Оксана Крыжановская
Тайны моей супруги
Глава 26. Гром и Хохот
Регина вышла из шкафа и с раздражением захлопнула дверцу. Зашла в будуар, прошла к туалетному столику и открыла массивную шкатулку из тёмного дерева с гравировкой. Откинув крышку, девушка достала небольшой пузырек, накапала несколько капель в стакан с водой и выпила всё до дна. Через несколько минут должно полегчать.
Почему женские недомогания у неё начались именно на этой неделе?! Остаётся надеяться, что Тристан не заметил в поведении Анигера Тремса ничего странного. Ведь в эти дни Регина не пила успокаивающие капли, чтобы не смешивать снадобье с настойкой от боли.
Регина присела перед туалетным столиком и посмотрела на своё отражение в зеркале. Она с детства развивалась быстрее остальных. Не только умственно, но и физически. Обычно девочки созревают и получают репродуктивные функции в промежутке от одиннадцати до пятнадцати лет, у Регины женские недомогания начались уже в возрасте девяти лет, и цикл до сих пор не урегулировался. Они могли не появляться несколько месяцев, а потом идти целую неделю. В эти дни ей особенно трудно было себя контролировать.
И быть Анигером Тремсом.
Лэри вернулась в спальню, позвонила в колокольчик и дождалась прихода служанки. Эту девушку звали Карин. Она была худощавая, нескладная, с тёмными прямыми волосами и карими глаза. Видно, кто-то из её родителей был лантцем.
– Госпожа, желаете отобедать в своей комнате или в одной из столовых? – её голос был звонким и приятным.
– В своей комнате, – распорядилась Регина и вспомнила происшествие, которому она стала невольным свидетелем. В последние недели девушка была занята: подчищала информацию на Тремса и разрабатывала с Августином окончательную модель протеза, которую они представили Тристану, поэтому она ни на что не обращала внимания. Даже отсутствие Геллы девушка заметила лишь два дня назад, когда услышала это от её матери.
– Я слышала, Гелла пропала?
– Так дней десять уже как, – тут же ответила Карин и даже без лишних вопросов продолжила выбалтывать сплетни: – Говорят, она сбежала из-за Вильяма Оркиста! Дескать, он ей ребёнка сделал, а признать не захотел. Вот она и сбежала от стыда. Её мама такой скандал Оркистру закатила, так её тут же уволили!
– Вы в это верите, Карин? – уточнила Регина.
– Не знаю, госпожа, – простодушно ответила служанка. – Гелла, конечно, была… ну не сильно разборчивой. Но вот Оркист, – в голосе проскользнул скепсис, – он из тех мужчин, которые сутками работают и редко когда на женщин засматриваются. Возможно, у них что-то и было. – Карин пожала плечами. – Гелла хвасталась, что было. Но она и про господина тоже хвасталась. Хотя всем известно, что он на простолюдинок и не смотрит. Только на благородных и красивых… – Карин осеклась, сообразив, что слишком увлеклась. Она опустила взгляд в пол и быстро добавила: – Извините, госпожа! Я ничего такого не хотела говорить про господина!
– Не волнуйтесь, Карин, – успокоила её Регина и задала следующий вопрос: – Если Гелла ушла не из-за Оркиста, то, как думаете, из-за чего?
– Даже не знаю, госпожа, – вновь пожала худыми плечами служанка, затем сделала шаг вперед и понизила голос: – Но есть одна странность.
– Странность? – заинтересовалась лэри, но виду не подала.
– Да. Странность, – кивнула Карин головой и с предвкушением в голосе продолжила: – В тот день Гелла пошла убираться в вашей комнате. Её долго не было, хотя делов тут на полчаса всего. Ленц отправил меня поторопить Геллу. Я пришла в вашу комнату, но её не было. Грязное белье в тазу возле порога стоит, а Геллы нет. Я тут же пошла к Ленцу и рассказала об этом. Управляющий опросил слуг, но никто Геллу не видел. Не спустилась же она через окно по водопроводу! Поэтому наши шепчутся, – служанка понизила голос до шёпота: – что её утащил Пожиратель! Ведь все знают, что если вести бесчинную жизнь, то тебя утащит кто-то из Пожирателей, Гелла была ещё той… – сплетница многозначительно замолчала.
