Грета Раш
Три подруги и древнее зло
Глава XXXI
– Моя мать? – вскинула я бровь, отставляя стакан, чтобы не поддаться искушению швырнуть его в Макса. – Причем здесь она?
– Притом, что вся заварушка, с последствиями которой мы столкнулись только сейчас, началась очень-очень давно.
– О, – Ниса подорвалась со своего места, ухватила барный стул за железную гнутую спинку, со крипом и грохотом подволокла его к столу и уселась обратно, поближе к нам. – Кажется, настало время офигительных историй!
– Как же иногда хочется тебя придушить, – с мечтательной улыбкой и хмурым взглядом сообщил Макс.
– Аналогично, дружочек, аналогично, – отсалютовала ему бутербродом подруга.
– Так что там про мою маму? – нетерпеливо пресекла я нарастающую перепалку.
– По официальной версии твоя мама умерла.
Я решила уточнить.
– Да. Но говоря «умер» мы не подразумеваем смерть в человеческом его понимании. Мы считаем, что не исчезаем окончательно, а просто навсегда отправляемся в другое место. Туда, куда другим нет дороги.
– Разве это не является описание смерти? – заморгала Ниса.
– Нет, для людей смерть – это конечная точка, достигая которую тело и разум перестают существовать как единое целое. С нами такого не происходит. Мы покидаем этот мир в том же виде, в котором и приходим в него.
– Ты видела, как это случилось? – последовал самый неожиданный вопрос, который только мог прозвучать этой странной ночью. – Ты видела, как ушла твоя мать?
– Сбрендил? – ласково поинтересовалась я. – Я находилась в стадии глубокого детства, когда это случилось. Если что и видела, то точно этого не помню.
– А вот я поинтересовался событиями давно минувших дней, – хвастливо заявил Макс. – И вот, что я узнал. Однажды по истечению дня, наполненного неустанными трудами на благо подводного королевства, твой отец вошел в супружескую спальню. Королева лежала на постели и выглядела спящей, но когда монарх прикоснулся к жене, то понял, что молодая женщина не подает признаков жизни – её сердце не билось, кожа была серой, тело холодным и затвердевшим, словно она начала превращаться в камень. Никаких внешних повреждений на королеве не имелось, она выглядела абсолютно как обычно, за исключением того факта, что была абсолютно не жива. Новость о постигнувшей правителя трагедии подвергла всех в шок. Мало того, что случившееся с ней было нетипичным – ведь боги не умирают! – так ещё и безопасность королевы обеспечивал персональный отряд стражников, которые клялись собственными мечами, что никто посторонний её не посещал. И все королева не приходила в себя, продолжая в каменноподобном состоянии. Никто не мог понять, как это случилось и почему. Была организована прощальная церемония в соответствие с родными обычаями женщины, которая происходила из очень далекой и очень жаркой страны. Королеву, словно неподвижную куклу, облачили в лучшие одежды, уложили в инкрустированный драгоценными камнями саркофаг и разместили в усыпальнице, которую вместе с землей опустили на дно. А король объявил о смерти своей королевы.
– Так, я не поняла, – остановила его рассказ Ниса и обратилась ко мне: – Боги не умирают, так? Они просто исчезают, куда и как – неизвестно. Это не называют смертью, потому что нет доказательств окончания существования, как и нет убежденности в обратном, в том, что они живы. Но уход приравнивается к смерти.
– Да, – скупо подтвердила я. – Потому что те, кто уходят никогда не возвращаются обратно.
– Тогда я окончательно запуталась, – замотала головой подруга. – Почему все решили, что королева умерла? Ведь твоя мать не исчезла, как все остальные, кто был до неё! В смысле, душа, может быть, и исчезла, но тело-то осталось на месте. Зачем её запихнули в саркофаг? Разве это не человеческая традиция?
– Понятия не имею, – безразлично развела я руками. – Моя мама не была богиней по рождению, но стала ею, выйдя замуж за отца.
