Атуна Койдергем
Горлинка Хольмгарда. Книга 2

– Нет, мы возвращаемся в Полоцк. А когда Рюрик прибудет сюда в Изборск, то и мы на встречу к нему ринемся, познакомиться как будто…

– А если Трувор увидит, что я теперь к тому лажусь?! – ужаснулась Желана, хотя до описываемых будущностей оставалось еще множество времени.

– Он будет огорчен. А может, догадается, в чем дело. В особенности после твоей речи про обмундирование для наших воинов. Девицы обычно выпрашивают тряпки и бусы…– спокойно рассуждал Ярополк, не заботясь, что дает трудновыполнимые задания. – Так что твоя задача окажется быть опасливее и не выдаться…Ты должна будешь добиться, чтобы тот второй все же согласился помочь нам. Достигнешь этого и считай, что твои братья свободны. А нет, так больше я милосердствовать не стану…

– Князь, вон как дело повернулось, не получается у меня ничего. Трувор горазд только тешиться со мной, а как доходит до толка о помощи, так отвечает, что мое дело – вышивание. И там такожде выйдет…Ради меня они вряд ли изменят свои замыслы…Да к тому же, будет более чем странно, если я сначала к одному приластилась, а потом к другому. Странно и пагубно.

– Изменят и еще как. Ты просто не знаешь, как подобные дела мастерят…Вот как раз с помощью таких, как ты…– Ярополк вытер ладони от вишневого сока о тряпку и отодвинул блюдо. – Тем паче у нас общие враги с ними. Я, вообще, удивлен, почему они еще не согласились укрепить нас. Признаться, я рассчитывал, что ты даже не понадобишься. Взял тебя на всякий случай, можно сказать…

– Ну вот, значит, есть какая-то значимая причина. Я слышала, что они отправили войско в Царьград. Может, сил у них столько нет, чтоб везде поспеть…И я тут не смогу ничего изменить.

– Сможешь. У тебя почти получилось. Ежели бы не история с покушением…Впрочем, для начала я сам поговорю с Рюриком по осени. А если не получится ничего у меня, то тогда уже снова выступишь ты…

– Князь, нехорошо это кончится, – Желана нутром чувствовала, что предложение Ярополка слишком опасно. – Лучше найти другую девушку, которая еще не была в Изборске. Время до осени имеется…

– Я неуверен, что для такого ответственного замысла подойдет любая красотка. А ты находчива и смела. Не каждая рискнет первой лобызать наместника! – вспомнил Ярополк поцелуй у кузницы. – Тем паче будет не менее странно, если окажется, что у меня имеется еще одна несчастная племянница, ты не находишь? – усмехнулся князь. – Тот второй должен будет плениться…

– Если тот второй и пленится, то тогда меня точно Трувор прибьет! – трепетала девица. – Я не смогу орудовать «находчиво и смело», если меня будет сковывать страх…– втолковывала Желана.

– Если б Трувора не было здесь вовсе, тебе было б легче совладать с тем? – задумался Ярополк.

– Конечно же, легче. Но только что рассуждать, если Трувор здесь. Не двинемся же мы в Новгород! – Желана продолжила собирать вещи, поскольку несмотря на то, что ее считали княжной, она по-прежнему оставалась лишь служанкой, оказавшейся в неволе из-за братьев.

– Я подумаю над этим…– загадочно проскрипел Ярополк.

– Умоляю, все отменим. Если Трувор и не будет мешать мне, то это еще не означает, что тот второй влюбится в меня. Трувор рассказывал, что…– Желана не успела договорить, как была прервана.

– Ну почему же…Очень даже означает. Они братья и, следовательно, похожи. У них подобные вкусы…– Ярополк считал себя всезнающим.

– То, что они похожи, не означает, что они одинаковые, – возразила Желана. – Не смогу я, страшно. Тот, боюсь, не подобен Трувору.

