Денис Александрович Артемьев
Партийный билет в нагрудном кармане
Глава 7
Зандер Зак выдумывать велосипед не стал, он со своими ребятами решил взять банк. Ничем не примечательное отделение, местного самого крупного в городе, банка, прописавшееся в спальном районе. Одноэтажное, отдельно стоящее, здание, сзади и с правого бока, подпиралось жилыми многоэтажками, слева банк сторожил супермаркет. Перед зданием банка лежала площадка стоянки, ограниченная упитанными прутьями железной ограды. Банк, как и положено языческому капищу, сверкал стеклом и хромом. Круглые сутки напролёт светилась оранжевым апельсином эмблема этого местного денежного хранилища.
Зак сам пошёл на разведку. Идти надо было на экс в конце месяца. Либо в час дня, либо перед самым закрытием. В конце месяца в банковской кассе скапливалось достаточное количество наличных денег – люди платили за квартиру, гасили штрафы, делали вклады. В час подводились утренние итоги и сумма, как правило, выходила довольно внушительная. Не сравнить с вечерней, но всё же; причём в час дня дороги города были свободны от пробок, а вечером приходилось учитывать возможные потери времени в конце операции. А вдруг погоня? И всё же Зандер никак не мог решиться на какой-либо конкретный вариант. За неделю до экса он собрал своих бойцов на одной из двух конспиративных квартир УРА.
– Будем потрошить банк на улице Просвещения, – Зандер, сидел красный, чем-то весьма недовольный как, впрочем, и всегда.
– Какой из трёх? – Карл Бир, тридцатилетний чернорабочий, член КПФ, с пятнадцатилетним стажем, задал вопрос, который интересовал всех. Карл всегда отличался смелостью, и ничуть не тушевался под постоянно прущим, в любых беседах, кабаном напролом их придирчивым командиром. Во-первых, он был его старше, во-вторых, если Бир и уступал ему в размерах, то в силе он мог дать фору ему. Бир занимался полноконтактным каратэ, что делало его уверенным и способным в упрямстве тягаться с командиром. Высокий, с широким лбом, с лысиной католического монаха, длиннорукий и длинноногий, с открытым, горящим орлиным взглядом и ртом с тонкими губами, вдавленным ямкой под длинным с горбинкой носом, Карл внушал уважение всем, кто с ним встречался. Малый багаж знаний он компенсировал языком идеально подвешенным, словно созданным для прирождённого партийного агитатора. – Зандер, их там три. Помнишь?
– Нет, не помню, – буркнул Зак.
После его ироничного ответа группа зашумела. Нема Ваган, единственная девушка в группе, маленькая, хрупкая, с большими глазами, отодвинутыми от центра носа неприлично к вискам, носом с незаметной переносицей и толстыми ноздрями, без бровей, с розовым бутоном губ и острым подбородком на квадратном лице, решилась высказаться вслед за Карлом:
– Что ты скрываешь? Нам ведь всем на экс идти.
– Ничего я не скрываю. Нечего на меня давить. Сам вам хотел все рассказать. Деньги будем брать в Апельсине.
– А-а, это тот, что в самом конце, где раньше швейная фабрика была? – Карл жил по соседству от улицы Просвещения и хорошо знал тот район, поэтому банк определили точно.
– Да.
– Почему именно его-то? – вступил в разговор Альберт Блондс. Маленький мужчина с короткой стрижкой, из-под которой просвечивал белый шрам трепанации черепа, двухгодичной давности. Сверкнув черными, глубоко посаженными глазками ящерки, он продолжил допрашивать Зака. – Мы же хотели в центре.
– Ладно, товарищи, говорили об этом неоднократно. Может, хватит?
– Нет, не хватит, – Карл говорил спокойно и при этом сверлил Зака буравчиками голубых глаз. – Мы все равны и хотим знать – почему? И почему ты один всё всегда решаешь?
