Грета Раш
Три подруги и древнее зло
Глава XXIII
– Куда это все подевались? – удивилась Ниса, крутя головой по сторонам, пока мы следовали обратным путем по коридору.
– Хороший вопрос, – пробормотала я, проходя мимо распахнутой двери в опустевший офис, где все выглядело так, словно начатые сборы были прекращены в самый разгар мероприятия. – Все как будто просто… исчезли.
До лифта нам оставалось дойти каких-то метра два-три, когда с едва уловимым гудением подъехала кабина. Двери с тихим раздраженным шипением разъехались в стороны и появилась живописная группа товарищей в составе пяти человек. Впереди, гордо вышагивая в дорогих лакированных туфлях шел никто иной, как мой бывший соратник и начальник.
– Диаманта? – с неподдельным изумлением воскликнул он, притормаживая в метре от нас. – Что ты здесь делаешь?
Я была настолько ошарашена его появлением, что не успела придумать достойного ответа, погрузившись в хмурое молчание.
За меня с индивидуальным номером решила выступить подруга.
– А что ещё можно делать в деловом центре? – громко фыркнула она, старательно оплёвывая пиджак моего вроде как жениха. – Ну, явно не шишки собирать, да?
– Да, – с явным подозрением разглядывая моё лицо, протянул Макс, который стараний Нисы не то, что не оценил, но даже и не заметил. – Шишки вам действительно ни к чему.
– Нам даже ты ни к чему, а шишки и подавно, – с ласковой улыбкой заверила Макса подруга, ухватила меня за локоть и поволокла к лифту.
– Дорогая…, – возмущенно начал он, недовольный таким развитием событий.
– «Дорогими», – презрительно скривилась Ниса, кидая на Макса многозначительный взгляд через плечо, – будешь звать тех шалавистых грелок, которые каждую ночь стерегут твою постель. А к ней не лезь!
Она втолкнула меня в лифт, зашла следом и с такой силой ткнула в кнопку первого этажа, что в кабине раздался хруст.
Двери съехались, встретившись по середине и последним, что я успела увидеть было побледневшее от злости лицо Макса с выступившими на висках венами.
– О каких грелках ты только что толковала? – как бы невзначай поинтересовалась я, разглядывая ногти.
– Да так, – отвернулась от меня подруга, уставившись в стенку.
– Нет уж, говори, – с холодной кривой ухмылкой потребовала я. – Сказала «а», говори и «б», а потом и весь алфавит до конца!
– Да что там говорить! – вспыхнула Ниса, словно смоченная в бензине спичка. – Как будто ты сама не догадываешься, что в отличие от тебя, прилежно игнорирующей всё мужское население планеты, этот… прынц!… развлекается в своё удовольствие! Знаешь, какие по городу слухи ходят?
– Не знаю, – спокойно ответила я, выходя из добравшегося до первого этажа лифта. – Потому что, как тебе не раз было говорено, не интересуюсь сплетнями.
– А стоило бы поинтересоваться! – раздраженно запыхтела подруга. – Все-таки, тебе в перспективе с ним одну кровать делить и наследников для престола делать! Это называется семейная жизнь и это то, что традиционно наступает после бракосочетания.
Я резко остановилась прямо посреди широкого холла. Ниса такого маневра не ожидала, и со всей прытью налетела на моё плечо.
– С чего ты взяла? – спросила я ровным голосом.
– Что?
– С чего ты взяла, что у нас с ним будет эта самая семейная жизнь?
– Но как же…, – растерялась подруга, заглядывая мне в лицо округлившимися светлыми глазами.
– Не будет никакой семейной жизни! – рявкнула я. – А возможно, и никакой жизни вообще!
И решительно потопала искать такси.
– Надо забрать мою машину, – с большой неохотой решила я, сидя в салоне, где кондиционер распространял приятную прохладу, водитель не курил и не слушал вызывающую внутренние содрогания музыку. А это уже было практически благословением небес.
– Да, надо бы, – рассеяно согласилась со мной Ниса, копаясь в своем телефоне.
Я назвала водителю адрес, и мы быстро покатили в указанном направлении. До места, где я бросила своего верного железного коняшку, добрались минут за пятнадцать, благо пробок почти не было. Шустро запрыгнули внутрь, особо не осматриваясь, и вскоре рулили на собственных колесах в сторону дома.
