Коллектив авторов
Живая этика и наука. Материалы Международной научно-общественной конференции. 2007
Но самым главным в этом контексте является то, что овнутривление деятельностных проявлений человеческой субъективности в культуре самосознания разных народов приводит к углублению представлений о самоˊм действующем субъекте и таким образом к радикальному одухотворению и космизации самосознания человека – к становлению Себя в свете всеединства Бытия Абсолютного и в перспективе его неограниченного духовно-творческого потенциала. Абсолютное Всеединое Бытие, согласно феноменологии различных духовных традиций Запада и Востока, при определенных условиях возгорается уже не ограниченным сознанием, растерзанным «дурной бесконечностью» внешних явлений, и не в опосредствующей символике – ритуального огня, например. Но поистине возгорается и пылает в неисповедимых глубинах собственного существа – бытийным Огнем всеединого Самосознания[56], в синергийном процессе взаимодействия с которым поступательно «снимается» субъект-объектная дихотомия. Человек постигает сущностное тождество природы своего сознания с универсальной креативно-энергийной субстанцией Космоса. Отсюда, из индивидуальных опытов возжжения такого бытийного Огня в культуре возникают свидетельства открытия человеком в себе самом пространства всеединого Само-сознания. К таковым следует отнести эпохальные формулы адвайта-веданты и христианства: «атман есть Брахман» и «Я и Отец мой одно есмь»[57]. Это открытие, с нашей точки зрения, является высшим и наиболее революционным по своему духовно-творческому потенциалу достижением человеческой культуры, ибо делает человека причастным к некоему принципиально новому этапу эволюции сознания, который в русском космизме, например в философии Всеединства В.С.Соловьева [см.: 42] и в философии Живой Этики [см., напр.: 21, 1–22], был осмыслен как богочеловеческий, связанный с универсально-космическим характером творческих проявлений человеческого духа.
Сфера искусств самопреображения и по сей день остается центральным, хотя и не самодостаточным руслом одухотворения, а значит, и эволюции сознания, – сублимации его психодинамических оснований и космизации его содержаний и восприятий. При этом, несмотря на общее кризисное состояние духовной культуры в условиях современной технократической цивилизации, налицо дальнейшая эволюция этого феномена как в практическом, так и в теоретическом планах. И это не случайно, ибо кризисные явления в области внешней культуры и цивилизации всегда обращали сознание человека в глубины собственного духа, вследствие чего возникали новые, более совершенные мировоззренческие доктрины.
Так, теоретическое осмысление этого внутреннего искусства поступательно удаляется от религиозного мифа, воплощаясь в духовно ориентированной философии, во внутренней этике ментальных актов и, что является, может быть, наиболее значимой современной тенденцией, в метапсихологии целостного бытия (вместо метапсихологии трансцендирования повседневной жизни прошлого этапа, связанного, скажем, с классическим периодом развития индийской йоги). Указанная современная тенденция, с одной стороны, акцентирует глубинно-психологический подход, утверждающий наличие в структуре человеческой субъективности позитивного духовно-творческого ядра (высшего Я), а с другой – нацеливает на его именно целостную, подлинно творческую реализацию в процессе самоотверженного, социально ориентированного служения[58]. Таким образом, на современном этапе практическая сторона искусств самопреображения во все большей степени удаляется не только от религиозного ритуализма, но и от односторонности любого рода религиозного аскетизма.
