Атуна Койдергем
Невеста из Уайтчепела
Глава 19. В гостях
На обратной дороге Эмили и Роберт шли почти молча. Ни расспросов, ни упреков. Но Эмили и без того мучили вина и стыд. А также терзал вопрос: «Как?!». Как она могла ошибиться…Ее ошибка превратилась в преступление: она напала на человека. Это худшее, что она могла бы для себя пожелать. И да, она решила остаться с Джеймсом. Еще полчаса назад она не была уверена в том, что когда-нибудь переступит порог его дома вновь. Но уже сейчас она понимает, что, похоже, единственный, кто опасен для окружающих – это она сама! А Джеймс лишь иностранец, воспитанный в чуждых традициях. И его можно не опасаться.
Роберт довел Эмили до ворот и ушел. Она зашла в апартаменты. Присела на пуфик в передней, подперев ладонью лоб. Она и сама удивлялась своему поразительному спокойствию. После этой злополучной погони внутри нее будто лопнула какая-то перетянутая струна. От сердца отлегло. Надолго ли? Но как бы там ни было, критичность к происходящему упала.
Эмили не знала, долго ли просидела так в передней. Все это время она почему-то думала не о сраженном господине, не о маньяке и даже не о своей жизни в Лондоне. Она вспоминала детство, отрывки каких-то далеких событий, мимолетные ничего незначащие фразы, брошенные кем-то в суете.
Во дворике послышался шум. Он вывел Эмили из задумчивости. Она различила голос Джеймса. Он с кем-то разговаривал. Вздохнув, Эмили достала из сумочки гребень и направилась к зеркалу. Но вдруг ее взгляд пал на дверь каморки, которую в спешке она забыла запереть. Чем только был занят ее разум? Как она могла так глупо засыпаться!
Крепость спокойствия была обрушена за долю секунды. Выронив из рук гребень, Эмили бросилась к кладовке. Но с ужасом обнаружила, что не помнит, куда положила ключ. А тем временем послышались шаги на лестнице. Сердце Эмили забилось столь сильно, что она чувствовала его уже где-то в сдавленном горле. Дрожащими руками она шарила по полкам, на которых лежали женские вещи. Но ключа нигде не было. Что же делать? Хотя бы прикрыть дверь, если не запереть вовсе. Но дверь – это еще полдела. Он обязательно заприметит пропажу ключа! В ящике стола лежало лишь три предмета: ключ, карандаш и нож для заточки карандашей.
Пулей Эмили вылетела из кладовой, захлопнув за собой дверь. В коридоре послышался звон. Джеймс что-то уронил, возможно, связку ключей. Эмили уже собиралась выбежать ему навстречу. Но тут вдруг отыскалась и пропажа! К изумлению Эмили, ключ от каморки был в скважине. Она вовсе не вынимала его! Он все время был практически на виду!
Сдув с лица выбившуюся прядь волос, Эмили бросилась к кладовой. В этот же момент раздался скрип открывающейся двери. Джеймс вернулся!
В последний момент Эмили выдернула ключ из скважины и сунула в лиф, поскольку больше девать его было некуда. На пороге стоял Джеймс. В его руках была продолговатая картонная коробка. Эмили показалось, что он выглядит озадаченным. Уж не встретил ли он у ворот Роберта? Может, это с ним он разговаривал возле дома…Или с кем? А может, все куда сквернее…Может, он заприметил ту свару с несчастным господином? Он же мог видеть происшествие, скажем, из окна своей кареты…
– Джейми…Как хорошо, что ты пришел, – Эмили сделала шаг навстречу Джеймсу, но так и не дошла до него. В ней вновь воскресло чувство недоверия. Если его что-то обеспокоило, то отчего он тогда молчит? Почему не спросит у нее? Он не хочет выдать себя…
– Подойди, Эмми…– вымолвил Джеймс, протянув ей руку. – У тебя все хорошо?
– Не знаю…То есть да…– промямлила Эмили, думая в этот момент о коробке, которую он держал в руке. Что там внутри? Зачем он принес это в дом? Может, там какое-то оружие?
– Ты выглядишь нездоровой…Если у тебя болит горло и повышенная температура, то это может быть ангина, – предупредил Джеймс.
