Владимир Карлович Осипов
Властители Гюлистана
Однако вернёмся к нашему повествованию. Итак, согласно преданиям, прародитель Мелик-Бегларянов за эту достаточно случайную услугу Бердинскому хану смог не только утвердиться на новом месте, но и стать правителем деревни, ставшей центром одного из мощных меликств Восточной Армении. На наш взгляд, связывать, происхождение рода Мелик-Бегларянов, с пришлыми странниками, забредшими в Карабах по воле судеб, не совсем логично. Человек, имевший всего-навсего семь домов подданных, бывший, к тому же чужестранцем, не мог добиться успеха, в таком крае, как Карабах. В Арцахе, как мы уже говорили, даже в периоды пожарищ и нашествий продолжалась: государственность. Ни новоявленная всемогущая религия арабов, ни бесчисленные орды сельджуков, ни дикий нрав монголов не смогли до конца искоренить национальную власть в крае. Арцах даже в Самые лихие столетия находился в непосредственном управлении своих коренных исконных князей.
Зададимся теперь вопросом: мог ли безвестный странник с несколькими десятками подданных или родственников сделать то – а именно отобрать власть у местного властителя, – чего не смогли сделать многочисленные орды завоевателей? Однозначно Нет. Абов и его потомки не могли добиться успеха в Гюлистане, не имея поддержки со стороны населения и других властителей края. А основанием для такой поддержки могло служить только наследственное право Абова на власть в Гюлистане. То, как чтилось это право в Карабахе, может проиллюстрировать следующий факт: когда сын мелика Варанды Шахназар (XVIII век) попытался взять в свой руки власть в меликстве, не имея на то прав, правители других меликств ополчились против него. Это подтолкнуло край к катастрофе. Однако нас занимает в этом факте другое, а именно: наследственное право чтилось в патриархальном Карабахе свято как правителями, так и народом. "И народ, всегда верный старым традициям, не позволял, чтобы нарушались порядки, касающиеся меликской власти". Лео в данном случае говорит о меликской власти. Однако нет сомнений, что то же самое относилось и к любой другой национальной власти в Арцахе.
Надо сказать, что Раффи называет пришлыми не только Мелик-Бегларянов, но и основателей еще трех меликскйх домов Арцаха, считая коренными только hАсан Джалалянов – потомков односемянной ветви князей Араншахиков. На сегодняшний день фактами подтверждается только прилшость меликского рода Шахназарянов – властителей Варанды, являющихся ветвью Мелик-Шахназарнов гавара Сотк. То есть в данном случае речь идёт не о переселении основателей княжеского рода Мелик-Шахназарянов из-за пределов Арцаха, а о распространении власти одного из княжеских родов Арцаха за пределы своих традиционных потомственных владений. Мелик-Шахназаряны, как уже отмечалось, являются потомками Допянов. Следовательно, документально подтверждается коренной характер по крайней мере двух из пяти меликских родов Карабаха. Логика развития исторического процесса в Карабахе подсказывает, что три другие рода карабахских меликов могли быть только коренными. Такая точка зрения, как уже говорилось, была в свое время высказана М. Бархударяном, за что последний был раскритикован Раффи. М. Бархударян выразил свою мысль, последовательно выпустив сначала книгу "Тайны Карабаха", а потом двухтомник "История Алуанка"; "Тайны Карабаха" вызвали бурную реакцию со стороны Раффи, обвинившего М. Бархударяна в плагиате и раскритиковавшего его стремлении показать коренной характер меликских родов Карабаха и наличие у всех них единственного истока – древнего нахарского рода Араншахиков. Б. Улубабян, говоря о взглядах М. Бархударяна и Раффи на проблему возникновений меликских родов, пишет следующее: "Обидно, что Раффи, который с правомочной неприемлемостью критиковал беспочвенные объявления книги "Тайны Карабаха”, сам, показывая происхождение меликских домов Карабаха оставляя обосновываемые историческими источниками данности, отдает предпочтение беспочвенным историям, утверждая, что первые представители упомянутых домов были пришлыми".