Зак едва сдерживался. Состояние вулкана распираемого, рвущейся наружу магмой, наблюдали все и не раз. Но на этот раз извержения не случилось. Командир пятёрки вздохнул и произнёс:
– Хорошо. В центре полно полиции. Уйти после экса сложнее. Предлагаемый мной апельсин стоит недалеко от перекрёстка дорог, уходить от него можно разными путями. Дороги свободны даже по вечерам. Деньги там есть, так как этот филиал самый крупный в районе.
– Ясно. Когда идём? – самый тихий член пятёрки – Юрий Рубен (белёсый, волос мало, глаза вечно красные, без ресниц, небольшого роста с прямой спиной; нижняя губа толще верхней безостановочно подрагивающей, периодически обнажала белые колышки зубов), задал вопрос по существу, выразив всеобщее согласие с решением Зака, тем самым, невольно, прекратив все дальнейшие споры.
– В следующий четверг. Входим в банк ровно в час. Пять минут на всё и уходим. Оружие у нас уже есть, машина тоже.
– Откуда машина? – Кар, продолжал любопытствовать.
Туша командира нетерпеливо заворочалась, он засопел, но всё же, ответил:
– Со знакомыми ребятами договорился. Старенький Рено. На ходу.
– Так они нас заложат! – Карл опять пошёл в атаку.
– Не заложат. Они его сами угнали, из другого города, номера перебили. Зачем он мне не знают. Так что свиньи нас по этой машине не вычислят.
– Угу. Главное, чтобы он завёлся, – выразил беспокойство, а заодно и недовольство, Бир.
– Я всё проверил! Ты что сомневаешься во мне? А? – всё же Зак, не выдержал, начал заводиться.
Бир ничего не ответил, осклабившись, не разжимая губ, откинулся на спинку стула и задрал вверх подбородок. Выждав несколько секунд, Зак, спустив лишнюю дурь с головы, сказал:
– Следующее собрание в воскресенье, обсудим всё подробно, распределим роли, прямо здесь потренируемся. Если никто больше не намерен умничать, расходимся.
Продолжать спор никто не решился. В конце концов, Зандер Зак всё устроил, как надо. Его манера общаться раздражала, но не это было самым важным в предстоящем эксе. Как всё пройдёт в первый раз, решала госпожа удача. От неё зависело 99% успеха. Уходили из квартиры боевики партийцы по одному, с интервалами в десять минут. Последним покинул кооперативное гнездо Карл Бир.
Постояв минуты две у подъезда, насладившись непередаваемыми ощущениями от сиреневого, цветочного аромата воздуха мая, Карл не спеша двинулся в сторону железнодорожной станции. Жил Бир в рабочем пригороде и дома он будет не раньше полуночи. И всё же он позволял себе идти размеренным прогулочным шагом, будто на завтра у него выпадал внеочередной выходной, а не будничный физически трудный, изматывающий, рабочий день.
Подойдя к станции, он не спеша прошёл к кассам, купил билет. На платформу не стал подниматься: до его электрички было двадцать минут. Карл, закурив, завернул к таксофонам. Кинул в монетоприёмник три пфеннига, набрал номер. На втором гудке, на другом конце провода, сняли трубку.
– Код 37 13 37 6. Прошу о встрече, – пауза, Карла о чём-то спросили. – Да, лучше сегодня. – Ему ответили. – Да, понял. Там же, где и в прошлый раз. – Карл положил трубку.
Докурив, Карл отправился на платформу. Подошёл поезд и он, сев в него, укатил на встречу со своим куратором. Да, Карл Бир был внештатным сотрудником специального отряда политического управления Фаверленда. Иначе, по-простому говоря, стукачом, завербованным самим бессменным главой отряда – Гюнтером Кнутом, больше десяти лет назад. Неважно на чём таком особенным заловили Бира, но он заключил сделку в обмен на свободу став информатором. Естественно, когда горячие парни из столицы начали организовывать своё УРА, Бир стал одним из первых, кто к ним записался. В данной ситуации Карл выступал, изначально имея тайное преимущество, незапланированным фактором провала, он играл белыми против удачи красной пятёрки Зандера, с самого начала готовя им ловушку, тюрьму и бесславный конец.
