Сергей Федоранич
Ты – моя причина жить…
– А вы вместе?
Первым захохотал Вася, за ним – Дима. Да, смешно, ага, хи-хи. Ну так ответит кто или нет? Дима подавил смех и серьезно сказал:
– Да, мы вместе.
– Здорово, – отвечаю я.
Ну теперь понятно, судя по всему, Вася – богатенький сынок, а этот Дима прилип к его деньгам. Наверное, на моем лице отразилось искреннее омерзение, потому что Дима зашелся еще более диким хохотом, а Вася посерьезнел и поспешил оправдаться:
– Вы не так поняли, Ника. Дима – мой помощник. Мы работаем вместе. Так как я маломобилен, Дима выполняет ту часть работы, которую мне выполнить затруднительно. Да успокойся ты уже, Димка! Ввел девушку в заблуждение!
Дима закрыл ладонями рот, но оттуда все равно вырывались междометные повизгивания. Смех был не издевательским, а искренним, и я начинаю чувствовать, как вибрирует в глотке зарождающийся смех.
Все-таки они прикольные.
– А что там у вас с переводом? С какого языка? Если с английского, то я могу помочь.
Вася замирает.
– Ты знаешь английский? Можешь переводить литературные тексты?
– Могу, – отвечаю я. – Конечно, за Стивена Кинга бы не взялась, у него там черт ногу в метафорах сломит, но переводила много и с удовольствием. И даже работала одно время переводчицей.
– Тогда меняем курс и едем все вместе к нам!
Я одобрительно кивнула.
* * *
Утро. Какой кошмар, о боже. Я спала в кресле, у меня в ногах – Димка. Нет, не в ногах, а на ногах, телом – на полу. В изогнутой позе, словно герой Плевны, он посапывал и пускал слюни на мои ляжки. К обычным моим недугам и ноющей спине присоседились похмелье и усталость тела от сна в неудобной позе. Ныл затылок, ломило кости, но самое нудное и оттого нестерпимое: покалывали затекшие ноги. Это очень неприятное ощущение, скажу я вам – как будто кто-то через толстое одеяло тычет тысячей иголок. Чувствуя себя развалиной и бомжихой одновременно, я медленно раздвигаю ноги, и голова Димы постепенно проваливается между ними прямо на мягкую подушку кресла. Я пытаюсь встать, о боже, как больно! Еще усилие – и Димино лицо у меня между ног. Хоть бы не проснулся. Такого шока, уверена, он еще не испытывал. Мелкими шажочками я пробираюсь вдоль его тела, потом начинаются бесконечные мужские ноги, мне надоедает идти растопырившись, и я переступаю через него, прости, но ты не вырастешь больше. Он не просыпается ни на мгновение, и, наверное, сейчас ему удобнее, все-таки подушка кресла – это не ноги, пусть и мои, мягкие и толстые. На него было жалко смотреть: футболка задралась, обнажив покрытое пупырышками тело. Замерз, бедняга, на полу. Ноги безвольно сплелись в загадочный узел и вероятнее всего затекли и простреливали похуже моих. Надо бы его растолкать или пнуть, что ли, чтобы проснулся… Но в туалет я хотела сильнее.
Пересекая двойную сплошную на перекрестке «кухня-уборная», я вдруг услышала дикий крик:
– Вставайте, алкоголики проклятые!
И рванула в ванную, не дай бог кто-нибудь из алкоголиков окажется проворнее! Едва я увидела унитаз, мой желудок тут же потребовал выплеснуть все безобразие, что в нем вращалось.
Дикий возглас «ВАСЯАААААА!» застал меня в полуобморочном состоянии, мучающуюся животом, сидя на унитазе. От неожиданности я подпрыгнула на онемевших ногах и пребольно стукнулась головой о дверь. В ответ я заорала: «ДА ЧТО ТАМ ТАКОЕ?!»
В ответ – тишина. Я повторяю свой вопрос еще громче, но ничего в ответ не слышу. Тут меня обуял страх: ну все, нас нашли бандиты, нанятые неудачницей-переводчицей Беспальцевой, которой мы вчера после двух бокалов джин-тоника звонили и отчехвостили втроем; вероятнее всего, бандюки уже пристрелили Васю и Диму, теперь ждут меня. Как говорится, можешь не усердствовать с подтиранием, ибо сотрудникам морга все равно.
