Владимир Алексеевич Колганов
Серый квадрат: от Березовского до Навального
Кто знает – возможно, Шендерович хотя бы в этом оказался прав.
Глава 6. Не ведая сомнений
Среди соратников Ксении Собчак было немало людей, не ведающих сомнений, убеждённых в собственной правоте даже вопреки логике и здравому смыслу.
В середине января 2012 года газета «Ведомости» опубликовала статью «Оппозиция как бизнес-проект», автором которой является «исполнительный директор Фонда борьбы с коррупцией» Владимир Ашурков. Особенно впечатляет содержание последнего раздела статьи, названного весьма многообещающе – «Отдача, не виданная в бизнесе»:
«Можно предположить, что на сегодняшний момент финансовая поддержка внесистемной оппозиции не превышает $10-15 млн. Если <…> она увеличится до $30-50 млн, что не является чрезмерными суммами в масштабе накопленных российских капиталов, оппозиция перейдет в новое качество, сможет гораздо сильнее влиять на власть по различным направлениям. <…> Если смотреть на такой коллективный проект по поддержке оппозиционного движения как на инвестицию сроком в пять лет, то при условных общих инвестициях размером $200-300 млн совокупный эффект для предпринимательского и управленческого слоя составит десятки миллиардов и принесёт доходность, которой в бизнес-проектах не добиться. <…> Эта игра стоит свеч».
В принципе, в этих словах нет ничего такого, что способно потрясти моё воображение. «Пилить» тем или иным способом создаваемый бюджет скоро научатся все от мала до велика. Игра, конечно, стоит свеч – если не удастся повлиять на власть, можно хотя бы попользоваться упомянутыми инвестициями.
Прокомментировал статью и Андрей Пионтковский. Его текст под названием «Оппозиция как бизнес-проект Михаила Фридмана» появился на сайте «Эха Москвы» 19 декабря, через неделю после публикации статьи Ашуркова. Для начала один из самых оголтелых критиков политики Кремля повторил свои обвинения в адрес действующей власти:
«В течение золотого десятилетия 1998-2008, как с триумфом сообщает нам автор, "подавляющее большинство российских компаний преуспевали, появилось много новых активных игроков на рынке, были созданы сотни миллиардов долларов добавленной стоимости – как с точки зрения текущих доходов, так и с точки зрения капитализации компаний". А почему же эти сотни миллиардов долларов не воплотились в возрожденную инфраструктуру, наукоёмкие производства, процветающие системы здравоохранения и образования, а, наоборот, приблизили нас к национальной смерти русского народа?»
Пожалуй, до «национальной смерти» ещё очень далеко, однако возмущение автора статьи понятно. Все разговоры о модернизации, совершенствовании технологий и импортозамещении вязнут в демагогической болтовне, цель которой состоит в защите интересов частных собственников, которые не желают инвестировать в долгосрочные проекты. Причину упомянутого безобразия Пионтковский видит в единении власти с бизнесом, что, на мой взгляд, в какой-то степени естественно – власть не может существовать без поддержки финансово-промышленной элиты. По мнению Пионтковского, кто-то из членов Координационного совета оппозиции это понимает, кто-то придерживается иной точки зрения:
«"Республиканцев" и "лоялистов" в КС разделяют не тактические споры о наилучших методах достижения одинаково понимаемых ими целей, а принципиально разные стратегические установки. "Республиканцы" считают, что демонтаж уродливой политической и экономической системы властесобственности, созданной в ельцинские годы, <…> является задачей национального спасения. "Лоялисты" полагают, что в России построена в целом приемлемая рыночная экономика, принесшая её капитанам сотни миллиардов долларов добавочной стоимости, а для её дальнейшего успешного развития необходимо <…> вернуть на самые вершины власти ведущих сислибов [системных либералов] или их назначенцев».
Можно ещё долго дискутировать о том, нужно ли систему разрушать или достаточно сменить тех, кто её олицетворяет. Ясно одно: оппозиция тоже должна на кого-то опираться. Как раз о намерении либералов найти подобную опору идёт речь в этой статье:
«22-25 декабря на одном из горнолыжных курортов недалеко от Мюнхена глубоко уязвленный сделкой Роснефть-BP Михаил Фридман проведёт встречу с группой олигархов и близких им политиков. Ожидаются и некоторые члены КС. Эдакий ремейк Давоса-1996, благословившего Б. Ельцина на второй президентский срок. Будут обсуждаться кандидатуры Другого Парня и вопросы финансирования несистемной оппозиции».
