообщил. По крайней мере, теперь мне не нужно теряться в догадках с чего начинать поиск мальчиков. Представляю, как бы я сглупил, расспрашивая про них у Эдварда Рейца.
– И как ты намерен их искать? – вопрос сопровождало удивлённое поднятие бровей.
– Сам поеду в Барговерц и найду. Твои агенты не знают их в лицо, а я… у меня они так и стоят перед глазами.
Людвиг не лгал. Причём стояли у него перед глазами не две наглые детские рожи, а именно те беззащитные личики, что ему довелось увидеть в спальне в день отъезда.
– Ты ведь несерьёзно. У тебя такие люди на хвосте, ты просто‑напросто не можешь…
– Могу. Отец справится с моей проблемой куда как лучше меня. Так что я попробую тайно покинуть Лоррендаум и займусь тем, что действительно от меня зависит.
– До конца указанного тебе срока осталось всего пять дней, – сурово поглядел на него Сириус. – Пойми, пока они всего лишь поиграли с тобой, организовав лёгкую непринуждённую беседу с Великим Инквизитором. Но их улик наверняка хватит на большее.
– Я работал, не оставляя улик. Если бы они имелись, то мне бы угрожали более действенно, – возразил объяснениями отца Людвиг.
– Всё равно. Начни уже мыслить рационально. Сперва пойди им на уступку, сделай вид, что поддался, и тогда…
Тут в гостиную вошла Анна Златова.
– Прошу прощение, Ваша милость, но к вам следователь, господин Луиз Фуго.
– Бастард, – одними губами брезгливо произнёс Сириус.
Фамилией «Фуго», без права передачи её детям, аристократия нарекала своих незаконнорождённых. Таких, которых не особо хотела скрывать. Или таких, чьи матери вытребовали это право. Несмотря на пренебрежительное отношение высшего общества к бастардам, многие элитные учебные заведения были для них открыты. А хорошее образование всегда обеспечивало привилегированное будущее.
– Пригласите его сюда, – приказал Людвиг и, едва экономка вышла за дверь, обеспокоенно шепнул другу. – Час от часу не легче.
В гостиную вошёл человек в серой форме следственного комитета. Был он высок, строен, не так уж молод. С первого взгляда можно было сказать, что этот мужчина обладает хорошими манерами и опытен в своей профессии. Взгляд его деловито пробежался по лицам друзей, вставших со своих кресел, чтобы ответить на его приветствие, а затем по прочему интерьеру.
– Могу осведомиться, кто именно из вас лорд Верфайер?
– Это я.
– В таком случае, выражаю вам свои глубокие соболезнования. Ваш отец, Его сиятельство Людвиг Верфайер, был убит сегодня в районе шести часов вечера во время своей поездки.
– Что? – не поверил своим ушам маг и прямо-таки рухнул в кресло, прижимая руку к сердцу. – Как… как это случилось?
– Он вышел из королевского дворца и сел в карету. После чего дал указание сделать несколько остановок, во время которых кучер и лакеи видели его живым. А затем произошла последняя остановка возле управления по тайным и розыскным делам. Лакеи открыли дверцу и выяснили, что некто сумел заколоть графа. Орудием убийства послужил стилет с рукоятью, выполненной в виде розы, покрытой красной эмалью… Быть может, это вам о чём-либо говорит?
Людвиг почувствовал, что отрицательно мотает головой. Подсознание ответило за него, так как никаких разумных мыслей на тот момент у мужчины не возникло. Он лишь понял, что в горле у него резко пересохло, а потому взял чашку с чаем. Однако, увидев как напиток дрожит, что вот-вот выльется за края, поставил чашку на обратно на столик.
– Тогда, возможно, у вас есть какая-либо информация или предположения, которые могут помочь следствию?
Он снова отрицательно покачал головой.
– И простите, но вынужден спросить. Где вы находились сегодня с четырёх дня и до настоящего момента?
– В десять минут шестого лорд Верфайер вышел из Великого собора Чистоты и, что могут подтвердить все, кто только был там, вместе со мной сел в экипаж, – сухо ответил за Людвига Сириус ван Отто. – В этот дом мы вошли без пятнадцати шесть, и это также вряд ли осталось без внимания. На улице было много прохожих. Если быть точным, то, когда я снял шляпу, на часах в холле было семнадцать часов сорок семь минут. После этого лорд Верфайер ненадолго поднялся в комнату пасынков, а я ожидал его в гостиной. Когда он вернулся, бой часов как раз кончился и вскоре нам подали чай. Всё оставшееся время мы провели за чаепитием и беседовали.