Действительно, в процессе тесного взаимодействия культурных традиций Запада и Востока ярко обнаруживает себя нелинейный, циклический характер процессов овнутривления деятельности и космизации самосознания. Если вернуться к брахманическому периоду становления индийской культуры, можно отметить, что в ту эпоху была совершена небезуспешная попытка распространить древний ведийский ритуал, достигший вершины своего развития, на все сферы повседневной жизни человека, что вело к ее тотальной сакрализации. В тот период разрабатывались внешние ритуалы и внутренние практики, которые позволяли рассматривать едва ли не все основные формы жизнедеятельности как ритуально-символические саможертвоприношения [27; 41]. Особенность нынешнего этапа заключается в следующем. Достигнув высочайших взлетов всеединого Само-сознания (например, в практиках индийских йогинов, буддийских архатов, античных философов-неоплатоников, христианских святых), искусства внутренней жизни теперь пытаются не только преодолеть дихотомию духовного самосовершенствования и повседневной жизни, но и осмыслить повседневную деятельность как наиболее эффективный метод духовного самосовершенствования. Если предыдущий период наметил пути преодоления субъект-объектной дихотомии в процессе достижения всеединого Само-сознания, то нынешний являет собой попытку преодоления всех иных дихотомий человеческой субъективности. К таковым можно отнести дихотомию внутреннего и внешнего, сакрального и профанного, материального и духовного, земного и надземного, бытийного и бытового, вечного и преходящего, всеобщего и индивидуального и т. п. Это предполагает тотальную сакрализацию, а точнее одухотворение абсолютно всех аспектов человеческой жизни. Но теперь делается попытка преломления их не в призме ритуально-символического действа (путем переноса его на внутренний план, как в брахманизме), но в глубинно-психологическом свете всеединого Самосознания. Речь идет о том, чтобы посредством отождествления Себя (или истинного Я) с абсолютным субстанциальным Единством, которое мыслится как креативно-энергийный Потенциал мироздания (например, «Всеначальная Энергия» в философии Живой Этики), добиться развития бескорыстной, самоотверженной мотивации и творческой вдохновленности в процессе совершения всех жизненных действий – и таким образом осуществить напряженное синергийное единство всей сложной структуры человеческой субъективности: от уровня вполне доступных для осознания физических и ментальных актов до уровня (обычно неосознаваемых) психических установок и мотиваций – и до глубин духа, уходящих в живую беспредельность вселенского Психо-Косма. Такое осуществление и является, собственно, истинным творческим Само-осуществлением, с точки зрения философии Живой Этики и других учений, радикально порывающих с безжизненной односторонностью аскетического спиритуализма при сохранении всех достижений мысли Востока в области тончайшей саморефлексии и самоуглубления.
Так, философия недвойственности (адвайта-веданта) эпохи Шанкары и соответствующая духовная практика (джняна-йога) подразумевали скрытую двойственность, разделение сущего на Брахмана (Абсолют) и майю (иллюзию дифференцированных материальных форм), что выражалось в формуле «Не то, не это»[59] и в искусственных, вне повседневной жизни, условиях духовного самосовершенствования. Тогда как адвайта-веданта современного этапа, в частности в прочтении Свами Вивекананды, и предлагаемые соответствующие духовные практики утверждают действенную целостность бытия, что выражается в формуле «То, То», подразумевающей единство Брахмана и майи, нирваны и сансары. Здесь актуализируются в преображенном виде важнейшие элементы древней индийской карма-йоги и идеологии Срединного Пути в буддизме. Так, оптимальная форма йоги понималась в Бхагавадгите (кн. II, ст. 50) именно как внутреннее «искусство в действиях» повседневной жизни[60].
Таким образом, духовное развитие человека в современных искусствах самопреображения направляется не к одностороннему «экстазису» (в терминологии неоплатонизма), но к активному преображению всех элементов жизни – как внутренних, так и внешних – в их онтологическом единстве и взаимосвязи. Причем современная наука – как естественная, так и гуманитарная – оказывает все большее воздействие на теоретическую рефлексию и практическую методологию в этой сфере и в то же время сама обогащается достижениями культуры самосознания, традиция которой уходит на многие тысячелетия в глубь человеческой истории.
Литература
1. Адо П. Духовные упражнения и античная философия / Пер. с фр. В.А.Воробьева. М. – СПб., 2005.
2. Адо П. Плотин, или Простота взгляда / Пер. с фр. Е.Штоффа. М., 1991.
3. Живая Этика. Братство.
