Никита Некрасова
Запасный вход
– Так, что, и у нашего Лиёнчика…
– Откуда мне знать? У меня нет вашего дара, у меня бывают только вспышки видений из прошлого, да и то редко, а вот дядя у нас «всезнающий», ему и карты в руки.
Но дядя не ответил на провокацию, он уже и сам корил себя за недостойное поведение.
– Да, все верно. По началу, у всех мальчиков в этом роду, была наследственная болезнь, гипертрофия левого желудочка сердца.
Всевладий уже с насмешкой смотрел на великовозрастную девочку, которую, только что хотел ремнем поучить уму разуму, его познания в медицине более глубинные, чем те, которые преподавались в медицинских институтах. Но он тут же убрал у себя эту колкость. Да и не пристало, ему «наимудрейшему», соперничать с глупеньким ребенком.
– Новообразование, появлялось в момент полового созревания, тихонько увеличивалась, и человек к сорока годам умирал, от злокачественной опухоли. Но, благодаря нашей сильной крови, этот паразит постепенно ослаблялся, и вот наш Лиён, практически здоровая особь, и лишь слабый отзвук, на который не обратила внимания Арина, напоминал о том, что Погане, задолго до войны подсуетились, сохранив тем самым, свое поганое семя.
– Сам собой напрашивается вопрос, для чего? Хотя и ответ на поверхности. «Казачок то засланный», – в раздумьях проговорила Ариадна, и со страхом посмотрела на дочь. Но та уже равнодушно взирала на окрестности.
– Вот и я задаюсь вопросом, зачем?
– Ну, и?
– Думаю, летучая мышь это стадия перехода, и не обошлось здесь без братца нашего. Как думаешь, Траян мог вмешаться в тот момент, когда Лёка взъерошила стихию?
– Вполне, да, точно, так и было. Горюч камень не ошибается. Лиён точно должен был вернуться на поле боя, по тому и Лёка вцепилась в Чан Ми, как кобель в краюшку, она боялась за нее, и это естественно. Шестилетний ребенок посреди кровавой битвы, ужас! Получается Оленька не так уж и виновата, ее можно понять. Тут появляется наш братец, Траян, на фоне сильнейшего эмоционального перенапряжения, сбивает Путь и забрасывает – Лиёна на Фабулу, а Чан Ми, вообще, в капсулу безвременья. Вполне возможно все так и было. И что?
– И, то, одним махом до поры изолирует Чан Ми, а Лиёна на переплавку, на курорт. Летучая мышь это только стадия перехода в дракона, а они, как сама знаешь, наши враги, изначально.
– Один дракон? Да ерунда, ну, попугает население, ну сожжет пару деревень, и все.
– Ну, не скажи… Дракон это мощнейший символ, стимул, для подземного мира. Рагульё на одной наркоте долго не продержишь, а война нам предстоит страшная, вот и поднимет он знамя не только с изображением, но и с живым подтверждением, своей якобы исключительности. И взвоют от восторга миллионы поганичей, и ринутся уничтожать народ наш светлый, под знаменами черными.
– Сева, а как же Чан Ми?
– Не волнуйся, она наша, у них, ген передается по мужской линии.
– Получается, мы зазря примчались спасать Лиёна? – с ужасом шептала Ариадна, время от времени поглядывая на Оленьку.
– Ээээ, нет, зазря и кошка не родится. Во первых мы без папы Чан Ми не вытащили бы ее из забытья. А во вторых и с императором нашим, не все потеряно, не зря же он задержался у нас на шесть лет, к дочери он сильно привязан, да и любовь его к Лёке, истинная, такая сквозняком не сдувается.
– Нет, ну ты посмотри на нее, посмотри, у меня сердце кровью обливается, она уже бормочет себе под нос, что-то надо делать, помоги ей, Сева, ты можешь.
– Если бы я мог исправить, то и без твоих просьб уже давно вернул бы ее, она мне не верит, никому не верит. Послушай, сестрица…
– Да, слушаю, говори.
– Откуда у братца нашего Траяна сила такая, чтобы Горюч-камень перебить? Случайно ли он отправил Лиёна именно на Фабулу?
– Незнаю. Это твоя епархия, братка, а я помогу, чем смогу, ты только скажи.