– Да, да, знаю, – торопливо закивала Ниса. – Древняя традиция, связанная с процессом обретением верховной власти у некоторых магических народов. Что-то там про привязку силы к земле, которая дает почти неограниченный потенциал. Получил право править конкретной территорией, пусть даже размером со спичечный коробок и автоматически обрел статус божества. Сумел передать власть по наследству, закрепив её за своим родом, и вот ты уже бог, способный распространять аналогичную силу на ближайших родственников.
– Не на всех, – тихо заметила я. – А только на тех, кто по закону может наследовать корону. Супруга короля, в случае его смерти, принимает управление страной на себя.
– А дети?
– Только мальчики. Таким было решение основателя нашего рода, первого правителя королевства.
– Но если ты выйдешь замуж за кого-то, вроде своего отца, то пойдешь дорогой матери. На тебя автоматически распространится сила твоего мужа. Ты станешь бессмертной и получишь статус богини. Хотя и так должна его иметь по факту своего рождения. Паршивые законы напридумывали твои предки.
– Не «если» выйдет замуж, а «когда» выйдет замуж, – не смог тихонько постоять в сторонке Макс.
– Или так, или придется найти свой собственный путь, который приведет меня к бессмертию и короне, – улыбка вышла кислой, как испортившееся молоко.
Повисло тягостное молчание.
Я кожей чувствовала на себе взгляд бывшего друга. В какой-то момент терпеть это стало почти невыносимо, и я поспешила продолжить разговор:
– Знаю, это прозвучит жестоко, но я росла с установкой, что моей мамы нет. Просто нет – и все. И о большем я не спрашивала. Там, откуда я родом немного другое отношение как к жизни, так и к смерти.
– Саркофаг и погребение было требованием семьи королевы – матери и сестер, – решительно заговорил Макс. – Именно они пожелали, чтобы тело сохранили, и чтобы местонахождение усыпальницы осталось в секрете. Её погружением на дно занимался лично король Таллас, только он знает, где покоится его первая супруга, – бывший друг умолк, а после, оглядев нас, тихонько рассмеялся. – По вашим лицам видно, что вы очень хотите узнать, зачем я поднял эту тему. К вашему счастью, на данный вопрос у меня есть ответ. Теперь уже есть. Всё дело в том, что королева не умерла. И её близкие об этом знают. На самом деле, во сне душу королевы похитили и пленили.
Я закашлялась.
Некрасиво, громко, судорожно, разбрызгивая во все стороны капли апельсинового сока.
Да, неудачное выбрала время, чтобы попить.
– Это ты сейчас так пошутил, да? – Ниса подскочила ко мне и начала стучать кулачками по спине. Стало ещё хуже, поэтому я отогнала подругу и попыталась отдышаться. – Нельзя такие заявления с бухты барахты делать! А то без невесты останешься!
– Ты как? – Макс с жалостью оглядел меня.
– Ничего, – хрипло ответила я. – Жить буду.
Вдохнула, выдохнула, отерла мокрые губы и потребовала:
– А теперь рассказывай все, что знаешь.
– В прошлый раз ты мне не очень-то поверила, – напомнил Макс, поморщившись.
– Я тебе и в этот раз не верю, – пришлось его огорчить. – Но высказаться дам.
Макс, решив, что выбор всё равно не большой – либо делиться информацией, либо выставить нас за дверь, начал:
– Помнишь, я рассказывал тебе про великую Царицу Царей? Про Табити?
Я кивнула, а Ниса вставила:
– Да, помним, до склероза нам ещё далековато.
– Так вот, она – твоя бабушка по материнской линии.
Ниса выпучила глаза и уставилась на меня так, словно впервые видит. Макс криво усмехнулся, как бы показывая, что он ничем не может помочь. А я спокойно произнесла:
– И что? Это должно меня как-то сильно удивить? У меня полно родственников. И все они с той или иной претензией на величие. А теперь ещё и жених такой же, – я глазами указала Максу на него же и залпом допила оставшийся сок. – Есть что-нибудь покрепче?
Босс в отставке наклонился и достал из-под стола початую бутылку коньяка.
