Алексей Александрович Полевой
Драконодав
Глава 15
А кругом горят факелы. Идет сбор всех погибших частей. И люди, стрелявшие в наших отцов. Строят планы на наших детей. Нас рожали под звуки маршей. Нас пугали тюрьмой. Но хватит ползать на брюхе. Мы уже возвратились домой.
Песня «Полковник Васин». Аквариум
Лагерь короля был, если польстить, весьма скромным. Можно сказать короля бросили практически все, едва стояло два шатра и несколько палаток. При короле осталось несколько слуг, да пара рыцарей с несколькими шотландскими стрелками. Можно сказать, армия была разбита, управление войсками полностью утеряно. Сам король находился в полном неведении о положении дел в королевстве, порывался ехать в столицу, но боялся, что дороги перекрыты английскими войсками. Наше появление вызвало в королевском лагере панику, но уже готовые бежать, слуги рассмотрели наши гербы и доложились королю. Тот вышел нас встречать в залитых вином испачканных одеждах, с растрёпанными волосами и потерянным взглядом.
– Какой же подлец этот чёртов де Шерентье! – вскричал король, – бросил меня и переметнулся к англичанам!
– Ваше величество, – склонился Сен-Поль, – какие будут приказания, необходимо собрать новую армию.
– Армию, да, нужно собрать армию! – воскликнул король, лихорадочно сжимая и разжимая кулаки, бродя туда-сюда у шатра, – вам герцог возвращено звание коннетабля, приказываю собрать армию и разбить англичан!
– Император! Император едет! – воскликнул слуга.
Из-за поворота показались рыцари, сопровождающие императора. Максимилиан ездил с небольшой группой рыцарей, больше полагаясь на отважность проверенных годами смельчаков, чем на неповоротливые отряды. Надо сказать, императора любили, отчего даже разбойники часто склоняли голову, глядя вослед проезжающему императору. Максимилиан попадал в засады, но рыцари были отборными, храбрыми и отлично вооружёнными, засады разбивались, император всегда ездил в противопульных доспехах, рыцари были вооружены пистолетами, больше напоминая тяжёлых рейтар. Из-за отсутствия огромного обоза, в отличие от других монархов император передвигался по своим землям стремительно, видел проблемы земель собственными глазами, стараясь их решить насколько это возможно. Императора любили, не просто как посланного богом монарха, его любили в народе за искреннее участие в делах государства.
– Встаньте! – улыбнулся император, удерживая своего огромного жеребца, монарх был одет в простой охотничий наряд из замши, с чёрным беретом на голове, – говорят англичане разбили королевскую армию?
– Некоторым образом да, ваше императорское величество, – встал Сен-Поль с колена, – однако несколько артиллерийских засад вынудили англичан дожидаться подкреплений, их отряд значительно поредел.
– Наслышан, герцог о «значительном поредении» англичан, – легко выбрался из седла немолодой император, – это именно тот отряд, что расстрелял дважды англичан как куропаток?
– Так есть, ваше императорское величество, – склонился герцог.
– А это барон Готфрид, герб с драконом, – улыбнулся император, – несправедливо отставленный от турнира, победитель драконов, умелый правитель, а теперь предводитель сильнейшей армии в королевстве.
– Рад служить вашему императорскому величеству, – склонился я.
Император видимо что-то хотел сказать, однако на королевский шатёр опустился золотой дракон, огромный, старый. Непонятно, что привлекло его в лагере, вроде ничего вкусного, никаких баранов не было, однако просто свалился с неба. Лошади, непривычные к драконам разбежались, жеребец императора просто унёсся, сбивая людей, остальные тоже разбежались. Дракон заревел и немного плюнулся огнём, видать давно не питался хорошо, огонь был слабеньким. Ошалевший король, с выпученными глазами уставился на дракона, стоя прямо перед ним, этого драконы не любят, если пялиться. Чудовище поглядело на короля и быстрым движением его проглотило. Рядом была заряженная кулеврина, но король явно проваливался по горлу в желудок, а стрелять нужно в сердце, всё рядом, можно задеть короля. Ударить копьём ещё труднее: мой жеребец далеко, тварюка может улететь или убить императора, его прикрывали ошалевшие рыцари щитами. Поэтому, я быстро подбежал к дракону и стал смотреть в зелёные глаза с красными прожилками. Дракону понятное дело гляделки не понравились, он проглотил меня своей чудовищной зубастой пастью.
