Коллектив авторов
Живая этика и наука. Материалы Международной научно-общественной конференции. 2007
М.П.Куцарова,
председатель Национального общества Рерихов, София, Болгария
О.А.Лавренова,
кандидат географических наук, ведущий научный сотрудник Российского института культурного и природного наследия имени Д.С.Лихачева, Москва
Осмысление и развитие Живой Этики в трудах Л.В.Шапошниковой
Наука, если она хочет быть обновленной, должна быть, прежде всего, неограниченной и тем самым бесстрашной. Всякое условное ограничение уже будет свидетельством убожества, а тем самым станет непреоборимым препятствием на пути достижения.
Н.К.Рерих
Наука и новая теория познания
Наука прошедшего столетия достигла чрезвычайно многого. И сегодня, говоря о науке, мы подразумеваем прежде всего ее «эмпирическую ипостась», экспериментальный способ познания. В научном познании существуют три момента, которые препятствуют дальнейшему развитию науки, – это: 1) устаревшие подходы к материи как таковой в сочетании с методологическим отрицанием материи иных, более тонких состояний, включая дух человека; 2) отрицание или отсутствие связи с неким высшим явлением в Космосе, несущим в своей структуре материю иного состояния и 3) частичное (иногда и полное) отсутствие «внимания к человеческому сознанию и его эволюции» [1, с. 801]. Эти моменты четко определены крупным ученым и философом Л.В.Шапошниковой. В своих трудах она пишет о несоответствии уровня и качества знаний, полученных в результате новых открытий, и существующей теорией познания. Это противоречие, проявившееся к началу XX в., с течением времени усугубилось и явилось причиной ряда кризисных тенденций в самой науке: к концу ХХ – началу ХХІ в. уже многие известные ученые[43] придерживались мнения о конце науки. Мысль Эйнштейна о том, что «наука без теории познания (насколько это вообще мыслимо) становится примитивной и путанной» [3, с. 446], сегодня дополняется выводом, содержащимся в трудах Людмилы Васильевны: наука без адекватной уровню нынешних знаний теории познания не может правильно осмысливать открываемые ею явления. Поэтому важнейшие открытия прошедшего столетия вместо новых космических горизонтов вызвали лишь рассуждения о конце науки. Эти рассуждения указывают на то, что наука в существующем виде «упирается в какие-то границы, которые не позволяют ей продвигаться дальше» и приводят к выводу о скором исчерпании ее исследований [1, с. 798].
По мнению Л.В.Шапошниковой, «наука с ее сугубо материальным методом исследования являлась лишь одной из систем познания» [4, с. 8], что само по себе является откровением для современного научного мышления, воспринявшего постулат о неопровержимой доминанте научного знания. В ХІХ – ХХ вв. сформировались и получили относительное завершение два главных направления в познании или две главные системы познания: научная и метанаучная [5, с. 6–8]. В этот же период окончательно утвердилось разъединение этих систем, и именно оно, по мнению ученого, закрыло науке дорогу к правильному пониманию исследуемых явлений. Людмила Васильевна подчеркивает, что именно синтез научной и метанаучной систем познания есть эволюционное явление. Это так, ибо вненаучная, или метанаучная, система познания имеет корни в древности. В ее пространстве накоплено богатейшее знание о человеке и его роли в Космосе, его духе и сознании, его связи с Высшим, которая всегда представляла главный предмет изучения во вненаучной системе познания. Внесение метанаучного знания в пространство науки может дать важнейшие результаты.
Именно поэтому, говоря о науке будущего, Людмила Васильевна прежде всего определяет эволюционные вехи синтеза. Она пишет, что вопрос об изменении концепции научного познания возник в России в начале ХХ в. Однако развитие событий в Советской России – подавление свободы мысли – привело к торможению, а затем и к полному затуханию поиска новой системы познания. Что касается западной научной мысли, то в ее пространстве почти до конца ХХ в. вопрос о необходимости новой теории познания, о синтезе научного и метанаучного способов познания не возникал.
