Александр Тимофеевич Филичкин
Пылающий 42-й. От Демянска до Сталинграда (издание второе, исправленное)
Некоторые из них ещё были живы и после того, как попали под гусеницы «Матильды». Их конечности слабо подёргивались, а раскрытые рты вопили от ужасающей боли.
Увидев эту картину, радист всё же не выдержал. Он дал очередь из пулемёта и прекратил страданья несчастного. Тоже самое, он сделал для всех остальных. Командир танка не стал его упрекать в перерасходе патронов.
К пяти часам дня, все советские танки вернулись в деревню. Они заехали за развалины крестьянских домов и встали так, чтобы их не было видно с стороны фашистских позиций. Никто не хотел, чтобы немцы открыли по ним плотный огонь из своей артиллерии. На таком расстоянии это вряд ли повредит бронетехнике, но люди могут пострадать от осколков, а то и вовсе погибнуть. Кто потом, поведёт в бой машины?
Пехота обеих сторон вела редкий огонь, беспокоящий своего супротивника, но в место расположения танков, не залетали ни пули, ни мины. Поэтому, танкисты спокойно занимались делами. Пока возились с заправкой, с загрузкой боекомплекта и профилактикой двигателей, стало темнеть. Температура резко упала, и встал главный вопрос: – Где ночевать?
Прошлым вечером, они двигались около трёх часов кряду и прибыли в Рамушево ближе к полуночи. Работавшие мощные дизели прогрели корпуса «англичанок» до такой сильной степени, что внутри стало жарко.
Поэтому, танкисты спокойно проспали в своих жёстких креслах почти пять часов. Они немного замёрзли только перед рассветом, минут за десять до команды подъём. Сегодня, раскалённые блоки цилиндров остыли ещё до наступления ночи. К этому времени, изо рта валил лёгкий пар, а на почву упал белый иней. Посмотрев на него, ни у кого не возникло желания спать в железной коробке.
Гонять двигатели ради того, чтобы поднять температуру внутри, никто разрешенья не даст. Во-первых, рота привёзла с собой мало топлива и в самый решающий миг может его не хватить. Во-вторых, моторесурс «англичанок» не очень большой и ротный не даст его тратить по пустякам. Запасных дизелей у ремонтников нет и если, что-то выйдет из строя, то придётся бросать боевую машину.
Старлей поговорил с местным начальством и тот предложил офицеру жить в его блиндаже. Мол, мы тут поместимся вместе с моим заместителем. В тесноте, да не в обиде. Потом, майор вспомнил о рядовых и сержантах. Он позвал старшину и приказал: – Ужаться бойцам, как можно плотнее, но освободить для танкистов лучшие помещенья в округе.
Красноармейцы сильно расстроились, но всё же, собрали пожитки и исполнили жестокий приказ. Все хорошо понимали, как им помогла бронетехника. Ведь не приди она вовремя, фашисты разбили стрелков и вырвались из большого котла.
Уже через час, танкистам сказали, где им ночевать. Доля спустился в жилище, отведённое для его отделения, и увидел небольшую землянку размером два с половиной, на шесть с чем-то метров.
Перекрытие было собрано из старых брёвен, расположенных на высоте в человеческий рост. Вместо «буржуйки» имелся открытый очаг, устроенный в левом углу, у щелястой двери. Его здесь сложили из кирпичей русских печек, что стояли в сгоревших домах местных жителей. Вытяжная труба отсутствовала и, судя по копоти на каждой поверхности, пехотинцы топили по-чёрному.
Ни кроватей, ни даже двухъярусных нар не имелось. Видно, стрелки отдыхали прямо на утоптанном сапогами полу. Танкисты собрали порожние ящики из-под снарядов. Разобрали их на щиты и соорудили сплошной дощатый настил.
Солдаты хозвзвода принесли капельную печь, привезённую из города Горького. Она походила на простую «буржуйку», но имела втрое меньший диаметр и была изготовлена из обрезка толстостенной трубы. Снизу оказалась приварена квадратная стальная пластина, сверху лежал такой же кусок, только съёмный.
