Степан Витальевич Кирнос
Восхождение к власти: падение «ангелов»
– Что за история?
– Таких историй у меня много, как и друзей, лежащих по всей Европе, Азии и Африке. Но тот… короче, если сможешь, достань его. А потом, я тебе может, поведаю, как нас мотало по всей Европе.
– Это же на территории Директории Коммун, – Данте на секунду задумался, но всякие сомнения моментально отступили прочь. – Ладно, говорят, они всё равно начинают строить новые города, и та самая… Прага сейчас должна быть в руинах. Ты мне только наводки дай.
– Хорошо, а ты мне по своей дочери.
Данте залез в наружный карман куртки и протянул фотографию, на которой изображены он, жена и Марта.
– Это твоя семья?
– Да, а что скажет командование тебе? У тебя же есть задачи? У тебя есть отряд.
– Все мои парни, кроме МакКаллина уже упокоились с миром. Я выполнил основное задание по ликвидации и теперь должен остаться на базе, пока нас не переведут обратно в штаб под Варшавой. Но кто мне мешает отлучиться на пару лишних часов, если я сам оформиться к вам?
– Как думаешь, русский согласится помочь?
– Ты о ком? О Комарове? Конечно, пойдёт. У него с любыми сепаратистами свой разговор, и он не упустит возможности с ними повоевать. Можешь считать, что у него такое… м-м-м, увлечение.
– Тогда пусть отправляется с тобой, для подстраховки. А я доложу Лорд-Магистрариусу о том, что на севере могут шарахнуть ядерной, он вам может, подкинет кого-нибудь для помощи.
Внезапно раздалось на всю округу:
– Господин Данте! Господин Данте! – к Валерону подбежал молодой парнишка, в такой же военной куртке и штанах, что и капитан, похожий больше на молодого юношу, чем на военного.
– Да, Вергилий? – сухо спросил Данте.
– Мне капитан Яго рассказал, куда вы направляетесь, я с вами.
– Нет, – чётко дал ответ капитан. – У тебя не хватит опыта для этой операции, ты едва в Пустоши не погиб, хочешь свою Мари оставить одну?
– Я хочу вам помочь, чтобы ваша жена вдовой не осталась, – в очах Вергилия Данте видит решимость и чистое желание помочь; Валерон понимает, что если с ним что-то случиться, то камнем ответственности и вины ляжет горе Мари.
– Хорошо, – скрипя зубами, дал согласие капитан, под звуки распаляющихся граммофонов, сквозь которые в умы станет закладываться имперская истина и патриотические призывы.
– Ладно, парни, пойдёмте готовится, – сказал О’Прайс, когда из колонок. – Я конечно хоть и солдат, но пропагандой по горло насытился за время службы.
Капитан, словно опытный охотник, услыхал поступь приближающегося патриотического воззвания, несомого через песню, что разлилась на всю военную базу, и смысл которой сводился к верности императору и Рейху.
Глава 17. Высадка
Великий Коринф. Двенадцать часов дня.
Большой десантный транспортник несётся по небу с севера, сближаясь с городом, откуда раскатилось восстание. Его объяло поле голубоватого света, прозрачное и практическое незаметное, но сделавшее неуязвимее и непроницаемее для любой пули, ракеты или снаряда. Длинный корабль – четыре двигателя вокруг массивного широкого корпуса, вытянутого и скрытого под чёрной радиопоглощающей краской, с приплюснутой кабиной, на всём ходу несётся по грозному поднебесью и несёт в себе экипаж смерти.
– Скоро будем на месте! – разнеслось у всех в наушниках звучание речи пилота. – Мы откроем высадку десантных дивизий, так что гордитесь, парни!
Их план был прост – сесть как можно ближе к дворцу «Чёрной лилии», где окопался Фемистокл и мощным сокрушительным ударом сокрушить командование сепаратистов. Всё командование Союза собралось в этом городе, в этом дворце и сейчас они готовятся праздновать нечестивую победу, практически изничтожив оборону лоялистов. Но их ждёт жуткое разочарование – Рейх всей своей мощью, с запада, юга и севера начал полномасштабное вторжение – армии и эскадрильи, поддерживаемые союзниками, готовы превратить южные Балканы в один большой окровавленный театр боевых действий. Их главная цель – найти врага и подавить его всеми возможными методами. Все понимают, что в приказах Канцлера и высшего командования мало холодной логики, которая была применима в войнах со старым миром, с коммунистами и либералами севера. Нет, это воплощённая ярость, гнев и досада, которую несёт с собой один из воинов передового отряда.