– Это всего лишь суеверия, – отмахнулась Регина и уточнила, добавив в голос строгость и негодование: – Почему мне о пропаже Геллы никто не сообщил? Может, она украла у меня что-то из украшений и сбежала?
– Госпожа, да кто в доме душевидящего украсть что сможет? – удивилась служанка. – Тут на всей территории защита стоит и оповещает, если кто-то заходит или выходит за территорию особняка.
– Но в день пропажи защита не сработала? – проникновенно заметила Регина.
– Именно! – подтвердила служанка, а потом смущённо добавила: – Но она иногда сбоит, ведь особняк уже очень старый и чары древние. А не сообщили вам, потому что господин запретил вас лишний раз расстраивать. – Карин вновь опустила взгляд в пол и протянула жалостливо: – Вы же господину не скажете, что я вам всё рассказала?
– Не волнуйтесь, не рассказу, – ответила Регина и отпустила служанку.
Кинув взгляд на шкаф, девушка тихо произнесла:
– Нет. Она не могла так глупо поступить… Или могла?
Подойдя к шкафу, Регина несколько секунд рассматривала две ручки, затем схватилась за них и дёрнула на себя. Дверцы шкафа открылись, обнажив непроглядную черноту. Шагнув внутрь, лэри застыла, глубоко вздохнула и сделала то, на что отваживалась в редких случаях. Она шагнула в сторону и оказалась в подпространстве.
Тут не было тёмно, скорее, пасмурно, словно стоял поздний вечер. Плотный, словно кисель, туман клубился под ногами и скрывал выбеленные от времени кости: звериные, человеческие и даже – древних гигантов, которые населяли мир множество веков назад. В этих местах туман сгущался сильнее, становился почти чёрным, поэтому Регина могла обходить их без опасения на что-нибудь натолкнуться.
Ощущение от нахождения в подпространстве было странное и неприятное. Тело и волосы стали в несколько раз тяжелее, трудней стало передвигаться из-за усиления гравитации. Время тут было не однонаправленным. Регина не знала точное название для этого феномена, поэтому охарактеризовала его как «неравномерное». Во-первых, время могло замедляться до такой степени, что нужно было на несколько минут остановиться, чтобы увидеть, как туман еле двигается. Во-вторых, время могло бежать с сумасшедшей скоростью. И в-третьих, время могло идти назад. Эту особенность Регина обнаружила в детстве. Тогда она не поняла, что именно происходит, и сильно испугалась. С земли вдруг начали вставать люди, звери, гиганты. Люди кричали и звали на помощь, звери и гиганты метались, ревели, скулили. При этом никто не обращал внимания ни друг на друга, ни на Регину. Потом восставшие начали по очереди падать на землю, и когда на ногах осталась стоять только Регина, время «побежало» вперёд. Трупы сгнили за считанные секунды, и землю вновь устлали выбеленные кости. Девушку же время игнорировало, благодаря защите Пожирателя кошмаров. Эта защита также не давала другим Пожирателям и обитающим тут существам нападать на неё.
Пожиратель кошмаров жил, если так можно выразиться, в руинах древнего города, который около семи тысяч лет назад находился в пространстве и принадлежал вымершему народу эскарцев. Про свою берлогу – как называл город Мрачный, – Пожиратель кошмаров говорить не любил. Лишь однажды, будучи в хорошем расположении духа, обмолвился, что эскарцы сами виноваты: послушались Пожирателя разума, возомнили себя богами, вот Мироздание и показало, где их место.