Управившись с трусами и штанами, я вываливаюсь из туалета, и меня ослепляет фотовспышка. Сквозь застлавшие глаза слезы я смутно вижу неясный силуэт Димы с фотоаппаратом.
– Какого хрена ты делаешь, я же ослепну! Напугал меня до ужаса! Я тебе кричала-кричала, что не отвечал-то?!
– Возьми фотоаппарат и сфотографируй меня! – игнорируя мое возмущение, командует Дима и сует мне в руки фотоаппарат.
– Боже мой, да зачем тебе фото сейчас? О боже, я что, выгляжу так же?
Я вытираю слезы и с ужасом смотрю в окошечко, куда транслируется изображение Димы. Он зачем-то разделся до трусов и выглядит весьма комично. Как веселый алкоголик в преддверии хорошего запоя. Вспомните любой фильм ужасов, когда кровожадный убийца от души возит жертву мордой об асфальт, а потом отрубает голову и поднимает за волосы как трофей. Вот если представить, что волосы сами так держатся, то получится прекрасное описание Диминой прически. Под глазами синяки-фингалы, причем они не похожи на темные круги, они похожи именно на отметины от ударов, двух прицельных, четких, сильных, с нокаутом и тонкой струйкой непроизвольно выброшенной на повороте головы слюны. Асексуальная щетина на щеках и болезненно втянутый живот. Картина та еще.
– Он специально купил фотоаппарат для сегодняшнего дня, – слышу я сиплый голос Васи. – Я знал, что это рано или поздно случится, правда, я думал, что мы будем выглядеть на этих фотографиях получше.
Я щелкаю затвором, Дима смотрит на кадр, хмурится, но потом улыбается и говорит:
– Теперь совместное фото!
Он хватает меня за руку и тащит в комнату, откуда слышен Васин голос. В этой комнате вчера мы не работали, видимо, тут спит Дима, а сегодня спал Вася. Прямо в своем кресле. Щуплое тельце в спортивных штанах без футболки. Ребрышки можно пересчитать пальцами. Голова взъерошена по бокам на манер китайского домика, а на лбу плотно прижаты к голове. Темные круги под глазами, плавно стекающие в синеватую щетину. Я встала у Васи за правым плечом, Дима встал слева, оттянул руку с фотоаппаратом ввысь и – шпляк – снова вспышка.
– Фотосессия окончена, можете приводить себя в порядок, потом будем завтракать, а я буду рассказывать, что произошло! – оповестил всех Дима. Вася кивнул и покатился в ванную, я выхватила у Димы фотоаппарат и нашла фотки с собой.
Господи! А лицо-то! В гроб краше кладут! У меня и так немаленький нос, но на фото под мой нос могли уместиться дети в дождь! Рубильник! Не хватает указателей, где ВКЛ (влево) и где ВЫКЛ (вправо). На голове у меня явно разгонялась кошка перед прыжком (предварительно она насрала мне в рот), волосы торчат, словно хотят сбежать с головы, подводка растеклась аж до щек, а щеки уплыли аж до груди, а груди расхристанные, как два надутых презерватива. Ой, боже, и я так выгляжу?
– Плохой фотоаппарат!
Я кидаю его на кровать и хочу уже выйти в свет, но слышу разговор парней.
– Ты тоже в ванную? – спрашивает Дима. – Набрать тебе воду или ты просто душ принять хочешь?
– Я сам, – отвечает Вася с нотками раздражения в голосе.
– Ну ты чего, я помогу…
– Не надо, лучше приготовь что-нибудь на завтрак, есть хочется.
– Какие мы независимые, ну как скажешь. Только не закрывайся на замок.
– Ага, – раздраженно отвечает Вася.
– Когда выйдешь, снова сфотографируемся. Так сказать, официальное фото. А эти страшненькие оставим для себя лично, в архив.
– Что стряслось-то? Почему сегодня день особенный?
– Я все тебе расскажу, когда выйдешь из ванной, чистый и пробудившийся. Смой похмелье в трубу!