Данте всегда считал, что за смертью идёт вечная бездна тьмы, но приняв неизбежность неотвратимого, понимая, что его жена, скорее всего, может быть мертва. И он ощутил, что сам становится тьмой. Смирившись с этой колющей мыслью, он ощутил, что в нём будто бы что-то умерло, и он сам облёкся в броню цвета мрака. Единственный, кого он ещё распознаёт через помутневший от боли рассудок, это парень по имени Вергилий, который в отряде поддержки.
Облаченный в техно-броню угольного цвета, он тихо шепчет про себя моления, сидя на месте и прижатый за плечи фиксаторами. На его тяжёлой экипировке нет ничего, чтобы отличило его принадлежность к Рейху или ордену по символике. Только чёрные панели и листы брони, скрывшие тело за могучим технологическим панцирем, который сделан для того, чтобы устрашить и дать хозяину возможность неси слово закона Империи силой оружия.
Данте осмотрелся. Оптика шлема прорезала светлые дыры во мраке ещё семерых воинов. Пятеро из них облачены в броню серебристых цветов «Гвардии шпиля»47 – подразделения, созданного для охраны вотчины Лорд-Магистрариуса. И двое из них союзники от Российской Империи – воины Старшей дружины. Все они сидят в полном молчании, и только звук работы автоматики вместе с воем двигателей заполнял объёмный транспортник, в котором расположились ещё двадцать человек – пятнадцать штурмовиков и ещё пять «Палачей».
Данте, несмотря на внешнюю хладность ощущает желание ворваться в битву, неутолимую жажду как можно больше забрать жизней отступников. Страшный голод мести, ненасытное стремление съедает его душу, направляя все мысли только на то, как бы побыстрее добраться до Фемистокла. За два часа скоротечного полёта досюда, проведённых в раздумьях и спорах с самим собой, Данте наконец-то осознал всю неизбежность смерти любимого человека. Он смог добраться до отчётов по возможным потерям в Великом Коринфе, читал данные разведки и обрывистые сообщения осаждённых. Из всего этого он сделал единственный вывод – шансов на то, что его жена всё ещё жива, очень мало, скорее всего, она либо погибла, либо в рабстве. Но этот шанс, маленькая искра надежды ведёт его в бой, всё ещё разжигает в нём слабый огонёк воли к жизни.
«– Ты чувствуешь меня?» – внезапно родился мысленный вопрос в голове Данте. – «Ты чувствуешь мой зов калечить, кромсать, убивать?».
«– Да», – в уме прорычал Даете. – «И что на этот раз?».
«– Да, подчинись ему, отринь все нормы морали, весь этикет битвы и ворвись в неё подобно демону. Давай сольёмся в экстазе битвы, и поверь, как только ты станешь един со мной, я дам тебе силу».
Капитан молчит. Он отдал бы всего себя ради получения силы, которая дала бы ему возможность прорваться к жене и готов даже принять своё «альтер», но всё же не знает, что будет, если пойти на поводу у существа из подсознания.
Корабль сильно задрожал и стал качаться, плясать из стороны в сторону, извне стали слышны взрывы, и вой лент снарядов, которые бьются о корпус.
– Так ребятки, держитесь, нам придётся сесть раньше. Проклятые зенитки! – доложил пилот.
Данте ощутил, как транспортник накренился и уже несётся на сближение с городом. Капитан почувствовал небывалый прилив сил, вопящую ярость, комом подступившая к горлу. Его пальцы сжались и разжались в ожидании оружия. Он не просто так на себя нацепил «рыцарские» доспехи, оставив привычный автомат и бронежилет.
– Мы снижаемся, через минуту будем на площади, держитесь, посадка будет жёсткой! – доложил пилот.
