Атуна Койдергем
Горлинка Хольмгарда. Книга 2

– Свечу невозможно сравнить с солнцем, – по своему обыкновению, вмешался Арви. Расчет его был прост: он хотел показательно явить свою признательность Диве, дабы в дальнейшем никому и в голову не пришло связывать его самого и те беды, которые обрушатся ей на голову. Возможно, он даже сделает вид, что готов защищать ее. Но это позже.

– Это кто здесь свеча?! – викингша вскинула руку, намереваясь ухватить Арви за воротник.

Но тиун успел отклониться в сторону. И конечно, ему не пришлись по вкусу дикие замашки со стороны малознакомой женщины.

– Бессмысленно сравнивать любую женщину с княгиней Новгорода, где последняя есмь превосходнейшая и наилучшая во всем! – подчеркнул Арви, встав за спину Рёрика.

– А как же Вольна? – Герда заложила руку за руку и взыскательно оглядела тиуна. – Я слышала, и она здесь. Разве она не краше всех на свете?

– На свете, может, и краше. Но не в Новгороде! – отрезал тиун. В прибывших гостях он видел угрозу – они слишком наглые и их много. А то, что среди них женщина – осложняет положение. Потому как именно женщины часто являются подстрекательницами.

– А ты кто такой вообще?! – встав на ноги, Герда уперла ладони в бока, приняв боевую стойку.

– Верный советник княжеский, – Арви сейчас поймал себя на мысли, что большинство женщин ему неприятны. Странно, он не был таким раньше. А может, прежде ему не встречалось столько нахальных особ – каждая знала свое бабское место за печкой!

– Нег, ты слышишь, как сей старик говорит со мной в твоем присутствии?! – Герда постаралась втянуть Рёрика в ее ссору с тиуном. Справедливости ради надо сказать, что Арви хоть и был в возрасте, но выглядел для своих лет более чем хорошо: его седая бородка всегда была аккуратно пострижена, а его одежды отличались аккуратностью и вкусом. Кроме того, у него не было ни обвисшего живота, ни слабости в движениях. – Предприми что-то! Он пытается обидеть меня!

Арви даже опешил от такой наглости. Может, он, и впрямь, сказал что-то не так? Уж не разгневается ли князь на своего верного тиуна на сей раз уже и из-за этой белобрысой крикуньи?!

– А ты не обижайся, Герда. Ты же воин и собиралась вступить в мою дружину, – Рёрик не был расположен вдумываться в чью-то болтовню после полученных новостей, особенно в жалобы Герды, которая всегда была задирой. Раньше Рёрику нравились такие женщины. Бойкие и дерзкие. Но теперь это утомляло, если оказывалось не к месту. – Трудно тебе тут придется, если будешь оскорбляться в ответ на каждое слово.

– Я умею постоять за себя! – заявила Герда, после чего развернулась и пошла к своему брату, который как раз в этот миг держал одну из своих громоподобных речей.

– Кто это такая? – подошедшая Дива присела возле Рёрика. Она еле сдерживала злость, которая была готова вырваться из ее горла воплями, угрозами и оскорблениями – обычные чувства для женщины, у которой сыскивается соперница. И все же голос ее оставался спокоен, а лицо не выражало гнева, впрочем, недовольство ощущалось. Ведь Дива не только что подошла, а наблюдала уже какое-то время за происходящим.

– Это Герда, мы все знаем ее очень давно, – ответил Рёрик.

– Что ей нужно? – Дива никогда прежде не считала себя ревнивицей и таковой не являлась, по большому счету. Наверное, потому, что до сегодняшнего дня не считала Рёрика своей собственностью. Но теперь, узрев рядом с ним другую женщину, она почувствовала себя так, как будто он предает ее. Впрочем, разве он что-то сделал? Пока нет. Но тяжело видеть возле любимого другую, которая хочет забрать его себе.

– Хочет сражаться в моей дружине, как она выразилась, – ответил Рёрик. Гейрхард так и объявил – они все пришли сюда, дабы отныне биться на стороне Рёрика, если такое понадобится.

– Кажется, не только сражаться, – заметил наблюдательный Арви, установившийся по другую руку от Рёрика.