Девушку никто в ванную первой не пригласил, пришлось, стоя у зеркала гардеробной, обмусоленным пальцем подводить тушь, пятерней расчесывать волосы. Лифчик болтался на плечах, и я застегнула его, грудь приобрела естественную позицию, галлоны перестали торчать в разные стороны, как указатели на сельской дороге. Мне хотелось помыться, но как я попрусь в душ в этом доме? Тут, наверное, и полотенца чистого для меня нет, и смены одежды. Да уж, ситуация. А вчера все так невинно начиналось…
Мы приехали и первым делом занялись переводом. Под это дело Дима притащил три полных бокала джин-тоника, дело пошло быстрее. К двум ночи я сдала Васе свою часть, и он все не переставал восхищаться, читая мой перевод. Я гордилась и пила. Потом мы решили позвонить Беспальцевой, чтобы высказать ей свое профессиональное мнение. Весело было, когда она, сонная, выслушивала сначала Васю и его заплетающийся язык, потом мои авторитетные заявления, а потом запел Дима. Как понравилась мне та песня! Именем мужчины названа, не помню, как точно. Но сейчас вспомню… та-да-дам… та-да-да…да-да-там… Роберто-Роберто! Точно! Текст, правда, немного высокопарен, не хватает в нем разговорщины, коей в моем лексиконе предостаточно – у нас был преподаватель носитель языка, и он активно внедрял в наш литературный словарный запас слова вроде wanna (want to), geraut (get out), cuz (because) и прочие устоявшиеся у простых американцев словечки и фразы вроде so do I («как и я», что чаще в литературе переводится как «да» в смысле ответа на незаданный вопрос. Например, на не вопрос: «Я сегодня иду в бассейн» – ответом будет So do I – «как и я»). В общем, я немного подредактировала текст, чем вызвала бурю восторга у парней, ведь даже на слух песня стала более скругленная, натуральная. Потом Дима исполнил еще песню и несколько мелодий без текста. Вася, клюющий носом, заявил, что обязательно напишет к ним тексты, а я авторитетно подтвердила, что очеловечу текст. Так или иначе надрались мы хорошенько, и тут у Васьки проснулось второе дыхание. Он схватил блокнот и стал писать, вырывал страницы, швырял мне, а я правила текст и передавала его Диме, который устроился у меня в ногах и распевал его, подбирая мелодию. Видимо, так мы и заснули.
* * *
Дима приготовил очень вкусный завтрак: мои любимые драники с икрой и свежевыжатый апельсиновый сок. Он таинственно улыбался, что начало меня немного напрягать, но больше всего меня удивил Вася: он как будто боялся узнать, от чего Дима выглядит как влюбившаяся девственница. Сама я – не большой любитель затяжной интриги.
– Ты расскажешь уже, что случилось и почему сегодня настолько особенный день, что ты запечатлел нас в стадии жутчайшего похмелья? – не выдержала я, накинувшись на драники.
– Расскажу, – закивал Дима, поглощая завтрак, – но не с полным ртом. К тому же под эту новость нужен бокал.
– Какой бокал? С ума сошел? Я больше не пью. Я просто не могу уже!
Вася хмыкнул, а Дима понимающе улыбнулся, но бокалы на стол поставил, разлил в них сок, быстренько все доел и стал ждать, когда закончим трапезу я и Вася. Меня уже изнутри подгоняло любопытство, поэтому я вопреки расхожей истине жевать пищу тридцать три раза, не жуя доела все, что было в тарелке, выпила стакан сока и стала выжидательно смотреть на Диму.
– Итак, как я уже сказал, нам нужен бокал, – сказал Дима.
С этими словами он снова разлил сок по бокалам, убрал всю посуду и удалился. Вернулся он с ноутбуком. Раскрыв его и поставив перед нами, сказал:
– Ника не знает, но а ты, Вась, должен помнить о том видео, которое мы выложили в Сеть. Помнишь, где я исполняю твои песни?
– Ну, положим, не мои, а наши, – перебил Вася Диму, – мой там только текст, музыка твоя.
– Моя инструментальная версия, – поправил его Дима, – мелодия изначально твоя, поэтому на восемьдесят процентов это твои песни, и не спорь, это действительно так. Вернемся к видео. Ты заходил на страничку на youtube, куда мы выложили эти файлы?