Капитан приготовился. Машина задрожала и затряслась, когда грубо приземлилась прямо на декоративные деревья, клумбы и красно-белую плитку, разметав всё по сторонам. Тиски ослабли, и Данте сорвался с места, схватив широкий клинок и закинув его за спину, подобрав тяжёлый пулемёт, он приблизился к выходу. Рампа опустилась, и Данте вырвался вперёд, ведомый гремящим сердцем, прямо в острый свет битвы.
– Смерть предателям! – вырвалось с уст капитана, и его слова шлем превратил в рёв.
«– Да! Да!» – заликовал голос в голове капитана. – «Ты теперь будешь мой! Мой, только согласись!».
Вражеские силы были брошены к месту высадки. Противник роится повсюду и пытается отстреливаться. Их мелкокалиберные автоматы издавали слабые вспышки огня и пули застрекотали по доспеху капитана. Он ответил мощным огнём пулемёта, обратив полдесятка ополченцев в несуразных мертвецов, выкрасив плиту под ними в противный багрянец. Остальные попытались спрятаться, уйти в укрытия, но тяжёлое орудие их и там доставало бешеными очередями, отправляя навстречу смерти.
Тут же, рядом с капитаном встали ещё семеро воинов, в таких же массивных сегментированных доспехах, поливая врага ураганом различного огня. Шипят огнемёты, проливая всё яркими струями пламени, вопят пулемёты, разрывая укрытия вместе с врагами, ревут автопушки, вспахивая землю. Врагов рвало, разносило кроваво-красными клочьями.
Какой-то БТР попытался высадить отряд врагов, но тут же был превращён в дуршлаг концентрированным огнём тяжёлого вооружения, а затем и взорвался.
На поле битвы появились новые воины – в бежевой военной форме, сопровождаемые воинами в золотистой боевой одежде. Три десятка прибежали из смежной улицы, но были прижаты к земле сумасшедшим огнём штурмовых энергетических винтовок воинов Канцлера – плотный непрерывный огонь прожигает бронежилеты врагов, и они как подкошенные падают на землю, пытаясь хоть как-то повредить десантному отряду.
Вторыми тут оказалась хлынувшая из всех щелей и улиц орда воинов в красных, белых, жёлтых балахонах, которые с простенькими пистолетами, винтовками и ножами бросились на имперцев. Массивный плотный огонь раскатал их по земле кровавой пастой. Первые ряды пропали в багряной дымке, но за ними, словно одержимые, остальные сектанты продолжают напирать воющей толпой.
– Культисты!
«– Они и виновны в её смерти!» – голос стал сильнее и Данте уже чувствует, как когти его альтер-эго прорываются через ментальную броню, как ещё немного, и оно захватит его рассудок, капитан ощутил жестокое пламя, что просачивается в сознание. И кровь, которой становится всё больше, только возбуждает, воспаляя сознание.
«– Прими меня, ибо я, это и есть ты, Данте», – продолжает вопить голос.
Капитан не прекращает стрелять, буквально в упор прошивая десятки еретиков, что словно безумные прут на них. Пулемёт подобен изрыгающему пламя дракону, который выжигает нечестивые силы. Он не может отбросить голос мысли, не может увернуться от битвы, не может зажмуриться и не видеть крови, которая становится подобно бензину, выплеснутому на огонь.
«– Что будет, если я с тобой соглашусь?» – спрашивает сам у себя Данте. – «Что?».
«– Ты будешь могущественен! Ты отомстишь. Прими сладкую ярость… истинную дикость, которую я несу с собой!».
Молчаливо, офицер сдаётся, все ментальные барьеры с треском рухнули и Валерон ощутил самого себя, тёмное существо – сжатый комок гнева, вины, злобы и жестокости, обволоченный в иглы тревоги и леденящего ужаса. Инфернальная тварь засияла сверхновой в уме. Данте внезапно теряет контроль над собой в исполинском притоке чистой ненависти, его разум полностью занять сущностью мести.
«Правильно…» – удовлетворился альтер-Данте. – «Ведь Сериль и Марта стоят больше, чем сотни этих убогих морд. Давай! Пусть они узнают, кто их покарал».