– Она хочет к тебе, – заметила Дива и была права. Она доверяла своим глазам, предчувствиям и словам Росы. Но не могла позволить себе высказать недовольство гневно или резко, как бы ей того желалось. Но и этих простых слов оказалось предостаточно.

– А я-то тут при чем? – Рёрику не понравилась эта беседа, граничащая с какими-то обвинениями. И он закончил ее, встав из-за стола и покинув Диву.

– Дщери Гостомысла много подозрительны, – проскрипел Арви, который в действительности и сам заметил, как Герда вязалась к Рёрику с самого начала пиршества. – А впрочем, все верно, эта девица положила глаз на нашего князя…– переменился Арви. Завидев, как Дива огорчена, он решил подлить масла в огонь. – Княгине не следует очей смыкать, а то, того и гляди, новая Вольна нам тут объявится.

Опечаленная неожиданной размолвкой с Рёриком Дива не стала отвечать тиуну и не стала задерживаться на пиршестве.

****

Было раннее утро. Хмурое, холодное. Дива прождала Рёрика до рассвета. Однако он не появился. Ведь, кажется, не должно было так произойти. И отчего-то стало очень грустно и одиноко. В таких обстоятельствах лучше не сидеть взаперти. Но на улице моросит дождь, вряд ли прогулка в ненастье доставит удовольствие или что-то исправит.

– Мирося, а сходи-ка за Млавой…– вдруг неожиданно решила Дива.

Ендвинда играла с деревянными бусами, сидя на руках у матери. Рядом на лавке застыла серьезная Млава – Дива пожелала видеть ее, то ли перестав винить ведунью в своих бедах, то ли признав действенность ее советов. Как бы там ни было, после предсказаний Веры, Диве жаждалось услышать иные пророчества, которые опровергли бы уже полученные.

– Я хочу, чтобы ты погадала мне, – настаивала Дива.

– Я же уже ответила – больше не гадаю, – повторила Млава.

После приезда Дива не узнала ведунью: та сделалась еще менее дружелюбной, чем была. К тому же было видно, что некий невидимый недуг снедал ее. На предложение того, чтобы ее осмотрел княжеский лекарь, ведьма лишь усмехнулась. Неужто какой-то старикан сможет помочь, если она сама себя не исцелила? Впрочем, она, кажется, утратила свою волшебную силу, или та ослабла.

Здесь же на лавке сидела Рада. Она крошила мухомор в миску с молоком. Был ранний час. Вольна в такое время еще спит и не хватится своей служанки.

– И не о том ты сейчас думаешь…Выбрось из головы пророчества, твоя судьба в твоих руках. И если ты сама не поможешь себе, то этого не сделает никто, – изрекла ведунья сурово.

– Я не знаю, что я должна делать, – вздохнула Дива, вспомнив, как завершился вчерашний вечер. Она ведь, кажется, ничего такого возмутительного и дерзкого не произнесла, но Рёрику не понравились и эти ее безобидные слова. Он неподвластен ей и, в конечном счете, будет делать то, что сам захочет.

– И я не знаю. Но, надо полагать, ты должна избавиться от Вольны в самое ближайшее время, – предположила ведунья.

– О боги, нет…– Дива отрицательно покачала головой. – Да и зачем? Ее время уже прошло.

– Опасность не только в ней самой, – усмехнулась Млава. – Но в ее потомстве. Которое уже есть и еще будет. Ты должна оберегать престол твоего отца от чужестранки любой ценой, – напомнила Млава главную цель, которая могла оказаться забыта. – Токмо внуки Гостомысла должны унаследовать эти земли.

– Цена, о которой ты говоришь, для меня слишком высока. Я не смогу, – Дива не допускала мысли о том, чтобы причинить сопернице вред. Хотя уже много дней не находила себе места: все чаще возникали толки, что князю следует поскорее провозгласить преемника, на роль которого подходил младший сын Вольны.

– Неприятного на пути к цели не избежать…– подчеркнула Млава. – Знаешь, а ведь ее сынок – твой главный соперник…Подумай, куда деть и его…

– Да как ты можешь советовать мне такое, когда на моих коленях сидит собственное дитя?! – Дива чувствовала, что рассуждения ведуньи не лишены смысла, и корила себя за то, что не может действовать твердо. – Рада, отведи Ендвинду Мираве. Не могу обсуждать подобное, когда она рядом…

– Будешь робеть и сомневаться – тебя оттолкнут в сторону. Мы не для этого прошли такой сложный путь, – напомнила Млава. – Ты должна уметь защищать то место, которое занимаешь. Умей выметать соперниц. Иначе наступит день, и одна из них оттеснит тебя.

