Константин Нагаев
Дом на мосту
Возвращая дань всем своевременно ушедшим
TBS
Под распахнутым окном, галдя, пронеслась стая школьников, на секунду взбодрив ещё сонную узкую улицу.
По стене поднимались, борясь друг с другом, ароматы свежесваренного кофе и горячего хлеба.
Утреннее солнце зло било в крышу и окна дома напротив, заставляя меня щуриться.
Моря видно не было, да и не могло, но сам факт того, что от него отделяет всего несколько часов, успокаивал. Может, поэтому на море и не хотелось.
Город этот был всё ещё слишком живым и ярким, ленивым и тёплым, чтобы искать причину его покинуть.
Дворник под окном беззлобно материл ветер, засыпавший за ночь улицу листвой.
Прошлое – нелепое, страдающее, злое, одинокое и жалкое, полное бессмысленных вещей, скукожившихся лиц и беззубых дней – затёрлось и исчезло.
Не спал всю ночь. Морозило.
Допивая оставшееся с вечера вино, ждал, когда дверь комнаты за спиной откроется и проснувшееся будущее обнимет и шёпотом скажет, что ужасно не высыпается, когда меня нет рядом.
Даже несмотря на мой храп.
I
Дом на мосту • Амнезия
С трудом приоткрыл левый глаз, проверил зону обзора и уставился на луч света, просочившийся сквозь грязное окно. Он остановился в сантиметрах десяти от головы, но даже на этом расстоянии казался ужасно едким.
Я лежал на животе на полу. Щека приклеилась к крашеной половице. Попытался поднять голову, открыл рот – спёртый воздух с пылью залетел в глотку. Голова рухнула на пол, сухой язык щупальцем прилип к нёбу.
Медленно перевернулся на спину, вытащил из-под себя онемевшую руку. Повыл от боли, размял. Поднял корпус и прижался спиной к потрёпанному дивану.
Одет, а вернее, раздет был наполовину. Левая сторона тела была оголена полностью, за исключением почти сползшего носка. Правая же была максимально прилична – на ноге болтались джинсы с трусами, верх тела последовательно облегали рубаха, кофта и куртка.
– Как так-то? – спросил я у пустой комнаты.
Эхо в черепной коробке заметалось злым жуком и осело где-то у основания черепа.
Не помнил ничего о вчерашнем дне. Медленный и тяжёлый, как питон, ужас забирался в душу. Не помнил не только вчерашний день – не мог вспомнить совершенно ничего. И даже своего имени.
Затошнило. Попробовал встать, но лишь заполз на диван и лёг на бок. И тут меня поджидало ещё одно откровение – я понятия не имел, где нахожусь.
Стены, окна, грязная клеёнчатая скатерть с оторванным углом, покосившийся шкаф – всё это было просто чужим.
Единственное, что я помнил, – это и есть мой дом.
Дурка • Доктор
Менты привезли меня в дурку к обеду. Завели в кабинет главврача. Доктор молча посмотрел документы, достал из стола бланк, расписался и отправил служивых ставить печать. Они тут же расслабились, обмякли фуражками и с радостью ушли.
Мы остались вдвоём.
– Ну, здравствуйте, Егор.
– Здравствуйте. Я хотел сразу объяснить кое-что.
– Если вы про своё поведение и стрельбу – не утруждайтесь. Я об этом почти всё знаю. Давайте лучше начнём с другого начала.
– Давайте.
– Хотите коньяку?
Я посмотрел на него с восхищением.
– Честно?
– Конечно. У меня всегда есть запас.
– Очень. В камере было холодно.
– Вас били?
– Само собой. Но сначала я пьяный был, потом что-то вроде шока, так что можно сказать всё прошло безболезненно. А потом вытащили с допроса и привезли сюда.
– Скажите спасибо своему седому товарищу. Ну да бог с ним.
Он достал из сейфа бутылку и разлил по полрюмки. Выпили.
Доктор спрятал тару и продолжил.
– Итак. Меня зовут Иосиф Леонидович Шефалович, я главврач этой обители добра.