Спецотряд создали пятнадцать лет назад власти Фаверленда, сведя воедино несколько отделов, занимающихся, до этого независимо друг от друга, политическим сыском. В него попали и полицейские ищейки и оперативники из систем безопасности и конечно мясники – специалисты по разгону массовых сборищ, недовольных политикой страны, граждан. За пятнадцать лет Кнут превратил своё детище в идеально отлаженный механизм подавления народных выступлений, а заодно и контроля над настроениями общества.
Полученной от Бира информацией, Кнут воспользовался с умом. Не стал брать революционеров сразу, у них дома, а решил их прищучить во время проведения ими акции с оружием в руках. Операцию разработали досконально. В Апельсин направили группу захвата, банк обложили со всех сторон. Силки для наивных глупых волчат, возомнивших себя матёрыми хищниками, к назначенному сроку, были расставлены. Гюнтер ждал, с нетерпением, заслуженной добычи. Декорации к спектаклю готовы, занавес поднят, главные действующие лица спектакля на подходе.
Отслеживать перемещения революционеров Кнут запретил. Какими бы они наивными ни были, возможность того, что они могли почувствовать слежку, оставалась. Пятёрка Зака в полном составе катилась в ржавом ведре, под маркой Рено, по городу. За рулём сидел сам Зак. С самого утра он, точно похмельем, мучился сомнениями. Конечно, было безопаснее почистить Апельсин в час дня. Народу мало, но и денег, по здравым размышлениям, не так много заберёшь. Навряд ли их надолго хватит. Придётся делать ещё один экс. Роль грабителя его не только не прельщала, но даже раздражала. Поэтому возможность сразу взять солидную сумму мотивировала иначе. За один раз мешок денег и несколько лет настоящих революционных дел без подобной дурной уголовщины. Можно полностью посвятить себя политической борьбе. Уже вырулив на улицу Просвещения, он изменил своё решение. Съехав за три квартала от банка во дворы, он припарковался за мусорными ящиками.
– Эй, Зак, что мы здесь забыли? – Бир, забеспокоился.
– Ребята, – большой Зандер, с трудом повернулся правым боком к бойцам, – я думаю, нам стоит обождать до вечера.
– Да чего ждать-то! – Бир не выдержал, взбеленился. – Если идти, то надо сейчас; чего тянуть тигра за усы? Ты струсил что ли?
– Заткнись, – вяло, прикрыв веками, сверкнувшие было гневом, глаза, сказал Зандер. – Пойдём сейчас, придётся идти на экс ещё раз через три-четыре месяца. Ну что мы там сейчас сможем взять? Тысяч десять. А? Пойдём вечером, тогда сумму выигрыша можно смело умножить на пять. А это уже деньги.
– Разумно. Можно и позагорать, – Блондс был за.
– Надо идти сейчас! – Бир, понятное дело, упорствовал. – Нас здесь спокойно обнаружить могут.
– Мы ничего такого запрещённого не делаем, – Юрий, признаться, был рад отсрочке, ему ужасно не хотелось идти прямо сейчас. – Вечером и вправду возьмём больше.
– А как же пробки? – подала голос Нема.
– В этой части города они редки. Считаю, надо рискнуть, – Зак, как никогда, говорил спокойно, отчего его слова звучали особенно убедительно.
– Не к чему нам этот риск. Вы что все с ума посходили? – Бир нервничал и от этого терял позиции, со стороны смотрясь неубедительно.
Зак вынес вопрос на голосование: победил вечер. Впереди у пятёрки были пять изнурительных часов ожидания.
