Альманах
Алтарь Отечества. Альманах. Том 4
Лётчик В.А.Тихомиров рассказал о таком эпизоде:
«Летом 1944 года четыре Як-7 прикрывали штурмовиков Ил-2. Во главе четвёрки был С. Беляев, ведущим второй пары был я. Завязался воздушный бой, самолёт Беляева был подожжён, но опытный Беляев сумел сбить пламя.
Прилетев на аэродром, Беляев стал рассказывать ход воздушного боя, как тушил пожар. Он рассказывал обыденно, с чувством юмора, не подчёркивая трагических переживаний. Своим примером он вселял мужество и стойкость, презрение к трусости и паникёрству.
Командиром 2-й АЭ был капитан Олимпиев. Он был старше нас на десять лет, спокойный, рассудительный. Наша вторая авиаэскадрилья была одной из лучших в полку.
Заместителем командира 2-й АЭ был капитан Ю.В.Петров, он так же был старше нас, хороший организатор и прекрасный лётчик-наставник.
Полк ежедневно выполнял боевые задания, война требовала жертв.
18 марта я был наказан за беспечность. После успешного бомбоштурмового удара мы возвращались на свой аэродром. Наши самолёты группы непосредственного прикрытия сообщили о приближении самолётов противника. Я на это не отреагировал и был атакован сзади. Только лётный опыт и хладнокровие в минуту опасности позволили мне на повреждённом самолёте дотянуть 30 километров и сесть на лёд побережья в Нарвском заливе.
Самолёт был настолько повреждён, что не подлежал ремонту. Я получил лёгкие ушибы, а через четыре дня снова полетел на боевое задание. На моём горьком примере все лётчики сделали вывод: нельзя ослаблять бдительность в воздухе. Халатный и беспечный лётчик в воздухе-летающий труп».
Этими словами Владимир Тихомиров закончил свой рассказ.
Командир эскадрильи 12-й КОИАЭ, майор Пётр Романович Гонтарь
Большим уважением всего личного состава пользовался Пётр Романович Гонтарь. Он был командиром эскадрильи 12-го КИАП.
Родом был с Украины из села Семёновки Бервенского района Харьковской области.
В 1934 году закончил Качинское авиационное училище и был послан на Дальний Восток. Там участвовал в событиях на озере Хасан, прошёл большую лётную подготовку, мог летать днём и ночью в сложных метеоусловиях.
В начале Великой Отечественной войны он был послан на Северный флот в 20-й авиаполк. Как опытному лётчику, ему поручали сложные и ответственные задания: разведку в море в сложных метеоусловиях, сопровождение зарубежных и советских конвоев судов и так далее. В одном из воздушных боёв его ранили в ногу, пробили радиатор водяного охлаждения. Мотор сгорел. Умелыми маневрами он смог дотянуть до берега и посадить самолёт с неработающим мотором на острове Рыбачем. Его долго искали и нашли без сознания.
В госпитале лечили девять месяцев, отняли ногу до колена, а когда выписали, он не поехал к семье, Гонтарь попросился снова в авиацию. Прибыл на Балтику в 12-й авиаполк. Здесь, на протезе, он совершил 48 боевых вылетов, не раз участвовал в воздушных боях. Пётр Романович Гонтарь был примером стойкости и мужества.
Начальник штаба 12-го КИАП Майор Исаак Маркович Уманский. 1944 г.
Начальником штаба 12-го КИАП был майор И.М.Уманский. Это был умный и опытный руководитель, смелый лётчик. Он успевал руководить штабной работой и вместе с лётчиками летать на выполнение боевых заданий.
В 12-й КИАП он прибыл в конце 1944 года, проделав до этого большой и сложный путь.
В начале войны он был командиром авиаэскадрильи, которая выполняла боевую задачу по охране Кронштадской военно-морской базы.
В одном из воздушных боёв на четырёх истребителях ЛаГГ-3 с сорока вражескими самолётами И.Уманского ранили, и он спустился на парашюте на территории, занятой фашистами. Долго пробирался ночью по глухим местам и, раненый в голову, пришёл в свою эскадрилью. Потом он долго лечился, а после был направлен в суровое Заполярье. Там сформировал 20-й истребительный авиаполк. Задачи полку были сложные. Охрана Военно-морской базы, охрана морских конвоев союзных и советских судов.