– Ты ко мне или по персональному маршруту? – сухо поинтересовалась я, пока непривычно молчаливая Ниса продолжала сидеть, уткнувшись носом в экран.
– К тебе, – по-прежнему немногословной была подруга.
– Что не так? – не выдержала я спустя минуту.
– А что не так? – изображая святую простоту откликнулась Ниса.
– Хватит, – пресекла я попытку устроить театральное представление в условиях полного отсутствия бродвейских подмосток. – Ты за последние двадцать минут и двух слов не сказала. На тебя не похоже. Давай, выкладывай, в чем дело?
Подруга глубоко вздохнула и с оттенком печали на лице проговорила:
– Это у тебя надо спросить, что происходит.
– В смысле? – недоуменно заморгала я.
– А что это за странные разговоры про жизнь и её возможное отсутствие? – прорвало банши. – Ты что, решила покончить с собой, лишь бы замуж не выходить? В пику папаше и ненавистному жениху? А как же мы? Как же… я?
– Чего? – округлила я глаза. – Ты что такое несешь? На солнце перегрелась?
– А что? Не так, что ли? – с приближающейся истерикой в голосе Ниса швырнула телефон на заднее сидение. – Ты не собираешься себя убивать?!
– Нет, конечно! – воскликнула я, пытаясь одновременно следить и за дорогой, и за подругой. Было сложно и я буквально физически ощутила, что вот-вот заработаю себе мигрень, пытаясь заставить глаза смотреть в разные стороны. – Зачем мне это делать? Если я кого и лишу жизни, так это Макса!
– Да? – обрадовалась подруга, став похожей на маленького щенка, которому вернули любимую игрушку. – Ой, слава богам! А то я уже перепугалась до жути! Даже начала подыскивать тебе хорошего психиатра!
– Прежде, чем пугаться, сначала надо было подумать! – закатила я глаза, собирая их обратно в одну точку.
– Но я все равно не понимаю, – вновь посерьезнела Ниса. – Как ты собираешься решить проблему?
– Которую из всех тех, что у меня нынче имеются? – невесело рассмеялась я.
– Свадебную! Проблему с наличием жениха, которого ты скорее переедешь автобусом, чем поставишь свою зубную щетку рядом с его, – красочно описала Ниса, творчески подойдя к теме обсуждения.
– Есть одна мысль, – сдержанно ответила я, сбавляя скорость и притормаживая у светофора.
– Не поделишься с классом? – попросила подруга с заискивающей улыбкой.
Я помолчала, тщательно обдумывая то, что собиралась сказать, а после ответила:
– Недавно Макс упомянул мою мать, – Ниса тиха охнула, прикрывая рот ладошкой. – Сказал, что знает, где она находится.
– Находится в буквальном смысле, – издалека начала Ниса. – Или в иносказательном?
– Думаю, что первое, – неловко улыбнулась я. – Стоило, конечно, уточнить, но было не до того.
– Ну, это-то понятно, – громко поскребла затылок подруга, а я мягко тронулась с места вслед за стоящим впереди зеленым «Ниссаном». – И всё же, как такое возможно? Твоя мама…
– …давно не в этом мире, – отрывисто закончила я вместо неуверенно замявшейся подруги. – Да, знаю. И теперь у нас есть два варианта. Либо Максик врал, пытаясь таким образом выудить какую-то нужную ему информацию, манипулируя именем моей матери. Либо он не блефовал и действительно знает, где она. А это возможно только в том случае, если он намеренно её искал, что реально сделать только при помощи кого-то, достаточно влиятельного из папулиного королевства. Ни то, ни другое самому папуле категорически не понравится. Но если за первое он может лишь пожурить, погрозить пальчиком и сказать «ай-яй-яй», то за второе наказание будет куда страшнее. Никому, даже предполагаемому зятю, отец не позволит ковыряться в своем грязном белье. А без целенаправленного копания такой приблудный товарищ, как Макс никогда не смог бы раздобыть нужные сведения.
– Да уж, – согласилась Ниса с напряжением в голосе. Ей, как и мне не понравился полученный на руки расклад. Кто-то очень затейливый ловко тасовал карты и выдавал нам паршивые комбинации. – Вряд ли возможно просто так – случайно! – узнать, куда делась королева, которую никто не видел несколько десятилетий… Такое за кружкой пива в баре за углом не обсуждают.