Известны слова В.И.Вернадского: «Интуиция, вдохновение – основа величайших научных открытий, в дальнейшем опирающихся и идущих строго логическим путем, – не вызываются ни научной, ни логической мыслью, не связаны со словом и с понятием в своем генезисе. В этом основном явлении и в истории научной мысли мы входим в область явлений, еще наукой не захваченную, но мы не только не можем не считаться с ней, мы должны усилить к ней наше научное внимание» [цит. по: 1, с. 369]. Исследуя историю науки, некоторые западные ученые пришли к такому же выводу. Так в 1962 г. американский физик и историк науки Томас Кун высказал мысль о том, что научные революции – научные открытия, новые научные теории – являются результатом не размышлений и интерпретаций, а «неожиданных и неструктурных событий», которые ученые описывают как «пелену, спавшую с глаз», «озарение» и которые наступают иногда во время сна. «Ни в одном обычном смысле, – пишет Кун, – термин “интерпретация” не пригоден для того, чтобы выразить такие проблески интуиции, благодаря которым рождается новая [научная] парадигма» [6, с. 164]. Однако, в отличие от Вернадского, Кун считал, что вопрос о природе этих явлений «приходится оставить здесь нерассмотренным, и, может быть, навсегда» [6, с. 127]. Иными словами, сделав вывод о важнейшей роли метанаучных способов познания в развитии научного знания, Кун отказался включить их в поле научных исследований и, как следствие, не смог увидеть будущее науки именно во взаимодействии с метанаукой. Этот результат закономерен, учитывая, что ученый работал в рамках традиционной теории познания. Согласно Куну, эпистемологическая точка зрения, на которой основывалась западная философия в течение трех веков, эффективно уже не функционирует, но он не может отказаться от нее за неимением сколько-нибудь развитой альтернативы [7, с. 168].
В конце ХХ в. именно отсутствие такой альтернативы, с одной стороны, и растущее противоречие между традиционной теорией познания и характером накопленных научных знаний, с другой, привели некоторых крупных ученых к упомянутым уже выводам о конце науки. Что же ожидает нас в будущем, по мнению этих ученых – наших современников, разделяющих эти взгляды? Существуют два прогноза: согласно первому, наука будет «продолжена компьютерами и созданным на их основе искусственным интеллектом»; согласно второму, роль науки будет сводиться к техническому обслуживанию потребностей общества, но она не будет иметь никаких новых «великих идей в своих взглядах на природу» [1, с. 798].
Но в развитии западной науки существует и третье направление. Его представители верят в будущее науки, но чувствуют, скорее всего интуитивно, необходимость изменений в самой концепции научного познания. Автор книги «Конец науки» Д.Хорган обобщил взгляды ученых этого направления: «Наука пойдет по пути, уже протоптанному литературой, искусством, музыкой и философией. Она станет более интроспективной, субъективной, рассеивающейся, преследуемой навязчивыми идеями и неспособной отойти от своих методов» [цит. по: 1, с. 801]. Л.В.Шапошникова пишет, что можно соглашаться или не соглашаться с таким заключением (оставляя в стороне иронию самого Хоргана), но «тенденция, проявившаяся в западной науке» именно в этом третьем направлении, «не исчезнет, а, более того, будет усиливаться, ибо противоречие между существующей теорией научного познания и характером накопленных знаний будет расти» [1, с. 801].
Проблемы, о которых сегодня говорят и пишут западные ученые этого направления, в России были осознаны значительно раньше. Людмила Васильевна отмечает, что российские ученые, в отличие от своих западных коллег конца ХХ в., не только размышляли о новой системе познания, но и практически исследовали явления, ее составляющие [1, с. 802]. Первыми о проблеме «синтеза науки и метанауки в рамках новой системы познания» еще в начале ХХ в. заговорили Владимир Вернадский, Константин Циолковский, Александр Чижевский и Павел Флоренский [1, с. 917]. Они считали, что эта система должна включать не только традиционную науку, но и философию в самом широком смысле этого слова, и религиозный опыт, и искусство. Такой подход основывался на понимании того, что и научная область познания, и вненаучная в своих постижениях открывают истину, но если наука основывается на эксперименте, то метанаука в основном использует интуицию, вдохновение, озарение. Более того, огромная часть достижений самоˊй строго эмпирической науки сделана благодаря так называемым вненаучным методам познания. В создание основы будущей системы познания эти четыре великих ученых вложили свои научные открытия и мысли. Каждый из них использовал и научный, и метанаучный способы познания, прибегал к метанаучным источникам знаний, чтобы доказать научные положения своих открытий и теорий. Именно эта работа российских ученых, основанная на синтезе науки и метанауки, научного и метанаучного способов познания, позволила сделать существенный прорыв в исследовании ряда новых областей человеческого знания.