В назначенный информатором срок бойцы УРА в Апельсин не явились. Гюнтер Кнут прилетел специально из Давинвиля, вместе с командой оперативников и ломщиков, на задержание террористов. Всё просчитал и вдруг такая незадача. Генерал сидел в пассажирском автобусе, переоборудованном под передвижной командный пункт, припаркованном на параллельной улице носившей название Благожелательности, и чем дальше минутная стрелка убегала от цифры, обозначающей час дня, тем больше он волновался. Что могло случиться? Где шляются эти мальчишки? Недотёпы, даже на собственную акцию не могут вовремя явиться. Прошёл час, другой, и Кнут пришёл к выводу, что произошло непредвиденное. Дело не в неорганизованности революционеров, а в неизвестной и, судя по всему, весомой причине. Оставлять их на свободе было опасно. Возможно, они раскрыли информатора и тогда надо спешить. Кнут, человек среднего роста, предпочитающей генеральскому мундиру, изысканные костюмы преимущественно серой ткани, с круглым лицом потомственного кондитера и подслеповатым взглядом добряка, нервно вышагивал по салону автобуса, заложив руки за спину. Он никогда не повышал голоса на подчинённых и, тем не менее, его боялись, как огня. Внешне мягкий, внутри он был выкован из цельной болванки броневой танковой стали. За час до закрытия банка Кнут принял решение. Вызвав к себе полевого командира операции, он озвучил приказ:
– Дальше ждать не имеет смысла. Берите людей и езжайте по адресам. Всех арестованных везите к нам. Приказ понятен?
– Так точно.
– Исполняйте.
Крепко сбитый приземистый капитан, одетый, как гражданский (маскировка), повернулся на каблуках и успел сделать шаг по направлению к выходу, когда прозвучал голос Кнута:
– Да постой…
Капитан вернулся.
– Оставь четверых бойцов, на всякий случай. Пускай на стоянке подежурят.
– Есть!
В течение пяти минут спецотряд свернулся и выехал на задержание революционеров по адресам, оставив для наблюдения за банком четырёх человек, как и сказал Кнут – на всякий случай.
Первый час ожидания ребята Зака сидели молча, от души курили, думали, потом потихоньку разговорились. Оказалось, за разговорами, и особенно спорами, время летело быстрее, намного быстрее. Не участвовал в беседе лишь Карл, набычившись, он вжался в угол, на заднем сиденье, делая вид, что дремлет. Первой начала общение Нема Ваган, молчать ей надоело быстрее других.
– Зак, я давно хотела тебя спросить.
– Что?
– Какой, по-твоему, этот другой мир, за который мы боремся?
– Почему меня?
– Ты же наш руководитель. Был бы здесь Эйх, спросила бы его.
– Не знаю. Мне плевать.
– Как это?
– Так. Достаточно чтобы он был другим.
– Да ну… Ты Зак не прав, – Альберт Блондс категорически был не согласен с командиром. – Что бы не бояться смерти надо знать, за что ты готов умереть.
– Да нет, не обязательно. Мне просто по хрену, понимаешь? Я был готов умереть и вне партии. Просто партийная идея придала моей жизни смысл. Когда-то я решил для себя – всё смерти для меня нет. Хорошо. Но что тогда может меня остановить? Самый большой страх – это страх смерти. Перестаёшь её бояться и всё становится проще.
– Ты прав. Но как перестать бояться? – Юрий Рубен и раньше честно признавался, что его трясёт каждый раз, перед каждым значимым в его жизни событием. – Я не могу. Чтобы я себе не говорил, не получается.
– Не знаю, что тебе посоветовать. Возможно, виновата твоя наследственность.
– Да Юрий. – Альберт Блондс закивал головой. – Себя можно перебороть; а лучше идти к бесстрашию постепенно, шаг за шагом. Постоянный опыт лучшее лекарство от всех страхов. Вот ты боишься, но ты же с нами. Я тоже боюсь. Неприятно? Пусть. Для самого себя я бы и не решился грабить банк. Мотивация другая. Без эксов не будет денег, а без денег мы все голубые мечтатели, а не красные бойцы.
– Нема, а ты что молчишь? – Юрию была симпатична Ваган, и он был бы не против с ней поговорить не только за коммунистическое завтра.
– Мне бояться нечего. Страшно это, когда сытые самодовольные рожи кругом и перспектив никаких. Жизнь без борьбы теряет смысл.
– А как же дети? – Альберт иногда совсем не понимал женщин или делал вид, что не понимал.
– Какая же нормальная женщина не хочет детей. Я тоже очень хочу, чтобы они у меня были. И для того, чтобы они появились нужен не расчёт, а любовь. Мне пока встретить того единственного мужчину, кого я могла бы полюбить, не удалось.