– Это не ангина…Я просто утомилась…– еле слышно ответила запыхавшаяся и перенервничавшая Эмили.
– Тогда это тебя взбодрит…– Джеймс с улыбкой протянул Эмили коробку.
Внутри оказались розы. Рубиновые цветы с бархатными лепестками были переложены хрустящей папиросной бумагой и торжественно подвязаны лентами.
В Эмили боролось два чувства. С одной стороны она по привычке опасалась Джеймса, что-то скрывающего. С другой – ее тянуло к нему: он единственный, кто был готов приласкать ее, пожалеть и сделать для все, что она попросит. Сейчас ей даже показалось, что она любит его. Ведь если б не он – ей бы даже некуда было пойти, по большому счету. А что до ее подозрений…Имеют ли они реальные основания? Ведь Роберт так и сказал, что те вещи, которые она нашла в кладовке, могут вовсе не быть вещами жертв! За последнее время она уже достаточно изучила свои чувства и их трансформацию. И очевидно же, что ее пылкость возрастает только тогда, когда подозрения убывают. Помимо своих чувств, она уяснила позицию Джеймса. Если бы он повстречал инспектора хоть у самой двери, то совсем необязательно, что сразу постарался бы обсудить это с ней. Он выше бытовых забот. Но не нужно заблуждаться во мнении, что он не замечает происходящего.
– Джейми, ты любишь меня? – вздохнула Эмили. Она хотела быть уверенной хоть в чем-то.
– Да. Я очень люблю тебя, Эмми, – Джеймс не стал искать других слов.
– Правда? – переспросила Эмили. Как глупо задавать столь дурацкий вопрос! Разумеется, он ответит «да»! Но разве можно верить простым словам?! Сколько женщин пало жертвами одних всего лишь слов. – И ты не обманываешь меня?
– Эмми, зачем мне обманывать тебя? – Джеймс улыбнулся так мило, что Эмили теперь уже была уверенна, что он не обманщик и не кучер маньяка. – Тебе нравятся цветы?
– Очень…– Эмили коснулась лепестков кончиками пальцев. Ей никто еще не дарил столь прекрасных цветов.
– Ты, и правда, выглядишь утомленной. Тебе надо принять ванну, поужинать и лечь в постель.
****
В ванной комнате Эмили ожидали пушистые полотенца, горячая вода и служанка, вызванная специально на помощь гостье. И не зря вызванная! Эмили с изумлением рассматривала роскошный интерьер помещения. Смывной туалет показался Эмили верхом инженерной мысли. Большая разница, ощутимая только после использования ночного горшка. Глубокая свободная ванна потрясла ее не меньше. Наполненная теплой водой, она отличалась от привычного Эмили корыта, в котором при своей поражающей ловкости художница мыла голову и даже умудрялась ополоснуться целиком. Особое впечатление на нее произвел туалетный столик на пузатых ножках. Огромное зеркало, фарфоровые мыльницы, чаши для умывальных принадлежностей – каждый из этих предметов уже сам по себе был произведением искусства.
– А откуда здесь вода? – поинтересовалась Эмили, слышавшая, что среди слуг богачей выделяются выносливые водоносы. – Все это приходится таскать вручную?..
– В дом проведен водопровод…– чопорная пожилая горничная в белом переднике с некоторым предубеждением рассматривала гостью.
– А что это плавает?..– Эмили удивилась пряному лиловому ковру на поверхности воды.
– Лаванда, – сухо пояснила горничная.
– Зачем? – недоумевала Эмили.
– Применяют как успокаивающее средство, а также при сердцебиениях…– горничная поджала узкие губы, искоса поглядывая на гостью.
– А что в этих кувшинах? – Эмили восхищенно оглядела высокие белоснежные сосуды, похожие больше на вазы, чем на хозяйственную утварь.
– Дополнительная горячая вода…– холодно пояснила горничная, зашторивая окна. – Позвольте помочь вам раздеться, мисс.