Кровь требует расплаты, и ему нет больше нужды в пулемёте. Данте сорвался с места и словно дубину обрушил оружие на мятежников и смерть следует за ним. Первым ударом он с треском проломил череп, вторым сокрушил рёбра. Он размахивает им, и служители богов падают, марают одежды в своей крови. Данте отшвырнул пулемёт, желая собственными руками забрать как можно больше жизней. Удар кулака раскроил голову, пинок сломил грудь, резко обернувшись он сжал чей-то лик обоими ладонями и «схлопнул» его, оросив себя кровью. Отбросив труп, капитан продолжил сокрушать их руками, марая в багрянце свой доспех.
«– Ты теперь мой!» – вопит нечто в подсознании, но парень не слышит самого себя, полностью утонув в битве.
Данте потерялся, утратил образ прекрасного рыцаря, теперь он берсеркер. Его захлестнула ярость, чернее адских глубин, краснее, чем кровь. В битве снаружи он победит, а вот сражение внутри с самим собой только начинается.
Внезапно на площадь выехал большой танк, с сильным креплением на фронте, с массивной пушкой и приготовился ею смести новые цели.
– Ультрамеркава! – крикнул кто-то из штурмовиков.
Русский, несущий на плече длинную трубу, начинающуюся с корпуса, и подключённую к источнику питанию на спине, громоздящийся большой серой «коробкой». Сначала корпус замерцал ярким солнечным сиянием, а затем из дула вырвался ослепительный луч, ударивший под башню танка. Машина задымилась и остановилась, свернув башней в сторону, но всё ещё готовая к битве. Второй залп из пушки пробился к боеприпасам, и танк рванул, был разорван части.
– Слуги Канцлера! – прокричали новоприбывшие воины в чёрной броне и мантиях, открывшие беспорядочный огонь по имперцам. – Уничтожить их!
Данте отбросил опустевший и покорёженный пулемёт и рванул прямо на «Судей» с обнажённым двухметровым широким клинком. Ненависть вырвалась из его горла рокочущей волной крика. Он разнёс зелёную изгородь на щепки и ворвался в ряды противников. Его меч опустился на первого воина и разбил его броню, отрезав руку. Второй удар сокрушил грудь и отбросил «Судью». Моментально он развернулся и его меч лезвием столкнулся о крепкие «доспехи» двух противников, ломая им рёбра.
Враг попытался сконцентрироваться на капитане, но вихрем его окутал союзный огонь, и отступники стали падать на землю один за другим, с пробитыми доспехами, не способными выдержать бурю из тяжёлого оружия.
Не выдержав такого плотного огня, ярости новоприбывших, сепаратисты дрогнули и побежали. Им вслед устремились сотни пуль, а Данте только хотел устремиться вперёд, но максимально сжав себя сознанием, он удержался от того, чтобы устроить жестокую погоню.
– Прекратить огонь, – скомандовал скорее самому себе Валерон. – Нет чести в том, чтобы воевать с бегущими.
Капитан осмотрел поле битвы – всё завалено телами сектантов, солдат и ополченцев, среди которых возвышаются три жертвенника, собранных из кусков камней, дерева и пластика, на которых возложены убитые жертвенные животные, принесённые в жертву ложным богам.
Данте смотрит на своих людей, и все мышцы его сковывает ярость, хоть врага до сих пор нет. Он не понимает, что это, ему становится страшно от того, что его до сих пор преследует желание нести вечный покой.
«– Давай, прикончи союзников», – зашипел змеёй глас.
«– Ты же говорил, что, против врагов…»
«– Ты согласился стать со мной единым. Я есть ты, а ты есть безумие и гнев, отречение от родных… я есть тьма в тебе, капитан и ты испил меня. Теперь два духа на одно тело и поверь, я возобладаю… со временем, но ты потеряешь контроль, и тогда мы насладимся насилием».
«– Нет!», – взревел Данте в уме, не зная, что делать; душу охватил страх и ярость, только умом и волей он держит себя от того, чтобы в безумии накинуться на братьев по оружию.
