Анастасия Зарецкая
Когда-нибудь никогда
Пожалуй, делать этого все же не следовало.
Но в тот момент внутри молчало абсолютно: ни от разума привета, ни от чувств. Сплошная пустота, перекати-поле. И глупое подчинение. Позвали – иди. Такие вот тормозные девочки и становятся жертвами всяких нехороших людей.
Яр шагнул следом, захлопнул дверь, и тогда я полюбопытствовала:
– Слушай, а теперь без шуток, не ты есть тот самый охотник за душами? Я ничему уже не удивлюсь.
– О, нет, – он покачал головой. – Мне не нужны души. Хотя одной завладеть, пожалуй, хотелось бы… Но-о-о, – и Яр потянулся довольно, как кот. Сразу видно, домой попал, расслабился. Хотя я-то знала точно: это все – спектакль, гипер-непринужденность, и все это ради того, чтобы я перестала убиваться… – Двадцать первый век, равенство и свобода отношений, друзья, враги и прочие предпочитают держать свои души при себе. Знаешь, как в Древней Руси муж жену называл? «Душа моя», что ли. А она ему – «свет мой». Красиво, правда?
– Невероятно, – я стянула куртку. Душа моя, свет мой. В самом деле, что-то есть. – А ты знаешь, что в Средневековье ведьм сжигали? Боялись, что душу украдут. А красивой ведьме для этого и магией пользоваться не нужно. Поэтому и сжигали красивых…
– Понимаю, – Яр кивнул. Помолчал пару секунд, потом кивнул на кухню:
– Хочешь… не знаю, чай? Как в прошлый раз.
– Я бы сейчас что-нибудь покрепче выпила… Ладно. Закинь два пакетика вместо одного. Надеюсь, это тебя не разорит.
– Могу сделать кофе, – вдруг осенило Яра. —У меня есть небольшой опыт. Как раз утром вернул кофеварку. Из шкафа. Сестра говорит, что она занимает слишком много места, но хочется ведь порой выпить кофе, – и он хмыкнул. – Да и что ей пылиться без дела.
– Сделай, – согласилась. – Можно с сиропчиком и сливками. Или в вашей кофейне нет сиропчиков и сливок?
Заглянула в ванную, а после прошла на кухню, приобняв себя, как будто мне было холодно – или как будто я пытаюсь спрятаться, отгородиться, защитить себя, а от чего или кого – кто знает.
Яр не стал включать большой свет. Зажег лишь небольшой ночник на стене.
Теплый желтый свет разливался по кухне лениво, кофеварка мирно журчала, и в какой-то момент я осознала, что засыпаю. Яр вовремя поставил передо мной большую стеклянную чашку, от которой приятно пахло кофе и карамелью. Сверху примостилось сердечко из пены.
– О, – я улыбнулась и все же зевнула, прикрыв рот ладонью. – Сердечко. Это потому, что его проще всего делать? Читала где-то.
– Нет, – Яр тоже растянул губы в улыбке. Его чашку сердце не украшало. – Это чтобы ты чуть меньше меня ненавидела.
– И больше любила?
Наши взгляды пересеклись, и Яр отвернулся первым.
– Я в самом деле виноват перед тобой, – заметил он серьезно. Итак, спектакль окончен. – Я должен был все понять, как-то… не знаю. Предупредить? Рассказать? Но я не видел очевидного, и…
Не хотелось об этом думать.
Я посмотрела за его спину и заметила:
– Такие красивые огни на улице.
Яр вздрогнул, потом обернулся. Полупрозрачная белая штора отодвинулась в сторону, обнажая широкий подоконник, на котором стоял один лишь горшок. Кажется, фиалка.
– Можешь сесть. Я порой этим увлекаюсь.
Я обхватила чашку обеими руками, сделала глоток – кофе в самом деле оказался вкусным, как в кофейне. Шагнула к подоконнику, очень сильно стараясь ничего не пролить, и села. Подоконник был теплым, будто создавался именно для таких посиделок.
Яр не двигался.
