Алексей Александрович Полевой
Драконодав
– Португальцы ещё опаснее испанцев, – ухмыльнулся Гонсало, – они испанцам знатно в битве при Алхубарроте знатно показали почём фунт лиха.
Навстречу шла не сворачивая каракка со странным квадратным флагом, красного цвета с белым квадратом внутри и зелёными геральдическими лилиями. На мостике спокойно, высился полностью вооружённый и одоспешенный капитан, вся команда бала отменно вооружена и явно приготовилась к бою. Несколько галер Барбароссы ринулись наперерез, заставляя каракку убрать паруса, но капитан заложил ловкий манёвр и увернулся от галер, сбив одной рулевое управление. Барбаросса с джинном, что-то наколдовали и ветер стал препятствовать ловкому португальцу. Однако хитрый капитан быстро разобрался с поникшими парусами, переложил курс и ловко маневрируя увернулся от галер пирата. Но пиратских кораблей оказалось слишком много, они зажали португальца и начали бросать кошки. Острия впивались в крутобокие борта, португальцы старались их сбросить или перерубить топорами, но кошки были на отрезках цепей, только потом шёл канат, но многие цепи удалось разломать или даже перерубить топорами. Но кольцо всё сжималось, послышались выстрелы, заухали немногочисленные пушки, застрекотали мушкеты и фальконеты. Казалось у португальцев не было шансов, однако завязавшийся бой продолжался и пиратам доставалось основательно: несколько галер отвалили с повреждениями, одна даже загорелась, на палубах валялись десятки убитых, орали раненые. Абордаж затягивался, пираты никак не могли высадиться на палубу, а португальцы стойко держались, отчаянно и метко отстреливаясь.
– Мы не воюем с Португалией! – крикнул я Барбароссе, подойдя ближе, тот наблюдал за боем издалека, скрестив руки на груди, – у нас задача топить англичан!
– Добыча сама идёт в руки, – крикнул пират, – наверняка забиты специями под завязку.
– Они пустые, судя по осадке! – крикнул Гонсало, – специи возят из Индии в Лиссабон, что им делать с грузом в Средиземном море?!
– Отзовите своих людей, Хайреддин-паша, – проорал я, – иначе открою огонь.
– Повинуюсь, адмирал, – ухмыльнулся в бороду пират, дав сигнал к отступлению.
Мы подошли ближе к португальцу, с висящими повсюду обрывками цепей и намертво впившимися в борта кошками. Капитан невозмутимо глядел на подходящие корабли, не выпуская пистолета из рук, команда тоже явно готовилась к бою. Каракка, если не считать кошек и одного попадания ядром, немного повредившего борт, никак не пострадала, не видно было даже раненых. В отличие от пиратов, там уже поспешали ремонтировать борта и рулевое управление, орали раненые, складывали убитых. Португальский капитан был отчаянно молодым, невысоким, но широкоплечим, с окладистой бородой с умным и пронзительным взглядом, его не скрыть было даже стальным шлемом.
– Приносим нижайшие извинения за действия нашего союзника! – проорал я.
– Недостойно благочестивому христианину ходить в одной эскадре с презренным сарацинским пиратом! – пробасил капитан.
– Сложно не согласиться, мессир, – кивнул я, – однако такова воля моего короля и императора.
– Что не делает им чести, – пророкотал монументальный португалец, – для грабежа мы негодный корабль, везём резной алтарь для собора Святого Иоанна, даже позолоты не имеется, зато пороха в избытке.
– У нас каперское свидетельство на английские корабли, – покачал я головой, – португальские, испанские и прочие корабли нам не интересны.
– Тогда мы вольны следовать прежним курсом? – пророкотал капитан.
– Вне всякого сомнения, – слегка поклонился я, – ещё раз примите извинения и если нужно, компенсацию.
– Мы очистили свет от достаточного количества сарацинских пиратов, – усмехнулся португалец, убрав пистолет за пояс, – дюжину перебили, не меньше.
– Назовите своё имя, мессир, – сказал я.
– Васко да Гама, – снял шлем португалец.
– Барон Годфрид из Саржа, – представился я, – доброго вам пути.
– Слыхал я про этого Васко, – проворчал Гонсало, – с пелёнок воюет, говорят далеко пойдёт, нажила себе Франция проблем, французских каперов и так особенно не любят, а такой враг вовсе опаснее любого Барбароссы.