Он отвлекается от голоса в голове, нашёптывающего хулу на тех, кто идёт с ним рядом, отдавая приказ:
– Заминировать жертвенники. Пусть ещё попробуют совершить своих кровавых треб.
– Капитан, – обратился Вергилий, меняя магазин автомата. – Каковы наши дальнейшие действия?
– Где мы? – шлем выдал зловещий голос Данте. – Нужно установить местоположение, а затем продвигаться к Малому Коринфу. Мы оттуда выйдем к Дворцу.
– Как же союзные силы? Кто-то должен же был выжить в городе.
– Считайте, что их больше нет, – мрачно отчеканил Данте и дрожащей рукой убрал меч за спину. – Мы – одни, может ещё кто-то из десантных отрядов нас поддержит.
– Господин, мы поймали передачу! – доложил один из штурмовиков и подбежал с рацией, которую тут же подхватил капитан и услышал через хрип статики:
– Мы ведём бой с… наше положение… нужна помощь! Как слышно!?
– Где это? – вопросил капитан, отдавая рацию.
– Судя по сигналу, в двухстах метрах от нас. Что прикажите, господин?
Данте осмотрелся. Перед ним разорённая площадь, разбитая и объятая огнём, возносящая жалобные моления к небу клубами едкого дыма. Рядом с ней разбитые, ставшие полуруинами дома и улицы, возле которых разносятся жалобные крики, редкие взрывы и вой далёких выстрелов. Всё в огне и дыму, площадь стала могилой для тех, кто ещё недавно по ней ходил, город усилиями сепаратистов обращён в гробницу верных слуг Канцлера.
– Мы поможем выжившим, – грубо сказал Данте и подобрал пулемёт, вогнав в него новый магазин.
– Что будем делать с кораблём?
– Пилот, – начал приказ Данте. – Можешь улетать.
Корабль, после получения приказа, стал с рёвом реактивных двигателей медленно подниматься вверх, пока отряд удалялся, уходя всё глубже в город. По пути им встретились разворошённые улицы, горелая техника, разбитые здания и баррикадами – всё говорило о яростном сопротивлении. Данте ощутил, что у него в горле застрял ком, при виде всего этого безумия он ясно понимает, что Сериль вряд ли выжила в городе. Собрав всю злобу в кулак, отвращая её от побратимов, он двинулся дальше по улицам, переходя на бег. Рванув в сторону, он пробил доспехом непрочные перекрытия и строительные леса, которые опутали небольшой проход на другую улицу, и явился в облачении из пыли, гнева и скорби.
На длинной магистрали ведётся тяжёлый для лоялистов бой. С юга наступают бесчисленные легионеры роботов при поддержке тьмы ополченцев сепаратистов, а на севере их удерживает полдесятка воинов ордена «Гвардии Рейха» при поддержке не более пятнадцати простых бойцов ополчения Рейха. Они укрепились за большими бетонными блоками, перегородившими путь на север.
Данте определил, где враг и уставил в ту сторону дуло пулемёта, сжимая крючок. Оружие истошно зарычало, и вместе с огнём вырвались десятки пуль, которые угодили в наступающие ряды врагов – сумасшедшие очереди попали в металлические тела и тут же по асфальту со звоном разлетелись куски металаллома. Ополченцы и культисты попытались скрыться от гнева Данте, но и их настигло его возмездие, некоторых разорвав на части, и разметав по асфальту.
Остальные воины последовали за капитаном, и вышли на линию огня. Тут же первые ряды противников сгинули в струях огня, истошных очередях, треске лучей и рёве пулемётного огня. Ополченцы и сектанты, вопя и галдя, остановились и с трепетом стали пятиться назад, когда большая часть из них усеяла асфальт покровом мертвых, но вот легионеры не знают страха – они продолжают наступление неумолимой волной, которая готова разбиться об оборонк.
Неожиданно за спинами мятежников появилось подкрепление – два массивных танка ультрамеркава, возле которых словно роятся пехотинцы в бежевой форме. Два устройства «ахнули» и позиции лоялистов накрыло пламя, поднявшее в воздух фонтан асфальта и земли. Кого-то отбросило в сторону, кого-то убило, но все семеро воинов в техно-броне всё ещё стоят и готовы сражаться до самого конца.