Узнать насколько беспочвенны, и, необоснованны эти истории можно, сравнив их с достоверными историческими данными. Даже самое поверхностное сравнение выявляет вопиющие несоответствия сведений, содержащихся в преданиях, с действительно имевшими место историческими фактами. Чуть позже, при рассмотрении родового древа Мелик-Бегларянов, мы будем не раз сталкиваться с этими несоответствиями. Однако сказания о гюлистанских правителях в этом отношении не являются исключением. Необоснованностью страдает, пожалуй, большинство записанных Раффи историй о происхождении карабахских меликов. В качестве иллюстрации позволим себе, сделав некоторое отступление, привести сравнение народных сказаний с историческими фактами на примере властвующей фамилии соседнего с Гюлистаном меликства Джраберд. Данный экскурс в историю продиктован желанием еще убедительней показать порочную недостоверность принятых Раффи за правду народных преданий.
Властители Джраберда носили фамилию Мелик-Исраэлян. Раффи, а вслед за ним другие исследователи, рисуют следующую очередность княжения первых трех представителей этого рода, Основателем меликства и меликского рода был мелик Есаи, сын мелика Исраэла, который, убив главного хана Сюника и опасаясь, возмездия, в 1687, году переселился в Карабах, привезя с собой множество семейств. На новом месте Есаи постепенно подчиняет себе местных жителей и становится их властелином, "После смерти Мелика, Есаи, его заменяют братья, сначала Аллах-Кули-Солтан, потом – мелик Атам" .
Оставим в стороне очевидные параллели этой истории с историей о Мелик-Бегларянах, в конце концов эти параллели могут быть просто совпадениями. Хотя непонятно, как эти странники, вынужденные по тем или иным причинам оставить родину, смогли так стремительно подчинить себе ранее не принадлежавшие территории, опираясь только на свои силы и на поддержку своих подданных, либо родственников.
Историю Мелик-Исраэлянов мы привели по совершенно другой причине. Дело в том, что Раффи брат мелика Есаи, Атам, на самом деле приходится первому … внуком. В одном из Евангелий села Геташен Макар Бархударян прочел памятную запись, из которой следует, что Евангелие это в 1753 году приобрел на свои средства мелик Джрабрда Атам I и передал в монастырь св. Егише (Джрвштик). Далее запись просит вспоминать в молитвах мелика Есаи, а также сыновей последнего: Овсепа, Меджлума, Йсраэла и их сыновей: Сейрана, Аллах-Кули, Аллахверди, также мать Атама hЭрикназ и малолетних сыновей его Исраэла и Меджлума, а также всех усопших.
Сама по себе эта запись никаких неточностей в преданиях не выявляет. Скорее наоборот, при желании ее можно рассматривать как подтверждение преданий. Вспомним, ведь в них так же, как и в записи отца мелика Атама зовут Исраэл. Факт упоминания в памятной записи имени деда Атама – мелика Есаи – также можно истолковать, как подтверждение правильности сведений, содержащихся в преданиях, учитывая, что, согласно этим же преданиям, имя Есаи носил и старший брат Атама, а также то, что нарекать старших детей по именам родителей было укоренившейся традицией в Карабахе. (Исраэл мог назвать своего сына по имени своего отца.)
Однако это кажущееся, на первый взгляд, весьма закономерным, а на самом деле мнимое соответствие народных преданий со сведениями, содержащимися в памятной записи геташенского Евангелия сводится на нет при сопоставлении последней с ещё одной памятной записью, также упомянутой М. Бархударяном. В этой записи датированной 1724 годом и написанной от лица мелика Джраберда Есаи, упомянуты четыре сына последнего: Овсеп, Меджлум, Даниэл и Исраэл. Дед мелика Атама Есаи, как видно из вышеприведенной памятной записи геташенского Евангелия, имел трех сыновей: Овсепа, Меджлума и Исраэла. Если допустить, что Даниэл мог не дожить до 1753 года, чем объяснилось бы отсутствие его имени в памятной записи того же года, то смело можно отождествлять упомянутого в 1753 году деда мелика Атама I – мелика Есаи с упомянутым в 1724 году меликом Есаи, правителем Джраберда. Иными словами, предполагаемый первый мелик Джраберда (оставивший упомянутую нами запись 1724 года) был не братом мелика Атама I (как об этом говорят предания), а его дедом, что и требовалось доказать.