– Поздно, всё произошло, – вздохнул я, – просигнальте Барбароссе идти дальше, если готовы!
Эскадра последовала дальше и Провидение миловало – больше не встречались ни испанцы, ни тем более португальцы. Шли весьма хорошо, что было на руку: закончились овощи и фрукты, пиво и сидр, оставалась только солонина и каши, сухари как положено, сожрали мучные черви, испортилась и часть вина в плохо закрытых бочках. Джинновский ветер весьма ускорял путь, моряки нахваливали синего чародея и поругивали неуклюжих пиратов, виляющих на курсе, что привело к двум столкновениям, на галере даже разошлись доски обшивки, она набрала воды. У нас, хотя многие страдали от качки и всяких болезней, умерло всего трое, пираты же выбрасывали за борт трупы каждое утро. У них случались нешуточные потасовки, со старой доброй поножовщиной, отчего преждевременно покинувших бренный мир выбрасывали и днём и вечером. Все пообвыклись к морской жизни, было совершенно привычно теперь просыпаться в каюте, подниматься на мостик, вглядываться в горизонт и получать рапорт от капитана и вахтенных. Наутро было необычайно спокойно, корабль едва колыхался, стояла непривычная тишина в снастях. Я поднялся на мостик и увидел практически неподвижные корабли, большая часть пиратов исчезла, их паруса были видны в бухте крупного порта, оттуда еле слышно доносились выстрелы.
– Вахтенный, что происходит? – рявкнул я.
– Пираты ушли грабить какой-то порт, – сказал вахтенный, – мы думали дело решённое, не стали будить.
– Срочно капитана и Гонсало сюда! – приказал я, – поднимать команду, пушки готовить.
– Чего там дьявол сегодня приготовил? – спросил капитан, – якорь этому пирату в задницу, что они творят!
– Мы где? – спросил я.
– Ла-Корунья, большой испанский порт и огромный город, – указал капитан, – мы будем грабить испанцев?
– Упаси нас Святая Клотильда с Испанией воевать, – покачал я головой, – надо подойти переговорить с Барбароссой.
– Это небольшая остановка, адмирал, – улыбнулся пират, – Дом торговли специями задолжал мне приличную сумму, а монастырь Пескадерия назначил за мою голову награду в шестьсот реалов, думаю, стоит их получить и голову сохранить, двойная выгода, парням нужно поразвлечься на суше и пополнить запасы выпивки.
– Мы не воюем с Испанией, – покачал я головой, – наша задача топить или грабить английские корабли.
– Адмирал, боюсь особенного выбора у вас нет, – поглядел на меня Барбаросса, – мы быстро.
– Хызыр, – сказал я просто, – я начну топить твои корабли, если твои люди продолжат грабить порт.
– А что я сделаю, – развёл пират руками, – как отзову, парни разгорячились уже.
– Гонсало, цельтесь ниже ватерлинии и по готовности стреляйте, – приказал я, после чего на имперских судах начали готовить пушки к стрельбе.
– Да, Годфрид, молва правдивая, – улыбнулся Барбаросса и бросил, – Албай, прикажи отозвать корабли.
Через некоторое время пиратские корабли покинули город, судя по клубам дыма и колокольному перезвону без поджогов не обошлось. Джинн снова принялся за ветер и эскадра продолжила путь. Барбаросса и его головорезы были явно недовольны, однако стали попадаться английские корабли. Первое двухмачтовое судно пираты жестоко растерзали, вырезав команду до нашего подхода. Судно было небольшим, везло сукно, пиратам такую добычу складывать было некуда, однако сукно было хорошее, его перегрузили на каракки. Призовой корабль был негодным для похода, совсем без вооружения, поэтому его пустили на дно. Каждый день попадались теперь английские корабли, пираты норовили захватить ганзейские, имперские и голландские, однако я запрещал, а Барбаросса пока меня слушался, вернее мои пушки. По правде сказать, английские корабли явно чувствовали себя привольно, отчего нападения стали неожиданностью. Я запретил вырезать команды и топить корабли, если они были негодными. Некоторые суда пираты забрали себе, высадив команды на загаженные и гнилые галеры. Мы тоже обзавелись новенькой аглицкой караккой, спешащей из Португалии с грузом вина, надо сказать паршивого вина. Так повелось, что пираты с нетерпением врывались на корабли, большинство команд совершенно не сопротивлялись, морские разбойники обирали команду и если имелись пассажиров, разоряя их сундуки и украшения, а мы забирали основной груз, если имелась ценность. Так в трюмы перекочевали грузы оловянной посуды, специй, богато украшенного оружия, сандалового дерева, пушнины и много чего ещё. Трюмы постепенно заполнялись, добыча была велика, намного больше, чем я представлял себе в самых смелых ожиданиях, а мы всего лишь подходили к Ла-Маншу.