– Слушай, что такое? Кто тебя так напугал? – удивился Ярополк, оглядев Желану. Он заметил, что она опасается даже помышлять о новгородском владыке. – Рюрик добрый правитель, его все любят. Ничего он не сделает тебе. Тем более когда это еще будет? До осени далече. Не тревожься попусту. Ведь знаешь этих князей: ты им всем так по душе! – Ярополк притянул Желану к себе, попутно распуская руки. Девица переносила отвратные объятия старого князя смиренно и терпеливо. Несмотря на молодость и красоту, она чувствовала, что очень несчастна. И некому за нее заступиться, и некому ей помочь. Иногда хотелось рассказать Трувору всю правду, но ведь он не пожалеет, а наоборот озлится ее лицемерию.

– Тут уже все поняли, что между мной и Трувором. Как я буду выглядеть в глазах князя Рюрика? Княжне негоже путаться…– тревожилась Желана, которая жила в бесконечном страхе перед будущем, которое никак не наставало.

– Хватит рассуждать, пустомеля. Нам без разницы, что он о тебе подумает. Ну вот такая ты влюбчивая княжна! – Ярополку надоели разговоры, он полез к Желане под юбки.

– Но, князь, мне страшно…Что они со мной сделают, если все вдруг вылезет? – трепетала Желана.

– Тщись, чтоб не вылезло, – дал отменный совет Ярополк.

Грустная Велемира ждала Трувора, сидя у распахнутых ставен, из которых тянуло тревогой. Она знала, что этот день ее муж провел с полоцкой княжной. Отвратить его от этой девки у Велемиры не получилось, как не вышло и устранить соперницу. Зато она основательно беседовала с супругом почти каждый вечер, талдыча, что Желана неискренна и действует в интересах Ярополка. Сначала эти разговоры не давали видимых плодов, и Трувор все равно устремлялся к полочанке. Но с течением времени он заметно успокоился. И когда сегодня он наконец появился на пороге терема, Велемира отметила, что вернулся он в ровном расположении духа. Его глаза уже не полыхали пламенем страсти, как тогда на Комоедицу. Можно решить, что он весь день был с дружиной, а не с женщиной.

– Родной, я ждала тебя к обеду, – ласково улыбаясь, Велемира обняла вошедшего супруга. Несмотря на нестерпимые муки ревности, она скрывала, что ей все известно о его похождениях. Ведь тогда ей пришлось бы выразить возмущение. Но вот беда, ее немилость не напугает супруга. Зато любое неосторожное слово может привести к тому, что он вообще уйдет от нее.

– Я был в гриднице. Обсуживали строительство крепости…– соврал Трувор, усаживаясь за стол. Ну не говорить же ей, что он весь день пробыл с Желаной!

– Крепость на глазах растет, как гриб. Никто еще так быстро ничего не строил на этих землях, как ты…– похвалила Велемира.

– Я хочу успеть к приезду Нега. Это его порадовало бы, – вздохнул Трувор. – Но все равно я не уверен, что управимся к осени. Всех, кого можно, я уже задействовал. Впору уже и самому за секиру взяться…Еще бояре со всякой ерундой пристают…По любой мелочи дергают! Кажется, если даже котенка у них украдут, то они ко мне тут же кинутся!

– Что им от тебя потребно? – забеспокоилась радетельная Велемира.

– Хотят, чтобы я поймал какого-то разбойника речного. Обчищает купцов он на Великой и Синей. Да ты о нем знаешь, я же тебе рассказывал – грабитель по кличке Ушкуй…Говорят, бывший дружинник Гостомысла…

– Бывший дружинник княжеский? Что за позор! Ты обязан его словить, – сразу означила Велемира. – Изборск должен видеть, что ты печешься о благополучии народа.

– Дружина сейчас на строительстве. И у меня нет желания отрываться от возведения крепости…– Трувор осознавал, как трудно захватить неуловимого разбойника, и не хотел тратить время и силы на подобные затеи.

– Но ведь князь Рюрик изловил Емильяна из Изборска, – напомнила Велемира.

– Ну там все не совсем так было…– усмехнулся Трувор, не закончив мысль.

– Ты слишком много трудишься, – похвалила Велемира, погладив мужа по голове. Дочь Гостомысла умышленно превозносила своего бездельника. Пусть он видит, что жена – единственный человек, который осознает весь груз, что лежит на его плечах. – Родной, но оставлять разбойника без внимания нельзя. Нужно вмешаться.

– Я знаю. У меня инда есть замысел, как застичь этого злодея. Но нынче не до того, – вздохнул Трувор.