– И мне плесни, – сдавленным голосом попросила подруга после того, как я наполнила свой стакан на четверть. – Лей прямо в сок, быстрее подействует.
– И что дальше? – закупорив бутылку, я вернула её владельцу.
– Табити, как вы помните, по рождению была магом. Богиней её, можно сказать, назначили скифы. Кратко напомню предысторию. После смерти любимого Табити с головой ушла в затворничество и перестала выполнять возложенные на неё скифами функции верховной покровительницы, из-за чего те перешли по наследству к Апи. Апи была нагом, умела влиять на разум людей и любила окружать себя сильными мужчинами. Но вот чего Апи не любила – так это стабильности. Ей нужен был вулкан событий, ураган эмоций, нужно было находиться на пике своих возможностей, постоянно испытывая и себя, и других. Очень быстро Апи заскучала со скифами, а после и вовсе предала их, отправившись искать новые приключения. Без помощи своих «богинь», скифское воинство было разбито, терпя одно поражение за другим, а после и вовсе было поглощено другими племенами. Те скифы, которым удалось остаться в живых и избежать плена скрылись в горах и там же, в горах, наложили проклятье на Апи, чье предательство к тому моменту стало очевидным. Проклятье подействовало не так, как ожидалось. Оно настигло Апи лишь после смерти. А умерла она в шестнадцатом веке, прожив больше двадцати столетий и скончавшись в статусе ацтекской жрицы.
Ниса присвистнула, я сделала большой глоток обжигающего коричневого напитка, Макс продолжил:
– Ацтеки узнали, что их глубоко уважаемая и тщательном почитаемая жрица является пособницей испанской конкисты, имевшей захватнические планы на территории ацтеков. В частности, Апи передавала врагу важную внутреннюю информацию. Ацтеки никогда не церемонились с врагами, например, в 1520 году в Текуаке они захватили в плен караван испанцев, которые путешествовали по ацтекским окрестностям вместе с жителями соседних поселений. Всего 550 человек, среди которых были женщины и дети. На ступеньках пирамидальных храмов ацтеки вырвали всем им сердца, а позже съели сырыми. Кости пленников ацтеки выбелили известью и стали носить как украшение. Апи, которая к тому времени взяла себе имя Нуатль, тоже казнили. Казнили страшно, как и полагалось поступать с предателями. Сперва ей намазали глаза жгучей перцовой пастой, потом подвесили над костром. Под конец ей вырезали язык, вспороли живот, выпустив внутренности, и разрубили голову топором. Причем ацтеки действовали не самостоятельно, кто-то помог им справиться с женщиной-нагом, которая умела многое и это многое часто практиковала. Думаю, руку к её гибели приложил кто-то очень сильный и умный. Кто-то, кто знал, как убивать тех, чья магия копилась столетиями. Но даже смерть Нуатль было не самым страшным, что с ней случилось. После смерти физического тела, душа её угодила в ловушку. Она оказалась запертой в Изнанке, в мире проклятых мертвых, которым некуда идти. Там Апи, а теперь уже Нуатль, повстречалась со многими своими заклятыми врагами. В частности, с одним из двух братьев. Суровая насмешка злого рока! Этот брат был не просто давним знакомым, он был…
– … Пернатым Змеем, – промолвила я едва слышно. – Братом Черного Ягуара. Когда-то ацтеки поклонялись им как высшим существам и даже спустя века продолжали чтить их память.
Ниса задохнулась от изумления, поднеся ладошку ко рту.
– Точно! – выпалила она. – Пернатый Змей и Черный Ягуар! Два брата, которые всю жизнь делали гадости друг другу, неустанно соперничая! Потом один из них ушел после какой-то сомнительной истории, а второй стал ещё злее, чем был и начал требовать человеческих жертвоприношений!
Макс удивился такой погруженности в тему.
– Она гуглила, – сообщила я. – Ян посоветовал. Интересно, он-то откуда в курсе?
– Кажется, я знаю, – заговорила Ниса, сидя с таким лицом, словно только что испытала прозрение близкое к просветлению, проще говоря, катарсису.
