Грета Раш
Три подруги и древнее зло
Глава XIX
Оставшийся путь до квартиры Руси мы преодолели в полном молчании. Водитель наслаждался сомнительным творчеством отечественной эстрады, которое изрыгало из себя радио. Ниса нервно складывала и раскладывала снятую с головы панамку, пытаясь сделать из неё оригами. Я же просто тупо пялилась в окно в попытке выудить из бардака в голове хоть какие-то внятные мысли.
– А что, если дверь здесь тоже открыта? – ворчливо предположила Ниса у самого входа в лофт Фирусы.
– Значит, кто-то обзавелся весьма сомнительной привычкой, – сделала я вывод и достала запасную связку ключей от квартиры подруги. Но прежде, чем вставить ключ в замок, дернула створку. На всякий случай.
Вопреки пессимистичным прогнозам нашей банши, она не поддалась. Трудно было сказать, хорошо это или плохо, а потому я быстро отперла замок и вступила в темное помещение, которое было таковым из-за плотно задернутых штор на окнах.
– Руська? – осторожно позвала Ниса, входя в лофт следом за мной и замирая позади. – Ты тут?
Протянув руку, я дернула за длинный шелковый шнурок и одна единственная просторная комната, где доминирующим элементом интерьера была покатая мансардная крыша, подсветилась ретро-лампами. Последние выглядели так, словно хозяйка жилища стащила парочку садовых светильников из ближайшего городского парка, а после вмонтировала их в стену.
– Как она здесь живет? – проворчала Ниса, скептично поджимая губы и осматривая помещение, которое одновременно служило и спальней, и гостиной, и кабинетом, и кухней со столовой.
Единственным хорошим в лофте Руси было деление жилого пространства на зоны при помощи мебели. Но сама мебель была, так сказать, очень специфической, как и различные элементы, призванные её дополнить. Муза называла это бохо-шиком, я называла это убежищем цыганского беженца, обменявшего последнего коня на скульптуру свиньи, разукрашенную в безумный мелкий цветочек.
– Сама поражаюсь, – скривилась я, обходя напольную подставку для цветов, выкрашенную в золотисто-матовый цвет. В неглубокой емкости, напоминающей собачью миску подруга хранила всякую мелочь вроде оторвавшихся пуговиц, ненужных монеток и прочей ерунды. – Сочетание несочетаемого: индустриальной геометрии с хиппующей эксцентрикой.
– Какой из Руськи хиппи? – хихикнула Ниса, медленно подходя к застеленному пушистым пледом дивану и осторожно заглядывая во все темные углы. В голосе её играла улыбка, но лицо оставалось серьезным, а взгляд настороженным.
Она подумала о том же, о чем и я – о засаде.
Руси дома не было, однако в квартире могли находиться посторонние – либо в виде физического присутствия, либо в виде портативной техники слежения. А с учетом количества пуфиков, кресел, столов, стульев и шкафов спрятать или спрятаться в доме Руси было где. И если наши опасения были верны, то незваные могли слышать все, что мы тут говорили. Слышать – и делать определенные выводы.
– Вот именно, что никакой, – громко рассмеялась я и двинулась вдоль стенки, в которую был встроен кухонный гарнитур.
Дома готовить подруга не любила. И нигде не любила, предпочитая выживать на доставке еды из близлежащих кафешек. Иногда она снисходила до того, чтобы зайти в магазин за продуктами, но, как правило, покупала лишь готовые салаты и «подножный корм» вроде печенья.
Кухня в квартире Руси имела холодный, чистый и безжизненный вид, напоминая часть выставочного зала, где всё должно было быть идеальным и выстроенным под линеечку. Лишь дорогая, сверкающая хромированными деталями кофемашина выглядела как что-то, чем хотя бы иногда пользовались. Я тоже хотела себе такую, но, увидев ценник в каталоге, передумала. А вот Руська не пожмотилась.
Взгляд зацепился за непривычную деталь – желтый стикер, приклеенный на крышку отсека для загрузки кофейных зерен.