– Я вот думаю, нет ли у него тут союзников, вот, что надо выяснить но, пока понаблюдаем, время у нас есть.
– А я, вот еще что мерекаю, почему его к летучим мышам отправили? Проще было бы сразу к драконам…
– Да это просто, вначале унизили, превратив в безобидную мышку, затем подарочек – дракон всемогущий, психология это тебе не хухры-мухры, как говорит Гриня.
– Даааа, многоходовочка…
– А вот теперь, идем, зови Лёку, пусть на виду у нас будет.
Глава 7
«Легенды Шуршика»
Чан Ми улеглась на мягкую траву под деревом, забросив руки за голову. Шуршик, висел вниз головой, зацепившись за ветку.
– Ну, хушь шматок кусани, – он держал в своих лапках круглый, зеленый плод, его пупырышки напоминали огурец, но аромат, который от него исходил, был похож на запеченное в духовке мясо.
– Хорошо бросай, но попробую попозже, сейчас в меня не войдет даже один пупырышек, – она ловко поймала фрукт и с удовольствием погладила свой животик,– ты обещал рассказать…
– Ах, да, слушай, коли тебе интересно.
Однова, в бывалошные времена, Вселетающий, проводя ревизию в своих владениях, обнаружил крошечную неучтенную планету. Вооружившись мелкошкопом, узрел он растительность буйную и воды прозрачные, и одну единственную сущь, с хвостом ухватливым и цепким. Манишка на ней белая, пушистая, а чешуя твердюща. Зубъями шипастыми шевелила она землю щедрую, образуя шурфы, кои не видимы на поверхности.
– Не дело это, в одиночестве проживать, каждой зверушке по полушке, должно быть, – подумал своими же словами Вселетающий. Нажал он на рычаги, токмо ему ведомые, и зародились на планете механические руки и соорудили они приемник-определитель сущности.
Во вселенной полно особей, внешне имеющие признаки, свойственные одному виду, но внутренне тулмачут про себя иное. Вот, например, появился на свет Божий обычный мальчуган, и вырос в мужчину, а внутри его живет прекрасная дева, и плачет она и тоскует денно и нощно. А еще бывает, пахарь, руки его огрубели от тяжелого труда, а по ночам, во сне, с кистью в руках создает он прекрасные полотна. Но, что же делать, если и отец его и дед и прадед все возделывали землю. Не поймет его родня, не отпустит на вольные хлеба, остается только мечтать. Кто-то стремится к свету, парить в необъятных небесных просторах, а кто-то наоборот, спрятаться, в норку под землей затаиться там. Кто-то мечтает в глубины морские нырнуть, и сидеть там тихохонько, аки ёршик в засаде.
И нарек Вселетающий планету – Фабула, что означает суть, и шепнул на ухо страждущим: мол, вот, где можно обрести мечту, а заодно покой и благодать.
А тем временем животинка бедная, все металась в одиночестве и испускала такие отчаянные призывы во вселенную, что незамедлительно появилась ей пара. Оказавшись в приемнике, сущь инопланетная, обратилась под стать несчастной, и зажили они и плодились, и принимали в свои ряды всех желающих. Это были первые поселенцы, гнезда свои они устраивали под землей.
Кого тянула к себе водная стихия, обращались в рыбок, но они у нас особнячком, молчуны. И в какой-то момент, скучно с ними стало Создателю, напало на него мушесонье, такое с ним иногда случается, и чтоб встряхнуться, стал он придумывать птичку. Перышки он ей дал разноцветные, клювик хищный, интеллект вдохнул соответствующий оперению.
– Попугай получился? – не выдержала Чан Ми.
– Не знаю кто такой попугай. Но птичка вышла болтунья и трещётка – засмеялся Мышь, – дело в том, что, на самом интересном месте, когда характер нужно было создавать, отвлекли его дела вселенские, остальное сформировалось из исходных данных само по себе, а затем, похоже, он и вовсе забыл об планете нашенской.
– А представители вашей колонии, кто здесь первым оказался?
– Да, есть и такая легенда. Предок, наш, как бы это по мягче выразится, слыл эдаким шуршиком, не таким, как все. У него напрочь отсутствовали инстинкты к продолжению рода. А это самое главное для любой особи, любого представителя на любой планете, иначе этому виду, сама понимаешь, грозит полное исчезновение. И, вот в то время, когда представители его вида жили группами, размножались, строили себе убежище от хищников самым простым способом, он жил особняком.
