Альманах
Алтарь Отечества. Альманах. Том 4
На острове Сухо
Лётчик 12 КОИАЭ
Григорий Григорьевич Бегун. 1943 г.
22 октября на аэродроме Новая Ладога было ещё темно, а самолёты уже были готовы к боевым вылетам. Густой туман ложился на крылья истребителей МиГ-3, превращаясь в изморозь. Зябко ёжились от холода стартовые дежурные, в кабинах самолётов сидели дежурные лётчики, капитан Григорий Бегун и его ведомый старшина Виталий Корнилов.
Погода была крайне нелётная, лётчикам в кабинах хотелось дремать.
К удивлению, с командного пункта взвилась красная ракета, означающая вылет дежурной паре. Одновременно по телефону передали на стоянку, что задание Бегун получит по рации в воздухе.
Заревели моторы, самолёты порулили на стартовую дорожку. Взлетели нормально. Сделали круг над аэродромом, задание не поступало. Бегун взял курс на Осиновец-Кобону к месту вероятной встречи с противником. Но и там вражеских самолётов не оказалось, немцы не летали в плохую погоду. Рация Корнилова была настроена на разговор с ведущим, Виталий пытался связаться с Бегуном, но разговора не получилось.
– Неисправная рация у капитана Бегуна! – подумал Виталий. Он повернул ручку настройки рации и услышал голос:
– Всем кораблям! Всем кораблям! На острове Сухо фашисты предпринимают высадку десанта! Немедленно всем идти на помощь!
Виталий ещё раз посмотрел на Бегуна, тот спокойно шёл по прямой. Теперь он окончательно убедился в неисправности рации Бегуна. Тогда он решает принять руководство на себя. Он опередил Бегуна, покачиванием крыльев дал сигнал следовать за ним. Взял курс на остров Сухо.
Маленький островок Сухо находился в тридцати шести километрах севернее Новой Ладоги. Он прикрывал вход в Волховскую губу. Близь него проходила большая трасса водно-ледовой «дороги жизни». Лётчики знали, что этот остров возник в восемнадцатом веке при царствовании Петра Первого благодаря человеческим усилиям. На этом месте была отмель, и корабли терпели большие бедствия, наткнувшись на отмель. Сюда завезли большие куски гранита, остров приобрёл размер 90 х 60 метров. В 1895 году на острове построили маяк и здание для команды обслуживания.
В начале Великой Отечественной войны моряки построили три землянки для поста наблюдения и связи, установили батарею из трёх орудий. Всего на острове оказалось личного состава немного меньше ста человек. Корнилов и Бегун прилетели на остров и прежде всего увидели летающий фашистский самолёт ДО-215. Быстро атаковав его, несколькими очередями сразили экипаж. Он упал северо-западнее маяка Сухо. Всматриваясь в дымку возле построек острова, лётчики обнаружили большое скопление кораблей, которых никогда здесь не было.
– Чьи они? – думали Григорий и Виталий.
Огненные трассы снарядов опоясали воздух, фашисты не заставили долго ждать, открыли огонь по советским истребителям.
– Вот вы кто! Теперь понятно, – сказали оба лётчика.
Кораблей было много, считать было некогда, их подсчитали потом. Оказалось 14 десантных катера и 24 самоходные баржи. С ними вели дуэль наши корабли ТЩ-100 и МО-171.
Маленький остров содрогался от артиллерийских снарядов, не было места, куда бы ни попал снаряд. От фашистских попаданий горело здание маяка, выведена из строя радиостанция. Вот почему не знали в штабе 12-й КОИАЭ о нападении на остров Сухо! Сигналы помощи передавали в эфир с тральщика и морского охотника. Фашистские корабли пришли без прикрытия истребителей, надеясь, что русские не полетят в такую погоду. Обрушив свой боевой запас на врагов, Григорий и Виталий поспешили сообщить о случившемся.
В 8 часов 10 минут фашистам удалось высадиться на остров. Они были вооружены пулемётами, автоматами, гранатами. Но это их не спасало, защитники оказывали яростное сопротивление. Убитых и раненых фашисты грузили на катера и сразу же отправляли в тыл.