– Ниса! – позвала я. Банши сменила траекторию движения и приблизилась ко мне. – Смотри, какая у нашей подружки техника имеется?
И я ткнула пальцем, но не в кофемашину, а в записку. Ниса склонилась ниже, чтобы прочесть то, что я уже успела запомнить наизусть. Когда банши подняла на меня ошеломленный взгляд, я кивком головы указала ей на дверь. Ни слова ни говоря, мы покинули лофт, предварительно сорвав стикер и забрав с собой.
– Что это? – ещё раз уставившись на бумажку, спросила Ниса, пока я запирала дверь. – Что это такое?
– Предполагаю, что послание, – спокойно ответила я.
– Вот это – послание? – подняла на меня глаза банши, в которых читалось недоумение пополам с нарастающим раздражением. – Это бред сивой кобылы! Которая была пьяная, пока это писала! Бред пьяной сивой кобылы!
– Это писала Руся, а не кобыла, – я убрала ключи в карман, и мы вернулись к таксисту, оставшемуся нас ожидать под единственным подъездом.
– «Погода скоро испортится. Захвати зонтик. P.S.: Не забудь полить мои орхидеи», – зачитала вслух Ниса, пока таксист, который должен был отвезти нас обратно на работу, выезжал со двора. – И что вот это значит?
Она угрожающе потрясла в воздухе стикером.
– Не знаю, – я откинулась на сидении и устало прикрыла глаза.
– Так, – решительно выдохнула Ниса. – Надо успокоиться. Надо успокоиться…
И она сосредоточенно запыхтела, стараясь равномерно вдыхать и выдыхать. Несколько минут подруга честно пыталась изображать медитацию, но после не выдержала, подхватилась, раздраженно прорычав себе что-то под нос, и дернула меня за рукав.
Я нехотя открыла глаза. В отличие от Нисы, которая не могла найти себе места, моё состояние кардинально отличалось. Был упадок сил и вообще ничего не хотелось, кроме одного – занырнуть под какой-нибудь камушек на дне Тихого океана и не мирно просуществовать там ближайшие лет сто.
Но нельзя было, нельзя… Надо было продолжать. Надо было идти вперед.
– Слушай, – яростно заговорила подруга, с каждым словом понижая голос, пока не перешла на зловещий шепот, от которого у меня моментально началась изжога. – А если это не просто бред спятившей музы? Если это зашифрованное послание?
– Молодец, – кивнула я, – догадалась.
– Ты раньше это поняла? – заморгала Ниса, чуть отодвинувшись и перестав нависать над моим лицом.
– Ага, – я почесала бровь. – Потому что не верю в сумасшествие по заказу. И в то, что возможно попрощаться со здравым смыслом за одну ночь.
– Хорошо, тогда давай разбираться, – Ниса выудила из кармана смятую бумажку, разгладила её на коленке как смогла, и вновь внимательно уставилась на аккуратно выведенные строчки. Подчерк определенно принадлежал музе, и мы обе узнали бы его даже в следующей жизни. Не раз наша троица списывала друг у друга в школе. – «Погода скоро испортится». Что это может значить?
– Это явное предупреждение. И речь точно не о погоде, – я приподнялась повыше, чтобы увидеть, где мы в этот момент ехали.
К сожалению, мы нигде не ехали, мы стояли. В пробке, которая, судя по навигатору, растянулась на несколько кварталов.
– Окей, – согласилась Ниса, продолжая рассматривать бумажку. – Это предупреждение.
– Предупреждение об опасности, которая нам угрожает, если исходить из указания взять зонтик, – начала я рассуждать, подстраиваясь под уровень громкости надрывающегося радио и стараясь говорить так, чтобы водитель не мог расслышать наши слова. – Возможно, Руся пытается сообщить нам о том же, о чем говорил Ян.
– Хочешь сказать, она намекает на Князя? – не поняла подруга. – А какое отношение к твоему любимому кровососу имеют орхидеи? Он что, садовод-любитель?
Ниса схватилась за голову, запуская пальцы в свою короткую шевелюру.