– Простым, это как?
– Госпожа находит подходящее растение, выгрызает центральную жилку у листа так аккуратно, что листок не ломается, а лишь опускается на подобии крыши, и прячутся там до утра. Стоит только, кому притронуться к убежищу, сразу – фыррррр, и нет семейства, улетели.
– Да, все гениальное просто.
– Вот-вот. Да не таков оказался наш прародитель. Ночевал где придется, а днем выгрызал целые поляны, что превращались его усилиями в кружевные замки, диковинные сады и прекрасные цветы. Практического толку от них было никакого, но красота, говорят, была неописуемая, только ценителей не находилось, некогда, мол, глупостями заниматься. И пребывал наш «пра» в постоянной неудовлетворенности. Его исчезновения, думаю, никто и не заметил.
Зато когда шуршик-архитектор попал сюда, да разобрался в этой системе, ума то он был недюжинного, понял, что строить можно не токмо из мягкого листа, но и из дерева и камня. Его идеи, воплощали в жизнь механические существа, кои он сам и придумывал, вводя дополнительные программы, а система выдавала окончательный продукт, благо, планета богата всевозможными ресурсами, железом, золотом драгоценными каменьями. Кстати, надо отметить, что очутившись в приемнике-распределителе, он не поменял свою суть, остался таким, коим был и на своей планете. Прошло немного времени, и затосковал наш прародитель, вдоволь насладившись созидательством, и призвал к себе Госпожу, и стали они отцом и матерью нашего народа.
– Речь твоя ласкает мой слух, Мышь, самого-то из каких краев сюда занесло, не с Голубой ли планеты, часом? Чан Ми пристально вглядывалась в черные блестящие глазки, словно сама хотела разгадать тайну этого существа. И она на самом деле, осторожно сканировала его память, пытаясь обнаружить ( а вдруг? ) связующую нить, что оборвалась, исчезла по прибытии на эту планету. Но, закрыто было наглухо его сознание, и проникнуть в него было невозможно.
– Боюсь разочаровать тебя, Малышка, но я не помню ничего, что случилось до того, как я оказался здесь, на этой планете. Я открыл глаза, рядом со мной была моя Госпожа, она обвивала меня своими крыльями, согревала, шептала слова утешения, до сих пор не понимаю, почему меня надо было утешать… Мне было хорошо, покойно. Когда я впервые взлетел, это было так прекрасно, летать! Возможно, это была моя мечта, когда-то. Но кто я был до этого, где проживал, к сожалению, не помню. А дальше…
– А дальше – «Оставайся мальчик с нами, будешь нашим Королем», озорно пропела Чан Ми.
– Какой у тебя красивый голос.
– Это наследственное, мама еще лучше поет, я попрошу, она для тебя что ни будь исполнит, согласен?
– Твоя мама нас почему-то не любит. А что значит «будешь нашим Королем»?
– Твоя госпожа это Королева, ты ее муж, значит Король, понимаешь?
– Нет.
– Государыня, Государь, понимаешь?
– Нет.
– Император, Императрица?
– Император, Император, что-то знакомое, повелитель, военачальник, странно, но эти слова у меня не отторгаются. Что-то близкое, родное. Родня, Родина, что такое Родина?
– Это место, где ты родился, а родня, это мать и отец, братья и сестры. Дети. У тебя дети есть?
– Да, у госпожи регулярно, каждый цикл появляется ребенок.
– Сколько всего?
– Не понимаю вопроса.
– Сколько детей? Один?
– Нет, не один.
– Ты что, не знаешь своих детей?
– Знаю.
– А как ты их отличаешь друг от друга?
– По запаху.
– Ах, да, по запаху, понятно. Тогда первенца помнишь?
– Да.
– За ним еще один родился, да?
– Да.
– Это два. Еще один есть?
– Да.
– Это три. Еще рождались?
– Нет.
– Значит у тебя три ребенка.
– Зачем такие сложности, не понимаю.
– Хм, да все очень просто. Сколько земных дней в вашем цикле?
– Не знаю, а зачем мне это знать?