– Развернуть пушку! – командует Данте. – Уничтожить эти танки! Штурмовики, уложите противника!
– Враг наступает с севера! – кричит один из лоялистов и Данте устремился туда.
Солдаты в золотистой броне, с саблями вместо ножей и длинными автоматическими винтовками, разрозненными рядами подступают к позициям, продвигаясь по разбитым улицам. Они, прикрывая друг друга, аккуратно и медленно приближаются к позициям имперцев. За ними, с севера ринулись лёгкие БТРы, не менее шести, несущиеся на всех парах к воинам Рейха.
– Развернуть круговую оборону!
– Нас просто размажут! – кричит один из штурмовиков. – Надо отходить, у врага техническое превосходство.
Началась жаркая перестрелка. Один из танков ултьрамеркава взорвался и разлетелся кусками плавленого металла, когда русский одним выстрелом пробрался к его боезапасу. Второй тут же отомстил выстрелом, и трое штурмовиков пропали в вихре огня, поднявшись кроваво-чёрным фонтаном.
Данте нет дела до потерь, ибо он подчиняется зову ярости, лишь бы на мгновение ослабить её вой в голове. Засыпав пространство перед собой дымовыми гранатами, он с блестящим клинком наперевес несётся в сторону солдат Аравии и его горло извергает устрашающий клич. Возле него пронеслись ракеты, остановившие один из бронетранспортёров, но другие машины заняли позицию и открыли прицельный огонь по капитану, но тут же смолкли, когда всё заволок белоснежный дым, закрывший обзор.
Валерон активировал тепловизор и накинулся на ярко-белые силуэты, отражённые в линзах шлема. Он закружился подобно вихрю, занося клинок над головами арабов. Кровь брызнула на серо-чёрный асфальт, когда Данте его стал опускать и так раз за разом. Его рука не чувствовала усталости, а разум затуманен багровым туманом, он ощущает ничего, кроме ярости. Раз за разом рассекающими ударами парень отбрасывает врага, уворачиваясь от немногочленных очередей БТРов, стреляющих по тепловому отпечатку на экранах операторов-наводчиков.
Дым внезапно рассеялся и все увидели дела рук обезумевшего капитана – улица завалена телами, на серой поверхности мерцают золотые доспехи, измаранные багровыми тонами. Штурмовики открыли плотный огонь из переносных однозарядных гранатомётов, взгромоздив «трубы» на плечи и засыпая БТРы противника дождём ракет. Взрывы последовали один за другим, пока все пять бронетранспортёров не превратились в полыхающие остовы металлолома.
Ценой стало практически все раненные ополченцы и «Гвардейцы», многие убиты в попытке удержать рубеж и поддержать капитана со штурмовиками. Вторая ультрамеркава загорелась горячим пламенем, но ей на помощь спешит ещё один танк. Русский и «Стражи шпиля» открыли совокупный огонь из тяжёлого вооружения, подбив вражескую бронетехнику, пока остальные воины заняли более выгодные позиции. Зазвенели пулемёты, застрекотали лазружья и противник встал под штормом огняю
Один из солдат «Гвардии Рейха» в броне, исчерченной царапиной, замаранной разводами и помятой от множества попаданий подбежал к капитану, став голосом усталым, нести благодарность:
– Господин, вы спасли нас. Кто вы?
– Да… спасли, – скрежета зубами, отвечает Данте, пытаясь не кинуться на солдат под напором неутихающего гнева в голове. – Спас вас. И орден «Палачей» со мной, – мужчина тряхнул головой. – Боец, мы только прибыли, развёрнутый доклад по ситуации в городе.
– Да, господин. За прошедшую ночь мы были отброшены по всем фронтам на север, к дворцу Рейха. Насколько мне известно, ещё никто не сумел пересечь оборонный периметр.
– Кто командует обороной?
– Военный совет господин. В него вошли руководители военных и гражданских министерств, которые ещё оставались в Великом Коринфе.