"Наверное, ты и в революцию пошла от тоски по настоящему мужчине. – Зак, в отличие от задохлика Блондса, понимал женщин, хотя часто бывал к ним несправедлив. – Но и здесь тебе не везёт. Дети. Пойдут дети обо всём забудешь. Дитё подарок полиции. С матерью работать легче. Пригрозил здоровьем ребёнка и готовый агент. Не все конечно, но некоторые женщины могут не выдержать. А мужики? Однозначно не лучше. Захотят яйца им отрезать, всё расскажут. Моих орлов это не касается, я им всем верю. Разглагольствуют только много. А, дьявол, волнуются. У меня самого поджилки подрагивают. Ничего, скоро нам будет не до рассуждений. Сколько там времени. Ого!". – Посмотрев на часы, Зак обрадовался: до назначенного им же самим срока оставалось всего каких-то полчаса. День промелькнул белой кометой, начинало темнеть. Город уже стоял сбрызнутый розовым сиропом майского заката. Наступало идеальное время для свиданий и пеших прогулок. Прекрасный вечер, чтобы ограбить банк.
– Пора, – Зак продублировал слова, уже сказанные им самому себе, и повернул ключ в замке зажигания. Стартер зачесался, двигатель хрюкнул, и не завёлся.
Здесь "проснулся" Карл Бир.
– Мне надо выйти.
– Сиди. Нам пора, – Зак продолжал мучить мотор. Неудачно.
– Я сейчас лопну, мне отлить надо. Пока заведёшь, я вернусь.
– Нет! – Зак злился не на Карла, на машину. – "Надо же в самый неподходящий момент. Вот и не верь после этого в мистику". – Давай здесь. Мы потерпим.
– Да ты что! Я так не могу.
– Тогда терпи. Раньше надо было
А раньше, увлечённый переживаниями по поводу своей неудачи, Карл не мог. Его мозги и так работали не на сверхзвуковых скоростях, скорее они давали жару, как во времена паровозов: пара и шума много, а едет медленно. Из пункта А в пункт В и так далее… Доложить о ситуации Кнуту, придумав достойный повод, пришло в голову только сейчас. И тут Зак дал команду. Не везет. Теперь не отпустят. Так и вышло. Машина, покапризничав, злобно чихнув кислым выхлопом, завелась и они, все вместе революционеры и провокатор, понеслись навстречу судьбе.
Машину оставили на стоянке, с включённым двигателем, перед банком, закрыли лицо красными платками, достали пушки и....
Оставленные спецотрядом сторожа проморгали появление красных налётчиков. Забеспокоились они только, когда те уже, размахивая оружием, залетели в банк. Вызвав подкрепление, нерасторопные сторожа заняли позиции, расположившись по дуге напротив выхода из Апельсина. Оставленной пятёркой у двери Юрий Рубен заметил, как четверо мужчин вылезли из автомобиля с тонированными стеклами и, разделившись на пары, разбежались в стороны.
– Командир! Полиция!
Четверо налётчиков стояли в зале, выстроившись в линию у окошек операторов. Всех находящихся в банке посетителей они успели положить лицом вниз. Оставалось взять деньги, а тут такое… Верить, что Юрий прав никому не хотелось. Неужели, действительно, сгорели так быстро? Зак подбежал к двери: он единственный из группы был вооружён автоматом чешского производства (достал по случаю). Он хотел лично убедиться, что Рубен не ошибся.
– Где?
– Двое там, другие там, – слова Рубен сопроводил соответствующими жестами.
– Не вижу. Ты точно их видел?
– Да. Сейчас они вне поля зрения. Наверняка выход на мушке держат.
– Как же они так быстро?! – в отчаянье воскликнул командир.
– Наверное, патруль.
– А где их машина?
– Вон.
– Это не патрульная машина. Скорее это управление. Значит засада.
– Уходим? – Юрий был бледен.
– Выйдем сейчас и нас всех перестреляют. Свиней здесь наверняка полно и снайперы. Берём деньги, начинаем торговаться.