– Нет, – виновато ответил Вася, – но не потому что мне все равно, а потому что события последних дней как-то не очень располагали к тому, чтобы это сделать. Голова другим забита была.
– Вот и у меня тоже. Как оказалось – зря! И сегодня день действительно выдающийся, Вась, Ника, посмотрите.
С этими словами он набрал в браузере адрес видеохостинга, и сразу открылась главная страница сайта youtube.ru.
– Теперь смотрите внимательно, – сказал Дима.
Вася приблизил нос к экрану, и я тоже. Неужели вчерашние посиделки выложили на ютуб? Но нет, быть не может, тем более Дима и Вася говорят о каком-то видео, где Дима исполняет Васины песни. Насколько я понимаю, они записали исполнение «Роберто» на видео и выложили на этот сайт. Я внимательно оглядела страницу. Расположенные аккуратными плитками видеозаписи, реклама, данные аккаунта… что конкретно я ищу? И тут я увидела.
В ленте «Популярное видео» первым шло видео пользователя no_name под названием «Roberto and Better Then Love», на картинке был изображен Дима возле своего синтезатора. Стоп-кадр был очень удачным – грустный взгляд, губы, готовые начать историю, и руки, плавно опускающиеся на клавиши. Под картинкой была напись:
«Roberto»
1 862 677 просмотров
5 дней назад
– Почти два миллиона просмотров?! Ты шутишь, что ли?! – завизжал Вася.
От удивления и радости у него навернулись слезы. Это же надо! Бедняга, наверное, он даже представить себе не мог, что их песня кому-то понравится! Дима открыл файл и показал комментарии – они были на разных языках, но больше всего – на английском. Число комментариев – 2998. Среди тех, кому видео понравилось, – 6594 пользователя, тех, кому не понравилось, – 1243.
– Дима, а почему просмотров почти два миллиона, а «нравится» и «не нравится» отмечено около пяти тысяч? – спрашиваю я.
– Потому что многим лень ставить «лайк» или писать коммент, – пояснил Дима. – Но главное, это то, что большинству нравится, и видео стало вирусным. За пять дней столько просмотров!
Он пролистывает несколько страниц комментариев. Если откинуть все «Класс!», «Пойдет!» и «Че за гомик?» и прочитать содержательные, в целом можно сделать вывод о том, что людям понравились песня, исполнение и артист. Это значило очень много, действительно.
Мне понравился один комментарий, оставленный пользователем valenta день назад: «Я не очень люблю песни с намеком на гомосексуальные связи, но есть композиции, к которым невозможно испытывать негатив: настолько они красивы и столько эмоций они вызывают. Творите дальше, у вас потрясающее будущее в мире музыки. Таких искренних песен мало, спасибо, тронули до глубины души». Комментарий был оставлен на английском языке, а после него еще несколько страниц комментариев вроде: «поддерживаем valenta! Творите дальше!»
Димины глаза горели огнем победителя. Он нетерпеливо смотрел на нас, ожидая реакции. Я была рада за них, конечно. Но ждать от меня бурю искреннего восторга, простите, глупо: я знаю этих парней полдня, вечер и ночь. А что до Васи, то его молчание и сосредоточенное чтение комментариев явление загадочное, ничего не скажешь. Может быть, он считал нужным сохранять здравую голову? Радоваться есть чему, но этот успех капитализировать или удержать невозможно, это к гадалке не ходи. Все эти люди, которые пришли и им понравилось, после этого видео посмотрели еще кучу понравившихся им записей и давно забыли о нем. Если они собираются развиваться в музыке, нужно начать со сбора аудитории. Чтобы развеять молчание (Дима стал угасать оптимизмом, видя слабый интерес и восторг друга), я озвучила свои мысли в несколько другом ключе:
– Парни, вы такие молодцы! Я вас поздравляю! Это действительно достижение! В такой конкуренции среди бесплатного видео, да еще с функцией рекомендаций вам удалось создать нечто такое, что заставило почти два миллиона людей отложить свои дела и посмотреть видео! Вы умницы! Но я думаю, Вася мал оптимизмом потому, что испытывает страх не удержать удачу. Я хочу сказать, этих людей нужно задержать, прикормить и заставить ждать нового, тогда в этих миллионах будет смысл.