– Может и обсуждают. Но всем плевать ровно до тех пор, пока любопытствующие ограничиваются пустословной болтовней, – я была равнодушной. – Макс может сколько угодно вилять хвостом перед моим отцом. Но до тех пор, пока не прошла наша свадебная церемония, у меня дома он – никто. И этот «никто» рискует очень дорого поплатиться за ковыряние в королевских внутрисемейных делах. Ты же знаешь, правители терпеть не могут, когда кто-то пытается вынести мусор из их роскошных спален.
– И ты собираешься сыграть на этом? – уточнила Ниса, подергивая себя за ухо, как будто никак не могла решить, как ей относится к услышанному.
– Да, – подтвердила я свои намерения. – Я собираюсь натравить отца на Макса. Или Макса на отца, как получится. А там… пусть победит сильнейший.
– Но ты же понимаешь, что если твой отец проиграет в этой битве титанов, то вариантов идти под венец или нет у тебя больше не останется. Макс просто потребует тебя себе и на этом всё закончится.
– Понимаю, – лаконично проронила я, действительно осознавая всю серьезность возможных последствий.
Остаток пути до дома мы преодолели в дружном молчании, которое нарушал лишь негромкий гул мотора и что-то там тихо бормочущее прогноз погоды радио.
Всю дорогу я бдительно посматривала в зеркала, но так ничего подозрительного и не увидела. Или за нами отправили следить профессионалов, которые, как известно, умеют не выделяться, или наоборот – временно решили оставить в покое.
Меня беспокоило множество вопросов.
Как правильно сделать первый шаг и вызвать на разговор Макса так, чтобы он ничего не заподозрил?
Где искать Русю, которая вдруг ни с того, ни с сего решила поиграть в Штирлица?
Что делать с ягуареттами, которые точно не желали перемирия, закусив удила и взяв курс на силовое решение образовавшегося конфликта?
И как, черт возьми, избавиться от зеркала!? Ведь теперь, после разговора с ведьмой нормально поспать в собственной квартире не получится, и это очень раздражало. Мне недосып был противопоказан. Он скверно сказывался на моем характере.
Глубоко погрузившись в собственные размышления, я не сразу сообразила, что что-то не так.
Мы с Нисой успели добраться до моей квартиры и даже войти внутрь, вот только я никак не ожидала, что она, не успев снять обувь, замрет посреди маленькой прихожей, где и одному человеку-то было тесновато. А все из-за огромного шкафа, который я купила по глупости, поведясь на хорошую скидку.
– Эй, ты чего? – возмутилась я и попыталась обойти подругу.
– Стой! – остановила она меня, перегородив собой дорогу и вынуждая меня остаться за её спиной. Разница в росте у нас была небольшой, и я не могла видеть ничего, кроме подружкиного взъерошенного затылка.
– Умом повредилась? – выпучила я на неё глаза, склонила голову набок и увидела, как лицо Нисы отчаянно побледнело. Застывшие стеклянные глаза уставились куда-то вглубь квартиры с таким выражением, словно только что увидели нечто опасное и трагическое одновременно.
– Да что происходит?! – не выдержала я и попыталась поднырнуть под выставленную передо мной руку банши. Но она остановила меня одной только фразой.
– Звони в полицию, – потребовала Ниса. В тишине пустынной квартиры её слова прозвучали так, словно кто-то отпустил лезвие гильотины, и оно стремительно рухнуло вниз, со свистом рассекая воздух. – Здесь труп.
Глава XXIV
Я обмерла, вцепившись рукой в шкаф, чтобы устоять на ногах. Секунда мне потребовалась, чтобы выйти из состояния ступора, отбросить руку подруги в сторону и броситься в комнату.
А там, на полу, в изломанной позе с неестественно выгнутыми под разными углами руками и ногами лежало тело. Оно было маленьким, слишком маленьким для взрослого человека. Стало очевидно – это ребенок. Ребенок, из вспоротого живота которого торчали окровавленные внутренности. Круто задранные вверх оголенные ребра казались неестественно белыми на фоне рваных красных ошметков, которые когда-то были частью грудной клетки. Голова, так же как, как и конечности, была вывернута в сторону, словно кто-то схватил за волосы и резко, до хруста в ломающихся шейных позвонках, провернул её как крышку на бутылке. Лицо было настолько обезображено болью и ужасом, что я не сразу смогла сообразить, знакомо оно мне или нет. Мозг, остро воспринимавший каждую деталь, по очереди выдергивал из общей картинки отдельные детали, хватаясь за куски разорванного полотна в попытке собрать общий рисунок – мелкий цветочный орнамент на короткой юбке, дешевые украшения на тонких запястьях, одна ступня босая, а другая обутая в заляпанный красными брызгами кроссовок. И только когда глаза смогли рассмотреть остатки синих волос, разметавшихся по моему ковру, в сознании сложилось два и два.