– Ян здесь ни при чем, – раздраженно махнула я рукой. – Но орхидеи что-то значат.
– Нет у Руськи орхидей, – с нажимом произнесла Ниса, оставляя в покое волосы, которые она усердно пыталась проредить. – И не было никогда. Она вообще не любит цветы в доме.
– То-то и оно, – подтвердила я. – В этой просьбе заключен какой-то иной смысл. Понять бы только какой именно.
И Ниса принялась гадать.
Она переставляла слова местами, меняла буквы, читала слова задом-наперед и слева на право, с каждой минутой все больше и больше напоминая каноничного профессора из знаменитого фильма про путешествия во времени.
Но чем дальше она заходила, тем меньше смысла обнаруживала. В конце концов, её затея по дешифровке письма окончилась бессмысленным перечислением несуществующих слов, которые подруга сама же выдумывала, по ходу дела практически изобретя новый язык.
– Хватит! – одернула её я. – А то у меня ощущение, что у тебя в голове вот-вот лопнет какой-нибудь сосудик. И ты пойдешь вразнос. А мне придется тебя останавливать.
Со стоном поражения Ниса уронила голову на раскрытые ладони.
– Извините, – обратилась я к водителю. – Мы дальше не поедем. Выйдем здесь.
– Как хотите, – безразлично отозвался водитель.
Я быстро рассчиталась, выбралась из салона прямо на проезжую часть и вытянула следом за собой подругу. Проскочив между застрявшими в пробке машинами, безостановочно оглашающими окрестности протяжными гудками, мы добрались до тротуара.
– Пойдем пешком, – предложила я. – Если срежем через парк, то доберемся до офиса минут за двадцать.
– Ненавижу пешие прогулки, – заныла Ниса, но покорно потопала к аллеям.
– А я ненавижу стоять в пробках. И бессмысленно терять время, которое, как известно, деньги.
Вновь начав пререкаться мы вошли в парк и ступили на дорожку, по кругу огибающую озеро. Минут через пять ругаться надоело, и мы замолчали. Ниса задумчиво рассматривала покачивавшихся на воде местных лебедей, занятых чисткой белоснежных перьев, а я вертела в голове слова из записки Руси, пытаясь и так и этак к ним подступиться.
Упоминание об орхидеях было единственным внятным намеком, а потому я решила сосредоточиться именно на нем.
Орхидеи, орхидеи…
Может быть, это завуалированное указание на того, кто любит орхидеи?
Но с другой стороны, сколько их таких может быть? Орхидеи – не какое-нибудь редкое гренландское растение, чтобы быть отличительной чертой. Да и предпочтение в цветах не та информация, которую стремишься узнать даже от близких знакомых. Цветы же всем подряд на каждый день не дарят. Так, в основном на праздники – юбилеи, дни рождения, свадьбы. И даже в этих случаях чаще всего не создают самим себе головную боль, а просто покупают розы – классика, которая никогда не выйдет из моды.
– Ниса, – вынырнула я из собственный мыслей. – А тебе какие цветы нравятся?
– Мне? – переспросила подруга, засовывая руки в карманы легкого пиджачка. – Да я цветы не особо люблю. Ну, в смысле, мне все равно – есть они или отсутствуют. Дарят мне их или нет. А если и дарят, то без разницы какие, я в них все равно не разбираюсь. Подарили – хорошо, не подарили – ещё лучше, меньше головной боли, куда этот веник приткнуть.
– Вот и я такая же, – вырвался из моей груди вздох. – Мне больше цветы живыми нравятся, в поле там, или в саду.
– Орхидеи в горшках преподносят, – догадалась о направлении моих мыслей подруга. – А не в букетах.
– В горшках…, – эхом повторила я. – В горшках очень удобно что-нибудь прятать.
– Да, – хмыкнула банши. – Но только не в том случае, если ты пытаешься спрятать ценности от квартирных воришек. Те первым делом все самые популярные нычки проверяют – унитазный бачок, банки с крупой, постельное белье, мягкие игрушки, цветочные горшки.
