Альманах
Алтарь Отечества. Альманах. Том 4
Рассказывает лётчик 12-й КОИАЭ Иван Гореликов
Командир авиазвена, заместитель секретаря комсомольской организации 12-й КОИАЭ Иван Фролович Гореликов. 1942 г.
Сижу в кабине самолёта МиГ-3 уже двое суток, с рассвета дотемна, вместе со своим ведомым Борисом Копьёвым, охотимся за самолётом-разведчиком Ме-110.
14 августа 1942 года. Аэродром Новая Ладога.
Погода лётная, фонарь кабины открыт, дышать легко.
Тихо-тихо. Только тиканье часов на приборной доске, будто собственный пульс отсчитывает время, да боль в суставах и спине дают о себе знать.
Часовая стрелка подходит к восемнадцати часам.
– Товарищ командир, ракета! – кричит моторист.
– Запуск! – отвечаю я.
Мой авиатехник Борис Безруков проворным движением помогает запустить и контролирует приборы. Вылетаю. Следом за мной летит Борис Копьёв. Слышу в наушниках шлемофона задание, куда лететь. Прилетаем в квадрат номер 18 – самолёта-разведчика нет. Летим в квадрат номер 22. И там нет. Летим южнее перевалочной базы Кобона. Ниже нас на высоте 2000 метров появилась маленькая крапинка. Она постепенно растет. Это и был самолёт-шпион Ме-110. Делаем резкий разворот вправо, в сторону солнца. Наш манёвр удался. Лишь в последний момент, перед нашей атакой, фашистские лётчики увидели, что сверху на них валятся два русских истребителя. Задний стрелок фашистов огрызается пулемётными выстрелами. Надо срочно уничтожить заднего стрелка. Даю команду ведомому:
– Произвести атаку!
Застеклённый выступ кабины, оттуда торчат стволы пушек, вот моя цель. В прицеле туша разведчика, она растёт молниеносно. Дистанция семьдесят, пятьдесят метров. Атака!
Вижу, как над турелью повисло тело стрелка-радиста. Этому крышка. Разведчик со снижением и разворотом вправо взял курс к линии фронта Синявино.
Мой ведомый начал атаку сверху. Я выхожу из пике и снова набираю высоту, ловлю в прицел серое брюхо, грязное от масляных пятен, нажимаю на гашетки пулемётов. Фашист задымил каким-то непонятным сизо-белым дымом. Я приоткрыл фонарь, посмотреть, что там и невольно вдохнул этот дым, почувствовал во рту кисло-сладкий привкус, и меня потянуло на рвоту.
Отвернул влево, чтобы отдышаться. Фашист с правым креном уходил в сторону фронта, теряя высоту. Я нахожусь выше его, делаю пике, набираю максимальную скорость, делаю боевой правый разворот, догоняю разведчика и атакую сверху по кабине и моторам. После меня атакует мой ведомый с хвоста, воздух расцвечен трассирующими пулями. Видно, как они вонзаются в дюралевый корпус. После наших атак вражеский самолёт потерял движение вперёд. Как утка от выстрела охотника, стал беспорядочно кувыркаться. Упал за линией фронта на нейтральной полосе. Так не стало самолёта-шпиона, который в течение недели точно по графику пролетал над базами «дороги жизни». По разведывательным данным этого шпиона, вылетали штурмовики бомбардировщики Ю-88 на Кобону и «дорогу жизни». Победа над опытным стервятником удвоила силы и веру в скорую победу на Ленинградском фронте.
Истребитель МИГ-3 в клещах
Рассказ лётчика И.Ф.Гореликова
Храбрый не тот, который не боится,
Храбрый тот, который умеет свою трусость подавить.
А.Макаренко.
В июне 1942 года 12-я КОИАЭ базировалась на аэродроме около деревни Выстав, выполняла задачу по охране «Дороги жизни» и её перевалочных баз.
Сентябрь 1942 года.