– Что ты придумал? Поведай, – Велемира желала во всем принимать участие.

– Я думаю, нужно отправить часть дружины вместе с купцами. Или еще лучше, вместо купцов напихать в корабли гридей…Когда разбойники нападут, сразу их всех и перебить, – поделился Трувор идеями.

– Прекрасная мысль, родной, – похвалила Велемира. – Однако если позволишь дать тебе совет, я скажу вот что: не следует убивать их сразу, неизвестно где…Этот твой подвиг будет легко забыт. Нужно сделать так, чтобы народ славил тебя неустанно. Для этого ты должен захватить Ушкуя и придать его казни на глазах у всех. Лучше всего свершить это в канун какого-то праздника. Как ты знаешь, большинство торжеств происходят в зиму. Потому ты должен словить его до наступления холодов. А потом покарать негодяя на виду у всего честного люда. Кстати, день празднования зимнего солнцестояния подойдет весьма…– вдалбливала Велемира.

– Я устал и хочу спать…– сообщил наместник в ответ на нравоучительную речь. А Велемира в этот момент разглядела его вполне. Со дня их знакомства он заметно изменился. Два года назад он выглядел как молодой парень, подтянутый, ловкий, затрудняющийся всякими пустяками, наподобие, принести воды и накормить лошадь. Тогда он был веселый и простой. С тех пор он стал другим. Теперь он дородный мужик, а не озорной молодец. Степенный и самоуверенный. С каждым днем в нем все меньше душевности.

– Я провожу тебя в опочивальню, – Велемира суетилась вокруг него, по своему обыкновению, хотя имелась прислуга. Высокие перины и пышные подушки были уже взбиты, а горница проветрена, что сулило приятный сон. – Кстати…Ярополк отбудет завтра? – негромко спросила княжна, расправляющая постель.

– Он хотел дождаться Нега, но тот так и не пришел к нам сюда в Изборск. Так что Ярополк отбывает в Полоцк, но мы будем принимать его снова, как только сюда пожалует князь Новгорода…

– А полоцкая княжна отбудет вместе со своим дядей? – напрямую спросила Велемира смиренным тоном.

– Откеда мне знать? Спроси у Ярополка. Это он ее родственник, а не я, – отделался Трувор. А Велемире стало не по себе. Видимо, он не против того, чтобы та осталась.

– А разве возможно, чтобы княжна гостила здесь без своего дяди или брата? – спросила Велемира. Ответ, конечно, очевиден. Такого быть не может. Хотелось услышать это от него. Хотя его слова ничего не стоят!

– Наверное, невозможно…– Трувор принялся раздеваться, готовясь ко сну, который манил его пуще прочего.

– Странно, что после того случая на конюшне Ярополк не отослал ее…– подсказала Велемира. Ей хотелось снова подчеркнуть в глазах Трувора корыстную роль девушки.

– Немного странно, – согласился Трувор для приличия. – Ярополк хочет, чтобы я снабдил его войско оружием. Раз не могу пообещать поддержать дружиной…– Трувору захотелось обсудить это с Велемирой. Ни с кем из своих возлюбленных дев он не мог позволить себе беседы на подобные темы.

– Ярополк на все готов, чтобы добиться от тебя хоть чего-то, – принялась увещевать Велемира. – Если ты будешь внимателен, то заметишь дюжину тому подтверждений…

– Уже заметил, – махнул рукой Трувор. Как тут не заметить, если Желана полдня заливала про сулицы! И его, откровенно говоря, такое не обижает. Ведь она любит его, и к кому еще ей обращаться за помощью, если не к нему? Так что ничего странного, а любви это не мешает.

– Что бросилось тебе в глаза? – Велемира кое-как раздувала надежду внутри себя.

– Да неважно…Просто говорю тебе, чтоб ты не переживала: я все замечаю…– отделался Трувор. В душе он понимал, что Велемира единственный близкий ему человек, который искренен и не хитрит с ним. Она что-то вроде трехглавого Горыныча: надежный друг, заботливая матушка и влюбленная женщина. По крайней мере, если происходит что-то нехорошее, то она всегда поддерживает и помогает выправить положение.

Глава 5. Беглецы

– Хозяин, там такое! – запыхавшийся начальник стражи даже не успел поприветствовать Синеуса, столь срочным было сообщение.