– Кофе классный, – заметила все же. – Учился где-то? Ты смотри, мне понравится, буду каждый вечер приезжать к тебе в гости на чашечку.
– Летом работал пару месяцев в одной кофейне.
– О! Наверняка у тебя было много постоянных клиенток. Приходили только для того, чтобы посмотреть на такого миленького бариста.
Он признался:
– Кто-то даже попытался познакомиться.
– И ты знакомился?
– Нет. Сам не понимал, почему отказываю. Теперь понял. Яна… У тебя такой ареал вокруг головы, светится… – он вновь улыбнулся. – Прости, что все так получилось. Нет, правда. Знаешь… Я ведь всегда был младшим. Родился, когда сестре почти исполнилось пять. Мама, папа, Веста – и маленький Ярик. Олененок. М-да… Когда мамы не стало, я так обиделся на этот мир… Веста возилась со мной, как с маленьким, папа… А ведь им тоже было тяжело. Я привык считать, что страдаю больше всех. Я не такой хороший, как ты себе придумала. И твоя мама… Если хочешь, я не буду рассказывать.
– Говори, – не то попросила, не то приказала я.
– Она тоже была не такой хорошей, как все остальные. Так много знала про черную магию, а сама владела белой… Перерождение?
– О да.
– Она такая же целеустремленная, как и ты. Чем больше об этом думаю, тем больше понимаю, как много между вами общего. Даже выражение лица. И сейчас тоже. Возможно, именно поэтому ты мне сразу понравилась, с первой встречи.
Я сделала еще несколько глотков кофе. Внутри разлилась теплая карамель.
– Не припомню, чтобы на первой встрече я тебе понравилась.
– Я тщательно скрывался.
Он отставил свою чашку – абсолютно полную – и подсел ко мне, на подоконник, почти касаясь бедром.
– Какого это, постоянно с ней общаться?
– Странно. Вроде бы рядом, но и далеко в то же время. Как с тобой.
Я подняла глаза. Яр внимательно смотрел на меня.
– Я больше никогда не смогу ей верить, – призналась шепотом. – Я не смогу ее простить. Да это ей и не нужно.
– А тебе? Подумай о себе.
– Она лучше? Чем я.
Яр забрал чашку из моих рук, осторожно отставил в сторону. Коснулся ладонями моих щек и склонился к лицу.
– Ты. Ты лучше всех. Всех, кого я когда-либо встречал и еще повстречаю. Ты ни на мгновение не уходила из моих мыслей, даже когда мы попрощались, – его глаза, серые в полумраке, дурманили разум. – И я очень, очень сильно хочу, чтобы ты любила меня чуточку больше. Я хочу, чтобы ты любила меня. Чтобы мои чувства были взаимны. Ты… разрешаешь?
– Знал бы ты, Яр, как мало вещей на самом деле требует разрешения. Разрешаю. Так. Подожди. Что именно?
Но он уже легко коснулся моих губ своими.
Я резко дернулась назад и спросила шепотом:
– Что ты делаешь?
– Всего лишь исполняю главную свою мечту. Прости. Я… Окей, я опять оплошал.
Яр встрепенулся, собрался уходить, но я, головой этого не осознавая, что творю, придержала его за плечо. А потом потянулась – телом, душой, не знаю, – и сама поцеловала его.
Третий настоящий поцелуй в моей жизни.
Робкий, но такой искренний, что хочется плакать. Раствориться во всей этой снежной кутерьме, завывании ветра, в Яре раствориться – и чтобы никогда больше не болело, чтобы всегда было так же хорошо, как и сейчас…
– И давно ты мечтал? – спросила через несколько секунд. – Скажи еще, что с первой встречи.
– Со второй.
Я рассмеялась.
Похоже, мне хватит считать поцелуи. Можно сбиться.
Подоконник теплый, но стекло прохладное. Однако простыть не страшно. Губы такие горячие, что их хватает, чтобы согреться.
Песни ветра, что удивительно, добавляют уюта.
Дыхание сбито. Душа трепещет. Проснулась, наконец.