– Очень точно… Я верно понимаю, что вы лорд ван Отто?
– Верно. И я не просто так стал директором королевского интерната магических искусств. Умение отслеживать любые мелочи во время присмотра за одарёнными, но полудикими магами, бесценно. Увы, не все самородки поступают к нам с формировавшимся понятием ответственности за свои поступки.
– Благодарю, это интересный факт, – скупо поблагодарил за развёрнутый ответ Луиз Фуго и вновь обратился к немного пришедшему в себя Людвигу. – По причине глубокого уважения к личности покойного, его тело уже осматривают в морге. Так что, если вы даёте на это согласие, то утром мы можем передать его жрецам. Я уже получил сообщение, что Первый храм Двенадцати готов принять на себя все заботы.
– Погодите, осматривают в морге? – захлопал ресницами Людвиг.
– Мы надеемся, что сохранились какие-либо следы борьбы или нечто другое, что могло бы помочь определить личность убийцы… Хм, так вы даёте согласие на перемещение тела?
– Людвиг, говори да.
– Да, – едва слышно прошептал маг. – Во сколько он будет в храме?
– Ближе к десяти утра, – на этой ноте Луиз Фуго решил откланяться. – Ещё раз приношу свои соболезнования.
Мужчина склонил голову и покинул гостиную. Вместе с тем Людвига Пламенного настигло какое-то отчаяние. Его плечи ссутулились, а светло-льняные волосы придали ему вид глубокого старика.
– Боги, Сириус, да как мой отец может быть мёртв?
– Так же, как все люди на земле, – глубокомысленно заметил друг и, почесав подбородок, тихо добавил. – Теперь ты понимаешь из-за чего не можешь покинуть Лоррендаум? Тебе напрямую дают понять, что ты тоже смертен.
Некоторое время Людвиг молчал. Скорбная весть раздавила его. Отец был, как ему виделось, из той породы людей, про которых говорят, что смерть о них забыла. А то и вовсе вспоминать не хочет. Было в его существовании нечто незыблемое. Да и пусть он был строг, на него всегда можно было опереться. Он, прямо как Сириус, всегда знал что и когда правильнее сделать.
Людвиг окончательно осознал, что он совсем другой. Он словно не кровь от крови Оттона Верфайера. Отщепенец своего рода!
Слабак! Слабак! Слабак!
– У тебя нет выбора. Создай вампиров, пока всё не стало совсем плохо. Изобрази покорность и дай тем мне время освободить тебя из этой петли. В конце концов, подумай о Шарлотте. Она непременно приедет в Лоррендаум, как только узнает о произошедшем. Ты подставляешь её под удар.
– Ты прав, – хрипло признал Людвиг.
Ему очень хотелось возразить, хотелось гордо сказать, что никто, никто не смеет ставить его в такую ситуацию! Но на кону стояла не только его жизнь и не только его честь. Он не сразу понял с кем связался и вот она расплата. Отец мог быть жив. Мог бы, если бы не он – Людвиг.
– Для вампиров мне понадобится часть вещей, что теперь… спрятана внутри могилы Мари, – кривя лицо от горьких эмоций, прошептал он через силу. Думать обо всём этом никак не хотелось.
– Я помогу тебе с ними. Но прежде всего дай сигнал мистеру Рейцу, что хочешь с ним встречи. У вас же это было оговорено?
– Было. Просто я не думал, что мне это когда-нибудь понадобится, – кисло сознался Людвиг, и в этот миг напольные часы в холле зловеще пробили семь вечера.
Глава 12
До того, как наступило утро одиннадцатого июня, была ночь, которую Витенька провёл в рыданиях из-за ругательств господина Иннокентия и пропажи брата. Малыша сковывали страх и ощущение одиночества.
Витальке на улице было не лучше. Вместе с Федюней и ещё несколькими ребятами он ночевал под мостом, но почти не спал. За младшего брата, конечно, тревожился, а ещё ему было холодно. Едва взошла луна, как задул промозглый ветер и с небес закапал холодный дождь. Очень скоро он превратился в ливень с градом и закончился лишь незадолго до рассвета. Тогда из своих нор выглянули голодные крысы, и одна из них едва не укусила Виталика. Он почувствовал щекотание усиков и успел вовремя отдёрнуть ногу. Вот только из-за этого спать ему окончательно расхотелось.
