Алексей Александрович Полевой
Драконодав
Глава 10
У потрескивающего огня тихо шепчутся, О круглом столе героев. Там пируют рыцари, смелые и свободные. И клянутся в вечной верности своему королю.
За круглым столом, песня Шандмауль и дАртаньян
– Составите мне компанию? – спросил я печального герцога, явившись к нему в охотничьем наряде.
– Да, будет чудесно, – оживился герцог, – как видите войной развлечься не удалось.
– Для развлечений война годится меньше всего, – вздохнул я, – а вот охота на хорошего оленя, думаю, будет в самый раз.
– Может на кабанчика? – спросил герцог, – тут водятся кабаны?
– Думаю кабана тоже можно взять после оленя, – кивнул я, – леса здесь изобильны, любую животину лесники могут найти.
– Отменно, – совсем повеселел герцог, – позволите взять моего сокола?
– Как жеребца, оружие и всё необходимое, укажите вашим слугам принести, – улыбнулся я, – жду во дворе, мы скоро выдвигаемся, рога трубят!
Герцог оказался весьма молод, остроумен, ужинать с ним и охотиться доставляло большое удовольствие. Я не предлагал герцогу выкуп, дав понять, что Аделард, как его звали, может считать себя свободным в любую минуту. Герцог, увидав бомбарды, аркебузы и ежедневные упражнения с оружием ребят Гонсало, только посетовал на собственную беспечность и самоуверенность. Рыцарство постепенно сходило на нет, благодаря пикинёрам, алебардам и новому оружию – бомбардам и аркебузам. Не было такого рыцарского замка, который устоял перед огромными ядрами, не было таких рыцарей, что устоят перед тысячей аркебузиров. Конечно, можно было купить противопульные доспехи, но позволить себе такое мог только богач вроде герцога, а много таких в войске? В королевском от силы пара дюжина наберётся. На юге шли войны, где появлялась совершенно новая тактика, герцог хотел ехать туда, учиться новому стилю войны, а получил урок в глухой провинции. Аделард долгими вечерами расспрашивал Гонсало о новинках стратегии, жадно читал книги, расспрашивал про сражения. Гонсало и Лорентин были кладезями знаний о воинских искусствах, прошли множество войн и постоянно изучали новое. Лорентин заказывал книги во Флоренции и Милане не жалея денег, аббатство-то если купит дюжину книг в год считается просвещённым, а один Гонсало имел библиотеку в три сундука, Лорентин того более. Я, глядя на них, тоже покупал, а главное читал книги по фортификации, расчётам стрельб и прочим воинским наукам, надо сказать весьма трудное чтение, но полезное. Ничего выдумывать не надо – всё уже когда-то придумали, бери чертежи – строй.
Герцог без охраны бродил по окрестностям замка, бывал в городке, много пил в кабаках с наёмниками, слушал истории. Через пару недель он уже воспринимался всеми как старинный приятель или родственник. По словам бывшего сокольничего – перемены в Аделарде после такого поражения произошли коренные – раньше за любую провинность он дубасил оруженосцев, что говорить о слугах, громко ругался, был спесив и невыносим. Теперь грубиян и показной богач исчез, оставив довольно приятного молодого человека, уважительно выслушивающего старших, одинаково приветливо встречающего разодетого торговца и простого наёмника. Вроде герцог был искренен, не играл роль, благо мог уйти в любой момент. Сокольничий рассказывал, что герцог рос с матерью, почти не видел отца, пребывающего в бесконечных войнах, капризничал и отрывался на слугах. Только король для него был образцом для подражания, хотя того самого можно назвать справедливым правителем с большой натяжкой. Видимо попав в компанию тёртых жизнью ветеранов и искусных мастеров, герцог увидел что-то в этих простых и надёжных людях, спокойно ждавших его с аркебузами и тлеющими фитилями. Его выдрессированная лично армия разлетелась стеклянным бокалом, а противник не потерял ни одного человека, несколько легко раненых и отдавленная в спешке колесом нога.
