Анастасия Зарецкая
Когда-нибудь никогда
Глава 14. Немощность
Утро я встретила сообщением от Эммы. А также невыполненным домашним занятием к сегодняшнему семинару – уснула почти сразу, как вернулась после празднования и пары веселых разговорчиков. Но, в общем-то, это уже стало для меня привычкой – учеба отошла на второй план.
«Привет! Это та самая волшебница из больницы. Ха, прикольно звучит.
Если буду тебе нужна, пиши сюда. Или если не буду – так, просто станет скучно. Что насчет меня и всего этого расследования: больше никто не приходил, сижу и грущу. Жду, пока выпустят. Если не дождусь, то сбегу, вот правда. Надеюсь, у тебя все веселее».
На фотографии профиля – сама Эмма верхом на серебристом байке. Волосы парят позади, один глаз прищурен, язык высунут. А на фоне – бесконечное лето: зеленые холмы с сизыми верхушками, солнце и мокрый темно-серый асфальт. Красиво.
«Привет, Эмма», – ответила я почти сразу же. Задумалась. В голове пульсировало безумное предположение, и я очень сильно сомневалась: стоит его озвучивать или нет.
Потом решилась.
«Можешь, пожалуйста, сказать… Какие-нибудь запахи – ты их чувствовала? В тот момент, когда он приблизился к тебе?»
– Ты помнишь, что нам нужно в универ, Яна? – полюбопытствовала Марина, проходя мимо моей кровати в куртке. Я вздрогнула и выронила телефон. Тут же подняла его, чтобы проверить время. Ужаснулась и стала собираться ускоренно, но все равно опоздала.
Как раз-таки на семинар.
Сразу же меня вызвали к доске. И через минуту завалили. Первая двойка в этом семестре. Прекрасное достижение… Впрочем, пока не грустно. Грустить буду ближе к сессии.
Телефон я решила проверить только во время пятиминутного перерыва.
Эмма ответила.
Ее ответ меня не вдохновил.
«Ох, я очень далека от парфюмерии и нюхач из меня никакой. Так что в тот момент я совсем об этом не думала. И сомневаюсь, чтобы что-то можно было почувствовать через куртку. Нет. Навряд ли. А что такое?»
«Так, глупость», – напечатала я в ответ.
Минус предположение. А ведь такая красивая получалась теория… И – одновременно с этим – невероятно ужасающая хотя бы потому, что я стояла на грани.
Но теперь у меня остались лишь предположения и подозрения.
А строить на них обвинения, как бы я не доверяла своей душе, глупо. Да и алкоголь поспособствовал… Будь я с ясной головой (если мою голову хоть когда-нибудь можно назвать ясной), кто знает, что я ощущала бы в таком случае?..
«Нет, не глупость. Сейчас любая деталь может быть важной. Что ты предположила?» – сообщение Эммы пришло как раз в тот момент, когда звонок оповещал всех об окончившемся перерыве, и между магией и матаном я вновь выбрала не матан.
«Решила, что мир может быть простым, – начала я. Тут же вспомнила недавние слова отца. Он был прав, как и в большинстве случаев. Но ведь и он может ошибаться, причем ошибаться по-крупному. – Что мои предчувствия стоят чего-то. Говорю же, глупости».
К доске меня отправили повторно.
Наш семинарист очень не любит, когда во время занятия его студенты пытаются заняться чем-либо, кроме великого и ужасного математического анализа.
В этот раз я получила тройку с минусом. Прогресс… Но вновь взяться за телефон все же не решилась. Что и требовалось доказать: техника кнута работает просто чудесно, как бы ее не критиковали. А выход к доске в моем случае – это, определенно, кнут.
И все же Матвей не давал мне покоя.
Откуда он вообще взялся такой? Надо бы расспросить про него Софу. Так, чтобы она ничего не заподозрила – а мы, черные ведьмы, очень любим всех и во всем заподозривать. Для этого Софу надо найти в нашем бескрайнем универе. Написать хотя бы.
Но со вчерашнего вечера Софа в сети не появлялась. Я бы на ее месте поступила аналогично… Праздник, двадцать лет. Сначала отмечаешь, потом отходишь, причем отходить нужно определенно дольше.