– Очень приятно, Егор.
– Я вижу, насколько позволяет мой опыт, что вы не из «наших» и ваше появление здесь связано скорее с общей, чем с общественной необходимостью.
– Хорошо сформулировали.
– Сформулировал. Давай отсюда перейдём на «ты».
– Как это: «Иосиф Леонидович» – и на «ты»?
– Доктор. Это нейтрально.
Шефалович достал сигареты, открыл окно, предложил мне.
– Но твоё попадание сюда также неслучайно, помимо обстоятельств, так что, раз уж такое счастье привалило, мы тебя подлечим. Не волнуйся, всё очень просто. Нервишки успокоим, восстановим сон, а проблемы с ним, я вижу, есть. Никаких тяжёлых препаратов и прочего, при условии, что ты сможешь не поймать общую атмосферу и не наделаешь глупостей.
– Я постараюсь.
– Постарайся. Поселю тебя на первом в самой спокойной палате. Чтоб ты понимал: на втором – шумные, на третьем – буйные и «овощи».
– Спасибо большое.
– Да не знаю пока, за что. Люблю, когда появляются здоровые – относительно – люди. Это помогает легче выносить больных.
Доктор снова налил по чуть-чуть.
– Будешь лежать в самой козырной, тихой и спокойной. А теперь о соседях.
– Станислав Семёнович. Неходячий старик, который разговаривает сам с собой, но чаще всего тихо. Цыган Ило, или просто Цыган. Клептоман, лжец и проныра, который попробует тебя втянуть в какую-нибудь аферу. Просто жёстко скажи «нет». Ну и наш Иван-великан – добродушный гигант с задержкой в развитии. Его сюда ежегодно сдаёт его брат-близнец, между нами, не далеко ушедший от Ивана в умственных способностях, который работает в полиции. Тут главное, не давать Великану возбуждаться – он быстро успокаивается, но если что, зови санитаров. Сразу двух.
– О лучшем и мечтать не приходилось.
Доктор налил ещё по одной.
– Персонал у нас обычный, непритязательный, но с учётом обстановки – хороший. Единственно, кто выделяется – это Нина, медсестра. Она из наших бывших подопечных. Там история мрачная: у неё отец на глазах мать зарубил, когда она девятый класс заканчивала. Отец в тюрьму попал и уже не вышел. А она сюда. Три года в порядок приводили, потом она в деревню поехала к родне, а через пару лет вернулась, выучилась на медсестру и пришла к нам. Хорошая очень девочка, но ранимая. Острых тем с ней никаких не обсуждай и не обижай, в общем. Всё понятно?
– Честно? Запутался.
– Распутаешься. Я тебе тетрадь дам и карандаш. Пиши из памяти, что в голову придёт. В шахматы, кстати, играешь?
– Да.
– Ну, тогда и играть будем. Опять же: как я в ночь – заходи на процедуры.
Шефалович щёлкнул пальцем по шее.
– А разве с таблетками можно?
– Верь мне, я же доктор. А теперь вперёд – к здоровью, счастью, свободе, к дежурной сестре.
Коридор пах затопленной кипятком конторой. Ко мне подошёл санитар и повёл в палату.
Дед • Переворот
Дорогой Б.!
Ты помнишь, да и как забыть: когда чахотка добила мать и та отошла, отец превратился из человека в тень.
С нами он почти перестал разговаривать, но стал проводить больше времени. Не ругался, когда мы заходили в его кабинет, все вечера проводил дома, читал, курил и, если мне не изменяет память, тихо плакал.
Тогда же он начал строить часовню недалеко от родовой деревни матери. Брал нас с собой, и мы часами изнывали от безделья, пока он принимал работы и отчитывал мастеровых.
Строительство заняло три года. В конце апреля, как раз на Пасху, отец отстоял с нами в часовне всенощную и больше никогда в неё не возвращался.
А после твоего отъезда мы стали жить с ним параллельно. Ел и пил он отдельно и если и говорил, то только о работе.