Герцог так бы и бродил по окрестностям, в некоторой прострации, иногда невпопад отвечая на вопросы за ужином, листал бы труды по фортификации, сидя на стене, но видимо занятие ему наскучило. В полях начинался сев, много суеты, пахали волами землю, летали склёвывая червяков птицы, крестьяне спешили на поля. В замке тоже была суета – кому нужна была ссуда на зерно, кто предлагал распахать луга, им возражали пастухи коней, в общем, мне приходилось решать всяческие споры. Земля всегда требует внимания, хорошо вспаханная и засеянная земля и хлеб родит добрый, а виноград всегда требует ухода и солнца. Герцога эти сельскохозяйственные дела явно тяготили, да ещё пришло известие о собирающемся королевском турнире. Звезде всех ристалищ, пропавшей было в глухомани, требовалось возвращаться: Аделард с виноватым лицом распрощался, вскочил на своего коня и отправился восвояси, даже без оруженосца и слуг. Его свита традиционно решила держаться подальше от хозяина, их перемены в герцоге не вдохновляли и даже пугали, при этом они потирали шрамы и сломанные носы. Убытие герцога снимало все проблемы, война закончилась победой, победа неким подобием дружбы, возможно больше встречаться не придётся.
– Уехал и хорошо, – проворчал Гонсало, – все эти герцоги и графы, поначалу воюют спесиво, потом в друзья набиваются.
– А чем ещё заниматься? – хмыкнул я, – герцогов немного, все знакомы, друг у дружки сидят в темницах, выкупа дожидаются, поневоле станешь покладистым и любезным, я вообще мог половину, а то целый годовой доход его поместий требовать.
– Надо было и потребовать, – пожал Гонсало плечами, – такие выходки нужно наказывать, чтобы впредь неповадно было.
– Так де Шерентье его наказал достаточно, – сказал я, – молодой ещё, головы на плечах нет, потеряет доход, влияние, обозлится ещё, зачем мне враг при короле?
– Ох уж эти интриги, – проворчал Гонсало, – хотя трофеев взяли немало.
– Да, неожиданно Аделард навалился со своей войной, – кивнул я, – зато стало понятно, что стоит надеяться только на себя: король с герцогом не помогут.
Город всё прирастал, хотя некогда в нём жило вдвое больше народу, чем сейчас. Когда-то Сарж был огромным по здешним меркам городом, земли его светлости тогда считались окраиной. Но чума, многие годы запустения сделали его небольшим и даже заброшенным. Теперь поля были обширными, виноградники практически восстановились, а мастерские! Приводимые водой в движение механические молоты ковали сталь денно и нощно, руду подвозили непрерывно, уголь чёрной рекой попадал в кузни. Возы кож просто исчезали, превращаясь в ремни, подсумки и сёдла. Мастерские были завалены заготовками луков, арбалетов и прикладами для аркебуз, древесина сушилась, лакировалась и украшалась резьбой. Лорентин завёл собственную лабораторию, где проводил всяческие опыты с едкими веществами и порошками в стеклянных банках, периодически там что-то взрывалось и горело, но пока только сгорали брови мастера и его помощников, бывало и бороды страдали.
Посевная была в разгаре, как прискакал важный королевский гонец с письмом-приглашением на королевский турнир. Надо сказать, ехать на турнир не очень-то хотелось – мероприятие затратное, опасное и непредсказуемое. Я сопровождал его светлость на турнир лет пять назад, вылетел бедолага из седла в первом поединке, едва преломив копьё. Мы выехали тогда почти всем замком, чтобы свита была пышной, даже меня принарядили в шелк. Герцогиня достала парчовое платье с золотым шитьём! Оно было завещано ей самой королевой-матерью и стоило небольшого замка. Его светлость потратил на турнир столько золота, что даже главный приз не окупил бы затрат.