– Знаете, что…Я сама справлюсь…– растерялась стеснительная Эмили, не привыкшая к помощи в подобных вопросах. – Я попрошу вас выйти…Если это возможно, конечно…
– Как пожелаете, мисс…Я буду за дверью…
– Благодарю…
От воды исходило благоухание душистых трав. Прежде Эмили не испытывала столь тонкого удовольствия, как принятие ванны. Ну конечно, до сих пор ей было не до ванн! А вот как живут дворяне. Любое действие приносит им удовольствие. Еда, сон, поездки, даже водные процедуры. Она сама могла позволить себе путешествие в замызганном поезде с сомнительными попутчиками, в то время как у Джеймса собственная карета с удобными диванами и красивыми завесами. Она спала как придется, и была рада, что, вообще, есть угол, где можно приклонить голову. А Джеймс почивает на мягких подушках и широких кроватях. Она ела то, что могло быстро ее насытить и не ударить при этом по кошельку. А Джеймс выбирает в меню блюдо, которое еще не пробовал. Либо которое особенно хорошо удается повару!
Когда Эмили закончила принимать ванну, то отправилась в кухню, где ее должен был ожидать Джеймс с ужином. Второй действительно ожидал ее. Что до первого – его там не оказалось.
– Комната готова, мисс, – послышался скрипучий голос горничной за спиной Эмили.
– А где…– Эмили не успела договорить.
– Хозяин в своем кабинете. Желаете теперь отправиться туда? – вопрос горничной прозвучал словно обвинение.
Эмили оглядела горничную. Человек строгих правил и незыблемых устоев. Да она и сама, Эмили, точно такая же! Ее бы не было сегодня в этом доме, если б она имела свой собственный. Разумеется, она понимает, как это выглядит со стороны. Молодая девушка в доме у мужчины – это крушение любой репутации! Но кому есть дело до репутации Эмили? И, уж точно, не прислуге судить о ней. Но отчего же тогда так стыдно?
– Не буду его беспокоить раз так…– рассудила Эмили.
Приготовленная для гостьи комната в лиловых тонах была устелена мягкими коврами, увешана картинами и уставлена безделушками. Зеркала, ширмы, канделябры, пуфики, скамеечки, шкатулочки – такого обилия и великолепия Эмили никогда не встречала.
– Сорочка и шлафрок…– горничная указала на аккуратно разложенные шелковые одежды. Она была сдержана и почтительна, но Эмили понимала, что эти чувства фальшивые. И ей было не по себе под неодобрительным взглядом этой пожилой женщины. – Что-нибудь еще, мисс?
– Благодарю, ничего больше, – Эмили присела на край гигантской кровати, над которой повис тяжелый бархатный балдахин. Красиво. И очень дорого. Спальня расположена на северной стороне. В комнате будет сумеречно до самого полудня. Идеальное место для сна. Но есть и существенный минус – паб «У Джерри» не виден из окна!
Эмили сдвинула брови. Что за дурная мысль? Разве об этом она должна сейчас думать? А впрочем, почему нет…С балкончика открывается вид лишь на безлюдный парк, лишенный даже фонарей. Вот в таком парке и нейтрализовывают обычно беззащитных жертв. В парке или, к примеру, в доме, с ним соседствующем…Ну что опять за несуразица?..Разве она сама, Эмма, не уверилась в том, что Джеймс безопасен? Разве не об этом она сказала и Роберту при прощании, когда приняла решение остаться с иностранцем? А, собственно, где они сейчас, эти двое – Роберт и Филл? Ну разумеется, их сейчас уже нет «У Джерри». Они заняты тем, что устраняют последствия ее хулиганской выходки. Как поживает несчастный господин? Не слишком ли он пострадал? Так или иначе, она и сама сейчас может пострадать, ведь, выходит, что она снова в опасности. Вдруг дядюшка Уолдри расправится с ней в ночи, когда она будет крепко спать! Дядюшка…Она вроде уже забыла о нем и вдруг на тебе…Глупо, конечно, но ей было бы спокойнее, если бы из своего окна она могла б видеть улицу и паб, а не темный лес.
Подернув плечами, Эмили огляделась по сторонам и начала переодеваться. Поначалу спальня казалась ей уютной. Но сейчас все эти ковры, картины, вазы – только угнетали своим удушающим великолепием.
Повесив полотенце на ширму, Эмили подошла к двери и прислушалась. Тихо. Выглянув тайком в коридор, она увидела приглушенный свет, струящийся из кабинета Джеймса. Он все еще там. Чем он занят в такой час? Может быть, уже радостно пишет письмо дяде с приглашением в гости? Ну что за бред лезет ей в голову…Хотя все может быть. Иначе что еще делать в это время суток! А главное, отчего он так великодушен и заботлив? Почему все позволяет и прощает? Может, оттого, что это единственный способ заманить ее в ловушку?
