Иван Николаевич Бывших
Рассказы разведчика
Звучат второй, третий залпы. Потом был парад. Партизаны с оружием в руках четким шагом прошли перед свежей братской могилой, отдавая честь своим павшим товарищам.
Я стоял и думал, что только ни делали фашисты, чтобы уничтожить или хотя бы нейтрализовать действия партизан, которых народ называл "народными мстителями". Их бомбили с самолетов, устраивали облавы и засады, пытались задушить голодом, бросали на них карателей, засылали шпионов и провокаторов. И все напрасно – они все выдержали и продолжали громить оккупантов. С приближением Красной Армии к границам Белоруссии, партизанская борьба еще больше усилилась, и, по существу, вся многострадальная Белоруссия стала огромным партизанским краем.
Наконец, командир отряда освободился, и смог уделить нам немного времени и внимания.
– Кого же послать с вами, все люди на счету, – задумчиво сказал он, выслушав нашу просьбу.
Мне было неудобно за то, что мы обременяем этого до предела занятого человека. Но он все же нашел нам проводника и наказал ему:
– Проводишь этих разведчиков во второй взвод отряда Подлесного и сам там останешься для связи, – потом он повернул свое лицо к нам и добавил, – Там, куда я вас сейчас направляю, не спокойно, немцы большими группами пытаются пробраться через наши посты, выйти к своим. Будьте осторожны.
Мы попрощались с гостеприимным хозяином, каким был командир отряда, и отправились в путь. Осторожно, в полной готовности вступить в бой в любую минуту, двигались мы по лесной чаще без дорог и тропинок. Наш проводник нервничал, часто останавливался, прислушивался к лесным шорохам и не раз принимал их за шаги немецких солдат. Зато Федор Акимов был невозмутим. Он давно идет впереди проводника, который знаками показывал, куда надо сворачивать, если у Федора возникали сомнения.
– Скоро 6удет передовой пост отряда Полесного, а там рукой подать до деревни Маковье, – сказал повеселевший проводник.
Действительно, в конце поляны из кустов выскочил человек с винтовкой, несколько pаз поднял ее над головой и быстро исчез из вида. Наш проводник остановился и тоже поднял над головой несколько раз свой автомат, держа его обеими руками в горизонтальной плоскости.
– Что это значит? – спросил Федор.
– Эго пароль, – ответил проводник.
– Какой же это пароль? Каждый дурак такую физзарядку может проделать.
– А ты сосчитал, сколько раз он поднял винтовку?
– Нет, а что?
– А то, что он поднял ее шесть раз, значит, мне нужно поднять свое оружие три раза, что я и сделал. Если бы он поднял, к примеру, пять раз, то я в этом случае должен был бы поднять четыре раза. Общая сумма на сегодня должна обязательно составлять девять. Это и есть пароль.
– Интересно, – воскликнул Акимов, – Вот же придумали такую штуку! Молодцы.
Я тоже был доволен очередной хитростью партизан. Вскоре мы оказались среди дозорных, их было всего три человека. Они были сильно возбуждены и встревожены – немцы за этот день уже несколько раз нападали на их пост. В сопровождении все того же проводника мы вошли в Маковье, через которое по тракту отступали фашисты. Фелиновский приказал майору Подлесному оседлать этот тракт, чтобы помешать безнаказанно уходить с белорусской земли. Все жители ушли в лес, взвод партизан был занят сооружением укреплений на восточной окраине села, откуда чаще всего появлялись фашисты.
– Позицию выбрали правильно, но вот окопчики мелковаты, – co знанием дела сказал Акимов командиру взвода партизан.
– Нам некогда копать их, только сегодня два нападения фашистом отбили.
И как бы в предупреждение его слов, один из наблюдателей подбежал к нему и доложил:
– Товарищ командир, немцы опять появились!
Командир взял из его рук бинокль, приложил к глазам, и тот час вернул обратно.
– К бою! – крикнул он и, взглянув на нас, спросил, – А вы?