С другой стороны я скромный барон, неотёсанная деревенщина, лишь из вежливости к его светлости приглашённый на турнир, мне выступать-то необязательно. Поглазею, королю поклонюсь издали, да поеду заниматься землями. Супружница моя, уже слегка на сносях, очень заинтересовалась турниром – в их глуши турниры приключались только при коронации. Дикари. У нас королевский турнир мог приключиться от громкого чиха. Понятное дело извели на платья и накидки лье бархата и золотых галунов, наверное, целую стаю соболей и куниц. Меха привозили откуда-то с востока, меняя на аркебузы, пушнины в замке было много и любой. Я сам любил отороченные мехом плащи, было в этом что-то роскошное и варварское. Не стараясь перещеголять знать нарядами и богатством свиты, мы выехали с простым шатром, с парой оруженосцев, сокольничим и десятком рейтар.
– У нас помню тоже решили устроить турнир, – рассказывала Мария, – только рыцарей собралось едва десяток, зрителей было мало, приз тоже не бог весть какой. Не турнир, одно недоразумение, кто рабился весь, копья не ломались, дрались цельными, не составными, доспехи тоже были военными. В общем, срам один вышел, больше с турнирами не затеивались. Говорят на востоке и у сарацин вообще турниры не устраивают, как они там тренируются?
– Воюют много и часто, поэтому турниры им без надобности, – усмехнулся я, – турниры же устраивают как праздник, заодно смотр и тренировку, если воевать приходится немного, а как военная пора начинается, какие турниры и зачем?
– Значит у нас мирные времена? – удивилась Мария, – я думала тут бесконечная война.
– Да, войны тут идут тысячи лет, – кивнул я, – так в восточных землях и сарацинских краях многие тысячи лет, ещё до римлян и дальше вглубь веков.
– Как говорил мой дядя, – вздохнула Мария, – мир – это промежуток между войнами.
– Ну, мудро, – улыбнулся я, – турнир намного красочней и безопаснее, все стремятся показать новые наряды, сговориться о свадьбах или военных союзах, себя показать и других посмотреть, король и вельможи опять же присутствуют, прикидывают, что удастся выпросить.
– А может попросить короля, – сказала жена.
– И о чём? – хмыкнул я, – сделать меня командующим армией или казначеем? Подальше от двора безопаснее, делай вино, лей пушки.
– Но, если бы остаться при дворе… – мечтательно закатила глаза Мария.
– Да, половина дохода поместья будет вбита в наряды и аренду лачуги поблизости от дворца, – фыркнул я, – соревноваться с герцогами в количестве драгоценностей на одежде совершенно неохота, тебе мало дел в замке?
– Да побольше, чем было у меня раньше у дяди, – улыбнулась супруга, – да, лучше в Сарже, какой бы ни была красивой столица, хотя мне все уши прожужжали о её красотах.
Без крупного обоза передвигались мы довольно быстро, поэтому в положенный срок прибыли в столицу. Турень всегда славился своими виноградниками и лавандой, было очарование в этом городе, раскинувшемся на берегу красавицы Луары. Здесь было множество красивейших замков, любоваться ими было одно наслаждение. Мария, не видавшая, кроме Саржа, таких роскошных и изящных замков, только вздыхала. Замки утопали в зелени, поля были засеяны шафраном, повсюду цвели восхитительные цветы. Столица была не такой большой, но считалась королевской резиденцией по праву, являясь истинной жемчужиной в короне. Отсюда решались все дела государства, здесь хранилась казна и происходил королевский турнир. В столице же осёл святого Мартина в аббатстве Мармутье стал как-то обжирать виноградную лозу, пока животному не дали по мордам. Собирая урожай заметили – где осёл сожрал стебли – виноградные гроздья стали лучше. Так монахи научились подрезать лозу. Скажите брешу? Монахи рассказывали – люди серьёзные, почём зря брехать не станут, в книге такое написано даже.
