Владимир Алексеевич Колганов
Серый квадрат: от Березовского до Навального
Повторюсь: эта глава была написана лет пять назад, но с тех пор кое-что изменилось. Во-первых, Навальный получил реальный срок по делу о преступлениях в сфере экономики, а во-вторых, случилось отравление. Чуть не забыл, ему удалось найти «дачу Медведева» в Плёсе и «Дворец Путина» в Геленджике.
Что касается уголовных дел по экономическим преступлениям, то их даже не стоит обсуждать. Там царит полная неразбериха – одних сажают на длительный срок, а других прощают. Вот и Навального, по сути, прощали несколько раз – пожурят, да и отпустят на условный срок, авось, исправится. Возникает подозрение, что где-то на Старой площади или в Кремле был у Навального влиятельный защитник, который нашёптывал президенту на ухо: «Нельзя сажать, а то возбудится оппозиция, да и Запад не простит». Но Запад уже накидал России столько санкций, что одной больше – нам уже без разницы. А вот теперь то ли этого «защитника» отправили в отставку, то ли история с «Дворцом Путина» повлияла, но кое-кому надоело Навального прощать.
Впрочем, история с «дворцом» оказалась фейком – нет ни роскошных интерьеров, продемонстрированных в фильме ФБК, ни доказательств того, что это здание принадлежит или принадлежало Путину. Вот что написал по этому поводу Сергей Марков в своём блоге на сайте «Эха Москвы»:
«Какова же реальность? Думаю, что этот дворец группа богатых людей, которые ещё и лично хорошо знакомы с Путиным, решили примерно в 2005 году вскладчину построить для него, – когда он уйдёт в отставку с поста президента. Но Путин отказался принимать от них такой подарок».
Вот и с «дачей Медведева» примерно то же самое – ну отдыхает он там, принимает гостей, и что такого? В конце концов, благотворительный фонд «Дар» имеет право творить благо для кого угодно. Короче говоря, не подкопаешься.
Теперь об отравлении – напомню, что дело было в самолёте, и вот что сказал Навальный об обстоятельствах этого полёта в одном из интервью уже после выздоровления:
«А потом… Это просто сложно описать, потому что это невозможно ни с чем сравнить. Фосфорорганические соединения атакуют вашу нервную систему, как DDoS-атака на компьютер – это перегрузка, которая вас ломает. Вы больше не можете концентрироваться. Чувствую: что-то не так, у меня холодный пот. Я прошу у Киры рядом со мной носовой платок. Тогда я ей говорю: "Поговори со мной! Мне нужно услышать голос, со мной что-то странное". Она смотрит на меня, как на сумасшедшего и начинает говорить».
Затем Навальный идёт в туалет, и там ему становится совсем плохо:
«Я не понимаю, что со мной происходит. У меня самое главное впечатление было: боли нет, но вы знаете, что умираете прямо сейчас. Не болит вообще ничего. Я выхожу из туалета, поворачиваюсь к стюарду и вместо того, чтобы попросить помощи, говорю к своему удивлению: "Меня отравили. Я умираю". А потом я лег на пол перед ним, чтобы умереть».
Воистину шекспировские страсти! Однако у Гамлета были кое-какие основания утверждать, что свершилось преступление – об отравлении отца поведал Призрак:
Когда я спал в саду,
Как то обычно делал пополудни,
Мой мирный час твой дядя подстерег
С проклятым соком белены в сосудце
И тихо мне в преддверия ушей
Влил прокажающий настой, чье свойство
Так глубоко враждебно нашей крови.