А другие ничего, спали. Видимо, уже привыкли к такому жуткому соседству.
Эх, нет нужды писать сколь тяжела может быть жизнь беспризорника! К чему описывать постоянное чувство голода, ощущение беспросветного одиночества и безнадёги? Эти дети не просто так оказались на улице. Кого-то из них судьба лишила родных, а кого‑то заставила уйти от близких в поисках лучшей доли. А ещё их всех объединяло два желания. Все они хотели сладко жить и тайно мечтали, что однажды кошмар вокруг них закончится. Конечно, чем старше тем сложнее верить, что однажды среди прохожих ты встретишь добрую женщину, которая окажется твоей матерью, что искала тебя всю жизнь. Но это не значит, что мальчики и девочки постарше в глубине души не лелеяли об этом надежду.
Независимо от мира и времени дети желают родительской любви, и это неизменно.
Однако, не всем дано счастливое детство. Это тоже незыблемо.
Как автор упоминал в начале книги, королевство Ортланд было основательным по размеру. Оно занимало существенную часть материка, единственной большой суши этого мира. Были ещё, конечно, многочисленные острова, но площадь любого из них с этим материком была несравнима. Кроме того, на юге к огромному архипелагу людей не подпускали драконы. Вот уже более трёхсот лет не подпускали. Это было следствие разразившейся войны, про которую некогда рассказывал пасынкам Людвига Сириус ван Отто. И война эта отняла много человеческих жизней. Настолько много, что именно в ту пору многие королевства на законодательном уровне учредили различные сиротские приюты. Дети стали ценным залогом будущего процветания.
Наверное, именно эта доктрина послужила тому, что города Ортланда в настоящий момент были восстановлены из пепла и населения в них хватало с лихвой. Люди легко возвращают и даже превышают свою прежнюю численность при благоприятных условиях, а затем… затем условия резко перестают быть благоприятными в результате поступков самих людей. Жизнь ребёнка в мире Тринадцати практически обесценилась, дети стали ещё одним трудовым ресурсом и только.
И всё же это отступление, вызванное тем, что бой часов в доме Людвига Верфайера заставляет дрожать картину настоящего. Ужасно, ничего не видно! Но вот гулкие звуки отзвучали, и всем нам стал виден садящийся в карету следователь по имени Луиз Фуго.
О-о-о, вы посмотрите только, да его там кто-то ждал!
– Как он выглядел? – нетерпеливо спросил уже знакомый нам мужчина в строгой, но богатой одежде. Пальцы его были унизаны перстнями, а украшенная бриллиантами перевязь выдавала в нём министра по внешним связям Ортланда – милорда Дональда Дэ Воррингтона, маркиза Астонского.
– Могу с уверенностью сказать, что он никак не причастен к смерти своего отца. Но кое-что есть.
– Что именно?
– Он напуган, – уверенно ответил Луиз Фуго, одновременно с тем, как экипаж начал движение. – Люди по-разному принимают скорбные известия, но никак не испытывают страх, близкий к ужасу. Поэтому как-то он в этом замешан.
– В том, что он в этом замешан, у меня нет сомнений, – недовольно буркнул министр.
– Вы доверились мне, но не до конца. Этим вы сковываете мне руки, милорд.
Маркиз Астонский испытывающе посмотрел на сидящего перед ним мужчину и из‑за этого стало очевидно сходство собеседников. У них были одинаковые с горбинкой носы и выразительные строгие глаза. Они даже возраста были примерно одного и того же.
– Я встречался с Его сиятельством в Лоррендауме первого июня. Это было сразу после похорон этой девки… этой Марьи Верфайер, – наконец сообщил он следователю. – И замечу, никаких тревог граф не испытывал. Я бы сказал, его лицо выглядело на редкость счастливым. Зато сегодня утром Его сиятельство буквально-таки ворвался в королевский дворец. Иначе не скажешь, столь уверенно он требовал аудиенций.
– Это не так уж удивительно. Его единственному сыну предстоял допрос у Великого Инквизитора, – пожал плечами Луиз Фуго.