– Ну, как же, если ты здесь находишься три цикла, по нашему цикл это год, в году 365 дней, умножаем 365 на 3 года, получатся 1095 дней, значит по земным меркам ты переместился на Фабулу около тысячи с хвостиком дней назад.
– По моему, это лишняя информация.
– Математика лишняя? Прости, но как можно без математики, геометрии возводить такие великолепные здания?
– А, так это архитекторы, они, наверное, знают, а мне зачем?
– А ты тогда зачем? Какую функцию ты выполняешь в этом мире?
– Я?
Шуршик тяжело задумался.
Чан Ми уже пожалела, что завела этот разговор. Она физически ощущала, как вспыхивают нейроны в его крошечном мозгу, пытаясь соединиться в цепочки, но вязкая масса, словно кисель мешала им в продвижении. Мышь закрылся своими ручками-крыльями и застонал.
– Что? Больно? Сейчас я уберу.
Она быстро вскочила на ноги, протянула руку под его голову. Голубое сияние медленно, одну за другой гасили взбудораженные мысли.
Она впервые так близко оказалась лицом к лицу с этим существом, и невольно стала разглядывать его.
– Действительно, лицо похоже на рыло, как говорит мама, зато какие чудные остренькие ушки. И, потом, наверняка и я ему кажусь чудищем. Она быстренько отбросила эти недостойные мысли. У них же коллективный разум, то, что знает один, знают все. Кстати, мама сходу невзлюбила именно эту Мышь, а Госпожа Мыши невзлюбила меня, странно, такие сильные эмоции на этой благодушной планете, это неестественно.
– Ну, что, полегче?
Мышь молчал.
– Да что же ты так запаниковал? У тебя Великая миссия – ты продолжатель Рода. Наверняка, у тебя великолепные детки, о которых ты заботишься, оберегаешь, любишь безусловной родительской любовью, это базовый инстинкт продолжить, себя в потомстве. Они вырастут, станут на крыло, станут великими архитекторами, поэтами, лекарями, неся в себе частичку твоего гена.
– Продолжатель Рода?!? Детки? Ген? Ты мучишь меня, Малышка. Моя голова, она сейчас треснет, как перезревший плод! Прости, мне надо побыть одному.
Мышь резко сорвался вниз, и взмыл вверх. Чан Ми задрав голову, наблюдала за полетом, пока он не скрылся из виду.
– Похоже, я опять вляпалась не в свое дело. «Важно не как ты живешь, а зачем» – я же не произнесла это вслух, а только подумала. – Она постучала рукой по своей макушке, – думай, прежде чем подумать, а теперь что? Жил себе шуршик без памяти, наслаждался полетами и все, что еще нужно этому существу в таком идиллистическом мире, в итоге он будет копаться в своем сознании, перестанет размножаться, забросит полеты…
А, собственно говоря, что я такого ему сказала? Просто объяснила, что такое род.
Она мысленно содинилась с Обсервером, задала ему несколько вопросов, и прервала связь. Зачем? Опять это волшебное слово. Как зачем? – бубнила она себе под нос, – чтобы узнать количество попаданцев столетней давности, наверняка такой учет ведется у них. Обозначим круг подозреваемых, и будем работать с каждым, пока не выйдем на папу. Хоть бы он крысой не оказался, если дела обстоят так, как описала Валюта, лояльности от них, ждать не придется.
Определившись с целью, Чан Ми облегченно вздохнула и попыталась ускорить шаг, но сила притяжения на Фабуле была в несколько раз слабее земной, и шаги превращались в замедленные прыжки. Это ощущение полета так нравилось девочке, что она на время забыла о смутных подозрениях. Она отталкивалась от земли, несколько секунд парила над ней, мягко опускалась, и, не сдерживая восторга, продолжала свой путь, туда, где все ее семейство осматривало великолепные сооружения.
Глава 8.
«Озерные обитатели».
Чан Ми услышала резкие выкрики и звуки похожие на шум боя, и ускорила, насколько это было возможно шаг. Она определила, что дерутся двое. Вскарабкавшись на пригорок, остановилась и вздрогнула от неожиданности, а может быть от страха, чужая планета, как ни крути, мало ли. В первое мгновение ей показалось, что снизу на нее неподвижно смотрит огромный зеленый глаз в обрамлении ярко желтых ресниц.