– Что такое?..– Синеус не смотрел в сторону коменданта, поскольку следил за подготовкой к обороне. Дружина заносила в донжон еду и воду – в главной башне запасы будут в безопасности: сейчас не то время, чтобы амбары стояли открытыми. Слишком много ртов, чьи аппетиты следует умерить.

А вокруг тем временем шла суматоха, слышались торопливые окрики, грохот, лязг, хлопанье, ругань, словом, все то, чего следует ожидать в преддверии осады.

– К мосту пришли жители, многие из них искалечены, они просят укрыться в поместье! Эйрик и его люди разоряют окрестности! – начальник стражи много жестикулировал, указывая в сторону города, где происходили бесчинства в этот самый миг. – Дан уже очень близко! К вечеру или ночи будет возле наших стен, как говорят жители!

– Что? – Синеус перевел вопросительный взгляд на начальника стражи, будто прослушав все то, что тот с таким жаром повествовал.

– Я говорю, жители прибежали к нам за помощью! Некоторым из них отрубили руки! Среди покалеченных есть даже женщины и девушки! Многим сожгли дома, им некуда идти! Люди Эйрика безобразничают в окрестностях! Что делать, хозяин? Открыть ворота?

– Руки им отрубили, чтобы они не могли сражаться и помогать нам, – заметил наблюдательный Льёт, вместе с Олегом помогающий Синеусу выстраивать оборону. – Но от этого меньше есть они не станут.

– Нельзя впускать их, – подытожил Олег.

Осада поместья была делом привычным и жестоким. Ничего неожиданного не имелось в том, что не всем находилось место внутри укрепленных стен. В то время, когда нужны бойцы для защиты, все прочие только мешают. Женщин, детей, стариков, увечных – нечасто впускали в цитадель, готовящуюся держать оборону. Кто знает, как долго враг намерен штурмовать укрепления…Возможно, еда внутри крепости закончится быстрее, чем терпение противника. А ведь никакой захватчик не настроен бросаться на высокие стены или гибнуть под градом стрел. Самое простое – оцепить город, обложив его со всех сторон, и морить голодом тех, кто надеется на мощь стен. Впрочем, стены поместья Синеуса, к тому же, не столь уж крепки. Выполненный из дерева частокол хоть и был обновлен в этом году, но не является чем-то непреодолимым.

– Господин, плохо дело! – голос слуги раздался в тот самый момент, когда Синеус уже был готов повторить свой приказ – никого не впускать в поместье. – Торвар вернулся из города с новостями…

Торвар был одним из самых искусных воинов Синеуса: опытным, беспощадным и удачливым. Эти качества в дружине викингов ценились немало. Но сегодня, кажется, фортуна изменила ему. По крайней мере, он шел к Синеусу, прихрамывая и держась за руку, где в районе локтя проступало на его одежде кровавое пятно.

– О, милосердная Эйр! Торвар, что с тобой?! – Синеус уставился на своего верного помощника, которого отправлял во главе небольшого отряда на разведку в город.

– Скверные новости…Эйрик не один пришел, очевидно. С ним много людей, – повествовал Торвар, иногда морщась от боли. Вероятно, он получил ранение в ходе своей вылазки. – И с ними осадные орудия…Видел требушет и таран…

– Камнеметательное – это плохо. Значит, они не думают ограничиться окрестностями, а собираются идти сюда на нас…– здраво рассудил Льёт.

– Откуда у них требушет?! – задался вопросом неприятно пораженный Синеус, хотя ответ в данный момент никто не мог бы дать.

– Откуда-то. Так и людей очень много…– напомнил Торвар. – Вероятно, Эйрик заключил с кем-то союз против нас.

– С кем?! – недоумевал Синеус. – Может, взял с собой братьев…

– Ну, по крайней мере, не своих. Там были урманы, – Торвар бросил взгляд на Олега – именно тот относился к норманнскому племени. – Как раз с ними мы и закусились. Всех убили, а я и Фрост успели сбежать.

– Хельги?! – Синеус вопросительно оглядел шурина, словно тот был в ответе за семью, которая его отвергла.

– Я ничего не знаю, – ответил принц просто.