4. Бхагавадгита // Бхагавадгита. Книга о Бхишме / Пер. с санскр. Б.Л.Смирнова. СПб., 1994.
5. Бычков В.В. Русская средневековая эстетика ХІ—XVII века. М., 1995.
6. Ваджрасучика / Пер. с санскр. А.Я.Сыркина // Антология мировой философии. В 4 т. Т. 1: Философия древности и средневековья. Ч. 1. М., 1969.
7. Введение в общее религиоведение / Под ред. проф. И.Н.Яблокова. М., 2001.
8. Выготский Л.С. Развитие личности и мировоззрение ребенка // Психология личности. Тексты. М., 1982.
9. Выготский Л.С. Собр. соч. в 6 т. М., 1982–1984.
10. Гальперин П.Я. Введение в психологию. М., 1976.
11. Гальперин П.Я. К учению об интериоризации // Вопросы психологии. М., 1996. № 6.
12. Гиппенрейтер Ю.Б. Введение в общую психологию. М., 1998.
13. Гроф С. За пределами мозга. Рождение, смерть и трансценденция в психотерапии / Пер. с англ. С.Офертаса. М., 1993.
14. Гроф С. Области человеческого бессознательного / Пер. с англ. М.Драчинского. М., 1994.
15. Гроф С. Холотропное сознание. Пер. с англ. О.Цветковой. М., 1996.
16. Дандекар Р.Н. От вед к индуизму: Эволюционирующая мифология / Пер. с англ. К.П.Лукьяненко. М., 2002.
17. Добротолюбие. Т. 1–5. М., 1895.
18. Журавский Иоанн. Внутреннее христианство. Киев, 1918.
19. Елизаренкова Т.Я. «Ригведа» – великое начало индийской литературы и культуры // Ригведа. Мандалы I–IV. М., 1989.
20. Елизаренкова Т.Я. Язык и стиль ведийских риши. М., 1983.
21. Живая Этика. Иерархия.
22. Капра Ф.К. Дао физики / Пер. с англ. Д.Леонова. Киев – Москва, 2002.
23. Леонтьев А.А. Возникновение и первоначальное развитие языка. М., 1963.
24. Леонтьев А.Н. Деятельность. Сознание. Личность. М., 1982.
25. Леонтьев А.Н. Проблемы развития психики. М., 1972.
26. Леонтьев А.Н. Формирование личности // Психология личности. Тексты. М., 1982.
27. Маламуд Ш. Испечь мир: ритуал и мысль в древней Индии / Пер. с фр. В.Г.Лысенко. М., 2005.
28. Маслоу А. Дальние пределы человеческой психики / Пер. с англ. А.М.Татлыбаевой. СПб., 1999.
29. Маслоу А. По направлению к психологии бытия / Пер. с англ. Е.Рачковой. М., 2002.
30. Менегетти А. Онтопсихология: практика и метафизика психотерапии / Пер. с итал. ННБФ «Онтопсихология». М., 2003.
31. Моаканин Р. Психология Юнга и буддизм / Пер. с англ. В.А.Воробьевой. М. – СПб., 2004.
32. Мэй Р. Мужество творить: очерк психологии творчества / Пер. с англ. П.П.Максима. Москва – Львов, 2001.
33. Невидимая брань (Блаженной памяти старца Никодима Святогорца). М., 1912.
34. Орлов А.Б. Психология личности и сущности человека: Парадигмы, проекции, практики. М., 2002.
35. Платон. Собр. соч. в 4 т. Т. 2 / Пер. С.Апта, А.Егунова, С.Маркиша. М., 1993.
36. Режабек Е.Я. Мифомышление (когнитивный анализ). М., 2003.
37. Ригведа. Мандалы V–VIII / Пер. с санскр. Т.Я.Елизаренковой. М., 1999.
38. Ригведа. Мандалы IX–X / Пер. с санскр. Т.Я.Елизаренковой. М., 1999.