Вася согласно кивает, хотя мне кажется, что я просто придумала ему оправдание, а на самом деле все не так. Но сейчас я чувствовала, что важнее поддержать Димку.
– И что для этого нужно, как ты думаешь? – спросил Дима.
– Думаю, стоит начать с оформления плейлиста, – сказала я неуверенно. – Хотя, может быть, это и не самый лучший вариант.
– По-моему, нам это не нужно. Впрочем, скорее всего, это видео сегодня уже исчезнет из ютуба. Дорогие мои, вы готовы к главному сюрпризу?
– А это, значит, был не главный сюрприз?! – восклицаю я и даже ладоями всплеснула. Ах, Вася-Вася, да что же с тобой такое?
– Нет, не главный. Так вы готовы?
– Не томи уже! – притворно-радостно восклицает Вася, взяв себя в руки.
Жестом фокусника Дима переключает вкладку и открывает свою почту, к которой был привязан аккаунт на youtube. Мне хватило взгляда на самое первое письмо, чтобы сердце забилось часто-часто, хотя, по сути, все это было так далеко от меня…
– Что это? – с опаской спрашивает Вася.
– Это письмо. Открываем? – говорит Дима.
– Открой сам! – занервничал Вася.
– Нет, открывай ты. Я и так забрал первенство прочтения этого письма, хотя ты имеешь на это полное право. Давай же!
Вася берет в руку мышку и трясущейся рукой наводит ее на письмо, в теме которого было написано по-английски: «Offer to mister no_name». Кликает по заголовку и открывает письмо. С любопытством я устремляю взгляд на экран. Первое, что уверило лично меня в том, что это письмо исходит от человека, действительно заинтересованного в сотрудничестве, а не от мошенника или человека, которому просто нечем заняться, – это стиль оформления документа. Ровные абзацы, аккуратно расставленный текст, содержательная, но лаконичная подпись, отсутствие повторяющихся знаков препинания и форматирования текста – как любят это мало понимающие в стиле люди – пишут заглавными буквами, выделяют текст разными цветами, пишут полужирным шрифтом и ставят бесконечное число восклицательных знаков вперемешку с единицами, и все в одном тексте, если не в одном предложении.
Добрый день, мистер no_name!
Мое имя Брэдли Морган, я продюсер центра «Коннор Дистрибьюшн». Позвольте поздравить вас с потрясающим дебютом, песня «Roberto» поразила меня. Это действительно очень хороший трек и наш продюсерский центр в моем лице делает вам предложение о сотрудничестве.
В настоящее время мы находимся в поисках артиста для нашего нового проекта, идея которого under person. Если вы не связаны контрактами с другими продюсерскими центрами, то я предлагаю встретиться в любом удобном для вас месте и в любое удобное для вас время для того, чтобы обсудить возможность нашего сотрудничества.
Позвольте еще раз поблагодарить вас за «Roberto»!С уважением,надеждой на сотрудничествоБрэдли Морган,продюсер
Невероятно! Я что, стала свидетелем чуда? Постойте, вы хотите сказать, что эти два придурковатых написали песню, разместили ее на ютубе, а теперь получили письмо из «Коннор Дистрибьюшн»? Да провались я под землю тут же, если в эту маленькую кухоньку не ворвется Пельш с цветами! Я еще раз перечитала письмо. Потом – еще раз. Оно было лаконичным и безупречным. Мистер Морган четко и ясно расставил акценты – ему понравилась песня, он готов предложить сотрудничество, если Дима уже не связан обязательствами с другим продюсером.
– Дима… тебе только что предложили контракт? Или это чья-то злая шутка? – все еще не отойдя от шока, спрашиваю я.
– Так, стоп. Что значит «тебе предложили»? Предложили контракт нам, дорогие друзья, прошу не забывать, какой вклад каждый из вас сделал!
От услышанного я опешила.
– Стоп, парни, я, конечно, польщена, но это ваша каша. Я тут малозначимый продукт.
– Ничего подобного, – возразил тут же Вася.