Через два дня в блоге Пионтковского на «Эхе Москвы» появилось дополнение:
«В последние сутки многочисленные читатели "Эха", представляясь корреспондентами различных отечественных и зарубежных СМИ, задают мне вопросы о месте встрече, изменить которое нельзя. По уточненным данным сходка олигархов Мюнхен-2012 происходит в альпийской гостинице, принадлежащей известному бессеребреннику-приватизатору Альфреду Коху».
Казалось бы, нет в этом ничего особенного – подобные встречи в наши времена не редкость. Понятно и то, что они проходят за закрытыми дверями, вдали от любопытных глаз. Но почему-то Пионтковский счёл нужным об этом рассказать. Тут есть своя логика – не всё же власть обвинять в том, что она плетёт тайные интриги против оппозиции. Однако Борис Немцов расценил это сообщение как явное предательство. Вот отрывок из его письма Андрею Илларионову, отправленного 31 декабря 2012 года:
«Речь идёт о двух публикациях Пионтковского на Эхе 19 и 21 декабря. В первой… подчеркивается, что члены КС собираются под Мюнхеном решать с представителями российского бизнеса вопросы финансирования. Это донос на членов КС и бизнесменов. 19 декабря я сказал Каспарову, что кроме меня никто из политиков ехать в Мюнхен не собирается, что текст подлый и является стукачеством. Я попросил его прекратить писать доносы. Он пообещал поговорить с Пионтковским. <…> После этого появляется ещё одна публикация на Эхе Пионтковского на ту же тему. <…> И Каспаров, и Пионтковский знали к тому моменту, что должен ехать только я, они знали, что будут решаться важные вопросы финансирования, и тем не менее продолжали подличать».
На мой взгляд, обвинение в доносительстве никак не сочетается со свободой слова. Да и зачем скрывать то, что компетентным органам наверняка известно? Вполне естественным было бы признание факта встречи и темы обсуждения, иначе всё это смахивает на подготовку заговора с целью свержения действующей власти. Увы, горький опыт прошлого либералов ничему не научил – причины проигрыша на выборах 2003 года в Государственную Думу благополучно забыли и снова попытались склонить крупный бизнес к финансированию оппозиции. Но одно дело, когда об этом заявляют публично – мол, так и так, надеемся на поддержку бывших олигархов, и совсем другое, когда втайне от общественности плетут свои интриги. Кто после этого поверит в искренность слов о необходимости контроля граждан за тем, что происходит в государстве? В который уже раз повторяю авторам таких призывов – начните с самих себя, раскройте все свои тайные контакты, чтобы они стали достоянием общественности.
В тот же день Пионтковский пишет отповедь Немцову:
«Используемая Вами хамская лексика снимает с меня все ограничения относительно Вашей персоны. В своей статье 19 декабря я открыто и публично выступил против проекта подлецов – фридманов, чубайсов, кохов, волошиных по приватизации протестного движения и подчинению его своей цели – продвижению другого своего парня на роль Наследника-2. <…> Я принципиально против финансирования оппозиции этими людьми. Вы как дисциплинированный член СПС были с ними в 99-м <…>. Вы снова с теми же людьми <…>. Это Ваш собственный выбор, убийственный для Вашего политического будущего».
На самом деле, вопрос о политическом будущем бывшего вице-премьера был давно закрыт – в России он мог рассчитывать лишь на поддержку давних поклонниц своих многочисленных талантов, которые так и не суждено было реализовать. Но тут вот что непонятно: если оппозиция не должна деньги брать у Фридмана и ему подобных, тогда откуда же их взять? Увы, Пионтковский ничего предложить не может, ну а Немцов настаивает на своём:
«Андрей Андреевич признал, что писал донос сознательно, поскольку считает, что финансирование оппозиции перечисленными им российскими бизнесменами неправильно <…>. Я считаю, что финансирование из российских источников правильное дело. Это не Госдеп и не Гиви Таргамадзе».
Если речь идёт о правильном деле, если госдеп тут ни при чём, тогда какие основания скрывать? И вообще, довольно странно это – пора готовиться к встрече Нового года, а наши оппоненты всё никак не могут успокоиться. Вот снова Пионтковский пытается опровергнуть утверждения Немцова:
«У Вас очень плохо с головкой, Борис Ефимович. Мне не надо ни в чём… "признаваться". Перечитайте название моей статьи: "Оппозиция как бизнес-проект Фридмана". В ней предельно ясно выражено моё отношение к финансированию оппозиции "перечисленными российскими бизнесменами"».
