Александр Тимофеевич Филичкин
Пылающий 42-й. От Демянска до Сталинграда (издание второе, исправленное)
– Сержант за мной. – после чего, вышел из комнаты.
Доля взял свои документы у капитана, сунул их в нагрудный карман комбинезона и помчался за новым начальником. Парень догнал его в цехе и, двигался дальше, держась на шаг позади.
Спустя десять минут, молодые танкисты уже оказались у широко открытых ворот. Эти ворота находились с другой стороны огромного здания, напротив того большого проёма, куда парень въехал вчера.
Здесь Доля увидел «тридцатьчетвёрки», стоявшие короткой шеренгой. Судя по внешнему виду, их делали в Сталинграде, на тракторном. Они отличались от тех, грозных машин, что собирали на заводе «Красное Сормово». Первое, что бросалось в глаза, чуть по-иному смотрелась прочная башня и защитная маска орудия.
Исправные «Т-34» носили на корпусе следы жестоких боёв. Виднелись глубокие раковины от взрывов снарядов, сварные свежие швы и даже заплатки на помятой броне. У многих не было пулемётов, навесных баков с горючкой и брызговиков над передними скосами больших гусениц.
Разномастные номера и различные знаки, нарисованные на бортах белой краской, говорили о том, что они все служили в разных подразделениях РККА. Все они были подбиты и вернулись сюда для ремонта.
Старлей кивнул на ближайший к механику танк и сказал:
– Поедешь за нами. Придём в батальон, и там разберёмся с твоими бумагами.
Доля вскочил на носовую часть «тридцатьчетвёрки». Ногами вперёд парень скользнул в узкий люк, привычно развернулся внутри и опустился на сиденье водителя.
Он повертел головой и увидел, что перископа и рации нет, нет и радиста, что должен стрелять из пулемёта по фрицам. С другой стороны, в машину без рации влезет больше снарядов, а в бою это многое значит.
Парень вспомнил слова стралея горьковской части, сказанные у далёкой станицы: – «В связи с тем, что людей очень мало, в каждом из боевых экипажей будет по три человека: командир, заряжающий и, конечно, механик».
– «Выходит, здесь тоже самое. – добавил он про себя: – Машины можно отремонтировать, а вот танкистов взять попросту негде. Фашисты так сильно бомбили железку, что сюда было трудно добраться. Если не сказать, невозможно. В данный момент, фрицы перекрыли дороги, ведущие в город с севера СССР. Остался один единственный путь, плыть через Волгу».
Шесть восстановленных танков выехали из ворот огромного цеха и на повышенной скорости рванули к востоку. Теперь Доле стало некогда думать. Он мчался вслед за колонной и старался, не потерять её в облаках серого пепла, взлетевшего в воздух из-под множества траков.
По дороге на них напал проклятый «лаптёжник». На счастье танкистов, все «тридцатьчетвёрки» шли намного быстрее, чем когда они направлялись к заводу. К тому же, мчались они не по прямой, а поворачивали на каждом из перекрёстков то влево, то вправо.
Поэтому, фриц не мог лететь вдоль длинной улицы и, как следует целиться. Ему мешали высокие стены, что оставались от разбитых домов. Пилоту пришлось, отказаться от пикирования и бросать бомбы с большой высоты. Благодаря этому обстоятельству, он не смог в кого-то попасть.
Сталинград расположен на правом, довольно высоком и обрывистом береге Волги. Равнина, где он привольно раскинулся, была сильно изрезана множеством балок разных размеров.
Среди них имелись такие, чья ширина измерялась десятками, а то и сотнями метров, а длина превышала несколько вёрст. Территория города протянулась вдоль русской водной артерии, и на ней находилось десяток невероятно огромных промоин.
В некоторых из них, встречались заросли плотных кустов и рощи деревьев, что не тронул огонь, спаливший жилые кварталы. По двум глубоким расселинам текли широкие речки, а число узких ручьёв, бегущих к реке, не поддавалось подсчёту. Особенно много их было во время дождей.
Ковровое бомбометание убило десятки тысяч людей, а те, кто уцелел, потеряли и кров и имущество. Удобных подвалов на всех не хватало. Горожане вместе с солдатами прятались в глубоких оврагах.
Они рыли в откосах землянки, а так же, устраивали блиндажи и пункты управленья полками, дивизиями, а то и целыми армиями. В одном из таких тайных мест укрылся тот батальон, к которому теперь приписали Долю Первова.
Отремонтированные на заводе, машины въехали под маскировочную серо-зелёную сеть, натянутую по кронам деревьев. Они встали вплотную друг к другу и заглушили моторы.