Вылетали на охрану самолётов штурмовиков 27-го и 255-го авиаполков. Надо было разгромить осиное гнездо фашистов на прифронтовом аэродроме Луассари. Отсюда фашистские самолёты делали налёты на советские и союзные суда. Бой увенчался полным успехом, аэродром вместе с самолётами был стёрт с лица земли. Истребители 20-го авиаполка, капитаны Н.П.Гонтарь и Д.В.Амосов и сам командир авиаполка И.М.Уманский в воздушных боях сбили 15 вражеских самолётов.
(Из статьи В. Дерябина «Мы учились у него мужеству» в газете «Моряк Севера»).
Таких славных побед было много, об этом свидетельствуют боевые награды Исаака Марковича Уманского, два ордена Ленина, три ордена Красного Знамени, орден Красной Звезды, орден Отечественной Войны и 14 медалей.
Во время войны очень часто можно было видеть оперативного дежурного дивизии Н.Ф.Щетинкина. Многие удивлялись, когда он отдыхает. Вот об этом товарище и будет рассказ. Николай Фёдорович выпускник Ейского авиаучилища. Лётчик-истребитель, войну он встретил в гарнизоне Низино в дежурном звене пятого истребительного авиаполка. Очень часто приходилось ему вылетать на уничтожение фашистских войск под Ленинградом.
22 сентября девять самолётов И-15 вылетели на штурмовку фашистских войск под Ленинградом. Ведущим боевой пары был старший лейтенант Ю.Б.Петров, его ведомым Николай Щетинкин. Подлетая к позиции, они были обстреляны вражеской зениткой, один снаряд угодил в самолёт Петрова. Самолёт был повреждён, и Петров не мог лететь в составе группы, начал отставать. Фашисты увидели это и начали добивать самолёт Петрова многослойным зенитным огнём. Петрову угрожала смерть. Видя это, Щетинкин быстро сообразил и начал пикировать на вражеские зенитки, расстреливая их в упор. Фашистам ничего не оставалось делать, как спасаться в земляных щелях. Петров с большим трудом дотянул до своего аэродрома, его охранял от гитлеровских лётчиков ведомый Щетинкин, спасая ему жизнь. Вскоре самолёт был отремонтирован, снова Николай стал летать на боевые задания вместе со своим ведущим Ю.Б.Петровым.
29 сентября 1941 г. группа из шести самолётов И-15 вылетела на штурмовку вражеских войск в районе Пушкина. Штурмовка оказалась эффективной, боевая задача была выполнена успешно. Самолёты возвращались на свой аэродром. Николай Щетинкин посмотрел на землю и увидел автомашины, гружёные гитлеровцами. Он не мог удержаться, чтобы не атаковать эти машины, боезапас был не весь израсходован.
Злость у Николая на гитлеровцев была великая. Фашисты убили его брата, участвовавшего в Народном ополчении, постоянно обстреливали Ленинград, где жили его мать и отец. Яростные атаки сделали своё дело, много фашистов полегло от его карательных пуль. Но при отходе от цели его атаковали два Ме-109.
В течение десяти минут Николай отбивался от атак, спасала маневренность его тихоходного самолёта. В бою с фашистами он был одинок. Во время боя Николай старался приблизиться к своей территории, стрелял в фашистов, мелькавших в прицеле. Одна очередь его пулемётов была удачной, фашист вышел из боя и стал уходить со шлейфом дыма. А в это время второй самолёт атаковал Николая с противоположной стороны, ранил в обе ноги, осколок снаряда оказался в области виска, разбил очки, осколки стекла повредили левый глаз. Боль была нестерпимой, кровь заливала всю кабину. Николай потерял сознание, самолёт стал падать неуправляемым. Струя холодного воздуха освежила, и он пришёл в сознание.
Несмотря на боль, Николай выровнял самолёт и посадил на деревья. Прибежали красноармейцы, вытащили его из обломков кабины и отправили в госпиталь. Здесь ему обработали раны, ампутировали повреждённый левый глаз. Боевые друзья нашли его в госпитале, сообщили о награждении орденом Красной Звезды за уничтожение фашистских автомашин с людьми.