– Если они с осадными орудиями, то там не только викинги…– желваки под скулами Синеуса нервно перекатывались. От таких новостей можно и удар получить.

– Может, им помогает раздосадованный король, которому Дорестадт не подвластен, – предположил Льёт. – У твоего брата Рёрика немало врагов. А зная, что он в Новгороде, сюда могли прийти многие из них, желая разрушить эти его владения. Ради такого повода могли сплотиться даже те, кто слывут недругами.

– Так что ты сказал про норманнов, Торвар? – лицо Синеуса вдруг сделалось бесстрастным. В мыслях он уже пережил самое худшее.

– Я сказал, что у пристани напоролись мы на них, как лиса на рожон. И только я и Фрост смогли спастись, да и то бегством.

– Возможно, нам всем следует последовать вашему разумному примеру, – мрачно произнес Синеус, следя глазами за тем, как стража пытается сложить подъемный мост, давно поросший какой-то дрянью. Не так часто его поднимали в последнее время.

– Хозяин, что же делать с теми людьми, которые у ворот?! – волновался комендант. – Они кричат. Хотят зайти! Говорят, что им нужна защита своего сеньора! Тем более многие из них нам знакомы. Кузнец Юрген и его беременная жена, торговцы Вилли, Яков и Филипп с семьями, кожевник и…

– Пусть кричат, не до них теперь, – ответил Синеус, погруженный в глубокую думу, засосавшую его, словно трясина.

– Если Эйрик пришел с тараном, то рано или поздно он проломит ворота…– предположил Льёт.

– Ворота хорошо укреплены, они усилены железом, – подчеркнул комендант.

– Ну тогда враг засыплет ров и проломит палисад…

– Тогда мы спрячемся в нашем бергфриде и переждем там трудные дни, – Торвар выразил уверенность, основанную лишь на расхожем мнении.

– Наш донжон не из камня, а из дерева, – напомнил Льёт. – Если враг захватит двор, то подожжет башню непременно. Внутри нее мы будем оставаться в безопасности лишь в том случае, если Эйрик не перейдет ров.

– Дерево башни обжигали, оно не должно гореть, – возразил Торвар.

– Оно загорится рано или поздно, – повторил Льёт. – Но даже если по какой-то причине оно не будет сразу полыхать, то враг может просто сломать башню.

– У нас много стрел, мы будем выпускать их во врага, когда он станет подбираться к нам! – настаивал Товар, изначально нацеленный на битву.

– Рано или поздно стрелы закончатся…– Льёт не собирался сдаваться в этом споре.

– Что делать, хозяин?! – комендант смотрел на Синеуса вопросительно, как и все остальные. – Разве можно бросить наших людей за воротами…Некоторые из них истекают кровью, им нужна помощь…

В таком положении крайне трудно собраться с мыслями: ведь звучит много мнений, советов и слов, порой противоречащих друг другу.

– Нельзя терять времени, говори, что нужно делать, – торопили Торвар и Льёт.

– Откуда я знаю, как правильно…– Синеус только сейчас понял, что впервые оказался в столь сильном затруднении, из которого неясно, как выбраться. И никто не знает. Они все ждут, чтобы он принял единственное верное решение и был бы ответственен за последствия. Но ведь он не провидец, чтобы предугадать будущее.

– Решай, Синеус, – подгонял Олег.

Худшее, что может настигнуть начальствующее лицо – это сомнение. И правда, итог никогда никому неизвестен. Но главарь не должен колебаться, принимая решение. Иначе он уже не тот, за кем можно следовать. И пусть лучше он трижды ошибется, чем дрогнет и выкажет слабость или незнание и растерянность. И Синеус почувствовал это, когда в смотрящих на него глазах тоже стали зарождаться сомнения, только уже совсем иного сорта: тот ли он человек, которого следует слушать и за коим надлежит идти, он сам-то знает верную дорогу?!

– Мы поступим следующим образом…– Синеус быстро взял себя в руки, прогнав слабость, что сковала его при получении дурных новостей. – Мы впустим тех беглецов, которые жаждут спрятаться здесь в поместье…

– Да как же?! Сюда тогда хлынет весь город, и мы помрем с голоду быстрее, чем Эйрик разобьет лагерь! – принялся возмущаться Торвар. Его поддержали и другие голоса. И в этом не было ничего удивительного: места в замке мало. – Тут кошек, собак и крыс на всех не хватит, если пускать кого ни попадя. Дойдем до того, что будем съедать друг друга?!