Драконовы повадки ясны: чудища аккуратно глотают свою добычу, святой отец говорил вроде они относятся к рептилиям – те откусывать и жевать не склонны. Поэтому, ежели рыцаря дракон проглотит, есть много возможностей выбраться и даже убить дракона, главное не задохнуться. Но золотой дракон не чёрный, огненного зелья немного, потому в брюхе много воздуха, почти не воняет, некоторое время можно легко прожить. В рыцарских доспехах куда удобнее скользить в драконьей шее, чем голяком, ничего не обжигает, удобно, пованивает, конечно, но как водится. Короля нашёл почти сразу, он видимо потерял сознание, что на руку, не будет мешаться. Мы с королём свалились в желудок чудовища, стало посвободнее, что дало возможность вытащить кинжал. Стоя по колено в жгучем желудочном соке, я, оскальзываясь, встал на ноги поудобнее. Я привык давно носить катцбальгер или ландскнехту – здоровенный кинжал, другой меч чуток меньше. В городе часто имеется запрет носить меч, даже рыцарю, поэтому длинный кинжал всегда при тебе, способный потягаться с добрым мечом. Чем удобная штука: кабацкая драка без катцбальгера не обходится, в тесноте этой штуковиной орудовать просто чудесно. Вот теперь, вытащив железку, я тщательно прицелился и ударил дракона прямиком в сердце, его было слышно и биение чувствовалось. Сразу брызнула липкая драконова кровь, чудище начало корчиться и упало. Воздуха и так было маловато, а теперь кончался совсем, поэтому, я вспорол брюхо дракона изнутри, надеясь, что по драконовой традиции чудовище завалилось на бок. Приходилось вспарывать дракона как дохлую рыбину, только сильно посложнее – даже на брюхе, где кожа самая мягкая, резать всё равно, что воловью. Но, удар клинком, ещё удар и повеяло ветерком, показался лучик света, придавшие силы. Я удвоил усилия, вскоре разрез увеличился, я смог выпихнуть наружу, в руки перепуганных рыцарей короля, затем выбрался сам. Вонь, конечно, стояла несусветная, все доспехи были в драконьих кишках, поддоспешник пропитался кровью чудовища, зато как обычно ссадин и царапин не имелось. Оруженосцы, сняли с меня доспехи, принесли запасную одежду, благо рядом имелась речка, можно было отмыться. Короля привели в чувство заморской вонючей солью, он очумело глядел на дракона, но видимо разумом повредился – дёргал головой, нёс околесицу. Его отловили и удерживали в палатке, чтобы рехнувшийся монарх не смущал войска.
– Отменно, – похлопал меня по плечу подошедший император, – Готфрид, ваша слава бежит впереди вас, теперь вижу она оправданна, вы не глядя спасаете короля, бросившего вас в темницу по навету.
– Не в этом ли задача рыцаря, ваше императорское величество? – сказал я, принимая кубок вина, – в клятве сказано защищать веру, монарха и слабого.
– Ох, Годфрид, вы настолько чисты сердцем, – приобнял меня император, – если бы половина моих рыцарей была как вы, я владел бы миром, коварство, предательство и корысть – вот удел рыцарей и вельмож, истинное благородство можно встретить лишь в простолюдинах.
– Отмечу, ваше императорское величество, – сказал подошедший Сен-Поль, – отряды Готфрида позволили нам отбить англичан и сделать поражение не таким позорным.