– Ну? – скривилась я, сделав следующий глоток коньяка.
Крепкий, зараза.
– Помнишь, я тебе говорила об обескровленных трупах животных, найденных в лесу?
– Не очень, – дала я не тот ответ, на который она рассчитывала.
– У них на телах были множественные проколы, – затараторила подруга с неожиданной прытью, глядя на меня во все глаза. – Местный хранитель леса заподозрил отбившихся от клана вампиров и пришел к моему отцу. Отец его выслушал и отправил в лес отряд, из которого назад вернулась только половина. Остальные погибли. Их останки так и не удалось обнаружить, а те, кто выжили, не смогли рассказать ничего внятного. Только твердили что-то про зубастых скользких тварей, но все решили, что они просто не в себе и оставили их в покое. Ян один из тех, кто в курсе этой истории. Наверное, ему она тоже показалась подозрительной, и он захотел разобраться. Леса граничат с его территорией, а значит, он должен знать, что там происходит.
Я исподтишка покосилась на будущего супруга, заметив, как напряглись его скулы и мелькнуло в глазах что-то темное.
– Максик, – позвала его я. – Ничего о произошедшем не знаешь?
– Нет, – деланно пожал он плечами. – Первый раз слышу.
– Странно, – протянула я с холодной, злой улыбкой. – А мне показалось, что не в первый раз. Ну, да ладно, – махнула рукой и щедро разрешила: – Повествуй дальше.
Несмотря на нежелание Макса откровенничать, у меня уже сформировалась определенная догадка. Судя по всему, в рядах соратников моего бывшего босса случилось предательство. Кто-то, и я догадывалась кто именно, сходил в гости к вампиру и поделился новостями, но поделился не просто так, а с условием, что Князь сведения у себя не придержит, а отправится делиться ими дальше. Так мы с Нисой узнали то, что согласно чужому расчету должны были узнать.
Сердце больно кольнуло при мысли о Яне. Почему он не сказал всё прямо?
– А на чем я остановился? – спохватился бывший друг.
– Братья, – услужливо напомнила я. – И встреча Нуатль с одним из них.
– И было ещё что-то про насмешку рока, – подключилась к прочищению чужой памяти подруга. – То ли злого, то ли очень злого.
Глава XXXII
– Змей и Ягуар, они же Кетцалькоатль и Тескатлипока были родными братьями, обладали редкой специфической магией, и не могли жить друг без друга, одновременно и ненавидя, и любя. На свою беду вдобавок ко всем своим проблемам они страстно привязались к одной и той же женщине. Она дала братьям многое – помогла построить несколько крупных городов, занять место царей и создать собственный культ поклонения, близкого к обожанию. Но, в конце концов, эта же женщина, которая вознесла братьев на необычайную высоту, их и погубила. Дело в том, что Нуатль не хотела выбирать кого-то одного из двоих. Она хотела обоих сразу. И была с обоими, играя, как кошка с мышками. Закончилось всё тем, что Кетцалькоатль в одурманенном состоянии напал на брата. Случилась схватка, во время которой погибло много невинных людей. Придя в себя и осознав, что натворил, Кетцаль покинул собственный город. Как и когда он умер, и умер ли вообще – остается загадкой, но в любом случае его душа угодила в Изнанку. Возможно, с ним произошло то же, что и с женой короля Талласа, и его душа была похищена из тела самой Нуатль ещё до её собственной гибели. Неизвестно, сохранилось ли тело бывшего бога, как неизвестно, что стало с Черным Ягуаром. Может быть, он создал другую цивилизацию, в другом месте, отметившись в истории под другим, не великим именем? Кто знает. Но Нуатль была схвачена и казнена спустя много лет после того, как оба брата покинули созданную этими тремя империю.
– Если верить твоим словам про похищение души моей матери, то получается, это произошло намного позднее гибели Нуатль, – задумалась я. – Как жрица могла это провернуть, сидя в ловушке?