После лечения медицинская комиссия признала его негодным к полётам. Но нелегко лётчику проститься с небом, покинуть своих боевых друзей. Николаю казалось, что жизнь потеряла смысл. Он снова попросился в свою часть, встретил поддержку командира и комиссара эскадрильи. Чтобы поддержать его и поднять боевой дух, его стали посылать оперативным дежурным. Потом его, как отличного дежурного, стали назначать оперативным дежурным дивизии. В сложной обстановке он чётко и быстро передавал приказания на вылет, доводил поставленные задачи.
За успехи и мужество при выполнении заданий он награждался четырьмя боевыми орденами и многими медалями.
Освобождение Прибалтики
27 января 1944 года прогремел торжественный салют в честь освобождения крупного железнодорожного узла Ропша. Этот салют возвестил всему миру о полном и окончательном освобождении города Ленинграда от окружения.
Наступательным войскам задерживаться на одном месте было некогда, предстояло освободить город Нарву Эстонской союзной республики. Командование Ленинградского фронта, маршал Советского Союза Л.А.Говоров, эту операцию возложил на 2-ю и 8-ю ударные армии при поддержке 13-й Воздушной армии и содействии Балтийского флота, командующий адмирал В.Ф.Трибуц.
Техсостав 12-й ОКАЭ ВВС КБФ на аэродроме Выстав между боевыми вылетами. 1944 г.
Прежде чем войти в город Нарву, была перерезана железная дорога, соединяющая Гатчину с городом Кингисеппом Ленинградской области. После тяжёлых боёв 1-го февраля 1944 года Кингисепп был освобождён.
Дальше предстояли бои за освобождение города Нарвы. Это был трудный орешек. Подступы к Нарве были заминированы, опутаны тремя рядами колючей проволоки, тремя рядами спирали «Бруно». Траншеи были оборудованы бетонированными колпаками, их было несколько рядов. Всё было неприступной крепостью, трудно было подойти к городу на близкое расстояние.
26 июля ровно в 7.00 часов взвилась белая ракета, сигнал наступления «катюшам», а в 8 часов 20 минут двинулись все наступательные подразделения. Как и при освобождении Ленинграда, прозвучала величественная мелодия Гимна Советского Союза, затем «Священная война» А.Александровна. Передавали громкоговорителями радиоустановок. Родная и близкая музыка поднимала боевой дух, стремление к победе. Никакие укрепления не помогли гитлеровцам, после четырёхчасового боя город Нарва стал свободным от фашистов. 26 июля столица нашей Родины Москва салютовала доблестным войскам Ленинградского фронта, освободившим город Нарву. За отличия в боях двадцать восемь частей и соединений получили почётное наименование «Нарвские», шесть награждены орденами. В этой операции участвовала авиация 11-го истребительного авиаполка. Бывали дни, когда в воздухе находилось до ста самолётов как с нашей, так и со стороны противника. Было трудно. Каждый полёт сопровождался боем.
В одном из этих боёв погиб смертью храбрых один из лучших лётчиков полка старший лейтенант А.К.Еремеев. До войны Еремеев служил в 12-й КОИ-АЭ в должности шофёра автостартёра. Ему очень хотелось летать, упрашивал лётчиков взять в полёт на самолёте У-2. Ему стали доверять рули. Потом он прошёл стажировку и экстерном сдал зачёты на лётчика. За два года войны он совершил 300 боевых вылетов, дошёл до командира эскадрильи. На его счету было семь сбитых вражеских самолётов. Его награждали двумя орденами Красного Знамени, орденом Отечественной войны 1 степени, тремя медалями «За отвагу». Освобождая Прибалтику, выполняя задание по прикрытию штурмовиков, он героически погиб в воздушном бою, спасая штурмовики.