– Да, об англичанах, дракон совсем сбил с мысли, – нахмурился император, глядя как выскочившего из палатки короля поят водой как младенца и затем уводят слуги, – нам всем требуется англичан разбить и освободить северные земли.
– Но армия королевства разбита, новую собрать в этом году не получится, – сказал Сен-Поль, – состояние короля сами видите, плачевное.
Из палатки короля выбежали слуги, начали метаться, затем снова вбежал вышедший было лекарь, вскоре слуги выплеснули тазик пущенной крови. По движению и рассеянным лицам слуг, было видно, что дело плохо. Все прошли в палатку, где в агонии корчилось тело короля, он был очень бледным, покрыт крупными каплями пота и исходился пеной. Лекарь был весьма потерянного вида, всем своим видом говоря о беспомощности. Король несколько раз дёрнулся всем телом, выгнулся дугой и затих. Лекарь поднёс зеркало, оно не запотевало.
– Разум короля не вынес ужаса пребывания в чудовище, – неуверенно произнёс лекарь.
– Скорее надышался испарениями в брюхе дракона, – покачал я головой, – я-то привычный к этой отраве, не уберёг короля.
– Полно, Годфрид, себя корить, – хлопнул меня по плечу император, – событие весьма печальное, что говорить, я потерял союзника, но приобрёл нового: король умер – да здравствует король!
– Но кто будет королём?! – вскричал Сен-Поль.
– Мать умершего короля, возможно, имеет некоторые шансы на престол, но женщина в такое время на троне будет не к месту, а детей у короля не было, – размышлял император, разглядывая тело покойного, – герцог Бургундии и граф Фландрии погибли, их малолетние дочери к престолу не годны, остаётся всего один кандидат на престол.
– Я даже подозреваю какой, – вздохнул Аделард, – может граф Тулузы?
– Его не поддержит Папа, граф почти отлучён от церкви за его прелюбодеяния и еретические выходки, – покачал головой император, – перед нами будущий король, если мне не изменяет Карл, забыл какой по счёту.
– Значит коронация… – сказал Аделард, имевший с десяток имён и титулов, просто имя Аделард нравилось ему больше всех, а первым именем было Карл, – неожиданно, хотя весьма лестно.
– Да здравствует король! – заорали слуги, выбегая из шатра.
– Да здравствует король! – заорали вскочившие войска, не понимая, что происходит.
– Ваше величество, – преклонил Сен-Поль колено и протянул корону, – за неимением герцога Бургундского, позвольте мне…
– Полно вам…, – взял и повертел в руках корону Аделард, – да встаньте все и ты Годфрид, портки на коленях протрёте, Сен-Поль – назначаетесь коннетаблем.
– Войско хочет приветствовать нового короля, – откинул полог император.
Вести о смерти непопулярного при жизни и нелюбимого после такого поражения короля обежала пожаром войско. Аделарда многие недолюбливали за его прошлые дела, однако теперешние бои сделали его весьма популярным. А увидав любимого в войсках Сен-Поля с мечём коннетабля – ликование солдат стало неподдельным. Лагерь неистово вопил, даже приунывшие остатки войска, бежавшие с умершим королём радостно кричали. А отряды Сен-Поля и мои, стоявшие плечом к плечу с отрядами Аделарда вовсе радовались несказанно ожидая королевского жалования и привилегий – мечты любого наёмника. Вдоволь намахавшись руками и флагами, все разошлись к пожалованным по такому случаю новым королём бочкам с вином. Остальные устроились в развёрнутом шатре, в королевском суетился лекарь и слуги, подготавливая тело к перевозке в фамильный склеп.
– Нам стоит скоординировать наши действия, – сказал император, отпивая из кубка, – могу предложить пока незначительную помощь, вот освободятся войска на юге, тогда смогу предоставить что-то посущественнее, пока имеется флот на юге, его можно перебросить для перерезания коммуникаций англичанам.
– Но армия практически разбита, ваше императорское величество, – сказал Сен-Поль.