Со второй пары я сбежала самой первой, сложив все вещи в сумку за десять минут до звонка. Это была лекция – очень скучная лекция. Читал ее препод преклонного возраста. Ну, как читал… Тихо бубнил себе под нос, изредка рисуя на доске закорючки, расшифровать которые не представляется возможным. Он, кажется, меня запомнил. Я нутром ощутила на спине его недобрый взгляд. Хм, мне следует ожидать на сессии ещё одну проблему?..
Мы с Софой прятались друг от друга поочередно, не знаю, намеренно ли или нет. И никак не могли друг друга отыскать. Дурацкая игра.
Из кабинета Софа не вышла. Я даже не удивилась. И затею оставила. Написала Софе на всякий случай «ВКонтакте», зная наверняка, что ответит она уже тогда, когда будет слишком поздно. Если вообще ответит.
Пар у нас сегодня было всего три. Самой верится слабо, но по опыту предыдущего семестра можно предположить, что очень скоро вечер среды будет заставлен дополнительными семинарами и консультациями.
Однако в этот раз я была свободна и решила сходить в магазин. Последние деньги на карте, которых должно хватить ровно на один поход, не давали покоя. И я направилась в противоположную от общежития сторону, крепко сжимая ладони в кулаки.
Вдруг стало одиноко.
Мне так захотелось с кем-то поговорить. За последние годы я молчала слишком много. Нам ведь всего лишь нужно, чтобы нас выслушали.
Я бы так хотела, чтобы рядом оказался кто-то, кто меня выслушает. Но я сама виновата, что рядом никого нет.
«Эмма», – написала я белой внезапно, поддавшись этой своей секундной слабости.
«Что такое?» – отреагировала она мгновенно.
«Мне кажется, что я все делаю не так. С самого начала. И я не только про этот случай».
Эмма находилась по ту сторону экрана, я не могла видеть ее глаз, и от этого было легче.
«А что говорит ваша знаменитая душа?»
«Ноет, – призналась я. – Знаешь, как рука или нога перед холодами».
«Знаю», – ответила Эмма. Как будто в самом деле понимала, что я чувствую. Я улыбнулась слабо. Потушила экран и приложила телефон к груди. Лишь затем, чтобы перейти дорогу. Но на мгновение мне показалось, будто я ощущаю исходящее от него тепло.
Наверное, мы с Эммой смогли бы подружиться, не будь мы такими разными. Или, точнее говоря, не обладай мы разной магией. Казалось бы – какая глупость, магия – это только магия, она должна являть собой всего лишь одну из частей жизни, но не всю ее целиком. Однако же на деле мы имеем обратное. Не будь я черной ведьмой, какой бы я тогда была? А Эмма, если бы не родилась белой? А Яр?
Была бы счастлива я?
Был бы Яр счастлив? И встретились ли бы мы тогда? Если да, обратили бы друг на друга внимание? Просто Яна. Просто Яр. Я бы не смогла его заинтересовать. Яр скользнул бы по мне равнодушным взглядом и прошел мимо. А я бы на мгновение задумалась о том, какое красивое у него лицо, но почти сразу же оно слилось бы в моей голове с множеством лиц, что я видела ранее.
Был бы он счастлив тогда? А сейчас… сейчас он несчастен? А я?..
В любом случае, родись я обычной, сейчас до сих пор оставалась бы жива моя тетя.
Но я все порчу. Все и всем. Одним своим существованием…
Одна из машин в мчащемся мимо потоке остановилась, пропуская меня, и я поспешно перешла дорогу. Остановилась на противоположной стороне. Мне показалось, будто я только что упустила нечто важное, какую-то мысль, и я изо всех сил пыталась ее восстановить, но мысль возвращаться не желала, и…
Мимо прошел мужчина лет пятидесяти, ниже меня и шире. Движение его было неровным – выпил, что ли? Я мимолетом скользнула по нему взглядом, а он вдруг его словил. И расплылся в широкой улыбке.
– Всегда хотел, чтобы у меня была дочка, – заметил мужчина, не переставая улыбаться. Улыбка его показалась мне кривоватой. И да, я за метр, нас разделяющий, чуяла перегар. – А у меня только сын. Хороший парень. Ты не обижайся, я слегка пьяненький…
– Вижу, – отозвалась я. Но не ушла почему-то.