Как-то я привёл домой девушку, с которой тогда встречался. Он поздоровался, представился, после чего брезгливо посмотрел на меня. Я понял, что никогда не смогу привести чужого человека в дом, не вызвав его осуждения.
Когда переворот добрался до нас, я уже был инженером и большую часть времени проводил в разъездах, инспектируя мосты и переправы по всей губернии.
Мои товарищи из инженерного корпуса при встречах рассказывали, что участились случаи нападения на управленцев и бригадиров, но до большой крови дело не доходило.
Белые отступали, приходили красные, потом всё возвращалось. Все требовали от отца лояльности к себе, а он упорно оставался в стороне, чётко давая понять, что при любой власти его задача – поддерживать железку в рабочем состоянии.
Расстрелять зарвавшегося старика никто не решался, потому что спецов его уровня просто не было.
Судьба сыграла с ним одну из своих странных шуток. Белые потребовали от отца пустить под откос поезд с красноармейцами, выпустив ему навстречу маневровый, он воспротивился, не желая иметь отношения к массовому убийству.
Забаррикадировавшись в депо с мастеровыми, держал оборону. Белые постреляли для проформы и ушли. Поезд красных прибыл в город, но когда комиссары пришли разговаривать с отцом, он был уже мёртв. Отказало сердце.
Узнав о произошедшем, я вернулся в город. На перроне меня встретили ряженые в солдат крестьяне. Маленький картавый человек в несуразной кожаной куртке проводил меня в управление. Мне рассказали о «подвиге отца, его служению делу революции» и сообщили, что теперь я, сын героя, должен продолжить его дело.
Похороны превратились в вакханалию, с пламенными безграмотными речами, стрельбой в воздух и попойкой в депо, с которой я, слава богу, смог уйти живым.
Несколько дней кряду воинственные пролетарии настойчиво уговаривали меня взять на себя руководство депо, но я отказывался наотрез. Тогда они предложили возглавить партию по прокладке короткого пути через тайгу к рудникам, и я согласился.
Учитывая, что они реквизировали в интересах революции нашу квартиру, хотелось оказаться от них как можно дальше.
Питер • Прыжок
Я уже почти погрузился в сон, когда, вибрируя, на тумбочке зазвонил телефон.
– Борис, здравствуй.
– Егор, привет. Звоню, как обещал.
– Это хорошо.
– Мы не любим наших женщин.
– Мы не любим наших женщин.
– Есть что от Ленки?
– Повестка в суд есть и всё.
Он глубоко вздохнул, помолчал и продолжил.
– Мне нужно одно слово, которое, я уверен, ты точно припас.
– Бывай.
– Хорошо. Очень хорошо. В нём есть многие будущие, в которых ты был в прошлом. Вечно бывший. «Он бывал». У тебя есть право на один вопрос.
– Два. Не хочется ещё немного?
– Пожил. Не моё.
– Какой этаж?
– На восемь больше, чем нужно.
И сразу короткие.
Я прошёл в зал, достал бутылку и пил из горла без отрыва, до боли в затылке. Затем меня вырвало, я отдышался, почистил зубы и пошёл спать.
II
Дурка • Знакомство
Палата оказалась тихой и на удивление просторной, хотя света, который прорывался в два узких окна, расположившихся чуть выше уровня лица, явно не хватало.
Первым подошёл Великан. Он показал мне помятую эмалированную кружку и попросил не рассказывать об этом доктору.
Его грубо отогнал Цыган, который был его противоположностью: мелкий шнырь с мечущимся взглядом.
– Ты, говорят, инженер? Меня вообще-то украли, я подозреваю, у инженеров, я так думаю, мозг-то вон какой. Я на заводе даже работал, почти хотели начальником сделать, но я отказался – свободу очень люблю. Всю страну объехал и от всех ушёл. И отсюда уйду. Давай вместе? На север поедем, будем деньгу заколачивать, потом на море поедем, я один раз на пляже был, девушки там красивые и тепло. Хочешь яблок? Ща!
Тут же развернулся и убежал.
Старик лежал на спине, не шевелясь и что-то бормоча. Я подошёл и прислушался.