Это была та самая девчонка, которая спорила со мной, когда я явилась в соседскую квартиру с требованием тишины. Подружка соседки, столкнувшейся с тенью из моего зеркала.
Зеркало.
Я повернула голову и сквозь раскрытую в ванную дверь увидела то самое зеркало. Оно по-прежнему висело на стене над раковиной, но больше не было таким чистым, каким запомнилось, когда я видела его в последний раз. В левом нижнем углу был виден отпечаток, оставленный чьей-то окровавленной ладонью. Небольшой ладонью – женской… или детской.
Дурнота накатила так резко, что я едва успела сказать:
– Не в полицию. Звони Грише.
И рванула в туалет.
Меня вырвало несколько раз подряд. И только когда в желудке не осталось ничего, даже противно-горького, разъедающего вкусовые рецепторы желудочного сока, я упала на кафель, прислонившись взмокшим лицом к приятно прохладному краю раковины.
Пока я приводила свой организм в состояние обезвоживания, подруга вызвала Гришу. Последний явился как-то подозрительно быстро, словно пил кофе в квартале от моего дома. На мысли о кофе навел отчетливый запах ванили, распространившийся по квартире, едва только предводитель местной стаи оборотней переступил порог.
– Что это с ней? – требовательно поинтересовался Гриша у Нисы, возникая в проеме ванной комнаты и скептично осматривая меня, скукожившуюся между стенкой и унитазом.
Подруга сунула голову в ванную, убедилась в моей жизнеспособности, кивнула сама себе и ответила оборотню:
– Сам не видишь, что ли? Сидит.
Гриша недоуменно наморщил лоб, повторно огляделся по сторонам, словно убеждаясь в том, что он попал именно в мою квартиру и именно в мою ванную, а не в библиотеку Папы Римского, и с какой-то нарастающей обеспокоенностью спросил:
– Зачем?
– Затем, что лежать не может, квадратура не позволяет! – рявкнула в ответ подруга. – Сидит на полу, соседствует с толчком и притворяется живой, хотя и есть сомнения. До твоего прихода – харчи метала.
– В смысле? – моргнул Гриша и зачем-то, сверкнув запонками, потянулся поправлять воротник рубашки, которая выглядела очень дорого и никак не вязалась с его официальным местом работы.
Чувствовала я себя отвратно. Однако кое-какие остатки разума все же сохранила, как и умение отличить настоящий Armani от китайской подделки, сшитой бедными афганскими детьми на коленке во вьетнамском подвале. Вспомнилось, что в прошлом парень старался выглядеть скромнее. И носил не столь откровенно пафосные наряды, хоть как-то соответствуя выбранной легенде. А сегодня… нате вам! Явился весь такой шикарный, свежий, наглаженный да причесанный.
– Блевала она! – со всей присущей ей прямотой оповестила Гришу Ниса и ещё с десяток людей, явившихся вместе с ним.
– Серьезно? – нахмурился оборотень и по совместительству следователь.
– Нет, шучу, блин! – скривилась подружка и передала мне полотенце, тонко намекая на то, что неплохо было бы умыться. – Она минут двадцать в туалете сидит, все никак Эдуарда дозваться не может.
Гриша на мгновение завис, возведя глаза к лампочке, что-то там поискал, не нашел и решительно выдохнул:
– Даже знать не хочу.
И вышел.
– Вот и хорошо, – обрадованно заверила Ниса его широкую спину, удаляющуюся в комнату. – Вот и правильно! Лишние знания вредят здоровью и крепкому сну!
А потом уже мне, не так радостно и не так притворно:
– Ты бы водички попила, что ли? Смотреть на тебя больно.
– Вот и не смотри, – пропыхтела я, поднимаясь с пола, простимулированная начавшим ныть копчиком.
– Не могу, – развела руками банши. – Ты моя подруга, и я за тебя переживаю.
– Лучше бы ты переживала за труп в моей квартире, – пробурчала я и начала плескаться под водой, как бестолковая утка, с энтузиазмом и брызгами во все стороны.