– Фууу, это озеро, ничего страшного, – успокоила она себя.
На берегу, увязая по щиколотку в песок, рубились двое, но не по настоящему, этот поединок был затеян, чтобы попросту размяться. Но, чем ближе она приближалась к ним, тем ярче становился эмоциональный фон соперников. Тот, что повыше и покрупнее, просто показушничал, парировал удары, со спокойствием бывалого воина, а то внезапно открывался, приглашая противника нападать. Ему было скучно, и он периодически поглядывал на зеленую гладь озера. Ну, конечно, это Филипп Филиппович, бывший ворон, что соединился со своей возлюбленной, и теперь ни на минуту не выпускает ее из поля зрения.
Второй боец был ловок, гибок и быстр. Здесь «фонило» целеустремленностью, во что бы то ни стало и любой ценой выиграть бой. Это была Валюта, плотно сжатые губы на миловидном треугольном личике, иногда приоткрывались, и обнажались два передних зуба, и в этот момент она действительно становилась похожа на крыску, которая защищает свою жизнь.
– Как интересно, – подумала Чан Ми, – жаль, что Алёшки здесь нет, он бы был в восторге от происходящего.
– Чанушиииик, лягушонок мой махонький! – послышалось из середины озера.
Филипп неосмотрительно оглянулся на сладкий звук своей милушки, и тут же гибкий хлыст опоясал его и бросил на песок.
– Шах и мат! Ты, повержен, воин, что и требовалось доказать! – тяжело дыша, выдохнула Валюта. Филипп легко вскочил на ноги, приложил свой меч к груди, слегка поклонился.
– Такой красивой и достойной девушке, и проиграть не стыдно.
– Я все слышуууу!!! Филя, а ну, бегом ко мне, Чанушик, сто лет с тобой не ныряли, ну, же, не бойтесь, здесь замечательно! И ты, Валюта присоединяйся.
– Спасибо, я здесь отдохну. – Она присела на песок, подставляя разгоряченное поединком лицо под легкий прохладный бриз, что тянул от озера.
Из-за каждого пучка водорослей, из-за каждого камушка, за троицей, что держась за руки, опускались на дно, наблюдали безразличные рыбьи глаза. Круглые и выпученные, с вертикальным зрачком, и вовсе без оного, но зато с роскошной бородой под толстыми губами, подводные жители не спешили знакомиться. Вода была неестественно прозрачной, и состав ее по видимому очень щадящий, глаз не щипало, Чан Ми свободно рассматривала все вокруг.
– На-на? – не разжимая губ, а лишь только повернув голову к русалке, мысленно спросила Чан Ми.
– Конечно, мой лягушонок, в первую очередь спросила о Лиёне. Поведала рыбкам золотым, откуда он родом, как у нас в лесу гостил, как лягушонка нам родил…
– Дева, моя, не смеши, а то мне срочно всплывать придется, – зажимая рот руками, мысленно и Филипп посылал сигналы.
– Минутку, я сейчас Обсервера попрошу помочь, – она прикрыла глаза, и сразу же к ним выплыли четыре рыбы, Камбала, Золотая рыбка, Карасик и еще одна, маленькая, невзрачная, с презрительно оттопыренной нижней челюстью.
– Это те, кто переместился сюда за последние сто лет, – в качестве презента, она протянула к ним зеленый огурчик, налаживая связь и одновременно сканируя память первой рыбы.
– Камбала… Мммм… Похоже на Норвегию. Да. Север Норвегии, мелководье. Нет, спасибо, вы не подходите.
Рыба презрительно кривила толстые губы и пучила глазами на не прошеных гостей, вдоль ее расплющенного тела лениво покачивались плавники. Но вот она медленно опустилась на дно и зарылась там, впрочем, продолжая наблюдать за происходящим.
Махонькая рыбка, с красными плавниками и боками, что отливали золотом, сама подплыла к Чан Ми. Своими крохотными губами она хватала ее за пальцы, прикасалась к угощению, подплывала к лицу, и заглядывала в глаза.
– Что, это она? То есть это он? Лиён? – Дана нервно дернула своим русалочьим хвостом, рыбка испугалась и отплыла подальше.