Защитники пошли в контратаку и отбросили фашистов на западный берег. От налёта Бегуна и Корнилова, от снарядов островной артиллерии была потоплена десантная баржа и катер. Корабли ТЩ-100 и МО-171 вели бой с вражескими судами, потопили катер, два попадания угодили в баржу. На помощь пришёл советский тральщик ТЩ-126. Первая попытка овладеть островом у фашистов провалилась.
К девяти часам появились краснозвёздные самолёты. Истребители И-15 бис были загружены до предела авиабомбами и реактивными снарядами. Тихоходные, но как носители PC, они представляли грозную силу. Их сопровождали истребители 12-й КОИАЭ: Крайнов, Трошин, Хромов, Горюнов, Корнилов и Бегун, которых успели подзарядить, и они вылетели вместе со всеми.
Фашистские корабли открыли по самолётам ураганный огонь, им было не до высадки десанта, в воду летели обрывки палуб, борта катеров и барж, слышались стоны недобитых десантников. Часть кораблей старалась удрать, часть из них медленно погружалась в воду. Самолёты ушли на заправку, затем быстро снова прилетели. Фашистских кораблей оставалось двадцать единиц.
Капитан Трошин атаковал вражеский самолёт Ю-88, который стал уходить вправо, но налетел на Бегуна и Корнилова. Объятый пламенем, он упал в Ладожское озеро. Атаки непрерывно повторялись, самолёты уходили пустыми и снова возвращались с боевым грузом. Крайнов и Хромов в поединках с истребителями сбили по одному Ме-109, прибавив счёт сбитых до четырёх. Вслед за авиацией флота прибыли штурмовики Ленфронта, ведомые морским лётчиком подполковником Ф.А.Морозовым. Они сбили четыре вражеских самолёта и сожгли две десантные баржи. Массовое появление авиации вызвало у фашистов страх и растерянность. Они стали поспешно уходить, бросая убитых и раненых.
В этой операции было уничтожено 16 десантных судов и одно судно взято в плен. В воздушных боях сбито 15 самолётов противника. Наши корабли и самолёты потерь не имели. За образцовое выполнение задания многие были награждены правительственными наградами, старшина В. Корнилов был награждён орденом Красного Знамени, капитан Г.Бегун – орденом Красной Звезды. Всем командирам и бойцам, принимавшим участие по защите острова Сухо, от имени Верховного Главнокомандующего была объявлена благодарность с записью в личные дела.
После этого урока фашисты не пытались расширить плацдарм на Ладожском озере.
В 25-ю годовщину Великого октября
Заместитель командира 12-й КОИАЭ капитан Григорий Васильевич Крайнов
В столовой лётно-технического состава 12-й КОИАЭ было празднично. Официантки надели свои лучшие платья, при входе в столовую висело красное полотнище с большими белыми буквами: «ДА ЗДРАВСТВУЕТ 25-я ГОДОВЩИНА ВЕЛИКОЙ ОКТЯБРЬСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ!»
Завтрак подавался с добавкой – лишней котлетой.
Во все подразделения передали команду собраться на митинг. У самолётов остались только дежурные звенья.
Митинг открыл комиссар 12-й КОИАЭ майор Павел Васильевич Крутов:
– Наш Советский Союз, как утёс среди бушующего океана капиталистических государств, в единственном числе защищается и живёт, – говорил комиссар, – нет такой силы, чтобы поставить нас на колени.
Далее он предоставил слово заместителю командира 12-й КОИАЭ капитану Григорию Васильевичу Крайнову.
– Для нас нет ничего дороже, чем наша Родина, наши просторы, леса, поля. Они вечно принадлежали нашим дедам и прадедам, и мы всё сделаем, чтобы они вечно принадлежали нашим детям и внукам, не пожалеем для этого жизни. Мы не посрамим знамя, под которым живём. Мы победим.
Все выступающие клялись быть достойными сыновьями своей Великой Родины.
После митинга был вылет на защиту «Дороги жизни Кабона – Лаврово». Вылетели шесть лётчиков: Г.Г.Бегун, Н.К.Малеев, Н.П.Хромов, В.Г.Рябошапка,
A. А.Бреславский, ведущим этой группы был Г.В.Крайнов. В небе Балтики он встретили 12 «мессершмиттов», которые штурмовали суда, доставлявшие продукты голодным блокадникам Ленинграда. Бой длился двадцать минут. Два «мессершмитта» были уничтожены, третий подбит. Одного из них уничтожил Г.Крайнов, но и сам был тяжело ранен.
