Марта Дмитриевна Еронакова
Год Анагон
Внизу недовольно зароптали. Анагон трусливо переступила с ноги на ногу. «Нет, что он говорит! Всё ведь было так хорошо».
Однако воин продолжил, чуть повысив голос:
– Отныне и пока Карисси Эрмегард или её преемники не разорвут договор, Братства будут помогать городу и честно служить Его Величеству.
Карисси оторвала взгляд от Вирала и посмотрела вниз, на толпу. Кто-то вздыхал с облегчением, кто-то продолжал поглядывать с недоверием, а некоторые пытались отойти подальше от внезапно появившихся людей Братств. Те, как один облачённые в костюмы своего знака и более их не скрывавшие под плащами, невозмутимо улыбались. Девушка нашла глазами Вульгуса и уловила его восторженный взгляд.
– Вот ты и Правительница, Карисси-Анагон-Фелиса Эрмегард, – сказал Вирал так, чтобы только Анагон могла его услышать. – Кошка с тремя жизнями.
– Не так, Вирал, – девушка впервые за утро почувствовала себя так спокойно и уверенно. – Кошка, проживающая третью жизнь. Но в одном ты прав.
Девушка подошла к самому краю балкона и прокричала:
– Я – Правительница Ландана!
Внизу запели. Сначала тихо, но с каждым словом всё громче и громче. Карисси различила слова Песни Прославления, Торрем успел рассказать о ней с утра. Народ пел эту песню на каждой коронации, после значительных побед в сражениях и при смерти Правителя. И сейчас её пели в честь Карисси Эрмегард, седьмой Правительницы Ландана и Северных земель.
Мы лук возьмём, чтоб стрел пустить,
Мы грудь подставим, чтоб хранить
Престол великого героя!
И враг бежит, и зло уйдёт,
И страх забыт, и скорбь пройдёт,
Вовек никто не отберёт
Престол великого героя!
Тебя сегодня восхваляем,
Правитель, что Ландан возглавил,
Чтоб на века ты вновь прославил
Престол великого героя!
Клир VII
Карисси сидела на неудобном огромном троне в главном приёмном зале уже часа четыре, практически не шевелясь, и разбирала прошения граждан. Вчера их было значительно меньше, чем сегодня, а неделю назад, на первый приём Правительницы, никто не пришёл. Люди не верили, что можно так запросто прийти во дворец и поговорить с Правительницей о своих проблемах. Но время шло, находились смельчаки, которые приходили и говорили, и их слушали.
Конца просящим не было видно, но Карисси не унывала. Ей нравилось это занятие. Нравилось видеть разницу между лицом человека, подходящего к трону и отходящего от него, проблему которого она смогла решить. Только одно тревожило её. Вчера ночью, зайдя в свою спальню, Карисси заметила сидящего на окне почтового ворона. К лапке птицы был привязан клочок бумаги, на котором девушка прочла всего одну строчку: «Ветер скоро переменится». Почему от этих слов ей стало не по себе. Вроде бы ничего особенного, но Карисси нравилось текущее положение дел и ей не хотелось, чтобы что-то менялось.
– Спасибо, Правительница, всех благ Вам! – отошёл от трона очередной проситель.
– Пусть Солнце освещает твой путь, – Карисси вычитала эту фразу в какой-то древней книге, и она ей почему-то запомнилась.
– Следующий! Подходите, – Торрем ни на шаг не отходил от Правительницы.
«Он стал значительно вежливее», – отметила с улыбкой девушка, не устававшая говорить ему о правилах этикета.
– Живее! – рыкнул Торрем.
«Или нет…»
К трону подошла женщина, лет тридцати пяти, в траурных черных одеяниях. Красные воспалённые глаза её испуганно подглядывали на кошку исподлобья, будто женщина не смела посмотреть на ту прямо. Фиолетовые тени усталости залегли под глазами просящей, а спина, которая в её возрасте ещё должна была гордо нести свою обладательницу, согнулась под тяжестью непомерной невидимой ноши. За руку женщина вела маленького мальчика, лет пяти, который с интересом потрогал ступени, ведущие к трону, и тут же сунул перепачканный палец в рот. Рядом с ними бежала большая лохматая собака, и Карисси так и не поняла, где у собаки кончаются уши, а где спрятались глаза.