– Коннетабль, мы видим достаточные силы для войны, – улыбнулся император, – Готфрид с его головорезами отправится в Ла-Манш и перережет линии снабжения англичанам, вместе с Барбароссой – алжирским пиратом, я договорился о его участии.
– Виданное ли дело христианам нанимать сарацинского пирата? – нахмурился герцог.
– Лихие времена, призывают нас к лихим поступкам, – сказал император, – Готфрид, что вы думаете о сарацинах.
– Хайреддин-паша отчаянный пират, славный полководец, громивший крупнейшие христианские флоты, – сказал я, – ему английский флот будет нетрудной добычей.
– О чём и речь, – кивнул император, – Рыжая борода избавит нас от англичан, взамен просит небольшие земельные наделы юга, что нам всё равно не удержать, поладите с сарацинами?
– Сарацины такие же люди, как мы, – сказал я, – веры иной, но нашего бога тоже почитают, кровь у них красная, страдают от жары и холода, люди как люди, но склонны к предательству.
– Готфрид тебе предстоит набрать войск и отправиться в Пор-Сен-Луи-дю-Рон, что на Средиземном море, – покивал император, – там ожидает эскадра Барбароссы, готовая начать громить англичан, главное полностью отрезать Англию от материка. А герцог Сен-Поль будет любезным отбить нам северные земли, пока вы топите английские корабли. Думаю, герцог Этьенский, будет лучшим новым королём, чем этот бедолага, всё же внук Карла Безумного, коронация в Реймсе, через неделю будет день большого литургического праздника, лучшей даты не сыскать. А про короля скажем, что погиб на поле боя, как полагается, вёл рыцарей вперёд и пал с мечом в руке, негоже народу думать, что короли могут умом тряхнуться и помереть изошедшись пеной, про монарха должно знать, что о народе печётся непрестанно и рыцарь из первых, готовый на врага броситься в любой момент с горсткой оруженосцев.
– Ваше императорское величество, – хором проговорили мы.
– Пустое, – усмехнулся император, – расскажите мне лучше про драконов.
– О, ваше императорское величество, – сказал я, – расскажем и даже накормим – седло дракона тушёное в вине отменно вкусно.
– Тушёная драконятина? – удивился император, – всякого видал, но такое диво!
Император с большим интересом изучал разделываемого дракона. Мы со знанием дела распотрошили чудище, как обычно кости приберегли для университета Аделарда, нужно же новоиспечённому королю, открывающему теперь уже королевский университет иметь диковинку, помимо книг и глобусов. Драконы всегда были малочисленны в других землях, это здесь по горам и лесам их пряталось много, хотя теперь встречаются всё реже и реже. Даже у Папы Римского скелета и шкуры дракона не было, только несколько клыков, надо сказать весьма небольших, у нас в Сарже любой мальчишка имел коллекцию побольше. Шкуру, как водится, подарили императору, у меня половина рыцарей имела обтяжку щита из драконовой шкуры, она была тяжеловата, поэтому с обтяжкой щеголяли только молодые и сильные, остальные предпочитали баловству небольшой стальной щит. Шкуру очистили и растянули, под ней мог в дождь устроиться целый отряд. Ребята, знакомые с драконьим мясом, стали радостно готовить свежатинку, благо двигались на каше и солонине, времени охотиться не было, а окрестные селения выгребли слуги рыцарей и мародёры. Вскоре над лагерем поднимался восхитительный аппетитный дымок вкусной еды, лагерь был должным образом разбит, мы уселись в поданные кресла и наслаждались самым изысканным обществом в лице императора.
– Надо сказать, вино очень недурное, – сказал император, попробовав вина из бочки с двумя драконами, – ваше производство?
– Да, виноградники Саржа, увы, но лучшее вино мы приберегаем, ваше императорское величество, в поход взяли дешёвое, – сказал я, – мы пришлём дюжину бочонков лучшего.