Из вырытых в склонах, пещерок выскочили молодые танкисты, матёрые техники и солдаты обслуги разного возраста. Бойцы подбежали к «тридцатьчетвёркам» и стали готовить их к бою.
Одни проверяли мощные дизели. Другие, заливали в баки солярку и масло. Третьи грузили боезапас. В возникшей вдруг суматохе, никто не смотрел на прибывшего к ним новичка. Мол, приехал и ладно. Работает, как и другие, совсем хорошо.
Как только в башни уложили последний снаряд. Прозвучала привычная команда: – К машинам!
Ремонтники и солдаты обслуги быстро отбежали в сторонку. Возле танков остались лишь экипажи. Глянув на них, Доля понял, что был прав насчёт численности своего батальона. У каждой машины оказалось не более трёх человек. Парень кивнул двум сержантам, возникшим поблизости, и понял, что сослуживцы молодые ребята, не старше, чем он.
Механик привычно скользнул в отделение управления танка и уселся за рычаги управления. По броне простучали две пары сапог. У него за спиной завозились командир с заряжающим.
Взревели моторы «тридцатьчетверок». Из выхлопных труб к синему небу поднялись клубы чёрного дыма. Доля завёл дизель «Т-34», высунул голову из узкого люка и убедился, что соседи тронулись с места. Один за другим, они направлялись к истоку оврага.
Парень пристроился за последней машиной и покатил за ней следом. Судя по той скорости, с которой они собирались в дорогу, впереди их ждала схватка с фашистами.
Переговорное устройство вдруг ожило, и Доля услышал крик командира:
– Следуй за ними. Сейчас пойдём на северо-запад. Нужно поддержать нашу пехоту, которую фрицы вот-вот атакуют. Кстати, как тебя кличут? – спросил он чуть погодя: – А то я не знаю, как к тебе обращаться.
Парень сказал, что он Доля Первов. Неопределённо хмыкнул в ответ, на слова: – Странное прозвище. – парень спросил имена сослуживцев. Командир назвал себя Лёней, а заряжающий Федей. На этом знакомство членов экипажа закончилось и они замолчали.
Всех немного знобило от нервного напряжения перед боем с фашистами, и никого не тянуло болтать. Говорить о противниках совсем не хотелось, а прочие думы не лезли в башку.
Стараясь отвлечься от мыслей о предстоящей баталии, механик вспомнил том, что вместе с ним с из ремонтного цеха завода пришло ещё пять человек. Он покачал головой и подумал: – «Видимо, дела совсем плохи, если комбат не позволил нам даже поесть. Хотя, может это и к лучшему. Говорят при ранении в пузо, у голодного больше шансов на то, чтобы выжить»
Несмотря на подобные мысли, проснувшийся голод у Доли, не хотел униматься. Последние сутки механик ел очень мало. Вчерашний ужин был удивительно скудным, а позавтракать в цехе, он не сумел. К тому же, когда приехали в лагерь танкистов, парень почуял запах варёной тушёнки. Желудок настроился на приём вкусной пищи, и вот тебе на. Снова пожалуйте в танк.
– «Да, что я себя тут терзаю? – сказал про себя молодой человек: – Может быть, этот бой последний в моей юной жизни. – он дотянулся до вещмешка, лежавшего на соседнем сидении радиста и положил его к себе на колени.
Помогая зубами рукам, он развязал затянутые тонкие лямки и правой ладонью порылся внутри. Доля нащупал единственный старый сухарь, который лежал там очень давно. Парень порадовался тому обстоятельству, что брусок чёрного хлеба сохранился до настоящего времени, и извлёк заначку наружу. Он завязал потрёпанный «сидор» и бросил его на прежнее место.
Хотел разломить кусок на три части и поделиться с ребятами, сидящими в танке, но потом передумал. Судя по аромату, что растёкся по башне при посадке сержантов, они недавно поели сытный кулеш. Так что, вряд ли им интересно его угощение.
Парень впился в пищу зубами и быстро задвигал двумя челюстями. За ушами так захрустело, что шум слегка заглушил рёв мощного дизеля. После того, как парень расправился с жесткой едой, ему стало чуточку легче. Доля облегчённо вздохнул, и сосредоточился на вождении «тридцатьчетвёрки».
Танки стремительно выскочили на окраину города. Они миновали несколько разбитых орудий и оказались в районе, где не очень давно, размещались частные домики. Деревянные здания сгорели во время налёта, и на месте небольшого посёлка остался пустой голый участок.
Кое-где из земли торчали останки фундаментов и находились кучи кирпичного крошева. Два дня подряд, здесь шёл сильный бой. Уцелевшие русские печи разбило снарядами, которые посылали друг в друга воевавшие стороны.