– …Андрюше говорю, что я исправлюсь, а он смеётся, куклу теребит, ни любви в нём, ни печали, одни проказы на уме, но мне не до этого – я пожить хочу для себя, зачем мне он? Ходит везде под ногами, диван пачкает – пришлось полиэтилен купить. Зина лазит в холодильник, пока меня нет, а ведь у неё свой, новый. Да, всё старое, зато добротное, не то, что сейчас – одна фуфель вокруг и дорого всё. Кафель и этот…
Дослушивать не стал. Умылся. Слегка знобило. Лёг на жёсткую кровать, укутался в одеяло, отвернулся к стене и уснул.
Дневник из дурки • Лена и Борис
Это было где-то через год после института. Работал в одной инженерной конторке. Дорога от съёмной комнаты до моей пахоты занимала тридцать минут пешком, и я с удовольствием пользовался этой возможностью размяться, послушать музыку и просто разгрузить голову.
Каждый день проходил мимо маленького кафе – одного из тех модных, с большими окнами, где все слишком много говорят о кофе, подают яичницу по цене курицы и ставят чёрный джаз в белом интерьере.
Как-то, проходя, приметил сидящую за стойкой у окна девушку с лицом французской куклы и тонкими пальцами, слишком увлечённую чтением книги. Зачем-то показал ей язык и прошёл дальше.
На протяжении двух месяцев проходил около кафе и, когда она была на своём месте, повторял это действие, получая удовольствие от шалости.
В ноябре снова, увидел её в окне и уже было собрался повторить, но она опустила книгу, посмотрела на меня, показала язык и рассмеялась.
Я застыл, застигнутый на месте преступления. Растёкся в улыбке и зашёл внутрь.
– Думал, я не вижу?
– Да. И ещё думал, что только я могу так делать.
– Я против монополий, – она протянула мне руку. – Лена.
– Егор, – ответил я с рукопожатием. – И давно ты меня выпалила?
– Да порядком. Стыдно небось?
– И да и нет. Люблю долгие игры.
– А я читать.
– Я заметил.
И осмелев, спросил:
– Слушай, а у тебя какие планы на вечер?
– Вот так сразу?
– А что откладывать. Так какие?
Она закрыла книгу и повернулась ко мне.
– А каковы ваши предложения, Егор?
– Меня на квартирник позвали друзья. Это безопасно, я надеюсь. Обещают музыку, много народа, вино – что может случиться?
– Звучит интригующе.
– Это «да»?
– Это – да.
Мы обменялись телефонами, договорились о месте встречи, и я вышел. Показалось, что на улице даже стало немного теплее.
Вечером встретились у подъезда, забрались в лифт и рванули на последний этаж.
Дверь в квартиру оказалась открытой. Мы зашли в коридор, покричали. Появилась девушка с тарелкой бутербродов со шпротами. Сказала разуваться и проходить в зал.
Народу было человек двенадцать. Кто-то суетился на кухне, кто-то накрывал фуршет в гигантских размеров зале.
Лену припрягли разливать сок по стаканам, я отдал кому-то принесённое вино и стоял, оглядываясь по сторонам.
– Покурить где ищешь? – спросил здоровяк с широкой улыбкой.
– Ага.
– Это на балконе. Пойдём, я туда же.
Мы вышли.
– С какой целью прибыли?
– Да друзья позвали. Я впервые на подобном мероприятии.
– Да ничего сверхъестественного. Сейчас набьётся человек тридцать, все напьются, потом кто-нибудь возьмёт гитару и будет требовать внимания пьяных людей. С крайне переменным успехом.
– Просто феерия, ей-богу. Манифик, не иначе.
– Ага. А девушка твоя…
– Да только сегодня познакомились. Взял для защиты. Вдруг придётся убегать – брошу в толпу для отвлечения.
– А ты коварный тип!
– А ты слишком много задаёшь вопросов незнакомым людям.
– Мне можно. Я Борис. Хозяин этого вертепа.
– Егор, алкоголик.
– Дунем, Егор?