Ну а Лаэрт перед самой смертью признал, что нанёс рану Гамлету отравленным клинком:
Оно здесь, Гамлет. Гамлет, ты убит;
Нет зелья в мире, чтоб тебя спасти…
Но вот чем-то похожая сцена: Навальный выходит из туалета и, уже падая на пол, кричит: «Меня отравили!» Какие у него основания для такого утверждения? Конечно, в его тогдашнем состоянии всякое в голову могло прийти, но более логично было бы сказать: «Я, наверно, отравился!» Представьте, поскользнулся человек на арбузной корке, разбил в кровь голову, и, теряя сознание, собрав последние силы, кричит: «Это всё подстроили!» С чего бы это? А уж когда о действии «фосфорорганических соединений» на собственный организм рассказывает дилетант, это и вовсе несерьёзно. Да и кто их видел, эти компоненты пресловутого «Новичка»? Эксперты из лаборатории министерства обороны ФРГ? Тут всё сводится к проблеме веры. Ну почему я должен этим экспертам доверять? Есть разум, а есть вера, и, вообще говоря, они нигде не пересекаются. Обычно вера служит обоснованием «самоочевидных» аксиом – увы, человеческий разум ограничен, поэтому и приходится в ряде случаев полагаться на этот «аргумент». Но к уголовному делу веру никак не подошьёшь.
Глава 4. Наследники по прямой
Анализируя биографии наиболее рьяных противников «ненавистного режима», я с удивлением обнаружил среди них немалое количество потомков убеждённых сторонников советской власти. Скажем, среди участников форума Сергея Пархоменко на сайте радиостанции «Эхо Москвы» были внук чекиста, внук красного комиссара, сын офицера ГРУ, а дед всем известного «бунтовщика» Сергея Удальцова вступил в партию большевиков ещё в самом начале прошлого столетия. Конечно, для окончательных выводов этой информации явно недостаточно, поэтому приходит в голову и такое объяснение «оппозиционного порыва» – намерение искупить вину дедов и отцов.
Есть и другой источник враждебного отношения к действующей власти – стойкая наследственность. Ярким примером наследования оппозиционных взглядов можно считать братьев Дзядко. Их дед Феликс Светов когда-то выступал в защиту Даниэля, Синявского и Солженицына, за что был исключён из Союза писателей СССР и отправлен в ссылку. Там же оказалась и бабушка, Зоя Крахмальникова – поводом для репрессий стали распространявшиеся в самиздате её статьи, посвящённые трагической судьбе православных священников при советской власти. Мать братьев, Зоя Светова, занималась правозащитной деятельностью, а позже выступала против «вторжения российских войск» в Донбасс. Отец, Виктор Дзядко, активно участвовал в диссидентском движении, подписывал письма в защиту арестованных, участвовал в работе Солженицынского фонда помощи политзаключённым.
Вот какую характеристику дала трём братьям журналистка Анна Немцова на страницах американского журнала The Daily Beast:
«Тимофей, занимающийся деловой журналистикой и работающий в одной из немногих оставшихся в России независимых газет, считает разоблачение коррупции в верхах намного более эффективной формой оппозиционной деятельности, способной сильнее, чем митинги, влиять на деформированную российскую политическую систему. <…> Другие два брата остаются горячими сторонниками распространения революции на улицы. Филиппа, старшего, также беспокоят неонационалисты. Он считает, что либералам не следует вступать в союзы с радикалами. Младший брат, 25-летний Тихон, наиболее горячий и пылкий из всех троих… Тихон – убежденный сторонник лидера оппозиции и борца с коррупцией Алексея Навального. О протестах Тихон говорит с гневом и жаром».
Судя по всему, братья пытались сокрушить действующую власть, нанося удары одновременно на нескольких фронтах. Надо признать, что у них есть такие возможности, которые даже не снились их родителям, участникам диссидентского движения 70-х и 80-х годов прошлого столетия. К счастью, упомянутые удары ограничены лишь сферой журналистики и митинговой риторикой.
Филипп Дзядко в «Новой газете» следующим образом описывал задачи оппозиционного движения:
«Нынешнюю политическую систему нельзя срыть в одночасье или взорвать, как храм Христа Спасителя, её нужно медленно демонтировать на понятных для всех прозрачных условиях. Необходимо некоторое количество символических вещей, таких как вынос Ленина из мавзолея. Необходимы независимые суды над коррупционерами, освобождение политических заключенных, пересмотр старых судебных приговоров. И главное: культура должна стоять в центре государства».