Регина долго шла до берлоги Мрачного. Трупы успели два раза «ожить» и «почить». Наконец вдали появились очертания каменных изваяний высотой в три метра в виде двух воинов в громоздких доспехах. Воины стояли лицами друг к другу, скрестив мечи в вечном поединке и создавая подобие арки. Архитектура эскарцев представляла собой двух- или трёхэтажные здания из песчаника и кирпича, некоторые верхние этажи и крыши были из дерева, но такие могли позволить себе только зажиточные горожане. Эскара располагалась возле моря и была окружена степями и пустынями, поэтому дерево было на вес золота. Дороги в городе эскарцы выкладывали морской галькой и создавали уникальные мозаики. Притом мозаика не была обычной, а рассказывала о мифах, легендах и сказках древнего народа. Даже Регина, прохладно относившаяся к живописи, каждый раз с любопытством и восторгом разглядывала поразительные и немного странные картины под ногами. Но сегодня девушка на мозаику под ногами не стала отвлекаться, а сразу направилась к большому, единственному тут одноэтажному дому, полностью сделанному из дерева. Семь тысяч лет назад тут проживал валор – король Эскара. Поднявшись по трём деревянным ступенькам, Регина глубоко вздохнула и открыла дверь. За порогом находилась непроглядная тьма, в которой тут же появились несколько пар красных глаза без белков и с чёрными вытянутыми зрачками. Раздались голоса: мужские, женские, детские, старческие, писклявые, звонкие, грубые, хриплые, еле слышные, громкие – все они сливались в один вопрос:
– Зачем ты пришла, куколка?
– Ты похитил недавно девушку в доме моего мужа? – спокойно спросила Регина, не обращая внимания на обращение.
– Похитил? – хохотнул уже узнаваемый грубый прокуренный бас. Красные глаза стали исчезать, пока не осталась только одна пара – напротив лица девушки. – Она сама ко мне полезла! Да и тебе-то что? Ты ж никогда не интересовалась теми, кого не могла использовать. Или замужество пробудило в тебе добросердие? Так оно не к лицу тебе, куколка, и больше смахивает на хреново сыгранное лицемерие.
Регины действительно не было дела до этой девушки, которая не смогла исполнить всего одно простое правило, за что и поплатилась. В иной ситуации она и пальцем бы не пошевелила… в иной, но не когда в голове до сих пор кричит женский голос:
«Уже неделя прошла! Целую неделю я не знаю, где она! Не знаю, жива она или мертва! Не знаю, куда она исчезла! Отыщите её, прошу! Отыщите мою доченьку. Мою Геллочку. Прошу!»
– Отдай её мне, – хмуро приказала Регина.
– Отдать?! – красные глаза расширились и стали больше раза в два. – Куколка, мной командовать может только глава дома. Хочешь вернуть бабу? Вторь своему дядьке и возвращайся!
Регина нахмурилась сильней. Ей эта ситуация тоже не нравилась, но она пока не имела права приказывать или ставить ультиматумы. Только предлагать сделки.
– Твои требования? – прямо спросила лэри.
– Хм… Мои требования, говоришь? – красные глаза прищурились, а в голосе появилось довольные нотки: – За прошлую бабу ты освободила меня на час. Значится, за эту дашь волю на два. Идёт?
Регина не сдержалась и поморщилась. В прошлый раз Пожиратель кошмаров всего за час умудрился перевернуть город вверх дном и сполна напитаться. Что же он умудрится сделать за два часа?..
«…Отыщите её, прошу! Отыщите мою доченьку… Прошу!»
– Согласна! – рыкнула лэри, желая перекричать голос в голове.
– С тобой, как всегда, приятно иметь дело, куколка! – расхохотался Пожиратель кошмаров и воскликнул: – Лови свой приз!
Из тьмы в объятья Регины упал… скелет, обтянутый кожей, нагота была прикрыта только отросшими до колен седыми волосами. По-другому описать то, что осталось от когда-то красивой и молодой девушки, было нельзя.
– Развлекайся! – хохотнул напоследок Мрачный, и дверь захлопнулась перед носом Регины.
Покосившись на ношу в руках, которая в подпространстве весила в два раза больше, лэри вдохнула, закинула Геллу на спину и поволокла к переходу.
Ларин хмуро оглядела то, что осталось от Геллы, и вынесла вердикт:
– Выхожу, – кинула взгляд на Регину и с грустной усмешкой добавила: – Куда я денусь? – Перевела взгляд на бывшую служанку. – Да и она теперь.
Гелла лежала на широкой лавке и отсутствующим взглядом глядела в окно, точнее, на подоконник, где стояли в кадках различные травки и цветы. Её когда-то розовая кожа посерела, озорные прозрачно-голубые глаза почернели, словно зрачок увеличился до такой степени, что закрыл всю радужку, а волосы отросли до самых колен и поседели. Только концы были медные. Это давало понять, что когда-то девушка была рыжей. Хотя теперь её трудно было назвать девушкой. Скорее, женщиной за пятьдесят.