В город уже приехало всё королевство – в гостиницах получить даже угол было невозможно, даже за очень большие деньги. Вокруг города уже громоздился целый город палаток и шатров. Понятное дело ристалище устроили за городом, внутрь стен это огромное поле не влезет. Уже построили огромный помост для важных зрителей и в центре ложе для короля и самых важных зрителей вроде герцогов и кардинала. Их спешно украшали флагами с гербами и всяческими многочисленными цветами – турнир открывается завтра, а пока народ развлекали схватками оруженосцев. Турниры всегда начинаются со схваток оруженосцев – те должны опробовать барьеры, их прочность, а переломаются, чай не рыцари. Мои оруженосцы были пожилыми и довольными жизнью – не все оруженосцы стремились стать рыцарями. Пока ты при рыцаре – тебя кормят, поят, вооружают, твоя задача прикрыть рыцаря в бою, особых подвигов не требуют. Другое дело посвящённый рыцарь: службу неси, вооружайся за свой счёт, на войне в первых рядах, ещё отряд нужно привести. А ещё хуже рыцарь, вооружаемый за счёт сеньора: куда пошлют, туда и поскачешь, а то лишат доспеха и пойдёшь в слуги, а то крестьяне. Однако в королевстве молодых ретивых оруженосцев хватало, возможно, некоторых даже завтра посвятят в рыцари и они будут открывать уже настоящий рыцарский турнир. На ристалище было шумно, почти как на турнире, звучали трубы, слышались крики. Знать на схватках оруженосцев присутствовала редко, это было воистину народное зрелище – поэтому рекой лился эль, крикливые торговцы сновали, продавая колбаски и выпечку, рядом с бочками дешёвого вина валялись изрядно выпившие крестьяне и горожане.
Мы расположились поодаль на берегу реки, там было почище и тихо. Поставили шатёр и палатки рейтар, обустроились, Мария запросилась в город, до вечера толкались и рассматривали всяческие диковинки. Надо сказать Турень премилый городок, только если турнира нет. Толчея была несусветная, казалось все воришки королевства здесь, кошель приходилось нести в руке или упрятать в гульфик. Цены за любой товар ломили неимоверные, хорошо рынок Саржа давно переплюнул столичный. Была целая толпа жонглёров, менестрелей и прочих циркачей, зрители только заворожено охали чудесам и лишались кошельков. Выбравшись к своему шатру, мы почувствовали, что оглохли, по крайней мере, на одно ухо. Повсюду разъезжали роскошно одетые дамы и рыцари, намотавшие на себя все шелка и цветастые ленты какие нашли. А что говорить о горожанах и окрестных крестьянах! Эти горланили и дивились чудесам от души.
– Вашу милость желает видеть его величество! – провозгласил важный слуга в куртке с королевским гербом.
– Сейчас? – несколько удивился я.
– Да, ваша милость, – слегка улыбнулся слуга, – вашу супругу тоже упомянули.
Мы взгромоздились на коней и последовали за слугой. Судя по тому, как слуге кланялись весьма небедно одетые подданные – тот имел вес при дворе. Королевский замок был небольшой совсем, но весьма изящный, можно было понять короля, предпочитавшего такую прелесть огромным и холодным замкам севера, тем более англичане ещё хозяйничали во многих графствах. Король обнаружился в зале, он стоял, в окружении герцогов и епископов. Король был невысокий, с залысинами, немного скрытыми длинными жидкими волосами, моя супруга возвышалась над монархом на голову, я на две. Он был одет по здешней моде в цветастые одежды, расшитые драгоценными камнями, на руках множество перстней, на груди роскошная золотая цепь с изумрудами.
– А, любезный барон! – щёлкнул пальцами король, – давно хотел вас повидать!
– Ваше величество, – поклонились мы.
– Без церемоний любезный Готфрид, – сказал король, прохаживаясь по залу, – мне доставила массу приятных дней история с пленением Аделарда, я слыхал вы даже воевали?
– Удачно, ваше величество, – кивнул я.
– Для кого удачно?! – хохотнул король, – ваша армия прекрасно вооружена мне сказали, герцог Этьенский не новичок на войне и такое поражение! И выкуп не потребовал! Гордец!