Закрывшись на ключ, Эмили легла в кровать. И отчего это ей вдруг захотелось оказаться в своей привычной постели? Лучше всего, в деревне у тетушки.
Эмили ворочалась с боку на бок и никак не могла уснуть. Невольно прислушиваясь к каждому шороху, она все чаще допускала мысль, что попала в западню. Расстроенное воображение автономно от желаний хозяйки рисовало страшные картины. Вдруг, уснув крепким сном, она потом проснется, а маньяк уже здесь? Как после всего о таком не думать вовсе?
Раздался негромкий стук в дверь. Эмили затаила дыхание. Она понимала, что поступает неправильно, подогревая себе нервы. И все же она никак не могла взять свои мысли под контроль.
– Кто там? – пропищала Эмили, роясь под подушкой, где спрятала нож, который не успела вернуть хозяину рынка вследствие своей «смерти».
– Эмми, это я, – прозвучал, как всегда, доброжелательный голос Джеймса.
Эмили поскакала к двери и быстро повернула ключ в замке. Она проделала все так ловко, что к тому моменту, когда вернулась на свое место, Джеймс только успел приоткрыть дверь.
– Ты постучал так тихо, – деланно зевнула Эмили.
– Я не хотел тебя будить, на случай если ты уже уснула, – Джеймс подошел к Эмили и присел на край ее постели.
– А где миссис Джардин? – Эмили хотела знать, куда делась суровая горничная.
– Она нужна тебе?
– Нет, но…– Эмили не понравилось, что Джеймс ответил вопросом на вопрос. Он ведь часто так делает. Она мало задает ему вопросов, но, кажется, ответов не получает вовсе!
– Зачем же ты о ней спрашиваешь?
– Мне несколько неловко оттого, что я здесь…В чужом доме, да еще и наедине с мужчиной…– Эмили решила, что скажет правду частично. – Не знаю, какие правила в твоем государстве, но у нас в Англии такое неприемлемо даже для жениха и невесты, – на этих словах Эмили повыше натянула на себя одеяло. – И я сама не понимаю, как допустила все это.
– Ты не допускала. Так сложились обстоятельства, – Джеймс не стал делать вид, будто не понимает ее ситуации. – Знаешь, меня привлекла в тебе твоя естественность. И я хочу, чтобы нам было легко друг с другом. Мы можем быть очень счастливы, – Джеймс взял в руку ладошку Эмили и поднес к своим губам. – Дорогая, я знаю, что такое мораль. Это нечто относительное, придуманное людьми, а значит, не столь уж священное. И это правда. Но с другой стороны мораль не так уж бессильна. Убежденному человеку переступить через нее трудно. И если он это делает, то потом страдает от мук совести. А для порядочной девушки все в разы сложнее, чем для кого-либо. Но я знаю, что делать. Просто доверься мне, Эмми. Ничего не бойся и не изводи себя сомнениями. Ты вправе распоряжаться собой так, как считаешь нужным. Не оглядываясь ни на кого. Они все могут только осуждать, но никогда не придут на помощь. Это твое личное дело, кого любить. И ты не обязана отчитываться перед кем-то, особенно перед лицемерным ханжеским обществом.
– Джейми, это же какое-то вольнодумство, – растерялась Эмили. Прежде она смутно догадывалась, что правила – строгое условие для тех, кто называет себя средним классом. Безнравственность низших слоев общества имеет свои горькие причины и не подлежит искоренению и в теории. Высшие классы творят что вздумается, но скрывают это. И все же приличным девушкам предписывается беречь репутацию, соблюдать не только физическую, но и нравственную чистоту. И этот постулат ей, воспитанной в приходской школе Эмили, тяжело вычеркнуть из своей памяти. – Своими словами ты отвергаешь все ценности и предписания.