– Сколько она там пробыла? – спросила Ларин.
– Дней десять где-то.
– Бедненькая, – пожилая женщина провела ладонью по голове девушки. – Не волнуйся, милая, всё будет хорошо. Откормим мы тебя. С помощью мазей да настоек вернём былую красоту, а волосы покрасим. Видишь, какой у меня красивый цвет? – Ларин наклонилась ближе, чтобы девушка могла увидеть. – И у тебя такой же будет.
– За… – еле слышно прохрипела Гелла.
– Что ты говоришь, милая? – ещё ближе склонилась Ларин.
– За… за что?
– За что? – громче уточнила пожилая женщина и посмотрела на Регину. – Знаете, за что она туда попала?
– Не за что, а из-за чего, – мрачно исправила лэри. – Из-за глупости своей.
– В смысле? – Гелла нахмурилась и перевела озадаченный взгляд с одной девушки на другую.
– Это служанка из дома моего мужа. Залезла в мой шкаф, а у меня там переход, вот Пожиратель кошмаров и затянул её, – сухо пояснила Регина.
– Вот же дура! – воскликнула Ларин и вскочила на ноги. – Да и вы хороши! – накинулась женщина и на лэри. – Кто ж переход туда без присмотра оставляет?!
– Остальные слуги туда свой нос не совали в отличие от глупых и упрямых дур! – Регина тоже вскочила на ноги. От резкого движения скамейка пошатнулась и перевернулась. По избушке разлетелся гулкий стук, заставивший вздрогнуть обеих пленниц Пожирателя кошмара. – Я несколько раз повторяла: к шкафу не приближаться! Она меня послушала? Нет! Посчитала себя умнее всех и решила, что последствия не несут за собой ответственность. Что ж, теперь у неё будет не один год для переосмысливания своего поведения! – Регина со злостью выдохнула и добавила уже спокойнее: – Ларин, делай что хочешь, но в ближайшее время поставь мне её на ноги. У меня для неё будет работа. – Лэри подошла к скамейке и склонилась над Геллой. Серебряные холодные глаза встретились с испуганными чёрными. – Ты, как только оклемаешься, напишешь письмо своей маме, где скажешь, что у тебя всё хорошо. Выдумай любую достоверную ложь, но сделай так, чтоб она перестала о тебе волноваться. Иначе я верну тебя ему. Ты меня поняла?
– Да, – хрипло выдохнула девушка. Одинокая слезинка набухла в уголке её правого глаза, скатилась по виску и затерялась в седых прядях.
Регина резко выпрямилась и, не прощаясь, направилась к двери.
– Так вот почему ты её спасла, – шепнула Ларин, когда дверь с грохотом захлопнулась. Переведя взгляд на Геллу, лекарка с грустной улыбкой произнесла: – Тебе повезло, что на этой неделе она не пила успокаивающие капли, иначе участь у тебя была бы не завидная. Но теперь ты будешь ей служить до конца своих дней, а жизнь у тебя будет дли-и-инная.
Гроза напала на Столицу внезапно и, казалось, появилось всего лишь за одно мгновение. Ледяной дождь хлынул на улицы города, словно кто-то в небе перевернул полное ведро ледяных шариков. То и дело разражался страшный гром, который сотрясал окна в домах, и сверкали жёлтые корнеобразные молнии. Многие люди и из низшего, и из высшего классов внезапно ощутили приступ неудержимого страха и ужаса. Он заставлял их прятатсья по углам, прикрывать головы руками и скулить от бессилия и паники. Больше всего подверглись воздействию дети. Их разум, неокрепшая психика и живая фантазия могли и в обычные дни довести до испуга, что говорить о сегодняшнем вечере? Особенно, когда детский страх так сладок…
Только единицы могли в громе расслышать довольный мужской хохот и понять, что кто-то выпустил из клетки одного из Пожирателей.