Четыре самолёта МиГ-3 с лётчиками: ведущими Г.В.Крайновым и А.А.Трошиным, ведомыми Н.П.Хромовым и И.Ф Гореликовым, были подняты в воздух на отражение налёта фашистских самолётов Ю-88, летающих над трассой и угрожающих кораблям, которые доставляют груз в Ленинград. Прилетели на трассу. Всё было спокойно. В небе кучевая облачность, в окна между облаков просвечивало солнце. И, вдруг, на расстоянии одного километра выскочили из облаков шесть вражеских «юнкерсов». Они летели под нижней кромкой облаков на высоте 2000 метров. Истребителей прикрытия рядом не было.
Ведущие передали команды: «Всем сразу перейти в атаку. Каждый выбирает себе цель самостоятельно».
Перешли в атаку, но единого кулака не получилось. Это была ошибка. Все азартно увлеклись атакой, позабыв про самозащиту от нападения истребителей. К увлечённому атакой И.Гореликову зашли в хвост невесть откуда взявшиеся два фашиста на Ме-109, один справа, другой – слева. Летели параллельно на близком расстоянии, видны были их лица и даже заклёпки самолётов. Атаку бомбардировщиков пришлось прекратить. Надо было думать, как выбраться из «клещей» фашистских лётчиков. Фашист справа показывает рукой следовать вперёд по прямой.
– Как я мог так увлечься атакой, – казнил себя Иван, – полтора года войны провоевал, командир комсомольского экипажа, на борту самолёта комсомольский значок. Как выйти из этой ситуации? Думай, Иван, думай.
Иван крутил головой, искал своих лётчиков, а «телохранители» слева и справа неотступно следовали на самом близком расстоянии.
– Новичок, – ругал себя Иван, – цыплёнок!
Фашист ещё раз показал рукой направление полёта в сторону линии фронта, где неподалеку был их аэродром.
– В плен хотят взять, гады, меня, замсекретаря комсомольской организации!
Иван посмотрел вниз, увидел сторожевой корабль – канонерскую лодку и решил воспользоваться её помощью. Принял маневр полёта терять высоту скольжением без крена, чтобы приблизиться к лодке.
«Моряки отгонят фашистов выстрелами из орудий», – подумал Иван.
Теперь Иван продолжит рассказ сам:
– Фашистские лётчики разгадали мой манёвр. Левый «телохранитель» дал короткую очередь из пулемётов и показал рукой направление полёта. Для убедительности провёл рукой по горлу, дескать, будет «капут», если буду вертеться. Что делать? Думай, Иван, думай!
– Надо идти на таран, – придумал я. Врезаться в бок левого фашиста, если останусь жив, спущусь на парашюте. Моряки канонерской лодки подберут. Правого вижу плохо, ослепляет солнце, левого – хорошо. С левого надо начинать, он меня видит плохо. Жду момента, когда левый перестанет смотреть на меня. Он смотрел и прикрывал глаза ладонью от солнца. Настроение у него весёлое.
Посмотрел на правого, тот смотрел и тоже улыбался от удовольствия. Оба смотрели только на меня. Я крутил головой во все стороны, хотелось увидеть своих лётчиков. Вспомнил, как вражеские бомбардировщики бросали бомбы куда попало при виде нас. Боятся, гады!
Жду момента, когда левый отвернётся от меня, но он не отворачивает голову. Кручу головой во все стороны, и это действует им на нервы. Левый немец не выдержал и повернул голову влево. Тогда я мгновенно перевёл ручное и ножное управление влево, самолёт стремительно повернулся на «мессера». Тот повернул голову в мою сторону и увидел летящий на него самолёт. Избегая моего удара, он резко взмыл вверх. Тогда я повторяю такой же маневр на правого. Правый, очевидно, не понял случившегося. Стал уходить в правую сторону. Тогда я стал уходить со снижением в сторону канонерской лодки, не выпуская из виду своих «телохранителей».