Добропорядочные граждане уже рассаживаются за праздничным столом, а в интернете продолжают выяснять, кто прав, кто виноват. Каспаров пишет гневное письмо Немцову:
«19 декабря ты категорически отрицал, что встреча в немецких Альпах имеет какое-либо отношение к вопросам финансирования и даже утверждал, что о появлении там Фридмана тебе стало известно буквально день назад. <…> 28 декабря тон разговора резко изменился – уже в мой адрес были высказаны прямые обвинения в попытках сорвать стратегический план по финансированию оппозиции. Поменялась и твоя версия: теперь оказалось, что мы с Пионтковским заранее знали, что у тебя должна была состояться эта встреча с Фридманом и другими неназваными олигархами, на которой планировалась решать вопросы финансирования РПР-Парнас, Солидарности и КС. <…> В последний раз призываю всех затормозить перед обрывом – обвинения в доносительстве и подлости могут завести нас очень далеко».
На самом деле, не так уж далеко. Прошло чуть меньше года и Координационного совета оппозиции не стало. Что же касается проблемы финансирования оппозиции, то согласно мнению «беглого» журналиста Олега Кашина, высказанному в статье на Deutsche Welle в марте 2015 года, она так и осталась не решённой:
«Лишившись Немцова, оппозиция в России будет вынуждена заново учиться искать деньги в России и связи на Западе – если, конечно, у неё на это вообще останется время до того, как она будет полностью разгромлена».
Вообще-то учиться никогда не поздно. Но я бы посоветовал сначала найти достойных лидеров, затем разработать программу будущих реформ, не ограничиваясь при этом набившими оскомину бесконечно повторяемыми лозунгами, и только после этого искать богатых спонсоров, искренне заинтересованных в процветании России и не замаранных тёмными делами в 90-х. Тогда ни у кого не найдётся повода для написания доносов.
Признаюсь, что лично мне по большому счёту всё равно – стал Пионтковский стукачом или только собирается. Это мало что добавляет к портрету ниспровергателя и обличителя. Гораздо интереснее обсудить его претензии не к Фридману или Немцову, а к российским реформаторам. Но если в споре о финансировании оппозиции Пионтковский довольно убедителен, то здесь только общие слова, лишённые конкретики. Вот отрывок из статьи в журнале «Континент» за 2011 год:
«Вина российских реформаторов вовсе не в том, что двадцать лет назад они кому-то не тем и как-то не так раздали собственность. В начальной точке траектории это было почти неизбежно (коммунистическая номенклатура уже сама её разобрала напрямую или через своих назначенцев) и, в конце концов, даже не так уж существенно. Беда в том, что они так и не создали и даже не попытались создать базовые инструменты конкурентной рыночной экономики и прежде всего цивилизованный институт частной собственности, отделённой от административного ресурса власти».
Для начала попробуем отделить мух от котлет. Лоббирование интересов бизнеса ни в Госдуме РФ, ни в Конгрессе США никто не в состоянии прекратить, а ведь этот «законотворческий ресурс» ничуть не слабее административного. Точно так же для большей части взрослого населения планеты вполне привычна та поддержка, которую финансовые воротилы оказывают кандидатам в народные избранники. Что же Пионтковский собрался отменять? Возможно, речь идёт о незаконных преференциях для бизнеса в обмен на взятки и откаты. Однако борьба с коррупцией будет продолжаться, пока существует частное предпринимательство. Скорее всего, критик недоволен особым отношением власти к тем компаниям, налоговые отчисления которых формируют основную часть российского бюджета. Но было бы непростительно, если бы власть в нынешних условиях действовала иначе.
Похоже, что Пионтковский даже не догадывается, что финансово-промышленная элита в любой цивилизованной стране хотела бы подчинить себе власть, хотя бы на период до следующих парламентских или президентских выборов. Только безнадёжный идеалист или человек, ничего не понимающий в политике, может мечтать о полном отделении крупного бизнеса от власти. Другое дело, что эта нерушимая связь не должна принимать отвратительные формы, как было во времена «ельцинской семьи» и продолжается теперь на Украине.