Самолёт его стал неуправляем от прямого попадания, Григорию хватило сил выпрыгнуть и раскрыть парашют. Он приводнился в холодных водах Ладожского озера, спасательный жилет «капка» сработал, и некоторое время он был жив. Его ведомые разогнали в воздухе фашистскую нечисть, видели оранжевую «капку» на воде. Григорий Бегун наводил катера, указывая им путь условными движениями своего самолёта, радиосвязи с моряками не было.
Катера подошли, но Григория уже не было на поверхности. Холодные волны озера укрыли смертельно раненого Григория Васильевича. Корабли Ладожской военной флотилии по приказу командующего капитана 1-го ранга
B. С.Черокова долго вели поиск отважного лётчика. Найти не удалось.
В этот же день был траурный митинг по случаю гибели Г.В.Крайнова. С болью в сердцах выступали его единомышленники и боевые товарищи. Инженер по вооружению Г.И.Бенусов сказал:
– Григорий Васильевич был грамотным лётчиком, он хорошо знал вооружение и тактику его применения. Был одним из самых активных коммунистов. Дважды его выбирали в партийное бюро. Он показывал пример бесстрашия в бою.
Последним выступил командир 12-й КОИАЭ Григорий Костылёв. Он предложил открыть боевой счёт мести за Григория Крайнова.
Лётчики подхватили этот вызов. На следующий день был сбит МЕ-109. На протяжении нескольких боевых дней было уничтожено шестнадцать вражеских истребителей и бомбардировщиков.
Ленинграду поставляли хлеб и боеприпасы, вывозили детей и раненых. Всё шло как надо, но лётчики не могли смириться с тем, что среди них нет и не будет больше Григория Крайнова. Это было немыслимо. Он всегда, во всех мероприятиях находился с ними. Его тонкие шутки, дружеские подначки были всегда доброжелательны. Его подкупающая кротость, мягкий голос, спокойное достоинство остались в памяти всех, кто его знал.
Иван Гореликов рассказал такой случай.
Перед войной надо было перелететь группе лётчиков из Липово на Угловую. Штурманом эскадрильи был Григорий Крайнов. В классе разработал план перелёта, довёл до каждого лётчика, подчеркнув важность и особенности при перелёте, знание маршрута. Всё было ясно и понятно. Но вот при перелёте ведущий сбился с маршрута, сели не на тот аэродром. Крайнову пришлось разбирать, кто виноват. Он не распекал, не повышал голос, но всем было не по себе. Виновный сидел, опустив голову. Крайнов посмотрел на него и вдруг сказал:
Не понимаю, как это случилось…
И ребята хороши, и машины хороши.
Полетели в Угловую, прилетели в Унаши.
Прошло много лет, но это осталось в памяти навсегда. Иван Гореликов вспомнил эти слова через прошедшие сорок пять лет.
Комсомольское поручение
На опушке зимнего леса, где стояли замаскированные самолёты, кипела напряжённая и ответственная работа. Техники готовили самолёты к боевым вылетам.
У самолёта Егора мотор требовал замену, а на складе их не было. Пользуясь свободным временем, он решил заняться комсомольскими делами, собрать взносы, подготовить собрание.
Лётчики 12-й КОИАЭ (слева направо): Борис Сергеевич Копьёв и Иван Фролович Гореликов 1942 г.
Вчера прилетали фашистские бомбардировщики бомбить опушку леса, где стояли самолёты. От разрывов авиабомб остались огромные воронки, но щедрый снегопад за одну ночь прикрыл эти зияющие раны, словно забинтовал стерильными бинтами израненную землю.
Егор шёл по стоянке с ведомостью в руках. Подошёл к самолёту Григория Горюнова. Механик Адам Баран делал запись в бортжурнале, а моторист Александр Андреев прихорашивал самолёт, вытирая носовым платком фонарь кабины.
– Не помешаю? – спросил Егор.
– Нет, – ответил Адам Иванович, – присаживайся.