Регина, хоть и понимала, что это глупое и бесполезное действие, сдержаться не сумела: плотно закрыла окна портьерами, забралась на кровать и свернулась под одеялом в позе эмбриона.
Не нужно было соглашаться. Особенно сейчас, когда её эмоции и психику не сдерживал барьер успокоительных трав. А ведь сила Пожирателя кошмара на неё даже не действовало! Это всё её разум, гроза и воспоминание…
Тогда тоже была гроза. Только летняя. С пронзающим до костей ветром и тяжёлыми каплями дождя. И тоже хохот… И слова… Такие тихие и скрытные, заставляющие тянуться к ним… чтобы угодить в ловушку и потонуть…
– Я выполнил часть сделки, теперь твоя очередь, Минос.
– Да, ты всё сделал правильно. Теперь Регина в безопасности. Развлекайся, Мрачный…
Лучше бы тогда она не пряталась в кабинете дяди, не услышала бы правду и никогда бы не узнала цену своей безопасности…
– Регина! – громкий голос Тристана выдернул её из той летней грозы, из дядиного кабинета, из воспоминаний. – Почему у тебя так холодно? Куда только слуги смотрят?!
– Тристан! – девушка вскочила с кровати и кинулась к супругу, обняла его за шею.
Мужчина почувствовал, как она дрожит, и прижал её за талию ближе к себе.
– Ты грозы испугалась?
Не дождавшись ответа, Тристан взял супругу на руки и отнёс в свою комнату, уложил на кровать, накрыл одеялом.
– Не уходи, – тихо прошептала девушка, не открывая глаза.
– Я сейчас вернусь, только…
Регина не дослушала и отвернулась на другой бок, поджала ноги к животу.
– Я никуда не ухожу, – тут же исправился Тристан и лёг на кровать поверх одеяла рядом с супругой. Несколько минут он молчал, затем решился и спросил: – Я могу тебя обнять?
Регина завозилась, перевернулась обратно и уткнулась макушкой супругу в подбородок. Тристан аккуратно провёл ладонью по волосам девушки и обнял за плечо.
За окном раздался гром вперемешку с хохотом. Лэрн поморщился, накинул на свою комнату защиту от воздействия Пожирателя и мрачно пожелал долго жить тому, кто умудрился его выпустить. Хорошо хоть, Регина не могла слышать этот хохот.
– Моя мама очень любила вышивать гладью, – вдруг тихо произнесла Регина.
– Извини? – Тристан отстранился и немного опустил край одеяла, в которое девушка уткнулась лицом. Её глаза были закрыты, а лицо побледнело, но хоть дрожать она перестала.
– Мама, как истинная лэри, – тут её губы скривились, – умела искусно вышивать, вязать, плести, но больше всего любила именно вышивать гладью. Я обожала наблюдать за лицом мамы в эти моменты. За сосредоточенностью и восхищением, которые появлялись всякий раз, когда ей удавалось придумать и вышить особенно искусную композицию из цветов. Мама любила полевые маки, потому что они напоминали ей о родительском доме. Мама любила рассказывать, как в детстве она со своим отцом мастерила кормушки. К ним всегда прилетало много птичек, и одно время даже жил ястребёнок, который выпал из гнезда и повредил себе лапки. Он жил у них около года, пока его не убила соседская кошка. Мама тогда два дня проплакала и больше никогда не вышивала птиц…
Регина ещё долго говорила, рассказывая о детстве своей мамы. Тристан слушал супругу и никак не мог сопоставить её рассказ с тем, что видел и слышал мельком из сплетен. Лэрн просто не мог осознать, как та, живая и яркая девочка, любившая плести из полевых цветов венки, умевшая щебетать по-птичьи и два дня оплакивавшая смерть птицы, выросла в женщину, которая в высшем обществе известна как одна из самых языкастых сплетниц столицы. Как она могла каждый вечер напевать маленькой Регине колыбельную, а потом называет её безумной?!
Вскоре Регину сморил сон. Вслушиваясь в её размеренное дыхание, Тристан и сам уснул. Перед тем как разум уплыл в страну сновидений, в голове всплыла последняя ясная мысль: «Когда у меня будут дети, то я буду понимающим и любящим родителем. Я никогда не стану таким, как отец!»