– К сожалению, нет, она из Китая и, похоже, хочет обратно, домой. Жалко, бедную. Может, посадим ее в баночку и отправим на родину, как думаешь, На-на?
– Да легко, будем возвращаться, напомни. Смотри дальше, а то Филе уже кислорода не хватает.
– Хорошо. Это карась озерный, ух ты, пугливый какой, не бойся, я тебя не обижу…
– Ну, что? – нетерпеливо спросила Дана.
– Нет, этот из Польши.
– Чанушик, одна осталась, ты с ней поосторожнее, похожа на пиранью.
Чан Ми только успела протянуть руку, как рыбка рванулась вперед и ткнулась своим зубастым ртом в запястье, вода мгновенно окрасилась кровью.
Русалка резко взмахнула хвостом, перепуганные рыбки мгновенно исчезли.
– Подъем! – скомандовала Дана.
– Секунду, я не успела ее посмотреть, а впрочем, нет знакомых вибраций, это не он.
– И смотреть не надо, это пиранья из Южной Америки, знаю я их, встречалась, на стаю нарвешься, в момент один скелет останется. Лиён никогда бы в пиранью не обратился.
Чан Ми оглянулась, поблагодарила рыбок на мировом языке, извинилась, что потревожила.
– Хорошо, что папы среди них не оказалось. В рыбу? Нет, конечно. В птицу, возможно, а в рыбу или крысу, точно нет.
Медленно поднимаясь, они заметили, что со дна отделился огромный пузырь воздуха и стал медленно подниматься наверх. Затем еще один, еще. Вокруг беспокойно метались рыбки. Прозрачная вода быстро превращалась в муть.
– На-На, что это?
– Похоже на извержение!
Они ускорили подъем.
По берегу носилась Валюта, сжимая в руках свой хлыст и оружие Филиппа.
– Скорее, я же говорила, я предупреждала!
– Что случилось? – Айдар быстро оделся, выхватил свой меч, и огляделся. В той стороне, где они осматривали сооружения, в небо поднимался столб дыма.
Русалка, лежа на песке, расщепляла ноги, Чан Ми поспешно одевалась.
– Что-то взорвалось! Очень сильно бабахнуло, вы разве не слышали?
– На-на, быстрее можешь? Надо бежать, там же наши!
– Нет, процесс не может убыстриться. Вы бегите, а я за вами, потом.
– Рыбка, моя, иди ко мне на ручки, пойдешь? – Филипп вручил Валюте свой меч, подхватил Дану на руки и они длинными скачками направились в сторону архитектурных строений, именно оттуда слышались тяжелые удары.
Глава 9.
«Подкоп».
– Видишь, видишь? Это не дым! Скорее всего, это пыль, дым идет вверх, а это опускается вниз. Ничего не видно! Филиппыч, быстрее, не отставай! Я так и знала, так и знала, это крысы! Надо было не медля убираться отсюда!
У Чан Ми перед глазами неожиданно возникла картина бедствия, – да, это пыль, а под ней воронка, в нее рухнуло здание целиком, – она опередила Валюту, – не беспокойся, наши не пострадали, но что это? Они бегут смотреть на провал в земле… Нельзя, нельзя, мама, назад, опасность!
Она увидела, как Оленька остановилась, что-то крикнула остальным.
Еще немного усилий и они будут рядом. Уже было видно, как шуршики, весьма беспорядочно носилась над зданием, которое дрожало словно в лихорадке, и вдруг, как по команде, развернулась и вся стая отлетела прочь от обреченного небоскреба. Эта стеклянное сооружение, на глазах стало опускаться под землю. Медленно, с достоинством, присуще этой постройке, ни покосившись, ни на сантиметр, оно опускалось вниз. Земля под зданием отступала, увлекая за собой зеленый газон, клубы пыли уже обволакивали верхушку здания.
Как только небоскреб исчез из виду, и пыль слегка осела, послышался жалобный, протяжный стон. Это колокольня завалилась на бок и словно в насмешку, не рухнула сразу вниз, под землю, а стала раскачиваться из стороны в сторону. Бом-бом-бом-бом… Тревожный набат растекался по всей долине, его отзвуки, прятались в расщелинах скал, что преграждали им путь. Земля под колокольней нехотя отступала, то с одной стороны, то с другой, и красные кирпичи, чистые, ровные, без следов цемента или какой другой связующей смеси, выскакивали поочередно, то в одну сторону, то в другую, саморазрушаясь, чтобы не достаться целиком, той голодной пасти, что поглощала ее.