– Ну и что…– пожал плечами Джеймс. – Ты вполне здравомыслящая, чтобы лично определить, что на самом деле плохо, а что хорошо. Я не думаю, что ты станешь оправдывать явные злодейства, дорогая, – усмехнулся Джеймс. – Но и превозносить доходящие до абсурда добродетели тоже не следует. Знаешь, у меня есть один приятель. Он женился на англичанке. Их союз просуществовал фактически один день. Потому что молодая жена наутро после свадьбы вернулась в дом к родителям. Она была столь растревожена, что они даже боялись за ее рассудок. Поскольку она помышляла о том, чтоб покончить с собой.
– Что этот негодяй с ней сделал?! – ужаснулась Эмили.
– Ничего, дорогая, – усмехнулся Джеймс. – Всего лишь хотел раздеть свою супругу.
– Даже не знаю, что и сказать…– Эмили обдумывала его слова. «Превозносить доходящие до абсурда добродетели». Возможно, в чем-то он прав. Все они в чем-то правы, если уж на то пошло. И все же. Молодым девушкам запрещается знать о деторождении что-либо, за исключением того, что для этого процесса все-таки необходимо участие мужа. Она сама, Эмили, тоже не обладает познаниями, считающимися зазорными. Единственное, что ей известно наверняка – она должна хранить свою невинность до брака. Но и сделавшись чьей-то женой, ей также нужно будет продолжить бдить себя – по крайней мере, не раздеваться при муже и оставаться в ночной рубашке, что бы там ни происходило. Так ее учили! – Но…Как бы это выразить…Вообще-то, женщине, даже замужней, не положено раздеваться целиком.
– Ха-ха, это какая-то заповедь, Эмми? – рассмеялся Джеймс.
– Джейми, это и так все знают, – Эмили всегда казалось, что у нее есть свое собственное мнение. Но теперь, слушая суждения Джеймса, она поняла, что все это время мнения у нее не было. У нее была только дисциплина и ответственность перед теми, кто учил ее, как она обязана думать. Это восхитительно, что Джеймс независим от чужих воззрений. Но хорошо ли это? У человека должны быть какие-то принципы. Иначе кто остановит его, если он в своей упоительной свободе перепутает добро со злом?
– Это все глупости.
– Ты называешь глупостями весь уклад, – не согласилась Эмили.
– Потому что так и есть. Ты спрашивала о горничной. Мы одни, она ушла.
– О, ну что ж…– Эмили уже не знала, радует ли ее эта новость. Когда церемонная миссис Джардин сверлила ее своим колючим взглядом – ей, Эмили, было более чем некомфортно. Ей даже становилось стыдно за то, что она вообще здесь, в доме Джеймса. Будто в лице этой пожилой женщины на нее взирала вся строгая Англия. Критически взирала. Но теперь, когда бабка ушла, Эмили стало еще сквернее. Особенно после заявлений Джеймса. Не скованный моральными цепями человек может быть опасен, особенно если у него есть положение и возможности. Однажды она поверила господину Уолдри и села в его карету. А теперь она поверила Джеймсу и осталась с ним в его доме. Ну почему ей так неспокойно, когда он рядом? Будто что-то невидимое пытается оттолкнуть ее от него. Она может не знать всех обстоятельств, но чувствовать, что они есть. И она не может это ощущение обосновать даже себе, не то что Роберту и Филлу.
В коридоре раздался негромкий звук. Всматриваясь в темный дверной проем, Эмили съежилась. Там кто-то есть…А Джеймс сказал, что они одни во всем доме! Он обманул?
Эмили вдруг вспомнила то далекое время, когда была совсем маленькой девочкой. Каждый раз, укладываясь спать, она тщательно укутывалась. Прятала ноги и голову под одеяло, подворачивая последнее, словно конвертик. Под подушкой у нее всегда была припасена какая-нибудь дубина. Подобные предосторожности были связаны с тем, что ей чудилось, будто бы кто-то таится под кроватью. И выжидает момент, чтоб схватить ее своей костлявой рукой за щиколотку. Понятное дело, что никого там никогда не наличествовало, но страх всегда присутствовал.
– Что случилось, дорогая? – Джеймс обернулся и проследил за ее взглядом.
– Я? Ну…Я…– Эмили напрягала слух, отчего не разобрала вопроса и ответила невпопад.
– Куда ты смотришь? – Джеймс попытался обнять Эмили. Но она вздрогнула, и ему пришлось отстраниться. – Ты чуждаешься меня? – грустно поинтересовался Джеймс.