С каждой секундой сердце бьется быстрее.
И грань – она так близко.
Но мы ведь взрослые люди и умеем останавливаться вовремя, правда? Пока я не начала верить, что умею чувствовать. Что умею любить. Вопреки всему.
Глава 11. Вечность
Спала я на диване, который маг заботливо застелил лично для меня.
Вдоволь нацеловавшись (какое ужасное слово), мы ещё немного помолчали, прижимаясь друг к другу. А потом Яр ушел. Вернулся через некоторое время с постельным бельем и длинной футболкой, приятно пахнущей кондиционером для белья.
Я думала, что не усну.
Однако же неделя выдалась слишком утомительной. Я прилегла лишь на мгновение и погрузилась в сон сразу же, несмотря на то, что продолжение вечера вроде как планировалось. Мне даже показалось, что, засыпая, я расслышала шаги Яра, ощутила на себе его взгляд, – но будить меня он не стал.
Сама проснулась.
Около половины шестого.
Привела себя в порядок, потратив при этом минимум усилий, сложила постельное белье и водрузила футболку сверху. Все мои вещи оставались на месте – искать ничего не пришлось, и это было хорошо.
Впрочем, уйти так просто я все равно не смогла. Прежде чем исчезнуть из Яриковой жизни на неопределенный период, заглянула в единственную приоткрытую комнату.
Глаза привыкли к темноте почти сразу.
Яр спал, прижавшись к подушке левой щекой, локоны падали на лицо и закрывали глаза и губы, к которым я вчера так стремилась. Подумать только. Дурдом, честное слово. Сама не понимаю, как докатилась до такого. А еще больше возмущает то, что обвинять саму себя ни в чем не хочется. Как будто все в порядке вещей, так и надо, это абсолютно нормально, что Яна, ненавидящая белых, целуется с одним из них… И ладно бы им оказался кто-то рандомный. Нет. Это был Яр.
Яр делал меня свободной.
Рядом с ним мне не хотелось себя сдерживать.
И это очень плохо. Свободный слаб. Стоит ему столкнуться даже с малейшей преградой, он тут же растеряется. И сдастся в конце концов.
А я ведь сильной должна быть. Непонятно только, для кого.
Что ж ты, Яр, творишь такое? Ведь я снова могла бы уйти спокойно, не привлекая к себе лишнего внимания. Но нет. Я на цыпочках прокралась в комнату, на удивление, ничего даже не уронив (Всевышняя была ко мне благосклонна, хотя должна вести себя абсолютно противоположно). Остановилась совсем рядом с Яром и прислушалась к его дыханию. Убрала в сторону мягкую прядь, чтобы не щекотала глаза.
Как это называется, Яр?
Если я не умею любить. И ненавидеть, судя по всему, тоже.
И кто у кого должен просить прощения?..
Я успела ровно к первому автобусу. Села на одно из многочисленных пустых сидений и прислонилась к холодному стеклу.
Шесть часов февральского утра. Не сказать, что в это время наблюдается множество желающих прокатиться.
Телефон я доставала с опаской – не трогала его со вчерашнего вечера. В общем-то, думала я, самое страшное, что с ним могло случиться, это севшая батарея. Или свежеиспеченный пропущенный звонок от одного моего то ли врага, то ли друга, то ли еще кого-то. Нет, «моего» здесь – не ключевое слово.
Однако телефон разрядился лишь на две трети, а никаких пропущенных звонков не обнаружилось.
Тогда я зашла «ВКонтакте», чтобы проверить беседу нашей группы – и обнаружила, что писала мне Софа. Писала настырно: вчерашним вечером, пару раз ночью и даже утром. Она и сейчас находилась в сети.
Все сообщения Софы сводились к одному вопросу: «Где ты?». То есть, где я. Вопрос интересный, тут не поспоришь.
«Привет, – напечатала я. – Еду в сторону общежития».
«Оу, – Софа ответила спустя минуту. – Ночевала не в общежитии?»
Я решила, что Софе нет никакого дела до того, как я распоряжаюсь своим свободным временем, и оправдываться не стала. Поинтересовалась вместо этого: «Зачем ты меня искала?».