Фронтовые друзья, вспоминая о своём боевом друге, рассказали такой случай:
«В одном из нападений на наш аэродром фашистам удалось поджечь на стоянке самолётов два наших истребителя. Рядом с горящими самолётами стоял единственный в полку бензозаправщик. Раненый шофёр бензозаправщика успел отбежать в сторону и упал без сознания. А самолёты, заправленные бензином и реактивными снарядами, горели ярким пламенем. С минуты на минуту они должны были взорваться, а рядом с ними бензозаправщик. Недалеко от самолётов в укрытии лежали люди и с ужасом ждали взрыва. Вдруг кто-то поднялся, подбежал к бензозаправщику, сел за руль и отогнал его в сторону. Героем оказался Анатолий Еремеев. Он спас бензозаправщик, сознательно рискуя жизнью».
Горько было расставаться с верным другом, защитником Родины. Лётчики 11-го КИАП не остались в долгу, в память о своём друге ими было сбито в воздушных боях семь вражеских самолётов.
Многострадальный город Нарва
Гитлеровцы превратили этот красивый город в груду развалин. Во всём городе не осталось ни одного дома. От городской ратуши, одного из старинных зданий города, построенном в 1683 году, остался лишь остов. Враг уничтожил все школы, больницы, корпуса зданий фабрики Кренгольма, водокачки. Во всём городе не осталось ни одного человека из гражданского населения. Фашисты вывезли все ценности, заминировали все подходы, заложили фугасы замедленного действия, которые то и дело взрывались.
Вот такой представилась Нарва советским бойцам утром 26 июля 1944 года.
По поводу освобождения города состоялся митинг.
Запомнились бойцам слова рядового Валяр. Он сказал:
– Наш дом стоял на улице Рахетянава. Теперь этого дома нет. На месте дома, где жили мои родители, растёт бурьян. Мне неизвестно, где мои родители. Из под руин дома я вытащил около четырёх пудов взрывчатки. Месть и злоба кипят в моём сердце, я отплачу за всё фашистским варварам.
Выступил на митинге наводчик 917-го стрелкового полка Иллус, он сказал:
– Нарва наша! Вместе с братьями русскими мы освобождаем окончательно родную землю от проклятых врагов.
Боец 289-го полка Гатчинской Краснознамённой дивизии Анохин сказал:
– Ещё один город возвращён Матери-Родине. Каждый камень разрушенной Нарвы жжёт наше сердце, зовёт к мести. Мы не остановимся, дальше предстоит освобождать Таллин. Мы вернём столицу Эстонии, наш флот снова будет здесь бить врагов с моря![5]
Не останавливаясь, воины преследовали врага, с тяжёлыми боями продвигались вперёд.
20 сентября ворвались и к исходу дня очистили от фашистов город Раквере, большой опорный пункт на подступах к Таллину. Бой был яростным с той и другой стороны.
22 сентября к двум часам дня город Таллин стал свободным от фашистов! Воины-освободители прошли торжественным маршем по улицам Таллина, Нарва-манте, Тарту-манте. Жители Таллина стояли на тротуарах, забрасывали освободителей цветами, пожилые подходили к воинам и обнимали. Эти счастливые минуты не забудут воины до конца своей жизни.
22 сентября 1944 года стал праздником освобождения Таллина.
Воинам праздновать было некогда. Подразделения 30-го гвардейского полка «катюш» вместе с воинами 8-й Армии и 8-го эстонского стрелкового корпуса генерала Лембит Пэрн продвигались по направлению побережья к пристани Виртсу. 27 сентября во второй половине дня прибыли в район сосредоточения, заняли огневую позицию и к вечеру были в полной боевой готовности вести наступление.
На мемельском направлении теснимые фашисты вынуждены были отводить свои войска из района Риги в Курляндию. Их теснили войска 2-го и 3-го Прибалтийских фронтов. После упорных боёв 13 октября 1944 года была освобождена столица Латвийской союзной республики город Рига. С освобождением городов Шауляя, Даугавы, Елгавы, дорога к морю была открыта. Сюда на помощь Гитлер бросил, кроме пехотных дивизий, шесть танковых и одну моторизованную дивизию, в которых насчитывалось более 800 танков и штурмовых орудий. Врагу оставалась для отступления узкая полоса вдоль Рижского залива шириной в двадцать километров. Здесь они проложили железнодорожную линию для соединения с Восточной Пруссией через Курляндский полуостров. Но и эта узкая горловина грозила быть отторгнутой. Здесь фашисты потеряли в ходе боёв только с 16-го по 25 августа более 15 тысяч солдат и офицеров, 354 танка, 26 штурмовых орудий, 268 артиллерийских орудий и много другого вооружения.