Эти четверо ученых являлись носителями, вернее, одними из основоположников нового космического мышления, которое зародилось в России в результате Духовной революции в конце ХІХ – начале ХХ в. Новое мышление вело к новым задачам, решение которых не могла дать лишь традиционная наука. Как следствие, ученые-космисты привлекали знания из метанаучных областей познания и приходили к выводам о необходимости изменения установившейся теории познания. Иными словами, сама постановка вопроса о новой теории познания связана с процессом формирования нового космического мышления. Кризис существующей теории познания, начавшийся в начале ХХ в. и углубившийся к началу ХХІ, приводит традиционное научное мышление, неспособное выйти за рамки этой теории, к выводам о конце науки. Новое же космическое мышление не может удовлетвориться таким выводом, ибо ищет ответ на поставленные им новые задачи, новые запросы. Т. е., говоря словами Людмилы Васильевны, «новое космическое мышление требует иной системы познания и иных основных методологических положений, нежели те, которые содержатся в “старых” теориях познания. Осмысление и становление новой системы есть крайняя необходимость для дальнейшего развития космического мышления» [5, с. 25].
Однако Л.В.Шапошникова обращает наше внимание на то, что даже сейчас созданное российскими учеными нельзя назвать системой, ибо «это были лишь отдельные мысли и отдельные идеи». В 20-е годы ХХ в. появилась философская система Живая Этика, которая «своей новой теорией познания, – пишет Л.В.Шапошникова, – обогнала и российских ученых, и исследователей Запада. В ней наука будущего обрела зримые и конкретные черты. Там нет упоминаний о “конце науки”, она ясно показывает пути выхода из кризиса, в котором наука оказалась. Живая Этика сделала то, к чему только еще стремилась передовая часть мировой науки. Система познания Живой Этики включила в себя науку и метанауку – эмпирическое знание и знание, полученное в духовном пространстве познавательного творчества человека. Она не прошла мимо ни одного способа познания, которые сложились в течение тысячелетий на нашей планете; отринув все ненужное и в действительности устаревшее, она заново открыла источник древнего знания, указав на все то, что могло быть приемлемо современной мыслью и современным сознанием. В методологической концепции Живой Этики объединились умозрительные нахождения Востока и эмпирические открытия Запада. Этические моменты заняли в ней не менее важное место, чем физические законы естественных наук и те истины, которых достигла эмпирическая наука. Достижения искусства, религиозный опыт, умозрительная мысль философии, экспериментальные исследования эмпирической науки – все слилось в единую, синтетическую картину человеческого познания Мироздания» [1, с. 802–803].
И если поиск новой системы познания обусловлен процессом формирования нового космического мышления, как уже было сказано выше, то несомненно, что исторические и культурные особенности формирования этого мышления оказывали и будут оказывать огромное влияние на становление самой новой системы познания. Одна из этих особенностей нового космического мышления, как указывает Л.В.Шапошникова, состоит в том, что это российское явление, которому присуща тенденция к глобализации [5, с. 25].