– Я даже не представляю себе, как я могу подступиться к Вольне! – возразила Дива, которая на самом деле представляла, но не хотела прибегать к средствам, которые запятнают ее.

– Может, так?..– Млава протянула Диве небольшой берестяной коробок и положила его на стол. В коробке был какой-то порошок. – Одна щепотка – и нет Вольны. Только представь, каким прекрасным может быть утро уже завтрашнее, если этой женщины не станет.

– Да, это было бы прекрасно. Но…О, боги! Я так не могу! – Дива вскочила с лавки и принялась бегать по горнице в волнении. – К тому же все сразу подумают на меня, если с ней что-то случится!

– Это непростой яд, – зловеще сообщила ведунья. – Я сама его изготовила. Никто ничего не поймет.

– Отравление еще хуже утопления в реке! Там хоть сельчане были. А тут только я! – перебила Дива. Ее глаза машинально следили за мухой, подлетевшей к ловушке – миске с замоченным грибом.

– Ежели ты боишься ядов, то давай вместе придумаем иной способ. Ее может укусить змея…Здесь, уж точно, никто не подумает на тебя.

– Ты же сама меня учила, что я должна быть великодушна и справедлива. Должна направлять Нега на верный путь, – вспомнила Дива.

– И сейчас учу тому же. Он должен чувствовать, что ты делаешь его лучше. Что ты – светлый источник его силы, – подтвердила Млава.

– И как я смогу разглагольствовать о благости с грязью на руках? – Дива не была лицемеркой и не могла представить себе, что, совершая зло, будет представляться добром.

– Грязь сойдет, как только сходишь в баню, – усмехнулась Млава. Она с самого начала взялась помогать дочери Гостомысла лишь для того, чтоб спасти княжество от чужеземцев, а не потому, что ратовала за саму Диву. В горницу тем временем вернулась Рада.

– Она ведь, к тому же, беременна, – Дива плюхнулась на лавку. Избавиться от Вольны за один день соблазнительно. Взгляд пал на муху, дергающую крылом возле миски с мухомором, но не улетающую. – Но пойми наконец, я боюсь. И убери это со стола, чтоб ребенок не взял…– кивнула Дива на коробок.

– Жалко, что боишься. Момент такой подходящий…– Млава убрала коробок обратно в карман. – Твой князь будет уже не так расстроен, как пять лет назад. К тому же, прибывшие гости отвлекут его…

– Как ты можешь давать мне столь опасные советы, если больше не видишь будущего? – задалась вопросом Дива.

– Именно потому, что я больше не вижу будущего, мне нечем успокоить тебя. Я не могу утешить, что тебе помогут боги или случай. Так что не доверяй судьбе. Возьми в свои руки грядущее. И, уж точно, в этом будущем не должно быть Вольны и ее детей.

– Боги нас рассудят. Со временем…А пока нельзя…– Дива не только не желала брать грех на душу, но еще больше опасалась последствий. – А если Нег узнает?! – взвизгнула Дива, вспомнив об участи Вольны, покушавшейся на нее саму. Вольну не казнили и не заточили, но она потеряла Рёрика, он больше не приходит к ней.

– Бояться волков – быть без грибов, – хмыкнула Млава. – Содей все так, чтоб не узнал. Это ведь толико просто. У тебя есть Рада в ее тереме.

– Если надобно, то я все сделаю, – отозвалась Рада. – Сколько еще эта злая нахалка будет мучить княгиню?

– Рада…– опешила Дива, которая не ожидала такой готовности от своих поверенных. Все они хотят помочь ей. – Нет. Не смей. Пусть все остается, как есть…Вы не понимаете. Буде я хоть шаг в сторону сделаю, то окажусь на ее месте, – Дива понимала только одно: не должна разочаровывать своего супруга, чтобы не потерять его.

– А подумай, что будет, если они примирятся…– осветила Млава пугающий вопрос.