– «На него можно уставить котелок и вскипятить утром воду, чтобы побриться». – сказал себе Доля.
Вытяжная труба торчала с левого сбоку. Вместо дверцы, закрывающей топку, в стенке имелось десяток отверстий толщиной в палец руки. В одно из отверстий вставили тонкую медную трубку с маленьким краником. Она вела к небольшой банке с топливом. Открытая ёмкость стояла на трёх тонких ножках и размещалась у печки.
Танкисты взяли неказистое с виду устройство и установили на кирпичах очага. Затем, вывели дымовую трубу в небольшую дыру, проделанную над низенькой дверью, и принялись за важное дело.
На дно стального цилиндра налили немного солярки. Туда же бросили ветошь, обильно смоченную бензином, и подожгли. Скоро тряпка сгорела дотла. Температура внутри поднялась. Более тяжёлое топливо занялось дымным огнём. Вокруг завоняло свежим дизельным выхлопом.
Когда жидкость сгорела почти целиком, солдат повернул краник на тоненькой трубке, ведущей в устройство. Из носика начали падать крупные капли горючего. Они ударялись о раскалённый металл, и превращались в мельчайший туман.
Пары подогретой солярки сразу же вспыхнули. Печь заработала и начала излучать нужное людям тепло. Цилиндр накрыли съёмной пластиной, и лёгкий дымок потянулся не в помещение, а вышел наружу через вытяжную трубу.
После плотного ужина всё отделение забралось в землянку, и чтобы с улицы не тянуло морозом, завесили низкий проём плотным брезентом. Танкисты легли на деревянный настил плечом к плечу, а головой к продольной стене. Таким образом, в ногах остался узкий проход, для тех, кому вдруг приспичит выйти до ветру. Уставшие донельзя бойцы возились недолго. Все улеглись поудобнее и скоро уснули. Жаль, что сон был не очень-то крепким.
Тем, кто находился у задней стены, было достаточно душно. Тем, кто оказался у двери очень прохладно. Время от времени, лежавшие у выхода парни поднимались на четвереньки и ползли вглубь землянки по телам спящих друзей. Добравшись до середины шеренги, они втискивались между своими товарищами. От этих перемещений, все пробуждались. Они недовольно ворчали, немного ворочались и снова проваливались в тяжёлую дрёму.
Печь продолжала гореть и раскалилась почти докрасна. Багровый металл стал им служить вместо светильника. Небольшого сияния хватало на то, чтоб разогнать плотную тьму, висевшую в небольшом помещении, но это было значительно лучше, чем простая лучина.
Прорыв фашистов
На рассвете двадцать первого апреля, танкисты проснулись и выбрались из душной землянки, где провели беспокойную ночь. Судя по небольшому морозцу и снегу, укрывшему землю, оттепель неожиданно кончилась.
Доля поднял голову к небу и с огорченьем увидел, что на голубом небосводе нет ни единого пятнышка. Видно, под утро налетел сильный ветер и разогнал облака, низко висящие над влажной землёй.
Бойцы привели себя в надлежащий порядок и начали завтракать сухарями с тушёнкой. Едва солнце поднялось над горизонтом, как раздался оглушающий крик наблюдателей.
– Воздух! – закричало сразу несколько человек из обслуги.
Танкисты оторвались от привычной еды, посмотрели в зенит и разглядели силуэт самолёта под названием «рама». Фашистский разведчик парил над деревней и внимательно изучал позиции исконных врагов.
– Явился стервятник! – бросил Матвеич, сидевший на ящике недалеко от механика: – Теперь жди от фрицев больших неприятностей!
Парень почувствовал напряжение в голосе старого техника и быстро доел питательный завтрак. Он поднялся с места и направился к своей «англичанке». Нужно было готовить машину к атаке, назначенной на данное утро.
В семь часов, со стороны фашистских позиций донёсся подозрительный шелест. Удивительный звук стремительно приближался к деревне. Ещё через миг, послышался грохот, и к небу взлетело огромное облако мёрзлой земли. Доля невольно присел от испуга. Он глянул в сторону, откуда пришёл этот шум и увидел большую воронку. Она оказалась диаметром в пять с чем-то метров и глубиной в рост человека.