«Вообще-то изначально я хотела передать тебе просьбу моей бабушки – помнишь Антуанет? Она хотела узнать, есть ли у тебя немного времени, чтобы ответить на какие-то ее загадочные вопросы».
«Да, конечно, я могу дать свой номер…»
«Но ночью произошло кое-что более интересное. Не слышала?»
«Проснулась сорок минут назад. – Душу кольнуло нехорошее подозрение. Я уже осознавала, что узнаю дальше. – Что случилось?».
«То, чего мы все так ждали и опасались, да. Ещё одно нападение. Снова на белую. И опять никаких следов… Собственно, я ещё не ложилась».
И тут же Софа добавила: «Впрочем, есть одно отличие. В этот раз жертве удалось выжить».
«Выжить?»
«О, именно так. Зовут ее (к слову, до сих пор зовут) Эллой, немного пафосно, по моему скромному мнению. Она смогла вырваться и сбежать. И даже не сильно пострадала».
Не знаю можно ли оценивать страдание такими метками, как «слабо» или «сильно», но спорить не стала. А Софа тем временем продолжила:
«Сама понимаешь, столько надежд, можно узнать все из первых рук и прогнать из нашего города всю эту гадость. Но Эллочка пока чувствует себя скверно и вести содержательные диалоги отказывается. Но мы не сдаемся, не переживай».
«Может, ей в самом деле стоит отдохнуть?»
Не то чтобы я вся такая добрая, и все же незнакомую Эллу мне стало немного жаль.
«Не забывай о том, что мы ведьмы, Яна. Черные. Здесь белых моралистов и без тебя хватает… Надо идти, но я буду сообщать тебе все новости. Тебе ведь интересно?»
«Да, – согласилась, не задумываясь. – Спасибо».
«Осторожнее, – закончила Софа. – Сама видишь, какое сейчас время. Никто не знает, кому следует доверять».
Тут я не могла с ней не согласиться. Время и вправду было жутким.
Итак, что мы имеем.
Шесть часов двадцать минут, известие о сорвавшемся покушении и осознание того факта, что я, вместо того чтобы заниматься делом, искать охотника и предотвращать его попытки завладеть чьей-либо душой (даже беленькой) занималась такими вещами, о которых теперь стыдно вспоминать.
К тому же, Софа написала, что спать ещё не ложилась. А экономистки, в отличие от нас, не любят засиживаться с учебниками до утра. И они продолжительное время пытаются поговорить с Эллой. Следовательно, нападение прошло не утром, как в прошлые разы, а… ночью? Вечером? И, если бы я оказалась в нужном месте в нужное время, я бы смогла… Предотвратить нападение? С двумя бы охотник не справился. Если моя душа привела меня, куда следует, а совесть не позволила спрятаться…
Но я спала.
Чертова матушка.
Чертов Яр.
Мне будет совсем не стыдно, если я прямо сейчас его разбужу, честное слово. Так. Номер. Мне нужен номер. Я едва открыла список контактов и тут же наткнулась взглядом на «Белого Оленя». Чертов Яр. Если бы ты позвонил на мой новый номер, телефон бы все равно тебя определил, я знала бы, что это ты.
Гудок. Первый, второй, третий.
Я представляла себе, как саркастично буду разговаривать с Яром, точно мое сердце изо льда, а душу я продала демону ещё в детстве (так правда можно). Однако же, когда Яр ответил, я произнесла тихим, неуверенным от волнения голосом:
– Это я… Яна. Проснулся?
– Проснулся. Я обещал тебя отвезти.
С ролью снежного короля Яр справился куда лучше моего, и от его холодного тона внутри что-то замерло, а потом резко рухнуло вниз. Не помню, чтобы душа была способной на такие кульбиты.
– Уже не нужно, – и все равно проклятый голос дрожит. Как мне теперь смотреть Яру в глаза? Как? И почему я не заставила его обо всем забыть? Хотя бы ненадолго, пока мы не расстанемся вновь. – Уже успели сообщить об новом нападении?