Еще одно важное сведение, содержащееся в памятной записи геташенского Евангелия, заключается в упоминании имени мелика Исраэла. Как следует из вышесказанного, он является сыном правившего в Джраберде в 1724 году мелика Есаи. Упоминание титула "мелик" рядом с его именем показывает, что он, скорее всего, тоже правил в Джраберде. В таком случае период его правления находится между правлением мелика Есаи (его отца) и мелика Атама (его сына). Однако в преданиях ничего о мелике Исраэле не сообщается. Как известно, согласно преданиям после мелика Есаи и до мелика Атама в Джраберде правил Аллах-Кули-Султан. По сведениям Раффи, этот правитель Джраберда был современником персидского шаха Надира (1736 г.) и именно Надир прозвал его Султаном. Тот же Раффи датой смерти, а следовательно, и концом правления Аллах-Кули считает год 1756. Неизвестно, какими источниками пользовался Раффи, однако упоминание Атама меликом Джраберда делает маловероятным это утверждение. Помимо сведений, оставленных Раффи, имя Аллаха-Кули упоминается в одном из свидетельств 1749 года, также приводимом М. Бархударяном. Вот отрывок из этого свидетельства: ''… в год наш армянский 1198 настоятелем Мараса (Амараса) являлся Вардапет Гаспар, князем был Аллах-Кули-Султан, который из Чараперта, то есть нации армянской и храбрец, побеждающий врагов своих. Господь да сохранит долгую жизнь ему [и у бережет] от всяких происшествий, аминь"
Год 1198 по армянскому летоисчислению – это год 1749 от Р.Х. Как видим, фактами подтверждается, что по крайней мере до этого года правителем Джраберда был Аллах-Кули. Сведения Раффи в этом отношении основаны на более или менее достоверных источниках. Но как объяснить неупоминание в источниках, использованных Раффи, имени мелика Исраэла? Нам представляется, что объяснением этому могут служить следующие предположения: либо Исраэл правил ничтожно малое время, не оставив после себя каких-либо значимых дел, вследствие чего был предан забвению последующими поколениями, либо под именами Исраэл и Аллах-Кули скрывается одно и то же лицо. Предположения наши вытекают из следующих соображений: как известно незадолго перед правлением Атама меликом Джраберда был Аллах-Кули (упомянутое нами свидетельство 1749 года). Аллах-Кули считается преемником Есаи. Вместе с тем, оставленное меликом Атамом свидетельство (1753 г.) дает основание предполагать, что до его правления в Джраберде правил его отец Исраэл. Таким образом, получается, что правление Исраэла приходится на период с 1749 по 1753 годы. Это в том случае, если принимать, что упоминание имен Аллах-Кули и Атама в названных нами свидетельствах сделаны соответственно в последний (1749 г.) и в первый (1753 г.) годы их правления. Однако для этого нет достаточных оснований: мы не можем безоговорочно констатировать заявить до какого года продолжалось правление Аллах-Кули. Нет также оснований утверждать, что годом начала правления мелика Атама является 1753. Таким образом, Исраэл если и правил в Джраберде, то очень короткое время, не более четырех лет (возможно, даже значительно меньше).
Что касается нашего второго утверждения относительно того, что мелик Исраэл одно и то же лицо с Аллах-Кули-Султаном, то оно станет весьма правдоподобным, если довериться картине очередности джрабердских меликов, рисуемой преданиями, и принять утверждение, что власть в руки Атама I перешла сразу после Аллах-Кули и между ними не было иного правителя, то получится, что Аллах-Кули и Исраэл – одно и то же лицо. В таком случае придется признать еще одно несоответствие преданий с исторической действительностью. Ибо в таком случае Аллах-Кули будет не братом Есаи (как считается в преданиях), а его сыном. Последнее кажется нам вполне вероятным. "Аллах-Кули" мог быть псевдонимом Исраэла ("Аллах-Кули" по-турецки означает "раб Божий"), полученным от Надира вместе с титулом "Султан". Впоследствии это прозвище могло восприниматься как имя собственное. Кстати, об этом говорит и тот факт, что в той же памятной записи геташенского Евангелия упомянут один из внуков мелика Есаи, носивший имя Аллахкули (Вряд ли стоит отождествлять этого Аллахкули с меликом Аллах-Кули-Султаном. Первый принадлежал к поколению Атама I и едва ли мог проявить себя в эпоху Надира).