– Сара Тоггор, – склонилась в глубоком поклоне женщина и заставила поклониться мальчика, который от чрезмерного усердия стукнулся головой об пол, но не захныкал, а просто присел на корточки и погрозил полу кулачком.
– Мне знакома эта фамилия, – кивнула кошка в ответ и напряжённо нахмурила лоб. У нее всегда страдала память на имена и голоса, зато лица запоминала раз и навсегда. Просящая напоминала ей кого-то, но они точно никогда раньше не встречались. – Откуда я могу Вас знать?
– Мой сын – убийца вашего супруга, – бесстрастно откликнулась женщина, будто говорила эту фразу сотню раз.
«А сколько раз за последние несколько дней это сказали ей соседи? Знакомые? И она нашла в себе силы и смелость прийти сюда». Анагон подалась вперёд и заговорила чуть тише:
– Ричард Тоггор. Храбрый воин.
Женщина, склонившая голову в самом начале разговора, дёрнулась и, наконец, остановила недоверчивый взгляд на Правительнице.
– Смеётесь? – горько сказала она.
– Отнюдь. Ваш сын поступил… – Карисси помолчала, подбирая слово. – Нет, нельзя сказать благородно. Но я благодарна Вашему сыну, Сара Тоггор.
Торрем крякнул, как делал каждый раз, когда кошка говорила что-то, по его мнению, «опасное для короны». Анагон махнула на него рукой.
– Я… я могу забрать его тело? – женщина запиналась и зачем-то начала поднимать с пола ребёнка, который выскальзывал из её рук, будто был смазан маслом.
– Нет. Но Вы можете посетить его могилу. Торрем, прикажи Мичу проводить эту женщину до кладбища Тюльпанов.
Сара Тоггор покачнулась, и лишь вовремя подоспевший стражник Мич помог ей устоять на ногах.
– Кладбище Тюльпанов… Я не ослышалась? – еле слышно прошептала она. – Это величайшая честь для меня… для нашей семьи…
– Для меня честь познакомиться с матерью этого на редкость храброго воина, у которого служение уставу не вытеснило из головы и сердца понятия о благородстве и чести, – Карисси бросила колкий взгляд в сторону Торрема. Сдержанный воин ничем не показал, что воспринял её на свой счет, и девушка вновь обратилась к Саре: – Позвольте узнать, где Ваш супруг?
– Он ушёл в армию, когда Ландан ещё не объявил о нейтралитете. И не вернулся, – вновь тот же серый голос человека, который привык к боли, но всё ещё её чувствует.
– Где Вы работаете?
– Работала в прачечной, пока сын не погиб. Завтра мы с Грэлом отправимся к моей матери, в Восточные земли. Я не могу оставаться в этом городе, – не дали ей договорить, и Карисси поспешила прийти женщине на помощь.
– Я всё понимаю. Если хотите, я выделю вам охрану. Меня это не отяготит, а дороги сейчас опасны.
– Благодарю, – женщина замялась. Ей было явно неудобно о чём-то говорить, но, наконец, она нашла в себе силы. – Правительница, этого пса мой старший сын притащил полгода назад слепым щенком, и Вы видите, во что это выросло. Мне не прокормить его. А пёс хороший, жаль бросать или убивать. Он очень добрый!
– Не надо никого убивать, – нахмурилась кошка. – Думаю, я смогу взять его на псарню.
– У нас нет псарни, Карисси, – перебил её Торрем. – Предыдущий Правитель, Бивио Мортен, велел перетравить всех собак в округе, после того как одна из них загрызла его любимую кошку.
– Тогда это будет мой личный пес, – хмыкнула девушка. «Проблем-то».– Как его зовут, кстати?
– Ричард звал его Рей, – Сара потрепала пса за ухом.
Карисси нервно сглотнула. «Неловко».
– Я буду звать его Грей. Эй, иди сюда! Грей, ко мне!
Пес обернулся на зов, и, поднявшись к трону, улегся на ногах Правительницы, и мгновенно уснул. Это был очень меланхоличный пес, который, как вскоре поняла кошка, мог уснуть где угодно и когда угодно.