– Дальнобойная гаубица. – понял механик и услышал голос старлея:
– Рассредоточить колонну! С первого по четвёртый налево! Пятый на месте! С шестого по девятый направо! Полуторкам выехать за пределы деревни!
Механики и шофера помчались к той технике, которой они управляли. Захлопали железные люки и взревели мощные двигатели. Пытаясь растянуться вдоль улицы, танки разъехались в разные стороны. Стоявшие ближе к краям, автомобили помчались значительно дальше.
Они выскочили за пределы деревни и встали на узком просёлке с интервалом более двух сотен метров. Так, чтобы осколки большого снаряда не могли повредить две машины. Шофера выскочили из тесных кабин. Бросились в разные стороны и укрылись, кто где. Танкисты решили, что находиться под прочной бронёй куда безопасней. Они закрыли люки и остались на прежних местах.
Взрывы следовали один за другим. В атмосфере повисла пелена плотной пыли и дым от сгоревшего тола. Доля увидел, что недалеко от его «англичанки» упал мощный фугас. Он ударил в проезжую часть узкой улицы. К небу поднялись тонны земли, а в месте взрыва возникла большая воронка с пологими стенками.
Мёрзлые комья обрушились вниз. Парень вспомнил о том, как отец говорил, мол, снаряды не падают дважды в какое-то место. Он тронул машину и осторожно съехал в дымящуюся огромную яму. Она оказалась настолько глубокой, что наружу торчала лишь верхняя часть прочной башни. По ней часто стучали осколки, но это было не страшно. Главное, чтобы «чемодан» от фашистов не врезался в танк. Тогда и броня не спасёт.
Всё время обстрела, фашистская «рама» висела над сожженной деревней и корректировала огонь своей артиллерии. Заметив, что бронетехника и автомобили рассредоточились по большой территории, разведчик понял, что попасть с десяти километров в одиночную цель почти невозможно. Он дал команду изменить прицел артиллерии и бить по пехоте, сидящей в окопах.
Огненный шквал сдвинулся с места, прошёлся по остаткам селения и налетел на незащищённых бойцов Красной Армии. Снаряды рвались среди открытых позиций, обрушивали стенки траншей и засыпали солдат тоннами разрыхлённой земли. Осколки летели в разные стороны и истребляли всё живое вокруг в радиусе пятидесяти метров.
Спустя полчаса, обстрел завершился. Доля завёл двигатель танка, переключил передачу и вывел «Матильду» на ровное место. Он выбрался из люка по пояс и повертел головой. Парень увидел, что землю покрыли большие воронки.
Один из снарядов упал рядом с кормой «Т-60», стоящим поблизости. Взрыв уничтожил моторный отсек и пробил баки с бензином. Топливо вспыхнуло от раскалённых осколков, и «коробка» уже полыхала, как огромный костёр.
Внутри сидели танкисты, но они почему-то остались на месте. Видно, потеряли сознание от мощной контузии и не смогли покинуть машину. Тушить пожар было нечем, и окружающие просто смотрели на бушевавший огонь.
Чуть дальше стояла «Матильда», что съёхала носом в воронку. Защитный щит правого борта слетел с крепёжных болтов. Катки были сорваны, а гусеница распалась на мелкие звенья. К счастью, весь экипаж уцелел. Всё обошлось лишь ушибами и глубокими ссадинами.
Находящимся в окопах стрелкам, пришлось значительно хуже. Среди них оказалось много убитых, раненых, или сильно контуженных. Санитары принялись перевязать пострадавших бойцов, и тут, на разрушенные боевые позиции напали одномоторные «юнкерсы».
«Лаптёжники» построили в небе вертящуюся, как колесо, «карусель». Один за другим они ныряли к земле и, выйдя на цель, бросали пятидесяти килограммовую бомбу. В первую очередь, они били по пушкам и конным повозкам полковых батарей. Отовсюду слышался грохот разрывов, крики отчаянной боли, проклятия и ржание умирающих от ран лошадей.