– Предполагаю, что Нуатль сделала это чужими руками, используя ментальную магию и руководствуясь желанием отомстить. Она поняла, кому обязана вечным заточением в Изнанке, но до Табити добраться не смогла и решила действовать сперва через её дочь, а после – через её внучку. Но есть в тебе что-то, Ди, что останавливает Нуатль, иначе она бы уже давно убила тебя или затащила к себе в Изнанку.
– И почему мне кажется, будто ты прекрасно понимаешь, что же это «что-то»? – глубокомысленно протянула я.
– И почему Нуатль не смогла добраться до Табити? Что с ней случилось? – не удержалась от вопроса Ниса.
– Табити, как и Нуатль, прожила долгую жизнь, видела становление и падение многих цивилизаций, прошла по многим дорогам, повлияла на судьбы миллионов людей. После того, как скифы были окончательно завоеваны, Табити навсегда покинула те края и отправилась на юго-запад, к северу Африки, в государство, которое тогда называлось Та–Кемет. Там она помогла представителю одного знатного, но не королевского рода занять трон правителя, создав новую царскую династию. Коренная проблема заключалась в том, что «новые цари» были завоевателями. Придя к власти, они стали устанавливать собственные порядки, которым местное население, чья жизнь перетерпела кардинальные изменения, всячески сопротивлялось. Это сопротивление, готовое вот-вот вылиться в гражданскую войну, следовало подавить, но сделать аккуратно, не агрессивными методами. И Табити с успешно с этим справилась, решив использовать главный рычаг управления людьми – религию. Она создала новый пантеон богов взамен тех, что были раньше. Для нас «бог» – это статус, для людей «бог» – это всемогущие силы, которые определяют и регулируют их жизнь. Как вы знаете, многие из нас тысячелетиями старались оправдывать ожидания людей. Человеческая вера дает мощный заряд энергии. Некоторые боги выигрывали решающие сражения, держась только на этой вере.
– Люди давно ни во что не верят, – небрежно отмахнулась Ниса. – И я не заметила, чтобы боги как-то от этого страдали. Я знаю таких, которые наоборот рады, что их оставили в покое.
– Только потому, что за территории не было войн со времен основания Совета, – заметила я. – Собственно, ради этого Совет и создавался.
– Вернемся к Табити, – прервал нас Макс, сверкнув злыми глазами. – В новом пантеоне она заняла одну из главенствующих ролей, посадив рядом с собой своих доверенных помощников. В итоге прежний культ слился с новым, а люди начали поклоняться и приносить дары обновившимся высшим силам. Табити взяла себе новое имя, войдя в летопись как представительница царя, как богиня домашнего очага, материнства и волшебства. Позднее, когда монорелигии, основывающиеся на теории спасения и противопоставлении таких категорий как «добро» и «зло» начали завоевывать мир, Табити, как и всем старым богами, пришлось покинуть насиженное место. Уйдя в тень, она вышла замуж за правителя одной небольшой человеческой страны и родила ему троих детей, трех девочек-погодок. Все они получили имена в честь культа, некогда возглавляемого их матерью. И несмотря на то, что родились от человеческого отца, являлись носителями магии. Старшей была Пахт-Шет, девочка-буря, больше всех похожая на свою мать. Её непостоянный и свирепый характер был сравним с силой грозовых дождей и мощью беспощадного солнца. Второй родилась Се-Шат, способная впечатлять умы людей через письменность и ораторство. Третьей и самой младшей была Маф-Дет – смелая путешественница, великолепно владевшая астральной магией, – Макс умолк, чуть приблизился, уложил свою руку поверх моей и проникновенно проговорил: – Возможно, ты уже поняла, кто из троих был твоей матерью.
– Чеееерт, – застонала Ниса, запрокидывая голову назад. – Знаешь, парень, с тобой куда приятнее общаться, когда ты не пытаешься затянуть нас в свои брачные игры.
– Это ведь не так важно, правда? – вздернула я бровь. – Куда важнее то, за каким хреном ты приперся ко мне домой, что искал и как во всю эту плохо попахивающую историю затянуло меня?