39. Рудой В.И., Островская Е.П. О специфике историко-философского подхода к изучению индийских религиозно-философских систем // Методологические проблемы изучения истории философии зарубежного Востока. М., 1987.
40. Семенцов В.С. Бхагавадгита в традиции и в современной научной критике. М., 1985.
41. Семенцов В.С. Проблемы интерпретации брахманической прозы. Ритуальный символизм. М., 1981.
42. Соловьев В.С. Чтения о Богочеловечестве. СПб., 2000.
43. Торчинов Е.А. Религии мира: Опыт запредельного: Психотехника и транс-персональные состояния. СПб., 2005.
44. Флоренский П.А. Собр. соч. в 2 т. Т. 1: Столп и утверждение истины. М., 1990.
45. Фуко М. Герменевтика субъекта // Социо-Логос / Пер. с фр. В.В.Винокурова, А.Ф.Филиппова. М., 1991.
46. Фуко М. История сексуальности—ІІІ: Забота о себе / Пер. с фр. Т.Н.Титовой. Москва – Киев, 1998.
47. Хосроев А.Л. Александрийское христианство. М., 1991.
48. Шапошникова Л.В. Великое путешествие. В 3 кн. Кн. 3: Вселенная Мастера. М., 2005.
49. Шапошникова Л.В. Познание космической реальности // Труды Объединенного Научного Центра проблем космического мышления. Т. 1. М., 2007. – С. 65–154.
50. Шапошникова Л.В. Философия космической реальности // Живая Этика. Листы Сада Мории. Книга 1. Зов. М., 2003. – С. 5–165.
51. Шеллинг Ф. Сочинения: В 2 т. / Пер. с нем. И.Я.Колубовского. М., 1987–1989.
52. Элиаде М. Тайные общества: Обряды инициации и посвящения / Пер. с англ. К.Богуцкого. Киев – Москва, 2000.
53. Элиаде М. Шаманизм: архаические техники экстаза / Пер. с англ. В.Трилис. Киев, 2000.
54. Юнг К.Г. Архетип и символ / Пер. с нем. В.Зеленского. М., 1991.
55. Юнг К.Г. О психологии восточных религий и философий / Пер. с нем. С.Лорне. М., 1994.
56. Юнг К.Г. Психологические типы / Пер. с нем. С.Лорне. СПб.—М., 1995. 57. Юнг К.Г. Символ и трансформация / Пер. с нем. В.Зеленского. М., 2000. 58. Юнг К.Г. Собр. соч. В 19 т. Т. 15: Феномен духа в искусстве и науке / Пер. с нем. В.М.Бакусева. М., 1992.
В.И.Сидоров,
физик, Иркутск
Интуитивный (метанаучный) метод познания
Тем, кто хотя бы раз в жизни занимался практической археологией в полевых условиях, раскапывал под руководством опытного археолога курганное погребение или стоянку древнего человека, знакомо чувство соприкосновения с далеким прошлым, когда давний предмет оказывается вновь, через сотни лет, в руках человека. Иногда можно найти части скелета с бронзовыми украшениями или железным оружием. Многое зависит от почвы, влажная она или сухая, кислая или щелочная. Она растворит в себе или же оставит нетронутым все, что кем-то было оставлено здесь в незапамятные времена.
Есть, на первый взгляд, небольшая, но все же ощутимая разница между восприятием археологических находок на месте раскопок – и таких же находок, расположенных на стеллажах в музее. Это бывает, если именно ты оказываешься первым, кто нашел и взял в руки древний предмет. Тогда прикосновение к прошедшей эпохе происходит более легко и спонтанно – внезапно чувствуется душевный настрой ушедших людей, их заботы, горести и свершения, словно оставленные ими мысли хранились здесь, в погребении, много сотен лет и, освещенные светом нового дня, рассказали современному человеку свою нехитрую повесть.
Иногда бывает трудно определить, как и для чего древний человек использовал ту или иную вещь, принадлежавшую ему. Но случается, что ты интуитивно применишь древний предмет в полном соответствии с его бывшим назначением. Вот пример из моей практики.