Первый момент я выиграл, вышел из «клещей». Помогло то, что противники летели очень близко ко мне, на расстоянии нескольких метров. Я не расслаблялся, знал, что они меня не оставят, будут стараться уничтожить. Их двое, я один. Левый, который ушёл вверх, стал атаковать меня сзади, и мне пришлось развернуться на 180 градусов, чтобы встретить его. Я был по высоте ниже его, он увеличил угол атаки, тем самым уменьшилась его вероятность попадания. На выходе из атаки он терял высоту, я оказался в выгодном положении. Атаковать его мне не удалось, второй «мессер», набрав высоту, атаковал меня сверху сзади. Я снова развернулся на 180 градусов в его сторону, уходить из-под атаки со снижением под самолёт атакующего. Он вынужден был сильно увеличить угол атаки. Он промахнулся и сильно провалился, стал ниже моего самолёта на 200 метров, я сделал резкий разворот на 180 градусов, разворот «на костыле», глубокий вираж (крен крыла равен 60 градусов), неправильный, ручка управления почти до борта влево и на себя, правая нога до упора вперёд, сектор газа до упора вперёд, лечу в сторону его пикирования. Он, очевидно, потерял меня из вида и стал выходить из пикирования, я уловил его в прицеле, нажал на гашетки. Трассирующие пули пулемётов Березина и «Шкас» прошлись по фашисту, он, будто нехотя, упал в воду. Второй видел неудавшуюся атаку напарника, отказался от атаки и ушёл за линию фронта. Я сделал круг, проводил своего «телохранителя», направил свой самолёт в сторону канонерской лодки. Моряки стреляли по фашистам, когда те пролетали над ними, и тем самым вели вместе со мной бой.
Я снизился на низкую высоту и пролетел вокруг канонерской лодки. Моряки приветствовали меня, сняв бескозырки и бросая их в воздух, я их приветствовал, покачав крыльями, и полетел на свой аэродром. Посмотрел на бортовые часы. Было 18 часов 20 минут. Небо было чистое.
Посадил самолёт нормально, зарулил на стоянку, снял парашют и положил на крыло. Подошли лётчики и техники. Закурили. Пошёл на КП доложить о выполнении полёта.
Победа с круглым счётом
– Ура! Ура! – кричал на всю самолётную стоянку моторист Александр Андреев, – наш командир сбил фашиста!
– Не кричи, – остановил его умеренный во всём воентехник Анатолий Бакшаев, – посты ВНОС пока не подтвердили эту победу.
– Подтвердят! – уверенно сказал Андреев, – Борис Сергеевич своими глазами видел, как падал «юнкере».
На лицах техников появились радостные улыбки.
Это событие начиналось так: в воздух поднялись два краснозвёздных истребителя 12-й КОИАЭ на охрану кораблей Ладожской военной флотилии, которые доставляли продовольствие в блокадный Ленинград. Это были старший лейтенант Александр Трошин и младший лейтенант Борис Копьёв.
Торжественный митинг по случаю 50-го сбитого вражеского самолёта с выносом боевого знамени 12-й КОИАЭ. Знамя в руках Вьюгина Я.М.
Лазурь Балтийского неба раскрыла перед ними необъятные просторы, белые чайки кржились над гребнями морских волн. Легко дышать, радостно парить над родными берегами. И вдруг, будто серая плесень, в кристальной лазури появились фашистские самолёты с чёрными крестами. Три «юнкерса» на высоте 3000 метров шли медленно, тяжело гружённые смертоносными бомбами, бомбить голодных детей Ленинграда. Чувство отвращения и ненависти охватило лётчиков, они обрушили на фашистов лавину огня из пулемётов и заставили сбросить бомбы бесприцельно. Затем Трошин атаковал головного, а Копьёв третьего, последнего. Под стремительными атаками Бориса фашист стал вертеть хвостом самолёта, давая возможность обоим хвостовым стрелкам стрелять из пушек. При очередной атаке трасса огненных пуль Бориса врезалась в хвост самолёта, стрелки перестали огрызаться. Меткая очередь по кабине самолёта, и он начал кувыркаться до самой земли. Остальные два самолёта скрылись в облаках. Трошину фортуна не улыбнулась. Копьёв вышел из атаки и оказался один, сделал несколько кругов и повернул самолёт к своему аэродрому.