– Да, вот только после первой половины дня его интересы оказались намного шире нежели напоминание Его величеству Стефану о своих заслугах перед короной. Поверьте, господин Фуго, он что-то выяснил. Что-то опасное. И так как до прибытия Людвига Младшего в родовое поместье Его сиятельство никакой активности не проявлял, то узнал он об этом через сына.
– Последним покойный граф навестил нынешнего обер-камергера, мне дадут его расспросить обо во всех подробностях этой встречи?
– Конечно нет. Но я позволяю вам расспросить себя. Неофициально, разумеется, – многозначительно посмотрел на следователя маркиз Астонский.
– Выходит, с вами Его сиятельство сегодня встречался тоже. Во сколько?
– В районе двух часов дня, недалеко от входа в Башню Совета. Можно сказать, он сделал всё, чтобы мы случайно столкнулись, так как ни до ни после я не видел, чтобы Его сиятельство с таким упоением рассматривал столь хорошо известные ему скульптуры.
– Что же он вам сообщил?
– Задал всего один вопрос, который я могу вам прямо-таки дословно процитировать, столь он меня поразил. Его сиятельство спросил – а есть ли у тебя, мой дорогой Дональд, программа празднования дня рождения Его величества? Раз в полном составе будет собираться Ковен и монархи великих держав, то она должна у тебя быть.
Луиз Фуго нахмурился и поинтересовался:
– Я верно понимаю, что он не должен был знать такие нюансы?
– Абсолютно. Правда учтите, что тремя часами ранее он получил наивысшую аудиенцию. Король запросто по старой дружбе мог поделиться с Его сиятельством политически важной информацией.
– Но, судя по всему, никаких полномочий он ему не вернул.
– Я тоже так решил.
– Тогда почему вы уверены, что его беспокойство связано с сыном, а не с озвученным вами фактом?
– Сейчас поймёте, – вздохнул Дональд Дэ Воррингтон. – Всё дело в дальнейшем. Поскольку Его сиятельство всегда служил для меня примером благоразумия, то я признался в неведении. Добавил только, что программой занимаются министр по безопасности и обер‑камергер.
– Милорд Верфайер начал настаивать?
– Нет, милорд Верфайер Старший посмотрел на меня своим знаменитым взглядом и в этот момент наше уединение прервало появление фрейлины, к которой у меня имелось дело. Я поспешил откланяться, но не мог не обратить внимание, как туманятся глаза Его сиятельства. Он покачал головой и едва слышно прошептал: «Недоглядел. Как же сложно теперь тебя защитить, Людвиг».
– Необычно.
– Да, всё было очень необычно. Настолько, что я взялся проследить за событиями.
– О, получается вы знаете, где именно бывал Его сиятельство?
– Именно, потому и сообщаю, что его интересы оказались очень разносторонни. Пугающе разносторонни, чтобы речь могла идти только о вопросе безопасности его сына. Но последним Его сиятельство решил навестить своего протеже, милорда Фрэнка Нотргерра. Об этом вам самому известно, а теперь вы достоверно знаете зачем. Однако, решил Нотргерр показать программу или нет мне неведомо. Более того, если да, то в этом он ни за что не сознается. Подобное будет приравнено к государственной измене, сами понимаете. И по этой причине, собственно, вам программу тоже никто не покажет.
– Такого рода сведения не просто так секретны. Думаете граф Даглицкий что-то замышлял? – всерьёз встревожился Луиз Фуго.
– Или, напротив, хотел предупредить, – развёл руками маркиз Астонский, после чего ненадолго замолчал. – Я попробую исподволь выяснить у милорда Нотргерра о программе, однако… лучше надавите на милорда Верфайера Младшего. Только очень осторожно. Убить из-за чего‑то такого человека, – тут маркиз цокнул языком и осуждающе покачал головой. – Необходимость подобного может быть обусловлена только очень высокой ценой.
– Несомненно, – задумчиво покачал головой следователь и замолчал. Ему было над чем размыслить. Его собеседнику тоже. Но это не значит, что маркиз не следил за дорогой.
– Прикажите через два поворота остановиться, меня там будут ждать, – попросил милорд Дэ Воррингтон и, покуда Луиз отдавал распоряжение, принялся кутаться в изысканный плащ чёрного цвета. Его перстни при этом так и мелькали.