С небольших курганов, которые нам надлежало раскапывать, приходилось сначала скашивать высокую и густую траву. Сельским жителем был только я, поэтому сенокос входил в мои обязанности. Как-то вечером после работы я увидел, что наш руководитель Юрий Михалыч ходит между палаток, что-то ищет. Громко спрашивает, видел ли кто некую археологическую находку. Называет ее латинское название, которое нам, студентам, ни о чем не говорит. Затем его осенило, он чуть не подпрыгнул и бросился ко мне: «Володя! Ты чем правил косу?!» «Да брусочком, – отвечаю, – вон он, под палаткой лежит, в траве». Надо сказать, что брусочек был обычной удлиненной плоской формы, только без прямоугольных граней. Таким бруском правят жало – острие косы, сначала с одной стороны, потом с другой. Дзинь-дзинь – раздаются звуки с покоса. Так всегда делают. Руководитель возмутился: «Как ты мог археологической находкой косу править!» – «Так кто же знал? – отвечаю. – А что древние этой штукой делали?» Юрий Михалыч уже успокоился: «Да то же самое».
Трудности интерпретации назначения древних предметов можно проиллюстрировать на примере необычных каменных кругов диаметром 20–40 см с центральным отверстием около 5–7 см. Сделанные когда-то из плоских камней, они были похожи на круглые «блины» для штанги. Мы иногда находили их при раскопке курганов в Хабаровском крае и в Приморье. Назначение этих кругов было непонятным. Но оказавшись через десяток лет в Прибалтике, в музее города Нарвы, я увидел такие же круги. Музейные смотрители охотно пояснили, что через центральную часть протаскивался пучок растительных волокон, из которых вили канаты. Размеры центрального отверстия задавали диаметр каната. Каменный круг вращался при работе, внешняя его часть, касавшаяся рабочей площадки, закруглялась от постоянного трения. Просто, красиво, целесообразно! Заметим, что каменные круги с отверстиями были практически однотипными, несмотря на то, что от Тихого океана до Балтийского моря не одна тысяча километров.
Занимаясь раскопками эпохи раннего железа, я заметил необычные «наплывы» древних мыслей и образов при первом касании к археологическим находкам. Схожее «историческое настроение», описано Н.К.Рерихом [см., напр.: 1]. При этом он отмечал напряжение некой энергии в области сердца, которое предшествует появлению такого «исторического настроения».
Похожее настроение я испытал в одном из залов Музея им. Н.К.Рериха в Москве, соприкоснувшись с древними реликвиями, принадлежавшими Рерихам. Эти реликвии, не случайно собранные ими, с одной стороны, были высокохудожественными и несли на себе отпечаток высокой энергетики изготовивших их мастеров, с другой стороны, их владельцы были, несомненно, неординарными людьми и также оставили на них отпечаток своего духовного мира. Древний предмет способен многое поведать тому, кто умеет «считывать» историческую информацию. Вот что может рассказать серебряный пояс со львами и грифами: «Знак царской власти. Его носил худощавый стройный мужчина, кочевавший по полупустыням, возможно, Аравии и восточнее нее. С ним пояс прошел длинную жизнь. Его хозяин не знал поражений, бегства, уныния, хотя вел трудную жизнь и много передвигался. Доˊма, в европейском понимании, у него не было. Царский шатер устанавливался по необходимости в нужном месте. Пояс берегли. Царь путешествовал по горам, пустыням, оазисам. Подданные были ему верны. После смерти царя пояс хранили, потомки его не носили. Пояс не был в земле и не был в огне».