– Вот давай ты сейчас не будешь устраивать мне ликбез начинающего домушника, – поморщилась я.
– Я к тому, – начала подруга, – что прятать что-либо в земле не очень практично. Во-первых, могут найти, потому что место достаточно известное и очевидное. Во-вторых, то, что прячется должно быть небольших размеров. Если, конечно, речь идет не о дереве в кадке. В-третьих, те, кто не знают о спрятанном, могут случайно полить цветок и испортить сокрытый предмет. Например, если это что-то бумажное, то в большинстве случаев оно будет утрачено навсегда. Раньше в горшках ювелирку закапывали. Или редкие монеты какие-нибудь. Или марки, но только плотно завернутые в полиэтилен.
– Руся монеты не собирает, – проворчала я, складывая руки на груди и хмуро глядя на встречных прохожих. – И марки тоже. А по поводу ювелирки, она у неё имеется, но не настолько дорогая, чтобы прятать, а потом посредством загадочных посланий сообщать о месте захоронения нам.
– Да уж, – согласилась Ниса. – Теория сильно так себе.
Подул ветер, прогоняя духоту и неся в себе привкус моря. Я с наслаждением прикрыла глаза и глубоко вдохнула, ощущая тонкие нотки ностальгии.
– Сейчас бы на пляж, – наблюдая за мной с улыбкой, проговорила подруга. – Поплавать, ластами пошлепать, на берегу поваляться, в песке поковыряться.
– Вон, – кивнула я в направлении специально оборудованного детского уголка, мимо которого мы как раз проходили. – Песочница. Иди, ковыряйся сколько душе угодно. Дети тебя за свою примут, возможно, даже лопаткой поделятся.
– Вот ты ехидна, – цокнула языком подруга. – Нет бы поддержать мою идею и сказать: «Да, конечно, Нисочка, ты очень много работала, ты устала, возьми выходной, дорогая, съезди к морю, отдохни».
– Нисочка может делать всё, что захочет, – перекривляла её я, – но только не за мой счет. Кто будет выполнять твою работу, пока ты будешь на пляже под зонтиком бока отлеживать?
Меня осенило.
– Зонтик! – заорала я, замирая посередине аллеи с открытым ртом.
– Ты бы рот закрыла, – с выражением максимального недоумения на лице посоветовала подруга. – А то кто-нибудь туда что-нибудь вставит. Ну, или муха залетит.
– Зонтик, – повторила я с другой интонацией.
– Ну, зонтик и зонтик, – пожала плечами Ниса, все ещё не понимая, к чему я веду. – Тебе слово понравилось? Или срочно зонтик понадобился? Так, дождя не обещали, несмотря на все таинственные предостережения Руси.
– Это было не предостережение, – прошептала я, не обращая внимания на взгляды мимо проходивших людей, которые не понимали, с чего это вдруг девица застыла посреди парка так, словно повстречала призрак почившей прабабушки. – Она нам практически прямым текстом сказала!
– Что сказала? – моргнула Ниса, чуть попятившись в сторону.
– Где её искать! – воскликнула я, схватила подругу за руку и на предельной скорости, которую только возможно было развить при ходьбе, потащила за собой. – Нам надо быстрее добраться до работы!
Глава XX
Через пятнадцать минут мы влетели в офис, отдуваясь и пыхтя словно два усталых паровоза.
– Ух! Вот это трудовой энтузиазм! – выдохнула Ниса, отирая выступивший на висках пот. – Вот это я понимаю, человек на работу хочет!
Я ничего отвечать не стала, а просто молча проследовала к себе в кабинет.
– Учитесь, – наставительно посоветовала подруга притихнувшим сотрудникам, которых наше растрепанное появление с лицами, переливающимися всеми оттенками красного, застало врасплох.
Присоединившись ко мне в кабинете, она плотно притворила дверь и спросила:
– Ну, и что там за прозрение у тебя случилось?