Затем пришла вторая волна самолётов и атаковала расположение танковой роты. В этот раз, механики выскочили из бронемашин и помчались к воронкам от крупных снарядов. Они спрыгнули вниз и прижались к земле.
Как-никак, человек на войне стоит значительно меньше любой, даже самой маленькой пушки. Поэтому, каждый пилот бросит бомбу на технику, а не на противника, сидящего в яме.
Налёт скоро кончился. Самолёты построились в эскадрильи, и улетели на запад, в сторону города под названием Старая Руса. Доля поднялся на ноги и увидел, что почти все «Матильды» остались в порядке.
Ни одна бомба в них не попала. Броня легко удержала удары осколков, и лишь у одной «англичанки» была сорвана гусеница. Кроме того, у двух машин оказались пробиты дополнительные баки с горючим. Топливо протекло сквозь решётки моторных отсеков и затопило все дизели.
Хорошо, что двигатели оказались не очень горячими и работали на обычной солярке. Будь то бензин, он сразу же вспыхнул, и «англичанок» ждала участь несчастного «Т-60».
С бронетехникой обошлось малой кровью, а вот за околицей к небесам поднимались столбы чёрного дыма. Как позже выяснил парень, это горели две их полуторки. Одна с продовольствием, другая с двухсотлитровыми бочками, машинного масла.
Едва самолёты исчезли из виду, как послышался крик: – Танки идут!
Красноармейцы открыли огонь из всех видов оружия. Минуту спустя, примчался посыльный от командира пехоты и передал, что фашисты пошли в наступление.
Старлей уже оценил все потери, понесённые ротой, и велел механикам, заняться ремонтом. Всем остальным приказал:
– Заводи!
Экипажи прыгнули в люки и «Матильды» пошли на помощь стрелкам. В этот раз, из девяти танков роты в строю оказалось лишь пять. Они выкатились на ровное поле, расположенное перед советскими линиями.
Доля глянул вперёд и разглядел, что «коробки» фашистов уже проскочили половину дистанции, разделяющую две стороны. Причём, шли они развёрнутым строем.
– «Выходит, фрицы готовились к своему наступлению. Они сняли ночью все мины, и теперь идут на прорыв!» – сказал себе Доля. После чего, сосредоточился только на том, чтобы исполнить приказ командира.
В Демянском котле, у фрицев осталось не так много танков, а на самолёте их привезти невозможно. Поэтому, парень увидел всего десять «коробок». Следом спешили солдаты в серо-зелёных шинелях. С советских позиций ударили те пулемёты, что уцелели во время бомбёжки. Их поддержали сотни винтовок.
Тысячи пуль ударили в строй немецкой пехоты. За несколько долгих секунд, фашисты уже понесли большие потери. Хвалёные сверхчеловеки не выдержали расстрела в упор. Они упали на землю и, прячась в складках земли, устремились назад.
К этому времени, началась перестрелка танкистов. По «англичанкам» ударили большие болванки, но те легко удержали удар вражеских пушек. Чего нельзя было сказать о крупповской стали.
«Коробки» фашистов получали снаряды в лобовую броню и одна за другой замирали на месте. Большая часть, начинала гореть дымным пламенем. У некоторых открывались верхние люки, в которых появлялись танкисты, одетые в чёрную форму. В прочих машина внутри уже не осталось чего-либо живого.
– «Вот что значит бензин!» – подумал Доля и порадовался тому обстоятельству, что его боевая машина работает на плохо горящей солярке.
Вскоре шесть фашистских «коробок» были подбиты. Четыре уцелевших «Т-II» остановились и, ожесточённо отстреливаясь, медленно попятились к своим прежним позициям.
«Матильды» прошли сквозь ряд горевших машин и дружно вынырнули из облака чёрного дыма. Они приблизились к окопам врагов метров на двести, и угодили об плотный обстрел противотанковых пушек. Судя по мощным ударам, сотрясающим танк, калибр оказался значительно больше, чем у немецких 37-ми миллиметровых орудий.