– Мы тоже, – ответил Акимов за нас обоих.
Я расположился в неглубоком окопчике у самой обочины дороги рядом с массивным столбом. Здесь когда-то была зaплотина, часть изгороди еще сохранилась, сохранились и два высоких столба по обе стороны дороги, которые раньше были частью ворот. У второго такого же столба на той стороне дороги так же в окопчике залег Федор Акамов. Небольшая группа немцев осторожно и медленно приближалась по тракту к селу, где для их встречи приготовились партизаны. Чем ближе подходили немцы, тем чаще они останавливались и тем длительнее были их остановки.
– Ну, чего они тянут, жрать хочется, – слышу голос Акимова.
Командир взвода, не поняв шутки моего друга, серьезно ему ответил:
– Подожди немного, покормим.
Вот немцы поднялись на холмик и опять остановились. В бинокль мы хорошо видим их лица, определили их командира. Да, положение у фашистов серьезное, им надо определить, есть ли в селе партизаны. Ведь каждый куст, каждая опушка леса для них может обернуться партизанской засадой. День был удивительно ясным и жарким. Солнце почти с зенита посыпало на землю свои горячие лучи. Прошло уже более получаса, а немцы все еще стояли на холме и не решались двигаться дальше. Позже нам стало известно, что они пошли на хитрость, которую не раскусили ни партизаны, ни мы с Федей Акимовым. Пока основная группа немцев стояла на холме на виду у партизан, вторая малочисленная группа в это время пробиралась по заросшей кустарником лощине к северной окраине села в обход его. Но здесь она неожиданно наткнулась на один из партизанских дозоров и сразу же завязалась сильная перестрелка. Услышав выстрелы, немцы, стоявшие на холме перед селом, немедленно повернули обратно, и, что было сил, побежали не по тракту, а прямо через поле в лес.
Акимов первым бросился вдогонку и на ходу крикнул:
– Ребята за мной!
Застрочил партизанский ручной пулемет, но тут же замолк. Вдогонку за фашистами побежали партизаны. Партизаны растянулись по всему полю, бежали медленнее немцев и командир, поняв, что погоня не удалась, приказал прекратить преследование.
Остаток этого дня и всю последующую ночь партизаны многократно поднимались по тревоге и вступали в скоропалительные схватки с немцами, которые пробирались на запад в одиночку и группами. Мы с Федором Акимовым участвовали в двух или трех таких стычках. Потом эта суматоха нам надоела и уже после полуночи, не обращая внимания на тревоги и перестрелку, спали в сарае на куче сена.
Утром в Маковье приехал командир отряда майор Подлесный, о котором мы много слышали. Количество партизан в селе заметно увеличилось. Увидев нас с Акимовым, он подошел и поздоровался с нами за руку.
– Ну как? Воюете? Наши ребята довольны вами. Молодцы, – сказал он улыбаясь. Было видно, что ему приятно разговаривать с нами.
– Какая это война? Баловство одно и только, – ответил Акимов и, подойдя к нему ближе, в упор спросил: – Где наши? Вы должны знать.
– Через несколько часов они будут здесь. Мы готовимся к встрече с ними, так что потерпите еще немного.
Это известие ошеломило нас, от радости мы не знали, что делить. Но вместе с тем в душе я не надеялся, что передовым отрядом Красной Армии, который войдет первым в Маковье, окажется наш полк. Уж слишком мало было шансов.
Среди партизан царило праздничное оживление. Кто-то предложил Подлесному послать на встречу частям Красной Армии небольшой отряд партизан. Подлесный согласился и назначил командиром его, того самого командира 2-го взвода, который оборонял Маковье. Акимов и я, конечно, оказались в составе этого отряда. Мы уселись на телегу и вместе с молодыми и веселыми партизанами покатили по тракту. Не успели мы проехать и несколько километров, как на тракте впереди нас появилась небольшая группа вооруженных людей.