Макс резко отстранился, отошел на несколько шагов в сторону и уже оттуда быстро заговорил:
– История Табити и Нуатль – это история вечного противостояния двух очень разных и все же во многом похожих сильных женщин, каждая из которых была властолюбивой и тщеславной. Нуатль на каждом этапе своей долгой жизни стремилась к управлению и могуществу, пусть даже вложенным в чужие руки, но контролируемые ею. Табити хотела того же, но руководствовалась в первую очередь чувствами, потому что верила в любовь и искала её постоянно. Они как две стороны одной медали. И обе прекрасно понимали, что рано или поздно одна уничтожит другую. Родив троих дочерей Табити, поспешила их защитить. Она создала для своих девочек амулеты. Это очень могущественные, крайне сложные в исполнении и редкие магические предметы. Не каждый маг решится на создание хотя бы одного такого, Табити же создала три – для каждой из своих дочерей. И они защищали их очень долго, пока одна из дочерей не вышла замуж и не родила ребенка. Малышку, которую она с первой минуты жизни полюбила больше всех на свете – больше себя, больше мужа, больше сестер и матери. Зная всю историю, которую рассказал вам сегодня я, твоя мать, Ди, начала опасаться, что рано или поздно древнее зло попытается добраться до её принцессы. Жена Талласа попыталась уговорить свою мать сделать ещё один амулет, теперь уже для её внучки, но получила отказ. Табити была стара, она изменилась, устала. Никто не может жить так долго и сохранить сознание нетронутым. Никто, даже такие, как она. Табити ответила, что и так многое сделала для своих потомков. Она хотела провести оставшееся ей в этом мире время в тишине и спокойствии, вдали от всех мирских забот. Но тревога и страх жены Талласа нарастали с каждым днем. Не вынеся душевных терзаний, она отдала свой защитный амулет дочери. Вскоре королеву обнаружили бездыханной.
– Это всё очень трогательно, – я громко отодвинула от себя опустевший стакан. Меня чуть-чуть повело, но не настолько, чтобы я потеряла бдительность. – Но ты упорно не желаешь отвечать на мой первый вопрос, который я задала тебе этим вечером.
– Знаешь, когда мы с тобой только познакомились, – вдруг решил удариться в воспоминания Макс, – ты напомнила мне котенка. Милого, смешного, умилительного. И я подумал: «А с ней будет легко. Таких, как она легко ломать. Достаточно нажать на слабое место, да посильнее, и она не выдержит. А после немного ласки, и вот, она уже вся моя. Покорная, податливая, смирная». Но шло время и чем больше я за тобой наблюдал, тем отчетливее видел твой характер. Ты становилась сильнее, умнее, злее с каждым годом. Это была та злость, которая не разрушает, а наоборот, воспитывает и пробуждает. Которая заставляет рваться вперед, достигать желаемого, превращать мечты в цели, становиться лучше. Лучше себя вчерашнего, лучше своих соперников, лучше всех. Ты из ласкового котенка превращалась в большую хищную кошку. И я был свидетелем этого восхитительного преображения, занимая место в первом ряду. В какой-то момент я понял, что не хочу тебя ломать, любимая. Я понял, что хочу быть рядом с тобой, в твоей жизни, в твоем мире, заполняя его собой настолько, чтобы для тебя не существовало ничего, кроме меня. Я не хочу тебя ломать, но если это понадобится, чтобы ты была со мной – я сделаю это.
Он договорил свою речь, которая была одновременно и страстно-жаркой, словно раздуваемое пламя, и обжигающе-холодной, как кусок льда, закинутый за пазуху. Глаза его смотрели только на меня, смотрели требовательно, жадно, немного угрожающе.
Сгустившуюся неловкость и напряжение рванула разряжать подруга:
– Кажется, я знаю, кто был средней сестрой с даром к красноречию, – выразительно скривив мордашку, заявила она. – Ты!