Доля вспомнил рассказы мастеров из «учебки» и с огорченьем подумал: – «Не меньше нашей сорокопятки! Наверное, противники поняли, что своими пушчёнками им «Матильды» не взять. Поэтому, притащили сюда большие орудия из другой части котла. А может быть, привезли в самолётах. Не такие они и тяжёлые, чтобы нельзя перекинуть по воздуху».
Одна «англичанка» получила удар в ходовую часть танка. Левый трак рассыпался в клочья. «Матильда» крутнулась на месте и почти что подставила бок под новый выстрел фашистов. Его она вряд ли смогла пережить.
Хорошо, что механик не получил ранений от взрыва. Он подработал второй гусеницей и встал носом к фрицам. В лобовую броню попала другая болванка. Она оставила выбоину в прочной броне, но не причинила большого вреда.
Стрелки весьма пострадали во время налёта и, в этот раз, не пошли в атаку на немцев. Танки остались без поддержки пехоты, а оказаться окружёнными фрицами, было смертельно опасно. Кто-нибудь бросит гранату, или бутылку с «коктейлем имени Молотова». Ручной снаряд может перебить гусеницы, а горючая жидкость, попасть в моторный отсек. Тогда, пиши, всё пропало.
– «Придётся опять отступить». – подумал старлей и отдал команду, возвращаться на базу. Отбив атаку противника, «Матильды» взяли на трос подбитую в сражении машину и, двигаясь задом, потянулись назад.
На базе неожиданно выяснилось, что часть запчастей сгорела в полуторке, и ставить на побитую в бою «англичанку» попросту нечего. Пришлось снять детали, с «Матильды», что повредил артиллерийский обстрел.
Получалось, что за одно только утро, рота лишилась сразу двух танков, один из что сгорел при налёте, другой оказалось нечем чинить. Несмотря на такую статистику, удача пока, была на их стороне. Ведь только сегодня, они уничтожили целых шесть «двоек», четыре пушки и семь пулемётов врага.
К сожалению, радость от удачного боя продолжалась недолго. К десяти часам прибыл нарочный из штаба гвардейского корпуса и сообщил:
– На рассвете фашисты пошли в наступление со стороны города Старая Руса. Они прорвали оборону советских полков и скорым маршем идут на восток, к границам котла. Приказано оставить позиции у села Васильевщина и выйти навстречу противнику.
Старлей удручённо покачал головой, печально вздохнул и сказал:
– Всем приготовиться к маршу!
Офицер посмотрел, как все забегали возле машин, и пошёл за своими вещами в землянку командира пехоты. Он забрал вещмешок, а заодно, навечно простился с радушным хозяином.
Измученные боями стрелки остались на прежней позиции. Причём, остались совершенно одни. Без бронетехники, без подкреплений и с огромным числом раненых воинов. Насколько знали танкисты, боеприпасы там подходили к концу. Как долго бойцы смогут сдерживать фрицев, было не ясно. Но даже, если они не сдадут сей рубеж, то скоро с тыла ударят свежие части фашистов и уничтожат остатки их батальона.
Танкисты собрали свои личные вещи и загрузили в уцелевшие при бомбёжке полуторки. Они взяли на трос две подбитые недавно машины, выехали из сгоревшей деревни и двинулись к месту, что назначил им штаб гвардейского корпуса.
Обратный путь оказался значительно легче, чем два дня назад. Дороги слегка подморозило. Грязь не набивалась под защитные кожухи, и танки без остановок продвигались вперёд.
Жаль, что фашисты тоже сидели без дела. Они воспользовались погожей погодой, удобной для передислокации войск, подтянули к линии фронта огромные силы и пошли в наступление. Фрицы быстро прорвали оборону РККА, вышли на оперативный простор и рванули к границе котла, за которой находились камрады.
К полудню, танкисты дошли до деревни Рамушево. Их встретил полк красноармейцев, что там держал оборону. Механик заметил удивительно мало здоровых бойцов. Стало понятно, что фрицы здесь били удивительно сильно. В строю оставалось чуть более пятисот человек. Плюс ко всему, три пушки полевой артиллерии и семь миномётов.