– Будьте осторожны, здесь уже не самый спокойный район, – решил предупредить следователь.
– Что же, грабителям очень не повезёт, если мы встретимся. Я ещё не растерял навыки по обращению идиотов в ледяные статуи. Так что об осторожности прошу вас я. Интуиция подсказывает мне, что смерть Его сиятельства связана с чем-то более глубоким нежели личные проблемы. Его деятельность была столь бурной, что не только моё внимание привлекла. И всё же на это дело назначили именно вас, а не кого-то… хм, кого‑то способного осуществить расследование с королевским размахом.
– Вы недовольны моей персоной? – аж покраснел от возмущения собеседник маркиза.
– О нет, я как раз-таки доволен. Наш отец благоразумно утаил, чей вы по‑настоящему сын, и о нашем с вами тесном общении тоже мало кому известно. Поэтому некто посчитал, что вы достаточно благородны для ведения расследования смерти графа Даглицкого, обладаете воистину блестящей репутацией, чтобы вашему заключению беспрекословно поверили, но при этом у вас нет достаточных связей для раскрытия самого дела. Кроме того, вам было легко внушить, сколь важно изменить факт, что карета Его сиятельства на пути от королевского дворца до канцелярии нигде не останавливалась, – маркиз с мягкой улыбкой посмотрел на следователя. – Я доволен, что этот некто ошибся и покамест не понял своей ошибки. У вас полно связей для раскрытия истины.
– Я верно понимаю, что вы будете мне способствовать?
– Верно, – кивнул министр внешних связей Ортланда. – Но исходите, пожалуйста, из того, что кто-то всерьёз заинтересован в том, чтобы вы сдались и замяли волнение в обществе каким-либо подложным фактом. Полагаю, вам милостиво предложат варианты в наикратчайшие сроки.
– Если день рождения короля в этот раз не столько праздник, сколько политическое событие, то…
– Нет, это не Его величество Стефан. Смерть верного сподвижника для него глубокий удар. Он хочет линчевать убийцу лично! Однако, напомню, ведёте расследование именно вы. А разве вам дали какие‑либо дополнительные полномочия?
– Мне сказали, что я могу в любой момент обратиться к некоему человеку из канцелярии по тайным и розыскным делам и через него я смогу получить всё, что требуется… Вот только теперь я совсем не рад этому, – глубоко нахмуренный лоб прибавил Луизу лет эдак десять. – Именно туда ехал Его сиятельство, но по какой-то причине не доехал. Неизвестно, искал ли он содействия или, напротив, намеревался обличать.
– Само собой. Теперь вы знаете, что алая роза на стилете необязательно отсылка к женщине. Скорее, это то направление, что поставит ваше расследование в тупик.
– Да. Мне следует переосмыслить этот факт и дело.
– Искренне желаю вам удачи. Его сиятельство не тот человек, чья смерть имеет право остаться неотомщённой.
Экипаж начал притормаживать, и Дональд Дэ Воррингтон вскоре оказался на улице с детства знакомого ему города. Вокруг было тихо, лишь пищал какой-то комар. Недолго пищал. Маркиз Астонский ловко поймал его в кулак и раздавил. Сделал он это, правда, машинально. Мысли его были заняты другим, а именно прокручиванием в голове самого важного события дня.
– Мой дорогой Дональд, – вспомнился ему полный укоризны голос графа Даглицкого. – Вот уж не ожидал, что весть о такого рода соглашении будет от меня скрываться. По крайней мере не тобой.
– Его величество Стефан приказал. Он предполагал, насколько рьяно ты будешь выражать несогласие с новым направлением политики.
– Потому что предвижу последствия. И, к счастью, не я один, раз мне всё-таки довелось вкусить горькую истину.
– Взвешивать все за и против было очень нелегко, – сказал в оправдание Дональд Дэ Воррингтон, – но мы решили. Советом пяти великих держав решили, что другого выбора нет.
– Тогда вы не понимаете, к чему именно пришли! Вы возвеличите расу драконов до богов. Не удивлюсь, если вскоре статуи благих Двенадцати станут изображать крылатыми тварями.
– Не кощунствуй. По крайней мере не здесь, – в резком тоне одёрнул друга маркиз и, невольно взглянув на арку, ведущую в Башню Совета, добавил шёпотом. – Людвиг, их всего пять осталось.