Королю явно не требовался собеседник, поэтому его тираду приходилось выслушивать долго и смиренно. Его светлость частенько рассказывал про занудного короля, чешущего языком без умолку: ему следовало кланяться и кивать, выслушивая его тирады. Королю явно нравился новый слушатель, он рассказывал про свою охоту, как собирается идти войной на англичан, сколько должно быть изготовлено бомбард и насколько далеко на остров он загонит аглицкого льва. Король настолько проникся к новому барону, что даже приказал подать вина. Монарху нравилось решительно всё: молчаливость нового барона, его скромные и вместе с тем достойные одежды, его супруга, потёртый меч со встроенным в ножны кинжалом, как делали германские наёмники. Король явно искал возможности пообщаться с простым человеком, впрочем, страсть к этому быстро стала понятной.
– Я говорил с Аделардом утром, – сказал король, отпив из кубка, – он восхитился вашим замком и городом, учёностью вашей и жителей, мне прямо захотелось пожить среди простых людей, увидеть всё глазами Аделарда. Он весьма лестно отзывается о ваших способностям к воинскому делу и вообще к взглядам на жизнь, говорит вы изменили его. Я заметил, Аделард стал мужчиной, не капризным мальчиком, теперь умеющим оценить благородство отпустить врага без выкупа. Это достойно древних императоров, я всегда учу своих подданных этому благородству. Воистину барон, судьба нашла достойного, чтобы возвеличить и я хочу называть вас другом.
– Неимоверная честь, ваше величество, – сказал я, поклонившись, благо поклон костей не ломит.
– Ах, да, собачки, – воскликнул король, едва появились гончие, – непременно, барон, хочу видеть вас на ристалище!
Да, план отсидеться денёк на трибунах явно провалился. Здесь бились в турнирных доспехах с подкладками, облегчённым, тупым и сбалансированным оружием, копья делали специально из бальзы, склеивая, чтобы те красиво разлетались при ударе о щит. Конечно, в противопульных доспехах Лорентина можно выдержать дюжину аркебузных пуль, но можно неудачно упасть. Мечи от Лорентина тоже были лучшей балансировки, чем боевые длинные, но многие фокусы турнирного оружия ими не выполнить – придётся жертвовать очками и зрелищностью. Скажут: опять воинственный барон портит зрелище своими неуклюжими движениями. С другой стороны – ничего другого не ожидают от провинциального барона, король не приказывал же выиграть турнир – пара конных сшибок, никакого группового конного боя, где происходит целое конное сражение, может поединки с мечами, они мало ценятся, поэтому скорее несколько конных сшибок – сломать пару копий и выбыть. Судьям отнесли герб и знамя, те постановили, что участник достоин состязаний. Судьи отказали многим из-за плохого поведения, они грубили дамам и всячески непристойно себя вели. Некоторым отказали из-за плохой родословной, но моя родословная была чиста – все были свободными, никаких крепостных рыцарей, тем более несвободных крестьян. Незнатен да, но для турнира пригоден.