– Отвечай, – тихо потребовала я, глядя чуть осоловело на бывшего товарища. В груди что-то очень больно щемило. Возможно, это была тоска по давно потерянным временам. По прошлому. И по тем людям, которых мы с ним оба там оставили. – Даю тебе последнюю возможность. Иначе, я выйду в твою дверь, и мы больше никогда не увидимся.
Кадык бывшего друга дернулся, он с силой сжал столешницу, имея что сказать по поводу моего требования, но произнес следующее:
– Я приходил за амулетом, который, как мы считаем, отдала тебе твоя мать перед похищением её души. На тебе амулета я никогда не видел, и мы решили, что ты хранишь его дома. Это значило, что сам амулет сделан таким образом, чтобы действовать как при непосредственном контакте, так и на расстоянии. Следовательно, он заговорен конкретно на тебя и не сработает ни на ком другом. Скорее всего, внутри себя он имеет частицу тебя – крови, волос, кожи. Отдавая тебе амулет твоя мать его как бы перенастроила. Мы считаем, что это что-то, что имеет для тебя памятную ценность, раз ты взяла его с собой, сбежав к людям из королевства отца.
– Мы? – вставила Ниса. – Ты что, уже обзавелся королевской привычкой говорить о себе в третьем лице? Не рановато ли?
– Нет, – вместо Макса, ответила я подруге. – Он имеет в виду себя и… ведьму. Морин. Так ведь? Это она тебе помогает.
Макс не ответил, из чего я сделала собственные выводы.
– Значит, я права. Вы с ведьмой заодно, именно поэтому мы тогда столкнулись с тобой перед её приемной. Шел давать указания? А её сотрудники метались по офису ошалелыми мухами, потому что… кому-то не понравился ваш очень деловой союз, и он постарался создать дополнительные отвлекающие трудности. Лозовский?
Макс опять не ответил, лишь чуть втянул щеки, глядя на меня из-под опущенных век.
– Теперь я озвучу тебе свою версию реальности, а ты, если что, по ходу дела будешь вносить коррективы, – не дождавшись ответа, я начала: – Ты пришел в мою квартиру, открыл дверь ключом, который я когда-то сама тебе дала. В том, что дома никого не было ты был уверен, потому что буквально за несколько часов до твоего визита мы сами сообщили тебе, что уедем на работу. Ты вошел и начал копаться в моих вещах, что уже само по себе отвратительно, ну, да ладно. В самый разгар поисков в квартиру вломилась девчонка с паршиво-синими волосами и набросилась на тебя. Завязалась драка. Но ты сильнее ребенка, пусть даже одержимого тенью, а потому из столкновения вышел победителем. А девчонка осталась лежать с развороченной грудной клеткой на полу. Дальше ты взял какую-то ткань, что-то вроде носового платка, и вытер всё к чему успел прикоснуться. Потом разгромил мою квартиру, скрывая следы обыска, вышел, запер замок и собрался восвояси. Но вдруг увидел приоткрытую соседскую дверь, а за ней – Лилю. Вошел. И понял, что пока ты старательно ковырялся в моих вещах в поисках какого-то там амулета, которого, к слову, у меня нет и никогда не было, в соседкой квартире детишки шалили с магическими предметами. Дух, который они вызывали, их не услышал, зато услышал кое-кто другой, кто выбрался из зеркала, захватил разум синеволосой малышки и побежал выпускать тебе кишки. Но с задачей не справился. Зато ты, столкнувшись с Лилей, понял, что она – свидетель убийства. Девчонка пришла в себя раньше друзей и слышала то, что происходило за стенкой, а потом видела тебя, выходящего из чужой квартиры. Уж не знаю, что ты там ей наплел, но что-то точно наплел, раз она вместе с матерью сейчас здесь, и ни одна из них не собирается бежать в полицию, докладывать о совершенном тобой преступлении. Вы ушли вместе. Дальше ты позвонил своему ручному оборотню Грише. Ты знал, что обнаружив труп, я обращусь за помощью к кому-то из знакомых. Это было предсказуемо, потому что я всегда так делаю. Знакомых в погонах у меня не много – Миша, который исчез в неизвестном направлении, о чем тебе, скорее всего, известно. И Гриша, который знал, что скоро ему придется разбираться с не успевшим остыть телом, а потому буквально сидел у телефона.