За дальней околицей, послышался шум десятка моторов, и появились две роты из города Горького. После веселых приветствий, командиры доложили комбату о состояние дел. Выяснилось, что за прошедшие дни, каждое подразделение понесло большие потери. В частности, все три «Т-60» сгорели вместе с людьми.
С «Матильдами» дела обстояли несколько лучше. Роты потеряли старлея, пять сержантов и шесть человек из обслуги. Причём, все погибли не на поле сражения, а во время бомбежек.
Семь машин вышли из строя. Причём, три безвозвратно. Их не удалось утащить с поля боя и пришлось оставить врагам. Четыре удалось бы восстановить, но не нашлось запчастей. Так что, к бою готовы семнадцать исправных машин из тех двадцати семи «англичанок», что прикатили сюда меньше недели назад.
Танкисты заправили баки под самую пробку, пополнили боезапас и собрались слегка отдохнуть. Однако, в небе опять появились «лаптёжники». Началась массированная бомбардировка, а следом за ней на позиции налетели фашистские штурмовики.
Они шли на небольшой высоте. Бросали на землю мелкие бомбы и били из пушек и пулемётов во всё, что встречалось им на пути. Осколки и пули срезали людей, не успевших укрыться, поджигали полуторки, стоящие у всех на виду и взрывали деревянные ящики с патронами или снарядами.
Спустя полчаса, воздушная атака закончилась. Танкисты поднялись из глубоких воронок, где пережидали налёт, немного оправились и стали считать очередные потери.
Три автомобиля с боеприпасами и горючим сгорели. У одной из «Матильд» порвало одну гусеницу, а у другой пробило внешние баки и залило дизель соляркой. Так что, количество исправных машин уменьшилось на две единицы.
Пехота опять пострадала намного сильнее. Большая часть их окопов обвалилась от взрывов и оказалась засыпана почти что, доверху. Лошади и повозки погибли. Многих убило на месте, ещё больше людей получило ранения или контузии.
Отовсюду неслись стоны и крики бойцов, зовущих санитаров на помощь. Медики пострадали не меньше, чем все остальные. Поэтому, простые солдаты открывали мешки, доставали пакеты с бинтами и сами накладывали повязки друг другу.
В час дня, раздался крик наблюдателей. Все обернулись на голос и увидели, что к небольшому селу приближается огромное количество танков. Они развернулись в длинную цепь, за которой виднелись вторая шеренга. Следом двигались бронетранспортёры и бортовые грузовики с брезентовым тентом. По всей вероятности, в кузовах находилась мотопехота.
Доля вгляделся и рассмотрел чёрно-белые кресты на броне. Он начал считать боевые машины. Дошёл до тридцати семи штук и ощутил, как по спине побежал холодок
– «Скорее всего, – прикинул испуганный парень: – к Рамушеву направился танковый полк. Половину его истребили во время прорыва, но полтора батальона фашистов остались в порядке, и идут прямо на нас».
Судя по контурам башен, большую часть нападавших составляли лёгкие «двойки», и средние «тройки», вооруженные пушкой в 37-мм. Знакомые парню «коробки» не представляли особой опасности для «англичанок», и не очень пугали.
А вот то, что среди них оказалось девять «четвёрок», вызывало у Доли большую тревогу. Насколько он помнил, эти монстры имели лобовую броню, в полтора раза толще, чем у фашистских машин ранних серий. Плюс ко всему, у них имелось орудие диаметром в 75-ть миллиметров.
– У них же калибр почти в два раза больше, чем у «Матильды»! – пробормотал побледневший механик: – Их снаряд разнесёт нас, в мелкие клочья!
Комбат хорошо видел армаду, катящуюся к небольшому селу. Однако, он не выражал беспокойства, по поводу неравенства сил. В его внушительной практике, такое случалось не раз. Но если получен приказ, оборонять данный рубеж, значит, нужно погибнуть, но выполнить распоряжение начальства. Капитан залез на броню своего танка и отдал команду:
– К машинам!
