Атуна Койдергем
Невеста из Уайтчепела
– Да, – с этим ответом Эмили не стала бы спорить даже сама с собой. А как иначе, она же творческая личность! Одна ее картина с каретой чего стоит!
– Случалось ли с вами ранее хотя бы одно из следующих патологических состояний, как то: галлюцинации, дежавю, потеря сознания, провалы в памяти? – ответы Эмили доктор записывал в ее медицинскую карту.
– Да. Дежавю, – ответила Эмили честно. Ее крайне обеспокоило словосочетание «патологические состояния».
– Мучили ли вас повторяющиеся кошмары, то есть тяжелые сны на одну и ту же тему? – доктор продолжал делать пометки. При этом он не комментировал ее ответов ни взглядом, ни жестом. Было неясно, хороши или плохи ее откровения.
– Да, – призналась Эмили. Как часто она просыпалась в истошных воплях, а сонный Джеймс успокаивал ее.
– Вы кричали или говорили во сне и просыпались по этой причине?
– Да…– Эмили почувствовала, как ее руки холодеют. Она сжала пальцы, чтобы согреться.
– Вас когда-либо посещали мысли о самоубийстве?
– Да…– Эмили не забыла, как была готова покончить с собой, лишь бы не попасться снова в лапы к маньяку. Так силен был ее страх перед ним.
– Вы когда-либо представлялись чужим именем и чувствовали при этом себя комфортно?
– Нет, – усмехнулась Эмили.
– Разве? – доктор чуть опустил голову вниз и оглядел Эмили поверх очков. – Вспомните, по документам ваше имя звучит как Эмили Блэйд. А в разговоре со мной вы рекомендовались как Эмма.
– Это одно и то же, кажется, – Эмили не придавала значения таким мелочам.
– Боюсь, что это разное, – доктор задумчиво оглядел светильник, прислонив карандаш к губам. – Этот пункт самый безобидный из всех. Даже ответив мне «да», вы бы никаким образом не приблизили б себя к сумасшествию.
– Ну хорошо, «да», – согласилась Эмили. Она ведь, и правда, немного изменяла имя.
– Ответ «да» означает лишь ваше желание ухода от реальности…– пояснил доктор. – Желание, но не сам уход, понимаете? Продолжаем, бывало ли такое, что в прошлом вы поднимали руку на людей?
– Да…– нехотя признала Эмма, будучи не в силах забыть пострадавшего от ее руки господина. Но вдруг ее осенило. Она отвечает на его вопросы, учитывая как раз опыт последних месяцев! – Нет, подождите, доктор. Я неправильно…То есть я немного запуталась. Я должна была давать ответы, не опираясь на события последних месяцев. А я, наоборот…
– Вы запутались. Это естественно для вашего состояния. Мы продолжим в следующий раз. Вам ни в коем случае нельзя перенапрягаться, – доктор встал со стула.
– И что значили эти ответы? – опечалено спросила Эмма
– Могу сказать, что было бы лучше, если бы вы могли ответить «нет». Но вы были искренни со мной, и это хорошо. Не расстраивайтесь из-за ответов. И имейте в виду, как бы вы ни ответили – это не поменяет того, что вы уже полгода находитесь под наблюдением в нашей клинике. Замещение – вот термин, которым я кратко могу описать то, что с вами произошло…Ваша психика вытеснила дурные переживания хорошими. Пребывание в клинике – не самое лучше, что может случиться с человеком. Куда приятнее оказаться в Париже, так ведь?
– Да, но…Доктор, тогда поясните, откуда же я знаю о Париже? Если бы я там никогда не бывала, то у меня бы не было и впечатлений о нем! Я ясно вижу Лувр, черт возьми!