Макс устало провел рукой по лицу, словно снимая невидимую маску.
– Ты ошиблась, – выдохнул он.
– Да ладно! – фальшиво схватилась я за сердце. – Не может быть! Ты убил ещё кого-то? Случайно не бабульку, постоянно висящую в окне в доме напротив? А то что-то её давненько не было видно.
– Нет, – скривился он. – Ты не права в двух моментах. Первый – не Лиля меня увидела, а я обнаружил незапертую дверь в квартиру, где мы побывали накануне ночью. Войдя, мне открылся вид на трех подростков, которые кружком валялись без чувств. Одно место среди них пустовало, и я сразу догадался, кто должен был его занимать. Девочка-Мальвина, которую мне пришлось убить. На полу между ними лежала большая самодельная спиритическая доска, а на ней – расколотое на несколько кусков карманное зеркальце, которое они использовали для ритуала. Лиля выглядела хуже всех. В отличие от мальчишек, её пульс еле прощупывался, я испугался, что случившееся ночью повторится, быстро растормошил девчонку, и мы поспешили уйти оттуда. Позже я отправил за матерью Лили машину, предложив остаться на некоторое время у меня дома, потому что возвращаться в их квартиру, с учетом всех событий, было опасно.
– М-м-м, – промычала я. – Какая трогательная история, какая благородная забота о ближнем! Ты прям главный благодетель в нашем городе. Спаситель сирых и угнетенных!
– Не, тут дело в другом, – Ниса встала, с решительностью отодвинула стул, подошла ко мне, кивком головы указала на соседнюю комнату и заявила: – Он походу с этим семейством сусликовых не первый день знаком, сам же к тебе их и подселил. Вспомни, соседи появились у тебя сразу после того, как вскрылась его истинная натура.
Я гулко сглотнула.
– Это так?
Макс дернул краешком губы.
– Не совсем. До той ночи, когда первый раз появилась тень, я ни с одной из них лично не встречался.
– А кто встречался? – решила использовать наводящие вопросы подруга.
– Гриша.
Ниса стукнула кулаком по столу.
– Я так и знала, что этот хвостатый тоже в этой истории отметился! Вернее, пометил!
– Второй, – напомнила я, не испытывая аналогичной радости.
– Что «второй»? – не понял бывший друг.
– Ты сказал, что я ошиблась в двух моментах. Первый касался Лили, а второй?
– Второй касается Агаты, – прозвучало за нашими спинами.
Мы разом обернулись, настолько дружно и слаженно, что хоть сейчас записывайся в сборную по синхронному плаванию.
В дверях стояла моя маленькая и недавно обретенная соседка, нервно дергая себя за край пижамы. При ярком освещении пижама оказалась ещё более дикой расцветки, чем привиделось в полутьме. Одежку будто бы создавала основательно пьющая фея-крестная.
– Чё ты там буркнула? – нелюбезно переспросила Ниса.
Девчонка замялась и бросила нерешительный взгляд на Макса. Успев проследить, я увидела, как бывший друг одобрительно кивнул. И девочка заговорила, быстро, торопливо, пропуская окончания, а иногда и целые слова:
– Когда… это случилось… я… почувствовала присутствие чего-то чужого, холодного, неправильного. Я сразу узнала это ощущение. В ту ночь та штука, появившаяся в зеркале ощущалась также. Но… это была не она, не та же самая. Это было что-то другое. Кто-то другой, более сильный, массивный, грубый, но… не такой… гнилой. Знаете, в отличие от первой он… он не разваливался на куски. А потом… потом мир задергался, словно в конвульсиях, и начал переворачиваться. Я смутно помню, что произошло… стало очень холодно… и мерзко, как будто я проглотила что-то такое… ну, там, слизняка или червя, и он ползет по горлу вниз, опускаясь к желудку. А потом всё. Темнота. Провал до того момента, пока меня не разбудил Максим.