– Подумала, – бросила Дива раздраженно. – Это случится, возможно. Но меня он не бросит…

– Конечно, нет. Наоборот, все наладится, станет, как он хотел. Повсюду его будут ждать холь и нежь. Вечер с тобой, вечер с ней. Тем паче у тебя уступчивый нрав. Да и она после всего, пожалуй, пикнуть не посмеет…А со временем, когда его чувства к тебе успокоятся, может, появится еще одна жена? Красавиц много. Ты и ее тогда примешь к вам…

– Прекрати! – заорала Дива в ужасе. – Такого не будет.

– Какая трогательная вера в него…– усмехнулась Млава. – Никакому мужчине нельзя доверять всецело. Я не могу видеть будущего, но одно зрю ясно: больше всего в мире он любит себя самого. Именно поэтому он сегодня не с тобой. Ты что-то брякнула ему за столом, и вот ты уже одна. Пойди и извинись. Может, простит. А там дальше помалкивай. Даже если к вам с Вольной еще десяток красавиц прибавится. Тогда останешься его любимой княгиней.

– О, Сварог! Зачем ты мучаешь меня?! Следуя твоим размышлениям, мне придется всех их травить и жалить змеями?! – ткнула Дива. На самом деле после услышанного она уже и сама не знала, как правильно. Будучи подверженной сомнениям, она привыкла прислушиваться к чужим советам.

– Не всех. А только Вольну. Поскольку это у нее целый мешок наследников, а у тебя покамест ни одного. А вдруг завтра твоего князя убьют, что будет с тобой? – неожиданно задалась вопросом Млава. – Так ведь тебе предсказала твоя гадалка? Вольнин сын – старший. Он станет преемником. Про тебя все успеют позабыть. А может, и того хуже сделаться. Погубят совсем. Особенно ежели ты еще мальчишку родить успеешь. Уяснила, наконец? И Вольна не просто женщина…Она намного опаснее всех мелькающих прелестниц…

– Теперь просто, – покачала головой Дива, взяв в руки миску с заснувшей у мухомора мухой. – Вольна оплошала, когда посягнула на меня. Он ее не простит. Он ведь такой. Ему самому все можно! А мы должны быть непорочны, – уже злилась Дива, выплескивая содержимое миски.

– Как знаешь, мое дело – предложить помощь. Не хочешь – отвергни ее, – ведунья поднялась на ноги и двинулась на выход: она всегда уходила внезапно.

Дива пошла вслед за Млавой в сени. Ей было грустно в этот день, и она хотела как можно меньше времени проводить в одиночестве, грызущем ее опасениями.

– Еды возьми, – напомнила Дива уже в сенях, кивнув на корзинку со снедью, собранную для ведуньи.

– Я помогу, провожу Млаву до ворот, – подоспевшая Мирава схватила плетенку с едой.

На улице было тихо и мрачно, словно вымер обычно шумный двор. Еще бы, после ночного пиршества спали не только гости, но и слуги.

– Ты говоришь, что любишь свою княгиню и хочешь защитить ее? – спросила Млава у служанки, будучи уже за воротами детинца, где в поле гулял только ветер.

– Люблю больше жизни. И буду бороться за нее до конца своих дней…– обещалась Мирава. Она долго думала о том поручении, которое дал ей Арви. Жалко ей было Диву немного. Но ведь себя саму еще жальче. – Я смогу от Вольны избавить ее.

– Тебя не было в горнице при нашем разговоре. Как ты узнала?

– Укладывала Ендвинду спать и нечаянно услышала. Я не хотела, клянусь, само получилось…– уверяла Мира. Справедливости ради надо заметить, что она, и правда, половину беседы не разобрала.

– Но твоя хозяйка отказывается разить соперницу, – напомнила Млава.

– Это потому, что княгиня боится. А мы нет, – объяснила Мирава. – Мы с Радой все сделаем, лишь бы наша хозяйка перестала страдать, – уверила Мира. – Давай сюда свой яд.

– Нет, без согласия Дивы я не стану вмешиваться. Кто знает, может быть, она и права, – неожиданно переменила свои намерения Млава.

– Ты же сама сказала, что без Вольны всяко лучше станет, нежели теперь…– напомнила разочарованная Мира.