Редкие необычные состояния, в которых зрительно наблюдаются сцены жизни людей прошедших исторических эпох, бывают либо во время бодрствования – как некая последовательность мысленных образов, либо в красочном коротком сне перед пробуждением. Эти состояния вызываются сосредоточением внимания на конкретных находках или известных исторических событиях. Причем наблюдать их могут не только люди с особыми способностями, а обычные, не придающие должного внимания таким редким состояниям. Значит, это свойственно всем людям – видеть при некоторых, еще не изученных условиях сцены жизни из далеких исторических эпох. Сам я несколько раз наблюдал такие события, причем в некоторых непосредственно участвовал как один из тех, ранее живших людей.
Наблюдавшиеся мной исторические сцены, как правило, имели некоторые общие свойства. Ими были: короткий временной интервал, напряженная эмоционально-психическая ситуация, яркость красок и впечатлений; действующие психологические установки, не свойственные наблюдателю в современной жизни; новая информация, которую наблюдатель не знал до этого момента; отсутствие возможности волевого влияния на события, только их фиксация; чрезвычайно полная картина собственных побуждений и переживаний. По характеру специфических свойств этих исторических сцен, в соответствии с положениями Живой Этики, можно предложить два варианта объяснения. Первый: информация за последние несколько тысяч лет хранится в индивидуальных накоплениях человека. И второй: эта информация наслоена на древних предметах и становится видимой в цепочке образов при контакте с энергетикой человека – своеобразное редко наблюдаемое хранение информации в неизвестном еще науке виде.
Для исторической науки, для восстановления характера и особенностей прошедших эпох наиболее важны интуитивные ощущения, которые несут новую информацию об отдаленных эпохах. Эти свойства являются также критерием достоверности получаемой информации (если отсутствует новая существенная информация или во время наблюдения сохраняются современные психологические установки наблюдателя, то это состояние не относится к описываемым в данной работе). Большинство людей не придают значения таким сценам жизни из прошедших исторических эпох. В результате теряется много ценных деталей и подробностей, из которых можно сложить мозаику жизни человечества в прошлом, даже очень отдаленном. Настало время оформить метод исследования описанных явлений, а также критериев его достоверности и границ применимости. Информацию, полученную субъективным путем, пора официально ввести в область анализа исторической науки.
В качестве примера, иллюстрирующего интуитивное постижение исторических эпох, приведу увиденную мною перед пробуждением сцену переселения племени.
«Разгар лета. Узкая наклонная горная долина, покрытая густой сочной травой. Небольшая речушка петляет по плодородной почве. Наш передовой конный отряд на полном скаку топчет густую зеленую траву. На максимально возможной скорости мы движемся полого вниз. Впереди меня – предводитель. Ему по виду около 30 лет. Он среднего роста, широкоплеч. Одет в тончайшей выделки мягкую замшевую рубашку светло-коричневого цвета. Загорелое лицо европейского типа, светлый шатен. Густые волосы, немного не достающие до плеч, развеваются ветром в такт скачки. Ощущение неукротимости и воли.
Вплотную за ним, стараясь не отстать, скачу я. Свежий ветер обдувает мое лицо. За мной слышен топот коней моих товарищей. Мы идем плотно, в напряженном галопе, не увеличивая и не уменьшая расстояние между собою. Чувствуется слаженность и понимание почти без слов. Сзади на небольшом отдалении от нас сплошным потоком движется наше племя. Я не оглядываюсь, но знаю, что это так. Численность его – не меньше нескольких тысяч человек, включая женщин и детей.
Возле склонов гор, окаймляющих долину, жмутся постройки горного селения. Людей не видно. Всей своей кожей я чувствую на себе взгляды затаившихся в скалах мужчин. Они пристально наблюдают за нами.
Мы уверены в своих силах. Их достаточно для отражения внезапного нападения врага и ответной атаки, в которой будет уничтожено их селение вместе с женщинами и детьми. Солнце светит в правую щеку. Первая половина дня. Мы спускаемся с юго-востока на северо-запад».
Необычное самовосприятие: я в сцене мыслил не «я», а «мы». Древний человек ощущает себя единым со своим племенем, живет его интересами. Залог выживания – только в сплоченности и слаженности. Внутреннее напряжение скачки соответствует восторженному душевному отклику на таинственный природный зов жизни, влекущий в неизведанное. Переселение шло через горные системы Южной Сибири в направлении на северо-запад.