И вот складывается впечатление, что критик критикует ради критики, ради того, чтобы его услышали – просто потому, что не в состоянии молчать. Увы, даже выпускник мехмата не избежал этого соблазна. Стоит Пионтковскому открыть рот, как тут же у него пропадает способность логически мыслить и аргументировать собственные заявления. Главное – обвинять и обличать! Что характерно, кроме общих деклараций, не может предложить ничего конкретного.
Следствием интеллектуальной немощи становится ненависть к тем людям, в том числе и к либералам, которые считают своим долгом поддерживать нынешнюю власть. Вот что пишет Пионтковский:
«Последняя (де)генерация русской интеллигенции превратилась в капо правящего режима. Но, как известно, нет такой подлости, которую постсоветский интеллигент не смог бы для себя идеологически оправдать и обосновать. Мало ему на державный кол смачно сесть, надо ведь ещё и либеральную рыбку съесть на десерт для душевного равновесия. Такой либеральной рыбкой для либеральных капо стали ритуально повторяемые ими утверждения о реформаторской в целом природе сложившегося в России за последние два десятилетия режима».
Есть нечто общее в том, что Пионтковский и его соратники пишут о России, и в том, как реагирует Запад на события в Донбассе. И тем, и другим на людей, по сути, наплевать. Требованием соблюдать нерушимость границ в Европе, как и призывами к проведению «подлинных реформ» в России не накормить своих сограждан, не обеспечить их право на достойную жизнь. В этом коренное различие между реальным состраданием и его имитацией ради достижения личных интересов.
Не избежал увлечения политической риторикой и Дмитрий Быков, в недавнем прошлом популярный журналист и сочинитель. Как известно, он занял второе по числу голосов место на выборах в КСО. Вот как Быков понимал сущность нового для себя занятия:
«Политика – это школа, это воспитание в человеке каких-то важных свойств моральных, социальных. <…> Политика – это свойство отвлечь человека от мысли, что он смертен. Это опыт высшей художественной, политической деятельности, всё, что нас превращает в людей, заставляет нас отойти от животных».
Честно говоря, я бы постеснялся лезть в политику, не разобравшись, что это такое. То ли школа, то ли опыт, то ли свойство… Такое впечатление, что Быкову лень было покопаться в словарях и вот нанизывает нелепицу на нелепицу. Можно ли было от такого члена Координационного совета оппозиции ожидать продуманных решений? Это всё та же имитация деятельности ради того, чтобы оставаться на плаву, сохраняя при этом надежду на получение ещё одной литературной премии от восторженных соратников.
Если политику Быков воспринимал как школу или опыт, не говоря уже о свойстве, то либерализм в мае 2013 года удостоился ещё более невнятного определения:
«Понимаете, вот, слово "либерализм" в России – оно всегда псевдоним. Тогда [в 90-е годы] либерализмом назывались совсем другие вещи. Сегодня либерализм – это псевдоним гуманности, действительно, свободы слова, демократических выборов и так далее. Тогда либерализм, к сожалению, означал достаточно устойчивые мотивы, презрение к труду любому, культ меньшинства при презрении к большинству, достаточно критичное отношение к родине, святую веру в то, что государством руководит менеджер нанятый и вообще культ менеджмента, культ бизнеса при полном отсутствии каких-то социальных перспектив. И я тогда очень много ругал русский либерализм и многие до сих пор мне не могут этого простить. Но не надо забывать, что либерализм в России – это такой стабильный псевдоним всего самого отвратительного для власти».
Такое впечатление, что смысл меняется, а слово упорно не желает уходить – в лучшем случае пытается спрятаться за псевдонимом. Чем Быкову не угодил именно русский либерализм, это оставим за пределами нашего исследования. Здесь же обсудим ощущения.
Либерализм, свобода… Когда слишком часто повторяют такие чудесные слова, невольно возникает мысль, что вот ещё чуть-чуть и все печали нас минуют. Это как после произнесения волшебного заклинания «халва, халва, халва…», когда надеешься почувствовать нечто приятное на языке. Однако проходит время, сменяются десятилетия, и снова вместо свободы возникает некий «псевдоним». И только тогда понимаешь, что свобода – это ощущение, а ощущения, как правило, весьма индивидуальны.