– Видал такую штуковину? – протянул мне чудной полутораручный меч Гонсало, у него такой же висел на поясе, – эспадо роперо, меч для одежды.
– Знатная штуковина, – оценил я длину и вес, – а такая гарда чтобы руку защищать?
– Да, латная перчатка не нужна, – кивнул Гонсало, – щит тоже не нужен, довольно кинжала типа даги.
– И как, так? – встал я в стойку.
– Мой наставник по фехтованию выпорол бы тебя, – улыбнулся Гонсало, – на кинжал принимаешь удар, рапирой колешь или рубишь, так, по кругу, заходи справа, это искусство фехтования называется Дестреза.
– И чем лучше итальянской школы? – спросил я, ощущая движения, как показывал Гонсало.
– Всем лучше, – ухмыльнулся Гонсало, – итальянцы всё делают красиво и правильно, а испанцы видят суть вещей и движений, недостаточно просто заучить выпады и защиты, нужно почувствовать искусство фехтования и тогда будешь непобедим, впрочем, до первой пули.
– Да, это весьма удобно, – кивнул я, повторяя движения за испанцем и запоминая его атаки и защиты, – пожалуй, я тоже сменю меч на рапиру.
– Дестреза позволяет действовать с алебардой и топором, да любым оружием в паре, – нахваливал Гонсало искусство фехтования своих соотечественников, – это не немецкий подход: выстрели из пистолета и дубась им по голове, врубаясь мечом со всей силы.
– Кстати тоже неплохой подход, – заметил я, упражняясь в выхватывании и убирании рапиры, – главное выжить, остальное неважно.
– Делай это красиво, – улыбнулся Гонсало запросто выбив рапиру из моей руки, – хватит быть дремучим бароном, теперь искусство фехтования самое модное при дворе.
– Ты мне ещё в дуэли предложи участвовать, – скривился я, – в этом бесчестном убийстве слабых и неумелых, от твоих обожаемых итальянцев кстати принесли.
– Спасибо, – отмахнулся испанец, – эти ваши дуэли без чести и правил: против меча пистолет, против пистолета мушкет, опытный вояка может вызвать мальчишку, слыхал, даже женщины собрались дуэлировать?
– Наверняка вздор, – сказал я, – обычно дуэль используют для бесчестного убийства в укромном месте, могут и наёмников привести, сапоги-то точно снимут, ещё и секунданты дерутся.
– Я слыхал граф де Гиш и виконт Тюренн затеялись стреляться из аркебуз, – хохотнул Гонсало, в шутку меня атакуя и показывая уколы, больно тыкая в рёбра и наслаждаясь моими неумелыми попытками защищаться, – они в ходе дуэли застрелили двух лошадей и зрителя, после чего помирились и отправились в кабак.
– По себе-то любимым больно поди стрелять, – сказал я, уже привыкая к защите и уворачиваясь от уколов, – даже помереть наверное можно, а лошадей и зрителей много, не жалко.
– Будем тренироваться, – кивнул Гонсало и убрал рапиру, – на корабле поудобнее меча будет, не тесаком же, как пираты орудовать.
– Если в трюм не соваться, на палубе вещица полезная, – кивнул я, – лёгкая, вёрткая, руку хорошо защищает, длинная в меру, думаю пригодится.