– Говорю жене: дочку хочу, давай заведем, – мужчина махнул рукой. Вздохнул. – Но девочке моей нынче сорок восемь лет, какие дети? Я племянницам своим помогаю – они тебя взрослее, но тоже красавицы. Но не то это все-таки. Не то… Так жизнь сложилась… Сын у меня только.
– Сын – это тоже хорошо…
До чего доводит одиночество человека. Стою и разговариваю с подвыпившем незнакомцем среди бела дня. И ведь убегать не хочется.
– Хорошо… – и он внимательно посмотрел мне в глаза. – Выйди замуж обязательно, милая. Род твой обязательно должен продолжаться, я уже не молод и знаю много. И вижу больше остальных. Обязательно выйди замуж и нарожай детишек. Обязательно. Будь умничкой. Пора мне, старому… Девочка моя меня ждет.
– Удачи вам, – пожелала, ничуть не слукавив.
– И тебе, милая. Обязательно!.. Вижу, что все будет у тебя хорошо.
Он вновь махнул рукой и шагнул на дорогу – она внезапно оказалась пустой.
Я отвернулась.
И ощутила, как по щеке сбежала теплая слезинка.
Замуж. Детишек. Обязательно.
Но зачем?.. Зачем миру нужны ещё такие наивные и бесполезные, как я? Такие искренние и лживые в то же время? И кому нужна я сама? Кто добровольно согласится связать со мной всю свою жизнь?.. Да я и сама продержусь не больше недели. Если кто-то все же согласится. Хотя такого глупца не найдется.
Все хорошо будет.
Тогда почему сейчас мне плохо?.. Плохо уже так много лет?.. Все хорошее, чему не везет случиться за мной, забывается мгновенно, и я остаюсь она, задыхаюсь от своих невыраженных чувств. Трачу ресурсы зря, хотя могла бы быть полезной. И никакого «хорошо» не предвидится.
Почему никто не научил меня жить? Отчего же меня отправили в этот мир, не выдав никаких инструкций, в которые при надобности можно заглянуть? Чтобы хотя бы на мгновение стало проще. Чем мы должны руководствоваться, принимая решение, если ещё не обладаем для этого достаточным опытом? Опыт приходит лишь тогда, когда менять что-то уже поздно.
Я вытерла еще одну слезу.
Похоже, с рождения мне дана лишь одна способность – жалеть себя, как будто никому и никогда не было так плохо, как мне. Хотя на свете живет столько людей, и у множества из них проблемы наверняка серьезнее. Вот только почему я должна о других думать? Когда эти другие думали обо мне?..
После похода в магазин сумма денег на карте стала двузначной. Если отец ничего не пришлет в ближайшее время, будет грустно. И стипендия неизвестно когда… Впрочем, в прошлом семестре уже случалось, что мне приходилось несколько дней жить без денег. Ничего, привыкла. Сейчас у меня хотя бы есть полный пакет продуктов. Самых необходимых. И одна шоколадка. Горькая.
Небо темнело.
Когда я только вышла из универа, оно было еще идеально-серым, сейчас же от этой строгой серости почти ничего не осталось, и небо стало темно-голубым. Я вдруг подумала – какой оттенок примут глаза одного моего знакомого в этой ситуации?..
А потом, через некоторое время, свернула на тропинку к нашей общаге и различила у входа знакомую фигуру.
Ещё не глаза, но уже силуэт, опирающийся на перила.
Силуэт со скрещенными руками и приподнятой головой.
Я остановилась, не спеша встретиться с ним. Кажется, моя соседка Лера пару месяцев назад говорила, что ей нравятся парни настойчивые, добивающиеся своего. Надо познакомить ее с Яром, определенно. Потому что я не люблю такое. Не люблю идти на обсуждение, когда можно попросту спрятаться, исчезнуть, раствориться…
Мы полтора года не виделись, Яр, так зачем ты вновь появился в моей жизни? Почему не уходишь?
Да и… не замерз еще ждать?
Кто из нас выдержит дольше? Я, с пакетом продуктов, но без перчаток (пальцы рук перестала чувствовать ещё десять минут назад)? Или ты, ведь такой гордый и непоколебимый, способный в любой момент вернуться в стоящую неподалеку машину, погреться и вернуться на свой пост?