С этим нельзя не согласиться. Известно, что работа над созданием новой системы познания, свидетельствующая о процессе космизации науки как одной из главных форм познания, была начата в России ведущими учеными в начале прошлого века. К этому нужно добавить, что у Живой Этики, которая несла в себе искомую новую систему познания, была очень глубокая связь с Россией. Это Учение было создано Еленой Ивановной и Николаем Константиновичем Рерихами в сотрудничестве с группой анонимных философов Востока на русском языке. Первая строчка первой книги этой философской системы, которая была опубликована в 1924 году, гласит: «В Новую Россию Моя первая весть» [8, с. 171]. Работы Людмилы Васильевны Шапошниковой [9], в которых прослеживается глубокое созвучие новых идей и достижений российской науки, философии и искусства Серебряного века, с одной стороны, и Живой Этики, с другой, убеждают нас, что «Новая Россия» – это прежде всего историческое явление, где разворачивалась долговременная Духовная революция. Живая Этика, отмечает Л.В.Шапошникова, явилась завершающим этапом в формировании нового космического мышления, возникшего в процессе Духовной революции. Эта философская система «“дотянула” до определенности многие мысли, идеи и научные нахождения, которые, как бы сами по себе, выросли на российской почве» [1, с. 756]. Это проявилось особенно ярко в области создания новой системы познания: именно Живая Этика явила собой эту новую систему, к которой стремились и к которой прокладывали путь великие российские ученые.
Новое космическое мышление – это тот чудный жар-цвет, который Россия явила миру в ХХ в., поэтому российская почва и российские корни этого цветка во многом предопределяют и процесс распространения его красоты в планетарном масштабе. Следовательно, этим же во многом определяется ускорение или торможение формирования новой системы познания.
В России в конце ХХ в. наступили перемены, и многие духовные тенденции, в том числе и космизм, получили возможность открыть второе дыхание. С обретенной свободой совпало важное обстоятельство: именно в этот период появилось – в трудах Л.В.Шапошниковой – первое целостное научное осмысление Живой Этики. Такое совпадение невозможно считать случайным. И прежде всего потому, что охватывание научной мыслью Живой Этики, которое мы находим в творчестве Людмилы Васильевны, является мощным двигателем возрождающейся в России Духовной революции, мощным ускорителем формирования нового космического мышления и соответствующей ему новой системы познания.
Л.В.Шапошникова возвращает в науку достижения космистов – она показывает основополагающий, парадигмальный характер их работ. Спустя почти век борьба за становление нового научного мировоззрения начата вновь, после длительного периода отрицания, «подпольного», латентного существования только на страницах трудов мыслителей-космистов. Раскрывая кризисные тенденции в современной науке, вызванные существующим разделением научных и сверхнаучных методов познания, Людмила Васильевна представляет русский космизм начала ХХ в. не как одно из многих философских течений, но как встречное движение методов, позволившее науке преодолеть внутренний кризис. Это особенно актуально в условиях, когда в современной научной парадигме, даже в гуманитарной ее части, произошло абортирование сверхнаучной методологии, постулируемой космизмом.
Научное осмысление философской системы Живой Этики в работах Л.В.Шапошниковой привело к неожиданному результату: эта философская система предстала перед нами как нечто гораздо большее, чем многие из нас могли представить или охватить сознанием. Живая Этика – не просто одна из философских систем, не просто одно из явлений в современной жизни, направленных на возрождение духовности и красоты, а искомый гносеологический каркас науки, являющий собой единственно возможный путь ее развития. Людмила Васильевна – первый мыслитель и ученый, который увидел в Живой Этике новую систему познания! Значение этого факта сегодня трудно оценить во всей его глубине. Можно лишь с уверенностью сказать, что он явится мощным импульсом для развития науки. Ведь благодаря ему современная наука получила ту самую недостающую альтернативу существующей теории познания, которая не только поможет выйти из кризиса, но станет ведущим началом ее развития. Исследуя закономерности истории науки, Л.В.Шапошникова подводит нас к выводу, что следующая революция должна произойти не по причине эпохального открытия, вроде теории относительности А.Эйнштейна, а как результат адаптации наукой к новой системе познания, содержащейся в Живой Этике. Синтез научного и вненаучного способов познания станет критерием новой науки. И уже теперь мы можем сказать, что фундамент этой науки будущего заложен не только создателями философии Космической Реальности и Рерихами, но и Л.В.Шапошниковой, выстроившей мост между новой системой познания – Живой Этикой – и современным нам научным мышлением.