Зак был не прав. Кроме четырёх оперативников вооружённых пистолетами, никто их не подстерегал, и у них ещё было время уйти. Устроив беспорядочную стрельбу, бросить автомобиль и ходу. Но всё сложилось иначе. Ошибку налётчики поняли быстро, тогда, когда, надрывно воя, со всех сторон, как пчёлы на мёд, стали слетаться к Апельсину полосатые чёрно-жёлтые машины полиции.
В первую очередь к банку зарулили два автобуса до отказа набитые ломщиками спецотряда – группа непосредственного силового воздействия, вооружённая до зубов, зашитая в мешки бронежилетов, в чёрных зеркальных шлемах – мясники, которых отлично знал любой человек придерживающейся левых взглядов в стране. Они всегда выступали главной силой укрощения стихийно вспыхивающих массовых беспорядков.
– Конец? – Сейчас Альберт Блондс не трусил, он подводил итог.
– Ещё посмотрим, – Зандер не желал показывать неуверенность ни своим, ни чужим. – У нас заложники.
– Ты же не думаешь их убивать? – шёпотом спросила Зака, подошедшая к нему вплотную Нема.
– Нет. Но этого им знать не обязательно, – Зандер указал автоматом на витрину, закрытую им за минуту, до приезда основных полицейских сил, белыми шторами. Наблюдение за ситуацией снаружи, как и прежде вёл Юрий. Блондс и Бир выполняли приказание Зака. Они выпотрошили кубышку, запихали купюры в мешок, не забыв предварительно заставить и всех операторов, менеджеров банка, принять лежачее положение. Налётчики находились в банке десять минут, и не прозвучало ни одного выстрела, но люди были напуганы. Требовалось разъяснение.
Зак подошёл к стойке, отделяющей общий зал от закутков операторов.
– Внимание! Народ, мы никого не собираемся убивать. Лежите тихо, и всё будет хорошо. Ваши деньги нам не нужны, мы пришли к банку за налогом на мошенничество кровососов банкиров. Вас обманывают. Враги народа там, на улице, здесь друзья. Не мешайте нам и проживёте долго.
Революционеры рассредоточились по банку. Напряжение ожидания чего-то страшного нарастало. Взорвал временную тишину ситуации телефон. Он зазвонил и все подскочили на месте. Налётчики и заложники синхронно дёрнулись. На третьем звонке, кстати, довольно мелодичном, трубку взял Зандер. В трубке прозвучал приятный мягкий баритон:
– Здравствуйте.
– Привет, – угрюмо и мрачно ответил Зак.
– Как я могу к вам обращаться?
– А вы-то сами кто?
– Меня зовут Жак Корнэ.
– Не слышал о таком.
– Хм. Не удивительно. Я заместитель генерала Кнута.
– Это он здесь командует?
– Нет, – Мягко так, ответил Жак, как мяукнул, у него получилось ближе к "неу", чем к твёрдому и бескомпромиссному "нет". – Возглавляю операцию по спасению заложников я. – Жак врал. Во-первых, он не был никаким заместителем, а являлся штатным переговорщиком политического управления с дипломом психолога, а во-вторых, он ничего не возглавлял, а значит и не решал. Его целью было пудрить мозги, с чем он, признаться, справлялся, до сих пор, на отлично. Причин облажаться в этот раз с неопытными грабителями-студентами у него не было. – Так, как я к вам могу обращаться?
– Можете называть меня Рутом.
– Хорошо. Господин…
– Никаких господ. Вам ясно?
– Ясно. Простите. Рут, у меня плохие новости для вас. Мне очень жаль.
– Хм. Какие же? – Зак решил держаться уверенно. Он и вправду не боялся. Но это не означало, что он хотел выйти из этой передряги ногами вперёд.
– Банк окружён.
– Не надо быть гением, чтобы понять это. Всё?
– Вы и ваши друзья так молоды. Зачем вам эти, ум-м, скажем так, неприятности.
– Вы очень любезны Жак Корнэ, намекая на ваши возможности превратить это милое капиталистическое заведение в братскую могилу. Это вы имеете в виду под неприятностями?