– Членские взносы собираю.
– Сейчас достанем билеты.
– Вопрос можно? – спросил Александр, подавая билет, – хочу пожаловаться на своего лётчика. Другие прилетают, рассказывают о боях, и у механика с мотористом хорошее настроение, будто сами слетали. А наш лётчик прилетит и молча уйдёт на КП, слова не скажет.
– А мне нравится наш лётчик, – сказал Адам Иванович, – немногословен, а воюет не хуже других. Может он считает, что не сбив вражеский самолёт, хвалиться нечем, а сбив – незачем.
– Что ж, учтём ваше пожелание, – сказал Егор Александру Андрееву, – придумаем что-нибудь.
Егор подошёл к следующему самолёту и встретился с Борисом Копьёвым.
– Борис, – сказал Егор, – есть для тебя комсомольское поручение.
– Какое?
– Побеседовать с комсомольцами на тему – как мы воюем.
– Такого ещё не было, а когда?
– В первый нелётный день, – ответил Егор.
– Постараюсь, – пообещал Борис.
И вот этот нелётный день наступил. В просторную брезентовую палатку собрались младшие авиаспециалисты, мотористы, оружейники, электрики, прибористы и укладчик парашютов комсомолец Писклов. Пришли свободные от дежурства техники и лётчики. Пришёл комиссар Павел Васильевич Крутов.
Копьёв посмотрел на присутствующих комсомольцев. Они сидели молча, согнувшись по-стариковски, в спецкуртках, пропитанных бензином и маслом. Лица истощённые, бледные от бессонных ночей и недоедания, носы заострённые, глаза озадаченные.
– Что им сказать, – думал Борис, – как поднять настроение, как приободрить, чтобы улыбнулись?
– Что ж, начнём, пожалуй, – сказал Борис скороговоркой, присущей только ему. – Есть у меня прекрасный фронтовой друг, который успел побывать у чёрта в лапах. Вы его знаете, это Иван Гореликов. Тихий такой, застенчивый, никому плохого не сделает. Вечно в хорошем настроении, точно наследство богатое получил. Часто мы летаем вместе, и вот тут-то от его тихого характера ничего не остаётся. Становится Иван, словно лев рыкающий. Расскажу вам такой случай.
Наш аэродром находится поблизости от немцев, всякий переполох на линии фронта нам известен. Сидим мы с Иваном в самолётах и ожидаем вылета. Солнышко пригревает, облачка по небу плавают, ветерок приятные мысли навевает. Хорошо в тишине посидеть, помечтать. Всё бы хорошо, только вот фашистские разведчики покоя не дают, мешают помечтать, подремать. Иногда гул мотора маслозаправщика примешь за гудение в воздухе «юнкерса». Откроешь один глаз и прислушаешься, где же этот фашист, сукин сын, топает? Увидишь маслозаправщик, успокоишься. Стараешься подремать, но не получается. Очень надоел всем разведчик. Решили мы с Иваном намять ему бока, чтобы он гнусным шумом своим не беспокоил окружающих. И вот, когда сам Господь радовался хорошей погоде, нам с Иваном дали вылет, чтобы догнать и уничтожить этого нахала. Взлетели, пристроились друг к другу. Ходим, ходим, нет фрица. Мы туда, мы сюда – не можем найти.
Не зря же нас подняли в воздух, – думали мы с Иваном. Опять ходим, опять ищем. Нет фрица. Если гора не идёт к Магомеду, Магомед идёт к горе. Пошли мы с Иваном ближе к фронту посмотреть, что там делается. Только мы развернулись, как увидели долгожданного, он пылил вдоль берега чуть ниже нас и горя не знал. Мечтал, наверно, заработать шнапсу и хоть на время забыть свою собачью жизнь.
Мы оба увидели «гостя», Ваня качнул мне крыльями, дескать, приготовься. Я посмотрел на светило, потом на фрица, и зашёл к нему в хвост. Он не смотрел по сторонам, наверно, был гордый. После моей «порции» он опомнился, стал драпать домой. Задний стрелок замолк, от моих пуль, наверно, взгрустнул. Я бил фрица в хвост, а Ваня наседал сверху. Тогда и лётчик взгрустнул, забыл и думать о шнапсе, прибавил газ, нажал на все железки, спешил укрыться возле своих зениток, но поздно. Я был у него в хвосте в 50-ти метрах, Иван бил сверху по мотору. Фашист выпустил какой-то ядовитый дым.[3] Я обошёл этот дым и снова к хвосту. Иван, не унимаясь, бил по кабине.