– Наши! Наши! – заволновались партизаны.
Между тем из лесу на поляну вышла еще одна колонна вооруженных людей, за ней еще одна, потом потянулись обозы. Я с облегчением вздохнул, так как это были действительно подразделения регулярной Красной Армии. Первым, кого я узнал из шагавших по тракту красноармейцев, был разведчик взвода пеших разведчиков нашего полка Игнат Омельченко. Я не поверил своим глазам и бросился к нему. Игнат остановился, посмотрел на меня каким-то не понимающим взглядом. К нам подбежал старший сержант Василий Костин, за ним Николай Москалец, Валентин Щетинкин и другие разведчики. Они обступили нас, глядели нам в глаза и загадочно улыбались.
– Чего вы улыбаетесь? – обиженно говорю я, – Объясните!
– Чего, чего. Да мы вас в число погибших записали, – опустив виновато голову, ответил Василий Костин, – Понимаете, вы не в курсе. Под селом Октябрь позавчера был страшный бой, погибло много разведчиков, да и не только разведчиков. Мы подумали, что и вы тоже. Мы же не знали, что у вас было особое задание, – Потом он решительно проговорил, – Идите скорее в штаб и заберите свои "похоронки".
– Какие похоронки? – воскликнул я.
– А те, что на вас выписаны. Может быть, их еще не успели отправить. Так вы поторопитесь.
Эго известие стегануло меня. Я представил себе, что будет дома, когда мои родители получат эту похоронку. Я сорвался с места и побежал в штаб. Но меня опередил Федор Акимов. Он стоял у штабной машины и на мелкие кусочки рвал какие-то листы. Увидев меня, он радостно воскликнул:
– Это наши с тобой похоронки. Теперь ты и я бессмертны. Есть такая примета – кого хоронят живым, тот второй раз не умирает.
– Ладно, – сказал я, – Идем к командиру полка и доложим о выполнении задания.
– А я уже доложил. Он нам обоим объявил благодарность. Понял!
Между тем, головной отряд полка в составе 1-го батальона и роты автоматчиков входил в село Маковье. Командир батальона майор М.Т. Ершов шел впереди отряда. Увидев его, равного себе по званию, майор Подлесный дал знак партизанам прекратить шум и крики и когда батальон остановился, он по-военному четким шагом на виду у всех партизан и бойцов Красной Армии подошел к М.Т. Ершову, приложил руку к фуражке и громко, так чтобы все слышали, отрапортовал:
– Товарищ майор, командир Красной Армии, докладываю Вам, что партизаны вверенного мне отряда "За Советскую Беларусь" выстроились для встречи на родной земле непобедимой Красной Армии. Наш партизанский отряд в последних боях перекрывал все пути отхода немецких оккупантов и уничтожил не одну сотню фашистов. Командир отряда майор Подлесный.
Михаил Ершов, выслушав доклад партизанского командира и не опуская руки, в свою очередь сказал:
– Товарищ майор, командир партизанского отряда, бойцы вверенного мне батальона, как и всей доблестной Красной Армии, успешно гонят фашистскую нечисть, и гонят ее прочь с Белорусской земли. Я рад встречи с Вашим отрядом и надеюсь, что мы еще вместе будем добивать фашистского зверя в его собственной берлоге. Командир батальона майор Ершов.
Ершов и Подлесный подошли друг к другу, крепко пожали руки и потом под возгласы всеобщего ликования, крепко обнялись и трижды целовались. Затем они вместе обошли сначала партизан, а затем строй и бойцов батальона. Всюду их сопровождали радостные возгласы и нестихаемые крики "Ура!".