– Что? – нахмурился граф Даглицкий.
– Драконов всего пять. Они вымирают. Поэтому прими как есть, от людей не убудет, если время от времени отдавать их племени подходящую девицу. Новые драконы должны рождаться. Это обеспечит наше же выживание.
Взгляд Людвига Верфайера Старшего лучше всяких слов говорил насколько он не согласен со сказанным. Дональд Дэ Воррингтон даже напрягся, готовясь к бессмысленному спору. Бессмысленному, так как всё уже было решено. Мнение отставного обер‑камергера ни на что бы не повлияло, ибо вопрос о том нужно соглашение или нет не стоял в принципе.
Оно нужно и всё на этом!
Но граф Даглицкий не стал перечить. Вскоре он поджал губы и, погладив подбородок, задумчиво произнёс:
– Да, это соглашение, конечно, неприятно, но оно действительно послужит сохранению мира. Никак не его концу. Проблемы скорее ожидаемы от тех, кто захочет воспрепятствовать.
Слова прозвучали со странной интонацией, но Дональд Дэ Воррингтон остался доволен проявленным благоразумием. Ему ужасно не хотелось каких-либо ссор с графом Даглицким. И потому он с намёком, чтобы собеседник держал язык за зубами, мягко сказал:
– Никаких проблем не будет, так как о соглашении известно крайне ограниченному кругу лиц. Общественность узнает обо всём по факту.
Взгляд милорда Верфайера Старшего оживился.
– Мой дорогой Дональд, а если я поклянусь тебе, что никак не стану препятствовать соглашению, ты позволишь мне взглянуть на программу празднования дня рождения Его величества? Раз в полном составе будет собираться Ковен и монархи великих держав, то она должна у тебя быть.
Неудивительно, что маркиз напрягся. Резкий переход собеседника от одной темы к другой выглядел очень подозрительно. Да и глаза графа Даглицкого как-то настораживающе заблестели.
– Нет, Людвиг, не позволю.
– Дональд, признаю, меня накрутило известие о соглашении. Настолько, что я уже много кому лишнего наговорил в сердцах. Но, скажу тебе честно, лучше бы я сел и подумал, а не тратил время, копая под это событие. Вот только теперь я остыл и прошу твоей помощи.
– О какой помощи речь?
– Буду искренен перед тобой, я должен защитить сына.
– Тогда мне хотелось бы знать – от чего именно защитить?
– Скорее от кого.
В этот момент в помещение вошла любовница Дональда Дэ Воррингтона, крепко держащая на него обиду за отказ разорвать отношения с супругой. Лаура видела себя законной женой маркиза Астонского, а потому, поняв, что подобное для неё никогда не предвидится, объявила ему о разрыве. Вот только её чувства были искренни. Разлуку тяжело переживала она сама и в результате, увидев с кем случайно столкнула её судьба, девушка остолбенела ненадолго. После чего приподняла подол воздушного платья и поспешила скрыться.
«Так она никуда не уехала!» – возликовало сердце министра по внешним связям, ибо его страсть к фрейлине тоже отнюдь не являлась сиюминутным капризом.
– Прости, Людвиг, но мне необходимо тебя покинуть.
Граф Даглицкий, выразительно глядя на собеседника, презрительно скривил губы. Опытный придворный с лёгкостью понял причину спешки и ни в коей мере не считал её достойной.
– Мне нужна программа, Дональд, – требовательно напомнил он о себе.
– Спроси у Фрэнка! В конце концов, он твой ставленник и тебе должен, – разозлился Дональд Дэ Воррингтон, а затем, наплевав на правила приличия, поспешил вслед за фрейлиной.
– Недоглядел. Как же сложно теперь тебя защитить, Людвиг, – услышал он ещё за своей спиной тихий шёпот, прежде чем ускользающий силуэт Лауры захватил всё его внимание.
Однако, Дональду Дэ Воррингтону не доставило удовольствия общение с любовницей, предвкушаемого им примирения покамест не произошло. А последовавшее известие о смерти друга и вовсе полоснуло ножом по совести.
Маркизу надлежало выяснить больше, а не следовать желанию залезть под юбку вскружившей ему голову девчонке.