Этот мост – творчество Л.В.Шапошниковой. Оно объемно, включает в себя много уровней. С одной стороны, ее работы – огромный пройденный путь научного осмысления Живой Этики ученым-востоковедом, сформировавшимся в лоне традиций русской культуры и русской науки и успевшим достаточно глубоко проникнуть в индийскую духовную традицию и культуру. С другой стороны, пройдя путь, связывающий русскую и индийскую духовные культуры, в том числе в высочайшей его точке, созданной Рерихами, Л.В.Шапошникова как бы проходит обратный путь: от философской мысли Востока к научной мысли Запада, от Живой Этики к науке. И этот путь ученого от науки к Живой Этике, с одной стороны, и от Живой Этики к науке, с другой, представляется чрезвычайно значимым. Благодаря ему Людмила Васильевна раскрыла важнейшие особенности Живой Этики, разъяснила их и сделала Учение доступным современному научному мышлению. Отныне научное осмысление Живой Этики всегда будет связано с ее именем.
Живую Этику нужно «донести» до современной науки. Причиной тому – и необычная форма изложения, и несвойственная науке метафоричность языка. Если говорить о России, то это и 70 лет официальной монополии диамата и истмата, который, по мнению Л.В.Шапошниковой, забил поры современной российской научной мысли.
Современные научные данные о строении человеческого мозга дают представление о потенциально неограниченных возможностях восприятия, позволяющих одному человеку пользоваться всеми богатствами мировой культуры. «Можно подсчитать в единицах информации <…> каков примерно объем всего того, что написано в разных книгах, хранящихся во всех библиотеках Земли. <…> Если мы сравним числа, которые получаются при оценке всей мировой культуры и оценке возможностей мозга одного человека <…> то получим поразительный результат, – резюмирует достижения современной нейронауки известный филолог и антрополог академик Вяч. Вс. Иванов. – В принципе мозг одного человека может вместить содержимое всей человеческой культуры» [10, с. 73–74]. И наука продолжает считать мозг единственным инструментом познания.
Анализируя особенности новой системы познания, представленной Живой Этикой, Людмила Васильевна особое внимание обращает на сердце как на инструмент познания, без которого не может существовать новая наука. «Сердце ведет интеллект, – пишет Людмила Васильевна, – создавая для него новые возможности и новые перспективы в познании окружающего мира» [11, с. 86]. Важно показать эту ведущую роль, но как можно это сделать, как можно выявить самое сокровенное – работу сердца? Л.В.Шапошникова блестяще решает эту задачу. В своих трудах она пишет о людях, чьи цельные образы вдохновляют и восхищают своей кристальной чистотой и какой-то космической красотой. В книге «Вселенная Мастера» она рассказывает о В.Вернадском, К.Циолковском, А.Чижевском и П.Флоренском, раскрывая силу и величие их духа, и читатель при этом становится свидетелем могучего творческого процесса, в котором ведущая роль принадлежит сердцу. Значение таких жизненных примеров очень велико: ведь они говорят прежде всего о том, что творческая и познавательная работа сердца возможна только при его развитии на твердой основе высокой нравственности и этики. Именно поэтому этика есть условие, без которого невозможно будущее познание, она – неотъемлемая часть самой новой системы познания.
Эти примеры наглядно показывают также, что без развития сердца невозможно становление новой науки и практическое приложение новой системы познания. Сегодня, когда поколения ученых и исследователей в своей работе вовсе не обращают внимания на сердце, нельзя ожидать, что они вдруг, или хотя бы в обозримом будущем, смогут перейти к новой системе познания, включающей как важнейший источник познания сердце. Но творчество Людмилы Васильевны, подчеркивая роль сердца, именно к нему направляет научную мысль. Ибо мысль есть преддверие к действию. Мысль о сердце поможет прокладыванию нелегкого пути к новой одухотворенной науке.