На другом конце обширного поля виднелось большое количество, до боли знакомых, угловатых «коробок» разного рода. Там были не только немецкие танки, но и машины гитлеровских стран-сателлитов: Чехии, Словакии, Франции, Хорватии, Италии, Венгрии, Румынии, Польши и даже Финляндии.
Доля вгляделся в их силуэты и заметил крупные дыры, пробитые в серой броне большими снарядами.
– «Это те танки, о которых говорил старшина, вернувшись из штаба. – понял механик: – Фрицы наткнулись на наши зенитки и не смогли прорвать оборону».
Сколько их там находилось, Доля так и не понял. Обгоревшие корпуса закоптились удивительно сильно. Они просто терялись на фоне земли, покрытой внушительным слоем остывших углей. Зато он хорошо различил, что навстречу идёт бронетехника.
Пикировщики фрицев разбили тяжёлые пушки, и красноармейцы остались без артиллерии. Фашисты направили в бой десятки «коробок» и если бы «тридцатьчетвёрки», не подошли в это время, то неизвестно, чем всё это закончилось.
Советские танки развернулись в длинную линию. Они рванулись к врагу и завязали сражение. Новая битва мало чем, отличалась от тех, что пришлось пережить Доле Первову возле станицы.
Навстречу шли средние, а за ними лёгкие танки. Впереди двигались «Т-IV» фашистов, вооруженные длинноствольными 75-ти миллиметровыми пушками. «Тридцатьчетвёрки» несли артсистемы, не уступавшие тем, что имелись у фрицев. Точное попадание из этих орудий сулило быструю смерть и тем и другим.
Несмотря на такое положение дел, все мчались вперёд. С обеих сторон грохотали выстрелы пушек. В воздухе жутко свистели болванки. С сокращеньем дистанции между противниками, они всё чаще и чаще находили нужные цели.
Танк, который вёл Доля, пережил один рикошет от маски орудия, другой чиркнул чуть ниже, но к счастью танкистов, всё обошлось. Снаряд не пробил скошенную лобовую броню и улетел неизвестно куда.
Что творилось там справа и слева, механик, конечно, не видел. Щель в крышке люка давала узкий обзор. Приходилось смотреть перед собой и выполнять приказы сержанта.
Летевший в лоб парню, фашист резко вздрогнул. Фриц остановился и, в тот же миг, его башня подпрыгнула вверх. Она кувыркнулась несколько раз и упала на землю люками вниз. Из отсека с мотором тотчас повалил чёрный дым. Всё говорило о том, что детонировал боезапас.
В уши ударил грохот мощного взрыва, и Доля с содроганием понял, что всех фашистов, сидевших в машине, испепелило на месте. Однажды, ремонтники притащили такую «коробку» с поля недавнего боя. Он глянул внутрь и разглядел, что от экипажа остались лишь чёрные кости. Ещё там валялся металлический крест, которым был награждён какой-то фашист.
В ходе короткого, но интенсивного боя, две стороны расстреляли имевшиеся в танках снаряды, но не смогли опрокинуть соперника. Силы оказались равны, а боевой дух у тех и других, оказался на большой высоте.
Смертельные недруги потеряли по половине машин, и откатились назад. Чтобы продолжить кровавую битву, всем было нужно пополнить боезапас и залить в баки топливо.
Фрицы простреливали обширное поле с двух направлений. Красноармейцы отвечали им тем же. Пули летели так плотно и били так часто в броню, что вылезти из уцелевших машин никто не решился.
Поэтому, взять на буксир и утащить подбитые танки к себе не удалось ни тем, ни другим. Стрелки обещали, сходить в темноте на нейтральную полосу и прицепить прочные тросы к машинам. Однако, они не могли обещать, что из этого что-нибудь выйдет.
Поредевший отряд «тридцатьчетвёрок» вернулся в неприметную балку. Доля поставил свой танк на место, указанное ему подбежавшим ремонтником и медленно вылез наружу.
Оставшись без сил, молодой человек опустился на пыльную землю, повернулся на спину и растянулся на ней в полный рост. Мышцы сильно болели и просили им дать хоть толику отдыха.
Солнце стояло в зените, но парня вдруг потянуло ко сну. Тут он услышал рёв мощных двигателей. Доля открыл слипающиеся глаза, привстал на локтях и заметил, что в сторону окраины города пошли другие машины.
Судя по номерам и разным знакам на башнях, эти «тридцатьчетвёрки» он здесь, в батальоне, ни разу не видел. Видно, их пригнали с завода во время боя с фашистами.