Тут много общих слов, ничем не подкреплённых заявлений. Но против последней фразы трудно возразить – культуре должна принадлежать решающая роль в повышении нравственности граждан. Я бы только приветствовал желание талантливых журналистов всю свою энергию использовать для достижения этой благородной цели. Проблема в том, что эта работа займёт не одно десятилетие, а молодым реформаторам результаты нужны уже сейчас. Однако ставить нынешнюю культуру, находящуюся в процессе деградации, «в центр государства» – это, мягко говоря, абсурдно и даже, на мой взгляд, граничит с преступлением. Когда в России появятся писатели уровня Трифонова, Платонова, Олеши и Булгакова, режиссёры, по своему таланту сравнимые с Эйзенштейном и Товстоноговым – тогда и можно будет говорить о главенстве культуры в нашей жизни.
Сомнение в искренности журналиста, в его способности разобраться в том, что происходит в государстве, возникло у меня после того, как я прочитал его интервью журналу The New Times, руководимого Евгенией Альбац. По мнению Филиппа Дзядко, журналисты, освещающие политические события, делятся на оппозиционных и прокремлёвских. Третьего просто не дано. Причём право называться честным принадлежит только тем журналистам, которые поддерживают оппозицию:
«Когда реальность ненормальна, чтобы о ней рассказать адекватным языком, ты занимаешь ту или иную позицию. Я бы очень хотел, чтобы мы жили по понятным всем правилам. Например, что журналист, занимающийся политической работой в том или ином виде, не может при этом заниматься журналистской работой. Но это в нынешних условиях совершенно невозможно, поскольку в нынешнем контексте, если ты делаешь свою работу честно, то ты, так или иначе, начинаешь восприниматься как оппозиционный журналист».
Такие суждения более пристали недоучившимся юнцам, не ведающим никаких сомнений, или же людям до предела озлобленным, которые признают только две краски – чёрную и белую. В первые годы советской власти был популярен лозунг: кто не с нами, тот против нас? Неужто Филипп Дзядко готов взять на вооружение фразеологию и принципы большевиков? Если подобных взглядов придерживается старший брат, тогда и от остальных не приходится ждать ничего хорошего.
Посмотрим, какие мысли высказывал самый младший, Тихон, в беседе на интернет-портале Ура.ру:
«"Дождь" не повёл никого на Болотную. В равной степени "Дождь" не повёл всех на Поклонную и на стадион "Лужники", когда там 23 февраля перед выборами 2012 года выступал Владимир Путин. Но и первое, и второе мы освещали в эфире. Происходят события – мы про них рассказываем. Разница заключается в том, что, в отличие от основной массы российских СМИ, такие люди, как Алексей Навальный, появляются у нас в эфире не только в качестве фигурантов уголовных дел. В этот момент некоторые люди ошибочно говорят: ага, значит, вы их поддерживаете. Но в такой логике можно сказать, что мы поддерживаем депутата Франца Клинцевича, который у нас является частым комментатором или депутата Мосгордумы Ивана Новицкого. Но это не соответствует действительности – мы рассказываем новости».
Снимаю шляпу! Похоже, что не всё ещё потеряно – есть среди братьев честные, здравомыслящие люди! Но вот читаю там же:
«Телеканал и сайт Life News имеют огромные ресурсы, кучу бабла, огромные корсеть и технические возможности. Однако я, может быть, к стыду своему, не знаю ни одного журналиста Life News. На две недели я запомнил двух журналистов, которых посадили в подвал и потом, к счастью, отпустили. Но они – функции. Я не вижу в них искренности, надрыва».
Что же это получается? Выходит так, что функция журналистов «Дождя» сообщать новости – это достойное занятия для журналиста. А точно такая же работа на другом телеканале лишает людей права называться четными журналистами – они всего лишь функции? Нельзя же отказывать человеку в праве иметь собственное мнение, если оно не нравится Тихону Дзядко – тогда журналистика превратится в банальный агитпроп.