Со стороны советских войск участвовали 1-й, 2-й и 3-й Прибалтийские фронты, Ленинградский фронт при поддержке Краснознамённого Балтийского флота. Всего насчитывалось 900 тысяч воинов, более 17 тысяч орудий и миномётов, более трёх тысяч танков и самоходных артиллерийских установок, свыше 2600 боевых самолётов.[6]
Падение Риги было для немцев первым шагом к разгрому 16-й и 18-й армий.
В концлагере Клоога
С приходом воинов-освободителей трудящиеся Эстонии получили свободу. Узники фашизма, томившиеся в концлагерях и других местах заключения, даже не верили, что они выжили, что страшный кошмар остался позади.
На территории маленькой Эстонии было свыше двадцати пяти фашистских концлагерей. За время оккупации здесь было уничтожено фашистами свыше 61-й тысячи мирных жителей, среди которых были граждане иностранных государств. Замучено и умерщвлено советских военнопленных свыше 64 тысяч. Так, у деревни Ламматси расстреляно 12 тысяч советских граждан. Среди расстрелянных были эстонские активисты, крестьяне-новоземельцы, представители интеллигенции: профессор А.Т.Коийман, П.Х.Рубель, художники А.Йохани, А.Лайго, Н.Куммитс, К. Лийманд, писатели Й.Рувен и Э. Таммлаан и другие. Многих эстонцев насильно угнали в армию, вывезли на принудительные работы в Германию.[7]
О фашистских злодеяниях писалось в газетах много, но когда пришлось все творимые ужасы фашистов увидеть воочию, действительность превзошла все ожидания. А случилось это так.
На аэродром Пярну подошёл автобус, и стали приглашать свободных от вахты сесть в автобус.
– Буранов, тебе надо поехать, оставь за себя Железнова, – сказал инженер эскадрильи С.Филимонов.
Егор согласился поехать. Автобус, переполненный людьми, проезжал вблизи морского побережья. В тридцати четырёх километрах от Таллина раскинулось живописное местечко Клоога. Здесь когда-то находились дачи таллиннских богачей. После установления советской власти в Эстонии здесь были созданы дома отдыха, пионерские лагеря. Неподалеку от Клооги были организованы совхозы. Такой была Клоога до войны. Этот благодатный уголок фашисты превратили в лагерь смерти. Они творили здесь злодеяния, леденящие кровь.
Здесь 19 сентября 1944 года гитлеровцы истребили две тысячи человек мужчин, женщин и детей. Когда Клоога была освобождена частями Красной Армии, бойцы обнаружили чудовищные преступления. На земле, осквернённой немецкими преступниками, лежали трупы, остатки костров из трупов и поленьев дров. Фашистские палачи спешили и не успели всё сжечь. Стояли столбы с надписями на немецком языке, грозившими смертью всем, кто появится вблизи лагеря, не будучи эсэсовцем, гестаповцем или представителем ОТ, так называемой «Организацией Тодта», ведущей в то время строительство сооружений в немецкой армии.
В Клоогу приезжали и приходили в течение двух недель разные по профессии люди, военные моряки, пехотинцы, лётчики и танкисты, люди мирных профессий, юристы, врачи, журналисты, русские, эстонские, английские, американские, испанские, чешские, китайские. Здесь работали представители Государственной Чрезвычайной комиссии по расследованию немецко-фашистских зверств и злодеяний, представители командования Красной Армии. Они прибыли сюда, чтобы рассказать всему миру о новом преступлении фашистов.
На территории лагеря стояли два барака, один огромный, в котором томились узники, и который стал местом кровавых преступлений фашистов. Он весь был завален трупами расстрелянных. Другой барак поменьше – в нём жила охрана лагеря. Широкий лагерный плац был завален одеждой и обувью. Перед расстрелом узников раздевали донага.