В Ла-Манше англичане чувствовали себя вольготно, тьма кораблей сновала туда-сюда вовсе без опаски. Оно и понятно, каперы и пираты больше промышляли восточнее, у англичан самих пиратов было навалом. Барбаросса принялся за дело с великим прилежанием, разграбив и пустив на дно три дюжины кораблей за неделю. Трюмы наших кораблей были заполнены специями, серебряной и дорогой стеклянной посудой, сотнями довольно сносных ружей и арбалетов, доспехов и даже книг. Нужно было разгрузиться, для этого мы направились в Булонь-сюр-Мер, где ожидали наш груз королевские и императорские посланники. Графство было спорным с англичанами, они норовили его захватить, но пока огромный порт был под французской короной. Вскоре показалась башня Одра – маяк, построенный ещё императором Калигулой. Впрочем, город было немудрено отыскать по тысячам рыбацких лодок, здесь вылавливали половину рыбы королевства, а может больше. Настороженные солдаты гарнизона бдели у пушек, корабли в гавани тоже подозрительно отнеслись к флотилии. Барбароссу я оставил на внешнем рейде, благо крупногабаритных грузов у них не было, пираты брали только золото и драгоценности. Граф, узнав, что корсары привезли изрядную добычу повеселел: его доля будет немалой. Конечно, у всех будет соблазн занизить добычу, продав её самостоятельно, однако имперские чиновники всё тщательно записывали и передавали по документам тамплиерам. Эти рыцари-банкиры легко распродадут втридорога добычу, вычтут честно долю короля, императора, мою, себя не обидят и графа тоже. Добычу они свозили в замок графа, довольно внушительную серую крепость с мощными круглыми башнями и каменным мостом. С тамплиерами удобно иметь дело: не нужно ценности возить через всё королевство или империю, довольно простого листа, где написано: сколько тебе положено выдать в любой крепости ордена. Учитывая, что замки ордена высились повсеместно в любой стране, можно было спокойно отправляться в паломничество или на войну, даже можно было передать орденским братьям управление хозяйством. Конечно, это стоило денег и немалых, однако проще налегке скакать и получать нужные суммы у тамплиеров, чем быть зарезанным разбойниками, увидевших толстый кошель.
Пираты Барбароссы придерживались другого мнения: всё носили на себе, поэтому были увешаны серьгами, ожерельями, браслетами и перстнями. Грабить их было некому, разве если другие пираты украдут ночью или на военный корабль наткнутся. Сам Барбаросса был одет в расшитый золотом шёлковый халат, на чалме красовалась сотня, может больше крупных жемчужин. Сабля была усеяна разными самоцветами, пояс тоже был украшен драгоценными камнями и золотом. Мне не понравилось, как Барбаросса присматривался к порту, видимо прикидывал налёт. Впрочем, здешний граф был весьма знаменитым военачальником, гарнизон содержался в порядке, а присутствие в городе тамплиеров позволяло надеяться на полсотни отчаянных головорезов и скорую помощь из ближайших орденских замков. Опять же в городе всегда находилась сильная флотилия, готовая отражать атаку кораблей англичан, поэтому король выбрал Булонь-сюр-Мер для передачи добычи не случайно. Барбаросса продолжал присматриваться к порту, где накапливались сокровища, мы разгружались в порту уже три раза, наши трюмы быстро наполнялись, мы стали забирать корабли получше, вместе с грузом и приводить в порт, для чего держали на судах призовую команду из здешних мореходов. Вести о нашей флотилии быстро распространились по побережью, английские корабли вскоре стали рисковать ходить только ночью по одиночке, а днём или отсиживались в порту, или сбивались в кучу, имея иногда довольно внушительное пушечное вооружение. Однако три такие флотилии мы захватили, еле выстрелив поперёк курса, некоторые суда успели разбежаться, но большую часть мы захватили, едва хватило людей довести корабли в порт. Вскоре английские корабли стали редкостью, тем более военные, суда с английскими солдатами мы топили безжалостно ядрами. Это позволило королю, получившему, наконец, поддержку войсками, вернувшимися из Италии, приступить к наступлению на север. Гарнизоны замков сопротивлялись отчаянно, но пушки делали своё дело, вышибая ворота и разрушая высокие и тонкие стены рыцарских замков.
– Неладно с этим Барбароссой, – вздохнул я, глядя на суету пиратских кораблей, – ночью отправлял небольшие корабли на север, с каждым разом на рейде встаёт ближе, прикидывая как прорваться к пристаням.
– Определённо хочет сорвать большой куш, – кивнул Гонсало, – в порту масса его людей, вертятся рядом с замком.
– Хуже будет, если он снюхается с англичанами, – вздохнул я, – для пиратов Булонь взять тяжеловато, но если с английским десантом, тогда будет совсем худо.