От темы мимикрирующего либерализма обратимся к более значительной проблеме – проблеме выбора. В 2009 году до выборов было ещё далеко, но вот с какой-то стати Дмитрия Львовича эта тема взволновала:
«Всенародная поддержка режима – в процентном выражении – возможна всего в двух случаях: либо население зомбировано и запугано, а в стране осуществляются масштабные репрессии, либо ему по-настоящему положить на власть, и голосует оно, вообще не думая. Первый вариант – с этим, думаю, согласятся даже заклятые враги «кровавого режима» – у нас всё-таки отсутствует».
По-моему, Быков опять всё перепутал. Малая часть людей, воодушевлённых обещаниями о глобальном процветании и ожидающих обильной жрачки, готова пойти на все тяжкие без каких-либо раздумий, лишь бы свергнуть режим, препятствующий осуществлению их желаний. Другая же часть, гораздо большая по численности, в отличие от первых думает – но думает в основном о своих собственных делах. И голосует для того, чтобы пресечь приход к власти любителей нажираться на халяву. Речь о залоговых аукционах и прочих достижениях глашатаев свободы, которые нам известны с 90-х. Так что исход выборов в нынешнее время определяется как бы от противного – кто позовёт обратно в лихие 90-е, тому в итоге не светит абсолютно ничего. Ну разве что несколько процентов голосов в среднем по России, да и то при условии, если «правые» найдут в себе силы объединиться в одну партию.
Какие же мысли приходили в голову Дмитрию Львовичу чуть позже, когда до очередных выборов оставался год? Прежде всего, он отвергал идею радикальной конфронтации с властью, которой придерживались протестанты, собиравшиеся на Триумфальной площади. Взамен он предлагал некую альтернативу:
«Там очень много хороших людей, но зачем люди туда ходят, я не понимаю. Само противостояние это мне кажется неактуальным. Революция в России, если начнётся, не дай Бог, начнётся не оттуда. <…> Идея конфронтации с властью в России в принципе непродуктивна. <…> Не нужно восставать, нужно выстраивать альтернативу, чтобы власть в один прекрасный момент увидела, что под ней нет страны, что она ничем не управляет, кроме Кремля и Рублёвки. <…> И оставить им Кремль и Рублёвку, а самим жить, как будто их нет. <…> Я абсолютно уверен, что 90% страны давно уже так живёт».
Смешно это читать сегодня, когда большинство жителей России одобряет политику Кремля. Однако попробуем разобраться в том, что сообщил нам Быков. Допустим, власть ничем не будет управлять. Кто в этом случае будет платить пенсии, индексировать зарплату для бюджетников? Кому будут подчиняться полиция и армия? И самое главное – куда будут перечислять налоги частные предприниматели? В Международный валютный фонд или в собственный карман?
Ещё одна оригинальная мысль Дмитрию Львовичу так понравилась, что он повторяет её чуть ли ни в каждом интервью. Слышал бы её Алексей Навальный, наверное, свалился бы под стул от такого подлого удара. Тут, понимаешь ли, ночей не спишь, всё ищешь зарубежные счета и собственность злодеев-коррупционеров, а этот Быков, даже глазом не моргнув, объявляет их заблудшими, несчастными овечками, которые вынуждены брать взятки всего лишь из каких-то гуманных соображений – чтобы сограждане окончательно не перессорились между собой. Ну, в самом деле, как ещё можно объяснить такой вот тезис Быкова, озвученный им в августе 2010 года на «Эхе Москвы»:
«Коррупция – это попытка наладить человеческие отношения взамен бесчеловечного закона».
Коррупция, как всем известно, есть. И даже на глазах у нас махровым цветом расцветает. То есть, казалось бы, в отношениях между людьми давно уже должен быть идеальнейший порядок, если верить Быкову. Однако все ожидания оказываются напрасными, поскольку «человеческие отношения» возможны лишь внутри материально обеспеченных элит – в цивилизованной Европе, в развитых Соединённых Штатах, возможно, в арабских эмиратах или где-то в Средней Азии, ну и конечно на Рублёвке и ещё в нескольких районах Москвы и Подмосковья. Если продолжить эту мысль Быкова, то следует предположить, что у большинства народа просто не хватает средств на взятки, поэтому возникает кутерьма на Триумфальной площади и на Болотной. Похоже, Дмитрий Львович это и имел в виду:
«Раздел всё-таки, как это ни печально, проходит между народом и элитами. Именно отсюда яркая антиэлитная направленность всего, что сейчас происходит. Мы не пустим власти в свою лодку. Мы считаем, что они тушат пожары отдельно, а мы отдельно. <…> Вот этот раскол не по идеологическим, а по имущественным и статусным показателям, он сегодня очень важен».