– О, весьма и весьма интересный вкус, – кивнул император, принимая от слуги плошку с драконьим мясом и пробуя, – даже я бы сказал изысканный, есть нотки подкопчённого чернослива.
– Мы закоптим мяса, ваше императорское величество и завялим, – сказал я, – если посчитаете нужным, сможете даровать привилегию полакомиться драконятиной кому-то из верноподданных, мы даже солонину из дракона делаем.
– Солонина из дракона! – хохотнул император, – положительно, Годфрид, молва о вас лишь зарница, по сравнению с молнией: король теряет армию, вы разбиваете англичан, южане годами не могут убить дракона, вы делаете солонину из драконятины, мои пушечные мастера едва изготавливают дюжину бомбард в год, вы построили целый город, сравнимый с Пассау или Золингеном.
– Большинство заслуги в сражении с англичанами у их светлостей Сен-Поля и Этьенского, ваше императорское величество, – сказал я, не забывая всё, чему учили герольды и трубадуры в общении с вельможами, – их талант стратегов позволил свести битву к ничьей.
– Готфрид, будете продолжать в том же духе, скоро окажитесь на паркете во дворце в должности сенешаля или фельдмаршала, – улыбнулся император, – надеюсь, заслуги герцога и барона будут оценены по достоинству?
– Получите земли нашего переметнувшегося коннетабля, – усмехнулся Аделард, – вам Готфрид отходят его владения в здешних краях, а герцогу владения в Италии и Австрии, кроме того, Готфрид получает звание адмирала и разрешительную грамоту быть корсаром или нанимать любого в качестве королевского корсара.
Мы долго сидели с императором у костра, попивая вино и беседуя вполне по-приятельски, насколько вообще можно беседовать с императором на равных. Конечно мой опыт подсказывал: от трона и монархов нужно держаться подальше, они хуже всякого дракона – того хотя бы убить можно, а что выкинет король или герцог завсегда загадка. Император вроде казался отличным человеком, только что у него там за мысли под беретом ходят строем неизвестно: он может послать меня воевать с английскими пиратами, а сам в это время сватать английскую королеву или устраивать брак какой-нибудь английской принцессе на своём кузене. А скорее всего, его заботят не пираты, а возможность вторжения в Англию с целью свержения короля Ричарда III и возведение на престол Генриха, жившего в герцогстве Бретань на правах знатного пленника. Генрих был единственный из Ланкастеров или как называли их в Англии партии «алых роз», кто остался в живых, хотя с небольшими правами на престол. Думается, император преследовал вполне себе понятную для монархов цель ослабить извечного противника, терзавшего материк больше сотни лет и повернуть островную политику в свою пользу.
А пока император рассказывал добрые охотничьи байки, много говорил о битвах прошлого, потому как слыл весьма образованным в военном деле полководцем, обсуждал последние труды по фортификации и военному делу, хвалил идею открытия университета. Было полное впечатление, что мы в гостях у добродушного высокопоставленного дядюшки, не видавшего много лет своих племянников. Даже седобородый Сен-Поль, властно командовавший, робел перед императором, иногда выдавая себя фальшивым смехом и напряжёнными плечами. С другой стороны, привыкнув общаться с королём и его свитой, довольно высокомерных и невежественных вельмож, поневоле станешь настороженным и опасливым, после избавления из темницы я тоже стал таким. Если император может себе позволить заглатывать кубок за кубком вино, то участвующие в посиделках, кубки едва пригубляли. Утром император позавтракал разогретой драконятиной, помахал всем рукой и ускакал восвояси, пообещав прибыть через неделю в Реймс для коронации, оставив нас решать столетней выдержки вопрос с англичанами.