– Да, я и теперь так думаю. Но решать сие не мне. И не тебе. Я пособляю Диве, потому что она дочь человека, которого я любила всю свою жизнь, – задумчиво изрекла Млава. – А собственных детей у меня никогда и не было. Пусть хоть род Гостомысла живет век за веком. На благо этих земель. А я буду помогать, пока сил моих хватит.

Дива шла по дорожке в гридницу. Ветер дул ей в лицо, словно пытаясь прогнать обратно в терем. Сначала она не хотела идти и искать Рёрика – пусть бы он сам пришел к ней. Но отчего-то без него ей сделалось так тоскливо, что вскоре она уже не хотела ждать. Да и в разных они положениях: он может позволить себе потерять ее, а она – нет.

– Доброго дня, досточтимая княгиня! – голос Арви прозвучал неожиданно.

– Как отрадно было без тебя, – буркнула себе под нос Дива. После ее возвращения в Новгород они редко виделись. Она даже успела позабыть о нем. – Благодарствую…– Дива собиралась продолжить свой путь, но тиуну вздумалось затеять любезную беседу.

– Я так счастлив приветствовать княгиню, что не могу сдержать охвативших меня восторженных чувств, – тиун разглядывал похорошевшую Диву, понимая, что такое преображение имеет причины. Она расцвела как бутон. Кто бы мог подумать, что сей колючий цветик окажется столь красив. – Прошу взглянуть, что я подготовил для высочайшего ока княгини! – в руках Арви была стопа рисунков, изображающих постройки строящихся у Волхова княжеских хором. – Возможно, княгиня пожелает удостоить благородным взором свой будущий терем…

– Пожалуй…– милостиво согласилась Дива. Ей это было интересно. – Кстати, Арви, ты не знаешь, где Нег?

– Князь с самого утра отбыл на строительство…– ответствовал Арви.

– Вот как…– Диве стало еще грустнее: ведь они собирались отправиться на строительство вместе.

– Наш правитель не из тех, кто может долго находиться без дела…– справедливо отметил тиун, который считал, что деятельный мужчина без занятий хиреет. А Рёрик, безусловно, не лентяй. – Вот будущие хоромы княгини…– указывая на один из рисунков, огласил Арви.

Дива принялась с любопытством разглядывать зарисовку, изображающую высокий терем с четырьмя башенками и четырьмя крылечками. Кажется, она задумывала нечто иное, когда обговаривала с зодчими свои будущие покои. Но впрочем, сей терем не менее внушительный, а даже как будто и более, если учитывать его размеры.

– О боги, прошу меня простить, это не совсем то!..– вдруг выпалил Арви, извиняясь и попутно предлагая другое изображение. – Это был не терем для княгини. Как я неловок! А вот же оно!

– А этот чей? – уже наперед предвкушая неприятный ответ, скривила губы Дива, провожая взглядом рисунок.

– Как чей! Княгини Вольны и княжеских наследников! – простодушно сообщил тиун, глядя с каверзной улыбкой на дочь Гостомысла.

– Кого? Какой еще княгини Вольны?! Ума лишился?! – возмутилась Дива.

– Княгиня Дива права на сей раз…Не будем повторять сплетни…Прошу не обращать внимания на мои необдуманные слова, – нарочито вежливо извинился тиун.

– Сплетни? Ты что же, хочешь сказать, покамест меня не было, ее тут так величали?! – Дива замерла в негодовании.

– Княжество не может обходиться без князя, а князь без княгини…Как только дочь Гостомысла отбыла, в народе Вольну стали почитать как…– Арви не договорил, но было ясно, какое слово он опустил. – Вольна есмь матушка детей князя, предполагаемых наследниками государя в отсутствии детей от законной супруги…Четыре башни – это она сама и трое ее сыновей. Впрочем, относительного третьего чада имеются сомнения – возможно, родится дочка…– нарочито успокоительно заметил Арви, одновременно наслаждаясь сокрушенным лицом Дивы, на котором было нарисовано огорчение.

– Отец старшего сына Вольны не Нег, – напомнила Дива.

– Разумеется. Но все же. Впрочем, глупости все это…Молю выбросить из головы и более не вспоминать, – отрицательно замахал руками Арви. – Кстати, все заметили, что Вольна необыкновенно плодовита. Ее здоровье позволяет ей рожать хоть каждое лето.