5 Ночной штурм
Если тебе, юный читатель, когда-нибудь доведётся побывать в столице Латвии – красавице Риге, то непременно съезди в жилой массив Югла. На центральном вокзале сядь на шестой номер трамвая и поезжай на нём до самого конца к универсаму «Таллин». Здесь ты увидишь утопающие в зелени красивые 12-ти этажные жилые дома. Миновав несколько коротких улочек, ты выйдешь на берег не широкой, но полноводной реки. Река эта, сделав дугообразный поворот, подходит вплотную к жилым домам. Это река Югла, она-то и дала название всему жилому массиву. Длина её небольшая, она соединяет в этом месте два озера Киш-эзерс и Югла-эзерс. Если с берега реки ты посмотришь вправо, то за её излучиной увидишь гидротехническое сооружение – шлюзы, поверх которого проходит автомобильное шоссе Рига – Псков. Если затем ты посмотришь налево, то увидишь два ажурных железнодорожных моста и высокую насыпь, подходящую к ним.
Сейчас эта излучина Юглы между двумя магистралями – одно из любимых мест отдыха рижан. Каждый вечер, и, особенно, в каждый выходной день, сюда съезжается много отдыхающих, чтобы посидеть с удочкой, покататься на лодке, искупаться в реке, да и просто так погулять по её живописным берегам.
Но ТОГДА здесь всё было не так, как сейчас. Тогда – это в ночь с 12-го на 13-ое октября 1944 года.
12 октября 1944 года 82-ая стрелковая дивизия с боями вышла в район леса у хутора Полстыни и закрепилась на этом достигнутом рубеже. Впереди в серой дымке просматривались купола и острые шпили многочисленных соборов города Риги. Где-то здесь недалеко в болотистой пойме протекала река Югла. Разведкой было установлено, что именно по этой реке и по западным берегам озёр Югла-эзерс и Киш-эзерс проходил сильноукреплённый рубеж фашистов, которому они сами же дали название «Рижский обвод». Оба моста через Юглу шоссейный и железнодорожный, были подорваны, и немцы были намерены оборонять этот укреплённый рубеж до последнего патрона. В наших войсках началась непосредственная подготовка к форсированию Юглы и к уличным боям в Риге. 210-ый и 601-ый стрелковые полки, которым предстояло штурмовать вражеские укрепления, находились недалеко от реки, но в соприкосновение с врагом не входили, чтобы избежать лишних потерь. Они готовили подручные средства для переправы – лодки, бочки, брёвна, доски, проволоку, канаты, верёвки, то есть всё, что могло пойти в ход на изготовление плотов, мостиков, подвесных трапов. Большую массово-политическую работу проводили работники политотдела, комсорги и агитаторы – шли в роты и батальоны, проводили там собрания, митинги и беседы, на которых рассказывали о Латвии и её столице Риге. Развесив географические карты прямо на сучьях деревьев, они читали лекции о международном положении, о сражениях на Втором фронте, убеждали наших бойцов о неизбежном поражении фашистской Германии в этой войне.
Большую нагрузку в этот день несли полковые разведчики. Сменяя друг друга, они держали под непосредственным наблюдением весь участок фронта, где придётся форсировать Юглу и особенно в районе разрушенных мостов. Они изучали и наносили на карту систему обороны противника, засекали его огневые точки, выбирали наиболее подходящие места для форсирования пехоты. Готовились к ночному бою пулемётчики, автоматчики, артиллеристы, тыловики и медики. Всем хватало забот и напряжённой работы.
В этот день вечером, едва только успело стемнеть, к местам переправы стали выдвигаться сапёры, автоматчики и разведчики. И как не старались они передвигаться незаметно и скрытно, немцы обнаружили их, видимо, ожидали, что вот-вот начнётся штурм их укреплений и открыли огонь. И не только из стрелкового оружия, но и из миномётов и артиллерийских орудий. Наши артиллеристы тоже не заставили себя ждать – стали обстреливать засечённые позиции немецких батарей. Завязалась нарастающая с каждой минутой артиллерийская дуэль. Воздух наполнился сильным грохотом от выстрелов и разрывов. С наступлением темноты немцы стали пускать в ночное небо одну за другой осветительные ракеты и местность над Юглой наполнилась каким-то не земным, белым, мерцающим светом.