Ещё один вопрос: как понимать упрёк в отсутствии «искренности, надрыва»? Ни на одном зарубежном и российском телеканале я не замечал «надрыва» в рассказе о текущих новостях. Даже когда журналисты сообщают о трагедии, а это в последние месяцы происходило едва ли не ежедневно, они вынуждены сдерживать себя – таковы правила их работы. Что же касается искренности, то в глазах журналистов, рассказывающих о новостях на «Дожде», я нередко видел искреннюю неприязнь к действующей власти, которую они даже не пытались скрыть, комментируя события. Однако ничего подобного не замечал ни на CNN, ни на BBC.
Если принять во внимание наследственность, идеологические взгляды братьев Дзядко вроде бы не могут удивить. Но вот узнаю, что их прадед, Григорий Фридлянд, был членом революционной еврейской национал-сионистской организации «Поайлей Цион» (Рабочие Сиона), затем окончил Институт красной профессуры, был одним из основателей Общества историков-марксистов. И возникает предположение, что влияние наследственности по линии деда и отца было значительно усилено желанием искупить «вину» своего прадеда, красного профессора. Боюсь, что такую «гремучую смесь» не удастся нейтрализовать ни логикой, ни фактами.
Глава 5. Политика с примесью гламура
В отличие от других персонажей этой книги Ксения Собчак не занимала должностей в правительстве, ей не пристало жаловать на то, что не удалась карьера, или на то, что не хватает денег на красивую жизнь, да и наследственность у неё вполне благополучная. Отец был одним из соратников президента Ельцина, а мать – членом Совета Федерации. И вот пытаюсь разобраться, почему Ксения Собчак занималась политикой – то ли следовала заветам своего отца, убеждённого демократа, то ли причина её политической активности только в психологии.
Читаем отрывок из воспоминаний, написанных в 2011 году:
«Молодость у меня была бурная, протестная. Папа ласково называл меня в шутку "моя домашняя Чечня". Родители были вечно заняты – и вся моя энергия юношества уходила на то, чтобы найти более изысканный способ удрать от бесконечных тёток, нянек и охранников туда, в такую манящую взрослую жизнь».
Теперь понятно – няньки виноваты! Как принято говорить в физике, количество степеней свободы юной Ксении было крайне ограничено. А дух противоречия заставлял совершать поступки, которые не красят дочь уважаемых родителей.
Но вот девица повзрослела, а в декабре 2011 года Ксения оказалась среди участников митинга протеста:
«То, что произошло в декабре на Болотной площади, мой друг очень метко назвал "норковая революция". Феномен этого митинга (многие, как и я, посетили подобное собрание первый раз в жизни) состоит не в том, что там были патентованные противники режима, вечно кричащие Немцов, Пархоменко и другие призраки девяностых, по старинке, а главное, старыми методами тревожащие власть. К ним решительно присоединился креативный класс, богема, бизнесмены. <…> Отчего за несколько недель люди, которых я знаю много лет и которых раньше не то что на митинг, а вообще на любое общественно пригодное мероприятие было не вытянуть, вдруг в не очень хорошую погоду присоединились к толпе незнакомых и, будем честны, не одинаково приятных людей? Что за переворот сознания случился в головах богатых и знаменитых?»
Ничуть не сомневаюсь, что Ксения искренне хотела бы понять. Но вот беда, даже в самой себе ей не всегда удавалось разобраться. Что уж говорить о чужом сознании? Приходится использовать опыт, накопленный человечеством за долгие столетия. Спасением от неразрешимых проблем, бесконечно возникающих вопросов и беспокойных мыслей стало для Ксении увлечение Востоком:
«Я много лет занимаюсь йогой. <…> Йога – целая философия жизни вокруг спины. <…> Считается, что всё вытяжение вперед и наклоны к ногам – это асаны, работающие с нашими воспоминаниями о прошлом. <…> А вот всё, что связано с прогибами назад, все асаны, заставляющие выгибаться дугой, – это умение смотреть в будущее».