– По слухам англичане сидят по замкам и ждут подкреплений, – сказал на импровизированном совете Сен-Поль, – они могут помешать коронации, но сил маловато, хотя нам кроме заслонов сейчас выставить некого. Поэтому нам следует как можно скорее ехать в Реймс, участвовать в коронации и быстрее собирать войска, собирать наёмников, вербовать рекрутов. Пушки и аркебузы из Саржа очень пригодятся, нужно выгрести из королевства всё, что осталось, хотя для позорной битвы король выгреб из страны всё возможное. Будем формировать армию нового образца, ставку сделаем на пушки и мушкеты, будем воевать порохом и ядрами, раз пиками и мечами разучились.
– Я прикажу навербовать на севере побольше наёмников, через месяц возвращается с юга моя армия, – сказал будущий король, – прознав о крупном перевесе, многие бароны и герцоги не выставляли отрядов, поэтому мы сможем получить около тысячи рыцарей. У меня в италийской армии есть отличные командиры, под стать Гонсало, они подготовят к осени новую армию, пусть небольшую, с малым опытом, зато новым оружием, а ветеранов хватит для решительного штурма, у англичан осталось не так много замков. Главное отрезать их от острова, там конечно продолжаются мятежи, хотя война «Алой и Белой розы» закончилась, но англичане, шотландцы и ирландцы мастера побузить, можно сказать гражданская война не закончилась. К англичанам может прибыть подкрепление, даже незначительные силы могут изменить положение вещей, даже сейчас, решись англичане наступать, неизвестно где мы смогли бы их остановить и смогли бы? Поэтому первостепенная задача, соединиться с этим Рыжебородым сарацином, выйти из Средиземного моря без столкновений с Испанией и Португалией, а затем начать громить английские военные и пиратские корабли.
– Единственное, что может подпортить добрый план, – вздохнул я, – моря я никогда не видал, только озёра.
– Море это есть большое озеро, – усмехнулся многоопытный Гонсало, – вот океан – бескрайняя стихия, моряцкое дело многотрудное, но кораблями нам управлять не придётся: абордаж, резня в трюмах, стрельба из пушек, вот наша задача, только на качающейся палубе, не на земле. Мои ребята много абордажей пережили, есть опытные моряки, ты добро бился на тверди, на море тоже сумеешь, если брюхом силён.
– Не так всё печально, – сказал Сен-Поль, – кроме Рыжебородого с его удалыми головорезами, вас будет ждать дюжина имперских кораблей с опытными командами и надёжными капитанами. Кроме того, имя Барбароссы должно будет вселить ужас, одним присутствием, ещё никогда сарацинские пираты не безобразничали так далеко на севере.
– А мы их потом выгоним назад? – спросил я.
– Им северные воды не нравятся, – сказал Гонсало, – они давно могли захватить всё побережье, Хайреддин-паша не любит север, ему подавай тёплые воды и богатую добычу, но за предложенные ему земли он готов помёрзнуть, здешнее лето ему как зима.
– Тогда мы отбываем немедленно, – сказал я, – нужно побыстрее выводить эскадру.
– Ни в коем случае, дорогой Готфрид, – улыбнулся Аделард, – я настаиваю на присутствии на коронации в Реймсе, у тебя и твоей супруги будут почётные места.
– Ваше величество, – поклонился я, – исполнить ваш приказ будет большой честью, а преклонить колено и поклясться в верности удовольствием.
– Годфрид, – рассмеялся будущий король, – если бы я не знал тебя, когда едва произведённый рыцарь загнал меня в кроличью нору, я бы подумал, что ты испытанный придворный шаркун и льстец.
– Благодарность и уважение лишним не бывает, Аделард, – вздохнул я, – надеюсь, ты будешь справедливым монархом, заботящимся о благе королевства и простых людей, как желал с университетом, а не просто развлекающимся охотой пьяницей, разворовывающим казну для любовниц и строительства роскошных замков.