Развитие Живой Этики в научном контексте
Немногие ученые планеты могут провидеть путь развития науки будущего. Л.В.Шапошникова принадлежит к их числу. «Мы стоим накануне планетарного перелома, – отмечает Людмила Васильевна, – когда закладывается новая система познания, объединяющая науку и метанауку, Землю и Космос, плотную материю и тонкую. Только такой синтез откроет перед экспериментальной наукой новые горизонты и неожиданные для нее пути» [1, с. 185]. Возможно, будущие поколения будут удивлены этими словами, сама же Людмила Васильевна считает, что к этому ведут объективные законы эволюции: «Эволюция системы познания идет к синтезу» [4, с. 20]. Осознание идущих в пространстве человеческого знания и познания процессов помогает активно участвовать в них, и Людмила Васильевна вооружает искателей нового научного знания четкой методологией Живой Этики, опирающейся на Великие законы Космоса, ибо именно эта методология «являет собой новую систему познания», содержащуюся в этой философской системе [4, с. 72].
Стройность и универсальность Живой Этики как философии Реального Космоса и методологической основы новой системы познания нашла свое отражение в книгах и многих статьях Л.В.Шапошниковой, таких как, например, предисловие к научному изданию этого Учения [4], осуществляемому сейчас МЦР.
В свое время Е.И.Рерих писала: «Истинная наука не может расходиться с непреложными законами, следовательно, нужно при всех новых исследованиях постоянно держать в уме и сердце Заповеди Основ. Они дадут несломимое восхождение ученому, который идет, не ограничивая себя самостью, но честно исследуя во благо других. Он почует волны Света и среди вибраций уловит новые энергии» [12, л. 8–8об.].
Л.В.Шапошникова на основе текстов Живой Этики сформулировала космические законы, управляющие не только жизнью каждого отдельного человека, но и действующие во всем Мироздании. Четыре космических закона – Великий закон Космического Магнита, Великий закон энергоинформационного обмена, Великий закон смещения энергий, закон сохранения и превращения энергии – «дают нам возможность называть новое космическое мышление энергетическим мировоззрением». Космический Магнит, наиболее сложное понятие Живой Этики, энергетически «обеспечивает духовное существование человечества или, иными словами, является важнейшей энергетической структурой, которую можно назвать источником энергии человеческого духа, действующей в системе Великого закона двойственности» [4, с. 60–61].
Явление двойственности Л.В.Шапошникова считает важнейшей особенностью методологии Живой Этики, являющееся по существу своеобразным «ключом» к ней. Это явление, утверждает ученый, представляет собой «Великий космический закон, которому подчиняются любые процессы, идущие в Космосе» [4, с. 41]. Именно этот Великий закон дает понимание духа и материи как космических явлений. Авторы Живой Этики рассматривают дух как «силу природы и энергетическое явление» [13, с. 9]. Крупнейший философ, участвовавший в работе по созданию Живой Этики, – Е.И.Рерих пишет: «Так в Мире Проявленном можно говорить лишь о той или иной стадии проявления духо-материи. Дух есть энергия, и мы знаем, что никакая энергия не может проявиться вне материи. Именно на всех планах, во всех действиях и мышлениях, мы отделиться не можем от материи. Мы обращаемся к высшим или грубейшим видам все той же материи» [цит. по: 4, с. 46]. Дополняя сказанное Еленой Ивановной, Людмила Васильевна отмечает, что «состояние материи, в конечном счете, обусловливается уровнем вибраций энергии, связанной с данным видом материи» [4, с. 46]. И дух, и материя, заключает Людмила Васильевна, составляют единое целое, которое Живая Этика называет духо-материей. Двуединость явления «дух – материя» помогает нам по-новому понять и двойственность Мироздания (существование духовной вселенной), и двойственность человека (как сочетания духа и материи, небесного и земного, как моста между инобытием и нашим миром). Соответственно, любая система познания подчиняется Великому закону двойственности, ибо «есть два источника знания – земной, который имеет дело с плотной материей, и надземный, тонкоматериальный, обладающий высокой энергетикой инобытия» [4, с. 52].
Ученый-первопроходец – Людмила Васильевна Шапошникова – на основе развитой методологии системы познания Живой Этики рассматривает важнейшие проблемы, связанные с космической эволюцией человечества. Ею были написаны работы, сочетающие науку, искусство, философию Живой Этики в развитии конкретных проблем.