Могу только позавидовать людям, которым нет нужды напрягать свой ум – достаточно определённым образом выгнуть спину, и сразу наступает полная ясность с тем, что было, и с тем, что ещё предстоит. Осталось выяснить, какая часть тела помогает разобраться в том, что происходит в настоящем. Есть подозрение, что этот орган у некоторых особей располагается чуть пониже спины.
Судя по всему, занятия йогой так и не прояснили ситуацию. Зачем «норковые шубы» вышли на Болотную? Словно бы нет более приличных мест. Попробую Ксении помочь, напомнив несколько фраз из обращения Игоря Юргенса и Евгения Гонтмахера, которое было опубликовано в конце июля 2011 года:
«Мы настаиваем на том, чтобы именно Дмитрий Медведев взял на себя политическую ответственность за судьбу страны в качестве её президента в 2012-2018 гг. <…> Дмитрию Медведеву надо решиться и перейти свой личный Рубикон, обратившись напрямую к обществу с призывом совместно взяться за нелегкое дело вытаскивания страны из того болота, в которое мы все вместе попали. Для того чтобы этот призыв не остался без ответа, нужно срочно взяться за строительство механизмов партнерства власти и общества. Здесь очень к месту и децентрализация государства, и обеспечение реальной свободы СМИ <…> и многое другое, что выявится в равноправном и нелицеприятном диалоге Дмитрия Медведева с обществом».
По сути, это крик души. Надежда на объединение оппозиции тает с каждым днём, а день президентских выборов неуклонно приближается. Если не удастся выдвинуть кандидата из своих рядов, то на худой конец и слабый президент устроит. И вот тогда сбудется давнее желание – чтобы здесь всё было в точности, как там! Эта мечта и привела на митинг «норковые шубы».
Казалось бы, всё просто, и нечего зря спину выгибать. Увы, Ксения продолжала сомневаться:
«Но ведь всех этих людей – модных, веселых, красивых и при шубах – породил именно путинский гламур. На них он мог бы опираться и дальше. Но не захотел. Почему? Отчего власть упорно бежит от своих союзников? Отчего её глаза не приоткрылись после манифестации на Болотной? Для меня это главная загадка текущего политического момента».
Ну что ж, попробую доступно разъяснить причины упомянутого «бегства». Дело в том, что строить сильное государство, опираясь на тех, кто думает только о себе – это в нынешних условиях полная бессмыслица. Богатые Штаты и благополучная Европа – неудачный пример для подражания. России предстоит пройти ещё очень долгий путь развития. И политические союзники Путина на этом пути – вовсе не те, кто вышел на Болотную. И не с ними Путин разговаривает. Ксения это признаёт:
«Он уже один раз сделал выбор в пользу народа малообразованного и малоимущего и разговаривает всегда именно с этой аудиторией».
Что удивительного в том, что глава государства опирается на поддержку малоимущего большинства? Казалось бы, опора на богатых более логична – как же без них строить развитую экономику? Но вот беда – для бизнесмена главная цель состоит в увеличении прибыли. Если будет предоставлена такая возможность, он поддержит власть, а если случится экономический кризис, вполне вероятен полный разворот – бегство капиталов за границу и сокращение инвестиций в экономику. Ну можно ли всерьёз рассчитывать на таких людей? Конечно, большинство потенциальных обитателей Болотной не владеет ни заводами, ни пароходами, однако благосостояние многих из них напрямую связано с частным бизнесом, зависит от него.