Будто что-то почувствовав, Яр повернул голову в мою сторону.
А я на секунду дала слабину и улыбнулась.
Яр мгновенно сдвинулся с места и быстрым шагом приблизился ко мне. Молча забрал пакет – я тут же спрятала ладонь в карман. Посмотрел мне в глаза (голубые – вот и разгадка) и произнес только:
– Привет.
– Привет, – отозвалась я холодно, наконец-то взяв себя в руки. – Честно говоря, я совсем не планировала сегодня с тобой видеться.
– Ты молчала, – заметил Яр. – Пришлось взять все под свою ответственность. Ты не замерла?
Я помотала головой. И нечаянно поежилась.
Яр протянул руки, пытаясь не то обнять меня, не то просто коснуться, но я мгновенно шагнула назад.
И кто скажет, что совсем недавно мы целовались под вальс снежинок за окном? Когда все было так неправильно, но так хорошо, и душа трепетала, как молодая глупая птичка…
Яр вздохнул.
– Ты сегодня занята, верно?
– Верно.
– А… ты не узнала ничего нового?
Я оценила ход – Яр попытался перевести тему от наших взаимоотношений к проблеме, встревожившей магическое общество, по крайней мере, двух крупных городов. Вот только беда в том, что и здесь я не смогла сказать ничего внятного.
– Нет, – ответила я. – Не узнала. Так… Только развеяла пару глупых предположений, которые сама же и придумала. Спасибо Эмме.
– Предположений?
– Глупых, – повторила я. – У меня слишком хорошая фантазия, вот и все.
Пару секунд Яр молчал (может быть, ждал, что я все же поделюсь с ним своими взятыми с потолка обвинениями, но я решила этого не делать). Потом заметил невпопад:
– У тебя на щеке льдинка.
– А, – заметила беспечно. – Это… ничего страшного.
Ярослав стянул с руки перчатку и коснулся моей щеки кончиком указательного пальца, и лишь одно это невесомое касание сумело меня обжечь. Я вновь шагнула назад. Пробормотала:
– Спасибо. Но мне в самом деле пора.
Я протянула вперед руку, чтобы забрать пакет, но следующий вопрос Яра заставил меня застыть.
– Ты до сих пор меня избегаешь?
– С чего ты так решил? Нет, у меня просто слишком много дел.
Посмотрела на него со всем удивлением, на которое только была способна.
Конечно, я избегаю Яра. По-моему, это очевидно. Помнится, совсем недавно я говорила об этом прямо.
– Я подумал об этом немного. Или много, с какой стороны посмотреть… – Яр на мгновение прикрыл глаза и вздохнул. Когда маг вновь посмотрел на меня, взгляд его был максимально отстраненным. – Я могу быть кем угодно для тебя. Случайным прохожим. Приятелем. Врагом. Другом. Но не тем, кого ты сможешь… любить, верно? Будешь цепляться за принципы, совершенную мелочь по сравнению с чувствами, которые испытываю я… которые ты можешь испытать?
– Ты повторяешь историю, – только и заметила я.
– Ах, точно, – Яр взмахнул рукой. – За Владиславом-как-его-там, да?
– Сейчас неподходящее время, чтобы страдать из-за надуманных чувств, – стояла на своем я, сама себе не веря. – Такой ужас происходит вокруг… Ужас, на который повлиять мы никак не можем…
– А когда оно придет, подходящее время? – Яр качнул головой. – Изо дня в день, из месяца в месяц, из года в год… Всегда найдется нечто более важное.
– Ты не понимаешь.
– Может быть. Я неправ. Хорошо. Я так устал…
Я резко выдернула из его рук пакет и заметила:
– Если бы только знал, как я уже устала себя ломать.
Ушла, не оборачиваясь. Хотела со всей драмой влететь в комнату, громко хлопнуть дверью и упасть на кровать, но, увы, на вахте пришлось остановиться, чтобы показать пропуск.
Впрочем, в чем-то Яр все же прав.
Всегда существует нечто более важное, чем все наши радости и боли.
Более важное, чем мы.