– Я думаю, здесь есть только одно объяснение, – доктор задумчиво оглядел Эмили. – Вероятно, вы видели изображение столицы Франции, ее достопримечательностей…
– И где я могла их видеть? Я же только что из деревни, по вашим словам! У меня нет там библиотеки! – напомнила Эмили и тут же осеклась. Господи, Джол! Она рисовала портрет этой расфранченной дуры на фоне Лувра! В свою очередь его виды она получила из книги, которую взяла на время в книжной лавке! Ох, как внимательно она изучала тогда французский сюжет…Каждый штрих, каждых завиток…И все это, точно, было до нападения мистера Уолдри на нее!
– Не могу ответить на этот вопрос, – покачал головой доктор, не зная, что Эмили уже сама нашла ответ. – Вероятно, где-то все же видели. Возможно, на открытках или чем-то подобном. Имейте в виду, реальный Лувр может отличаться от того, который вам вообразился по вашим отрывочным воспоминаниям, что не дает нам права опираться на эти познания, как на истинные…
– Кажется, у меня проблемы, доктор…– расстроенная Эмили потерла лоб.
– Признание проблемы – шаг к ее решению, – доктор доброжелательно улыбнулся. – Не расстраивайтесь. И ложитесь отдыхать. Поверьте, то, что вы пришли в себя – это добрый знак.
Дверь за доктором захлопнулась. Эмили осталась одна наедине со своими мыслями.
Глава 35. Юдоль скорби
Шли дни. Сначала Эмили следила за временем, но позже сбилась со счета. Ей давали лекарства, от которых хотелось спать. Впрочем, в этих препаратах были и свои плюсы: все понемногу стало казаться не таким удручающим. Всего лишь временным затруднением, важность которого не столь велика. Дни проходили во снах, отчего уследить за календарем было практически невозможно. Эмили еще несколько раз разговаривала с врачом, приводя новые аргументы в защиту своих видений, но беседа всегда заканчивалась одинаково – Эмили нехотя признавала, что с ее психикой действительно творится что-то неладное.
В то время, что не спала, она постоянно думала о Джеймсе. Она вспоминала его почти каждую минуту, он всегда был в ее голове. Эмили теперь очень страдала без него. Но еще большие мучения ей причиняла мысль о том, что Джеймс – это мираж, шутка воображения. Она пыталась сложить мозаику из разрозненных фактов. Чаще всего мысли ее были непослушны и любые умозаключения давались ей нелегко. Однако она пришла к выводу, что сдвиг начался практически после той жуткой поездки в экипаже мистера Уолдри. Возможно, даже сразу. Впрочем, со слов доктора, сложно установить точные даты. Было бы небесполезно написать письмо Роберту. Может быть, он ее вспомнит…Хотя бы мельком, как свидетельницу. А может быть, Роберт ей вообще привиделся?! Нет, надо все-таки написать письмо. Это должно как-то прояснить картину. С этой мыслью Эмили снова заснула. А вечером к ней зашел доктор справиться о ее здоровье.
– Я в порядке, только голова болит, – пожаловалась Эмили.
– Это пустяки, – уверил доктор. – В вашем состоянии вам не следует слишком утомляться. Иначе возможны головные боли.
– Доктор Пэйн, я хотела уточнить: могу я написать письмо? – вежливо спросила Эмили.
– Не вижу в этом ничего запретного, – улыбнулся доктор. – А кому вы собрались писать, если не секрет?
– Я бы хотела написать письмо тетушке в деревню и инспектору в полицию. Хотела уточнить, на какой стадии мне все начало мерещиться…– пошутила Эмили. Она пыталась увидеть у себя признаки болезни, но у нее определенно ничего не получалось. Она считала себя адекватным человеком. Неужели все помешанные также самонадеянны, как и она сейчас! – Если даже Роберт не узнает меня – значит, я сошла с ума в тот же день – день знакомства с маньяком! А вот если он вспомнит меня, то это уже кое-что. Я смогу определить, какое из череды событий, привиделось мне первым…
– Что ж, можете написать письмо. Но ответа не ждите, – доктор дал понять, что Роберт ей, естественно, тоже привиделся, учитывая то, что он фигурировал в одно время с Джеймсом.