– Как ветер, бля.
С балкона вышли уже на одной волне. Народу с нашего исхода значительно прибавилось. Свалка из обуви и рюкзаков в коридоре потрясала размерами. Лена успела перезнакомиться со всеми. Потом пили и травили байки. Затем была музыка, Лена спрашивала, давно ли я знаю Бориса. Я искренне врал, что с детства.
Вакханалия продолжилась на кухне, курили прямо там же, издевались друг над другом, кто-то откровенно флиртовал. Я с чего-то безудержно пил и громко матерился. Краем глаза заметил Лену и Бориса, стоящих друг напротив друга в зале. За считанные минуты влил в себя бутылку белого, не говоря ни слова собрался, вышел из квартиры, зашёл в лифт и провалился в чёрную дыру опьянения.
В себя пришёл утром и дома, побитый, по ощущениям, асфальтом, деревьями и перилами. Судя по следам на одежде – с пустым желудком. Написал Лене сообщение с предложением выпить кофе вместе. Она ответила. Договорились.
***
– Привет!
– И тебе привет.
– А ты знал, что у Бориса своя компания?
– Невероятно! – Голова гудела. – Да, конечно.
– А куда ты вчера пропал?
– Да дела срочные появились, надо было другу помочь. Прости, что там тебя бросил.
– Да что ты, всё было хорошо. Борис проводил меня до дома. Он, кстати, тоже очень много читает.
– Это же здорово?
– Конечно! Кстати, вот и он!
Она помахала рукой. Борис подошёл к нашему столику.
– Всем привет!
– Привет.
– Мальчики, пообщайтесь, а я на секунду отлучусь.
Лена выскочила из-за стола.
– Чувак, она такая классная.
– Ага.
– Вы же вроде не сильно знакомы, ты говорил.
– Ну, минут на десять больше, чем с тобой.
– Слушай, ты не против, если я с ней заобщаюсь?
– С чего мне-то быть против?
– Ну, ты вчера так подорвался, я подумал…
– Господи, делов-то. Набрался я, плохо стало. Не хотел облевать твой роскошный толчок, вышел на улицу да домой уехал.
– Фу-у… А я думал, что дело во мне.
– Да ну ты что, всё в порядке. Отличная вечерина вышла, как раз то, что душа требовала – беспамятства.
– Я рад это слышать, чувак.
– Скажи, я никого не бил?
– Нет. И тебя никто не бил, хотя многие хотели.
Вернулась Лена.
– Как вы тут без меня?
– Болеем, что уж там. В промежутках – страдаем.
– Егор, – Борис повернулся ко мне. – А не дать ли нам пинка суке-судьбе и не зайти ли в бар?
– В бар?
– Ну, можно в парочку. Исключительно для ознакомления со списком лекарственных препаратов.
– Лена? – Моля, спросил я.
– Нет. Вы идите и гуляйте, а мне сегодня надо ещё раз принять ванну, выспаться и, наверное, ещё раз выспаться.
– Я сейчас машину перепаркую, вернусь и пойдём.
– Хорошо, – ответил я.
Борис вышел. Лена улыбалась ему вслед. Я вздохнул, матерясь внутри. Мозг требовал устроить истерику и погром, но в кафе было тепло, и даже пальцы ног согрелись. В общем, сдался.
Через год они поженились. Я был очень рад за них. Особенно за неё.
Дурка • Знакомство
Проснулся от того, что меня в бок толкал Иван. Я испуганно отпрянул к стене.
– Не бойся, Егор, это я, Иван.
– А может, я этого и боюсь?
Громадные голубые глаза Великана наполнились детской обидой.
– Я страшный?
– Ты большой. Очень.
– Я знаю, – вздохнул он. – И спина всегда болит. И руки болят. И будто тело совсем не моё. У тебя такое бывало?
– По субботам – регулярно.
Иван сидел на табуретке рядом с моей кроватью и мял в руках игрушку – резинового зайца с уродливой мордой.
– Это Киря. У меня был котёнок, а я его случайно убил, и мне теперь только Кирю можно. Но я знаю, что он не настоящий, если что.