Глава 15. Раскаленные камни
Исчезновение Софы вышло за рамки будничного, когда можно просто отмахнуться и сказать, что Софа вот-вот объявится, потому что деваться ей больше некуда. Она не появлялась в универе третьи сутки. И перестала отвечать на сообщения и звонки. Как мне удалось выяснить у ее одногруппниц (они очень охотно обсуждали новость об исчезновении Софы), кто-то пытался даже дозвониться до ее семьи, и мама Софы сообщила нечто вроде «Софа в вынужденном отъезде».
Хотя мне, конечно, гораздо интереснее было бы узнать, что сообщит ее бабушка, местная верховная ведьма. С мамой Софы я прежде не встречалась и не знала, насколько сильно она вовлечена в черную магию…
Сомнение в принципе в последние дни не покидало мою душу.
И каждый час молчания Софы оно усиливалось все больше.
Ну конечно. Такой ужас творится вокруг. Сама говорила. А тут Софа вздумала исчезнуть. Я пыталась успокоить себя тем, что прежде в этом городе нападали лишь на белых; и тут же возвращалась мыслями к одним из самых неудачных каникул в моей жизни.
Если это все же неслучайное совпадение, то охотник за душами удивительно неразборчив.
А ведь мы, спустя столько времени, еще даже не знаем наверняка, совпадение это или нет.
Я не выдерживала. Написала Владу сразу после разговора с одногруппницами Софы. Как прежде, без приветствий: «Известно что-нибудь новое?».
Я так надеялась увидеть в ответ «да». Что-нибудь вроде «Да, прямо сейчас я отправляюсь на отважную миссию по спасению душ, и в этот раз в руках у меня оружие посильнее, чем ловушка для мелкой пакостной нечисти».
Но – увы. Через полтора часа я прочитала: «Здравствуй, Яна. Нет, совсем ничего нового. А у тебя как дела?».
Все осталось как прежде, если не откатилось назад. Даже приветствие промелькнуло, как тень далекого-недалекого прошлого, когда, на самом деле, жилось не так уж и плохо.
«Подружка исчезла, – призналась я. Тут же допечатала: – Точнее, знакомая. Черная ведьма. Ничего не напоминает?»
«Ничего, – ответил Влад. – У нас все обнаруживались сразу же, через несколько часов. Не знаю, успокоит тебя это или наоборот. Твоя знакомая не имеет привычки исчезать на несколько дней время от времени?»
«Нет, это же не я… В самом деле. Не знаю. Ничего не получается».
«Сейчас ни у кого ничего не получается, – продолжал играть в психолога Влад. – Это угнетает. Естественно. Но если бы мы могли что-то изменить, мы бы это сделали, так?»
«Нет. Если результатов нет, значит, приложены недостаточные усилия».
Влад написал что-то еще, но читать следующие его сообщения я не стала. Вместо этого зашла в диалог с Яром, который мозолил мне глаза со вчерашнего вечера.
«Тебе нужна моя помощь?» – вопрошал Яр.
«Нет», – ответила твердо и уверенно.
Прозвенел звонок, извещающий о начале четвертой пары. И я только сейчас поняла, что прилично опаздываю на лекцию.
А потом решила на нее забить.
Все равно это была физика, а я ее не то чтобы понимаю. Да и лектор мне не нравится… Проще разобраться самой, чем в его невнятных объяснениях.
«Если вдруг стану нужным, пиши», – заявил Яр, когда я уже дошла до гардероба и взяла куртку.
Только страдающего Яра не хватало.
«Ты всегда нужен, многоуважаемый белый маг».
«Но не всем, не менее уважаемая черная ведьма».
Мне вдруг так захотелось поделиться с ним новостью об исчезновении Софы. Попросить у него совета. Или хотя бы поддержки. Или действия. Заметки Влада никак меня не успокоили. Обнаруживались сразу – чудесное успокоение. А если охотник за душами решил вдруг изменить своей традиции?..
Но умом я понимала, что Яр помочь мне не сможет, да и волнение облегчит навряд ли. Сомневаюсь, что он вообще подозревает о существовании Софы. Только зря буду тревожить его. И накручивать себя еще больше.
И все-таки мне так не хотелось оставаться одной.
Мне, привыкшей к одиночеству. И как это назвать?
Я бездумно листала диалоги, стоя в опустевшем коридоре в верхней одежде. Яр. Влад. Тысяча учебных бесед. И изумрудные холмы с синеватой ватой на макушках.