– Хм, вы думаете, что его я тоже придумала? – Эмили неподдельно пыталась разобраться в ситуации. Она чувствовала, что, несмотря на общую заторможенность, ум у нее ясный. Впрочем, все психически больные так думают. Мистер Уолдри небось тоже считает себя полноценным членом общества.
Вдруг Эмили увидела перед собой смеющееся лицо мистера Уолдри. Он хохотал, задрав подбородок, и говорил: «Теперь мы с тобой похожи: ты тоже не в себе! Это послужит тебе уроком! Никто тебе не поверит и не поймет тебя! Ты для всех изгой!». Эмили отмахнулась от налетевшего видения.
– Такое вполне вероятно, – объяснил доктор. – Возможно, вы выдумали этого отважного полицейского. Поскольку решили на уровне подсознания, что будете в большей безопасности, если у вас найдется еще и надежный друг, помимо заботливого жениха…Сейчас я все вам объясню. Первоначальный диагноз, который бы вам поставил любой психиатр в то время, звучал бы как «паранойя», – доктор надвинул очки на нос. – Иными словами, речь идет о редком психозе, при котором логически построенный систематизированный бред развивается постепенно, не сопровождаясь при этом расстройствами шизофренического типа…
– Все понятно, понятно…– Эмили не стала отрицать, что подозрительность – ее вторая натура. – Да, но ведь можно же как-то выяснить, существует ли такой человек, инспектор полиции Роберт Кент?!
– Можно, конечно. Но зачем? Говорю вам: очень вероятно, что он действительно существует. Скажем, вы говорили с ним однажды, после гибели вашей соседки…– объяснил доктор. – Он произвел на вас благоприятное впечатление. Его образ запечатлелся в вашей голове…Ну а дальше все перемешалось…
– То есть, возможно, Роберт существует, как личность, но не как мой друг…– расстроилась Эмили. Неужели Роберт ей чужой? Этот восхищающий ее человек. Такой смелый, сильный, уверенный. Такой внимательный, умный, благородный. Такой красивый…Он ее друг. Она хочет, чтобы у нее был такой друг!
– Да, скорее всего, в полиции есть инспектор по имени Роберт Кент…Но вероятнее всего, вы не успели с ним подружиться за один час, тем паче, что находились не в себе…Вряд ли кто-то захотел бы стать вашим другом в тот момент, – вздохнул доктор понимающе. – Поэтому я и говорю, не обнадеживайтесь. В любом случае вам, скорее всего, не ответят…По крайней мере из полиции…Но тетушке написать можете.
– Но я все-таки напишу Роберту, – не унималась Эмили.
– Поступайте, как считаете нужным, – доктор поднялся со стула и собрался уходить. – Вы не узница здесь. Вы человек все с теми же правами. Хотя вам и требуется помощь.
– Если я не узница, то вы можете меня отпустить? – голос Эмили чуть дрогнул в конце. К ее горлу подошли слезы.
– Мисс, ну о чем вы просите меня? – огорченно вздохнул доктор. – Я не имею права отпускать нездорового человека. А человек нездоров, если уверен в том, что его мнимые видения реальны.
– Да я уже и не уверена в этом…– не стала упорствовать Эмили. – Я согласна с вами. Возможно, мне все пригрезилось.
– Поймите меня правильно…– доктор снова вздохнул. – Я от всего сердца желаю вам выздоровления. И я бы хотел отпустить вас как можно скорее. Так и будет через какой-то срок, я в этом уверен. Но я не могу это сделать немедленно после вашего же признания. Догадываетесь, почему? Допустим, вы искренны и отрекаетесь от своих иллюзий. Допустим, наша терапия действует, и вы вступаете в стадию ремиссии. Но даже в этом случае я не отпущу вас на следующий же день. Мы – то есть я и мои коллеги – соберем консилиум. Дообследуем вас, проведем ряд тестов, понаблюдаем за вами во времени, дабы удостовериться в отсутствии рецидива. И после этого вы выйдете отсюда. Но нужно подождать. Не спешить. Ибо если вы поторопитесь с этим, то вскоре снова окажетесь у нас. А при повторном обращении в клинику выбраться будет уже сложнее. Спокойной ночи.