Легче мне от этого признания не стало.
– Вань, что случилось-то? На кой ты меня разбудил?
– А, ну так это, доктор просил зайти к нему, как проснёшься. Ну, я и разбудил.
– Молодец, конечно, но я мог и сам проснуться.
– А мог и не проснуться.
В палате было прохладно.
Натянул носки, влез в тапки, накинул халат поверх пижамы.
– Пояса нет, не положено, – выдал Иван.
– Спасибо за информацию.
Он довольно улыбнулся.
Я вышел в коридор и прошаркал к доктору.
Шефалович курил у окна.
– Как ты, Егор? Выспался?
– Ну как сказать…
– Ну, ничего, ничего. Первые три-четыре дня потрясёт с непривычки, а потом обвыкнешься.
– Кровать жестковата.
– Для спины, говорят, очень полезно. Денег на новые не дают, старые панцирные сетки уже сиськами до пола свисают – вот мы доски и проложили. Я ребятам скажу, они тебе второй матрас принесут. Решение так себе, но точно удобнее будет.
– Спасибо. Что сейчас делаем? Осмотр, таблетки, уколы?
– А тебе-то зачем? Такие, как ты, гости у нас редкие, так что закрой дверь и давай по сто за твоё здоровье.
– Это становится хорошей традицией.
– Хотя и тянет на диагноз.
Вернувшись в палату, обнаружил яблоко на подушке. Лёг в халате, закрыл глаза и откусил громадный кусок.
Дед • Янис
Дорогой Б.!
Отряд наш добрался до развилки и приступил к работам. Слава богу, что прибыли в начале апреля: заморозки были редки, теплушка справлялась, и мы буквально за месяц прошли первый отрезок.
Коллектив собрался разношёрстный, шестнадцать душ: бывшие студенты, разорившиеся крестьяне, беглые, но порядочные люди и даже один расстриженный священник, Алексей – громадный патлатый чертяка, работающий за троих и особо ни с кем не общавшийся. Как-то он отхватил себе топором фалангу мизинца, но только ёкнул, ушёл в вагончик и через пару часов вернулся к работе.
В общем, особого отребья не было.
Пили сравнительно мало, в основном для согрева. Время от времени отправляли в лес пару охотников для пополнения наших скудных запасов – депо привозило лишь хлеб, лук, керосин и спирт. Ну и материалы.
В середине мая вышли к реке. Пролёт метров тридцать при глубине пятнадцать, но течение здесь слишком бурное, так что две недели потратили на строительство временной переправы.
С горем пополам забутовали устои, подняли на метр от воды пару быков, распёрли и подняли деревянный каркас. Решил, что верхнюю ферму будем делать из металла.
Взял одного студента с собой, на магистрали подсели к машинистам и уже на следующий день были в городе. Студента отправил выбивать провиант, а сам пошёл в контору.
– Ну что ж, Егор Палыч, – сказал начальник депо Пайотов, осмотрев мои расчёты, – всё вроде верно. Мастерские сделают это дней за десять. Клепальщики у тебя там есть?
– Был бы инструмент, как говорится.
– Понятно. А обстановка на объекте как?
– Рабочая, спокойная. Никто не ленится, дебоша не наблюдаю – уверенно идём на восток.
– Эт славно… Мне тут из области человека прислали, вроде как уполномоченного. Надо тебе его на объект взять.
– На кой он мне там? У меня команда укомплектована. Да и в теплушке места нет.
– А ты один приехал?
– Нет, со студентом.
– Ну вот его оставь, а человека забери. Он вроде как тоже инженер, может и сгодиться. А студента я в мастерские пристрою, чтоб без дела не скучал.
– Хрен с тобой. Но если будет мешать, отправлю назад.
Перед самой отправкой на перроне появился высокий тощий человек в черной шинели, с вещмешком и кожаным саквояжем.
– Янис. Янис Зандерс, – представился он, слегка растягивая слова.
– Очень приятно. Откуда будешь, Янис?