– Пошёл вон, грязный фашист, не будешь больше пачкать наше небо, наводить свою банду отнимать хлеб у голодных детей Ленинграда!
Фашист ушёл в спасительное облачко, но долго не продержался, отдал свою бандитскую душу, камнем шлёпнулся у самой границы фронта. Мы с Иваном подравнялись и в обнимку потопали домой. По-прежнему ласково светило солнце, тихо плыли добродушные облака. Наверно, ангелы радовались такому благополучному исходу. Этими словами Борис закончил свой рассказ. Он дал тон всей беседе. После него рассказали свои истории ещё несколько лётчиков. Комсомольцы остались очень довольны таким комсомольским собранием.
Мастерство лётчика, рождённое войной
Лётчик 12-й КОИАЭ Виталий Илларионович Корнилов
Комсомолец Виталий Корнилов, лётчик 12-й КОИАЭ, сидел в кабине самолёта МиГ-3, выполняя дежурство на аэродроме Новой Ладоги.
Время шло медленно, мысли набегали цепочкой, воспоминания сменяли друг друга.
Виталий вспомнил свою деревню Остров Колпянского района Орловской области. Казалось, совсем недавно он сидел в повозке, покидая родную деревню, родное полесье с речушкой и овражками, с чистым воздухом леса и малинника. Он уезжал продолжать учёбу. Вспомнил, как он учился в средней школе, как впервые прочитал лозунг на плакате: «Молодёжь, на самолёты!»
Он тогда и не предполагал, что ему доведётся когда-нибудь учиться в лётном училище, закончить его и стать настоящим лётчиком.
Это сбылось в мае месяце 1941 года, перед самой войной. Он закончил Военно-морское авиационное училище имени Сталина в городе Ейске, по разнарядке попал на Балтику, успел встретиться с воздушными пиратами и в августе сбить вражеский самолёт. Здесь, в Новой Ладоге выполняет полёты на сопровождение штурмовиков ИЛ-2, летающих на передовую линию уничтожать фашистов. Иногда посылают на воздушную разведку.
Вспомнил, как он летел над передним краем обороны с целью разведки фашистских войск. Под крыльями мелькал густой лес, а дальше серебристой ленточкой текла река. Промелькнула полоса извилистой дороги, а по ней двигалась вереница повозок, шли колонны немецких солдат. Чувство гнева охватило лётчика, без промедления он налетел на врагов, с бреющего полёта расстреливал повозки и убегающих в лес фашистских солдат. Их серые туши падали от метких пуль и устилали дорогу, по которой они шли убивать мирных жителей.
С каждым днём, обогащая свои знания боевым мастерством, Корнилов становился опытным отважным лётчиком. С каждым боем умножалось боевая готовность, смелость и мгновенная реакция. Виталий вспомнил, как вместе с группой истребителей летели на сопровождение бомбардировщиков, шедших бомбить вражеские корабли. В низкой облачности подошли самолёты к месту боя и прямо с ходу обрушили на врага свой смертоносный груз. Облегчённые бомбардировщики легли на обратный курс. В огромном просторе туманного неба Корнилов ждал встречи с врагом, и она состоялась.
Встречным курсом, считая себя вне опасности, летел фашист на «мессершмитте». Заметив советский ястребок, он прямо пошёл в атаку. Это немного удивило Виталия. «Гансы», как правило, боялись лобовых атак, а этот нахально приближался навстречу. Прицельным огнём встретил он советский истребитель. Промахнулся. Пошёл на второй заход. Корнилов понял, что имеет дело с немецким асом. Пятнадцать минут длилась дуэль. Самолёты пролетали один от другого так близко, что казалось, столкнутся и вдребезги разлетятся. С каждой атакой они спускались ниже и ниже. Виталий бросил взгляд на бушующие волны Ладоги. На последнем заходе Корнилов проскочил мимо немца, быстро развернулся и оказался в хвосте фашиста, начал прижимать его к воде, обстреливая из пулемётов. Пули прошили кабину, немец стал кувыркаться и опускаться в воду.