В числе методов достоверного познания мира заявлен метод свидетельства, который существенно отличается от популярных в современной гуманитарной науке герменевтических методов получения информации. В первом случае информация приходит «из пространства инобытия или, другими словами, из пространства материи иных состояний и измерений» [4, с. 9]. Во втором случае подразумевается напряженное «вживание» исследователя в постигаемую проблему или явление, что происходит преимущественно по горизонтали. Иногда эти два метода пересекаются – «вживание» провоцирует озарение. В гуманитарных науках «вживание» и интуитивное постижение действительности известны давно и конституированы в рамках феноменологического и герменевтического методов. Э.Гуссерль писал: «…философия в своей научной работе принуждена двигаться в атмосфере прямой интуиции, и величайшим шагом, который должно сделать наше время, является признание того, что при философской в истинном смысле слова интуиции, при феноменологическом постижении сущности открывается бесконечное поле работы и такая наука, которая в состоянии получить массу точнейших и обладающих для всякой дальнейшей философии решительным значением познаний без всяких косвенно символизирующих и математизирующих методов, без аппарата умозаключений и доказательств» [14, с. 150–151]. Но такое «вживание» как бы удваивает реальность, ибо сознание человека определяется как особая реальность, существование которой по сути призрачно. При этом постулируется, что «самым совершенным признаком истинности служит очевидность: она есть для нас как бы непосредственное овладение истиной» [14, с. 187]. В этом одна из глубочайших проблем современных гуманитариев – внутренний мир человека, словно под микроскопом, исследуется до мельчайших подробностей, и культура представляется производной от человеческого сознания и общения. «…По своей природе культура, как и язык, – явление общественное, то есть социальное. <…> Культура есть форма общения между людьми и возможна лишь в такой группе, в которой люди общаются. <…> Следовательно, культура имеет, во-первых, коммуникационную, и во вторых, символическую природу», – говорит классик российской семиотики и культурологии Ю.М.Лотман [15, с. 5–6]. Учеными скрупулезно выявляются затерянные закоулки сознания, с равной внимательностью и бесцельностью изучается и андеграунд масскультуры, и высшие взлеты человеческого духа, запечатленные в артефактах и текстах.
Л.В.Шапошникова считает, что за «условной очевидностью скрывается действительность» [16, 524] и уходит от призрачного антропоцентризма современных наук о человеке, для которых весь мир – «поле обнаружения и построения личностных смыслов» [17, с. 3]. Вслед за о. Павлом Флоренским, сделавшим глубочайшее исследование символизма иконы, Людмила Васильевна раскрывает космическую природу символа и космическую природу культуры. Вводя в науку положения Живой Этики, она позволяет увидеть целостную картину мира, в которой личностные переживания и обретения человека – не отдельная реальность, а препятствия на пути совершенствования сознания, из которых человек волен выстроить или стену, преграждающую путь, или лестницу, ведущую к Высшему. Людмила Васильевна показывает, что человек – главный инструмент эволюции, а движущие силы и закономерности исторического процесса – взаимодействие «субъект – объект», двойственность «дух – материя», энергетическое поле культуры, способное воспринимать импульсы Высших миров.
Наиболее полно концепция культуры представлена в третьей книге трилогии Л.В.Шапошниковой «Великое Путешествие» – «Вселенная Мастера», воочию открывшей читателям мир иных, более высоких измерений, в котором формировалась и раскрывалась Великая Мысль, обретшая свою форму и в текстах Живой Этики, и во всем творчестве Рерихов. В книге автором представлено современное прочтение и систематизация этой философии, и читателю дана возможность цельного восприятия мира в ключе космического мировоззрения. «Вселенная Мастера» – живая летопись культуры как важнейшего устоя космической эволюции, как самоорганизующейся системы духа. Процесс культурогенеза рассматривается с совершенно неожиданной для современной культурологии точки зрения: в нем субъектами эволюции выступают Космические Иерархи, которые помогают человеку от начала времен – словно ведут его за руку. Через культуру проявляются аспекты самой Вселенной: ее бесконечность, неуничтожимость, иерархическое строение, скачкообразное развитие – взрывами, революциями… Культура одухотворяет земную косную материю, соединяет Небо и Землю.