– Доктор, – Эмили остановила врача, – спасибо, что помогаете мне.
– Вы не должны благодарить меня, мисс, это мой долг. Лучшей наградой для меня будет ваше скорейшее и полное выздоровление…– доктор вышел, затворив за собой дверь.
Несмотря на то, что Эмили ничего не делала, а только спала, она чувствовала сильную усталость. Сейчас ей снова хотелось забыться сном. Это желание было непреодолимо. Она положила голову на подушку и уснула с мыслями о своем будущем письме.
Глава 36. Тот самый рецидив
Когда Эмили проснулась, на улице было темно. С черных небес в окно заглядывали хмельные звезды. Перед глазами Эмили все плыло, как в тумане. Она собрала силы и встала с кровати. Нетвердой походкой прошлась по комнате. Все казалось ей каким-то странным, угловатым, как на детском рисунке. Надо думать, это дает о себе знать ее болезнь. Но не время бросать все на самотек, нужно действовать. Чем быстрее она выяснит, с какого момента помутился ее разум, тем скорее пойдет на поправку.
Эмили села на кровать, поджав под себя коленки. Достала листок бумаги и карандаш, оставленные ей заботливым доктором, и принялась сочинять письмо инспектору.
Перво-наперво она обнаружила, что рука совсем не слушается ее. Буквы выходят кривые, разных размеров, пляшут так, словно строчек и вовсе нет. Эмили старалась выводить их аккуратно, но получалось отвратительно и лучше не становилось. Ладно…Это же дружище Роберт, он все поймет! Ему почерк не главное, для него важны факты!
Но, к сожалению, это были еще не все неприятности. Вскоре Эмили столкнулась с тем, что после слов приветствия повествование весьма усложняется. Она не знает, на какой стадии знакомства они расстались в реальности. Кажется, впервые она увидела Роберта именно после смерти Каролины. Интересно, ее доставили в клинику после нападения на ее соседку? Или в тот день, когда она сама чуть не стала жертвой? То есть что же получается? Нападения на Каролину, возможно, и не было. А если не было нападения на Каролину, то, может, доктор прав? Может, Роберта не существует? Или все же он существует…
Эмили еще долго размышляла над формулировками. И в итоге кое-как изложила свою ситуацию. Она не стала привязывать повествование к какому-то событию, а просто спрашивала, как движется расследование. А на следующий день, а может быть вовсе и не на следующий и вовсе не день, она отдала доктору получившееся письмо.
– Я могу прочесть? – справился доктор Пэйн учтиво, хотя письмо было не запечатано.
– Да, пожалуйста, – Эмили кивнула в знак согласия.
Доктор бегло прочел письмо, потом снова свернул его, как прежде, и убрал в карман халата.
– Что ж, вы изложили положение аккуратно и вполне ясно, насколько это возможно. Это заслуживает похвалы, – похвалил доктор. – Я отправлю ваше письмо завтра или послезавтра. Но предупреждаю, не слишком себя обнадеживайте. Договорились? – доктор оглядел Эмили участливым взглядом и вышел.
Прошло несколько дней, а может быть и недель. Эмили прилежно принимала прописанные доктором Пэйном лекарства в надежде, что вскоре она почувствует себя лучше, и явь отделится от вымыслов.
Однако улучшений не наблюдалось. Эмили все еще воспринимала свои видения, как часть жизни. И, к ее огорчению, не приходило и ответного письма от Роберта. И естественно, новостей от Джеймса тоже не было. Впрочем, в последнее время эти обстоятельства перестали занимать Эмили столь сильно, как раньше. Нельзя сказать, что ей стало все равно. Но и нельзя отметить в ней прежнего рвения разобраться в ситуации. Все чаще ей казалось, что, возможно, доктор и прав. А памятные события – лишь выдумки. Может быть, и маньяка-то никакого не было, а был просто хулиган Уолдри. Немного суетливый скверный старикан, а вовсе не серийный убийца…
Эмили так много спала, что часы бодрствования казались ей бесконечно долгими и бессмысленными. Доктор часто навещал ее, они разговаривали. Эмили понемногу прониклась доверием к Асклепию, прилагающему немало усилий для ее выздоровления.