Когда осиротевшая семья Тоггоров ушла в сопровождении Мича, Торрем, остановив очередного просителя, подошёл к Карисси и возмущённо зашептал:
– Правительница, Вы не можете забирать себе всех беспризорников. Сегодня Вам притащили паршивого пса, и Вы приняли его, а завтра Вам принесут ребёнка в корзинке, и что Вы сделаете? Примете его?
– Да, приму, – громко ответила девушка, и голос её звучал ясно и чётко, отражаясь от голых стен зала, с которых сняли полотна с гербом Мортенов. – Я – Правительница этого города, значит, я отвечаю за всех и каждого. Любой человек может прийти ко мне за поддержкой и помощью. И каждый их здесь найдет. Дворец не должен быть землёй обетованной и далекой, он должен быть домом для ланданцев. Поймите это, Торрем.
Воин покорно кивнул и хотел пригласить следующего просителя, но тут в зал, напугав людей и заставив их разбежаться по углам, въехал всадник. По цвету лошади – тёмно-гнедому – и одеянию Карисси узнала воина Братства Рака.
– Вахзар! – кошка успела выучить имена почти всех воинов Братств и лишь иногда путала девушек Братства Девы. – В чём дело?
Воин спешился и, подбежав к трону, упал на одно колено. Поднявшись по знаку Правительницы, он отрывисто ответил, поджав губы:
– Правитель Тьяго объявил нам войну.
Карисси ахнула, и то же повторила половина собравшихся в зале. Другая половина испуганно схватилась за сердце, голову или рядом стоящего.
Правительница знала от Торрема, что Тьяго и Ландан давно находились в состоянии холодной войны, которая не превращалась в вооружённое противостояние только из-за страха обеих сторон перед умом и хитростью друг друга. «А теперь они решили, что Ландан слаб, потому что слаба его Правительница».
– Долго же они собирались, – пробормотала кошка.
– Приглядывались к Вам, – заметил Вирал, стоявший всё это время чуть поодаль, около толпы, и поднявшийся к трону при появлении Вахзара.
Просители тем временем зашептались и начали уходить, встревоженно обсуждая невольно услышанное. Карисси вскочила с трона и замахала руками.
– Куда же вы? Стойте!
– У Вас сейчас дела поважнее, чем наши проблемы, Правительница, – ответил какой-то старик, почёсывая лысеющий затылок.
– У меня нет ничего важнее вас, – улыбнулась Карисси дрожащими губами, надеясь, что это неконтролируемое проявление слабости заметит лишь стоящий рядом Вирал. – Поймите это.
Виралу же Правительница приказала созвать ночное собрание.
***
В половине второго ночи Карисси вошла в Зал Советов.
Это было небольшое помещение, почти полностью занятое овальным столом и приставленными к нему стульями. В углах стояли манекены, облачённые в какие-то доисторические доспехи. Кошка невольно покосилась на своё льняное платье, которое больше напоминало картофельный мешок, но зато было чрезвычайно удобным и свободным, а большего девушке, просидевшей почти одиннадцать часов в корсете на неудобном кресле, и не нужно было.
Тринадцать советников – тринадцать лэров Братств встали при появлении Правительницы, приветствуя её. Вирал вошел следом за девушкой и закрыл дверь.
– Садитесь, – девушка прошла к трону и скривилась – он был таким же огромным, как в главном зале. – Торрем! – воин тут же заглянул в зал. – Прикажи переделать трон. Сделайте его в два раза меньше. И я не хочу, чтобы здесь был орёл. Лучше сделайте кошку. И про лапы не забудь, – тут взгляд девушки упал на занавески. Раньше на их жёлто-зелёном полотне красовался герб дома Мортен – орел с зажатыми в лапах мышами. Гербы сняли, а занавески остались. – И смените шторы. Цвета дома Эрмегард – красный и огненно-рыжий.
Торрем молча поклонился и вновь закрыл дверь.
– Огонь Севера, – улыбнулся Вирал, когда девушка села.
– Точно, – усмехнулась кошка. – Надо запомнить.
Вирал хотел что-то ещё сказать, но Карисси начала Совет.
– Для начала расскажите мне о Тьяго и его дерзком Правителе.