– Ну что вы? Зачем же мне нужны ваши жизни? У вас всё ещё впереди.
– Так что же вы предлагаете?
– По-моему, самое благоразумное будет сдаться… Я гарантирую, с вами будут хорошо обращаться.
– Ну да, хорошо… Не забывайте у нас тут пятнадцать заложников.
– Конечно-конечно. Я понимаю. Эти люди совсем не причём. Отпустите их, покажите свою добрую волю.
– Сейчас, только помолюсь перед смертью. Правда, в бога я не верю. Но так ведь пуле всё равно…
– Зачем такой пессимизм? Рут, вы же разумный хороший человек, не отморозок какой-нибудь и не наркоман. Отпустите хотя бы женщин.
– Я подумаю, – Зак положил трубку.
– Что они предлагают? – Нема Ваган, подошла к Заку. Она по-прежнему говорила в полголоса, чтобы их не слышали заложники.
– Чтобы мы начали отпускать заложников. Хотя бы женщин.
– Понятно. Не делай этого, ни в коем случае. Они обманывают, а сами штурм готовят.
– Да, скорее всего.
– С тобой говорил Кнут?
– Нет, его заместитель Жак.
– Не слышала о таком.
– Я тоже. Не важно. Нам надо выдвинуть свои требования. Эй, парни, идите сюда. – Увидев, что Юрий отошёл от окна, он ему сказал. – Кроме тебя Юрий, оставайся на месте, смотри за ними. Мы лучше сами к тебе подойдём.
– Ребята ничего хорошего нас не ждёт. Говорю прямо, мне скрывать от вас нечего. Я поторгуюсь с ними, потяну время. Но, по-моему, штурма не избежать.
– Ах, ты. Говорил же, днём надо было идти, – Карл, хмурился, злился.
– Они нас ждали, – Нема, приняла сторону командира. – Неужели ты не понимаешь, мы угодили в заранее подготовленную ловушку.
– Ладно, виноватых будем после искать, – Зак оставался лидером. Чем становилось труднее, тем он был спокойнее. Парадокс. В обычное время скандальный спорщик, сейчас превратился в идеал рассудительного, уверенного в своей правоте, вождя. – Шансов почти нет, но мы обязаны их использовать.
– Блеф с заложниками? – Альберт заметно приободрился. Самая маленькая надежда лучше, чем ничего.
– Да. Я потребую бронированный автомобиль фургон, бронники и свободную дорогу до аэропорта.
– Зачем? – Нема волновалась и от этого не понимала.
– Подожди, я не закончил. Если всё получиться: в автомобиль мы посадим заложников и вместе поедем в аэропорт. Нас будут сопровождать, но я знаю тут недалеко есть один узкий путепровод. Туннель под землёй.
– Да, это правда, – Подтвердил информацию Карл. Он слушал внимательнее всех.
– Там, в этом путепроводе, есть входы в канализацию. Я их знаю, изучал на случай отхода. Останавливаемся и исчезаем в темноте. Так просто нас не отпустят, начнут стрелять. Но другого предложения у меня нет. Может, есть у вас?
– Командир, это нормально, – Юрий не отрывался от наблюдения за происходящим на стоянке банка, слушая одним ухом, но предложение Зака ему понравилось.
Остальные боевики УРА тоже согласились. Сдаваться никто не захотел. А Карл и желал бы свалить, только не знал, как это правильно сделать.
Ещё через десять минут позвонил Корнэ:
– Рут, это вы?
– Да.
– Что вы надумали?
– Подгоните нам к самым дверям броневик – армейский бронированный автомобиль подойдёт. Дайте нам бронежилеты и боеприпасы. Очистите дорогу до аэропорта, и подготовьте для нас лайнер, не забыв его полностью заправить. Ву ком промэ, Жак?
Кронэ молчал не меньше тридцати секунд; потом спросил:
– А как же женщины, Рут?
– Женщины поедут с нами.
– Ум-м. Я не могу этого вам позволить, Рут, – Жак, выражал сожаление, будто он очень-очень хотел бы, да никак, вот закавыка какая, не получалось.