Однажды ранним утром Эмили проснулась от увиденного сна. Ей снился Джеймс. Он был так реален, так ласков, говорил, что любит ее и скучает. Эмили видела его вместе с собой в каком-то сумеречном саду. Джеймс сидел рядом с ней на резной лавке. Эмили плакала и не хотела расставаться с ним снова. Она нежно поправляла волосы Роберта…Целовала его губы…Он обнял ее и прижал к себе. Крепко, страстно. Она даже не могла пошевелиться в его объятиях, и ей это нравилось. А потом…О, нет, нет! Опять какой-то бред! Она сидела на лавке возле Джеймса, а в итоге оказалась в объятиях Роберта! Доктор Пэйн прав! Она умалишенная!
За окном шел дождь. А Эмили сидела на кровати и вспоминала свой сон. Сейчас она вдруг почувствовала, что не хочет больше находиться в клинике, что желает вернуться к жизни, к людям, к Джеймсу. На секунду она призадумалась. Куда же ей теперь возвращаться, если они вместе с доктором уже установили, что ей все померещилось?!
Эмили потянулась рукой к тумбочке, на которой разместилось блюдце с таблетками – доктор настаивал на том, что их необходимо принимать каждый раз, непосредственно после пробуждения. Чему Эмили прилежно следовала. Взяв стакан, сделав из него глоток, она потянулась за таблетками, но они выскользнули из ее слабых рук и укатились куда-то под кровать. Эмили сначала хотела полезть их поискать, но потом решила, что хуже ей уже не сделается. Так что можно не прилагать усилий.
Спать в этот день ей, как ни странно, не хотелось. Кроме того, очень скоро она почувствовала некую злость: отчего это еще несколько дней назад – вернее из тех придуманных дней, что она помнила – у нее было все – любимый человек, состояние, занятие – а сейчас всего этого уже нет и, как выяснилось, никогда и не было!
Эмили почувствовала, как впервые за долгое время в ее душе нарастает бунт. Сначала небольшой волной, маленькими белыми барашками на горизонте. Потом все сильнее и сильнее, превращаясь в неспокойные волны, переходящие в цунами гнева. Этот стихия чувств уже была готова накрыть ее с головой.
Не успела Эмили еще и подумать о своих внезапных эмоциях, как дверь отворилась. На пороге возникла участливая фигура доктора. Он, как обычно, пришел справиться о ее здоровье. Доброжелательно улыбаясь, он направился к пациентке.
– Здравствуйте, Эмили, – доктор присел на край стула. – Как вы себя чувствуете сегодня?
– Плохо! – озлобленно ответила Эмили.
– У вас утомленный вид. Вас не клонит в сон? – доктор посмотрел на нее поверх очков, сдвинув брови.
– Сколько можно спать! – Эмили почувствовала, что привычная меланхолия уступила место бессильной ярости. Таких ярких эмоций у нее уже давно не было. По крайней мере, в этих стенах точно. – Мне нужны мои краски и мольберт! Я хочу выразиться на холсте!
– Нет? Не клонит…Хм, – доктор почесал подбородок. – Вы принимали лекарства?
– Да, – ответила Эмили машинально.
– Вы сегодня не в настроении, я вижу, – доктор пристально оглядел Эмили.
– Мое настроение испорчено на всю жизнь! – вспыхнула Эмили. – Зачем вы вообще взялись за мое лечение?! Когда я жила грезами, у меня было все, а сейчас я хуже нищего! – в Эмили разыгрывалась буря, связанная, возможно, со слишком долгими часами покоя.