***
Да, испытываемые Дональдом Дэ Воррингтоном муки совести были сильны настолько, что он почти не сомкнул глаз этой ночью. Точно также обстояли дела у Николаса Брейтона. Разве что совесть его ничуть не беспокоила. Для молодого архимага ночь выдалась тяжёлой и бессонной по другой причине – он провёл её в дороге. И дорога эта изобиловала ухабинами!
Ехать же ему пришлось из-за гадкого дракона, недаром так нехорошо у мужчины засосало под ложечкой из-за вынужденного отказа провести ритуал прямо здесь и сейчас. Рано Николас Брейтон расслабился из-за того, что дракон осматривал пограничную заставу молча и настаивать на своём не стал. Усыпило бдительность архимага также согласие дракона отправиться к порталу. Можно сказать, молодой мужчина был почти счастлив от того, как складываются обстоятельства, но, когда они, незадолго до заката, добрались до нужного города, дурное предчувствие возникло и уже не отпускало. Интуиция кричала о скорых проблемах, хотя внешне предпосылок к тому не было. Владыка Архшаг с удовольствием осмотрел портал. Дракон даже выразил искренний восторг, воочию понаблюдав за его работой… Однако, тут всё и произошло. Порталы ведь были ещё экспериментальной новинкой. Безопасность их работы дополнительно поддерживалась, и существовало целое расписание. Поэтому Николас Брейтон, понимая, что время не терпит, был вынужден поторопить Архшага с использованием портала. И тот, со всей присущей ему бессовестностью, воспользоваться достижением человечества отказался напрочь.
«Это вы мне предлагаете не тревожиться? – с вызовом осведомился дракон. – Вы, архимаг, который даже простенький ритуал самостоятельно провести не решились?».
Довод выглядел как откровенный шантаж, но Николас Брейтон не стал на это указывать. Будучи обязанным доставить дракона в Лоррендаум в целости и в сохранности, архимаг произнёс всё то же, что уже звучало. Владыка Архшаг выслушал не перебивая. А затем озвучил, что предпочтёт более спокойное путешествие по воздуху. И тут Николас Брейтон откровенно сглупил. Стараясь эмоционально донести, насколько в принципе неразумно до заключения соглашения летать над землями людей, он сделал только хуже. Ох, зря он выразительно показывал рукой на башни лучников, на баллисты, напоминал, что магия не стоит как наука…
В общем, Архшаг взял и согласился с убедительной речью.
После чего потребовал для себя экипаж и сопровождение, способное обеспечить его драконью безопасность.
И вот она причина, отчего уже много часов кряду архимаг и дракон ехали, сидя друг напротив друга. И если последний преспокойно спал (или делал вид, что спит), то Николас Брейтон регулярно бился головой о стенки кареты, сопел от злости и в результате за всю ночь глаз не сомкнул. Поэтому неудивительно, что он посчитал – его взяли измором! На рассвете архимаг всё‑таки совершил ритуал, искренне надеясь, что теперь они вернутся к порталу и всё пойдёт по плану. Мужчине ужасно хотелось как можно скорее оказаться в Лоррендауме и освободиться от своей миссии. Пусть это опытные царедворцы сим мерзавцем занимаются и предварительное соглашение шлифуют.
Но не тут-то было!
Проклятый владыка драконов, получив своё, преспокойно уселся внутрь экипажа и заявил, что они могут продолжать путешествие.
– Но через портал быстрее! – чувствуя себя бесконечно обманутым, обиженно воскликнул Николас Брейтон.
– Не так давно вы сами говорили о том, что четверть века ничто для дракона. Для нас десятилетие сродни вашему часу. В моём распоряжении практически вечность и крылья, а потому я никуда не тороплюсь, – равнодушно ответил Архшаг и, едва сдерживая зевок, добавил. – Но вы можете воспользоваться своим советом сами. Вас я не смею удерживать подле себя.
О, как же Николасу Брейтону самому возле дракона находиться не хотелось! Но что‑то мужчине подсказывало, что таким образом хитрый наглец хочет избавиться от его общества, чтобы заняться некими своими делами. Быть может, подсунуть в одно из мест, указанных ритуалом, подходящую особу. От того, будет результат ритуала положительным или нет, для драконов зависело многое. Одно дело отдать стае некую конкретную девицу, а другое целый выводок выдать перещупать, покуда нужная не найдётся. Тут условия соглашения сразу куда как жёстче выдвигать можно.