Танкисты метнулись к «Матильдам». Они запрыгнули в люки и приготовились к началу атаки. В наушниках послышались знакомые парню слова:
– Всем вперёд! – танки тронулись с места. Они перебрались через разрушенные траншеи стрелков и с максимально большим ускорением помчались навстречу врагу. Нужно было остановить нападавших, как можно дальше от советских позиций.
Бронемашины с красными звёздами встали в длинную цепь. Они шли борт о борт и вели интенсивный огонь, не мешая друг другу. Немецких «коробок» оказалось в два раза больше. Поэтому они мчались вперёд шахматным строем. Первая линия иногда закрывала обзор сослуживцам, что двигались сзади, и не давала вести постоянный огонь. Это слегка облегчало жизнь советским бойцам.
То один вражеский танк, то другой, получал бронебойный снаряд в угловатую башню или же в корпус. Он сильно вздрагивал от невероятной силы удара, останавливался и занимался дымным огнём. Значительно реже, «panzer» терял способность стрелять, и сдавал потихоньку назад. Все остальные не замечали потери камрада, и стремительно мчались вперёд.
В «Матильду» попала пара снарядов, но они прилетели из лёгких фашистских «коробок», и не принесли никакого вреда. И тут, в броню угодила болванка большого калибра. Раздался такой оглушительный грохот, которого парень ни разу не слышал. Стальная махина содрогнулась до самого последнего винтика.
Сквозь шум, стоящий в ушах, донёсся крик командира:
– Глеб, что у нас с пушкой?
За спиной заскрипели шестерёнки механизма орудия, и раздался весёлый ответ:
– Полный порядок.
– Прямо танк! Двести! Огонь! – приказал Николай.
Грохнул выстрел «Матильды». Доля увидел, как сорокамиллиметровый снаряд попал в лобовую часть корпуса, что поднималась над ходовою платформой. Болванка втиснулась в смотровую узкую щель, сквозь которую смотрит водитель.
Она задела о край длинной прорези и развалилась на сотни кусков. Осколки металла помчались вперёд. Они ударили в тело механика и изрубили его в кровавую кашу.
Мёртвый фашист инстинктивно задёргался. Двигатель сразу же смолк. «Т-IV» замер, как вкопанный. Поворотное устройство у башни заклинило. Фрицы уже не могли навести свою пушку, как следует, и выпущенный ими снаряд прошёл в стороне.
Вторая болванка «Матильды» пробила лобовую броню, влетела внутрь башни и там взорвалась. Волна детонации закончила дело, и грозная техника немцев превратилась в груду железа.
Машины с красными звёздами мчались вперёд и уничтожали «двойки» и «тройки» одну за другой. А вот с «четвёрками» дела обстояли не так хорошо, как всем бы хотелось. Однако и они получали повреждения разного вида, теряли способность к движению и замирали на месте.
К счастью советских танкистов, у «Т-IV» имелись короткие пушки. Несмотря на огромный калибр, их 75-ти миллиметровые «чушки» не успевали набрать нужную скорость в кургузом стволе. Снаряды летели недостаточно быстро и не справлялись с бронёй «англичанок». Зато от мощных ударов болванок сразу клинило пушки, корёжило пулемёты и рвало траки в мелкие звенья.
Горящие «коробки» врагов чадили так сильно, что обширное поле заволокло чёрным дымом, висящим над самой землёй. Пользуясь им как прикрытием, шесть фашистских машин проскочили сквозь редкий строй из «Матильд» и рванули к окопам противника.
Здесь их встретила артиллерия, в которой осталось всего три орудия и шесть противотанковых ружей. Завязалась дуэль, в которой погибли все лёгкие танки захватчиков и большая часть пушкарей РККА. Броневые щитки были на удивление маленькими и не могли защитить весь расчёт от осколков.
Один «Т-IV» дошёл до советских траншей. Каким-то неведомым чудом он выдержал удар «полковушки», пущенный почти что в упор. Наверное, снаряд оказался бракованным.
«Panzer» вплотную подъехал к орудию, надавил на него гусеницей и развалил, как телегу. Казённик слетел с надёжных креплений. Колёса из дерева раскатились вправо и влево, а длинный лафет впечатался в землю.