– Не расстраивайте себя подобными размышлениями. Скоро вы вернетесь в общество и заживете, как прежде, – доктор улыбнулся обнадеживающе.
– Как прежде? Да я никогда не заживу, как прежде! Вы хотите, чтобы я признала, будто все то, что со мной произошло, это выдумка, вздор и плод больной фантазии? Так вот…Ваше лечение не действует! Потому что ни тогда, ни сейчас я так не думаю! Со мной все это было на самом деле! – Эмили почувствовала, что разошлась не на шутку. Она поначалу совсем не собиралась оскорблять доктора, проявлявшего столько заботы и такта. Тем не менее чем больше она думала обо всем об этом, тем больше распалялась. Вдруг ее осенила мысль, что ее считают ненормальной, несмотря на то, что она всегда ведет себя мирно и вежливо. И даже не буянит, вопреки стилю помешанных. И это осознание разозлило ее еще больше. Это же сумасшедший дом! Где же еще бушевать, как ни здесь?! Ведь порой, когда ярость овладевает разумом, нет лучшего способа, чем хватить что-нибудь об пол!
– Не допускайте волнений. И помните, мы уже достигли кое-каких результатов. Вы почти смирились с данностью…– успокаивал доктор.
– Я и так все время не допускала волнений! – Эмили взял гнев: доктор с самого начала убеждал ее в том, что она выжила из ума и ее жизнь – лишь сон. Даже более того, она уже и сама в это почти поверила. Но к чему глупые слова, если она знает и чувствует обратное! Не может присниться любовь! А она влюблена! Да, во сне она очень-очень любила его. – Сколько еще мне надо оставаться спокойной, чтобы вы, в конце концов, отпустили меня на волю? Неделю? год?! Скажите наперед! – ярилась Эмили.
– Вы огорчаете меня, мисс, – доктор Пэйн поправил очки на носу. – И я не могу понять, что с вами происходит. Может быть, вам что-то приснилось? Что-то, что нарушило ваше спокойствие, к которому мы так долго шли. Такое бывает. Это грозит рецидивом. Давайте обсудим это.
– Приснилось, – подтвердила Эмили, насупившись.
– Что вам снилось? – доктор достал блокнот и карандаш, приготовившись делать заметки.
– Мне снился любимый…– ответила Эмили, мрачно глядя в пол.
– Вам снился муж? – уточнил доктор Пэйн. – Каким он был во сне? Где вы находились? Что делали и о чем говорили? Расскажите мне свой сон, – предложил доктор, внимательно слушая Эмили.
– Такой сон не расскажешь…– недовольно отозвалась Эмили.
– Сновидение носило личный характер? – спокойно уточнил доктор, что-то записывая.
– Да, – ответила Эмили совсем уж недобро.
– Это легко объясняется, – взялся пояснить доктор. – Вы долгое время здесь одна. Без мужчины. Ваше подсознание…
– Убирайтесь! – заорала вдруг Эмили, перебив вежливого доктора. Ее взбесило, что ее насильно тут удерживают, прикрываясь беседами о болезнях. Даже ее сон пытаются извратить и преподнести, как нечто животное. Словно она такая испорченная, что оставшись спать в одиночестве, сразу обязана увидеть непристойные сны! Как этот противный доктор смеет вообще лезть ей в голову! Ее сон не имеет ничего общего с тем, что он имеет в виду! В ее сне не было этой грязи, на которую он намекает! Ее сон был светлым и приятным. Она была влюблена. Чувство, которое теперь ей неведомо!
– Эмили, будьте благоразумны, – доктор встал на ноги.
Когда он говорил, Эмили вдруг поняла, как он ей опротивел со своей участливой мордой. Такое чувство всегда возникает в состоянии конфликта. Всё в оппоненте раздражает – выражение лица, тембр голоса, жесты. Эмили знала, что если он молвит хоть слово ей поперек, то уж точно рискует отведать ее гнев на вкус. А что в этом такого! Раз она сумасшедшая, то и вести себя следует соответственно!