– Забери, – Дива отдала рисунки обратно тиуну, даже не досмотрев те образы, которые относились к ее терему. Она чувствовала негодование. Восторженность от возвращения домой давно прошла. И сейчас Дива ясно видела только одно: Вольна по-прежнему опасна. Ведь теперь ее называют княгиней, а ее детей прочат в наследники.

– Жажду спросить, каким княгиня нашла свое минувшее путешествие в земли Фризии? Понравился ли княгине град нашего славного правителя? – продолжал Арви, упиваясь терзанием Дивы, отраженном на ее искреннем лице.

– Занятный град, – мрачно ответила Дива, которая никак не могла забыть о тех унижениях, что выпали на ее долю в Дорестадте. Ее до сих пор мучили кошмары, навеянные переживаниями того времени.

– Вероятно, за проведенное там время княгиня притяготела душой к новым сродникам? – Арви никак не мог понять, что такого ужасного могло произойти с ней в Дорестадте и отчего Умила теперь не желает, чтобы дочь Гостомысла вообще существовала. Но спрашивать о таком нельзя. Хотя, может, Дива сама что-то расскажет.

– О да, я очень полюбила нашу матушку! – было видно, что Дива врет, но Арви продолжал, не смущаясь.

– И конечно, брата нашего славного правителя! Храброго Синеуса! – зная нрав младшего сына Умилы, Арви допускал, что тот мог каким-то образом обидеть Диву.

– Разумеется! Кто же не восхитится доблестью Синеуса! – Дива поджала губы, вспомнив деверя.

– Будем просить небеса, чтобы боги не допустили вашей долгой разлуки! – Арви обратил взор в небо, затянутое серой тучей, такой же мрачной, как его пожелание.

– Только об этом и молюсь со дня расставания…– Дива скорчила гримасу.

– Но ведь что-то произошло в Дорестадте такого, о чем княгиня умалчивает? – осторожно спросил тиун.

– Арви, вспомни, как в том городе Умила обошлась с Вольной! Было крайне разумно отправлять к этой старой злодейке и меня! – не сдержалась Дива.

– Я передам князю справедливые замечания княгини, – поспешил воспользоваться случаем тиун.

– Это необязательно, – Дива пожалела о своих словах. Несдержанность – беда пылких натур. Как она, разумная дочь Гостомысла, могла разоткровенничаться при этом змее Арви! Это все от расстройств. В Новгороде, на земле своих предков, она не умеет вести себя правильно, ее язык будто сам удлиняется. А еще ей плохо без Рёрика. Она понимает, что зависит от него, нуждается в нем и боится его потерять. Любовь и страх сильнее гордости.

– Пущай княгиня не переживает, в своей непревзойденной мудрости владыка рассудит сей укор верно, – сулил Арви глумливо. – В самом деле, разве не…

– Немедленно прекрати, – процедила Дива столь угрожающе, что сама не узнала себя. – Если хоть слово ему скажешь, я засуну эти рисунки в твою ядовитую пасть…

Усмехнувшись, Арви учтиво поклонился и отправился, как она велела, прочь. Он был доволен своей работой. Она казалась такой спокойной и милой все это время, а теперь утратила равновесие души. И вскоре кинется на Рёрика, словно раненый зверь. Конечно, этого недостаточно, чтобы владыка столь быстро отказался от нее, но нужно же с чего-то начинать. Пусть для начала повздорят. Хотя не повздорили ли они уже? Почему Рёрик отправился на стройку один? Они ведь были неразлучны все это время…Кажется, все идет, согласно замыслу…

****

– Государь вернулся, – сообщила Мирава Диве, сидящей у окна и с грустью смотрящей на моросящий дождь.

– Где он? Чем занят? – Дива не понимала, как должна вести себя. Пойти ли к нему первой или ждать его. Она огорчена их размолвкой. А он? Что если ему все равно? Тогда идти к нему не нужно. В любом случае разница между ними в том, что она думает о нем весь день, а у него есть и другие мысли, помимо нее. Так устроен мозг мужчины.