К этому следует добавить, что нувориши и интеллигенция в немалой степени виновны в том, что большинство россиян – «малообразованное и малоимущее». Но почему так? Чтобы понять, обратимся к интервью Ксении Собчак для интернет-портала «Сноб»:
«С Сергеем Галицким нас объединяет хотя бы то, что мы оба не любим словосочетание социальная ответственность бизнеса. Мне кажется, что неприкосновенность созидательных усилий человека куда важнее для общества, чем любая благотворительность. И если у российской журналистики может быть какая-то социальная ответственность, то она состоит в том, чтобы рассказывать о таких людях, как Галицкий, который с нуля построил крупнейшую в России сеть магазинов. О тех, кто ежедневно демонстрирует личным примером, что такое настоящий бизнес-подход к окружающей действительности».
Неприкосновенность созидательных усилий – это впечатляет! Гораздо больше, чем неприкосновенность частной жизни и неприкосновенность личности дипломата или народного избранника. Есть ещё неприкосновенность собственности, но только до решения суда. На самом деле это довольно странное словосочетание, да и вся фраза про неприкосновенность и благотворительность принадлежит Алисе Зиновьевне Розенбаум, более известной под псевдонимом Айн Рэнд. Вот фрагмент из её книги под названием «Источник»:
«Я заявляю, что неприкосновенность созидательных усилий человека намного важнее всякой благотворительности. Те из вас, кому это непонятно, губят мир».
Что характерно, главный персонаж этой книги – эгоист. Рэнд-Розенбаум прямо заявляла: «Главной целью этой книги является защита эгоизма в его настоящем смысле». В эгоизме автор книги видит ни много ни мало источник прогресса человечества.
Вообще-то, читать подобные романы – довольно скучное занятие. Рискну предложить следующую мысль, которая могла стать отправной точкой при написании этой книги. Так вот, если каждый человек не будет думать об общественной пользе, это позволит ему полностью реализовать свои желания, и в результате возникнет общество счастливых, обеспеченных людей. Но возникает вопрос: если у меня есть желание разбогатеть за счёт своего соседа, а у него всё с точностью до наоборот – будем ли мы оба счастливы?
Впрочем, мысль о «разумном эгоизме» не нова – об этом в романе «Что делать?» писал Николай Чернышевский. Поэтому оставим в покое и Розенбаум, и эгоизм, и Андрея Илларионова с Юлией Латыниной, которые тоже является поклонниками Айн Рэнд – тут всё предельно ясно. На мой взгляд, куда более интересные мысли возникали у английского философа XIX века Джона Стюарта Милля:
«Нельзя быть великим мыслителем, не признавая, что твой первый долг – идти за своим интеллектом, куда бы он ни привёл».
Ксения Собчак предпочитала «идти за интеллектом», заимствуя мысли – например, у Алисы Розенбаум. Ну что поделаешь, если очень нравится? Но вот несколько её собственных умозаключений о владельце сети магазинов «Магнит» Сергее Галицком:
«Он красивый и высокий. Он приходит на интервью в идеальном костюме, на пять минут раньше назначенного времени. <…> Мои симпатии получают новый импульс, когда я замечаю, какие у него красивые носки…»
Тут – без комментариев.
Итак, с грехом пополам разобрались в мотивах Ксении, которые побудили её выйти на Болотную. Но здесь не так всё просто, поскольку есть у неё сомнения в мотивах лидеров протестного движения:
«Кто из них вообще знает, что делать с огромной страной, и имеет чёткую понятную и разделяемую большинством программу действий? Из оппозиционных лидеров самый внятный это Навальный, но и он затормозил на «все воруют». <…> Но после «все воруют» должна быть следующая мысль, которой, на сегодняшний момент, нет. Что делать? Конкретно? Свободные выборы. Я согласна, но кого мы будем выбирать? <…> Кто эти люди? <…> Навальный и Яшин многоликим Янусом будут представлять всю систему? <…> Печаль моя после митинга связана с тем, что я поняла – к критике готовы многие, а к реальной работе и профессиональной государственной деятельности – единицы. <…> Это уже ответственность, а говорить и критиковать – это красиво и главное без обязательств».