Надо же, чего это мы проявили интерес к делу? И по его взгляду я кое-что поняла. Он боится. В этот самый момент между нами как будто возник шнур, способный пропускать мысли друг друга, позволяющий обмениваться ими со скоростью света. Я вдруг услышала, как он думает: черт возьми, это ведь «Коннор Дистрибьюшн», это реально они, и сейчас из-за меня Димка потеряет контракт. Я ведь никуда не уеду, я там не нужен, я буду балластом. А он не захочет без меня. Что делать, Ника? Что делать? Я принимаю вызов и отвечаю: Нужно сделать все, чтобы у него получилось. Ты не можешь позволить себе разрушить его карьеру. Давай вместе что-нибудь придумаем, а сейчас нужно связаться с этими парнями из реального «Коннор Дистрибьюшн» и решить вопрос. Я не знаю, уловил ли Вася мой посыл, и правильно ли, но он вдруг расслабился и кивнул. Это был чуть ли не выдох облегчения.
Видимо, понял он все правильно, потому что следом сказал:
– Ты сможешь написать письмо, Ника? Или лучше позвонить? В подписи есть телефон. Здесь нужен бизнес-английский, то есть разговорный, а не мой литературный.
– Конечно, я напишу письмо. Если у меня сердце не разорвется от волнения.
Брэдли
США, Калифорния, Лос-Анджелес
Ровно в восемь утра, когда Брэдли Морган пришел в офис, в его кабинете сидела красивая девушка. Брэдли оторопел, он не был готов к какой-либо встрече, на нем был и не тот костюм, и не тот галстук, да и стакан с кофе в руке не располагал к деловым переговорам. Брэдли застопорился на входе, боясь, что перепутал кабинеты (такое с ним пару раз случалось, весьма конфузно), но быстро взял себя в руки, обворожительно улыбнулся и сказал:
– Доброе утро! Я чем-то могу помочь вам?
Девушка сделала вид, что только заметила его присутствие, ее губы тронула легкая деловая улыбка, а затем она сказала:
– Мистер Морган, доброе утро! Конечно, вы можете мне помочь. Но не это главное. Главное в том, что помочь могу вам я. Меня зовут Лили Сойа, я личный ассистент Памеллы Аллегро.
– Приятно познакомиться, Лили, я Брэдли!
Он поставил стакан на стол.
– Что я могу вам предложить? Кофе, чай? Сок?
– Я не откажусь от двойного эспрессо. Памелла разбудила меня ни свет ни заря, я не успела даже чашку кофе выпить, – притворно жалуясь, Лили грустно надула губки.
Брэдли улыбнулся и, покинув гостью на минуту, попросил секретаря приготовить один двойной эспрессо. Лили казалась глупышкой, но только на вид – Брэдли не знал ее лично, но о Памелле Аллегро был наслышен еще со времен работы на отца в Британии. Основательница модного дома «Аллегро» была очень знаменитой фигурой в фэшн-индустрии, ее голос весил очень много, и случайные люди у нее не работали. Если Лили в ранге личной ассистентки, значит, эта девушка умна. Интересно, а как далеко ее деловое кокетство может зайти?
Когда принесли кофе, Лили сделала глоток и зажмурилась от удовольствия. Одновременно с изображением удовольствия она откинула локоны за спину, очень эффектно, черт возьми. Брэдли сел за стол, пряча выпирающее желание.
– Как же вкусно! – сказала Лили.
– Наслаждайтесь, – улыбнулся Брэдли.
– Боюсь, Брэдли, у меня совсем нет времени. Я даже, наверное, не успею допить чудный кофе до конца. У меня к вам дело необычайной важности и срочности.
– Слушаю вас внимательно, Лили.
Девушка сделала еще один торопливый глоток, снова прикрыв глаза, как кошка на солнышке, чем окончательно покорила Брэдли. Ему нравились такие девушки – стройные, красивые и умные, умеющие получать удовольствие от простых вещей вроде чашки вкусного и крепкого кофе.
– Насколько нам известно, Брэдли, у вас случился форс-мажор.
– Что вы имеете в виду?
– Я имею в виду историю с Алишей Бэнкс, – ответила Лили.
– Ну да, тут скрывать нечего, об этом известно всем. Спасибо массмедиа!