Стрелковые батальоны снялись со своих мест и передвинулись поближе к реке, и теперь будут ждать сигнала для начала переправы. Сейчас у всех на устах одно слово – «Плацдарм». Плацдарм на противоположной стороне Юглы нужен нашей дивизии как воздух, без него невозможно переправить через водную преграду, какой сейчас является Югла, всю-эту многочисленную массу людей и технику. Бойцы штурмового отряда, тяжелогруженые средствами переправы, продвинулись ещё ближе к реке, и вышли на исходный рубеж для броска через реку. Но чтобы этот отряд начал успешно форсировать реку для захвата плацдарма, кто-то должен под огнём первым переправиться на ту сторону и стать ногами на противоположный берег. Пусть число этих самых первых будет небольшим – всего пять-шесть человек, но они обязательно должны быть. Конечно, самыми первыми «вцепившимися зубами в «тот» берег» могут стать бойцы того же штурмового отряда, но лучше для этого дела подходили разведчики. Им стали разведчики 210 стрелкового полка. А для их поддержки была выделена рота автоматчиков.
Взвод пеших разведчиков 210 стрелкового полка под командованием старшего лейтенанта И.А. Тараненко 12 октября 1944 года в 23 часа 30 минут местного времени начал форсирование Юглы по обрушенным фермам железнодорожного моста.
– Что ж, искупаемся еще и в этой речке! – весело сказал старший сержант Виктор Чурбанов, первым спуская на воду свой плотик.
В этом месте Югла была не широкой, всего каких-нибудь 30-40 метров. Берега были не высокими, но крутыми. Однопролётный однопутный железнодорожный мост был подорван в середине, и обе обрушенные в воду половинки металлической фермы оставляли всего около десяти метров открытой воды. Под прикрытием этих металлических конструкций или прямо по ним, разведчики стали один за другим продвигаться к середине реки. Каждый разведчик имел самодельный плотик, сколоченный из бревен, досок и пустых бочек. Кроме этого имелись еще две лодки, в одной из них сидели старший сержант Иван Прокопьев и красноармеец Иван Щербаков, которые по мере продвижения вперед сбрасывали в воду короткие доски и жерди, связанные между собой через равные промежутки длинной веревкой. Так что получилась натянутая от одного берега к другому связанная цепочка плавсредств. Во второй лодке переправлялись старший лейтенант Иван Тараненко, его ординарец Иван Горшков и командир разведотделения сержант Александр Хомяков.
Немцы, заметив разведчиков, сразу открыли по ним пулеметный огонь. Но молниеносный налет нашей артиллерии поддержки по заранее пристрелянным целям, заставил надолго замолчать эти пулеметные точки врага. Обстрел противоположного берега Юглы наши артиллеристы не прекращали до того момента, пока разведчики не ступили на него.
Вслед за Виктором Чурбановым в воду бросился Виталий Чеботарев. Придерживаясь за металлические конструкции, плыл на своем плотике Игнат Омельченко, рядом с ним Валентин Щетинкин, Петр Колесников, Семен Карамушкин, Василий Печенюк и другие разведчики. Наверху «посуху», то есть непосредственно по металлическим фермам моста, передвигались разведчики Василий Пшеничный, Алексей Горбатюк, Николай Сорокин, Николай Шатов и другие.
– Ребята, вперед! – кричит Иван Тараненко, размахивая в воздухе пистолетом.
Вода была холодной, пронизывающей до костей. Разведчики были обуты в сапоги и одеты в хлопчатобумажные бушлаты на вате. Некоторые из них, как, например, Виталий Чеботарев или Василий Пшеничный, сбросили бушлаты еще на берегу, им казалось, что так удобнее переплавляться. Освещенная лунным блеском осветительных ракет, вода в реке казалась не жидкой, а твердо-свинцовой и только падающие в нее осколки мин и снарядов поднимали вертикально вверх многочисленные фонтаны и фонтанчики, обдавая разведчиков холодными брызгами. Хотя с противоположного берега непосредственно у моста немцы вели слабый ружейно-пулеметный огонь, так как наши артиллеристы и минометчики не позволяли им это делать, но с прилегающих к мосту боковых участков обороны врага по переправе фашисты вели непрерывный фланкирующий, перекрестный пулеметный огонь.