Итак, попробуем резюмировать вышесказанное. Методом сравнения народных преданий о джрабердских меликах с сохранившимися достоверными историческими сведениями выявлено следующее: 1) названный преданиями братом мелика Есаи мелик Атам на самом деле является его внуком; 2) либо названный преданиями братом Есаи Аллах-Кули-Султан на самом деле является его сыном Исраэлом, либо в действительности имела место следующая очередность меликов Джраберда: Есаи – Аллах-Кули-Султан – Исраэл – Атам I, а не Есаи – Аллах-Кули-Султан – Атам I, как гласят предания.
Этим и ограничим наше маленькое отступление в сторону в надежде, что выводы, к которым мы пришли в его конце, покажутся логичными и станут еще одним аргументом в поддержку сделанного нами чуть раньше утверждения о ненадежном, недостоверном характере народных преданий и неправомерности их использования в исторических исследованиях без должного критического анализа.
Разумеется, вышеуказанные несоответствия с исторической действительностью лишь малая часть того, что можно выявить при детальном рассмотрении народных сказаний. При желании таких неточностей можно обнаружить в несколько раз больше, причем во всех преданиях, без исключения (предания о гюлистанских меликах, как было уже сказано, будут рассмотрены и проанализированы поступательно и скрупулезно при изучении родового древа властителей Гюлистана в следующей главе). Однако и упомянутые несоответствия, на наш взгляд, дают ясное представление о степени достоверности народных сказаний. Разумеется, выявленные неточности не опровергают сами по себе тезис о пришлом происхождении меликов, однако заставляют относиться к преданиям с определенной долей скептицизма, как к необъективным источникам. Итак, что же мы имеем? С одной стороны, многовековый опыт национальной государственности и правления в Арцахе коренных властителей, умудрявшихся сохранить свою власть в периоды самых кровавых нашествий, в худшем случае впадавших в вассальную зависимость от покровителей мира, но никогда не терявших свою внутреннюю самостоятельность и самовластность, делает маловероятным зарождение здесь новых правящих фамилий, основанных чужаками-странниками. С другой стороны, народные предания говорят об обратном, однако вопиющие несоответствия этих преданий с дошедшими до нас достоверными историческими документами значительно преуменьшают их ценность. Если прибавить к этому ту удивительную легкость, с которой описан в преданиях приход к власти в карабахских меликствах случайно оказавшихся здесь странников, то их (преданий) значимость станет и вовсе сомнительной.
Исходя из этих соображений, можно с абсолютной уверенностью повторить мнения Макара Бархударяна, Карапета Тер-Мкртчяна и Баграта Улубабяна, не признающих изложенные преданиями версии возникновения меликских родов Арцаха и утверждающих коренной характер этих, фамилий.
Основатели меликских домов Карабаха были не случайными путниками, забредшими в край в поисках удачи, а потомками властителей Арцаха, возможно по воле рока оставившими родные очаги и по прошествии времени вернувшимися на родину.
Свое коренное, благородное происхождение не раз подчеркивали и сами мелики. Так, мелик Джраберда Атам I и мелик Гюлистана Беглар II, совместно с настоятелем монастыря св. Егише епископом Согомоном, 2 сентября 1781 года написали сразу два обращения, адресованных А.В. Суворову и императрице Екатерине II, с просьбой оказать военную помощь против магометан. Обращение к Суворову начинается словами: "Мы, ниженазванные потомки благородных воинов армянских царей – Карабахские мелики". В письме к императрице Атам и Беглар представляются следующим образом: "Мы, из нации армянской, из царских домов Аршакидов и Алуанка, оставшихся благородных воинов потомки – Карабахские мелики". Из приведенных цитат видно, что сами мелики не имели совершенно четкого представления о своих истоках. Вряд ли властители Джраберда и Гюлистана имели отношение к армянским Аршакидам. Однако это не повод, чтобы обвинить Атама и Беглара в самозванстве. Для не слишком подкованных в исторических вопросах меликов царские дома Древней Армении были чуть ли не единственными известными им старинными дворянскими фамилиями. Свою власть мелики считали унаследованной от древних правителей – своих предков.
А так как меликам неизвестны были никакие иные древние правители, кроме Аршакидов и царей Алуанка, то они и выводили от них свои фамилии. Сегодня можно с полной уверенностью утверждать, что Атам и Беглар, возможно, и сами того не зная, говорили абсолютную правду причисляя себя к потомкам алуанкских царей.