Вдруг самолёт будто вздрогнул. Оглянувшись назад, Борис увидел двух атакующих «месеров». Лизнуло пламя на плоскости, Борис «дал горку», чтобы сбить пламя, и оказался в облачности. Мотор стал терять обороты, давление масла резко падало, очевидно, был перебит маслопровод, зато Борис не видел преследующих «мессеров», ему удалось ускользнуть из-под самого их носа. Теперь бы долететь до своего аэродрома.
– Долечу, на костылях, но долечу! – успокоил себя Борис.
Благо, что аэродром был близко. Долетел! Произвёл посадку.
Воентехник Анатолий Бакшаев завёл самолёт в рейфугу и приступил к ремонту. Подошёл Борис, в фюзеляже нашёл своего авиатехника.
– Ну, как машина? – спросил он Анатолия.
– Отремонтирую! – сказал Анатолий, – завтра на ней полетишь!
– Тебе прилети хоть на костылях, всё равно отремонтируешь, ты классный техник!
– Спасибо, – тихо сказал Анатолий, не прерывая работу.
Борис не стал мешать, на его душе было светло от того, что победил фашиста, что жив, что сохранил трудягу-самолёт для следующих атак, ведь завтра снова в бой.
На командном пункте 12-й КОИАЭ прозвучал телефонный звонок.
Трубку взял командир 12-й КОИАЭ майор Виктор Александрович Рождественский.
– Слушаю! – ответил он тихим спокойным голосом.
– Вам звонят с поста ВНОС, ваш лётчик сбил фашистский самолёт «Ю-88». Самолёт упал в воду Ладожского озера в глубоком месте, экипаж самолёта утонул вместе с машиной, не всплыли.
– Спасибо, – ответил Рождественский. Лицо его озарилось сдержанной улыбкой.
Начальник штаба старший лейтенант М. А. Аника нов записал в журнал эту победу.
– Это пятидесятый сбитый вражеский самолёт в воздухе, – сказал он командиру.
– Значит, круглая дата, её надо чем-то отметить, – сказал Виктор Александрович, – как вы думаете, комиссар?
– Надо провести торжественный митинг, – сказал батальонный комиссар Павел Васильевич Крутов, – в качестве поощрения предлагаю сфотографировать Бориса Копьёва у развёрнутого знамени 12-й КОИАЭ.
– Значит, так и будет, как сказал комиссар, – заключил Виктор Александрович.
Дежурный по линейке объявил сборы на митинг. Они были недолгими, весь личный состав находился около самолётов. Бориса сфотографировали у боевого знамени 12-й КОИАЭ. Потом фотокарточку увеличили, и она долго красовалась на виду у всех.
Митинг открыл комиссар 12-й КОИАЭ П.В.Крутов:
– Проведённый воздушный бой сегодня показал бесстрашие и выдержку лётчика-истребителя Бориса Сергеевича Копьёва. Он не дрогнул, когда оказался в прицеле врага, нашёл силы привести свой неисправный самолёт на свой аэродром. Обстановка потребовала от него выдержки и хладнокровия, он справился, этот пример достоин подражания.
Слово берёт парашютист-укладчик, комсомолец, мастер парашютного спорта товарищ Писклов:
– Сбить вражеский самолёт, значит сохранить жизнь многим нашим защитникам. Комсомолец Копьёв сбивает врага меньшими потерями, свой самолёт он не бросает, это тоже героический поступок. Ты всем нам, Боря, доставил радость, спасибо тебе!
– Слово берёт старшина сверхсрочник, комсомолец Николай Балашов.
– Много погибло наших прекрасных лётчиков в неравном бою. Им на смену пришли новые, продолжатели славных традиций. Так будем ещё сильнее бить врага.