– Уже успели, – согласился Яр. – И тебе?
– У меня полезные знакомства.
Несколько секунд мы молчали, потом я решилась:
– Ты сможешь провести меня к ней? Я должна с ней поговорить. Только не надо всего этого, – я повысила тон, и мужчина, сидящий на боковом сидении напротив, покосился на меня недовольно, – что я не должна во все это ввязываться, потому что я должна. Самой себе, в первую очередь. У вас ценится слово, данное самому себе, верно?
– Я и не думал отговаривать тебя.
– Но?
– Но это не в моей компетенции. Мои знакомства не настолько полезные. И сам я не так велик.
– А в чьей тогда?
И все же мне требовался не ответ, а подтверждение собственных мыслей.
Я его получила.
– Твоей матери, Елены.
– Я знала, – помолчала немного, собираясь с мыслями. – Ладно, хорошо. Тогда я попрошу тебя поделиться со мной ее номером. У тебя ведь наверняка есть номер наставницы? Ибо я, как дочь, им не владею.
– Есть. Поделюсь.
Казалось бы – наш разговор подошел к концу. Разговор странный, без приветствий и прощаний, да, но тут уже как сложилось.
Однако я все еще не отключалась.
И Яр тоже.
Я слушала его тихое размеренное дыхание, и в один момент даже подумала вдруг, что мне нравится, как Яр дышит.
– Яна? – уточнил Яр обеспокоенно секунд через десять молчания. Как будто боялся, что я могу отключиться и оставить его наедине с самим собой.
– Я все еще здесь и внимательно слушаю тебя.
– Хорошо… – И заявил: – Ты нужна мне, – его голос за время всего нашего разговора дрогнул. – Ты вся, такая, какая ты есть. Только ты одна.
– Я никому не нужна, – покачала головой, пусть Яр и не мог это видеть.
– Не веришь, – он вздохнул. – Куда ты добровольно сама себя загоняешь, Яна?.. С какой целью?.. Почему все не может быть… просто?
– Если все будет просто, – я почти шептала, – тебе сразу станет со мной скучно. Может, ты тоже сейчас не веришь, но это правда. Я не содержу в себе ничего такого, за что могут любить. А тебе нужен тот, кто сможет подарить тебе то, чего тебе не хватает. И это не я. Это не я… к сожалению. Я буду очень ждать номер Елены…
– Я буду очень ждать тебя. Столько, сколько потребуется.
– Вечность?
– Вечность. Ты согласна стать моей вечностью?
Я отключилась.
Прежде вечностью стать мне никогда не предлагали, и я понятия не имела, как следует реагировать. Вечность… Гораздо более масштабно, чем если бы мне предложили стать подружкой. Но очень близко, если бы мне предложили остаться врагами. С враждой проще: она с годами становится лишь сильнее, укореняется в сознании и душах, пусть ее истинные причины и забываются с течением времени. А подружка… Это так. Нечто однодневное и невесомое, как бабочка, бьющаяся об лампу.
Вечность.
Двадцать лет человеку осенью, а он еще верит в вечность. Быть может, даже до сих пор надеется на то, что после смерти существует жизнь, хотя своими глазами видел бестолковые души, парящие над кладбищем и резвящиеся в траве. Ни мыслей, ни воспоминаний, ничего. И куда дальше с этой вечностью?
На телефон пришло сообщение.
Всего лишь номер мобильного телефона, одиннадцать букв, записанных в виде ровной строки, – а значат почему-то так много.
Однако следом пришло ещё одно. «Обычно до семи вечера Елена занята, не думаю, что следует беспокоить ее, тем более сейчас».
Я ничего не ответила.
И прислушиваться к совету Яра не собиралась.
Я не беспокоила матушку почти восемь лет, она довольно долго жила в свое удовольствие, и я, на правах родственной связи, от которой невозможно отказаться, могу звонить матушке, когда мне будет нужно.