– А есть кто-то один? Тот, кому можно отдать приказ, а он его передаст другим подразделениям?
– Да… на отдельных участках фронта командуют отдельные командующие, такие как Андронник.
– Андронник? – удивился Данте, присев, когда снаряд танка пролетел над его головой и взорвался где-то поодаль от огневого рубежа. – Где он? Как с ним связаться?
– Я могу только передать в узел связи, что к нам прибыло подкрепление с Рейха. А он уже…
– Осторожнее! – кричит «Страж шпиля» и приказывает всем согнуться и тут же ряд снарядов пролетели над головами. – Ещё три танка! Нужно отступать!
Данте вспомнились детали плана, который им поручил Лорд-Магистрариус и за которые он может зацепиться, чтобы выжить. Он вспомнил, что от Крита наступает часть флотилии, которая должна уничтожить греческий флот и им один из кораблей обещал ракетную поддержку. Но сперва он должен найти точки, наиболее благоприятные для десантирования.
– Хорошо, – Данте тряхнул «Гвардейца», – пусть Андронник вышлет мне расположения вражеских ПВО, ракетных комплексов, если они у него есть и передаст позиции благоприятные для высадки десанта. – Капитан отошёл назад, цепляя одно из бойцов, и сжимая ему плечо. – Вергилий, как получишь координаты точек, передай их в роту связи и координации, чтобы они передали на флот.
– Есть, – воин едва не повис на руке Данте и капитан его отпустил только тогда, когда Вергилий ещё немного и завопит, а наплечник треснул; офицер стряхнул головой, пытаясь унять поток голоса в сознании, призывающий к насилию.
– Вторая группа, приём, как у вас дела, к высадке готовы?!
– Да. Наконечник копья заточен, брат.
– Нам необходима поддержка с воздуха, немедленно! Пусть транспортник сбросит бомбы по позициям врага в ста метрах от нас. А затем высаживайтесь. Приём?
– Да, есть! Выполняем!
Под небом оказался второй та6нспортник, заключённый в защитное поле, ставший стремительно пикировать на вражеские позиции. Он нашёл положение капитана по сигналу и определил позиции противника, тут же подобно коршуну устремившись на него. Пара подъезжавших зенитных машин, пытались его сбить, раскрасив поднебесье яркими струями пламенеющих пуль, но он ушёл от них. Рёв прокатился над головами имперцев когда транспортник пролетел сверху и карающей рукой осенил вражеские позиции. Свиста не было, только взрывы и звучание ревущего пламени – машина сбросила шесть термо-ударных бомб и танки, техника, вместе с пехотой укрылись одеялом огня, взбушевавшимся оранжевым морем от края до кря улицы. Не раздалось ни крика, ни всхлипа, ни плача – смерть была мгновенной под жарким пламенем, грозные машины войны с усиленным бронированием застыли на месте подобно зловещему предупреждению тем, кто встанет на сторону врагов Рейха.
– Спасибо, – сказал Данте, когда увидел, что впереди всё чисто. – Можете высаживаться.
Гул реактивных двигателей раздался на всю улицу, а его горячие струи сдули всю пыль под бортом и возле. Опустившийся трап дал путь ещё десятке «Стражей шпиля», несущих тяжёлое вооружение и массивные алебарды за спиной. За ними последовало полтора десятка штурмовиков, установивших контроль за периметром.
– Господин, – стал докладывать Гвардеец Рейха. – Андронник говорит, что может с вами встретиться к западу отсюда. Это на большом перекрестии магистралей, но там сейчас хозяйничают сепаратисты.
– Тогда истребим гнёзда врагов.
– У нас задача наметить для авиации приоритетные цели, – вмешался Вергилий. – Но я этим могу заняться сам, только нужно больше информации от лоялистов.
– Помимо отдельных десантных команд, какие войска примут участие?
– Четырнадцатая и пятнадцатые десантные дивизии в полном составе начнут высадку в Коринф. Силы противовоздушные обороны должны быть подавлены ударами с моря.
– Ты передал места, где можно высадиться?
– Да, высадка будет совершаться преимущественно в северных районах города, где противников меньше. Координаты я уже передал в штаб. Десантирование начнётся в пределах часа, да и… а как же цели для «Меча»?