Глава 27. Признание
За последнее время неприязнь к «барахолке языков» и Анигеру Тремсу у Вильяма Оркиста возросла в десятикратном размере. Виноваты в этом были двадцать семь человек, которые решили заработать легкие деньги и «скормить» секретарю обманку. Но Вильям ещё в детстве расстался с наивностью и доверчивостью, поэтому умников ждало разочарование, а некоторых особенно наглых – удар в челюсть. Отправляясь на встречу с двадцать восьмым свидетелем, Оркист не ожидал от него ничего путного. Место встречи, как и до этого, было выбрано в квартале работяг, в проулке, соединяющем улицы Стальную и Большой звон.
Оркист пришёл даже раньше назначенного времени, но свидетель его уже ожидал. Высокая фигура в старом тулупе стояла возле больших, поставленных друг на друга бочек у стены.
– Свен Майкер? – окликнул его Вильям.
Мужчина развернулся на голос, зашагал к Оркисту, и тот увидел, что свидетель был молод, не старше двадцати пяти лет. Лицо у него было круглое и добродушное, а глаза – большие, и ума в них было мало. Вильяму он напомнил большую добрую собаку, особенное сходство добавляли каштановые вьющиеся намокшие волосы и борода, повисшие сосульками.
– Да-да. Это я, господин! – радостно произнёс Майкер, остановившись в нескольких шагах от Вильяма. – Это я вам написал!
– Что ты можешь рассказать об Анигере Тремсе? – сразу перешёл к делу Вильям, приподняв ворот пальто. На улице было не холодно, но моросил мелкий противный дождик.
– Я… я расскажу! – воскликнул Майкер, с чего-то замялся, опустил взгляд на землю, но сразу поднял голову и уверенней добавил: – Я, правда, расскажу! Всё, что знаю!
– Но?.. – поторопил его Вильям, начиная испытывать раздражение.
– Но возьмите меня к себе! – выпалил парень и даже зажмурился. – Я много чего умею делать! Честно!
Мысленно расхохотавшись, Оркист уточнил:
– Где ты раньше работал и за что тебя уволили?
– Я сам ушёл! – тут же выдал Майкер, даже грудь вперед выпятил и подбородок задрал.
Вильям поморщился и махнул рукой. Парень тут же «сдулся», понурил голову и пробормотал:
– Я работал на фабрике «Лучшая жизнь»…
Ищейка внутри Оркистра тут же сделала стойку и навострила уши. «Лучшая жизнь» принадлежала дому Овдерен, и ей распоряжался Оверлоу Норм-анс.
– …на нижнем этаже. Делал там, что скажут: повозки разгружал, руду плавил, за котлами смотрел, да и так, по мелочи всякое. Бригадир у нас сволочь редкостная. Он раньше тоже из работяг был, а потом повышение получил и зазнался. Ну мы однажды после работы с нашей сменой в таверну пошли, выпили, понятное дело, а тут он зашёл, тоже горло промочить небось или к Веёнки на огонёк. А он мне в тот день выговор как раз устроил и штраф…
– Ты решил ему всё высказать и, скорее всего, устроил драку, – нетерпеливо перебил его Вильям.
– Ну да, – смущённо признался Майкер и кивнул. – Но он сам…
Оркист резко поднял руку, останавливая парня, и спросил с нажимом:
– Что именно ты знаешь об Анигере Тремсе?
– А вы возьмёте меня на работу, господин?
– Подумаю.
Майкер несколько секунд молчал, а затем произнёс:
– Я во время перерывов иногда ходил в одно место подремать. Там склад находится, и в обед туда почти никто не ходит. Я за ящики прилёг, на тюки с тканями для обивки, только задремал и слышу голоса. Подумал, что кладовщик пришёл или ещё кто-то так же, как и я, подремать решил. Над ящиками приподнялся и увидел нашего директора, а с ним молодой мужчина. Чудной он был: во всём белом и в очках с красными стеклами. Лэрн Норм-анс его уважаемым господином Тремсом называл и благодарил. Так перед ним лебезил…
– Благодарил? – уточнил Оркист, удивившись.