Вроде бы можно с чем-то согласиться. Однако припомним, что было накануне падения прежнего режима. Лидеры демократического движения красиво говорили с трибун, а к реальной работе оказались по большей части не готовы. Поэтому власть захватили члены «ельцинской семьи» и будущие олигархи. Кто будет руководить страной, если победят Навальные и Яшины? Возможно, «Альфа-Групп». А может быть Ходорковский с Невзлиным – но только после того, как экспроприируют «Роснефть». Ксении Собчак это без разницы, а вот простому токарю из Перми такой поворот очень не понравится. И даже Ксения в свою веру его не обратит:
«Токаря из Перми я очень уважаю и труд его ценю, но у нас разный уровень желаний в силу разницы образования и уровня жизни. У таких как я – желание наличия свободных СМИ и честных судов, у токаря – желание, чтоб зарплату повысили и пенсионный возраст не переносили. И те, и те желания можно удовлетворить в справедливом честном государстве. Но токарю это сейчас не объяснишь».
Если в прежних текстах всё было довольно искренне, то здесь явно Ксения лукавит. Можно подумать, что собственный заработок её совершенно не волнует, ну нисколечко! Но вот зачем ей «честные суды» и «свободные СМИ», если не будет возможности получать доход, в немалой степени с помощью своей фамилии? Откуда такая уверенность, что её и впредь будут приглашать для развлечения публики на «корпоративах», вести салонные разговоры на «Дожде»? На мой взгляд, в справедливом государстве будут выказывать уважение не отпрыскам прославленных деятелей искусства и политиков, а тем, кто заслужил это своим талантом и умом. Впрочем, трудолюбия Ксении Анатольевне не занимать.
В принципе, я бы совсем не возражал, если бы все люди стали умными и честными. Тогда не придётся требовать независимых судов – они просто станут не нужны. Тогда не услышишь пламенных призывов к свободе, поскольку все люди, наконец, поймут, что свобода – это всего лишь собственное ощущение. Куда важнее наша ответственность перед собой, перед людьми… Однако не уверен, что Ксении Собчак всё это можно объяснить. Не помогут даже дебаты на «свободных СМИ»:
«Как у журналиста, конечно же, моя мечта когда-нибудь увидеть настоящие дебаты, например, Путин – Навальный. Или хотя бы Рогозин, которого я приглашала на программу, и Навальный. <…> Этого, увы, нет. Поэтому либо оппозицию дозировано начинают приглашать на федеральные каналы, где всегда есть свой ручной Кургинян и Соловьев, либо дискуссия получается остро-оппозиционной просто потому, что представители власти трусят приходить. Начиная со следующего выпуска Госдеп-2, я буду публиковать списки отказавшихся и причины отказа. Я не понимаю, почему с моим поколением, с теми людьми, за голоса которых якобы идет борьба, власть отказывается вести диалог».
Увы, мне приходилось слышать подобные диалоги на телеканалах «Дождь» и РБК, а в последнее время на ТВЦ, Россия-1 и других федеральных каналах. Со стороны оппозиции – это чаще всего монологи с бездоказательными обвинениями либо вопли вместо аргументов. Видимо, в мозг въелась привычка к выступлениям на митингах – там всё гораздо проще, не надо излишне напрягать извилины. Пожалуй, самые содержательные споры были когда-то на «Дожде», в программе Тихона Дзядко. Когда пятеро журналистов с пристрастием допрашивают какого-то известного деятеля, лояльно относящегося к власти – это очень интересно! Особенно впечатляло, когда один побеждал пятерых за явным преимуществом.
Но в чём же причина? Почему оппозиция проигрывает в очном споре? Так уж сложилось, что умные люди давно уже устроились в науке, в госаппарате или в бизнесе. Это не считая тех, кто давно живёт и работает за пределами России. А на Болотную приходят люди в чём-то неустроенные, неудачливые. Проблема в том, что можно иметь норковую шубу, но потерять высокооплачиваемую работу после очередного мирового кризиса. Впрочем, это не относится к Ашуркову, который, как легко догадаться, ринулся в политику по указанию начальства. Немало в оппозиции и тех, для кого инакомыслие – это возможность хоть как-то реализовать себя в этой жизни, выделиться из толпы. Однако не всякому суждено добраться до трибуны.