Вот уже первые плотики с сидящими в них разведчиками подплывают к металлическим фермам, обрушенным с противоположного берега. Разведчики с радостью хватаются за них руками, некоторые взбираются на них, перетаскивают с плотов длинные доски, прикручивают их проволокой, а сами карабкаются наверх, поближе к берегу. Огонь вражеских пулеметов усиливается. Водная гладь пузыриться от немецких пуль и осколков, рябит и, кажется, что вода вот-вот должна закипеть. Как ни старался Виктор Чурбанов первым ступить на вражеский берег, ему это не удалось, его опередил Виталий Чеботарев, это маленький и юркий разведчик. На своем крохотном плотике, маневрируя между обрушенными в воду конструкциями, под их прикрытием, он первым из разведчиков достиг вражеского берега, первым ступил на него и первым схлестнулся с фашистами. Фашистские солдаты укрывались в вырытых в насыпе окопах, которые сейчас подвергались сильному обстрелу наших минометов. Но некоторые из них спустились к воде, чтобы встретить здесь разведчиков. С одним из них и пришлось схватиться в рукопашной Виталию Чеботареву. Не успел он выбраться на берег, как, в свете разорвавшегося снаряда увидел бегущего на него немца. Он инстинктивно упал на землю, и фашист промахнулся, сделав выстрел из пистолета, и сам упал рядом. Виталий навалился на него сверху и ударом финки прикончил его. Встав на колено, он открыл огонь из автомата по насыпи, ориентируясь по ярким и длинным вспышкам винтовочных выстрелов и по коротким, подслеповатым, но мелькающим как в кино выстрелами немецких автоматов. Бросать гранаты было опасно – они могли скатиться по насыпи обратно и взорваться у себя под носом. Для применения гранат нужно было подняться наверх. Виталий Чеботарев родился в Москве в 1926 году, во взвод разведки пришел в августе месяце, то есть всего два месяца тому назад. На Латвийской земле, он впервые вступил в бой с фашистами и зарекомендовал себя смелым и бесстрашным разведчиком. Как выяснилось позже, он вообще не умел плавать, но этот факт скрыл от старшего лейтенанта, иначе бы он не попал в число первых. Однако за то, что он ступил первым на вражеский берег и в рукопашной схватке уничтожил фашиста, он был награжден первой своей наградой – медалью «За Отвагу».
Вторым высадился на берег врага Виктор Чурбанов и сразу побежал к Виталию, чтобы помочь ему. Затем к берегу пристают, бросают свои плотики и вступают в бой разведчики Игнат Омельченко, Семен Карамушкин, Петр Матвейчук и все остальные. Вот уже обе лодки оказались у берега, из них выпрыгивают Александр Хомяков, старший лейтенант Тараненко и другие. Иван Тараненко бежит уже вдоль насыпи и хрипло кричит:
– Ребята, вперед! Бейте гадов!