Дива достигла гридницы, где застала Рёрика вместе с Ньером, они что-то обсуждали. Усевшись на лавке возле окна, она решила подождать ухода старшего дружинника. Она смотрела на двор перед собой, но не видела ничего.

– Мне пора, мой князь, – Ньер не стал задерживаться.

Рёрик сидел за столом и рассматривал какую-то карту. Глядя на него, Дива чувствовала только одно – без него всё не так. Всё не в радость.

– Я скучаю…– произнесла Дива еле слышно.

– Я тоже, – ответил Рёрик. И голос его был огорченным. Если он не приходил к ней, то это не означает, что она не нужна ему.

Дива подошла к Рёрику и обняла его. А он обнял ее.

****

Пасмурное утро предвещало унылый день. Непогода зарядила надолго. Небосклон затянут серой поволокой до самого горизонта.

Накинув на голову капюшон плаща, Рада шла по промокшей деревянной мостовой, держа в руках корзинку с завтраком для Вольны.

– Рада, пойди сюда, – пшикнула Мирава, прячась в тени сенника, с одной стороны которого расползлась огромная лужа, словно не дающая девушке отступиться от замысла, на которой она решилась.

– Что случилось?! – Рада даже охнула от неожиданности.

– Вот отрава, данная Млавой, – Мира протянула яд, который забрала у ведуньи Веры ранее. – Подсыпь его сейчас же Вольне в утреннюю еду. Да смотри – не мешкай.

– Так княгиня же сказала – нельзя Вольну трогать…– растерялась Рада.

– Ты слышала, что Млава велела? – уклонилась от ответа Мирава. – Мы должны избавить нашу княгиню от этой женщины.

– Если княгиня не дозволила, я не могу ее ослушаться, – сомневалась Рада.

– Она дозволила. Иначе откуда у меня взялось бы это? – Мирава вложила в руку Рады яд. – Нужно торопиться. Сама посуди, время подходящее. У князя гости, не до Вольны ему сегодня. Да и с беременными нередко случается всякое. Никто и не заметит.

– Княгиня точно разрешила? – переспросила Рада.

– Всеконечно, она. Сделай это поскорее, – подгоняла Мирава.

****

По деревянной кровле негромко и уютно топал дождик. Деревья перешептывались между собой, шелестя промокшей листвой. На умытой улице было пустынно.

За ночь Дива не выспалась. И когда утром раздался стук в дверь, она еле распахнула глаза, закрывающиеся сами собой.

Ласково поцеловав спящего Рёрика, Дива вознамерилась одеться и пойти открыть дверь, поскольку нетерпеливый стук повторился. Вероятно, нечто важное случилось.

– Куда ты? – сквозь сон Рёрик обнял Диву и притянул ее к себе.

– Кто-то стучит, – ответила Дива, погладив Рёрика по голове. Она чувствовала, что ее переполняет безграничная нежность к нему. Любое его слово почти священно для нее. Она любит своего сурового князя и хочет быть ему полезной хоть немножко. У него много слуг, помощников, и ни в чем нет нужды. Но и она на что-то сгодится. Сможет служить ему верно, заботясь о нем и любя его. Если б это было возможно, она бы не расставалась с ним и на миг.

– Пусть стучит, – зевнув, Рёрик погладил бархатное бедро Дивы. Пасмурная погода располагала к тому, чтобы задержаться в опочивальне с любимой.

– Государь, срочные новости! – послышался нетерпеливый крик с улицы.

Накинув летник, Дива вышла на промокшее крыльцо, потемневшее от прошедших дождей. Возле нижней ступени стояли Прохор и Надежа, вероятно, несущие дозор этим утром. Они переговаривались между собой и выглядели бодро.

– Брат государя на подходе, – объявил Прохор. – Один корабль уже причалил. Остальные в пути. Будут к полудню.

– Чего?! – Дива потерла сонные вежды, словно пытаясь удостовериться, что услышанное ей не снится.

Дива сидела на лавочке возле окошка и смотрела на вымокший двор, но не видела ничего, кроме образа змеи драккаров, плывущих из Дорестадта в Новгород. Даже гуляющие по небу серо-золотые тучки оборачивались коварными ликами Умилы и Синеуса.

– Значит, Гейрхард не соврал, – вслух размышлял Рёрик, умываясь. Новость о прибытии семьи быстро пробудила его, и теперь он собирался на улицу.