Тем более что звонить я ей собралась не чтобы поболтать о жизни. Дела, понимаете ли. Хотя сомневаюсь, поймет ли матушка что-нибудь. Говорили, что она тоже не любит отступать. Но, если так подумать, кто я ей такая, чтобы матушка хоть пальцем ради меня пошевелила?..
Я долго разглядывала эти несчастные цифры, до тех самых пор, пока не осознала, что приближается моя остановка. Бросив телефон в карман, выскочила из автобуса и направилась в сторону общежития.
Соседки спали. Ни одна из них даже не шевельнулась, когда я зашла в комнату. Я, не выдержав, тоже рухнула на кровать. И уснула случайно. Спасибо Марине – около восьми утра она что-то уронила, и я мгновенно подскочила с кровати.
– Привет, – Марина заметила меня.
– Привет.
– Где пропадала? Я вставала в пять утра, тебя ещё не было.
– Так, – я пожала плечами.
Лера, уже почти собравшаяся, молча следила за нашим разговором.
– Уж не тот ли парень, что подвозил тебя в прошлый раз, во всем виноват? – полюбопытствовала Марина, внимательно посмотрев на меня.
И я – о ужас – покраснела.
Как будто была не черной ведьмой, которой весной исполняется девятнадцать, а четырнадцатилетней девчонкой, что впервые в жизни поцеловалась с мальчиком на школьной дискотеке. Никогда не ходила на школьные дискотеки.
– Ты была с ним? – вмешалась Лера.
– Расскажи о нем хотя бы немного. Про моего Андрея ты все знаешь…
Видимо, тема была действительно животрепещущей, раз соседки оживились ни на шутку. А я вдруг подумала, что, на самом деле, не так далека от них, как пытаюсь считать. Это я ушла вместе с Яром, я предпочла его теплые руки холодной ночной зиме, данному самой себе обещанию. Черная ведьма, конечно. А сама туда же. Непонятно даже, что более безрассудно: ходить по темноте в поисках охотника на души или проводить время с Яром… вот так.
Как думать о каких-то там чувствах, когда вокруг творится такое?
И почему я думаю?..
– Мне нужно собираться на пары, – отмахнулась я.
– Вчера ты об этом не вспоминала.
– Да, – не стала спорить. – Вчера я повела себя очень глупо. Что вам ещё нужно? Да, я была с ним, и да, мы не просто вели светские беседы. Но он не требует от меня ничего и принимает такой, какая я есть, со всеми недостатками, и вчера я посчитала, что мне этого достаточно.
Лера посмотрела на меня растерянно, зато Марина вдруг заметила:
– Это правильно. Мы… рады за тебя.
– Зато я за себя не рада.
И, подхватив принадлежности для умывания, исчезла за дверью.
На первую лекцию мы втроем почти опоздали. Я всеми силами пыталась прогнать соседок из комнаты: специально собиралась медленно, чтобы хотя бы немного побыть одной (и решиться на кое-что). Но соседки, такие принципиальные, уходить не собирались. То ли чувствовали вину, то ли что, не знаю. Как итог, вышли мы из комнаты вместе за пять минут до пары. И до универа мчались, точно на крыльях.
Хотя лектору оказалось абсолютно плевать на трех студенток, влетевших в аудиторию одновременно со звонком.
А мне было абсолютно плевать на лекцию.
Насчет остальных не скажу, но я вдруг выяснила, что абсолютно точно не хочу вникать в основы экологии для химиков и слушать лектора перестала минуты через две.
Да и в целом этот учебный день прошел странно. Заставлять людей учиться в субботу это в целом садизм, а если эта суббота к тому же темная, холодная и состоит сплошь из нудных лекций, то я и вовсе сомневаюсь, можно ли ждать от студентов хоть от какого-то отклика.
А я ещё и постоянно думала обо всем, что произошло за последние сутки, раз за разом прокручивая в голове случившиеся события, и с каждым разом ругалась на себя все больше.
Но даже этот учебный день подошел к концу.
Сразу после универа я решила зайти в супермаркет.