Последний вопрос, более серьезный, чем предыдущие, вывел Эмили из задумчивости.
– Как ты можешь так говорить, Джейми? – Эмили чуть привстала, опираясь на ладонь. Одновременно она нащупала под подушкой нож Билла, так как шорох за дверью не прекращался. – Ты же почти моя крепость. Да и…– Эмили не успела договорить.
– Тогда зачем, ты перевернула весь дом вверх дном, пока меня не было? Ты что-то искала? Скажи, что тебе нужно, я и так тебе это отдам.
Повисла некоторая пауза, довольно отвратительная. В голову Эмили не приходил ни один подходящий ответ. Чем больше она думала, тем сильнее усиливался ее ступор. Как он догадался? Он что, помнит, где и как лежит всякий незначительный предмет? И это ведь тоже очень подозрительно…Что за педант…Явно, тут что-то нечисто.
– Джейми, милый, дело не в тебе, – Эмили решила не обманывать, а сказать правду. Не упоминая о дядюшке Уолдри, разумеется. – После того, что я пережила, мне постоянно что-то мерещится…– И только одно я знаю наверняка. Ты дорог моему сердцу…И с того дня, как мы встретились, я думаю о тебе.
– Тогда что это? – Джеймс чуть наклонился к Эмили и убрал подушку, под которой в ее руке был зажат нож Билла.
– Это…Это…Ну…– Эмили не рассчитывала на такую находчивость со стороны Джеймса. Ей даже стало не по себе. Вот же оплошала! А вообще, странно, что беспечный дворянин так наблюдателен. Разве он сыщик? Или он все же ищет и выслеживает что-то? – Это нож Билла, я не успела вернуть ему…
– И поэтому ты держишь его при себе, когда беседуешь со мной?
– Я не держу его, когда беседую с тобой. Я держу его при себе всегда. Пойми, Джейми, мне постоянно страшно, – слезно протянула Эмили, отпихнув от себя подушку. Надо как-то убедить его, что все эти меры предосторожности вовсе не от него. – Я боюсь даже собственной тени. Когда ты ушел, мне показалось, что в доме кто-то есть…
– Никто не знает, что ты здесь. И твой маньяк тоже. Чего же ты боишься?
– Я не знаю, – глаза Эмили заблестели. Она была больше не в силах выдерживать всего этого напряжения. – Там какой-то шорох…– Эмили кивнула в сторону выхода, утирая слезы с ресниц. – Можешь мне не верить, но я точно знаю, что слышала…
– Правда? Наверное, это Грей…– Джеймс повернулся к двери. – Кис, кис…Ты там? Иди ко мне…
Мимо двери вдруг проплыл пушистый серый кот. Он посмотрел на хозяина, но подходить не стал, а уселся на порог. Его лапки несколько раз прошлись по деревянному порожку: Грей точил когти.
– Боже мой, это лишь кот, – Эмили смотрела на безобидного питомца Джеймса и понимала только одно – если она не остановится, то доведет себя до умопомешательства.
– Да, Эмми, ты в чужом доме, полуодетая, в присутствии двух молодых людей. Боюсь, миссис Джардин хватил бы удар от такого…– пошутил Джеймс.
– Ох, Джейми, – с облегчением рассмеялась Эмили, шмыгнув носом. В этот момент к кровати подошел Грей. Видимо, он хотел пообщаться или обратить на себя внимание.
– Так это он? Шуршал…– выдохнула Эмили, глядя на кота, разлегшегося на коврике.
– Больше тут никого нет, – заверил Джеймс.
– Но ты не представил меня ему, – брякнула Эмили в расстройстве. – То есть ты не говорил, что у тебя есть котик…Где он был все это время?
– Наверное, спал где-то…Грей, это Эмили! Эмили, это Грей! Будьте знакомы, – улыбнулся Джеймс. – Мне в последнее время было одиноко в этом доме, – признался Джеймс. – Вот я и решил, что будет лучше, если тут станет жить Грей.
– «В последнее время»?.. – задумчиво произнесла Эмили. Значит, ему не всегда было столь уж одиноко здесь. Женские вещи в кладовке это подтверждают. О, нет! Ключ! Она забыла вернуть его на место! Она собиралась сделать это при случае, но не успела. Интересно, заметил ли Джеймс пропажу?! Он был в кабинете…
– Когда-то я жил здесь не один, – подтвердил Джеймс.