Возле лагеря стояло несколько бараков. Здесь находились мастерские, в которых работали узники. На поляне за лагерем обнаружены обгоревшие костры с расстрелянными людьми и не сожжёнными дотла.
В стороне обнаружен большой остов когда-то стоявшего здесь двухэтажного дома на восемь комнат. Фундамент был покрыт пеплом, обгоревшими трупами, остатками черепов и костей. На дороге от дома до костров валялись трупы. Это бежавшие от озверевших палачей узники, которые пытались спастись от расправы. Их всех расстреляли.
На одном из участков лагеря лежал станок для порки заключённых, побуревший от крови, и нагайка – стальной прут, обтянутый воловьей жилой.
Под навесом стояли бочки с бензином, которым обливали трупы и дом, чтобы сжечь, большой запас ядовитой жидкости, которой отравляли больных и немощных, ящики с минеральной водой, завезённые в день кровавой расправы, чтобы палачи могли освежиться.
Фашисты рассчитывали замести следы преступления, убрать остатки костров, трупы, очистить фундамент сгоревшего дома, но не успели, боялись скорого прихода Советских воинов. Они слишком торопились, страшились возмездия. В уцелевших, не успевших сгореть бараках, между трупами осталось несколько живых заключённых. Сейчас они были живыми свидетелями, рассказывали, как готовилась экзекуция, как слышали шум приходящих грузовиков, лай собак и палачей – «Шнель, шнель!» Живых свидетелей оказалось 84 человека. Они с волнением рассказывали ужасы перенесённого. Благодарили спасителей, воинов Красной Армии. Водили прибывших по территории и рассказывали:
– Вот труп превосходного портного, а рядом его сын. Вот обнявшиеся, это два брата.
– Вот труп известного в Вильнюсе врача.
– А этот человек был директором Вильнюсской филармонии, Вольф Дурмашкин.
– Этому ребёнку три месяца, а это его мать, политзаключённая эстонка, привезённая сюда перед казнью из таллиннской тюрьмы.
Из центра управления концлагерями в Эстонии, находившегося в местечке Вайвара, неоднократно приезжали высокие эсесовские начальники, гауптштурмфюрер Бреннейзер, чтобы тешиться поркой заключённых. Отравлял ядом больных немецкий врач, штурмбанфюрер Кробобах. Другой палач в звании врача, гауптштурмфюрер Ботман лично порол на станке хирурга из Вильно шестидесятилетнего доктора Валкиндсона, который не снял перед ним шапку. Врач – изверг нанёс жертве 75 ударов.
Санитар лагеря унтершарфюрер Гент сжёг в топке двух новорожденных младенцев. Рожать в лагере было запрещено, и появление младенцев было нарушением режима. Этот палач зарубил топором 23 заключённых.
Немецкие инженеры Кеппель, Штаже, Пшессунг из строительной организации Тодт приходили с собаками-волкодавами для травли заключённых. Пшессунг приходил в лагерь, чтобы пороть женщин. Надзирательницы Инге Бейцман и Агре Гастен свирепо издевалась над женщинами и детьми. Врач лагерного госпиталя гаупштурмфюрер Ботман принимал больных с температурой не ниже 40 градусов. В его госпитале было восемь коек. Он лично сам больным впрыскивал шприцем смертельный яд «Эвппан».
Санитары Гент, Шмигтц и Бар систематически избивали больных. Частым поводом для этого было неприветствие. При входе эсэсовцев в палату больной должен был встать по стойке «Смирно». Если больной не мог встать, он должен был вытянуть руки вдоль кровати и повернуть голову к входящему. Считалось за саботаж, если больной не делал этого, его подвергали жестоким побоям. Заключённые в концлагере подчинялись каторжному режиму в зависимости от пола и возраста. Каждому заключённому присваивался номер, который пришивался в двух местах на одежду, женщинам сбривали волосы на голове, а мужчинам пробривали полосу от лба к затылку.
В концлагере было 84 ребёнка. Их заставляли работать по 12–15 часов в сутки, выполняя тяжёлые работы. Заключённых морили голодом. Суточная норма была 330 грамм хлеба, 25 грамм несъедобного маргарина, тарелка тюремной похлёбки (вода и 40 граммов муки), кружка суррогатного кофе. В лагере свирепствовали болезни и смертность.