Эмма.
«Привет, – начала печатать так легко, будто мы с ней ежедневно переписывались лет десять подряд. – Как твои дела? Сбежала из больницы? Или тебя все же выписали?»
Ответ пришел в тот момент, когда я потянулась к дверной ручке, решив завершить начатое (прогул пары) и покинуть универ.
«Яна!! – Хотелось надеяться, что так Эмма показывала радость, а не ярость. – Привет! Бежать я передумала, на улице все же прохладно. Однако! Я абсолютно здорова, вчера мне это даже документально подтвердили. Но не выпускают! Мол, для моей же безопасности. А вдруг… И далее по списку. Так что мне все суждено умереть. От скуки. А твои?»
«С одной стороны, я тебя понимаю, – быстро печатала я, пока пальцы не онемели на холоде. – С другой – в чем-то они правы. Здесь опять все нечисто».
«Что случилось?»
«Софа пропала».
Я прекрасно помнила, что Эмме Софа не нравилась. Но в этой ситуации… Кому, как не Эмме, понять меня?..
«Жизнетворящие! Все серьезно? А ты сейчас где?»
«В том и проблема, что ничего неизвестно. Я пару прогуливаю. Не знаю, куда податься».
«Если получится, приезжай, – предложила Эмма вдруг. Я даже замерла на месте. И ведь правда. Спокойно можно взять и приехать, поговорить… Мы с Эммой знакомы совсем недолго, нас не связывают узы прошлых воспоминаний и необдуманных глупостей, и я так просто могу взять… И приехать. Как обычный человек к человеку. – Я тебя как-нибудь протащу внутрь. Да и с прошлого раза тебя должны были запомнить. Если хочешь. Я не заставляю, ахах».
«Ладно», – пальцы начали терять чувствительность, и печатать длинные сообщения я была уже не способна. Спрятала телефон – быстро разряжается на морозе. И прямо так, со всеми учебниками, направилась в сторону остановки.
Сказал бы кто-нибудь прежней мне, совсем недавно отметившей семнадцатилетие, что я буду сбегать из универа и тащиться по холоду на встречу с белой волшебницей, я бы рассмеялась только. А сейчас… Впрочем, если та Яна и осталась где-то, то лишь глубоко внутри, где никто и ничто не сможет до нее добраться.
Конечно, не считая того самого вечера, когда за окном царила метель и ветер завывал, а на столе остывал кофе, сдобренный карамельным сиропом. И никакой боли – лишь свет.
Откуда в нас такая дурная привычка – отказывать себе в счастье?
Жизнь решила порадовать меня хотя бы немного. Автобус подошел почти сразу, как только я приблизилась к остановке, хотя в ту «белую» часть города автобусы ходят, в общем-то, неохотно. Он был полупустым, и я сразу же заняла место у окна. Минут через десять посыпал снег. В самом деле посыпал – был мелким и невзрачным. Совсем не похожим на те огромные снежные хлопья, создающие ощущение сказки.
Да и какая тут сказка.
Когда близилась к середине вторая половина бессовестно пропущенной мной пары по физике, мы проехали мимо остановки, расположенной рядом с домом Яра. Я, погруженная в свои мысли, привстала даже, собираясь выйти. Но вовремя одумалась и рухнула обратно на сидение.
Больница находилась через две остановки после нее. Там еще дом… высотный. Который нужно обходить. Что я и сделала, когда первый раз ехала к Эмме. И матушка тоже появилась из-за него.
Матушка…
Совсем про нее забыла. Наверное, это у нас семейное – забывать друг про друга.
Надеюсь, в ближайшее время я ее не повстречаю. Хотя бы сегодня, а в идеале – еще лет пятьдесят. Матушка ведь прибыла в больницу только для того, чтобы впустить меня, верно? И сейчас ей там делать абсолютно нечего. Если бы она вдруг захотела вступить со мной в диалог, она бы нашла более легкие способы встречи, кроме как денно-нощно караулить палату Эммы.
Впрочем, о чем это я вообще. Мы прожили почти восемь лет, не обмолвившись ни словом. С чего бы ей сейчас со мной говорить? Во внезапно проснувшуюся совесть я не верю – только в корысть.