– Слово имеет товарищ Копьёв, наш именинник.
– Успех воздушного боя зависит не только от опытности лётчика, но и от исправности материальной части. Последний бой является наглядным примером этому. Я не боялся, что в нужный момент откажут пулемёты или сложная техника. Значит, победа куётся всеми членами нашей семьи – 12-й КОИАЭ.
Начальник штаба М.А.Аниканов зачитал приказ командира 12-й КОИАЭ.
В нём было сказано:
«14-го сентября 1942 года младший лейтенант Б.С.Копьёв в воздушном бою одиночно уничтожил ещё один фашистский самолёт Ю-88, тем самым увеличил боевой счёт до пятидесяти сбитых вражеских самолётов. Товарищ Копьёв не только мастерски и самоотверженно провёл этот бой с превосходящими силами противника, но сумел довести свой самолёт до аэродрома, сбил пламя на плоскости и совершил безукоризненную посадку. За героизм, проявленный в боях с фашистской авиацией товарища Копьёва, как продолжателя славных боевых традиций нашей 12-й Краснознамённой, сфотографировать у развёрнутого знамени части, его экипаж назвать именем Ленинского комсомола. Командир 12-й КОИАЭ майор Рождественский, батальонный комиссар Крутов».
Комсомольцы
Шло комсомольское собрание. С докладом о взятии социалистических обязательств выступил командир 12-й КОИАЭ гвардии майор В.А.Рождественский. Все комсомольцы слушали доклад очень внимательно. Слова докладчика были от чистого сердца. Этот лысоватый человек, с доверчивым взглядом голубых глаз, пользовался у всех неограниченной любовью. Да и сам доклад был содержателен, приводилось много примеров патриотизма нашего народа в тылу и на фронте. В президиуме сидели комсомольцы-механики и мотористы, а поодаль от стола сидел комиссар П.В.Крутов. Своим энергичным взглядом он внимательно оглядывал присутствующих. Его взгляд остановился на мотористе Михееве. Может быть, он подумал в этот момент: «Сдавать стал Михеев, бледный, исхудалый, надо помочь».
Так писались письма родным, так готовились решения комсомольских собраний. Секретарь комсомольской организации 12-й КОИАЭ Яков Вьюгин
Первым в прениях выступил моторист Фёдор Седов.
– Я считаю, – сказал он, – этот вопрос срочный. Иногда мы заканчиваем работу и идём отдыхать, а в это время в соседней рейфуге идут тяжёлые работы по восстановлению самолёта после обстрела. Они будут работать долго, до утра. А ежели им подмогнуть, им не пришлось бы так мучиться. Трудную работу надо делать сообща, есть время – помоги.
– Взять набивку патронов, – начал своё выступление механик Василий Клемешев, – шутка ли, набить не одну, а несколько патронных лент, и всё давай, давай! Оружейники почти не спят, сутками у них есть работа. Надо всем научиться набивать патронные ленты и чистить пулемёты. Всем надо помогать оружейникам, выделять свободных специалистов на помощь.
Это выступление очень понравилось оружейнику Ивану Бефтину, по национальности эрзя (мордвин). Ему трудно было выступать на русском языке, свою решимость одолеть все трудности он выражал жестами и взглядом.
– Мне кажется, что нам надо отработать взаимозаменяемость. Взять, к примеру, артиллеристов. Если погиб наводчик, его заменит другой, если надо заменить заряжающего, он всегда на «товсь», – это выступал механик Николай Балашов. Энергии у него было на пятерых, всегда в настроении, аккуратен. Когда в гарнизоне Липово не было начальника клуба, Балашов заменял всех, киномеханика, кассира и даже конферансье.