Последний раз, язык колокола коснулся устья. Затихла бронзовая молитва.
– Чисто сработали, аккуратно, – выдохнула запыхавшаяся Чан Ми, она остановилась возле Оленьки, восстанавливая дыхание, – надо уходить отсюда, это только начало.
– Где ты была?
Мама хмурится, будет скандал. Чан Ми оглянулась. Дана уже восстановилась, и бежала рядом с Айдаром своими ножками, высоко задрав подол узкого платья, с Валютой она прибежала одновременно.
– Ты, что, не видишь? Купались мы. С рыблоидами я побеседовала, среди них нет папы.
– Ну еще бы! – мама истерично хохотнула, – а до этого?
– До этого? С Шуршиком беседовала, представляешь, он память потерял, не помнит, откуда прибыл на Фабулу.
– Отличная отговорка, отличительная черта некоторых, чуть что, они сразу же теряют память.
– Я проверяла, у него каша в голове, а что, у тебя есть подозрения на его счет?
– Ничего подобного, – она презрительно скривилась, – как думаешь, какой шедевр на очереди? – похоже, вон та мерзкая улитка с растительностью на крыше.
– Лёка, возьми себя в руки, они же все слышат, – Ариадна многозначительно кивнула головой в сторону рукокрылых.
– Пусть, сегодня услышат, а завтра забудут.
Тем временем, стая шуршиков облепили высокое конусообразное круглое здание и висели вниз головой почти неподвижно.
– Ишь, ты, совет собрала, – не унималась Оленька.
– Кто? Как ты их различаешь, они все одинаковые, как под копирку сделанные.
Гриня подошел, как обычно почесываясь, но сегодня, его чес был нервическим. Он постоял возле Всевладия, Красавы и Ариадны, вслушиваясь, о чем они говорят. Затем вставил свое слово в компании Даны, Филиппа и Валюты, но ему там не были рады, и подошел к Оленьке и Чан Ми.
– Я вижу, по тому, что выше тебя ростом. Залезь на табуретку и ты увидишь.
– Мама, это жестоко. Дедуль, Не обижайся, у мамы сегодня нервы шалят.
– У всех шалят. Ишь, ты чё деется, чё твориться, мож и впрямь, пора ноги уносить?
Вдруг, стая одновременно сорвалась с места и взмыла вверх.
– Ха-ха-ха, я так и знала, что эта безвкусная улитка будет следующая.
И, на самом деле, здание внезапно накренилось, но не пошло под землю, остановилось, его острый шпиль, словно рука протянулась к людям, в безмолвной просьбе о помощи. Крылатые опять беспорядочно стали носиться вокруг.
– В этот раз все намного, серьезней, слышите, они кричат, кричат взволновано. Лёка, можешь с ними связаться? Что там происходит? – крикнула Красава, не сходя с места.
– Пусть Арина посмотрит, почему я?
– Она с крысами пытается связаться.
– Шуршик! Шуршик зацепился, он не может слететь, – в ужасе закричала Чан Ми. Не раздумывая, она сделала движение в сторону рушившегося здания.
– Куда! А ну, стоять! Это его судьба, не вмешивайся! – Оленька схватила за руку дочь.
– Мама, это же Шуршик, он мой друг! – Чан Ми умоляющие смотрела на маму. На нее смотрели темные от гнева и ревности, глаза раненой женщины.
– Аппа?!? Так это мой папа? Пусти, пусти, – кричала она, в исступлении вырывая руку.
– Что? Кто? – подлетела Дана и, обхватив свою любимицу, уговаривала – успокойся, мой лягушонок, мы спасем его. Филя, вперед! Надо спасти этого Шуршика!
– Да, моя любовь! Валюта, ты со мной?
– Еще спрашиваешь…
Сжимая в руках оружие они бросились вниз по склону, но сразу же остановились. То, что они увидели в долине, буквально пригвоздило их ноги к земле.