Турнир время странных встреч и другой жизни. Обычно женщины заняты с детьми или вышиванием, но на турнире они сбиваются в огромные стаи и усиленно мешаются рыцарям. Впрочем, рыцари не возражали, наоборот, они активно выбирали даму сердца и требовали в знак внимания: ленту, перчатку или кольцо, их пришивали на видное место к одежде или закрепляли на шлеме. Шлемы имели немыслимые украшения из разноцветного папье-маше или дерева, всё перевивалось разноцветными лентами. Дамы рассматривали эти шлемы, выставленные у судий, даже имели право указать на шлем какого-нибудь грубияна и того снимали с турнира. Хотя на турнире была огромная опасность преждевременно скончаться – популярность события привлекала много проходимцев. Причём мне требовалось, как барону уплатить десять серебряных ливров, чтобы участвовать в турнире, даже простому безземельному рыцарю участие в турнире стоило два ливра – сумму немалую. Судьи старались отсеять случайных людей, для чего составлялись турнирные книги и списки, но всё равно каждый год приключались скандалы с не имеющими рыцарского звания участниками. Такие обычно и грубили дамам, жалующихся судьям. Мне пришлось обмотать шлем лентами своего герба и отдать судьям. По дороге к моей супруге обратились сразу три рыцаря с требованием быть их дамой сердца – весьма надо сказать почётно, обычно рыцари хвастаются сколько у его жены поклонников. В королевском замке нас представили супруге короля, поэтому воспользовавшись поводом, я испросил быть моей дамой сердца. Королева была наиболее популярной дамой сердца, а перчаток на всех не напастись, поэтому она взяла у служанки заранее приготовленные ленты её цветов. Я привязал ленты к мечу и ловил завистливые взгляды многих рыцарей – лучше дамы сердца, чем королева не сыскать. На мой взгляд, игра была весьма дурацкой, однако все относились к ней весьма серьёзно.
Вечером, разумеется, были танцы и пиры, каждый желал зазвать к себе как можно больше знати. Нам прислали приглашение на королевский пир, честь высокая, но очень скучная, бывал я на таком, прислуживая его светлости. Собралось множество королей и герцогов из окрестных земель, ибо турнир отличный повод вести переговоры и сговариваться о войне. Поэтому король был окружён пожилыми мужами и его светлость там мелькал, явно сговариваясь к очередной войне за северные земли. Кормили на таких пирах скудно, поили того меньше, танцы были официозные, больше напоминающие сложную конную выездку или игру в шахматы. Рожковый оркестр тянул заунывные мелодии, если бы не Аделард, решивший бросить общества короля – совсем можно было бы помереть от скуки. Мария хотя бы нашла себе развлечение в играх с королевой и фрейлинами, супруги монархов и герцогов были весьма пожилыми дамами, поэтому молодой королеве и фрейлинам требовались девицы их возраста, а таковых было всего двое, включая мою супругу. Судя по смеху и непрестанной болтовне, Мария королеве понравилась.
– Будете завтра биться? – спросил герцог.
– Совершенно никакого желания, но король пожелал, – вздохнул я.
– Но вы прекрасно фехтуете, я видел в Сарже итальянского мастера венецианской школы, вы тренировались с ним, – сказал Аделард, – даже едва посвящённый вы победили меня, а я занимался фехтованием в Генуе.
– С копьём я заметно хуже, – покачал я головой, – кроме того я не захватил копий, тупого оружия и доспехи коня.
– Дорогой барон, – усмехнулся Аделард, – копий и мечей я вам пришлю тотчас, а доспех на вашего жеребца нужно поглядеть в арсенале, у меня был подобный гигантский скакун, только доспех тяжеленный, латный.
– Буду весьма вам обязан, – поклонился я.
– Пустое Годфрид, – вздохнул герцог, – у меня тоже отпало желание воевать, даже понарошку, грязное это занятие, хочу основать университет и превозмогать науки.
– Весьма достойное занятие, – согласился я, – сколько всего прекрасного и разумного приходит к нам с книгами из италийских земель, здесь университет лишним не будет, особенно важны светские науки.
– Конечно, как Болонский университет, пусть изучение математики и фортификации будет важнее псалмов, – горячо заговорил герцог, – такое просвещённое время, а мы распеваем молитвы вместо строительства мостов и наблюдения за звёздами.
– Библиотека будет стоить целое состояние, – вздохнул я.
– Уже заказаны тысячи книг, – улыбнулся Аделард, – знаете, пребывая у вас, так сказать в гостях, я многое передумал – глядя на ваши мастерские, лаборатории, умелых мастеров, считающих на досках, искусных кузнецов – вот куда нужно тратить деньги, точно война не самое подходящее вложение. Торговля, наука приносит огромную прибыль, зато менее опасна и приносит людям счастье, а не горе могил и вдов с осиротевшими детьми. Я, можно сказать вырос на войне, упивался ей, но теперь будто прозрел.