Другое наблюдение было во время бодрствования. Оно касалось жизни первобытных людей на Крайнем Севере.
«Лето в тундре. Узкая полоска земли, всего несколько километров в ширину, освободилась от снега и льда. Она тянется вдоль холодного моря. Море без льда. В 3–5 километрах от побережья слепит глаза белый снег или лед.
Группа людей, около 20 человек. Они одеты в выделанные мягкие шкуры. Старше 25 лет нет никого. Среди них есть дети. Мужчины вооружены острыми копьями без наконечников из твердой породы дерева.
Эта группа кочует вдоль морского побережья. За короткое лето им нужно дважды одолеть этот длинный проход между морем и ледником – туда и обратно. Сейчас – остановка на сутки. По этому участку суши, вдоль моря, идут и звери: песцы, олени, волки, медведи. Медведи – бурые, самые опасные хищники из живущих здесь. Две группы охотников, по два-три человека, расходятся от лагеря. Вернутся к вечеру. Каждая группа подбирается так, чтобы справиться с медведем, если он рискнет напасть.
В лагере остаются три сильных воина, а также все женщины и дети. Мужчины с копьями в руках стоят спиной друг к другу, образуя равносторонний треугольник. Таким образом они обозревают окружающую местность на 360 градусов. Почти не моргают. Их неотрывный взгляд замечает любое движение вокруг, любую опасность.
Вокруг них на небольшом расстоянии на корточках женщины и дети копают съедобные корешки и относят их в общую кучу: после, вечером, будет общая трапеза. Нельзя отходить от дозорных слишком далеко, иначе воины не успеют добежать и подкравшийся хищник может убить женщину или ребенка.
Одна из девушек нашла место с обилием съедобных растений. Она старается выкопать их как можно больше, порой опускаясь на колени. Она уже далеко отошла от трех дозорных, они могут не успеть на помощь. Надо быть осторожной.
Тут одновременно она и один из воинов замечают подобравшегося к ней очень близко бурого медведя. Но и медведь видит, что обнаружен. Он опытен и хитер. Он полз очень медленно, крался к девушке на границе секторов обзора двух людей, где их периферийное зрение могло упустить осторожное движение медведя.
Девушка бежит под защиту мужчин. Медведь бросается за ней. Дозорный рванулся с копьем навстречу. Второй воин помчался следом. И третий, сделав разворот, тоже изо всех сил бежит за ними.
Все бегут что есть мочи, но медведь бежит быстрее. Он не хочет столкнуться с вооруженными копьями мужчинами. Ему нужно успеть убить девушку и улизнуть от расправы. Убитого человека люди не заберут с собой. Они уйдут, а тело останется ждущему своего часа медведю. Тогда он его съест.
Кожаная одежда девушки хорошо защищает от холода и влаги. На ее ногах – кожаные чулки, завязанные ремешками ниже колен. Чулки на бегу сползли и мешают бежать, но подтянуть их нет времени.
Медведь вот-вот настигнет девушку. Он пренебрегает опасностью, добыча уже в двух шагах. Мужчина на бегу заносит для удара копье. Девушка ловко ныряет под его руку, и удар приходится в грудь медведя, делавшего последний прыжок. Крупная ладонь чрезвычайно сильной руки надежно удерживает толстое копье. Удары двух других копий завершают схватку. Медведь превратился в добычу».
Наблюдатель отметил полное отсутствие мыслей у дозорных во время бдения. И мгновенный, без размышлений переход от полной неподвижности к спринтерскому рывку. Необычным было ощущение дозора, не прекращающегося в течение всей жизни. Непрерывный дозор – всю жизнь. Ловкость, с которой девушка проскользнула под руку воина, говорит о неоднократности такого маневра. То, что в группе не было людей старше 25 лет, могло определяться их гибелью в схватках со зверями при небольшом ослаблении силы и ловкости после этого возраста.