Я открыла ноутбук, включила его и начала торопливо объяснять, ожидая, пока прогрузится система:
– Помнишь, где-то около года назад была вечеринка по случаю открытия нового телеканала. Руся не хотела отправляться на это, как она выразилась, неоправданно пафосное мероприятие, но приглашение ей вручил человек, которому она не смогла отказать. И Руся потащила нас с собой, чтобы иметь возможность избежать общения с другими участниками этой праздничной сходки. В какой-то момент к нам подошел парень. И ей пришлось нас познакомить из-за непреодолимого желания последнего приобщиться к нашему тесному кружку по интересам. Парень трудился журналистом и имел определенные виды на нашу подружку, которые даже не пытался скрывать, а наоборот – всеми силами демонстрировал.
– А, да, – прищурившись, протянула Ниса с пониманием. – Она ещё просила, чтобы мы оставались рядом. Не хотела оказаться с этим парнишкой наедине. Даже не отпустила меня к фондю!
– Именно! – торжествующе щелкнула я пальцами. – Помнишь, как его звали?
– Шутишь! – воскликнула банши, падая в кресло. – Я своих-то ухажеров не всех по именам помню, а то мне ещё Руськиных поклонников запоминать! Более-менее я различаю только тех, которые надолго задержались. А что?
– А то, – я схватилась за мышку и уставилась в экран компьютера, открыв вкладку поисковика. Мне необходим был официальный сайт местного телеканала. – Что у того журналиста имелась весьма примечательная фамилия – Зотиков. Но Руська, руководствуясь природной женской вредностью, звала его Зонтиковым.
– Ты думаешь, это и есть тот самый «зонтик» из записки? – с сомнением скривилась подруга, подергав себя за ухо.
– Или так, или я вообще уже ничего не понимаю, – покачала я головой, кликая по ссылке из выданного поисковой системой списка.
Страница загрузилась, и я начала быстро просматривать перечень сотрудников, трудившихся на благо отечественной новостной журналистики.
– Нашла! Вот он! – радостно подскочила я, едва глаза выхватили из общего ряда фотографий знакомую физиономию.
Ниса приблизилась к столу, перегнулась через него и заглянула в экран.
– Обычный, ничего особенного, – прокомментировала она, разглядывая одетого в синий пиджак солнечно улыбающегося парня.
– А ты кого ждала? Алена Делона? – фыркнула я, возвращаясь на главную страницу сайта в надежде обнаружить контактный телефон редакции.
– Ален Делон уже не тот! – отмахнулась Ниса, размашисто плюхаясь обратно в кресло. – Вернее, уже не торт! Нынче у нас другие кумиры.
– Например? – автоматически отозвалась я, думая совсем о другом.
– Мне Феликс Маллард нравится, – мечтательно протянула Ниса, утыкаясь взглядом куда-то в потолок, где она, судя по всему, представляла себя участницей романтической сцены вместе с этим самым Маллардом, кем бы он там ни был.
– Кто это? – переспросила я, доставая свой телефон и быстро набирая номер, сверяясь с экраном.
– Ну, мать, ты даешь! Это же главный красавчик сезона!
– Да хоть главный, хоть второстепенный, у меня и без заморских товарищей проблем по самые ноздри, – проворчала я, а в трубку произнесла: – Алло! Здравствуйте! А мне нужен ваш корреспондент Иван Зонтиков… то есть, Зотиков!
– Его нет, – лениво протянул в ответ чавкающий голос.
– А когда будет? – не сдавалась я.
– Сегодня – уже никогда, – опять прочавкали мне в ухо. Я поморщила нос, но сдержалась от ехидного замечания. – Он уехал со съемочной группой в другой город, на работе будет только завтра.
– А вы могли бы дать мне его личный номер? – решила я попытать счастья.
– Нет, – буркнули недовольно, прекратив жевать. – Личные номера сотрудников не раздаем.
– Понятно, спасибо, – поблагодарила я и отключилась.
– Ну, что? – выжидающе уставилась на меня подружка.