– Вы не дослушали любезный Корнэ. Если через час наши требования не будут выполнены, мы начнём расстреливать заложников мужского пола. Каждые десять минут по одному человеку.
– Вам будет трудно это сделать. Вы же не убийцы.
– Нет, мы не убийцы.
– Вот видите. Это же пожизненное. Разве люди виноваты, что вы попались? Извините меня.
– Не скрою, нам будет нелегко это сделать, но вы сами нас к этому вынуждаете.
– Чем же?
– Своими угрозами. Мы не грабители, а бойцы Ударной Революционной Армии и действуем в интересах народа. Теперь вам понятно?
– Понятно. Но час – это слишком мало. Нам просто не хватит времени, придётся связываться с военными, гнать броневик сюда, а потом самолёт. Минимум пять часов. Поверьте, я хочу вам помочь и не желаю ничьей крови.
– У вас час, – Зак бросил трубку.
Через минуту телефон зазвонил снова, но Зандер больше трубку не брал. Час тянулся, как столетие. Самый долгий час в их жизни. К концу срока Юрий заметил, что ломщики засуетились. Час прошёл, а броневик так и не прибыл.
– Что будем делать командир? – Нема выдвинулась вперёд, держа палец на спусковом крючке.
– Спокойно Нема, не надо суеты. Все по местам, сейчас я им докажу нашу решительность. Играть со мной вздумали, суки. Юрий отойди от окна на пять шагов назад. Вот так…
Зандер поднял свой автомат и дал длинную очередь по стёклам задрапированными шторами. В закрытом помещении трещотка выстрелов прозвучала мало сказать громко, у людей чуть перепонки не полопались. Зазвенели стёкла, осыпаясь дождём мелких осколков. Не успел стихнуть грохот, как запиликал телефон. На этот раз звук звонка доносился словно из соседней комнаты, заложенные грохотом выстрелов уши налётчиков, реагировали на него с запозданием. Подходить Зак не стал. Время работало на них. Полиция не знала, что Зандер палил только по окнам, а не по заложникам и теперь должны были начать паниковать они – полицейские свиньи.
«Через каждые десять минут эти психи из УРА обещали расстреливать по заложнику! И они сдержали слово! Или штурм, или выполнить все их требования». – Примерно так думал Зак. Он почти угадал, не совсем точно, но близко, перелёт-недолёт, плюс-минус.
Телефон перестал умолять ответить на вызов и на стоянку перед банком въехал широкий армейский полноприводный джип. На крыше у него даже сохранилась турель для крупнокалиберного пулемёта, самого пулемёта не было, а турель осталась. В такого монстра могли поместиться с десяток солдат в полном обмундировании. Тесно, зато не в обиде. Броневик развернулся и подъехав вплотную к дверям, остановился боком ко входу.
"Ура УРА! Неужели у нас всё получилось?". – Так подумали большинство красных налётчиков увидев броневик. Они вышли из укрытий и начали поднимать с пола женщин. Пора было отправляться в путь. Как они надеялись не в последний. И тут двери броневика распахнулись и из них выпрыгнули два мясника-ломщика. Одновременно, с крыши банковского павильона в банк, на верёвках, влетели ещё шесть солдат. Начался штурм. Выстрелы слились на несколько страшных секунд в один сплошной гул. Потом прозвучали прощальными аккордами два отдельных пистолетных выхлопа и всё стихло.
Альберт Блондс и Зак Зандер были изрешечены пулями. Нема была ранена в обе руки, скручена и закована в наручники. От болевого шока она потеряла сознание. Юрий Рубен и Карл Бир были захвачены в плен, избежав тяжёлых телесных травм: несколько ударов по лицу и рёбрам, в расчёт можно было не брать. При штурме пострадали четыре заложника – один был убит, трое ранены. Всех оставшихся в живых членов пятёрки Зака Зандера погрузили в тюремный автомобиль и увезли в аэропорт, а оттуда их отправили специальным рейсом, на грузовом самолёте спецотряда, в столицу, и дальше в тюрьму Политического Управления. Гюнтер Кнут, остался доволен проведённой его мясниками операцией по освобождению заложников.