– Английские корабли в Ла-Манш не суются теперь, – сказал Гонсало, – неделю болтаемся, всего три набралось с крепким горьким вином все, без солдат.
– Вон, вперёдсмотрящий машет, пять английских кораблей по курсу, – показал я рукой, – судя по осадке пустые совсем.
– Да ты морской волк совсем, – усмехнулся Гонсало, – может поведёшь призовую партию, дам толковую команду.
– А что там уметь-то, – пожал я плечами, – грот, да бизань поставить, ветер джинн обеспечит, против ветра идти не нужно, сложных манёвров тоже.
– Попробуй, может капитаном станешь, понравится, – хлопнул меня по плечу Гонсало, – сдаются, никакого веселья.
Посудины были небольшими и практически пустыми, немного завалящего товара. Мы высадили призовые партии и направились было к Булони, не столько выгрузить небольшую добычу, сколько пополнить запасы провизии и воды. Однако ветер резко пропал, вместе с пиратами, стремительно удаляющимися на север, благо джинн им ветер обеспечивал. Мы находились практически в дрейфе, нас немного сносило течением, появлялся лёгкий туман, заодно вечерело. Тут мы увидали английский флот, боевые корабли, набитые солдатами, рядом ошивались пираты Барбароссы. Корабли шли прямиком на нас, используя ветер. На моей двухмачтовой каракке было всего несколько фальконетов и дюжина аркебуз, все остались без доспехов, с тесаками. Англичане стремительно приближались и явно готовились к абордажу: рожи в стальных шлемах скалились и раскручивали кошки, за их спинами виднелись дымки от фитилей стрелков, на марсах засели лучники. Вскоре посыпались первые стрелы, падающие в волны.
С наших каракк громыхнули орудия, сразу охладившие пыл англичан. Ядра пробивали борта и ломали мачты, выбрасывая в море солдат и пушки. На английских кораблях артиллерия была скромной, их хлопки почти были не слышны на фоне залпов наших судов. Однако безветрие сильно мешало, англичане могли подойти с любой стороны, наши огромные каракки неповоротливо следовали за юркими англичанами, успев разбить несколько кораблей в щепки, в том числе и сунувшиеся было пиратские галеры. Туман и темнота всё больше наступали, вскоре я только по вспышкам и грохоту мог понимать, что Гонсало ведёт бой, к туману добавились пороховые клубы, висящие практически неподвижно. Мой корабль сносило на север быстрым течением, две английских галеры приближались. Мы обстреливали их издалека из быстро перегревшихся фальконетов и дрянных аркебуз, но только разозлили англичан. Конечно, это были не закованные в латы рыцари, а всего лишь небогатые моряки, но ржавых тесаков и палашей у них явно было в избытке, как и желания проткнуть ими французишек. Галеры зажали нас с обеих сторон, кошки, сколько смогли перерубили, но оставшиеся надёжно сцепили нас с галерами. Все приготовились к абордажу, моя рука сама нащупала дагу за спиной, а вторая легла на рапиру.
Англичане всегда были сильны яростной атакой, здесь тоже не подвели. Борт каракки специально был сделан так, чтобы препятствовать абордажу, но ловкие, словно дьяволы англичане резво перепрыгивали на палубу, уворачиваясь от клинков, сверху нас осыпали стрелы и редкие пули. Рапира проявила себя бесподобно, я держал на расстоянии орущих англичан в цветастых платках, а если надо мог заехать гардой рапиры в зубы, после чего моряк не вставал. Нас разделили и теснили к надстройкам, большинство было уже ранено, а англичан становилось всё больше. На меня насели трое, с тяжёлыми палашами, приходилось очень несладко, если бы они умели фехтовать, вообще бой закончился бы мгновенно, а так я успевал отразить два выпада и увернуться от третьего. Удалось рубануть в ответ и попасть одному в лицо, он вышел из боя, второму попал в неудачно подставленный бок кинжалом, махать палашом стал заметно реже. Здоровенный малый, похоже совсем не устал и рубил без остановки, но рубил проваливаясь, поэтому мне посчастливилось уколоть его в бедро, отчего он захромал. Оглядевшись, я увидел полный разгром нашей команды и спешащих на помощь англичан. Приготовившись забрать побольше, я почувствовал удар сзади и падая увидел мальца с гнилыми зубами, ударившего меня веслом по голове.