– Да, ты убийственно честен, Годфрид, хоть голову отрубай, – улыбнулся Аделард, – за последний год, мне кажется, я прожил целую жизнь, раньше я жаждал королевский трон, власть, преклонение, а теперь, неожиданно я стану королём и испытываю только огромную тревогу как я буду отбиваться от англичан и других врагов, где взять деньги с пустой казной на армию и жизнь королевства, как сделать королевство таким же, как твой Сарж, где все радостные, сытые и глядящие в завтрашний день с уверенностью, что будет работа и если война – господин защитит.
– Позволено ли будет дать совет, как другу, ваше величество, – слегка поклонился Гонсало, – все в этом мире делается маленькими шагами, ибо путь в тысячу лье начинается с первого шага. Годфрид не просто счастливец: он много и усердно тренировался с мечом и даже копьём, воевал вместе с герцогом даже в Испании и Италии, изучал латынь, читал книги, что немыслимо для крестьянского паренька. Он не боялся, или боялся, но страх превозмогал, а достались ему рыцарские шпоры – стоял как сказано бесстрашно, не как сделает большинство рыцарей – сбегут или договорятся о почётной сдаче и выкупе. А получив Сарж, он не предался пьянству, чревоугодию, похоти и удовольствиям – он тяжко трудился, давая работу всем желающим, глядя учёные книги и слушая советы мудрецов и учёных мужей, при этом уважая порядки и местную знать, чем заслужил любовь народа и священников, а затем подвигами и двора. Вашему величеству предстоит та же задача: для монархов вы лишь побочная ветвь, для простолюдинов неизвестный крупными подвигами рыцарь, может кто вспомнит турнирные победы. Для двора нынешнего короля вы «новая метла», все станут бояться потерять свои места, наверняка будут интриговать. Для англичан – новый игрок, они будут осторожничать, вспоминая ваши былые победы и ожидая войны. Поэтому тяжким трудом вам удастся завоевать сердца вельмож и простых людей, если они почувствуют как развивается торговля, искусства, науки, в стране царит достаток и порядок, суды справедливы, бароны не топчут вспаханные крестьянские земли, враги повержены, а король мудр и скромен. Тогда, в отличие от других, вы войдёте в историю с прозвищем Мудрый, а не Лысый, Длинный Ляжки или Косматый. Я уже наговорил на четвертование или только на повешенье?
– На заключение в темницу определённо, – улыбнулся Аделард, – достало бы мне ума выполнить сие.
– Окружите себя мудрыми советниками, – сказал Сен-Поль, – есть учёные мужи среди епископов, кардинал нынешний весьма учёный муж италийских кровей, наверняка университет посетят многомудрые философы, в ратном деле вам учиться нечему, а королевское хозяйство мало отличается от герцогства, ваш управляющий замком Тараскона явил чудо не меньшее, чем Годфрид в Сарже – земли из захолустных стали приносить по двести тысяч ливров в год, это сравнимо со всей королевской казной. Причём это не отбирание последнего куска у крестьян, я сам бывал в тамошних землях – таких упитанных и довольных крестьян я никогда не видал.
– Не знаю, как отнесутся дворяне к таким нововведениям, – сказал Аделард, вздохнув, – они считают, что право забирать у крестьян последнее – их святое право, дарованное Богом и королём – помазанником божьим, а их дело охотится и пьянствовать, иногда оказывая любезность королю, выставляя отряды на войну. Неугодных королей постоянно убивают кинжалами или травят вином на пирах.
– У Папы гвардия из швейцарцев, вам Бог послал не менее верных шотландцев, – сказал Гонсало, – стреляют из луков они намного хуже английских лучников, но аркебузы освоят скоро, в стране они никого не знают, подкупить их сложно, языком мало кто владеет, поэтому будут преданы только вам. Будут охранять во дворце и сопровождать конными в походах.
– Мысль недурна, гвардия из иностранцев, – кивнул Аделард, – с управляющим тоже подумаем, он незнатного происхождения, но сделаю его советником какого-нибудь старенького герцога и будут слушать. Вот послушал вас и успокоился, зачем ещё нужны друзья?