О лодочке поговорим потом, теперь же хотелось бы понять, кто же способен, по мнению Быкова, привести Россию к процветанию. И вот оказывается, что это целый букет людей самых различных убеждений: националисты, технократы-утописты, альтруисты… Странно, но в этих сплочённых рядах в 2010 году почему-то не нашлось места либералам. Уж если объединять всех недовольных, без либералов никак не обойтись.
Только через год, в преддверии выборов, Быков разъясняет нам причину такой дискриминации по отношению к либералам, рассматривая возможные кандидатуры на пост премьер-министра, в частности, шансы Михаила Прохорова и Алексея Кудрина:
«Премьером может стать <…> кто угодно, но человек либеральной репутации. Другое дело, что эта либерализация приведет отнюдь не к раскрепощению прессы или раскрепощению выборов, а к тому, что будет жёсткое квазилиберальное наступление на льготы, на последние остатки социалки, на пенсионный возраст, о котором сегодня уже говорят. То есть это будет <…> научная система выжимания пота в сочетании с научной системой зажимания рта».
Вот даже как! Совсем не ожидал подобного от Кудрина. Тут альтруизмом даже и не пахнет – одно лишь квазинаучное закручивание гаек. Не дай бог, талоны на продовольствие надумает ввести. В общем, ужасны сами по себе эти либералы и очень страшная получается картина, если страна окажется под их медвежьей или волчьей лапой – настолько страшная, что попросту не верится.
От либерального «сатрапа» Кудрина плавно перейдём к Навальному, который Быкову гораздо симпатичнее, если верить его словам, произнесённым в мае 2011 года:
«Если за ним кто-то и стоит, то за ним стоят люди очень талантливые. <…> Я уверен, что Навальный – это прекрасный русский проект. И более того, почти уверен, что это проект самого Навального. <…> Мне кажется, что Навальный – это ещё не единственная возможная альтернатива. А для того, чтобы появилось несколько таких фигур и между ними началась нормальная дискуссия и конкурентная борьба, достаточно крошечного послабления, которое давно уже носится в воздухе, и мы немедленно получим ожившую, увлеченную, очень умную страну».
Что носится, то есть носилось в воздухе, признаюсь, так и не почувствовал, разве что гарь от горящих торфяников где-то в Подмосковье. Могу только предположить, что уже в 2011 году Быков предвидел и создание Координационного совета оппозиции, и лидерство в нём Навального. Вот только не смог предугадать, что получится в итоге.
Но прежде, чем воплощать в жизнь директивы КСО, надо было изыскать возможности для продуктивного воздействия на массы. Ничуть не сомневаюсь, что в ток-шоу или в теледебатах Быков любого сумеет переубедить или, на худой конец, переговорить – все разом откажутся от своих претензий на власть и станут под знамёна партии Быкова-политика. Проблема в том, как получить доступ к микрофону – это фрагмент из интервью Быкова на «Эхе Москвы» в июле 2011 года:
«Вот в другой какой-нибудь среде, когда действительно что-нибудь изменится в парламенте, когда партия перестанет создаваться сверху по кремлёвскому или иному запросу, тогда мы о чём-то сможем поговорить. Но пока давайте хотя бы дадим равный доступ оппозиционным силам на равные федеральные каналы. Вот после этого у нас будет парламент. А пока, к сожалению, у нас есть кукольный театр».
Казалось, почему бы нет? То есть, почему бы не предоставить равный доступ партиям? Но вот представьте себе ситуацию: властвующая партия одна, а оппозиционных – двести двадцать две. И все в один голос обличают эту власть. Что нам тогда предложит телевидение, даже не хочу предполагать – это уже будет не театр, а бродячий цирк. Нам это надо? На мой взгляд, единственный критерий для определения доступа к эфиру – это реальная численность партий, претендующих на власть. Если в какой-нибудь Партии Пильзенского Пива всего-то восемьсот человек, а у КПРФ, к примеру, больше в двести раз, тогда напрашивается вполне логичный вывод: целый час придётся снова Зюганова терпеть, ну а любителям пива достаточно будет двадцати секунд. И ни секундой, ни мгновением больше!