– У нас есть к вам небольшое предложение. Ничего особенного, никакого контракта. Просто дружеская рука. Однако, если вам наша помощь покажется нужной и вы заинтересуетесь, мы готовы обсудить условия нашего участия, но опять-таки только в случае, если это необходимо вам.
– Какое у вас предложение?
Лили все с той же кокетливо-деловой улыбкой достала из сумочки маленькую флэшку в виде панды. Она положила ее на стол с мягким клацаньем и пододвинула к Брэдли изящным движением.
– Здесь видео. Этот молодой человек невероятно талантлив и никому не известен. Никто и никогда не видел его на профессиональной сцене, а эта запись размещена в Интернете, записана на обычный телефон, исполнение собственной песни. Запись набирает просмотры, их уже больше двух миллионов. Если парень вас заинтересует, я думаю, было бы правильным видео из сайта убрать.
– У него есть контракты? – быстро спросил Брэдли. Два миллиона – это уже очень хорошо.
– Нет, ни единого. Больше того, парень живет не в Лос-Анджелесе, но мы поможем доставить его сюда. Главное, чтобы он вам понравился, остальное предоставьте нам.
– Но, если он нам понравится, а ваше финансовое участие, предположим, мы не захотим привлекать, какая польза вам в этом?
– Вы знаете, что Памелла Аллегро женщина мировая? Сколько она пережила… – Лили снова надула губки, видимо, это был ее ход, чтобы расслабить и отвлечь собеседника, или особый способ показать, что говорящиеся в этот момент слова – предел истины, аксиома, не требующая доказательств. – Ну так вот, она стремится помочь всем. И помочь этому мальчику само по себе очень выгодно для нас, не в финансовом плане, а, так скажем, для души. Или еще из какого-нибудь интереса, который вас никак не коснется.
– Я не понимаю.
– Брэдли, – мягко сказала Лили, – если парень вам понравится, Памелла Аллегро окажет любую помощь, чтобы его проект сработал на отлично. Все, что нужно: деньги, вирус, одежда… Все, что нужно. Если вы будете заинтересованы в коммерческом сотрудничестве, то мы обсудим это. Если нет – то нас удовлетворит и тот факт, что вы оцените нашего мальчика.
Вирус? Неужели Памелла Аллегро пойдет на то, чтобы вложиться в вирус-маркетинг? Это ведь немыслимые деньги! Конечно, вирус может нести ее бренд и убивать двух зайцев одной рукой, но зачем Памелле Аллегро проект Коннора, от которого зависит дальнейшее компании? Не для того ли, чтобы потом выложить этот козырь на стол? Такие предложения Брэдли не мог акцептировать сам, ему нужно было поговорить с боссом.
– Хорошо, мы подумаем и сообщим вам.
– Когда?
Ах, как не проста ты, милая Лили! Брэдли почувствовал ее острые красные коготки у себя на яйцах. Она своего не упустит, можно быть уверенным.
– Как вы знаете, этот вопрос срочный. Так что, я думаю, к вечеру у меня будет результат, и я вам все сообщу.
– Ну, тогда до вечера, Брэдли.
* * *
Брэдли просмотрел видео сначала сам, потом позвал двух коллег. Вместе они трижды пересмотрели запись с видео на песни «Roberto» и «Better Then Love». Судя по всему, песни действительно написаны парнем, который их исполняет. Ни один профессионал в мире не совершит столько ляпов при написании текста, сколько их было в «Roberto». Но больше всего их поразил тот факт, что в видео отсутствует вообще какая-либо информация об исполнителе. Ник no_name, а видео называется «Roberto и Better Then Love», и все на этом. Никакой конкретики, ни ссылки на сайт или в социальную сеть. Ничего подобного – казалось, парень просто записал песни на видео, чтобы опубликовать их здесь, без всякой цели.
Или цель все-таки была? Только он, Брэдли, своими неопытными мозгами все никак не может понять какая?
А обе песни чудные. «Roberto» со всеми своими ляпами трепала душу какой-то невероятной мелодикой, как будто она давно жила внутри и вот наконец-то сформулировалась в песню этого парня. Это как фраза Ницше: «Лучше ужасный конец, чем ужас без конца» – все знают, что это так, но мало кто думает этими словами. Так и с мелодией – она кажется родной, но до сего момента никогда не звучащей вслух.