О принадлежности карабахских меликов к древним царским фамилиям высказывали свое мнение русские военные представители на Кавказе в начале XIX века Цицианов и Коваленский. Причем, если второй принимал это как историческую данность, первый относился к этому крайне отрицательно. Говоря об армянских меликах, Цицианов в докладе Александру I от 30 декабря 1804 года писал: "Из коих иные (из меликов. – авт.), как я думаю, но глупости ведут свои начала от царей древней Армении". Зная об отношении Цицианова к армянам, нетрудно догадаться, чем продиктованы эти слова о меликах. Видимо, князю-армянофобу трудно было свыкнуться с мыслью, что в каком-то Карабахе могут быть княжеские фамилии не менее знатные и древние, чем фамилия его самого, отпрыска грузинских Цициашвили.
Другой русский чиновник, представитель России при Грузинском Дворе П.И. Коваленский оставил в своих знаменитых "Записках о Грузии" следующее высказывание о карабахских меликах: "… кои (мелики. – авт.) в числе пяти, по разорении царства армянского от древности сохранили независимость своих владений до самых новейших времен".
Лео комментирует вышеприведенное высказывание Ковалвского следующим образом: "Эти сведения русский чиновник получил, несомненно, от самих меликов. И этот источник возникновения меликской власти однозначно соответствует сохраненным историей фактам. Когда касательно Карабаха встает вопрос об армянских царях, надо принимать во внимание, что цари эти не армянские Аршакиды или даже Багратиды непосредственно, в часности те местнические царства, которые выступили в горах Карабаха со времен Багратидов, нося названия Царства Алуанка или Сюника".
Созвучную с мнением Коваленского точку зрения о природе карабахских меликств высказал русский историк В.А. Потто: "Среди обломков некогда великого армянского государства Карабах, принадлежащий персиянам, один сохранил у себя, как памятники минувшего величия, те родовые уделы армянских меликов, которые занимали собой все пространство от Аракса до реки Курак, верстах в двадцати от Гянджи, нынешнего Елисаветопля. <…> Среди разрушения и общего погрома армянского царства владетели этих уделов, мелики, одни сумели сохранить за собой старинные наследственные права и даже удержать в стране почти до начала XIX века тот политический строй, который сложился здесь со времен персидских царей Сефефидов".
В процитированном отрывке содержится, на наш взгляд, два очень важных тезиса.
1. Права меликов Потто, “Нестор Кавказской истории”, называет старинными и наследственными.
2. Политический строй во вверенных меликам территориях сложился, согласно его версии, во времена Сефефидов, то есть не ранее 1502 года, когда на персидский трон взошел первый Сефефид – Исмаил. Иными словами, не ранее XVI века в Карабахе установился новый политический строй, который наследники старинных правителей этого края сохранили до начала XIX века.
Еще один русский ученый-историк П.Г. Бутков сделал такое высказывание о карабахских меликствах: "Карабах, есть, страна, лежащая между левым берегом Аракса и правым реки Куры, выше Муганското поля, в горах. Главнейшие обитатели ее – армяне, управляемые пятью своими меликами, или природными князьями, по числу кантонов.
Словосочетание “природные князья” следует понимать, на наш взгляд, как свои собственные, коренные, исконные князья.
Мнения Потто и Буткова основаны скорее всего на сведениях, собранных русскими военными представителями на Кавказе, то есть, в конечном счете, источником для служили высказывания самих меликов о себе. Если отбросить все лишнее в этих высказываниях, то суть их сводится к. следующему: карабахские мелики заявляли о себе, как о наследниках и потомках правителей этого края, сумевших отстоять его независимость после распада общеармянского государства.
Подводя итог сказанному в этой главе, отметим главное: народные предания, повествующие о некоренном происхождении карабахских меликов, полны противоречий и не подкреплены никакими историческими фактами. Вследствие этого они являются неблагонадежными источниками. Сами мелики выводили свое происхождение от древнейших правителей Арцаха. Суждения карабахских меликов касательно своего происхождения сохранились как в собственноручно подписанных ими документах, так и в сообщениях русских военно-политических представителей на Кавказе.
Историческая наука об Арцахе давно отвергла предположения о пришлом характере карабахских, в том числе и гюлистанских меликов и выдвинула более аргументированную и логичную версию о зарождении меликских фамилий вследствие разветвления княжеских фамилий Арцаха. Что же касается конкретных истоков гюлистанских Мелик-Бегларянов, то большинство исследователей высказалось в пользу мнения, согласно которому они являются потомками властителей Верхнего Хачена – Допянов.