– Хорошо, я возьму семерых «Стражей», русского и пятнадцать штурмовиков, – Данте поднял пулемёт, загоняя в него новый, последний магазин. – Ты должен здесь закрепиться и ждать приказов, а я у Андронника выясню, что можно полить огнём.
– Есть.
Данте с отрядом бойцов двинулся на запад, навстречу вражескому посту. Во время похода ярость ослабла, мышцы расслабились и вой в ушах пропал. Ступая через руины полыхающего города, потерявшего свой прекрасный облик, капитан постоянно нарывался на жертвенники, собранные из мусора, которые только предавали «антуражу» умирающему граду. Пройдя несколько метров, один граммофон, всхлипывая, со статикой дал о себе знать:
– Говорит Круг Жрецов, – голос показался сумбурным, яростным и напористым. – Не слушайте это жалкое существо – кардинала. Не следует опускать оружие, именно сейчас – ключевой момент в нашей истории. Враг наступает! Наша свобода в опасности! Сражайтесь-сражайтесь-сражайтесь! – вопит жрец. – Рейх начал наступление по всем фронтам, он убивает наших женщин и детей, он хочет вашей крови. Встань Греция! Встань и бейся!
Данте не обратил внимания на безумные вопли пропаганды, ему своего голоса хватает. На большом перекрёстке дорог устроился целый военный форт – все подходы обложены мешками с песком, стоят несколько турелей и пушек, посередине, где некогда глаз радовала круглая зелёная зона, теперь самодельный двухъярусный оперативный опорник, сколоченный из досок, у основании которого куча камней, использованных для укрепления. Один въезд и выезд со стороны восточной магистрали укреплён танковыми позициями мятежной техники – пара лёгких машин, со спаренными пушками, ставшими прикрытием для двух «ультрамеркав». И ещё неизвестно, сколько бойцов расселось по зданиям и сколько за периметром.
Отряд остановился в трёхстах метрах от вражеских позиций, прячась за навалами машин, и кусками разрушенных зданий, так удобно сформировавших прикрытие.
– Мы не пробьёмся так просто.
– Кажется пора, – сказал Данте и положил пулемёт, цепляясь за приёмник в шлеме связавшись напрямую с кораблём. – «Гром-1», на связи Аместист-1, нам необходим ракетный удар с «Меча Серафима». Противник в трёхстах метрах от нас.
– Вас поняли, Аметист-1. Удар будет в течение пяти минут.
Капитан впервые обрадовался тому, что перед самым вторжением на Балканы всё поменялось и флотилии, которые должны были нанести удар по Балканам, были отправлены на юг, к Криту, а вместе с ними и «Меч Серафима», корабль, гружённый ракетами для подобных операций. Южные эгейские острова были вычищены, и всё клонится к тому, что группировка судов, носящая по чистому недоумению название «греческого флота» будет разбита в битве у острова Саламин.
Томительное ожидание было вознаграждено вскоре. Не менее десятка ракет смертельным дождём опустились на позиции врага. Опорник пропал в пламене, технику сжала смертельная рука уничтожения. Данте не стал ждать, пока всё успокоится и как только открылся проход, он ринулся туда, на бегу выпуская ярость орудия.
Несколько ополченцев пытались бежать через западную магистраль, но их встретил шквал огня – пулемёты ревут в один «голос» с лазерным треском винтовок штурмовиков и воем автопушек. Солдаты Греции были разорваны на месте, став шматами плоти и пылью.
Двести метров оставалось, когда из окрестных зданий «залаяли» автоматы легионеров, союзников Амфиктионии и предателей. Данте поднял чей-то пулемет, и фасады зданий плюнули бетонной кошкой, стёкла с трезвоном осыпались на землю. Его воины вторят и вместе с бетонной пылью и вырванными осколками строений стали падать противники, один за другим – ураганные очереди либо забрасывали их обратно внутрь зданий, либо выбивали с позиций на балконах. Данте, расстреляв опору балкона и обрушив с четвёртого этажа его вместе со стрелками, перешёл на медленный бег.