– А чего за него переживать? – пожала подруга плечами, облокачиваясь о косяк и наблюдая за мной. – Лежит себе тихонечко посерёдке, как и положено мертвому телу.
– Как оно здесь оказалась? – развернулась я к подруге, немного пошатнувшись. – И ещё один вопрос: кто устроил погром в моей квартире?
Данный факт добрался до моего уставшего и истощенного событиями долгого дня мозга не сразу, его затмило осознание гибели ребенка там, где этого ребенка вообще быть не должно было. Однако на стадии, когда содержимое желудка уже его покинуло, но бунт организма продолжался, я сообразила, что произошло ещё что-то. Это смутное ощущение «чего-то» плохого, неотвратимого и ужасающего не давало мне покоя несколько минут. И только когда рвотные позывы стали реже, а промежуток между ними увеличился я поняла, что именно так терзало мою душу.
Вещи.
Мои вещи. Они были разбросаны везде, но исключительно в переделах спальни. В ванной и в кухне, насколько мне удалось увидеть, все осталось на своих местах. А вот в комнате…
Как будто прошелся тайфун.
Шторы были оборваны и двумя унылыми кучами валялись на полу. Немногочисленные фотографии в рамках сорваны со стен и растоптаны. Постельное белье содрано с кровати, матрас изрезан длинными продольными полосами. Аналогично выглядел диван и оба кресла, словно о них точила когти огромная кошка. Одежда была вывалена из шкафа, платья сорваны с вешалок с огромной злостью. Кому могли встать поперек горла мои платья, а вместе с ними осеннее пальто, которому порвали рукав, и зимняя куртка с выдранной подкладкой? И всё это безобразие, словно вишенка на торте, венчала вываленная из кофра, расшвырянная и раздавленная косметика.
– Погром устроил тот, кто убил девчонку, – вырос за спиной Нисы Гриша с самым суровым выражением на лице. – Идем на кухню, посидим.
Ниса заварила чай, я приготовила кофе, Гриша разлил мартини по бокалам, и мы дружным кружком расселись вокруг кухонного стола.
– Ненавижу все это, – простонала я, потирая прикрытые глаза.
– Что именно? – деловито поинтересовалась Ниса, делая глоток светло-коричневого алкоголя.
– Ненавижу находить трупы, – сообщила я, убирая руку от лица и роняя её на стол. – Особенно, в своей квартире. Особенно, когда труп – детский.
– Дети – это просто возрастная категория, – пожала плечами та, которая ещё совсем недавно работала няней. Подняв бокал чуть повыше, она рассматривая игру света в вязком напитке. – С тем же успехом, можно радоваться, что в твоей квартире не зарубили топором 82-летнюю старушку.
– Да, действительно, – ехидно согласилась я. – Ведь появление второго Раскольникова сильно бы разнообразило нашу с тобой скучную жизнь.
– Не понимаю, – со вздохом покачал головой Гриша, решивший не только физически, но и вербально поучаствовать в нашем спонтанном междусобойчике.
– Что именно? – недобро покосилась на него банши.
– Не понимаю, как вам удается на протяжении стольких лет сохранять дружбу, если вы при каждом удобном случае начинаете собачиться?
– Чего? – всем корпусом повернулась к нему Ниса, отставляя бокал.
Я мысленно посочувствовала мохнатому. Вернее, мохнатым он являлся во второй своей ипостаси, а в данный момент выглядел вполне себе бритым. Даже, вон, порезался немного возле уха, когда лезвием по морде елозил. Странно, кстати, что порез сохранился так надолго. У оборотней регенерация была такой, что только позавидовать. Крошечный надрез должен был затянуться ещё до того, как Гриша доел бы свой завтрак. Значит, брился он недавно. Очень недавно. Практически перед своим приездом сюда.
Это наводило на определенные размышления…
– Это кто тут собачится? – пошла в атаку подружка. – А?!
– Вы, – не испугался Гриша, за что в своей голове я ему поаплодировала. Когда подружка вот так вот упирала руки в боки ничего хорошего это не предвещало, а означало лишь одно – она решительно настроилась высказать всё, что думает. Высказывалась она, как правило, громко, долго и честно. – Вы постоянно друг от друга отгавкиваетесь.
– Мы не отгавкиваемся, – с улыбкой, которая выглядела одновременно и милой, и сумасшедшей, поправила его Ниса. – Мы – обмениваемся мнениями.