Из боковой левой траншеи выглянул молодой пехотинец и бросил в танк бутылку с зажигательной смесью. Прозрачная склянка разбилась о стальной радиатор.
«Коктейль имени Молотова» вспыхнул от зажжённой тряпицы и пролился дождём на работавший двигатель. Пары бензина и масла вспыхнули ярким огнём. Моторный отсек окутался пламенем и превратился в огромный костёр.
Все люки с треском открылись. Фашисты в пылающей форме, дружно полезли наружу и тотчас попали под выстрелы советских бойцов. Сражённые пулями, они неподвижно застыли на влажной земле. На той самой земле, что фрицы хотели отнять у исконных владельцев.
Потеряв больше трети состава, фашисты прекратили атаку и, прячась за корпусами горящих машин, покатились назад. Советские танки не стали преследовать фрицев. Во-первых, половина «Матильд» получила серьёзные для них повреждения и не могла уже действовать в полную силу.
Во-вторых, за чужими «коробками» шла мотопехота. Пока длился бой, они быстро спешились и отогнали машины с опасного места. Сами же быстро спустились в воронки, покрывавшие поле. Они затаились в укрытиях, и теперь было сложно сковырнуть их с этого места.
Гнать красноармейцев в атаку нельзя. Немцев пришло втрое больше. Кроме того, их сразу поддержит двадцать танковых пушек и столько же пулёметов, установленных на «ханомагах». Плюс ещё «ручники», что имелись во взводах.
При подобном раскладе стрелки не успеют добраться до позиций фашистов. Вся пехота погибнет в серёдке широкого поля. Пришлось комбату умерить наступательный пыл и дать команду, чтобы батальон отходил.
На обратном пути не забыли про пять подбитых «Матильд». К ним прицепили прочные тросы и утащили к себе. Оказавшись на месте, офицер стал считать очередные потери. Всего в том бою уничтожили девять «двоек» и «троек» и пять «Т-IV». С десяток «коробок» получили увечья, но ушли своим ходом.
Ещё шесть машин красноармейцы сожгли у своих укреплений. Правда, в ходе той стычки они потеряли полевые орудия и всех пушкарей. То есть, остались без средств борьбы с бронетехникой.
Во всём стрелковом полку уцелела лишь тройка противотанковых ружей, десяток таких же гранат и пара ящиков с бутылками зажигательной смеси. Но что с этим можно поделать? Война! Спасибо, что бойцы устояли, и фашисты не смяли их оборону.
Пока танкисты ходили в атаку, пока сражались с фашистами, пока возвращались назад, ремонтники не сидели без дела, и привели в полный порядок пару подбитых машин из шести. На большее, времени у них не хватило. После чего, работы резко прибавилось. Десять «Матильд» вернулись из боя и притащили с собой пять повреждённых товарок.
Ремонтники осмотрели привезённую технику. Они что-то прикинули, и заявили, что три «англичанки» нужно разобрать на запчасти, а детали пустить на починку повреждённых машин.
Мужики сообщили, что если они будут работать всю ночь, то к ближе к рассвету, в строй встанет шестнадцать «Матильд». Не видя выхода в сложившейся сейчас ситуации, комбат согласился на такую ударную вахту и выделил им десять помощников из батальонной обслуги.
К сожалению красноармейцев, никто не дал технарям нужного времени на хороший ремонт. В четыре часа, пополудню начался воздушный налёт. С запада прибыло двенадцать «лаптёжников». Они стали кружить над деревней и зорко смотреть, на что им лучше напасть в первую очередь.
Выбрав крупные цели, они построились во внушительный круг. Образовали над бронетехникой две «карусели» и устроили форменный ад. Воздух наполнился душераздирающим воем моторов, треском пулемётов и грохотом взрывов.
Едва послышался крик: – Воздух! – Доля бросился к своей «англичанке». Уже подбегая к машине, парень услышал вой воздушной сирены, что находилась на пикировщике фрицев. Механик отчётливо понял, что не успеет нырнуть в распахнутый люк. Он прыгнул под днище и скатился в небольшую воронку, что оказалась меж траками.