– Тьяго, или Восточная Столица, один из четырёх крупнейших городов современности, – Вирал расстелил перед кошкой карту. – Основан 453 года назад. Сейчас там правит седьмой Правитель – Даоран Кавут, по прозвищу Безжалостный. Недавно он сжёг три деревни на границе с Джаримесом. Дотла. И Запад никак не ответил. Эта страна всё больше сдаёт свои позиции. Всем кажется, что скоро в Западную Столицу въедет Даоран.
– Хм… – Карисси начала нервно кусать губы, но тут же одёрнула сама себя. – Как он передал объявление войны?
– Вы позволите? – Вирал, так и не присевший с начала собрания, подошёл к дверям и подозвал Вахзара, воина Близнецов. – Он расскажет.
Красивый высокий блондин, какие бывают только от брака арии и человека, подошёл к трону и упал на одно колено. Ещё неделю назад Карисси от этого жеста привскакивала и просила подняться. Теперь же она благосклонно кивнула, что позволило Вахзару встать.
– Насколько я помню, Вахзар, я позволила тебе съездить домой, в Камышовую Тишь, что на границе с Восточными землями.
– Да, так и есть, Правительница. Я приехал туда, и всё было спокойно, – развел руками воин. – Как и полагается в нашей Тиши. Но на следующий день я с… моей знакомой отправился в наш лес. Там я их и встретил.
– Как это произошло? – прищурилась Карисси.
– Нейлин… это моя знакомая… – опять запнулся Вахзар.
– Девушка, – подсказала Правительница.
Парень покраснел и замялся.
– Невеста
Карисси присвистнула. За дверью крякнул вовсе не подслушивающий их Торрем. Правительница закатила глаза.
– Не обращай на меня внимания. Продолжай рассказывать про твой поход в лес.
– Да, точно. Так вот, Нейлин забежала вперёд, и я потерял её из виду. Я искал её, но вдруг дорогу мне перегородили всадники. Их было трое, по крайней мере тех, что разговаривали со мной. Один вручил мне этот свиток и сказал, чтобы я отнёс его этой вашей… – парень испуганно прикусил язык.
Лицо Карисси потемнело и от былой дурашливости в ней не осталось и следа.
– Продолжай. Это же не ты сказал.
– Он сказал, чтобы я отнес это «вашей тёмненькой, симпатичной, возомнившей себя Правительницей», – скороговоркой пробормотал воин. – Затем они развернулись и ускакали прочь.
– Нейлин ты рассказал что-нибудь об этом? – выступил вперёд Вирал.
– Нет. Я подумал, что будет неправильно, если простая девушка узнает такую новость прежде Правительницы.
– Ты правильно подумал. Если тебе больше нечего сообщить, можешь быть свободен, – когда двери захлопнулись за спиной воина, спрятав заодно напряжённое лицо Торрема, девушка вздохнула. – Хорошего-то мало. Получается, они ждали его в том лесу, знали, что он будет там и что он – мой приближённый. Значит ли это, что среди нас есть предатель?
Лэры как один отвели глаза. В каждом братстве нашёлся несогласный с новыми порядками. Кто-то просто ушёл и стал пытаться работать в одиночку. Кто-то успел перед этим облить грязью и выскочку Правительницу, и бесхребетного лэра, который «готов прогибаться под любого, кто заполучил чуть больше власти, чем старший коровник». Так сделала Фурия, которая пришла на второй день правления Карисси к ней на приём и швырнула кошке в лицо её вещи, оставленные в Убежище. Торрем вывел девушку, Вирал долго извинялся за поведение бывшей соратницы, а Карисси ещё долго убеждала себя, что совсем не расстроилась из-за этого эпизода и что она в любом случае осталась в выигрыше.
Поняв, что никто из лэров не готов предположить предателя среди своих бывших друзей, Правительница вытянула вперед руку:
– Передайте мне этот свиток.
Приняв пергамент из рук Вирала и развернув его, Карисси прочла:
«Карисси Эрмегард, самозванке из Ландана.
От Правителя Тьяго, Покровителя Джаримеса, Хранителя Востока Даорана Кавута.
Поздравляю тебя с успешным захватом трона, право, даже подумалось, что мне такое провернуть было бы не под силу, да всё потому, что я не смог бы соблазнить Юстеса. Надеюсь, ты понимаешь, что надолго в Ландане тебе задержаться не получится. Либо тебя свергнет твой народ. Либо я. Посмотрим, кто будет быстрее. Я тороплюсь изо всех сил. Ты можешь, конечно, какое-то время обманывать своих людей, но твоё деревенское происхождение рано или поздно всё испортит.
Я, Даоран Кавут, записанный в историю как Безжалостный, от имени Тьяго и Восточных земель, объявляю войну Ландану и его Правительнице, Карисси Эрмегард, которую запишут в историю как Карисси-самозванка. В течение месяца я соизволю принять от города капитуляцию, и в этом случае даже сохраню жизни северян.
В противном случае – умрут все».
***
Правительница окончила зачитывать послание Даорана перед народом Ландана. Приказом она вывела весь город за пределы крепостных стен, на Золотые поля, огромное свободное пространство к югу от Столицы. Там, со стен города, она зачитала «мерзкое, напыщенное письмо самоуверенного идиота». Фарао, воительница Льва, владеющая Силой Звука, многократно усилила её голос, и злобные слова Правителя Тьяго пророкотали над полями. Также девушка приказала своему Совету проехать по задним рядам и пересказать обращение тем, кто ничего не услышал. Но всё равно зачитывать письмо пришлось четыре раза. Народ негодовал. Люди полностью встали на сторону своей Правительницы. Некоторые, особо бойкие, тут же побежали домой, доставать из погребов вилы, косы, а некоторые обнажили мечи. По всему городу были расклеены объявления, гласившие, что в армию Ландана теперь может вступить любой желающий, будь то мужчина или женщина, в возрасте от 17 яров, не имеющий серьёзных проблем со здоровьем. И шестого числа Месяца Последних Лучей воинов Севера стало на четыреста человек больше. На следующий день к армии присоединилось ещё шестьсот человек. Некоторые воины, с разрешения Карисси покинувшие её ещё в первый день правления, вернулись, и в армии их встретили «без ропота, без осуждения, как будто вы встретились со старыми друзьями». Именно так сказала Правительница Торрему, а он – всем остальным.
Ещё Правительница приказа своему Совету разослать гонцов во все уголки Севера и подготовить народ к войне. Лэры подумали и решили ехать сами.
– А с кем останусь я? – Правительница сидела на качелях в дворцовом саду и, склонив голову набок, разговаривала с Виралом.
Воин уже стоял в походном костюме и с сумкой через плечо. В сумке хранился подписанный и заверенный гербовой печатью приказ Правительницы, немного съестных припасов и нож, на случай, если лэр потеряет свой клинок.
– У меня есть надежный человек. Он не даст Вас обидеть, Карисси.
Девушка не ответила, закрыла глаза и тяжело вздохнула. Она сильно осунулась за эти несколько дней. Глаза впали, скули стали ещё острее, уголки рта упали вниз. Слишком тяжело для неё начался отмеченный год. А ведь затем предстояли ещё более серьёзные события. Карисси вновь вспомнила слова Сета о том, что они остановят войну. «Пока что одно только моё появление подлило масла в огонь. И как это остановить, я не знаю». Она открыла глаза.
– Скажи честно, у нас есть хоть какой-нибудь шанс победить? – Вирал опустил взгляд, и кошка недовольно ударила ладонью по колену. – Нет, смотри мне в глаза!
– Хорошо, – парень чуть откинул голову назад и медленно проговорил: – Карисси, не буду скрывать – наша армия, хоть и немного меньше армии Тьяго, обучена и вооружена намного хуже. Тем более, ходят слухи, что Джаримес теперь платит дань Даорану, тогда как мы можем рассчитывать только на свои силы и ресурсы.
– Значит, нам нужно обучить намного больше воинов, выковать как можно больше оружия, – Карисси активно жестикулировала, показывая, насколько много воинов и оружия им требовалось. – И мы должны быть хитры. Только хитрость поможет нам выиграть эту войну.
– Да, это наш единственный выход.
В конце сада появился лэр Стрельца и, поклонившись издалека Карисси, призывно махнул Виралу.
– Мы выдвигаемся, Карисси, – воин поправил на плече сумку. – Ждите нас через неделю, может, чуть задержимся.