– А есть разница? – криво усмехнулся Гриша и отхлебнул чай из кружки. Алкоголь он стойко проигнорировал.
– Существенная! – бескомпромиссно заверила его Ниса, поедая взглядом. – Мы друг для друга больше, чем подруги! Мы – семья!
– И это заявление должно что-то значить? – устало закатил глаза Гриша.
– Я не знаю, как обстоят дела в вашей «семье», – Ниса пальцами обозначила кавычки в воздухе, – но у нас каждый говорит то, что хочет сказать. Плюрализм мнений! Слышал о таком?
– В моей стае, – уточнил Гриша, выразительно изогнув губы в кривой ухмылке, сделав многозначительное ударение на последнем слове. – Ведь именно это ты хотела сказать, верно? Так вот, в моей стае, как и в любой другой, независимо от географического расположения, отношения строятся в соответствии со строгой иерархией. Тот, кто по статусу ниже должен беспрекословно подчиняться приказам вышестоящих, называемых доминантами, иначе будет наказан. А наказания у оборотней страшные, жестокие, ты бы не захотела с таким столкнуться.
– Как я рада, что не являюсь оборотнем, – сердечно заявила Ниса, прикладывая руку к груди. – Мало того, что каждый месяц хвост отращивай и носись под луной, воя дурниной, так ещё и подчиняйся приказам всяких самодовольных сексистов!
– Мы не сексисты, – принялся оспаривать Гриша.
– Да, они не сексисты, – решительно встряла я в их диалог. – Просто общество оборотней базируется на одном самом главном правиле: кто сильнее, тот и прав. Докажешь, что у тебя яйца прочнее остальных, поучаствовав в кровопролитном сражении – и займешь трон вожака. Проиграешь – скатишься ниже по социальной лестнице. Не сможешь принять вызов на бой за звание доминанта – и окажешься в стане слабых. А с мнением слабых никто никогда не считается. Такова наша история.
– Ты что, на его стороне? – ощетинилась на меня Ниса, едва дослушав.
– Нет, – вздохнула я, показывая, насколько устала. – Просто хочу закончить этот разговор и приступить к тому, ради чего мы тут, собственно, и сидим.
– Да, труп, – решительно выпрямился Гриша, достал белый чистый лист, карандаш и приготовился записывать.
– Не просто труп, а труп в моей квартире, – с нажимом в голосе поправила я его.
– Да, – хмыкнул Гриша, – это важное уточнение.
– Знаешь, – на выдохе подалась я вперед, впиваясь в него взглядом. – Не будь эта история так очевидно замешана на магии, я бы тебя не то, что за порог, я бы тебя даже к порогу близко не подпустила. А начала отстреливаться ещё за полкилометра.
– Вы сами мне позвонили, – развел руками оборотень под прикрытием.
– Именно, – кивнула Ниса. – Потому что больше некому было. Ты наш единственный знакомый следак, которому можно объяснить фразу «зеркало, убивающее людей» и при этом избежать общения с добрым дядей в белом халате.
– Что? – мигом стал серьезнее Гриша, хотя и до этого ситуация не располагала к особому веселью. – Что ты сказала?
– Тебе какую часть повторить? – холодно откликнулась подружка. – Про доброго дядю или про зеркало?
– Про зеркало, – отрывисто выдохнул оборотень.
– Вот у неё, – банши ткнула пальцем в мою сторону, – имеется одна забавная семейная реликвия, которая вдруг зажила своей собственной жизнью и начала убивать людей.
– И скольких оно уже убило? – перевел Гриша взгляд на меня.
– Пока только одного, – вновь ответила Ниса и глотнула ещё мартини. – Вернее, одну. Тот труп, что сейчас украшает её ковер, при жизни был подружкой дочери нашей соседки.
– Девчонке лет двенадцать, – уточнила я хриплым, вдруг упавшим голосом. – Имеются друзья, которые не прочь пошалить с магическими атрибутами. Если честно, я подозреваю, что кто-то из них может быть одним из нас. То есть, есть шанс, что детки – не совсем детки.
Взглянув в бессмысленные глаза Гриши я поняла, что все наши объяснения прошли даром, мужик ничего не понял. А потому покрепче вцепилась в кружку с горячим напитком, знаком показала Нисе немного помолчать и принялась рассказывать. Издалека, обстоятельно и не забывая про детали. Их оказалось много, а потому повествование моё затянулось почти на полчаса.