– Да, благодарил, – закивал головой Майкер. – И спросил ещё, почему он сам ничем заниматься не хочет. Работу предлагал, притом такую сумму назвал, что я чуть на задницу не сел!
– Лэрн Норм-анс уточнял, что именно за робота?
– Нет.
– Что было дальше?
– Тремс отказался. Сказал, что не заинтересован, а денег, которые ему лэрн дал, и так для безбедной жизни хватит. На это директор ответил, что если Тремс передумает, то он с радостью примет его на работу и, может, даже сделает партнёром, если они сработаются. Потом директор что-то спросил, я не понял что, и они ушли.
– Это всё? – уточнил Оркист.
– Да, господин.
– Когда именно произошла эта беседа?
– Я уже и не помню, когда, – ответил парень, почесав затылок. – Кажется, весной или летом. Тепло было – это я точно помню.
Вильям вытащил с кармана небольшой кошелёк и кинул его Майкеру со словами:
– Держи. Заслужил.
Майкер попытался его поймать, но не смог. Пришлось наклоняться и подбирать кошелёк с земли. Когда он выпрямился, то Вильям отошёл от парня уже на несколько метров.
– Господин, а работа? – испугано закричал Майкер, каким-то шестым чувством понимая: догонять господина не стоит. – Господин? Господин?!
Вильям Оркист не обернулся, дошёл до конца переулка, свернул направо и неспешным шагом направился вверх по улице Большой звон.
– Лэрн Дельт-гор, прошу, обратите своё внимание на эти марципановые розы.
Управляющий кондитерской лавкой «Сладкая привычка» выставил на стол продолговатую коробку лимонного цвета с голубой лентой и поднял крышку. Внутри на бумаге лежали большие распустившиеся бутоны роз – жёлтые, красные и розовые – с зелёными листиками, по четыре штуки в три ряда.
– Марципан делается из измельченного в муку миндаля и сахарного сиропа. Для этих конфет мы используем только качественный марципан фирмы «Осколок звёзд» и натуральный краситель. Прошу, попробуйте, лэрн.
Мужчина протянул Тристану на тарелочке маленький кусочек пробника белого цвета. Лэрн попробовал, одобрительно кивнул и уточнил:
– Есть коробка побольше?
– Простите, лэрн Дельт-гор, – управляющий склонил голову, – но это самый большой размер в нашем магазине.
– Тогда мне две коробки, – ответил Тристан, улыбнулся и добавил со смешком в голосе: – Мы с супругой ещё те сластены, и я боюсь, что за одну коробку можем и подраться.
Управляющий кинул быстрый взгляд на лэрна, ещё раз поклонился и ушёл упаковывать конфеты. Через пару минут Тристан Дельт-гор с довольной улыбкой и двумя коробками в руках вышел из кондитерской лавки «Сладкая привычка», сел в машину и отправился домой. Время как раз склоняло стрелки часов к ужину.
Не успел Тристан переступить порог дома и снять пальто, как к нему подошёл Вильям. Хоть лицо секретаря, как обычно, было бесстрастным, лэрн чувствовал, что он взволновал. Кивнув секретарю, давая понять, что выслушает его, Тристан передал своё пальто, шарф и перчатки дворецкому, забрал коробки со сладостями и направился в свой кабинет. Оркист последовал за ним, отставая на пару шагов.
Оказавшись в своём кабинете, Тристан положил коробки на кофейный столик, налил себе бренди и опустился в кресло. Кивнул на соседнее, разрешая секретарю присесть, с наслаждением отпил и поинтересовался:
– Чем собираешься меня порадовать?
Вильям занял соседнее кресло, сел прямо, положил руки на ноги, сцепив пальцы в замок, и ответил:
– Сегодня я имел беседу с человеком, который стал невольным слушателем разговора между Анигером Тремсом и Оверлоу Норм-ансом.
– Информация верна? – тут же уточнил Тристан.
– Да, – подтвердил секретарь. – Я никому не говорил, даже своим агентам, что интересуюсь их связью. Этот свидетель вышел на меня через «барахолку языков», а там я тем более об этом не говорил. Только что ищу любую информацию, касающуюся Анигера Тремса.
– О чём была их беседа?