Конечно же, без участия Зюганова в телеэфире никак не обойтись, однако возникает вопрос: надо ли предоставлять трибуну политическим фигурам прошлого, уже доказавшим свою несостоятельность? Вот мнение Дмитрия Быкова, озвученное в январе 2010 года на «Эхе Москвы»:
«Борис Немцов, конечно, хороший человек. Но Борис Немцов, я уверен, наделал во власти много ошибок. Много вынужденных ошибок. Это касается и Чубайса, это касается и Ельцина. Но вектор того, что делали эти люди, все-таки, он сводился к тому, чтобы Россия была страной мыслящей».
Да кто же против мыслящей России? Вопрос в другом: какие в головах людей доминировали мысли. Весьма популярная мысль «побольше заработать» никого не удивит, но вот каким способом – это уже гораздо интереснее. Сорняки, давшие всходы в 80-е годы, в 90-е настолько разрослись, что вырубать их теперь совершенно бесполезно. Корни в землю глубоко ушли – копать не перекопать, не выкопать. Остался один способ – выращивать такие растения, которые способны заглушить сорняки, не дать им размножаться, а в перспективе вся эта сорнячная братия засохнет на корню. В какой-то степени и Быков склоняется к этой мысли в своём интервью на «Эхе Москвы» в июне 2011 года:
«Момент захвата власти в 90-е годы, или в момент "большого хапка", как это иногда называется, по своим особенностям технологическим не так уж сильно отличался от большевистского захвата власти».
Не берусь судить о технологии, но в октябре 1917 года большевики воспользовались слабостью тогдашней власти, ну а в России 90-х власть сама потворствовала этому «хапку». Даже не потворствовала, а посчитала святой обязанностью разбазарить государственную собственность, только бы не допустить возврата к прежнему режиму. Мысль конечно благородная, вот только в результате вместо одурачивания под знаменем КПСС мы получили то же самое под знаменем ельцинского триколора. Это если отвлечься от появившейся в магазинах колбасы.
Подобный вывод не противоречит мнению Быкова о «героях» 90-х, озвученному в декабре 2006 года:
«Да, я очень не люблю Михаила Ходорковского, я абсолютно уверен, что в стране, которую этот человек хотел построить, мне не было бы места. Я уверен, что это такой же циник, как и многие его ученики, ныне во власти преуспевающие».
Опять же не берусь судить – ученики ли это, ставленники, коллеги по комитету комсомола или просто жулики, что, в общем, не существенно. Важен сам факт презрения к человеку, который обогатился в то время, когда Дмитрий Быков, да и многие другие жители России едва ли не перебивались с хлеба на воду. За это нужно «благодарить» и Немцова, и Чубайса. Так что негодование Быкова понятно, хотя со временем оно претерпело некоторые весьма неожиданные изменения, но об этом речь будет впереди.
Теперь обсудим очень актуальную проблему – речь о свободе слова. Вот фрагмент из интервью Быкова на «Эхе Москвы» в декабре 2009 года:
«Россия – из моих наблюдений – это такая страна, что если ей что-то не нужно, оно здесь не приживается. Неорганичные для неё вещи имеют здесь вид весьма жалкий. Например, российский парламентаризм. <…> Парламентаризм не очень нужен. Наверное, не очень нужны нарочитые какие-то инновационные формы, когда ищут-ищут инновацию, только чтобы показать её народу. <…> А свобода слова нужна, потому что она цветёт в России пышным цветом. Все разговоры, что её нет, не стоят ломаного гроша. Мы с вами сидим, разговариваем. И в блогах народ пишет, что хочет».
Пожалуй, сравнивать свободу самовыражения в интернете с возможностями выступления на радио или на телевидении я бы не стал – это понятия несопоставимого масштаба. Ну вот представьте, сидят два журналиста в студии программы «Особое мнение» весьма популярной радиостанции «Эхо Москвы» и мирно беседуют о том о сём, доставляя ни с чем не сравнимое удовольствие своим радиослушателям. А ведь всего лишь года за три до декабря 2009 года, когда происходит этот разговор, Быкову удалось прорваться в эфир «Эха» только благодаря премии «Большая книга», которую он получил за книгу о Борисе Пастернаке. Так может быть, свобода слова предназначена лишь для лауреатов?
От свободы слова, которой, на мой взгляд, как не было, так и нет, – причём не только здесь, но и за океаном – вполне логично перейти к проблеме запрета на профессию, которая в декабре 2012 года стала предметом обсуждения на «Эхе Москвы»:
