Марта Дмитриевна Еронакова
Год Анагон
Вестам пришлось нелегко. Им нужно было отражать атаки озверевших воинов, при этом пытаясь успокоить взбесившихся слонов. Первому животному весты проткнули копьём глаз, и зверь носился по полю, давя и северян, и вестов, пока, обессиленный и израненный, не упал на колени и не замер навсегда.
Атака вестов была сорвана. Воины Востока, гораздо лучше снаряжённые, не могли собраться и отразить нападение плохо вооружённых и уставших, но таких свободолюбивых и храбрых северян.
Правительница, морщась от жуткого холода, вошла в воду и попыталась хоть чуть-чуть отодвинуть слона и высвободить Рубина. Но животное было слишком тяжёлым, и кошке не удалось даже на коготь сдвинуть его.
– Рубин! – испуганно позвала девушка. «Не мог же он погибнуть! Драконы же не погибают!»
Будто в ответ на её слова туша слона зашевелилась, и из-под неё вылез помятый, но живой дракон.
– Ох, Рубин! Как же я испугалась! – Карисси потрепала зверя за пушистый подбородок. Ящер тихо замурлыкал. – Прячься. Думаю, ты больше не понадобишься. Элементаль-петро!
Дракон скрылся, а Правительница вышла на берег и огляделась. Она увидела Брана, сражающегося в толпе своих воинов, успешно оттеснявших вестов. Чуть ближе сражались Алек и Дилан со своими отрядами. Кошка отыскала глазами Вульгуса. Тот носился по всему полю, вступая в драку то здесь, то там. Девушка заметила, что с каждым перелётом парень всё ближе подбирался к последнему, третьему слону, которого весты сумели успокоить и направить против северян.
«Он же не думает… Нет!» – Карисси побежала вслед за воином, на ходу уклоняясь от мечей захватчиков.
Но Вульгус добрался до слона быстрее и, вспрыгнув на него сверху и обхватив руками и ногами, замер. Всё тело его засветилось. Слон занервничал. Весты, бывшие рядом, стали пытаться копьями и длинными мечами стряхнуть Вульгуса, но тот был слишком высоко, и воины лишь ранили животное. Слон попытался отбиваться, но сила Вульгуса делала своё дело, и каждая следующая атака зверя была всё слабее, пока, наконец, животное не уснуло, упав на колени. Тут же на землю, совершенно обессиленный, свалился и Вульгус. С радостным криком один из вестов проткнул его копьем. То же захотели сделать и другие, но им помешала Карисси, с диким криком ворвавшаяся в толпу. Она прыгала от врага к врагу, то обращаясь в кошку, то возвращая свой человеческий образ; то и дело раздавались щелчки кнута, а в воздухе запахло палёным мясом. Карисси всё оттесняла и оттесняла вестов от тела Вульгуса. Те, немного ошарашенные яростностью и страстью девушки, отступали.
И тут над полем прозвучал громогласный приказ Джерра, военачальника Даорана, который эхом отразился в рядах его воинов:
– Отступаем!
Весты побежали прочь от этой злосчастной реки, спотыкаясь о своих же раненых и убитых, оставляя их на милость Карисси. Та опустила окровавленное оружие и, резко развернувшись, побежала к Вульгусу.
– Эй! Ты дурак! – плаксиво окликнула девушка. Она перевернула его. Воин тихо застонал. Карисси чуть расслабилась и добавила уже ласковее. – Дурак! Куда же ты полез? О чём ты думал вообще, когда рванул в самую кучу вестов?
«О чём я думал, Карисси, тебе лучше не знать, – промелькнуло в гаснущем сознании парня. – Иначе ты сочтёшь меня слабаком. Но я рад, что всё так закончилось».
Воин почувствовал, как кошка приподняла его и попыталась взять на руки. Она вся натянулась, как струна, колени у неё дрожали от напряжения, но она не смогла поднять парня.
– Не надо…
– А, то есть ты меня слышишь? – в голосе Правительницы послышались нотки гнева. – Не надо лезть, куда не просят! И геройствовать!
«Это было вовсе не геройство», – с горечью подумал Вульгус.
– Он жив? Позвольте? – раздался топот ног и голос Алека. Сильные мужские руки легко подняли воина и понесли куда-то.
Карисси вновь осмотрела поле сражения, теперь уже почти опустевшее. Весты – те, которые могли ходить, – скрылись за холмом, а раненые, казалось, старались даже не дышать. Северяне разбрелись по низине, в поисках своих товарищей. Бран возглавил отряд, собиравший убитых. Кошка отметила, что её соплеменников в этой битве погибло значительно меньше, чем воинов Востока.
«Но сколько их погибло в Тире?». Подумав о Тире, девушка вспомнила про Вульгуса и пошла его искать. Когда она наконец отыскала палатку, где его расположили, Вульгуса уже перевязали, и он спал, изредка недовольно шипя сквозь сон, когда задевал больное плечо. Кошка уселась у него в ногах и долго, пристально смотрела за тем, как он спит. Она вспомнила Рея, который совсем не умел притворяться спящим, и в груди у неё что-то защемило.
Она оглянулась на Вульгуса и, подтянувшись, приложила к его высохшим губам тряпочку, смоченную в воде.
– Зачем ты полез туда, Вульгус? Вирал писал, что ты очень рассудительный воин. Писал… – кошка вспомнила ещё об одном письме и зашарила по карманам. Наконец, в руках у неё оказался сложенный вчетверо листок пожелтевшей бумаги. Она дрожащими руками развернула его и следующие несколько минут совершенно не шевелилась, лишь глаза судорожно бегали по бумаге да рот то раскрывался в изумлении, то поджимался в тонкую ниточку от страха.
…
Вульгус проснулся, как только Правительница вошла в палатку, но открывать глаза не стал. Он не видел, но чувствовал взгляд Карисси, устремлённый прямо на него. «О чём она думает? Почему так смотрит?» Он почувствовал на своих губах влагу и чуть было не улыбнулся.
– Зачем ты полез туда, Вульгус?
Воин незаметно стиснул зубы. Затем он услышал шорох бумаги. Карисси замерла у него в ногах и несколько минут не шевелилась. Потом снова послышался шорох, и кошка, упав на живот, тихо заплакала. Вульгус слышал её тщательно заглушаемые всхлипывания и чувствовал, как вздрагивают её бока. Он с трудом подавил желание вскочить и, обхватив её покрепче, улететь отсюда далеко-далеко. Но воин понимал, что если он сейчас внезапно проснётся, кошка может подумать, что он подглядывал за ней, а это было бы очень неудобно. Поэтому он продолжал делать вид, что спит, прислушиваясь к рыданиям девушки, пока та, нервно вздрагивая, не уснула.
Тогда воин приподнялся на лежаке и, борясь с головокружением, подтянулся к Правительнице. Волосы её спутались и налипли на красное и мокрое от слёз лицо. Воин осторожно убрал их и, приложив руку к лицу девушки, попытался воспользоваться своей силой, но сильный приступ слабости остановил его. Воин стал вертеть головой, пытаясь избавиться от головокружения, и заметил листок, исписанный мелким аккуратным почерком. Воин поднял его и, посмотрев несколько минут непонимающим взглядом, отложил в сторону. Потом провёл чуть светящейся ладонью по волосам кошки и лёг рядом с ней.
Если бы воин Змееносца умел читать, то он прочёл бы следующее:
«Моя милая Ани.
Если ты читаешь это письмо, значит, ты стала уже совсем взрослой, и я решил, что пора тебе узнать немного больше обо мне и о себе.
Наверное, ты не раз задавала себе вопрос, кто же смог спалить единовременно всё твоё поселение. Не знаю, найдёшь ли ответ на этот вопрос, когда будешь читать это письмо. Ани, твой дом сжёг я.
Нет, надо было по-другому начать. Ты наверняка уже будешь знать, что ты – одна из Четырёх, Избранных Первоочередным Пророчеством. И наверняка уже столкнешься с Теми, Кто не хочет, чтобы Пророчество свершилось. Сейчас нас ещё очень мало, но каждый день Тьма вербует всё новых и новых членов. Я сказал «нас», потому что и я служил Тьме. До недавнего времени. Теперь, по прошествии нескольких лет, я не знаю, чем они смогли заманить меня к себе. Обещаниями абсолютной власти? Возможно. Я всегда был властолюбив.
Тьма искала Избранных по всему Алиоту уже много лет. Первым нашли парня с Востока, его, кажется, звали Рейгар Табард, и отправили его в рудники. Я не знаю, жив он или нет, но если он такой же Избранный, как и ты, он должен был выжить.
Чуть позже мы нашли тебя. Конечно, мы не могли быть абсолютно уверены, что ты – та самая, но рисковать не стоило. Мне приказали убить тебя, а вместе с тобой и всех жителей деревни. И мне это почти удалось. Я пришёл в твою деревню и представился путником. Меня приютили. Твои соплеменники были очень гостеприимными людьми.
Ты знаешь, я довольно сильный Владелец Огня, и мне ничего не стоило разом обратить в пламя все дома. Я бродил между охваченными огнём постройками, навстречу мне выбегали горящие люди, но мне было всё равно. Мне не было их жаль. Я искал твой дом. Он был на другом конце деревни, и когда я нашёл его, все были уже мертвы, и пожар стал утихать. Знаешь, чего единственного я боялся, когда шёл к твоему дому, обходя обгоревшие трупы детей и корчившихся в агонии женщин? Что я не смогу узнать твоё тело.
Я не знаю, как описать то, что я увидел, выйдя к твоему дому. Не знаю, с чем это сравнить…
Существует легенда, то есть я думал, что это всего лишь легенда, что Прародительница Огня Лун трижды за свою недолгую жизнь обращалась в прекрасную огненную птицу и каждый раз спасала мир от ужасных бед. Первый раз она обратилась в неё в самом начале мира, когда люди разбрелись по всему Алиоту и потеряли друг друга в царившей тогда тьме. Лун обратилась и пролетела над всем Алиотом, оставляя за собой светящийся след. Говорят, именно благодаря этому свету Солнце и смогло найти нашу планету. Второй раз она обратилась, когда на Прародительницу Воды Кин нашло безумие, и она захотела затопить весь мир. И третий раз она обратилась, когда в одном из сражений между Югом и Севером её возлюбленного Басфара смертельно ранил враг. Она вновь стала птицей и в ярости промчалась между рядами врагов, сжигая всё на своём пути, и никто не мог её остановить. Сражение было выиграно, но сама она умерла, как только вновь обратилась. Лишь дважды человек может обращаться в огненную птицу безнаказанно. На третий раз силы оставляют его, и он погибает. Эту птицу в народе прозвали Фениксом, и появление Феникса означает начало новой эры.
Думаю, ты поняла, почему я написал здесь эту историю. Да, Ани. Ты обратилась в Феникса. В момент величайшего волнения, желая защитить своих близких, ты сделала это, возможно, даже не осознавая. Но ты была ещё совсем маленькой и не могла правильно использовать эту силу.
Хотя кое-что тебе всё-таки удалось. Тебе удалось изменить моё мнение по поводу Пророчества. Я увидел силу Избранной и понял, что не хочу сражаться против этой силы. Да, я струсил. Ужасно струсил. Но тогда же я решил, что теперь во что бы то ни стало буду защищать Избранных.
Как только ты обратилась в человека, мы ушли оттуда. Я попытался скрыть наши следы, найти самую неприметную пещеру, всё для того, чтобы Тьма не нашла нас».
Тут почерк кардинально менялся, становился неровным и торопливым.
«И несколько лет мне это удавалось. До сегодняшнего дня. Сегодня они нашли меня. Я, как обычно, отправился на охоту. Забавно, что именно сегодня ты впервые спросила меня, куда я иду. А я не ответил, будто чувствуя, что сам не знаю, где окажусь.
Я охотился. И почти уже загнал того здорового чёрного кабана, за которым гонялся полночи, как вдруг он развернулся и обратился в моего давнего знакомого, который, как и я, служил Тьме. Оказалось, что он тоже больше не служит им и явился предупредить меня, что они напали на мой след и уже идут сюда. Он ушёл, а я ещё долго стоял и думал, не зная, что мне предпринять. Ты теперь уже взрослая девушка. Ты всегда можешь пойти работать служанкой в какой-нибудь дом или, на худой конец, можешь податься в легаты, чего я, конечно, не хотел бы. Но я понимаю, что я не могу от тебя ничего требовать. Я бросаю тебя, толком ничего не объяснив и так и не признавшись.
Я оставляю тебе свой клинок. Подарок так себе, тем более ножны от него у меня срезали в каком-то трактире. Но это всё, что я могу передать тебе.
Не знаю, увидимся ли мы ещё хоть раз. Для меня сейчас начинается бешеная гонка, которая окончится лишь с моей смертью. Тьма не простит предателя.
Надеюсь, его простишь ты».
Клир XVI
В боях и сражениях прошёл Сезон Ледяной Земли. Карисси была вынуждена вернуться во дворец из-за сломанной руки. Придворные лекари быстро вылечили её, но возвращаться на поле боя Правительница не спешила. Она решила сначала покончить с накопившимися во дворце делами.
Кошка лежала на диване в своей комнате, лениво перебирая отчёты, собранные Виралом.
– Умер Вазар, начальник первого караула, – девушка подписала что-то в бумагу. – Пусть его заменит Тиира, дочь Торрема. Думаю, она справится. Надо бы семью Вазара как-нибудь отметить. Отличный воин был. До последних дней мне служил. Так, что тут дальше? Слон опять от еды отказывается. Пора бы ему привыкнуть. У нас тут не Запад, пища попроще будет. Может, овса ему с яблоками перемешать? Дальше. Бал-маскарад в честь основания города… стоп! Бал?!
Девушка подтянулась и села.
– Это шутка? И мне там надо быть?
Правительница ещё раз перечитала обращение, затем подошла к окну и щёлкнула пальцами. По её приказу появился маленький огненный жаворонок. Он уселся на подоконник и начал деловито поедать специально приготовленную пшеницу, пока девушка писала что-то на клочке бумаги. Конечно, пища этим птицам была не нужна, но кошке нравилось смотреть, как зернышки вспыхивали и тут же исчезали, едва попав птичке в клюв.
– Вот, неси Виралу.
Птичка чирикнула и вылетела в окно. Правительница уселась обратно на диван в ожидании, взяла в руки пачку писем, но мысли снова и снова возвращались к балу.
Через пятнадцать минут в дверь постучали.
– Да-да, заходи.
– Вы меня звали, Правительница? – темноволосый воин, учтиво кланяясь, вошёл в комнату.
– Да. Вирал, я хотела спросить… – она протянула ему листок бумаги.
Воин принял его и, пробежав глазами, склонил голову.
– Ежегодный бал-маскарад в честь основания города. 14-е число Месяца Первого Света.
– Это я поняла. Меня больше волнует приписка внизу.
– Ах, это. Да, Правительница, это обязательное условие. Это традиция нашего города, которую заложил ещё основатель Ландана. Правитель или Правительница города открывает бал танцем со своим избранником, – Вирал отчего-то приосанился и улыбнулся.
– А если этого не произойдёт? – развела руками девушка.
– Это грубое нарушение традиций со стороны Правителя. Вы знаете, что третья власть в нашем городе у старейшин, и их слово значимо для граждан. И они очень пристально следят за исполнением традиций.
– Ах, да. Старейшины, – издевательским тоном протянула Анагон и хмыкнула. – Я про них и забыла. Что-то они ни разу не проявили свою силу с тех пор, как началась война. Может, стоит и вовсе упразднить их сборище? Мне прекрасно правится с Советом и стражей. А им только жалование подавай.
Вирал испуганно закусил губу. Заметив это, кошка улыбнулась и примирительно махнула рукой.
– Не переживай. Сейчас нам всем не до этого. Но вот после войны я всерьёз подумаю над тем, чтобы лишить их власти. А сейчас… – Анагон вновь взяла письмо. – Значит, так. Я не умею танцевать и своего избранника я пока представить не готова. В этом году нам придётся отойти от привычных правил. И мне плевать, что на это скажет кучка стариков.
Вирал низко склонил голову, пряча улыбку.
– Хорошо. В городе и во всём Севере очень чтут Вас и Вашу власть, Карисси. Так что, может быть, это отступление от правил и сойдёт Вам с рук, – казалось, что воин хотел добавить что-то ещё. Кошка выжидающе посмотрела на него. – Правительница… это всё-таки бал. Может, не со своим избранником, но просто так потанцевать на балу Вам не хотелось бы?
Девушка задумалась. В её поселении балов и даже простых деревенских плясок никогда не устраивали. Лишь однажды, в Коноре, ожидая распределения, Карисси видела, как танцует пара. Два мигальца, мужчина и женщина, босые, в простой льняной одежде, они танцевали прямо на мостовой под звуки свирели бродячего музыканта. Девушка тогда засмотрелась на них и не сразу услышала своё имя, выкрикиваемое галифаксом. Ей пришлось вернуться в здание стражи, а когда она вышла оттуда, мигальцы уже ушли, а зазевавшегося музыканта бил кнутом чей-то кучер. Перед глазами Правительницы проплыла та картина: жаркое вечернее солнце Южной Столицы, мягкие звуки свирели, красивые, но очень суровые лица танцующих, сильный и уверенный в каждом шаге мужчина и такая хрупкая и послушная в его руках женщина… Карисси невольно улыбнулась.
– …К тому же на балу будут представители самых знатных фамилий Севера. Возможно, там Вы и найдёте своего избранника.
– Нет. Никого искать там я не собираюсь, – и, чуть засмущавшись, девушка добавила: – А вот танцевать я хочу.
– Отлично! – воскликнул Вирал. – Тогда как только Ваша рука заживёт, я пришлю к Вам учителя.
– Она уже зажила, – кошка потрясла рукой в воздухе и тихо выругалась про себя от боли в суставе, но виду не подала.
– Что ж… – задумался Вирал. – Тогда могу я завтра с утра отправить к Вам человека, который мог бы научить Вас танцам?
– Разумеется.
Как только Вирал вышел, девушка вскочила, подбежала к зеркалу и критически осмотрела себя. И осталась недовольна. То, что она увидела в зеркале, никак не походило на танцовщицу. Угловатые плечи, торчащие локти и лопатки, сутулая спина… Чем больше девушка крутилась перед зеркалом, тем больше она сама себе не нравилась. В памяти всплыл образ танцующей женщины-мигальца. Та и вправду была прекрасна – изящные руки, горделивая осанка, тонкая талия, сильные и ловкие ноги. Карисси тихонько зарычала и плюхнулась на диван.
– И кому я на этом балу нужна буду? Ладно. Может, я научусь танцевать и буду так танцевать, что от меня глаз нельзя будет отвести!
На следующий день, когда учитель постучал и, не дождавшись ответа, вошёл в комнату к Правительнице, последняя выделывала перед зеркалом особенно красивое и сложное па, которое сама придумала пару минут назад. Но звук открывающейся двери сбил её, и Карисси, запутавшись в ногах, споткнувшись о ковёр и перелетев через чайный столик, оказалась распростёртой у ног вошедшего.
– Карисси! – испуганно воскликнул учитель знакомым голосом и поспешил поднять девушку. Та, смущённая тем, что её заметили за этим занятием, не спешила познакомиться с учителем и лишь нервно дернулась, выскальзывая из рук вошедшего.
– Стучать не учили?
– Вы, верно, были слишком заняты и не услышали мой стук.
Голос был слишком знакомым, и Карисси подняла глаза и невольно ахнула:
– Ты, Вульгус? Что ты тут делаешь?
– Вирал сказал мне, что Вас следует обучить танцевальным азам перед грядущим балом. Мои родители обучали парным танцам детей придворных, – речь Вульгуса была сухой и резкой с их разговора в пещере, после встречи со Слугами, и до сих пор.
И без того красная от смущения Карисси покраснела ещё больше от его тона.
– Ну… идём тогда. Не будем терять времени.
В полном молчании они дошли до какой-то двери. У Карисси было мало свободного времени, и его она обычно отводила сну, поэтому до сих пор не знала многих комнат во дворце.
– Бал пройдёт в центральном зале, а здесь мы будет тренироваться, – парень толкнул дверь.
За ней оказалось довольно обширное помещение с высокими потолками и большими окнами, в которые пробивался тусклый дневной свет. Мраморный пол слегка скользил под ногами кошки, а красный тюль, которым были задрапированы стены, тихо зашелестел от ворвавшегося через входную дверь сквозняка. Карисси увидела музыкантов, дремавших в дальнем углу зала, которые тут же выпрямились и поклонились девушке, как только Вульгус окликнул их. Парень быстро прошёл на середину комнаты и жестом поманил кошку за собой. Та несмело двинулась вперёд. После нескольких минут объяснения правил приглашения дам и ответа на приглашения, правил навигации, ведения и следования за партнером, Вульгус предложил перейти к танцевальным фигурам. Казалось, этого-то и ждала Карисси, но как только по знаку парня музыканты заиграли, внутри у кошки всё съёжилось, и она не смогла повторить ничего из того, что показывал ей воин.
После часа неудачных попыток, Вульгус остановился, явно озадаченный, и задумчиво протянул:
– Если честно, я удивлён.
Совершенно расстроенная и смущённая девушка мысленно с ним согласилась.
– Что Вам кажется непонятным, Правительница? Мы ещё даже не встали вместе, я лишь показываю Вам женскую партию.
– Я не знаю. Может, сегодня не мой день.
– Тогда, может быть, попробуем вечером?
«Как будто от этого что-то изменится! Будто излечится мое тугодумие!» – подумала кошка, но всё же разрешила воину зайти за ней вечером.
Весь день Карисси не находила себе места от смущения. Она не могла разобраться с отчётами, принесёнными Виралом, и отшвырнула их в сторону. Стены комнаты будто давили на неё, и она решила прогуляться. Но на улице ей казалось, что все смотрят на неё и смеются над её неуклюжестью. «Неужели Вульгус всем разболтал?» – с горечью думала девушка, возвращаясь вечером в зал. Она заплутала в саду и пришла позже, чем было назначено. Открывая дверь, она боялась, что Вульгус её не дождался.
Но тёмная фигура парня силуэтом вырисовывалась на фоне синего окна. Карисси посмотрела в угол, где утром сидели музыканты, но никого там не увидела.
– Добрый вечер, – не оборачиваясь, поприветствовал её воин.
– Привет. А музыканты…
– Они не понадобятся.
«Как это? Мы собираемся танцевать, и нам не понадобятся музыканты? Что-то странно».
Девушка закрыла за собой дверь, но осталась стоять тут же, не смея подойти к воину. Вульгус обернулся и медленно пошёл к ней. На расстоянии пяти шагов он остановился, до предела выпрямился, коротко кивнул и вопросительно склонил голову.
«Это он что? На танец меня приглашает? Так, он утром что-то такое говорил. Но я же ему все ноги отдавлю!» Несмотря ни на что, девушка тоже выпрямилась и сделала реверанс. «Не идеально, конечно, но лучше, чем утром».
Тогда воин подошёл ближе и протянул девушке свою ладонь. Та робко накрыла её своей. Вульгус чуть сжал её и спиной начал пятиться к центру зала, не сводя чуть поблескивающих в темноте глаз с Карисси. Та отчего-то вновь почувствовала смущение, и никак не могла придумать, куда смотреть, и не нашла ничего лучше, чем ответить на взгляд парня. Тут же знакомое покрывало уверенности и спокойствия окутало её, и она пошла увереннее.
На середине зала они остановились. Несмотря на большие окна, здесь было очень темно. Подслеповатая Карисси не видела дальше трех шагов. Вульгус отпустил её руку и подошёл чуть ближе.
– А теперь – слушай, – сказал воин и замолчал.
Его рука мягко скользнула вокруг талии Анагон и чуть прижала её к себе. Девушка осторожно положила свою ладонь на спину парня. Вульгус предложил ей для объятий свою левую руку, и девушка вложила свою ладонь в его. Так они простояли довольно долго, и в тишине было слышно лишь дыхание воина. Девушка старалась не дышать.
Наконец, Вульгус начал движение. Медленно и аккуратно он пошёл вперед, каждый раз проверяя, сделала ли уже шаг Карисси. Дойдя до стены, он попытался повернуть, но кошке показалось, что он хочет, чтобы она сделала одно из тех движений, что он показывал утром. Она неловко подняла ногу и с силой ударилась пяткой о мрамор стены. Правительница зашипела сквозь сжатые зубы и дёрнулась, чтобы осмотреть ушиб, но Вульгус лишь сильнее прижал её к себе. Немного постояв, они продолжили движение. На следующем повороте Карисси уже сообразила, что к чему, и всё обошлось без травм. Так, походив некоторое время по кругу, Карисси начала думать уже не о том, как бы не споткнуться о саму себя, а о других вещах. Например, как бы поизящнее вынести ногу, или о том, как посильнее оттянуть носок.
Вдруг посреди движения Вульгус сменил направление и стал быстро двигаться к центру зала. Карисси, очертив на повороте носком полукруг, который вышел даже изящным, последовала за воином. В центре парень вновь остановился и замер, будто ожидая чего-то от Карисси. И та, повинуясь какому-то сиюминутному побуждению, высоко выбросила ногу в сторону, а затем медленно опустила на место, скользнув ей по ноге Вульгуса. Тот мягко улыбнулся и резко крутанул кошку на месте. Карисси, ничуть не испугавшись, как только воин остановился, развернула его и стала медленно и плавно, как настоящая кошка, обходить, при каждом шаге гордо вытягивая вперёд свои длинные ноги. Вульгус ещё раз улыбнулся и вновь закружил воительницу. Он вёл её уверенно, точно зная, что он сделает дальше, но в его движениях не было ни грубой силы, ни малейшего принуждения. Он будто знал, чего хочет партнерша, и просто позволял ей это делать, позволял ей танцевать и быть в этом танце неотразимой.
Забрезжил рассвет. Запели первые птицы – будто наконец-то заиграл оркестр.
Карисси не замечала времени. Она всё кружилась и кружилась, и в это время для неё не существовало ничего, кроме руки Вульгуса на её спине и его скул, на которые она смотрела, не зная, где остановить взгляд.
И вдруг, вытянув ногу для следующего шага, она не смогла его сделать. Земля будто исчезла. Воин сильнее обхватил её и, расправив серебрящиеся в свете утреннего солнца крылья, взмыл под потолок зала. Девушка с шумом втянула в себя воздух, то ли от страха, то ли от восхищения, и заглянула Вульгусу в глаза. И тут же голова её закружилась от бесконечной нежности и тепла, которые она увидела в этих глазах.
Танцующие плавно опустились на землю. Парень сделал шаг назад, но не выпустил руки кошки.
– Ты услышала, – восхищённо прошептал воин. Он тяжело дышал, плечи его вздымались и опадали ежесекундно, но он был чрезвычайно доволен.
Девушка поняла, что это не вопрос, но всё же кивнула. Она чуть сильнее сжала ладонь Вульгуса.
– Спасибо тебе. Это… – она попыталась подобрать слова, но не смогла. Парень жестом приказал ей молчать. В тишине ещё громче запели птицы, радуясь восходящему солнцу. Карисси недоуменно разглядывала воина. Он ещё не сложил крылья, и солнечный свет подсвечивал их сзади, и по краям они горели ярко-золотым цветом. Лицо его, на редкость неподвижное, было совершенно тёмным, потому как стоял он спиной к окну, но глаза, цвета благородного картрамана, компенсировали его невыразительность. Он полностью подтверждал высказывание о том, что глаза – зеркало души. Сейчас они искрились той радостью и восторгом, что бушевали внутри воина. Будто опьянённая танцем и утром, кошка совсем по-другому смотрела на парня. «Как странно, что он не Избранный. Мне кажется, Избранный должен быть именно таким… таким… не знаю каким. Таким, как он».
– Я провожу тебя?
«Куда? Ах да, уже утро. Скоро начнётся приём. Но он… обращается ко мне на “ты”?»
Кошка кивнула, и воин спиной толкнул дверь, открывая её перед Карисси. Они шли по коридорам только-только начавшего просыпаться дворца. Где-то внизу были слышны окрики поваров, да на улице Грей лаял во сне. И не было спокойнее и умиротворённее этого утра ни до этого дня, ни после. Казалось, что этот танец закончил войну, что птицы на рассвете пели победный гимн, что все эти люди, только начавшие просыпаться, не будут сегодня весь день думать лишь о войне и о том, как бы её пережить, и что сама Карисси может в любую секунду оставить Север, сесть на Миясс и уехать куда-нибудь подальше.
Но ровно в двенадцать часов она вошла в Зал Приёмов и целый день слушала о пропавших без вести воинах, об оставшихся без кормильца семьях и о юных воинах, которых не хотели брать в армию. Вульгус, как раньше, в самом начале правления Карисси, стоял чуть позади трона. Но его советы уже были не нужны девушке, разобравшейся в устройстве города. Ей нужно было его присутствие. Изредка она украдкой смотрела на него и каждый раз поражалась, что не замечала его красоты раньше. «Всё потому, что он красив… по-тихому. Это что-то внутри него красивое, а снаружи отражение того, что внутри. Наверное, Вульгус красив именно так».
В какой-то момент воин поймал взгляд кошки и вопросительно склонил голову. Та помотала головой, показывая, что ей ничего не нужно, и воин вновь стал внимательно вглядываться в ряды просителей.
Клир XVII
Наступило 14-е число Месяца Первого Света, ночь бала. За трое суток до этого были высланы все приглашения, а город украшен лентами и цветами из оранжерей. Дворец был украшен особенно богато – целые корзины цветов и фруктов, расшитые золотом огромные полотнища с гербом Эрмегард, витражи, резная мебель оживили вид серого и мрачного замка. Лирей из Близнецов, невеста Гара и руководитель подготовки к празднеству, была особо отмечена Карисси.
Весь день Карисси примеривала и отбрасывала в сторону одно платье за другим. В одном она казалась себе слишком толстой, в другом – слишком высокой, третье вообще было зелёного цвета. И все они были какими-то слишком пышными и тяжёлыми.
– Это невозможно! – вздохнула кошка и уселась на кровать, бросив на пол очередное платье. – Я не знаю, что нужно надевать на такие мероприятия. Я и платья-то толком не носила.
В дверь постучали. Из проёма показалась широкое лицо Вахны, портной, которая всё утро суетилась возле Правительницы, но была отослана прочь, когда кошке не понравилось десятое платье и она вышла из себя.
– Так и не выбрали, Ваше Величество?
Девушка устало помотала головой. Вахна чуть улыбнулась и с трудом вошла в комнату. В руках она держала отрез струящейся алой материи. По крайней мере, Правительнице показалось, что это была просто ткань, а не платье.
– Ну-ка, Ваше Величество, встаньте. Встаньте, встаньте! – повторила портниха на недоуменный взгляд девушки. – Разденьтесь и примерьте. Не бойтесь, я отвернусь.
Вахна сунула девушке платье и действительно отвернулась. Кошка чуть-чуть повозилась, влезая в узкое и холодное платье. Ей сразу стало нечем дышать, и девушка уже хотела снять его, но портниха обернулась и громко засмеялась.
– Ну кто ж так платья-то одевает! Задом наперед-то!
«Надевает», – обиженно исправила про себя Карисси, пока Вахна поправляла платье. Внезапно она резко его одернула вниз, и платье заструилось, тихо шелестя. Оно было совершенно обыкновенным, безо всяких рюш и лент, просто ткань благородного кроваво-алого оттенка. С одной стороны оно было чуть длиннее, чем с другой, и при ходьбе этот шлейф мягко летел вслед за Анагон. Кошка всё крутилась перед зеркалом, осматривая себя со всех сторон, и это платье нравилось ей всё больше и больше. Портниха стояла рядом и, чуть улыбаясь, наблюдала за Правительницей.
Кошка тем временем распустила волосы и, яростно работая щёткой, пыталась их расчесать. Наконец, когда ровные волнистые пряди рассыпались по её плечам, она ещё раз оглядела себя и осталась недовольна.
«Чего-то не хватает», – она осмотрела комнату, где помимо платьев лежали то тут, то там искусственные цветы, заколки, ободки. Она приложила пышную белую розу к волосам и отбросила её. И тут же ей в голову пришла идея.