В бой включаются все новые и новые разведчики, это Николай Прокопов, Петр Колесников, Анатолий Горбатюк, Иван Горшков. Немцы, засевшие в окопах на насыпи, упорно огрызаются, ведут огонь из винтовок и автоматов. Вот уже застрочил немецкий скорострельный пулемет марки МГ-34, так как наши артиллеристы перенесли свой огонь вглубь обороны врага. Разведчики карабкаются вверх по насыпи, поближе к траншеям. Они почти достигли их, но сильный минометный налет врага заставил залечь, прижаться к земле, а кое-кому из них удалось укрыться внутри железобетонных колец, неизвестно по каким причинам оказавшихся здесь в большом количестве. Минометный налет окончился так же неожиданно, как и начался. Разведчики снова устремились вперед на позиции противника. Вперед и только вперед, любое, даже малейшее промедление может обернуться неуспехом и лишними жертвами. Но немецкие пулеметы в этот момент открыли такой плотный огонь, что разведчики вынуждены были снова залечь на открытом пространстве, опасаясь даже поднять головы. В этот критический момент боя отличился младший сержант Семен Карамушкин. Он заметил, что с правого фланга огонь фашистов был не таким плотным, как в центре, и повел свое отделение в обход пулеметных точек врага. Неожиданно для немцев, на них с фланга обрушился удар разведчиков. Немцы на какое-то время пришли в замешательство, а разведчики, воспользовавшись ослаблением огня, ворвались в траншею, пустив в ход автоматы и финки. Теперь нужно во что бы ни стало закрепиться в этой траншее, не позволить фашистам снова занять ее. Теперь разведчики уже «вцепились», как они говорят, зубами в этот небольшой клочок земли на левом берегу Юглы и выбить их отсюда будет очень трудно, точнее говоря, невозможно. Укрепившись на насыпи, разведчики теперь надежно прикрывали место переправы и обеспечили форсирование по конструкциям моста роты автоматчиков. За этот смелый маневр в критический момент боя отважный разведчик Карамушкин был награжден орденом Красной Звезды.
В это же время разведчики Василий Пшеничный и Николай Шатов все еще находились на мосту и под огнем врага продолжали укреплять настилы по конструкциям моста. Для этого они воспользовались брошенными разведчиками плотиками и лодками и помогли автоматчикам перебраться на другой берег реки без купания в ее водах. Оба разведчика за эту самоотверженную работу под огнем врага были также удостоены звания кавалеров ордена Красной Звезды.
Вот уже на левом берегу Юглы взвод разведчиков и рота автоматчиков. Автоматчики с ходу вступили в бой и закрепили успех разведчиков. Иван Александрович Тараненко – начальник разведки и Николай Васильевич Сучков – командир роты автоматчиков, были не только одногодки, им тогда было по двадцать три года, но и закадычными друзьями. И вот сейчас оба друга со своими подразделениями отвоевали небольшой кусочек земли на левом берегу Юглы и отражают неистовые атаки врага, пытавшегося сбросить их обратно в реку.
– Товарищ полковник, разведчики и автоматчики уже «там», – доложил командиру дивизии Т.Д. Дудорову начальник разведки дивизии майор Ф.С. Чайкин с явным удовольствием напирая на слово «там».
– Хорошо. Я думаю, что можно вводить в дело штурмовой отряд, – ответил Т.Д. Дудоров, подходя к телефонисту. Он взял из его рук трубку и спокойно сказал: «Начинайте».
Достаточно было одного этого слова, чтобы на большом пространстве с обеих сторон железнодорожного полотна все пришло в движение. Солдаты с досками, жердями, короткими бревнами бегут к реке и смело бросаются в холодные воды Юглы. Они знают, что «там» уже дерутся разведчики и автоматчики. Они переплавляются не только в районе железнодорожного моста, где полковые саперы уже закончили делать сплошной настил из досок и бревен по воде на тросах и канатах, но слева и справа от него. Чуть позже штурмовые отряды начали тоже переправу через Юглу и основные силы полка – его батальоны. Там, где прошел один боец, пройдут и сотни, таков закон войны.
Над Юглой беспрерывно взлетают, вспыхивают и гаснут десятки немецких осветительных ракет, освещая все приречное пространство и копошившихся на берегах реки сотни маленьких человеческих фигурок. Немецкие минометы нет-нет, да несут массированный удар по местам переправы. Много мин и снарядов разрывались по обеим сторонам реки и в самой реке. Разрываясь в воде, они поднимали высокие фонтаны, опрокидывали плоты с сидящими на них солдатами, оглушали, убивали и сбрасывали их в воду. По течению реки медленно плыли бревна и доски, всё что осталось от разбитых плотов. Плыли среди них и уцелевшие плоты с застывшими навсегда солдатами, которые так и не смогли достичь противоположного берега.