– Кто? – повторилась Дива, забыв, что уже спрашивала об этом. Ее внимание захватили мысли о наползающих гостях, а также картина, разверзнувшаяся пред ее взором. На дворе кошка, изогнувшись в дугу, шипела на двух других кошачьих, наступающих на нее с обеих сторон. Вдруг откуда-то из-за угла выбежал пес. Даже не заметив ничего подозрительного, он промчался мимо, распугав драчунов и нарушив их позиции.

– Что с тобой? – Рёрик удивленно оглядел Диву.

– Ничего…– после промедления ответила Дива негромко. Но на самом деле ей хотелось кричать во все горло о том, как терзает ее все происходящее. Как мучает, что теперь Вольна окажется к ней еще ближе. Как возмущает, что ее враги едут сюда. Прямо в ее гнездо! Но неизреченное слово – золото…

– Ничего? – переспросил Рёрик, одеваясь. – Говори, если что не так…

– Когда ты рядом, всё так…– Дива призадумалась. Теперь, когда Умила и Синеус приближаются, неизвестно, чем обернется для нее самой молчание об их проделках. Они могут первыми обвинить ее в том, что она почти оказалась в лапах Эйрика. Но поверит ли Рёрик в ее сказ? Нужно оказаться убедительнее. – Однако ты должен кое о чем знать…Я не все рассказала тебе о том времени, которое провела в Дорестадте…– начала Дива, прислонив руку ко лбу.

– Ну расскажи сейчас, – Рёрик приладил к поясу ремень с ножнами, в которых был кинжал, и уже был почти готов идти на улицу.

– Я не знаю, как начать…Все это весьма…Боюсь огорчить тебя…Сие немыслимо, на первый взгляд…– Дива опасалась навредить себе предстоящим повествованием. С другой стороны, будет хуже, если Синеус и Умила поведают историю на свой лад.

– Так…– Рёрик напряженно вздохнул. Только все наладилось и вот опять какая-то галиматья. – Говори уже.

– Год, проведенный в Дорестадте, я не забуду никогда. И не только потому, что он прошел вдали от всего, что мне дорого. Помимо этого, кое-что случилось…– Дива не успела закончить речи, как дверь отворилась, и в горницу влетела Мирава.

– Государь, тиун пожаловал, – поспешила доложить запыхавшаяся служанка. – С новостями срочными!

Рёрик кивнул, и тут же на пороге возник Арви, вышмыгнувший из сеней.

– Князь, корабль Синеуса показался вдали…– торопливо сообщил Арви, предварительно извинившись за неуместное вторжение. Впрочем, князь сам приказал тиуну явиться, лишь только появятся вести. – Я велел отправить к пристани повозки…

– О, как скоро…– Рёрик выбежал на улицу.

– Доброго дня, княгиня…– пожелал Арви сухо, после чего повернулся на пятках и последовал за князем на двор.

Дива застыла в негодовании. Попытка нарисовать картину о поездке в Дорестадт сорвалась. Одно лишь осталось неясным: специально ли Арви ворвался в самый неподходящий момент или это случайность? Но разве он мог что-то знать о ее планах. Иногда ей кажется, что он вездесущ, хотя это, конечно, не так. Наверное, она слишком подозрительна.

****

Новгородцы любили увеселения. Порой даже не так важен повод. Действительно, так уж значимо – в честь чего следует пировать? Например, сегодня древний град встречает гостей. По этой причине и празднество. А то, что этих гостей никто никогда не видел, так это мелочи. Видно, славные люди, раз столько суматохи к их приезду накрутилось. Бегают кухарки, снует челядь, накрывая столы, прибирая дворы и княжеские избы.

От берега Волхова до княжеского детинца не так далеко. Но пешком с поклажей не дойти. И вот вдали показался обоз груженных повозок под охранной огромной дружины во главе с Синеусом и Олегом. Умила и Ума сидят под руку в просторной повозке. Ефанда поодаль на скакуне. Прислуга и прочие второстепенные лица устало плетутся пешком в хвосте каравана с осунувшимися ликами – из детинца повозки и лошади были отправлены встречать гостей и перевозить скарб, но никак не слуг.