– Дорогие товарищи, начал выступление заместитель секретаря комсомольской организации лётчик Иван Гореликов, – мне было очень отрадно слушать выступления наших неутомимых тружеников. Хочу от имени всех лётчиков поблагодарить всех за труд, который вы вкладываете в ремонт самолёта. Находясь в бою с немецкими лётчиками, мы не думаем, что нас подведёт материальная часть. Это исключено. Если самолёт неисправный, техник и механик не смогут спокойно заснуть, пока не отремонтируют самолёт и не приведут его в полную готовность. Так будем сообща уничтожать ненавистных фашистов.
Говорили о боевых листках, о выпуске фотогазеты, о работе, но никто не обмолвился о скудном питании. Каждый знал, что надо приложить все силы на разгром врага. В заключение комсомольцы голосовали за принятие решения, которое было составлено во время выступлений.
Прошли месяцы после этого собрания. На аэродром приехали представители Политуправления КБФ. Они не раз сюда приезжали, были знакомы с партийной и комсомольской работой. На этот раз они привезли «Почётные грамоты ЦК ВЛКСМ» и торжественно вручили их секретарю комсомольской организации Егору Буранову и заместителю секретаря Ивану Гореликову. В грамотах значилось: «Награждается за успешную мобилизацию комсомольцев на выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецкими захватчиками».
Подписал секретарь ЦК ВЛКСМ Н.Михайлов.
Оперсводка № 52
Штабу ВВС КБФ
12-я КОИАЭ. м. Выстав
16 сентября 1942 года в 10 часов 17 минут – 11 часов 05 минут
Командир 12-й КОИАЭ майор В.А.Рождественский в паре со своим ведомым лётчиком Г.Г.Бегуном вылетели на самолётах МиГ-3 на облёт после ремонта. Полёт проходил нормально.
В 10 часов 50 минут в районе станции Жихарево они заметили один самолёт Ю-88 на высоте 2500 метров.
С высоты 5000 метров пара МиГ-3 пикированием пошли на сближение.
В это время со стороны солнца их атаковали два Ме-109.
Самолёт майора Рождественского загорелся и упал южнее деревни Александровки. Судьба лётчика неизвестна.
Фотогазета 12-й КОИАЭ.В левом верхнем углу командир 12-й КОИАЭ майор Рождественский Виктор Александрович; справа – комиссар 12-й КОИАЭ, майор Крутов Павел Васильевич
Лётчик Бегун возвратился на свой аэродром с повреждённым самолётом.
Начальник штаба 12-й КОИАЭ капитан Аниканов.
В отчёте о работе 12-й КОИАЭ с 22 августа по 22 сентября 1942 года указывалось:
«Самолёт Рождественского найден. Лётчик не обнаружен».
Весть о гибели командира быстро облетела все подразделения.
Это было подобно выстрелу, после которого остаётся кровоточащая рана.
Трудно найти такого командира, которого бы так любил и уважал весь личный состав. В майоре Рождественском удачно сочетались предельная простота, доступность, требовательность. Получая задание из уст командира, подчинённый уходил с теплотой в сердце, с готовностью всё отлично выполнить, чтобы сделать приятное обожаемому человеку. Подкупала в нём скромная, немного застенчивая улыбка, ровный, спокойный голос, облик простого, душевного человека. Давно ли он выступал с докладом на комсомольском собрании, у всех ещё были в памяти его открытое лицо с голубыми глазами, аккуратно причёсанные волосы, высокий лоб. С ним легко было говорить, и в разговоре дойти до самой истины.
К месту падения самолёта выехали на автомашине комиссар эскадрильи П.В.Крутов, комсорг Егор Буранов и несколько мотористов. Нашли свидетелей, из числа живущих в деревне Александровке, которые видели падение сбитого самолёта, показали место падения. В болотной жиже образовалась огромная яма, подойти к ней было невозможно, трясина засасывала ноги и всё тело. Вызвали водолазов, но дна не достали, так глубоко залегала трясина. Попыток было много, даже после войны они были безрезультатны.
Боевые действия продолжались, командиром 12-й КОИАЭ назначили Героя Советского Союза гвардии капитана Г.Д.Костылева.