– Давайте лучше собираться, – сказал Сен-Поль, – дороги неспокойные, до Реймса три дня пути, коронация тоже дело непростое, то елей выдохнется, то архиепископа Господь приберёт, то корона закатится в дальний угол.
– Старый циник, – хохотнул Аделард, – в дорогу.
На пути в Реймс встречались многочисленные отряды наёмников, быстро подбираемые Гонсало по сходной цене для войска Сен-Поля. К исходу третьего дня, все по дороге знали, что в Реймсе собирается большое войско нового короля. Император со своими гонцами разослал известие о коронации герцога Этьенского, как единственного оставшегося претендента на корону после славной и героической гибели предыдущего короля. К Реймсу стекались желающие поскорее устроиться при новом дворе герцоги и бароны, а также всякие проходимцы и искатели приключений.
Город возник на исходе третьего дня, он был окружён подновлёнными серого камня, однако невысокими городскими стенами, непригодными к сдерживанию обстрела ядрами. Даже катящиеся за нашим отрядом пушки, могли вынести городские ворота, конечно город нуждался в защите. Хотя Реймс был знаменит лишь величественным и красивым собором, где издревле короновали монархов, а так город, как город, каких много, ни знаменитых мануфактур, ни великой истории, хотя основали селение ещё римляне. Нового монарха встречали спешно собравшиеся вельможи, городской совет, побитый молью архиепископ и разношёрстная толпа купцов и рыцарей. Все, услыхав новость, спешно прибыли из окрестных замков и городков, чтобы успеть первыми быть представленными новому королю. Шла довольно нервозная суета, конечно вся королевская свита остановилась во дворце То, примыкающему к собору. Здесь по традиции короли жили и облачались перед коронацией. Надо сказать, дворец был запущен, по стенам прыгали блохи, про запахи говорить не стоили. На ужин устроились во дворе, при свете факелов, благо погода была отличная, только утром немного поморосил дождь.
– Столько лести, – усмехнулся Аделард, – все спешат поклониться и выказать верноподданнические настроения.
– То ли ещё будет после коронации, – хмыкнул Сен-Поль, – если назначить время для целования задницы будущего короля, то боюсь, передерутся за первые места.
– Это-то меня и беспокоит, – нахмурился Аделард, – искренности никакой, меня едва замечали раньше, выиграй я войну или турнир, а теперь надменные месяцем ранее вельможи пресмыкаются, стараясь сохранить свои посты.
– Увы, – вздохнул Сен-Поль, – такова природа человека, а мудрость короля быть выше, не думая, что это награда, власть – тяжкое бремя.
– А разве вы, коннетабль, – сказал Аделард, – не испытываете удовольствие от власти над армией, жизнями солдат, не получаете наслаждение от выполнения ими приказов, ваша гордость не удовлетворена вашими многочисленными победами?
– Увы, Аделард, – снова вздохнул герцог, – я поменялся бы местами с последним солдатом в первом ряду, до последнего держал бы пику, будучи проткнутым вражеской, не бросая строй из-за товарищей, если бы это спасло моих солдат. По мне власть это бремя: всё время назначать идущих на смерть, выбирать, кому жить, а кому умереть, разменивать жизни на победы в бою. Для меня война тяжёлая мужская служба, я понимаю, что без войны королевству не выжить, враги его сметут, но каждый раз, услышав про новую войну, я вижу лица солдат, ушедших по моему приказу на верную смерть. Я помню многих по именам, но многих не помню и мне стыдно от их лиц в моей памяти. Каждая моя победа – сотни и тысячи смертей, мой меч обагрён кровью по самое навершие.
– Мне теперь тоже стыдно, что я посылал солдат на смерть с улыбкой и находил удовольствие во власти, – хмуро сказал Аделард, – стыдно, что вообще не помню их лиц.
– Что говорить мне, – поднял кубок Гонсало, – оставьте мрачные мысли, выпьем этого доброго вина, вы будущий король, не престало грустить, а ну, что замолчали музыканты!