– А, никак университет обсуждаете, – незаметно подошёл к нам, увлечённым беседой король, – думаю угодное дело, италийские инженеры и живописцы требуют, а не просят неимоверных денег, мурранское зеркало стоит как рыцарский конь. Барон, ваши успехи в отливке бомбард не остались незамеченными – очень важное и нужное дело, особенно мне понравилась стоимость. Грядёт война за северные территории и бомбарды пригодятся в осадах городов, уже сотню лет захваченных наглыми англами. Мы договорились с восточными герцогствами, собирается огромная армия, чтобы навсегда изгнать англичан за пролив, а может, захватим их пакостный остров, правда там отвратная погода и еда.
– Ваше величество, – подошла королева, – мы играем в шары, присоединяйтесь!
Кто помоложе тоже затеялись играть в «лягушку», правда, многие пожилые монархи даже задремали в креслах. Я в шары с детства играл хорошо, поэтому мои шары всегда подкатывались к основному впритык. В этом мы соревновались с Аделардом и королевой, оказавшейся заядлым игроком. Король, игравший отвратительно, быстро удалился искать свободные уши, а мы провели время довольно неплохо. Герцог предложил, как стали расходиться, продолжить в его доме, там веселье било через край, к Аделарду пришли все знаменитые чемпионы турниров с жёнами, люди прославленные и весёлые, по сравнению с королевским пиром, здесь была разудалая музыка, вкусная еда, великолепное вино и танцы до упаду. Если бы завтра не открывался турнир, можно было бы провести в такой компании до рассвета. Заодно с герцогом, в арсенале отыскали таки защиту для жеребца – доспех оказался миланский, противопульный, с богатой насечкой, главное чтобы жеребец с непривычки не испугался. Надо сказать, не очень помню, как добрался к себе в шатёр, заваленном присланными герцогом ранее турнирными копьями и мечами.
С утра была назначена торжественная месса, сам кардинал её служил на ристалище, где был устроен специальный алтарь. Церковь и Папа не одобряли турниры, однако не можешь запретить как арбалеты – возглавь. Заунывное песнопение закончилось, нужно сказать кардинал латынь коверкал как сельский священник, единственно громко читал, в дальних рядах было слышно. Затем участники турнира выстроились в колонну по три и выехали на ристалище, приветствуя публику и слушая восторженные вопли. Среди рыцарей ехали все, кто хотел частичку их славы: дамы сердца и просто любые знатные женщины, желающие окунуться в атмосферу праздника, было много вельмож не участвующих, но желающих быть поближе к рыцарям, это был парад тщеславия и богатых одежд. Рыцарей приветствовали король и королева, многие герцоги залихватски свистели и махали руками знакомым и просто от избытка чувств – для многих это было самое долгожданное событие года. Понятное дело рождение наследника у короля, большая победа или коронация бывают не каждый год, а турниры бывают и несколько за год. Где вельможе показать новый наряд жены, от души повеселиться? А простому крестьянину, видящему только поле и скудную трапезу как оказаться почти равному с богачом? Только на рыцарском турнире, потому его любил и богач и бедняк. Громче всех визжали конечно дети, боготворившие закованных в латы и увитых пёстрыми лентами рыцарей. Их, правда, больше занимали жонглёры, показывающие разные диковинные трюки сопровождая вереницу рыцарей. Во главе процессии ехали судьи и герольды, важные осознанием своего высокого статуса.