– На стене мы вывесим щит, как символ того, что сдаваться не собираемся…– Синеус говорил медленно, поскольку обдумывал план действий, который рождался одновременно с его речью. – Выполняй, Люис…– приказал Синеус коменданту. И тот радостно бросился претворять в жизнь полученное распоряжение, так как и сам желал укрыть своих знакомых и прочих горожан от внезапной беды.

– Я не разумею тебя, – провожая взглядом торопливо удаляющегося коменданта, Торвар высказал то, что чувствовали и другие.

– Сейчас уразумеешь…– продолжал Синеус, стиснув зубы. – А когда наступит ночь, мы тайком покинем поместье через подземелье и выйдем к реке. Даже если вороги будут возле наших ворот к вечеру, они не станут тут же бросаться на стену. Они должны будут соорудить какие-то укрепления, может, вал или подобные заграждения, хотя бы на расстоянии действия их осадных машин…И за это время мы успеем отплыть далеко.

– То есть мы оставим город?! – Торвар был настроен сражаться, но не бежать.

– Мы оставим город, чтобы самим не остаться под его обломками навсегда…– подтвердил Синеус.

– Отменный план, – поддержал Олег, которому тоже было ясно, что сидеть в осаде равносильно самоубийству в данном случае. Поместье не слишком хорошо укреплено, при должном умении и среднем рвении врага оно окажется разрушено. Это лишь вопрос времени. Причем не столь отдаленного.

– Нужно забрать из башни оружие и припасы, – сообразил Льёт.

– А в башню тогда отправить тех, кто желает тут спрятаться! – озарился Торвар хитрой придумкой, наконец, оценив план своих собратьев. – Будут сидеть в ней и обороняться от Эйрика, колодец у них там есть, так что, может, еще и отобьются, – Торвар присоединился ко мнению большинства, отказавшись от желанной поначалу обороны.

– А самое главное, видя, что в башне кто-то есть, Эйрик не сразу догадается, что это не мы, и не пустится в погоню за нами. Мы выиграем время, – подытожил Синеус.

– Мы оставим им какое-то оружие? – поинтересовался Олег, подразумевая тех несчастных, которые спрячутся в башне.

– Оставим, но немного. Долго обороняться они не смогут. Но, с другой стороны, они должны обороняться хоть какое-то время, чтобы задержать Эйрика.

– Что ж…А после того, как мы доберемся до драккаров…Куда путь будем держать?

– Есть только одно место, куда мы можем теперь отправиться…

– Сын, надень эту телогрею, ветер промозглый…– Умила принялась обряжать задумавшегося Синеуса, прогнав прочь подступившие к нему воспоминания.

– Матушка, боюсь, я не уберег города, – уложив локти на борт драккара, Синеус угрюмо смотрел на бесконечную синюю гладь холодного утреннего моря. В парус задувал ветер, словно желая поскорее и подальше унести правителя от тех берегов, на которых тот потерпел поражение.

– Ты и не смог бы, – успокоительно заметила Умила, стоящая рядом с сыном на борту корабля. На ней было простое платье, отнюдь не такое, какие она носила обычно. Помятое, темное, из грубой, но зато теплой ткани. Волосы не были уложены в прическу – собранные в небрежный пучок, подвязанный пенькой, они, кажется, еще больше поседели за последние дни. Плаванье на этаком судне было сопряжено со многими трудностями и неловкостями, нередко ломающими даже молодых крепких мужчин. Но княгиня-мать была готова к путешествию и жаждала его. Главное – найти на корабле хоть какое-то место, где можно устроиться более или менее удобно. И она нашла его: на носу судна, где открывался захватывающий дух вид. Разрезающий ледяную гладь моря драккар несся по хрустальной воде, словно сокол по небу. Кроме того, викинги, часто занятые греблей, большую часть времени сидели лицом к корме, то есть спиной к Умиле, что устраивало ее вполне. К тому же специально для нее тут был установлен хоть и небольшой, но зато отдельный шатер из парусины – шерстяной ткани, пропитанной жиром. Умила умела переносить нечто неприятное, если это необходимо. И нынешнее плавание давалось ей сравнительно просто, на удивление. Она умудрялась и отдохнуть и исполнить те свои нужны, которые могли бы показаться неприемлемыми в подобных условиях и компании. Однако в отсутствии выбора быстро привыкается даже к суровой данности.