– Я надеялся, что припадков больше не повторится, – вздохнул доктор. – Но вот сейчас вы в шаге от опасного действа…Возьмите себя в руки, или я буду вынужден прибегнуть к суровым мерам…– предупредил доктор.
– Что хочу, то и делаю! Мне надоело изображать покорность и «принимать данность»! Я не сумасшедшая! Вы не имеете права удерживать меня здесь! – заорала Эмили. – Я никого не убила и я не преступница! Выпустите меня! Или, клянусь богом, вы пожалеете, что встретили меня!
– Эмили, у вас уже были заметны улучшения…– спокойно начал доктор.
Эмили пристально следила за его губами – каждое вылетевшее из этих уст слово казалось омерзительным, как и сам оратор. Хотелось заткнуть его глумливый рот любым подручным предметом. Она сама не могла объяснить, откуда в ней столько ненависти к доброму доктору. Но он был ей неприятен. Она чувствовала, с ним что-то не так! Она всегда чувствует!
– Вы же уже осознали, что нуждаетесь в терапии…– продолжал доктор.
– Сейчас ты сам будешь нуждаться в терапии! – горячилась Эмили. К черту его проклятое лечение! Он, похоже, изгаляется! Она абсолютно нормальна, а это все заговор! Да, да, разумеется, заговор, недаром она видела Уолдри и Джеймса вместе! Если уж возможно такое, то, что может быть проще, чем засунуть девушку в психушку? А этот мерзкий доктор – он сообщник в их низкой интриге! Он должен ответить за свои подлости! Терять ей все равно нечего! Хотят сумасшедшую – они ее получат! И запомнят надолго!
Свободной рукой Эмили подхватила стул и яро метнула им в доктора, стоящего у приоткрытой двери. Несмотря на свои немолодые годы, мистер Пэйн оказался весьма проворным и с невероятной скоростью оказался уже через долю секунды за дверью. Стул с грохотом ударился о стену. Эмили слышала крик доктора: он звал санитаров. Эмили усмехнулась. Она всегда в душе была хулиганкой. И только лишь тетушка, затем школа и учителя, а потом законы сдерживали ее. Да, ей всегда хотелось вести себя именно так! Швырять стулом в того, кто ей не нравится! А не улыбаться наглецу и лгуну, изображая симпатию! Даже хорошо, что она обидела доктора. Он больше не будет приставать к ней со своими тошнотворными расспросами о ее снах! А пока…Можно воспользоваться случаем и посмотреть, что там в коридоре.
Эмили подбежала к двери, дернув ту на себя. Она почувствовала, как в этот же миг та подалась на нее сама, подталкиваемая внешней силой с обратной стороны. В палату ворвалось трое мощных санитаров, окруживших Эмили. Она наивно полагала, что сейчас напугает их также легко, как и доктора, зашвырнув в них чем-нибудь еще. А там дальше, того гляди, можно будет вообще покинуть злосчастную клинику. Через главный выход!
Однако расчеты Эмили оказались ошибочными. Первый же санитар быстро и грубо выкрутил ей руки. Второй успел отвесить ей затрещину, от которой у нее потемнело перед глазами. А третий уже стоял наготове со шприцом в руке.
– Уберите это, – послышался голос доктора Пэйна за ее спиной. – Возьмите этот…– доктор Пэйн протянул санитару новый шприц.
– Что это? – поинтересовался любопытный санитар.
– Выполняйте, Джохар, – приказал доктор, игнорируя вопросы нижестоящего служащего.
– Не смей приближаться ко мне! – заорала Эмили, лягнув ногой подходящего к ней санитара со шприцом, который тот получил от доктора Пэйна. – Отпустите меня! Или я вас всех тут убью, когда проснусь в следующий раз! – осыпая проклятиями слуг Эскулапа, Эмили неминуемо погружалась в забытье. Укол был сделан.