– Пусть Солнце освещает ваш путь.
– Держитесь, Карисси. Наше дело правое.
Девушка вновь закрыла глаза. Вирал склонил голову в знак уважения и уже отошёл, когда кошка его окликнула.
– Вирал! Твой надежный человек – это Вульгус, верно?
– Верно.
– Я так и думала. В последнее время ты всё время стараешься отправить его вместе со мной. Почему?
– Ты вдохновляешь его. Ты – человек, который потерял всё, – смогла найти в себе силы и стать тем, кем стала.
– В этом мало моей заслуги, – пожала плечами кошка.
– Отнюдь. Ты не испугалась, приняла ответственность и отлично справляешься с ней. Вульгус берёт с тебя пример. Я очень хочу, чтобы он отпустил прошлое и смог счастливо жить дальше.
– Если я действительно смогу помочь ему – я буду очень рада.
Правительница улыбнулась, встала и пошла в Тронный Зал. Через несколько минут начиналась аудиенция, и война не могла изменить установленный в городе порядок. Пока не могла.
***
С самого объявления военного положения большинство просьб, поступавших Правительнице, исходило от людей, которых не брали в армию. Карисси в строгом порядке рассматривала дело каждого и пыталась найти решение его проблемы.
Первым в этот день был щуплый шестнадцатилетний подросток, притворяющийся уже совершеннолетним и страстно желающий сражаться в первых рядах. Кошка сумела убедить его, что помощь парнишки просто необходима на производстве стрел, и тот, заполучив подписанную ей рекомендацию, вприпрыжку побежал устраиваться на работу. После него к трону подошёл, грузно переваливаясь, низкорослый, плотно сбитый мужчина и склонил голову. Вульгус, стоящий позади трона, успел шепнуть девушке, что это главный пекарь города Прос. Короткие замечания и подсказки знающего каждого человека в городе Вульгуса сильно помогали Карисси в сегодняшней аудиенции.
– Приветствую, – обронила Правительница, кивнув Вульгусу.
– Возможно, вы знаете обо мне, Правительница, – начал воин. Он постоянно тёр руки, и глаза его бегали из стороны в сторону. Карисси почувствовала, как напряжённо следит за его движениями Вульгус. – Меня зовут Прос, и я местный пекарь. Много дней, да и ночей, что уж там, я пёк хлеба для жителей города и для Вашего стола. Были дни, когда меня притесняли поставщики и обманывали клиенты, но всегда мудрый совет Правителя решал этот спор. Впервые я прихожу со своим вопросом к Вам, Карисси. Мой вопрос, он очень простой, но не думаю, что Вы успеете ответить на него… – толстяк замолчал и склонил голову. Его немного трясло. Девушке показалось, что он плачет. Она привстала, желая, подойти к нему, но через несколько секунд мужчина задрал голову и прокричал:
– Что будет, если Пророчество не свершится?
Лицо его почернело. На месте глаз оказались провалы глазниц. Руки неестественно удлинились и двумя чёрными змеями потянулись к девушке. Та вскрикнула, но Вульгус, оттолкнув её назад, на трон, ударом меча отбросил лапы чудища. Раздался лай, и из-под трона выскочил Грей. Он опрокинул бывшего пекаря и прервал его жизнь одним укусом мощной челюсти. Чудище съёжилось, дважды дёрнулось и замерло. Пёс подошёл к Правительнице и тяжело плюхнулся ей на ноги.
– Что… что это было? – тяжело дышала девушка. Она испуганно оглядела толпу, но заметила, что люди напуганы не меньше её, и постаралась взять себя в руки. Вульгус переминался с ноги на ногу, будто не хотел что-то рассказывать.
– Вульгус, ты знаешь, что это? – медленно и нарочито четко произнесла Карисси.
– Совет не хотел Вам говорить, Правительница… – парень склонил голову, приготовившись принять последующие упреки Правительницы.
– ЧТО? – Карисси сверкнула глазами. – Что значит «не хотел говорить»? Я Правительница, и у Совета не может быть от меня тайн, – девушка была серьёзно рассержена.