Прибрежный ледник на Аляске, мимо которого проходили охотники, указывает на исторический период, возможно, эпоху последнего оледенения. Предки чукчей, эскимосов и других, близких по образу жизни народностей, могли кочевать из Азии в Америку и обратно. В любом случае Чукотка и Аляска не были непроходимо разделены. Н.К.Рерих считал, что индейцы Америки родственны монголам и бурятам Азии [2, с. 114].
Судя по этим наблюдениям, человек в древности был очень подвижен. Племя (или его часть), выросшее в определенных природно-климатических условиях, по какой-то причине устремлялось в неизведанное. Этой причиной могло быть только ощущение своей возросшей силы, толкающей к преодолению гигантских пространств и непредсказуемых препятствий. Артериями этих переселений были связаны Западная Европа и, предположительно, районы Тибета; кочевая Монголия и земледельческая Средняя Азия; даже северо-восток Сибири с Аляской (Азия с Америкой).
Древние волны переселений, побуждаемых воздействием Космоса на сознание людей [3], имеют аналогию с быстрыми, глобальными изменениями в России начала ХХ века. Это позволяет взглянуть на проблему революции 1917 г. в России под другим углом. Даже при беглом взгляде на карту России тех лет можно выявить быстро меняющиеся границы сфер влияния противоборствующих объединений людей. Их состав, в отличие от древних племен, был разнородным. Но в любом случае огромная территория Российского государства от Финляндии и Польши на западе и до Тихого океана на востоке была охвачена стихийным движением людских масс.
Исходя из положений Живой Этики, мы можем прогнозировать следующую волну преобразований, инициируемых Космическим Магнитом [4, 162]. Их причина – влияние Космоса на человеческое сознание. Следствие – действия людей в соответствии с уровнем их сознания.
Особенности грядущего проявления нового импульса Космического Магнита: во-первых, преобразования коснутся в той или иной форме всей планеты, но на некоторых территориях они будут неизмеримо мощнее, чем на других. Эти преобразования неизбежны, необратимы и могут пойти по двум диаметрально противоположным руслам: либо уничтожат планету и человечество, либо создадут более гармоничную и совершенную жизнь.
Во-вторых, в историческом процессе участвует каждый. Самоотверженностью, стремлением к прекрасному или, напротив, тупостью, жадностью, жестокостью – человек участвует в формировании будущего. По своей сути все человечество делится на творцов и разрушителей. Это разделение происходит прежде всего в области мышления. От чего зависит реализация того или другого выбора? От идеала людей, от их мечты. Если эти мечты эгоистические – разрушение неизбежно. Так уровнем сознания определяется результат, то есть здесь, в отличие от теории К.Маркса, сознание определяет бытие. Гармоничные преобразования возможны только при стремлении к общему благу.
С помощью интуитивного метода можно получить знания не только об исторических эпохах, но и об отдельных человеческих судьбах, о предыдущих жизнях и даже воспоминания о важных событиях между жизнями. При этом наиболее значимы детские воспоминания. Мой знакомый вспоминает, что в возрасте 3–4 лет он всем рассказывал, что был летчиком: «Воевал, был сбит врагом и погиб. Летал на винтовом одноместном истребителе. На бортах были звезды – по числу сбитых самолетов противника. Противники – немцы. Самолеты их – с черными крестами, обводка крестов красная, затем белая. Две армады самолетов со звездами и с крестами участвовали в массовом бою. Я был сбит.
Самолет, падая, дымил. За ним был шлейф дыма. Самолет упал круто на землю, на заснеженный пустырь. Удар об землю. На земле – умер».
Иногда дети рассказывают о том, что было до их рождения. Это очень интересные свидетельства сознательного существования между жизнями. Ниже приведены два сна, в которых запечатлены воспоминания об этом. По всей видимости, сознание меняется при вхождении в плотное тело, и это тело – несовершенное, «отупляет» родившегося человека.