Вернувшись на аэродром, Корнилов не стал терять время на доклад о победе, пополнил боезапас и снова улетел.
Авиатехник Сергей Попов, выпустив в полёт Виталия, с гордостью подумал: – «Не любит сидеть на земле. Такая уж натура!»
Корнилов прилетел, сбив ещё одного фашиста. Когда стал докладывать, ему сказали, что посты ВНОС сообщили о двух сбитых самолётах.
Так несколько дней летал Корнилов охранять штурмовиков и трассу, по которой шли грузы для Ленинграда, для фронта. Каждый раз он всматривался в ясную голубизну родного неба, выслеживая и уничтожая осточертевших врагов. По синей глади Ладожского озера шли советские караваны судов, на палубах стояли у орудий матросы, смотрели на Виталия, радовались, что они не одиноки, их охраняют.
Счёт сбитых вражеских самолётов Виталием Корниловым нарастал. 8-го сентября 1942 года произошёл воздушный бой севернее маяка Кореджи. Лётчики Копьёв и Корнилов вели неравный бой с фашистскими «мессерами». В этом бою были сбиты два фашистских «мессершмитта».
О боях на острове Сухо было рассказано ранее.
5 ноября 1942 года воздушную вахту севернее мыса Песоцкий вели лётчики Александр Трошин и Виталий Корнилов. Они обнаружили разрывы снарядов зенитной артиллерии в районе станции Кобона, мигом вылетели на разрывы и заметили идущих Ме-109. Александр атаковал одного сзади сверху под ракурсом % с короткой дистанции и с двух длинных очередей фашист был сбит. Второго Ме-109 атаковал Виталий в тот момент, когда он выходил из пикирования. Это была последняя фигура высшего пилотажа, которую проделал фашист, он летел до самой земли, пока не врезался в грунт между Кобоной и Лавровым.
Так шли месяцы войны, так шёл счёт боевым вылетам и сбитым вражеским самолётам.
Виталий Корнилов участвовал в воздушных сражениях. К началу января 1943 года у него было на счету 9 сбитых вражеских самолётов, совершено 295 боевых вылетов, проведено 52 воздушных боя.
Седьмого января 1943 года он находился в воздухе, выполнял задачу по охране «дороги жизни». Подойдя к берегу, Корнилов заметил, что два Ме-109 идут по направлению к трассе со стороны солнца. Быстро принял решение атаковать. Пошёл на сближение. Фашистский самолёт принял вызов, молниеносно приблизившись, дал короткую очередь, проскочил под плоскостями самолёта Корнилова и взмыл вверх. Корнилов с разворота зашёл немцу в хвост, но тот увернулся от огня. В это время второй немец догнал Корнилова в тот момент, когда он выходил из атаки. Виталий слышал, как пули застучали по его самолёту. Змейка огня появилась над мотором.
Прибавив газ, Корнилов старался скольжением сбить пламя, но оно подбиралось всё ближе и ближе к кабине. Ещё одну очередь фашист выпустил по самолёту. Обожгло ногу. Виталий не видел, но почувствовал, как кровь заливает сапог. Не обращая внимания на ранения, он старался сбить пламя, спасти самолёт. Но тот перестал слушаться. Раненая нога не держалась на педали. В последний раз, переходя на скольжение, Корнилов заметил приближающуюся землю, понял, что машину не спасти, выбросился с парашютом. Раненого, его подобрали и направили в госпиталь на лечение.
Родина отметила его боевые подвиги, наградив тремя орденами Красного Знамени, орденом Красной звезды и орденом Отечественной войны первой степени. После госпиталя его направили служить на штабную работу. Демобилизовался в 1961 году с должности заместителя начальника штаба авиационного полка в звании майора.
В 1983 году Виталий Илларионович отмечал славную юбилейную дату – сорокалетие в рядах Коммунистической партии, в которой он с 1943 года. Как и в молодости, он остался добродушным, не унывающим в тяжёлых ситуациях, прекрасным общественником и семьянином, воспитал хорошего сына.