Есть у меня такая особенность – временами забываю о том, что нужно есть, чтобы жить. Вчера вот ограничилась тремя чашками кофе (одной неполной) и двумя бутербродами с утра. Сегодня количество чашек кофе сократилось до одной, остальное осталось прежнем. Короче говоря, узнай об этом какой-нибудь последователь здорового образа жизни, он бы долго на меня ругался.
В простые супермаркеты я тоже не ходила, выбирала бюджетные. Ближайший из них находился в двадцати минутах ходьбы, так что у меня вполне хватало времени, чтобы позвонить…
Тем более, почти семь. Послушная какая оказалась.
И на улицах пусто, только фонари горят. Никто не подхватит случайно оброненные мной слова. Да и не то чтобы кому-то хотелось.
Руки дрожали.
Я за всю свою жизнь успела много чего обдумать, но ни разу не представляла себе, что я вот так вот просто беру телефон и звоню матушке, чтобы попросить у нее нечто неординарное. Скажу больше: звонить ей мне очень сильно не хотелось, и я даже начала задумываться о том, чтобы забросить всю эту идею… Но потом напомнила себе: я отступать не должна. Потому что это я. Сбегать может лишь моя матушка, а мне хотелось верить, что мы с ней, несмотря на похожую внешность, отличаемся внутри.
Позвонила я лишь спустя половину пути.
Приложила телефон к уху.
Матушка ответила почти сразу, а ведь где-то глубоко внутри я смела надеяться, что она не ответит.
– Здравствуйте, – произнесла я тихо.
– Здравствуй, – сказала матушка ничуть не удивленным голосом. О Всевышняя, этот голос!.. Меня разрывает на две части: он напоминает одновременно и о моем детстве, вполне счастливом, и о предательстве, и я не знаю, от чего боль сильнее. – Я ждала, пока ты мне позвонишь, Яна.
А как же я ждала!.. Ты даже не можешь себе представить, как я, почти совсем ещё ребенок, сжимала телефон в руках, ожидая, пока вспыхнет дисплей с одним-единственным словом: «Мама».
– Яр предупредил? – поинтересовалась. – Не умеет хранить секреты.
– О, Ярослав очень не хотел ничего мне говорить, – поделилась матушка. – Через него я пыталась выйти на тебя, но Ярослав отказался тебя выдавать. Лишь признался, что ты сама свяжешься со мной, когда посчитаешь нужным. Ты давно с ним знакома? Такое удивительное совпадение.
И никакого раскаяния.
– Меньше, чем вы. Я звоню вам по делу.
– Я всегда буду рада помочь тебе, но, Яна… Ты можешь обращаться ко мне на «ты»…
Наш разговор должен был стать другим. Клянусь.
– Вы мне никто, чтобы я обращалась к вам с подобной просьбой. И звоню я вам лишь потому, что не так давно живу в этом городе, и, к сожалению, обратиться мне больше не к кому.
Мне казалось, будто что-то внутри меня ломалось.
Я тяжело дышала, стараясь, чтобы матушка этого не услышала. Я не хотела, чтобы она узнала, насколько мне плохо.
– Яр сказал, что ты приехала сюда учиться.
– Проведите меня к Элле.
Кажется, матушка хотела сказать что-то ещё, но в последнее мгновение передумала.
– К Элле?
– Верно. Вы наверняка знаете, что похожие нападения совершались в городе, где мы обе когда-то жили. Мне нужно уточнить пару деталей. Вы должны обладать для этого достаточной властью.
Мне показалось, что матушка вздохнула.
– Завтра сделать это не получится, – заметила она медленно. – В понедельник попытаться можно. Например, вечером. Во сколько у тебя заканчиваются занятия?
– Проблему с занятиями я решу сама. Отправьте в течение завтрашнего дня мне точное время и адрес. Буду благодарна.
– Да, конечно, но…
– Что-то ещё, что мне необходимо знать?
– Завтра мы можем встретиться с тобой просто так, посидеть за чашкой чая, обсудить что-нибудь интересное…
– Исключено. Не хочется быть грубой, но за восемь лет я немного изменилась. И Янтарная, – заметила я, – даже она вышла на меня раньше, чем я абсолютно случайно вас повстречала.