– Значит, ты сомневалась во мне с самого начала?! – удрученный все последние дни Синеус понял ее высказывание именно так. С того момента, как они покинули осажденный город, сын Умилы неустанно размышлял о своем провале, то и дело погружаясь глубоко в себя, вспоминая каждое слово, каждый вскрик, стук, лязг.

– Нет, я не сомневалась в тебе. Я сомневалась в Дорестадте, – пояснила Умила, глядя на будто выплывающее из вод солнце, которое сегодня дарило силы и надежды. – Мы с твоим братом давно предвидели сей грустный конец этого града…Дорестадт был обречен с самого начала. Река теряла свою силу, и он вместе с ней. Это был лишь вопрос времени: зачахнет ли селение самостоятельно или же его разрушат викинги.

– Не знаю, что и лучше, – Синеус был недоволен тем, какими оказались последние дни Дорестадта, недоволен самим собой и недоволен тем будущим, которое видел для себя.

– Без разницы, – покачала головой Умила, не сводя глаз с полосы горизонта, за которой тонули облака. – Он недостоин нашего рода.

– А какой достоин? Новгород, что ли?! – усмехнулся Синеус.

– Да, Новгород достоин, – подтвердила Умила серьезно. – Знаешь в чем разница между Новгородом и Дорестадтом?

– В том, что одного из них уже не существует, – мрачно отозвался Синеус, вспоминая дым пожаров, пришедший с севера и подползший к его воротам. Отплывая на кораблях, Синеус видел, как вдалеке вспыхнул старый донжон – самая крепкая башня его поместья, в которой, по замыслу зодчего, должен был находиться он сам, то есть сеньор, и его приближенные. Отрадно, что он, находчивый сын Умилы, быстро передумал переживать натиск врага в сей уязвимой цитадели.

– Дорестадт – это никчемный городишко. Городишко-слуга. Он обслуживает купцов, покупщиков, бродяг, блудниц, моряков, их корабли…– надменно произнесла Умила. – А Новгород – это сила. Град-победитель. В нем живут воины, а не торговцы специями и чинильщики чужих лодок. Этот город основан великим Словеном, самым могучим из всех славянских князей.

– Ах да, я забыл, у тебя же славянские корни, которыми ты гордишься. Но только вряд ли Словен был твоим предком, – засомневался Синеус.

– Словен был и моим и твоим предком, сын. Потому как все славянские народы – ветви одного дерева, – наставительно заметила Умила.

– Недружные колючие ветви терна, – усмехнулся Синеус.

– Среди родственников так часто случается, что нет мира. Но от этого они не перестают быть близкими друг другу. Даже внутри одной семьи возможны распри, что уж говорить о народах…– вздохнула Умила. – Так что не столь важно, к какому роду и к какой ветви принадлежим я и ты.

– Но родственники не всегда мирятся, – заметил Синеус.

– Всегда. Когда приходит беда, они поддерживают друг друга…

– И ты полагаешь, Новгород поддержит нас теперь в той беде, в которой мы оказались? Станет для нас домом, который нам не придется вскоре покидать?

– Разумеется. Ведь, выходит, земля Новгорода нам не чужда, хоть мы никогда там и не были, – вывела Умила. – Осталось токмо одно значимое препятствие, которое нам надобно обойти…

– Какое же? – Синеус сдвинул брови, пытаясь понять, что еще может случиться такого ужасного, сравнимого с тем, что уже произошло.

– Успеть достичь Новгорода до наступления холодов, – ответила Умила с умиротворенной улыбкой. Ей было безразлично то, что случилось с вверенным ей Дорестадтом. Ее не трогали судьбы жителей. Она не оглядывалась на грустные события, а смотрела вперед, предвкушая нечто приятное и новое, ждущее ее впереди в городе Гостомысла. Ветер играл в ее посеребренных волосах, солнце светило в глаза, и ей казалось, что она снова молода и полна сил.