Но если весь мир построен на корысти, тогда зачем же я к Эмме сейчас еду? Из каких побуждений? По велению эгоистичного желания хотя бы немного побыть не одной?
Я сошла с автобуса и медленно направилась в сторону больницы. И куда делась смелость?.. По дороге успела проверить телефон, но ничего нового Эмма написать не успела. А как она поймет, что я пришла? Увидит через стекло? В прошлую нашу встречу я не обратила внимание на то, куда выходят окна ее палаты. Может, написать все-таки? Но она была в сети двадцать семь минут назад…
Остановилась возле входной двери. В этот раз она показалась мне непробиваемой, слишком хорошо защищенной как магически, так и материально, хотя даже охранника рядом не наблюдалось. А вот с матушкой было по-другому. Похоже, где-то внутри меня все еще живет маленькая девочка, считающая маму всесильной и непобедимой. Смешно.
Я постучалась.
Спасибо хоть, что магией не ударило.
Услышали ли они вообще что-нибудь? На нос успело приземлиться три снежинки, прежде чем дверь скрипнула, и из-за нее вытянулась бледная женская рука. Эмма встречала меня самолично.
– Заходи быстрее, – прошипела она. Добавила, явно кого-то цитируя: – «Чтобы не впускать в наш чистый дом всякие нечистоты».
– Не хочу вас огорчать, – заметила я, – но ты делаешь это прямо сейчас. Привет, – и шагнула внутрь.
– Привет, – отозвалась Эмма, захлопнув дверь. На ней были джинсовые шорты, красный топик с тонкими лямками и множество кулонов и браслетов. – Нет, давай заново! Привет!
Некоторые украшения я почувствовала даже через куртку.
Осторожно обняла Эмму в ответ. Я ведь совсем отвыкла обниматься с людьми, не знаю даже, как это правильно следует делать… Впрочем, кажется, слишком сильно я не накосячила.
– Здравствуйте, – заметила я, обращаясь к пожилому мужчине за стойкой. Он в ответ не поздоровался. Видимо, не слишком был рад моему присутствию. Впрочем, удалось же Эмме как-то все провернуть.
– Куртку, – командовала Эмма. На ее лице застыла радостная улыбка. – Бахилы. Забавно шуршишь! Видишь? – она резко обернулась ко мне, когда мы уже направились в сторону ее палаты. – Я начала сходить с ума, давно с людьми не разговаривала вживую.
– Ой, это нормально, – заметила я, улыбнувшись слабо. Своим опытом молчания я могу гордиться.
– Прекрасно выглядишь! – продолжила она. – Красивый болотный свитер. Подходит к твоим глазам. Красивые глаза.
Я покраснела и промямлила:
– Спасибо, ты тоже…
Эмма распахнула передо мной дверь палаты, и я шагнула внутрь. Волшебница тут же запрыгнула на кровать, заваленную вещами, как и все остальное вокруг, будто Эмма жила не в одной из безликих палат больницы, а в собственной квартире. Она очередной раз улыбнулась, а потом лицо ее стало серьезным:
– Ладно, я прекрасно понимаю, что ты приехала ко мне не от лучшей жизни, Яна. Рассказывай. Что с многоуважаемой Софией? Куда она умудрилась исчезнуть?
Я заняла кресло, как в тот раз.
– Я не знаю.
– Правда? – переспросила Эмма таким удивленным тоном, будто все еще никак не могла поверить моим словам. – Не то чтобы мы с ней подружки, разговаривали всего пару раз – я чаще наблюдала за ней издалека. Но Софа, по моему скромному мнению, вполне способна на внезапные импульсивные поступки. Почему ее исчезновение не может быть одним из них? – Я молчала, тогда она предположила: – Душа ноет? О, не понимаю, но признаю. Если бы меня выпустили отсюда в ближайшее время, хотя бы завтра…
Эмма задумалась на несколько секунд, а потом вдруг переключилась на другую тему:
– Зачем ты у меня спрашивала тогда? Про запах?
– Глупость, – попыталась отмахнуться я. Сама ведь перестала верить своим подозрениям. Или нет? Но Софа… Софа…
Кажется, я побледнела немного. Лицо Эммы стало обеспокоенным:
– Может, глупость, может, нет. Пока не дойдешь до конца, наверняка не узнаешь. По моим ощущениям, мы уже перевалили далеко за середину, но конца пока не достигли… Что такое?