Когда задача по расширению и закреплению на нем батальонов 210 и 601 была выполнена, командир дивизии поставил новую задачу – как можно быстрее взять железнодорожную станцию Югла. Батальоны устремились вдоль железнодорожного полотна, ведя наступление на узком участке. После упорного боя в три часа ночи 210 стрелковый полк взял станцию Югла, а в пять часов утра уже 13 октября 1944 года взял другую железнодорожную станцию Чиекуркалнс. 601 стрелковый полк, действовавший слева, силами батальона майора Т.С. Глывы захватил огромное промышленное предприятие, ныне всемирно известный завод ВЭФ. Оба полка все ближе подходили к центру Риги.
Примерно в это время на командном пункте дивизии дежурный радист принял необычную радиограмму на русском языке, переданную открытым текстом:
«Внимание! Внимание! Всем, кто сейчас слышит нас, сообщаем – Рига наша! Рига наша! Повторяем – Рига наша! Мы находимся в Риге!»
Еще задолго до начала переправы штурмового отряда группа дивизионных разведчиков из трех человек из 94-ой отдельной разведроты под командованием сержанта Ю.Х. Кущу переправилась на лодке через Юглу в ее устье и удачно проникла в тыл врага. В составе этой группы был и радист-разведчик сержант В.А. Язьков с рацией. Разведчикам удалось установить расположение основных артиллерийских средств в районе Юглы и передать эти сведения по радио еще перед началом форсирования. И вот эти разведчики снова вышли в эфир и с гордостью передают всему миру два коротких слова: «Рига наша!». Это известие с восторгом встретили бойцы наступающих батальонов, которые, зная, что где-то в тылу у врага действуют смелые разведчики, еще с большим упорством стали бить ненавистного врага. После второй радиопередачи эта группа разведчиков была засечена и обнаружена немцами. Началось преследование. Смельчакам удалось уйти от преследования и скрыться в огромном городе, но выйти в эфир еще раз им не пришлось вплоть до соединения со своими. Все три участника этой необыкновенной вылазки в тыл врага остались живыми и получили боевые награды.
Наступая вдоль центральной улицы Ленина, оба полка дивизии 601 и 210-ый в седьмом часу утра вышли к берегам городского канала, за которым находилась старинная, богатая архитектурой и историческими памятниками часть Риги. Все думали, что предстоит еще одно форсирование водного рубежа, но мосты через канал были целыми и по ним первыми проскочили разведчики. Бойцы и офицеры понимали, что эти здания с готической архитектурой представляют собой историческую ценность и что любое их повреждение нанесет им огромный ущерб. Вот поэтому наши бойцы, вступив в старинную часть города, вели по врагу только ружейно-пулеметный огонь и то только в самых крайних случаях и полностью отказались от применения артиллерии, минометов и даже ручных гранат. Сопротивление немцев становилось все слабее и слабее. Основные силы врага были разбиты еще на берегах Юглы. Совсем рассвело, когда разведчики старшего лейтенанта Тараненко вышли на восточный берег реки Даугавы, примерно в том месте, где сейчас построен красавец – подвесной мост. А за ними и все батальоны обоих полков. Одновременно с нашей 61-ой Армией в Ригу с боями вошли и соединения 1-ой Ударной Армии, а в северную часть – 67-ой Армии.
Указом Президиума Верховного Совета СССР от 31 октября 1944 года за успешное выполнение заданий командования на фронте борьбы с немецко-фашистскими оккупантами, за проявленный героизм и мужество личного состава в боях за освобождение столицы Советской Латвии города Риги наша Краснознаменная стрелковая дивизия была награждена орденом Суворова II степени, а все участники ночного штурма получили благодарность Верховного Главнокомандующего.