– Простите нас. Я понимаю, что Вы безмерно правы. И Вирал, и все остальные тоже понимают. Но одного не понимает никто – откуда взялись эти чудища. Вы, разумеется, знаете, что на предыдущего Правителя и его отца напали странные птицеподобные существа. Тогда Тьма захватила птиц, позже она начала овладевать животными и вот теперь – людьми.
Правительницу передёрнуло.
– Ты сказал Тьма.
– Да, я так сказал. Все, кто попадает под влияние этой странной силы, становятся тёмными, угрюмыми, желают убивать. Поэтому эту силу мы назвали Тьмой.
«Это те же самые твари, что напали на нас в лавке Благгорты. Сет сказал тогда, что в свитках они названы Порождениями, но больше о них ничего не известно».
– Раньше кто-нибудь из этих… Тёмных говорил что-нибудь о Пророчестве?
– Нет. Мы ничего об этом не слышали, – воин был растерян.
– Понятно, – девушка задумалась и закусила губу.
Парень прищурился и заглянул ей в лицо.
– Но Вы что-то знаете?
– Многое, – махнула рукой кошка. – Ты знаешь, как доехать до поселения Рун?
– Да, знаю, – Вульгус нервно сглотнул. – Вы хотите…
– Я хочу, чтобы ты сопроводил меня туда. Прямо сейчас. Туда долго ехать? – она говорила отрывисто и резко, тоном, не допускавшим возражений.
– На хорошей лошади – часа три, – Вульгус проверил в ножнах меч и спустился вниз по ступеням.
– Пришло время навестить конюшни, – Карисси растормошила Грея, встала и вышла из зала.
Вульгус последовал за ней. Впервые Правительница окончила аудиенцию раньше положенного срока, но народ не осудил её. Жуткое превращение некогда любимого всеми пекаря, непонятный разговор о Пророчестве и внезапное желание Карисси навестить её сожжённую деревню испугали народ. Торрем вывел всех из зала и запер дворец.
Придя в конюшню, под которую было выделено огромное тёплое помещение во внутреннем дворе дворца, Карисси с удивлением обнаружила в крайнем стойле Миясс, начавшую бить копытом при появлении девушки. Девушка подошла к ней.
– А эта здесь что делает? – Карисси гладила лошадь по большому лбу и заглядывала ей в глаза. – Откуда она?
– Эта лошадь пришла несколько дней назад к главным воротам города, – пояснил конюшенный. – Как Вы знаете, Жей, из Братства Стрельца, отлично разбирается в лошадях, и как он сказал, эта – лучшая из всех, кого он видел. Тогда мы и решили направить её в Вашу конюшню.
– Это Миясс. Моя лошадь со времён моей бытности легаткой Конора. Нашла меня, моя красавица, – Правительница поцеловала лошадь в твёрдую щеку. – Я поеду на ней.
Слуги тут же оседлали и вывели лошадь. Карисси с удовольствием проделала бы это всё сама, но понимала, что Правительнице выполнять такую работу неуместно. Но когда слуги попытались помочь ей взобраться на лошадь, она шикнула на них и прогнала прочь. Вульгус подъехал к ней на гнедом коне с белой звёздочкой посреди лба.
– Вы уверены, что хотите ехать прямо сейчас? Скоро стемнеет… – парень неуверенно посмотрел на небо, затянутое курчавыми облаками.
– Сейчас. Едем же.
Воины выехали за ворота и дальше, подстегивая лошадей, не останавливаясь ни на минуту, отъезжали от города всё дальше на север. Поля, окружающие город, сменились пролеском, который с каждым километром становился всё гуще и темнее. Берёзы и осины сменили сначала дубы и гороны, а затем широкопалые ели и кедры.
Не доезжая до места метров пятьсот, Вульгус притормозил лошадь и спешился.
– Во время пожара произошёл взрыв. Доски раскидало на значительное расстояние, поэтому безопаснее будет идти пешком и смотреть под ноги.
– Хорошо, – Карисси спрыгнула с лошади и привязала её к ближайшему дереву. Напоследок она сунула зверю под нос яблочко, выуженное из набедренной сумки, захваченной в конюшне. Миясс благодарно захрустела. – Жди здесь, мы скоро вернёмся.