Эмма внимательно посмотрела на меня своими глазами, темно-карими и пронзительными, подведенными сверху желто-зелеными тенями – смотрелось интересно. И я не выдержала. Умом понимала, что потом смогу пожалеть об этом, но все равно не смогла больше все таить в себе.
И рассказала о встрече с Матвеем.
Впрочем, рассказ получился не таким эффектом, как я рассчитывала. Я попыталась повторить слова, которые говорил мне Матвей на улице, когда я уже сбежала домой, но так и не смогла уловить и воспроизвести их суть – будто это были не слова, а снежинки, они таяли на горячих ладонях и стекали под ноги, становясь лужами, кристально-прозрачными и гладкими, не содержащими в себе ничего от предыдущего состояния.
Взгляд лишь застыл.
Въелся под кожу, я бы даже сказала.
Но Эмме в глаза охотнику посмотреть, конечно же, не удалось.
– Если хочешь что-нибудь спрятать, поставь на самое видное место, мне так мама все детство говорила, – подвела итог Эмма. – Я могу потратить полчаса на поиски телефона, который все это время буду держать в руках. Но не слишком ли это просто? А где он сейчас? Ты знаешь? – в ее глазах вдруг зажегся огонек, который прежде я не замечала. Нечто такое, что больше нашей природе подходит.
– Не знаю. Мне только имя его известно. Пыталась выйти через «друзей» Софы – ничего.
– А еще какие-нибудь детали? Вспомнишь?
Но ничего я больше не вспомнила.
Мы посидели еще немного, но так ничего и не придумали. Потом Эмма поила меня чаем из чайника, который получила от своих белых товарищей потайными путями и теперь прятала под кроватью.
Когда я собралась уходить, на улице было уже темно.
Ночь сменяет день, день сменяет ночь, а я все не могу приблизиться к разгадке. Более того, пока я топчусь на месте, разгадка, кажется, все больше от меня отдаляется.
На прощание Эмма обняла меня вновь. И пообещала, что не забудет о такой чудесной черной ведьме, даже когда вся эта история закончится. А я не стала обещать ничего в ответ. Просто кивнула, не особо поверив в ее слова. И ушла, уговорив Эмму меня не провожать. Сама дойду до дверей. Невелико расстояние.
Да и, честно говоря, мне наконец захотелось побыть одной.
В глубине своей мрачной души я надеялась, что догадки, которые я самолично превратила в пепел, Эмма окончательно развеет по ветру. Но она не была столь категоричной. И не стала отрицать тот факт, что я, возможно, вела беседы с самим охотником за душами.
Но ведь не может все быть так… легко?
Если бы я только знала! Если бы хоть кто-нибудь мне сказал!.. Но я будто бродила в коридоре из ослепительного света, выедающего глаза – вижу все, но это равно тому, как если бы я ничего не видела. Если бы я не видела ничего, мне бы, пожалуй, было бы даже проще. Я могла бы доверять лишь чувствам. Душе своей бестолковой.
Я почти повернула, чтобы покинуть коридор с рядом одинаковых белых дверей и больших окон, как нечто заставило меня обернуться.
Коридор был длинным.
Примерно посередине располагалась палата Эммы. На одном из концов находилась я. На другом – она. Стоящая ко мне спиной. Матушка. Хотя в первую секунду мне показалось… У нее была точно такая же осанка, эти хрупкие плечи… Не хватало только черного платья – на матушке были серые брюки и белая рубашка. И да, волосы она осветляла. Классический стиль белых.
Если бы сказочки про рай и ад были правдой, если бы Янтарная могла сейчас за нами наблюдать… Что бы она посоветовала мне сделать? Подойти или убежать? Мне почему-то подумалось, что, будь на моем месте, Янтарная подошла бы. Чтобы хотя бы дыхание услышать. Дыхание самого родного человека, который остается таким, несмотря на все, что произошло между нами.
Яна – Янтарная.
Представь, как счастливы были бы мы втроем, матушка?
Я решила вернуться. Прошла мимо палаты Эммы едва слышно, чтобы она не решила выглянуть за дверь. Не хотелось, чтобы Эмма стала свидетельницей моего позора.