– И что же…То есть…И кто же?..Я имею в виду, у тебя есть жена? То есть была жена? – Эмили никак не могла сформулировать свои вопросы так, чтобы они не звучали как-то нелепо. Она смущалась обсуждения этой темы.
– Никакой жены. Я уже говорил, – напомнил Джеймс.
– Но ведь какая-то возлюбленная у тебя имелась…Да? – осторожно уточнила Эмили.
– Да, имелась. И не одна, – ответил Джеймс просто.
– Не одна?! – Эмили не понравилось это признание. С другой стороны, чего еще ожидать от него! Он так хорош собой…И так богат! Было б странно, если бы он постоянно был одинок и ждал только ее одну! Ее, «торговку с рынка», как выразился Томми!
– Эмми, да, не одна. Но это не имеет значения. Это все в прошлом. Мне сейчас нужна только ты, – уверил Джеймс, поцеловав руку Эмили.
– Ну а куда они все делись…Эти возлюбленные, так называемые? – кашлянула Эмили, не зная, как получше подвести к заветной кладовке.
– Кто куда. Многие вообще никуда не девались, а остались на своих местах…
– Но почему тогда вы расстались? – недоумевала Эмили. – Почему ты не женился, раз уж на то пошло?
– Эмми, иногда мужчина общается с женщиной без каких-либо далеко идущих планов…– усмехнулся Джеймс.
– Ну а…Как бы это спросить…– растерялась Эмили. – Как это происходило? Ты разлюбил. А потом бросил?! – Эмили нахмурилась. Доверяй ему после всех этих историй!
– Бывало по-разному…Я не всегда поступал, как должно. И теперь раскаиваюсь в этом. Знаешь, я тут думал недавно…Мне кажется, что чем человек старше, тем больше в нем милосердия и раскаяния…Так должно быть, это правильно.
– То есть ты все же разбил кому-то сердце? – уточнила Эмили без симпатии.
– Да, все так, к сожалению…
– Джейми, это ужасно с твой стороны…Но…– Эмили теперь уже хотела понять, можно ли вообще доверить ему себя. Вдруг он и ее покинет, когда она ему надоест? Так поступает разбалованная малышня со сломанными игрушками. И так поступают зажиточные кавалеры со своими нищими подругами, за которых некому заступиться. – Но ты ведь потом попросил прощения? – простодушно уточнила Эмили, желая хоть как-то оправдать его в своих собственных глазах.
– Нет, я не просил прощения. Мне достаточно того, что я все осознал.
– Если ты кого-то бросил, то тебя потом тоже кто-то бросит, – вспомнила Эмили.
– Меня однажды тоже бросили, – кивнул Джеймс в знак согласия.
– И когда же это было? Давно? – Эмили все пыталась связать каморку и его рассказы.
– Не очень…Хотя да, давно…
– Ты все еще любишь ее? – Эмили показался странным его ответ. Сначала Джеймс сказал, что это было недавно. А потом давно. Может, его печаль по той женщине все еще сильна? А она сама, Эмили, нужна ему только для того, чтобы развеять грусть!
– Нет, дорогая. Я уже не люблю ее. И уже говорил, что люблю тебя, – улыбнулся Джеймс.
– Она жила с тобой под одной крышей? Здесь? Или в том загородном доме? – кашлянула Эмили для непринужденности.
– Эмми, зачем тебе все это? – Джеймс не желал отвечать на ее вопросы, и это было заметно.
– Я всего лишь хочу знать, как ты жил до встречи со мной…Но если тебе неприятно вспоминать об этом, то не будем…– согласилась Эмили нехотя.
– Ну а ты? Сколько же сердец пало сраженными твоими чарами? – видимо, Джеймс тоже захотел узнать, какой была ее жизнь прежде.
– Трудно так сразу понять…– никаких отношений у Эмили, естественно, ни с кем не возникало. Странно, что он вообще ее об этом спрашивает! Хотя, говорят, несмотря на свой могучий ум, мужчины крайне недогадливы. Им нужны четкие ответы, они не принимают в расчеты намеки и туманные изречения. Итак, самое большее, что она позволяла себе – прогулка под руку по вечернему парку. На виду у всех! Было в юношестве несколько влюбленных в нее соседских мальчишек. И если их сердца и разбились, то она, по крайней мере, тут ни при чем. – Сердца, наверное, были…Впрочем…Точно не могу сейчас утверждать…
– У тебя был кто-то? – прямо спросил Джеймс.