Из двух черных провалов выползали худые, с выпирающими, грозясь прорвать кожу, костями, небольшие существа, но с огромными челюстями. Слышно было жуткое чавкание, это они уничтожали все на своем пути. Траву, цветы, карабкались на деревья, и те мгновенно превращались в скелеты, голые ветки ломались под весом этих чудовищ. Но самое страшное было то, что им не было конца. Словно из преисподней, волнами, накатывая друг на друга, они ползли и ползли, и вот уже вся когда-то цветущая долина покрылась чернотой, и поднималась вверх. Несколько тварей поднимали свои морды, уже были видны их блестящие злобой глазки, сейчас они начнут подъем…
– Филя, назад, ко мне, быстро! – в испуге закричала Дана.
– Шуршик! Абоджи! Пустите меня, папа, папа! – не переставая, вопила Чан Ми и билась в руках русалки.
– Я предупреждала, я говорила, я их видела своими глазами, мне никто не поверил! А теперь, что?!? Надо немедленно убираться отсюда! – перекрикивала всех Валюта, брызгая слюной и клацая зубами от страха.
– Нет, папа! Отпусти меня На-на! Я спасу его!
И только Оленька стояла, словно кукла у которой отключили кнопку жизни, она смотрела в одну точку и улыбалась. На самом деле сложно было назвать эту гримасу улыбкой. Это была смесь сарказма и жалости, к кому, к себе? Руку дочери она давно отпустила, похоже, даже забыла о ней.
– Сева, помоги! Что с ней происходит? Она не в себе. – Ариадна дрожащими от беспокойства руками поглаживала свою кровиночку по спине, куда делась ее живая девочка, что скандалила, не соглашалась, любила до умопомрачения, но никогда не сдавалась.
Всевладий, давно уже стоял с запрокинутой головой и внимательно разглядывал Госпожу, что зависла над ними. Сквозь ее полупрозрачные крылья просвечивалось солнце. Отталкивая и одновременно опираясь на воздух, они, словно веер смыкались и размыкались над головой.
– Тссс… Лёка с Госпожой беседуют, не отрывая взгляда от неба, – тихо пророкотал Всевладий.
– Нашли время для беседы! Смотрите, эти твари ползут к нам! Я уже сомневаюсь, что мы успеем добежать до отстойника! Надо что-то предпринимать, очнитесь, люди, мы все погибнем, ни за что ни про что, оглянуться не успеем, как они нас задавят массой! – в подтверждении своих слов, Валюта рубанула воздух своим кнутом, и как всем показалось, разрезала невидимые путы, Оленька обмякнув, стала оседать на землю.
Да и Госпожа, по всей видимости, закончив разговор, круто развернулась и полетела в сторону своей стаи.
– Я все понял! Гриня, давай самолет! – воскликнул Всевладий, довольно потирая руки.
Дважды повторять не пришлось. Как по волшебству, зеленая травка очертилась мерцающей рябью в форме квадрата. Это домовой что-то выхватил из-за пазухи и бросил на землю.
– Все на посадку! – скомандовал Всевладий, подхватывая Оленьку на руки.
Крысы действительно подобрались уже довольно близко к людям, и как только летательный аппарат взмыл к облакам, голодные челюсти возмущенно заклацали, и поднялся такой писк и шум, что все облегченно вздохнули, оказавшись на безопасном расстоянии. Каждый, кто был в состоянии думать, представили себе жестокую схватку с превосходящими силами противника. И, как итог – обглоданные кости, затоптанные, тысячами, а возможно и миллионам когтистых лапок.
Глава 10
«Запасный вход».
Валюта и Филипп восхищенно ощупывали и осматривали, проверяли на прочность то, что называлось ковром-самолетом, они впервые видели это устройство, хотя, по сказам, конечно, имели представление. Словно сотканный из воздуха и почти прозрачный, аппарат был тверже стали. Первоначальный испуг прошел.
– Обалдеть! У него автономная гравитация! Я в полном восторге! – шепнула Валюта Филиппу.
– Слушай, а из чего он изготовлен? Это камень?
– Похоже на кварц, видишь, он просвечивается, как стекло, но состав неоднородный и шершавый.
– О чем шепчетесь? – заволновалась Дана и втиснулась между ними. – Филиппчик, я к тебе прицеплюсь, боязно.