– Ты знакома с Янтарной? Как… она?
Матушка искренне удивилась.
– Была знакома. Алина мертва… Вам следовало бы знать, вы ведь когда-то считались сестрами. Ах, совсем забыла, что родственные связи ничего для вас не значат.
Наговорила лишнего – сознаю.
Но молчать больше не могла.
Прервала вызов и расплакалась. Чуть ли не выть начала – смогла вовремя себя остановить, к счастью. Еще несколько минут пришлось стоять перед супермаркетом, вытирая слезы с глаз. И только потом прошла внутрь.
Как хорошо, когда тебе есть восемнадцать и в покупках можно себя не ограничивать. Если бы только они действительно дарили спокойствие, эти покупки… Ведь следует проснуться, и груз прожитого снова опустится на плечи.
А я ведь просто не хочу быть одна.
Но этому не суждено сбыться.
***
Несмотря на небольшую недомолвку, случившуюся между нами, матушка мою просьбу выполнила. И ещё в воскресенье утром я получила сообщение с адресом и временем.
Район, расположившийся между моим и Яриковым.
И да, последнюю пару придется прогулять (хорошее решение вопроса).
Все воскресенье я планировала потратить на подготовку к следующей учебной неделе. Ехать в город смысла не было: охотник за душами не совершает свои нападения подряд, встреча с пострадавшей лишь завтра. Однако же половину дня я пролежала на кровати, тщательно всех игнорируя.
Хотя всех – это, конечно, слегка преувеличено.
На разговор меня пытались вывести лишь соседки. Я молчала. И ещё Яр звонил и писал, но ему я отвечать тоже не собиралась.
К вечеру поднялась приготовить себе ужин.
К ночи разошлась не на шутку в изучении неорганической химии, физики и прочих любопытных вещей, да так, что вновь легла лишь к утру.
Почти целые сутки я провела в иллюзии, что нормальная жизнь вернулась. Нормальная в моем понимании, конечно же. Такая, когда ты ночи напролет сидишь за учебой, размышляешь о вечных вопросах магии и тщательно сторонишься людей…
Однако четвертая пара понедельника подошла к концу, и я сорвалась с места. Спасибо, что пятой парой шла лекция и неделю назад лектор признался прямо, что на посещаемость ему плевать. Не придется отрабатывать. Будь дальше семинар, пришлось бы хуже.
В общем-то, время на то, чтобы добраться до матушки, у меня было категорически ограничено. Я ещё и в очередь перед гардеробной влипла, когда получала куртку. Очередь, наполовину состоящую из моих собственных однокурсников… Не продумала этот момент…
Я вылетала из универа разозлившаяся – опоздать не хотелось. Но перед собой все равно смотрела, есть такая привычка. И все же на самом крыльце передо мной из ниоткуда возник высокий мужской силуэт, и я резко затормозила, чтобы его не сбить.
Мужчина обернулся и внимательно посмотрел на меня. Я бы дала ему лет двадцать семь, но я совсем не умею угадывать возраст.
Свободная черная куртка, темные джинсы.
Он был под метр девяносто ростом и с широкими плечами. Лицо красивое, мужественное. Черные волосы, щетина на подбородке, и глаза… Наши взгляды на пару мгновений пересеклись, и я заметила, что глаза у него разного цвета: один карамельно-карий, другой кристально-голубой.
А в следующую секунду совсем рядом прозвучал знакомый голос:
– Ох, Яна, это ты? Привет!
Я отвела глаза, посмотрела вниз. Сцепленные руки. Подняла взгляд чуть выше. Софа. Так она… с ним?
– Привет, – я кивнула. Опомнилась и качнула головой: – Очень спешу.
И убежала прежде, чем Софа успела что-либо спросить. Или пока не успела ляпнуть какую-нибудь глупость я сама. Не знала, что у Софы есть молодой человек… Причем довольно взрослый.
Впрочем, что я вообще про нее знаю?..