Воины пошли вперед, изредка наталкиваясь на развороченные обгоревшие доски или осколки посуды. Чем дальше они шли, тем чаще встречались следы давней трагедии. И вот за очередным рядом деревьев им открылось жуткое зрелище.
Пепелище.
За те девять лет, что девушка не приходила сюда, здесь не выросло ни кустика, ни травинки. Только чёрная, обожжённая земля, из которой, как когти, торчали обломки зданий. Забор, служивший оградой для поселения Рун и защищавший его от диких зверей, рассыпался от прикосновения Фелисы. Девушка не выдержала. Она резко, надрывно выдохнула и, обхватив себя руками, зарыдала. Вульгус, хотя понимал, что так и должно было случиться, испугался, не зная, что предпринять. Что-то кольнуло у него внутри, и он побежал к девушке, но остановился в одном шаге от плачущей и причитающей кошки.
– Правительница… не стоит. То есть, что это я говорю, стоит, конечно, я Вас понимаю… Но прошу Вас… Правительница…
– Вульгус.
– Да?
– Кажется, тогда, на рынке, ты попросил называть тебя именно Вульгус.
– Да, я так сказал, – смущённо пробормотал воин. – Но если бы Вам, Правительница, было удобнее называть меня Вулем, то…
– Нет, Вульгус. Я хотела попросить тебя называть меня просто Карисси. И на «ты». Мне так будет проще. Если хоть кто-то будет относиться ко мне, как я того на самом деле заслуживаю. Без пафоса и этого раболепного почтения.
– Без проблем… Карисси.
Девушка улыбнулась и отёрла слезы, но руки её были испачканы в саже, и потому на лице появились грязные чёрные разводы. Вуль улыбнулся и снял с ремня фляжку.
– Подожди. Ты испачкалась, – у него всё ещё что-то замирало в груди, когда он говорил ей «ты». Парень смыл разводы с лица Правительницы и отдал ей свой платок, чтобы она могла вытереться. Платок тут же почернел.
– Я пока оставлю его себе? – не дожидаясь ответа, она убрала платок в сумку. Затем развернулась и пошла вглубь того, что раньше было её родным домом. Она узнала дом лекаря Брана, где она однажды лежала, когда болела ангиной. Она узнала дом главы поселения Кондара по немного оплавившемуся коньку, упавшему с крыши дома и лежавшему рядом, в горстке золы. Она нашла место, где раньше стоял загон с животными.
Но теперь от всего этого остались лишь обугленные доски и болезненные воспоминания.
Вульгус ходил следом за девушкой, изредка закапывая в пепел кости, пока Фелиса этого не видела. Он отметил, что костей мало, хотя поселение Рун было многолюдным. Решив, что это дикие звери растащили кости по своим норам, воин сильно перетрусил, когда за его спиной обвалилась балка. Вульгус обернулся и успел уловить движение возле дома лекаря. Фелиса мягко обогнула его и пошла к дому.
– Осторожно, там может быть волк или кто ещё, похуже.
– Уж кого-кого, а волков я не боюсь, – усмехнулась девушка.
Чем ближе Карисси подходила к дому, тем больше она замедляла шаг. Вульгус шел чуть позади, затаив дыхание и изготовившись в любой момент оттолкнуть девушку в сторону и самому вступить в схватку.
В доме кто-то пронзительно крикнул, и из сохранившегося дверного проёма выбежал мальчонка.
– Стой! – Карисси хотела схватить его за шиворот, но едва коснулась ворота рубашки пальцами.
Зато Вульгус успел выставить ногу и поставить парнишке подножку, которую тот никак не ожидал. Мальчик упал, а воин не замедлил сесть на него сверху и прошипеть ему в ухо:
– Ещё бежать попытаешься – прикончу.
Парень судорожно кивнул, и воин позволил ему встать. На вид мальчишке было лет двенадцать, это подтверждали разбитые коленки, ноги и руки, веточками торчавшие из разодранной рубашки и покрытые синяками.
– Только пальцем меня троньте – вас мой отец прикончит! – звонко прокричал мальчишка и, сурово глядя исподлобья, сжал и выставил перед собой кулачки.
– Кто же, позволь спросить, твой отец? – осклабился Вульгус и как бы ненароком коснулся меча за поясом.