– Ничего, – я отложила телефон и оперлась ладонями об стол. – На рабочем месте отсутствует, будет только завтра. Номер его мне не дали, домашней адрес я не знаю. Поэтому даже если он имеет отношение ко всей этой истории, то придется ждать до следующего дня.
– Поехали домой, а? – заныла Ниса. – Почти вечер, от нас в офисе все равно толку никакого, весь день носимся по городу, даже перекусить не успели. А ты знаешь, я, когда голодная, злая!
– Ты всегда голодная, – заметила я, села на стул, покрутилась на нем немного, размышляя, а после решила: – Ладно, поехали. Только сперва надо будет наведаться к одной знакомой.
– Ненавижу, когда ты вот так начинаешь предложения, – проворчала Ниса, со страдальческим вздохом поднимаясь и плетясь к двери.
– Почему? – взбунтовалась я, быстро меняя спортивную обувь обратно на офисные туфли.
– Потому что мне не нравятся твои знакомые!
– Нормальные у меня знакомые! Получше твоих будут, – возмутилась я в узкую, даже слишком узкую для банши, спину.
– Ага, особенно Максик «нормальный», – съязвила подруга, распахивая передо мной дверь. – Столько лет притворялся твоим другом, а в итоге выяснилось, что намерения у него совсем не дружеские. Потому что друзья обычно не пытаются пробраться в твою постель и окопаться там на долговременной основе.
– Максик, – подражая её тону, проговорила я с аналогичной вредностью, – это системная ошибка.
– А-а-а-а?! – с недоумением завыла Ниса. Пробегавший мимо нас Стасик, всей душой стремившийся на встречу с принтером, невольно шатнулся в сторону и чуть не снес этажерку с книгами по криминальной психологии, которые исполняли лишь декорирующую роль. Читать их никто не хотел и даже не планировал. – Какая ещё системная ошибка?
– Цепь решений и действий, которые способны привести или уже привели к частичной или полной деградации системы, – отчеканила я, пока шествовала через офис к двери.
Нисе потребовалось некоторое время, чтобы её мозг воспринял и проанализировал услышанное. Возможно, в процессе он пару раз завис и автоматически перезагрузился.
– Мне только одно непонятно, – наконец, заговорила подружка, когда мы садились в только что успешно пойманное такси, – деградировала ты или он?
– Думаю, мы оба в равной степени постарались, – ответила я, предварительно сообщив таксисту нужный адрес.
– Но козел-то он! – запылав праведной яростью выдохнула Ниса спустя минуту напряженного молчания.
– Козел он, – моё согласие было скорее вынужденным, чем добровольным. – А дура – я.
Ниса открыла рот, несколько раз разгневанно выдохнула в попытке что-то сказать, но эмоции были сильнее желания высказаться. Напрягалась она недолго, в итоге поникла и с грустью пробормотала:
– Да кто ж знал-то?
– Может кто-то и знал… Мы как раз сейчас к одной из таких, знающих, и направляемся, – сообщила я тихонько.
Услышав это Ниса застыла с поднесенным к глазу пальцем, которым собиралась почесать бровь.
– Мне не нравится эта затея, – зашипела она, догадавшись, кого я имела ввиду. – Вот честно, очень не нравится.
– Мне тоже, – в ответ не менее старательно зашептала я. – Но выбора у нас нет! Я хочу этой ночью хотя бы немного поспать! А то у меня от недосыпа мозг словно в рассоле плавает.
Подруга некоторое время размышляла, кусая губы, а после через силу кивнула.
– Твой-то плавает, а мой по ощущениям прилип к черепу и отлипать не хочет, – поделилась она виновато. – Но ты права. Нельзя пускать ситуацию на самотек. Да и лицезреть твоего новоявленного жениха каждую ночь мне тоже не хочется. А он очень решительно настроен на твое регулярное спасение.
– Ты так говоришь, как будто меня намерения Макса приводят в неописуемый восторг, – с претензией огрызнулась я.
– Как знать, как знать, – задумчиво устремляя взгляд в сторону, пробормотала Ниса. – Может, ты его успела простила.