– Я же говорю! Нет! Или то есть что…Ты имеешь в виду…О, нет, что ты говоришь! – догадалась Эмили в итоге, к чему относится его вопрос. – Я же никогда не…
– Ты ангел, дорогая, – улыбнулся Джеймс. – Мне спокойно с тобой.
– Я бы не торопилась с выводами…– пошутила Эмили. Это он еще не слышал, как она умеет ругаться! Сам Билл позавидовал бы ее острому языку. А ведь она может и сдерживать себя. Но когда это, действительно, нужно. – Я немного нервничаю все эти дни.
– Думаю, твое состояние в пределах нормы. Ведь недавно ты пережила стресс. Сразиться с маньяком – это очень храбро, Эмми, – Джеймс легко нашел ей оправдание. – Мы пригласим доктора. И он выпишет тебе успокоительное или что там еще полагается…
– Хорошо бы…– не стала отказываться Эмили.
– Впрочем, мы можем постараться сами успокоить тебя, – Джеймс приблизился к Эмили и поцеловал ее в губы. Нежно и неторопливо. Его духи приятно пахли. Он был тщательно выбрит. Она почувствовала на своем бедре его руку. Сейчас ей уже не было страшно. Но и влечения к нему она не испытывала. К тому же ее принцип оставался непоколебим. Она окажется в кровати только с одним мужчиной – с ее мужем! И будет верна ему до конца дней! Так что вот пусть сперва женится на ней, а уж потом…– Знаешь, мне рассказывали, что некоторые английские доктора советуют женщинам для успокоения нервов проводить процедуры.
– Какие еще процедуры?..– недоверчиво отозвалась Эмили и тут же ощутила ладонь Джеймса под подолом своей сорочки.
– Способствующие расслаблению, снятию тревожности и раздражительности…Да, кажется, так…Клянусь, дорогая, это не я выдумал, – поведал Джеймс о своих новых познаниях. А Эмили вздрогнула от неожиданности, когда он завел ладонь между ее коленок.
– Джейми, что ты делаешь? – Эмили не желала новых ощущений. И растерялась тем сильнее, когда его рука скользнула выше, дотронулась до места, которое Эмили полагала сокровенным и свято хранимым. – Прекрати, пожалуйста. Ты слышишь меня?
– Не бойся, дорогая, я же ничего опасного не делаю, – простодушно заверил Джеймс.
– Не знаю…Но в любом случае я не готова ни к чему такому, – от смущения Эмили разрумянилась. Сие было заметно даже в скудном свете свечей. – Если в тебе есть хотя бы капля уважения ко мне…То прошу, будь терпелив…Возможно, у нас еще много вечеров впереди.
– «Возможно»? – переспросил Джеймс.
– Ну…Я надеюсь, ты не оскорбишь меня и не совершишь ничего такого, что сделает этот вечер для нас последним, – тонко погрозила Эмили. Она не хотела быть резкой. Но и не собиралась уступать ему.
– Кончено, нет, дорогая. Я не желаю оскорбить тебя ни в коем случае…– после паузы ответил Джеймс. Затем поднялся на ноги и отправился к двери. А Эмили с облегчением вздохнула. Она не желала обострения ситуации и обрадовалась, что он не стал ни к чему ее принуждать. – Да, кстати…Забыл предупредить тебя, – вспомнил Джеймс уже в дверях. – Я должен уехать на неделю…
– Как?! – словно молотом по голове, оглушила эта новость Эмили. В эту же секунду остатки подозрений и опасений рассеялись. Еще недавно она желала, чтоб он убрался подальше, дав ей время на расследование. А теперь она была крайне опечалена его отъездом. Как же так? Уже завтра она останется одна? – На неделю?
– Я оставлю тебе денег, ты не будешь ни в чем нуждаться, – Джеймс был предусмотрителен. – А если у тебя возникнут какие-то сложности, ты напишешь записку моему другу…В мое отсутствие он поможет тебе в любом деле.