– Сейчас я буду из Пскова, по партийной линии, но до этого я был из Даугавпилса.
– А специальность у тебя какая?
– Раньше я был землемер, потом попал в тюрьму, а теперь по партийной линии. Прислали помогать ускоряться.
– Ясно-понятно. Ложись спать, Янис из Даугавпилса, путь неблизкий.
– Ладно. Только осторожнее с саквояжем, пожалуйста. Я его у белых лично отвоевал.
***
К обеду следующего дня приехали на развилку и добрались до лагеря. Было солнечно, и мужики отдыхали.
– Егор Палыч, – обратился ко мне Алексей. – Мы, пока тебя не было, мосток на тот берег прокинули и разведку произвели. Порыбачили, так что с голоду не помрём.
Он указал рукой на рыбные ожерелья, сушившиеся на бечёвке, натянутой между кедрами.
– Ну и гусей набили.
– Неплохо, Алексей. Собери всех, чаю попьём да план составим. О, – я повернулся и взял под локоть гостя. – Это Янис, из Даугавпилса.
– Из Пскова, – поправил он меня через зубы. – По линии партии.
***
Перед сном вышел покурить. Янис сидел на рельсах.
– И часто они у вас вот так без дела сидят?
– Только когда устают.
– У вас вообще есть дисциплина?
– Конечно. Но и совесть есть.
– Очень легко прикрывать совестью нежелание работать.
– Ну, посмотрим тебя в работе, Янис. Может, и научимся чему.
– Я здесь не для этого. Спокойной ночи.
***
Конструкцию привезли на третьей неделе. За это время мы наготовили кругляка, прорубив почти километр леса на противоположном берегу. В тот день я не смог найти часов, оставшихся от отца, но решил, что они слетели с руки где-то на участке. Разгружали конструкцию дотемна, а поутру приступили к сборке.
В эти дни Янис провёл с каждым из моих подопечных беседу по душам, делая заметки в блокнот.
Иногда он подходил ко мне и спрашивал что-то вроде: «Как вы могли взять на работу попа? Не думали, что он вредит делу революции?». Я устало посылал его по матери и шёл отдыхать.
К середине июля мост был готов. Мы прокинули рельсы на противоположный берег и даже немного вглубь.
***
В один из вечеров Алексей отвел меня в сторонку.
– Егор Палыч, нам бы поговорить.
– Давай.
– Янис этот странный. В работе почти не участвует: то в лес уйдёт на охоту, то по просеке, якобы грунты проверять… А сам всё в блокнотик свой пишет и всех против тебя настраивает. Гнида он, короче, Егор Павлович.
– Святой отец! – наигранно воскликнул я.
– Не язви. Я серьёзно. Что-то делать надо.
– Отправить его в город?
– Не уверен, но здесь он нам точно не нужен.
– Спокойно, Алексей. Давай свою работу делать, а он как-нибудь сам рассосётся.
– Тебе виднее, конечно, но чую, устроит он нам здесь судный день.
Я не ответил, хотя был согласен.
Янис решил проложить отводной путь в расселине.
– Думаешь, выдержит грунт?
– Конечно, выдержит! Я же землемер и знаю такое. Как выйдем на луг, дадим вправо вдоль сопки и вернёмся на основное направление.
– Земля там вязкая, как бы не оплыла.
– Я всё продумал: будем бить сваи, делать настил. Позже отсыпем щебнем. Сэкономим месяц, а может и два, на земляных работах. Ответственность беру на себя.
– Может, вызвать специалиста из города?
– Ты мосты строишь – я землю приручаю. Каждому своё. Так что в работу мою не лезь! – рявкнул Янис. Тут же остыл и добавил: – Ты лучше в город отдохнуть езжай. А недельки через три-четыре возвращайся с «овечкой» – испытаем и мост, и обвод.
– Да кто ж мне его даст?
– Я и дам. Я же по линии партии, у меня вся власть тут. Я теперь здесь власть!
И показал небу свой похожий на пересохший гранат кулак.
Я устал спорить, попросил Алексея присмотреть, собрал мешок и двинул к развилке.