– Ага, и душой так прикипела, что не отодрать, – язвительно поддакнула я.
– Ну, это уже давно случилось, – махнула рукой подруга, не глядя на меня.
– Чего!? – потребовала я уточнения.
– Да ладно, всем было очевидно, что у вас какие-то не такие отношения, – завела подруга.
– «Какие-то не такие» – это какие? – ошеломленно заморгала я.
– Не дружеские! – рубанула рукой по воздуху, словно вынося свой вердикт подруга. – Но и не любовные! Что-то посерединке на половинку. Говоря откровенно, многим ваше общение казалось странным.
– Кому это многим? – устало закатила я глаза. – Кто эти «многие»?
– Ты не забыла, что мы в одном университете учились? – напомнила подруга.
– Такое захочешь – не забудешь, – потерла я глаза.
– Ну, так вот, многие были уверены, что между вами что-то есть, – приступила Ниса к самому вкусному – к обсуждению сплетен. – Даже спорили на деньги, когда вы сойдетесь вместе.
– Ты шутишь? – пораженно отняла я ладонь от лица.
– Если бы! – рассмеялась подруга легким звонким смехом. – Это ты ещё не все знаешь! Тема вашего торжественного объединения в любовную пару была горячо поддерживаема не всеми, а только теми…
– …кому нравилось тыкаться своими ослиными носами в чужую личную жизнь, – простонала я.
– Нет, – шире заухмылялась подруга. – Теми, кто был уверен, что вы ещё не вместе. Потому что были и такие, которые считали, что вы уже в отношениях. И со дня на день сыграете свадьбу. А там и до прибавления в семье недалеко.
Я ничего не ответила. Просто молчала, пуча глаза от удивления и пытаясь обнаружить в своей голове что-нибудь еще, кроме матерных ругательств.
Не получалось.
– Да, да, – покивала Ниса, насладившись моей реакцией. – Половина университета внимательно отслеживала вашу жизнь.
– У низ было слишком много свободного времени, – наконец, смогла выдавить я.
– Нет, просто многие девушки были влюблены в Макса, а многие парни были заинтересованы тобой.
– Но почему мне об этом ничего не известно? – разгоряченно всплеснула я руками.
– Наверное, потому что тебе было все равно, – предположила подруга. – А когда люди не заинтересованы в чем-то, они просто не замечают некоторых вещей. Пока им прямо об этом не скажут.
– Но почему ты рассказала мне это все только сейчас, а не раньше?
– Потому что я знала, что тебе эта информация не нужна, – вдруг очень серьезно ответила Ниса. В её глазах я увидела то, что раньше не замечала и, что ещё более печально, недооценивала. Ум. Она была намного умнее, чем показывала, намного мудрее, чем считала сама и намного прозорливее, чем думали о ней окружающие.
– Приехали, – прервал нашу беседу водитель, заруливая на стоянку.
– А куда это мы прикатились? – высунулась Ниса в окно, озадаченно оглядывая высокий деловой центр, чьи зеркальные фасадные панели ослепительно поблескивали на солнце.
– К Морин, – ответила я, расплатилась и таксист покинул нас, нервно оглядываясь по сторонам. Мне это не понравилось, как не понравилось и то, что он всю дорогу посматривал в зеркало заднего вида, периодически слишком резко газуя.
– Ведьма Четырех Дорог? – округлила глаза подруга, резко оборачиваясь ко мне.
– Ага, – беспечно кивнула я и направилась ко входу. – Думала, ты ещё в машине поняла, куда мы едем. И поэтому распереживалась.
– Я думала, мы отправимся к какой-нибудь ясновидящей! На худой случай, к гадалке! А распереживалась я потому, что в будущее заглядывать – примета плохая! А у нас и так не всё ладно! Но к заявиться ведьме?!… Да ещё к такой!
Я ничего не ответила, целеустремленно двигаясь к цели. Сзади за мной торопливо шагала Ниса и так же торопливо бормотала:
– Это плохая идея, это очень-очень плохая идея!