– Хорошие песни, Брэдли, – сказала Элис, продюсер с многолетним стажем, также привлеченная к поиску солистов для нового проекта, увы, безуспешно. – Конечно, при других обстоятельствах я бы подождала еще пару песенок, и если уровень цепкости примерно одинаков, то связалась бы и попросила еще парочку треков, а потом бы принимала решение. Но в нынешней ситуации, как понимаешь, вывод один: надо брать, пока другие не захапали.
Брэдли был с ней согласен. А вот Майкл, второй продюсер, артиста не оценил. Он разразился долгим монологом, в печати большую часть текста заключили бы в рамочки ‹…›, после чего в качестве выжимки напечатали бы это: «Песня могла бы стать хитом, если бы не поросячий текст. Такую песню надо петь бабе. Бабам такое прощают, мужикам – нет».
– Ой, не слушай Майкла, Брэд, – отмахивается от парня Элис. – Майкл у нас рокер, мать его, парней воспринимает только тех, у кого наросты на пятках с копыта размером и грязь под ногтями. Мужланы-недотепы вышли из моды, дорогой Микки, и скоро твои бородатые зэки превратятся в элегантных птенцов с темно-синим лаком на ногтях, поверь мне. Тонкие и ранимые мальчики с брутальной внешностью, как этот твой no_name – вот что сейчас в моде. Не сиди тут, беги к Джейкобу с флэшкой. Парня надо сцапать и приволочь сюда, пока он в моде.
Брэдли поблагодарил коллег и взял тайм-аут еще на полчасика. Ему нужно было подумать. Что говорить Коннору? Что Памелла Аллегро подкинула им хороший вариант? А это ведь действительно так: неизвестный мальчик в тренде, с хорошим материалом и удивительно модельной внешностью. На видео он в модной футболке с принтом какой-то старой фотографии моста Vincent Thomas Bridge, на запястье красная нить. Легкая щетинка, идеально ровный нос, пухлые губы, ямочка на подбородке, весьма и весьма привлекательное адамово яблоко. Фокус камеры подрагивает, выхватывая от широких плеч парня до пояса, а там угадываются весьма узкие бедра. Фигурка что надо, спрос внешности будет и у малолеток обоих полов, и у взрослых девчонок, и у геев. Молодые девчонки – от семнадцати до двадцати шести – самый пик аудитории, платежеспособные, активные и ведомые. Туда же геи от пятнадцати до сорока, рано начинающие приобщаться к моде и трендам и поздно устающие от них; геи откровенно «чистая» прибыль, они любят клубиться, покупают сувенирку, ездят на концерты, где можно делать селфи гигабайтами, брать автографы и беспрестанно вирусовать Интернет постами о том, как «было круто».
Аудитория Алиши Бэнкс формировалась очень долго – практически пять лет. Ни в одном отчете маркетологов не значилась критическая цифра 70 % «старых» фэнов. Нет, нигде не упоминалось больше 32–35 %, что означает, что Алиша Бэнкс интересна и выпускает вполне качественный продукт, который может быть востребован не только преданными фэнами, но и аудиторией, которая ни разу не нюхала Алишу и ее синглы. Когда порог «стариков» переваливает за 60 %, это становится опасным и артисту тут же нужно что-то менять, иначе даже преданные фэны в нем в скором времени разочаруются и уйдут вообще все, останется 10–15 % маньяков, и все на том. Нет, 60 % – это кризис. А 70 %, которые оказались у Бритни в начале нового века, чуть не порушили американский доллар, пришлось ей бриться, чтобы напомнить о себе. Историю с негром и изнасилованием все забыли, а ничего нового Бритни в музыку не привнесла, при том, что сама певица обладает и голосом, и пластикой. Только заставить ее натужить связки (и голосовые и мышечные) давно уже за гранью фантастики. Ее помариновали, обанкротили, заставили работать, и она, о чудо, пошла на это. Выросла за два года практически на двадцать лет, выдала несколько шикарных синглов, пару альбомов и собрала турне. Вегас, конечно, Бритни сдохнуть не даст, она может плясать там годами, но уже пора бы, конечно, вырваться в мир. Все возможности у нее в руках – успех гарантирован. Чего ждут?