– Во-первых, Норм-анс благодарил Тремса. Во-вторых, предлагал ему работу и сулил за неё хорошую оплату, но тот отказался. В-третьих, Тремс обмолвился, что денег, которые он получил от Норм-анса, ему надолго хватит. В-четвертых, Норм-анс сказал, что если Тремс передумает, то он будет рад взять его на работу и в будущем может сделать его своим партнёром. В-пятых, этот разговор проходил весной или летом, свидетель точно не помнит. Это всё.
– Где именно проходил их разговор? – уточнил лэрн.
– На фабрике «Лёгкая жизнь», в складских помещениях.
Тристан удивлённо заломил бровь, задумчиво отпил и медленно произнёс, растягивая слова:
– При нашей первой встрече с Тремсом я предложил познакомить его с Оверлоу Норм-ансом, на что он ответил, что не уверен в нём. Мне ещё тогда этот ответ показался довольно странным. Тремс оправдался тем, что не думает, будто такой мастер, как Норм-анс возьмет его к себе в ученики. Понять я это могу, но вот как именно он произнёс ту фразу… Это не давало мне покоя. Теперь же оказывается, что он солгал, когда сказал, что не знаком с Оверлоу. Даже больше: Норм-анс предлагал ему не только работу, но и партнёрство. Благодарил и давал за что-то деньги. И этот разговор состоялся весной или летом, а Тремс, по информации твоих агентов, появился в городе в конце осени. Я ничего не забыл?
– Нет, лэрн.
– Дальше ещё интересней, – продолжил с энтузиазмом Тристан, поднялся с кресла и зашагал по комнате. – Раньше дом Баргарон и Овдерен были союзниками. Их семьи в прошлом неоднократно роднились. Доходило даже до того, что в браки вступали родственники во втором поколении, двоюродные братья и сестры, чтобы укрепить кровь родов. Но в 731 году Освальта Дейн-шира из дома Овдерен обвинили в убийстве всеми почитаемого Дориана Аско-льда из дома Баргарон. Люди поговаривали, что Дориан подстроил взрыв, в котором умер отец Освальта, и забрал его идею парового двигателя, вот сын и отомстил. Состоялся громкий суд, на котором Освальта Дейн-шира признали виновным и казнили, а два дома разорвали друг с другом все связи. Этот год в истории даже назвали «Год разводов». Сорок три семьи развелись, неофициально, конечно. Дочки остались с матерями, а сыновья – с отцами. С того года и началась вражда между домами, но Баргароны всегда стояли на одну ступеньку выше. До 994 года. В этом году летом умерли Виктор Аско-льд и Артур Аско-льд. Главенство дома занял Минос Аско-льд. Лэрн вполне мог удержать дом на первой ступени, всё же металиран он не из последних. Вот только проблема Миноса Аско-льда в том, что он умеет усовершенствовать, но не создавать новое. Затем на торенской технологической выставке 996 года Оверлоу Норм-анс показал своё изобретение: чувствительные фонари. – Тристан остановился и взглянул на секретаря. – Выставку он выиграл. С того года дом Овдерен занял главенство среди домов-металиранов, а Оверлоу называют самым гениальным металираном за последние сто лет.
– Вы хорошо изучили историю семьи вашей супруги, – заметил Вильям.
Тристан присел назад в кресло, допил бренди и ответил:
– Это не было моей целью. Я решил прочесть про металиранию, но в книге было такое множество отсылок к историческим данным, что я невольно заинтересовался историей этих двух домов. И вот что важно… – Тристан вновь поднялся, чтобы долить себе бренди, и продолжил, когда вернулся в кресло вместе с бутылкой. – Анигер Тремс, несомненно, необычный металиран, что и неудивительно, раз он сын Миноса и в нём течёт кровь Баргаронов. Проект, в котором он мне предложил участвовать, – это… это нечто гениальное и революционное. Но он скрывает свои способности и какие-либо отношения с Оверлоу Норм-ансом. При этом так называемый гений столетия благодарит никому неизвестного металирана, платит ему большие деньги и предлагает работать вместе. Но Тремс отказывается, и не потому, что он не заинтересован, – лэрн усмехнулся и произнёс с насмешкой: – А потому что, как он сам и сказал, он в нём не уверен.