У Ксении иная точка зрения – на Болотной собирается элита. Об этом она сообщила в интервью изданию The New Times в январе 2012 года:
«Проблема в том, что интеллектуальную элиту он [Путин] потерял. Прослойка, которая и формирует общественное мнение, издаёт журналы, газеты, создаёт интеллектуальный фон…»
Вполне допускаю, что какую-то часть «прослойки» Путин потерял – потери в трудном деле неизбежны. Только причём здесь интеллект? Речь тут идёт о людях достаточно высокой культуры, получивших хорошее образование и, в основном, работающих в гуманитарной сфере. Поэтому они, как правильно отметила Ксения, способны создавать некий фон. Однако новых идей у них нет, да и набившими уже оскомину лозунгами они не в состоянии распорядиться. К счастью, Ксения это понимает:
«Сегодняшняя задача всех людей, которые не согласны жить по принципу серого сита, – коммуницировать с властью, давать идеи, предлагать разумные вещи. Потому что даже если сегодня Владимир Владимирович сядет за стол переговоров с людьми, которые представляют оппозицию, даже не оппозицию, а интеллектуальную элиту – Акунин, Парфёнов, Шевчук, Быков, – он скажет: "Хорошо, ваши предложения, что делать, кого назначать, где взять этих людей?"»
Увы, Ксения не могла или не желала понять, что причина отсутствия новых, конструктивных идей – отсутствие в рядах оппозиции той самой интеллектуальной элиты. Хорошее образование и умение складно говорить отнюдь не гарантируют способность генерировать идеи, которые отличались бы от того, что написано в учебниках. В этом мы убедились на примере либералов-реформаторов первой волны, о большинстве которых все уже забыли. Причина же конфликта власти с «создателями фона» заключается в несовпадении насущных интересов. Я был несказанно удивлён, когда прочитал столь откровенное признание Ксении:
«Период первоначального накопления капитала прошел, и достаточно успешно. У кого-то более, у кого-то менее успешно. Но в целом, этот этап мы прошли. А сейчас, соответственно, этап, когда люди встали и готовы реально бороться за свои гражданские права. <…> Ты просто понимаешь, что по-другому поступить не можешь».
Прекрасно сказано! Всё именно так, дорогая Ксения. Вы прошли первый этап, накопили капитал – съездив в Пермь, заработали «первые 30 тысяч евро», ну и так далее… А теперь вдруг показалось мало прав. Не знаю, увлечение йогой помогло или что-нибудь иное, однако вы поняли, что нападение – лучший способ защиты накопленного капитала! А то ведь какой-нибудь токарь из Перми или домработница, «которая у меня [у Ксении] десять лет, она как член семьи» – о, ужас! – может всё в одночасье отобрать, поскольку у неё своё представление о справедливости.
Не знаю, завидует ли Ксении домработница. На мой взгляд, успешной бизнес-леди и тусовщице завидовать могут только неудачники. Вот и сосед по Болотной, некто Виктор Шендерович, известный насмешками над Ельциным в программе «Куклы» в 90-е, не смог скрыть своей досады – было это ещё в феврале 2012 года:
«Она стала раздражителем масс – и зримым проклятьем демократии. <…> Ибо если демократия – это не академик Сахаров с голодовкой за права человека, а девица Собчак с чёрными бриллиантами от Умара Джабраилова, то вот вам ваши три процента рейтинга, и сидите тихо! Нынешнее место Ксении в первой десятке русского «звёздного» «Форбса» – тоже, как вы понимаете, не следствие какого-либо дара, как у Овечкина или Шараповой <…>, а лишь конвертация фамильного статуса. И золотое место для именного ресторана на Тверском бульваре получено, надо полагать, не в результате тендера; если тут была конкуренция, то очень особенного свойства – конкуренция среди своих, классово близких, лично знакомых, допущенных к ресурсам».