Порки заключённых производились публично. Наказаниями были оставление без пищи на двое суток, привязывание на 2–3 часа к столбу в мороз, порка 25, 50, 75 ударами, которые наказуемый должен отсчитывать вслух. Били плёткой со стальным стержнем. Избивали за неприветствие, за обнаружение второй рубашки или куска хлеба.
Палачи и садисты – эсэсовцы и тодтовцы повышались по службе, получали звания и награды. Распределитель трудовых работ Шварце, продвинулся в звании до обершарфюрера после того, как забил насмерть подростка.
В концлагере погиб директор Вильнюсского техникума инженер Шпарбер, историк, автор многочисленных трудов Герман Крук, юрист Флавмуш Тегельбаум, литератор из Каунаса Диментман, поэт Лейб Гозенталь, режиссёр и литератор Востомский, директор туберкулёзного госпиталя в Вильнюсе Владимир Почтер и многие другие. Здесь были насильственно угнанные жители из-под Ленинграда, Пскова, Орла и других городов, политические заключённые из тюрьмы г. Таллина.
19 сентября 1944 года в 8 часов утра в концлагерь прибыли из Таллина закрытые грузовые машины. Они привезли 800 человек русских военнопленных, 700 человек эстонских политзаключённых, 74 человек евреев из концлагеря Лагеди, там расстреляли 440 человек при отступлении, а этих не успели.
Заключённых выстроили перед бараками, разбили на группы. Одна группа в 300 человек получила задание готовить дрова. В 14 часов 30 минут немцы начали уничтожение заключённых. Они заставили узников сложить четыре больших костра на поляне. На первый ряд поленьев каждого костра немцы приказывали заключённым ложиться в тесный ряд, затем расстреливали из автоматов. Ожидавшие своей очереди клали новый ряд поленьев и по команде ложились на дрова. Гестаповцы и этих расстреливали. Когда три костра по 8-10 рядов трупов, переложенных дровами, были готовы, немцы облили бензином, приготовленным в четырнадцати бочках, и зажгли. Костры горели 2,5 суток.
Ввиду спешки четвёртый костёр остался незадействован. Немцы перешли к уничтожению людей прямо в бараках.
В бараке из восьми комнат было убито более 700 человек. Туда вводили в тёмные комнаты, ставни были закрыты, тесно укладывали на пол и умерщвляли выстрелами в затылок. После этого открыли окна, облили барак бензином и подожгли. Заключённые Ваник Абрам и Евгения Оленицкая притворились убитыми, а затем выбрались в открытые окна. Последних узников расстреливали, повернув спиной к карателям. Было много женщин с детьми. Спаслись только под нарами и на чердаке. Много трупов лежало на поляне, они пытались бежать, но были расстреляны. Многие сгорели заживо.
Всего за день 19 сентября 1944 года в концлагере Клоога было уничтожено до двух тысяч человек.
В районе железнодорожной станции Клоога располагался второй концлагерь, в котором немцы содержали около 6000 человек, насильственно угнанных советских граждан, которые так же предназначались к уничтожению. Они остались живы благодаря стремительному наступлению Красной Армии.
Прибывшая комиссия Красной Армии со свидетелями, гражданами Эстонской ССР и бывшими заключёнными концлагеря, оставшимися в живых, составили акт о чудовищном преступлении гитлеровцев в концлагере Клоога. В акте были перечислены все чудовищные преступления и каратели поимённо.
Этот материал печатался с подлинных документов. В числе этих документов «Акт о чудовищном преступлении гитлеровских захватчиков, совершённом в концентрационном лагере у железной дороги станции Клоога Эстонской ССР». Его прислали ученики Клоогской восьмилетней школы, они сняли копию этого акта, хранящуюся в музее, с таким сопроводительным письмом:
Всё увиденное требовало беспощадного возмездия.
После всего увиденного авиаторы за два дня, 21 и 22 сентября, потопили свыше 30 вражеских судов с фашистскими головорезами и их боевой техникой.