Но больше всего обращали внимание на королевского шута. Вы не слышали про королевского шута?! Это легенда всего королевства и многих соседних, император приезжал глянуть на его выходки. Шут происходил из древнего и весьма уважаемого рода, даже мог претендовать на корону, однако предпочитал смешить короля и двор. Временами, Патрис, как звали шута, ничем не отличался от важного придворного, носил меч и роскошные одежды, участвовал в нескольких итальянских кампаниях, был хорош на турнирах. Однако, чаще всего его видели в немыслимых одеждах, часто увешенного бубенцами и колокольчиками, ходящего на руках, задом наперёд, катящегося колесом. Он читал стишки самого похабного содержания на рыночной площади, заставляя сгибаться любого от дикого хохота. Надев на руку простую шапку, он мог показать епископа, короля или последнего нищего, что говорить, если на руке оказывалась искусно сделанная кукла! Такие сценки потом в кабаках пересказывали годами, а если бы шут брал за свои представления деньги, то разбогател бы неимоверно. Король очень ценил шута, прислушиваясь к его мнению больше, чем к матери, а любимым занятием на пиру, кроме пожирания хлеба, вымоченного в жирном соусе было глядеть за ужимками и сценками обожаемого шута.
Вот и теперь, рыцари едва не попадали с лошадей от хохота: шут мастерски показывал, как слуги заталкивают на лошадь неуклюжего или пьяного рыцаря, причём показывал один и лошадь и слуг и рыцаря, да так озорно, что можно было получить грыжу, надорвавшись от хохота. Наконец, шут как бы взгромоздился на лошадь и преувеличенно важно всех оглядел. Затем шут комически показал, как сражается на копьях, оно будто бы застряло в противнике или дереве, Патрис так тужился и краснел, что казалось он тащит копьё не из воздуха, а действительно воткнутое глубоко в бревно. У шута были помощники, набежали трое помогать тащить воображаемое копьё из несуществующего бревна. Они так убедительно показывали, что хотелось сорваться и помочь неуклюжим бедолагам. Однако те вроде бы справились, вытащили копьё, но тут видимо у шута на воображаемой лошади ослабла подпруга и начало сползать седло. Шут комически ёрзал, чтобы удержаться в седле, вытворял немыслимые кривлянья, но всё таки упал. Правда упал он так, просто завалился на бок, однако пугался и округлял глаза будто с жеребца упал огромного. Рыцари как и зрители ухохатывались, а шут с важным видом поднялся и «поскакал» рядом с колонной рыцарей на всё том же воображаемом коне, доскакал до королевской ложи и уселся подле короля с важным видом, дав рыцарям наслаждаться своим триумфом.
Признаться, хотя участвовать в турнире не было желания, но проехаться в колонне рыцарей было весьма приятно. Помнится в детстве, как любой мальчишка, я представлял себя в колонне рыцарей, их приветствует король, все знатные люди королевства обращаются с ними как с равными, люди просто выпадают из порток, так хотят, чтобы величавый рыцарь их заметил. Для крестьянского мальчишки рыцарь – просто величайшее существо во вселенной, выше него только король, но короли редко участвуют в турнирах, предпочитая безопасный трон рыцарскому седлу. В понимании мальчишки, что может быть желаннее и престижнее рыцарства? Никогда не думал, что буду рыцарем, поэтому сидя в седле величавого жеребца, осваивающегося с тяжеленным и прекрасным доспехом, я взирал на беснующиеся трибуны с некоторым недоверием. Я, всего чуть больше года назад, мечтавший жениться на дочке замкового сапожника, запросто говорю с королём, его жена дама моего сердца, моя жена красивее жены его светлости, за мной отряд чуть поменьше королевского, с бомбардами и аркебузами, я сам могу объявить войну герцогу и выиграть её. Надо сказать приятное чувство, всё это я осознал, находясь в центре урагана по имени рыцарский турнир. В довершение к мыслям, посетившим меня – супруга новоиспечённого рыцаря Мария – сидела справа от королевы. Вчера Мария так приглянулась королеве, что она послала слугу с вестью о выделенном на весь турнир месте подле неё. Даже будучи рождённой благородной Мария о такой удаче – стать подружкой королевы на турнире мечтать не могла. Да, Годфрид из Саржа, определённо ты родился с серебряной ложечкой, хотя родители об этом не знали. Они до сих пор в замке побаиваются слуг и редко выходят на середину зала.