– «Да тут настоящий конвейер». – устало сказал себе парень: – «Бой, ремонт, снова бой». – Доля был очень сильно измотан, поэтому данная мысль не вызывала у парня каких-то эмоций. Зато в голову снова пришёл странный вопрос: – «С машинами ясно, их клепают на тракторном, а где же взять для них столько танкистов? Если мобилизовать на заводе людей, что умеют водить и стрелять, то кто же будет работать?»
Словно в ответ на его рассуждения, раздался мальчишеский голос:
– Товарищ сержант. Вы случайно не знаете, где найти нам комбата?
Парень повернул голову и рассмотрел трёх пацанов, в новеньких комбинезонах танкистов. Судя по внешнему виду, это были молодые ребята, которые не очень давно, вышли из стен одного из военных училищ.
На вид им было не больше семнадцати и выглядели они такими зелёными, что он ощутил себя седым ветераном. Как-никак, не первый месяц на фронте: – А вот и пополненье прибыло в войска. – буркнул механик и спокойно спросил: – А вы ребята откуда?
– Из Чкаловского училища.
– Отправили сюда без машин? – удивился сержант.
– Нам сообщили, что тут их получим. – ответил самый бойкий из трёх пацанов.
– «Здесь же находиться Сталинградский тракторный. – сказал себе Доля: – В город присылают народ из ближайших училищ. Здесь формируют новые части и отправляют на фронт. Ведь кто мог поверить, что проклятые фрицы доберутся до середины России?» – он помолчал и задал новый вопрос:
– Каким путём добирались до нас?
Новобранцы враз помрачнели, но, как и раньше, снова ответил вожак: – Плыли сюда через Волгу. Баржу разбомбил пикировщик. Только мы трое из всей нашей группы, доплыли до берега.
Доля решил, что хватит их мучить, и сообщил:
– Ребята, я сам здесь с сегодняшнего утра. Спросите у кого-то другого. – он хотел снова лечь на землю, но спохватился. Парень подумал о том, что танкисты постоянно выбывают из строя и тихо добавил: – Лучше поговорите с ремонтниками, похоже, они знают тут всех до единого.
Минут через пять, кто-то окликнул Долю Первова:
– Тебя что ли утром привёз к нам комбат?
Парень открыл глаза и увидел, что перед ним стоит пожилой старшина. Доля устало поднялся на ноги, козырнул и доложил о себе. Он сунул руку в нагрудный карман, чтобы достать документы, но старослужащий остановил его взмахом руки:
– Потом разберёмся с бумагами. Кто ты такой, я теперь знаю, а ты можешь звать меня просто Петровичем. Сейчас, сходи и поешь вместе с ребятами. – он кивнул на трёх новобранцев. Они стояли у входа в большую землянку, уходящую в глинистую стенку оврага.
– Потом, вместе с ними заглянешь ко мне. Мой кабинет ниже по склону. – он указал на другое отверстие, чуть меньше первого, и со вздохом добавил: – Там я внесу вас в список танковой части.
Заметив недоумение на лице у механика, старик пояснил:
– Я во всех лицах сразу, и за снабженца и за писаря, а заодно, и другие обязанности тут исполняю. Людей не хватает, вот и крутимся все, как только можем.
Доля ещё раз козырнул и спросил:
– Разрешите идти?
– Двигай сынок. – кивнул старшина. Он повернулся и, сильно ссутулившись, двинулся в свою «канцелярию».
Парень направился к круглой дыре, указанной седым старшиной. Доля вгляделся в проём, чернеющий в склоне, и увидел небольшую пещерку, уходящую метров на шесть в глубину.
Здесь стоял длинный стол, сколоченный из разномастных досок от разобранных ящиков из-под снарядов. Вокруг него стояли такие же ящики, только что целые. Так же, как и везде, их здесь использовали, как табуреты. В конце тесной «столовой» возился высокий солдат. Он открывал металлический термос, в котором, судя по запаху, был ароматный кулеш.
Заметив трёх новобранцев, повар заметил, что у них нет ни матерчатых шлемов, ни даже тощеньких «сидоров». Лишь комбинезоны, да сапоги были на них. Оно и понятно, ведь все свои вещи, пацаны утопили на переправе через широкую реку. Хорошо, что хоть доплыли до берега.
Солдат бросил на них неодобрительный взгляд, печально вздохнул и вынул из-под стола три потёртых комплекта алюминиевой армейской посуды. Он глянул на Долю, увидел, что тот достаёт из вещмешка походный «сервиз» и широко улыбнулся. Мол, наш человек. Всегда со своей миской, кружкой и ложкой.
Повар взял большой половник, перемешал густую аппетитную кашу и положил всем по довольно внушительной порции. К ним он добавил по куску чёрствого чёрного хлеба, Затем, налил тёплого чая в мятые кружки, поставил их перед танкистами и строго сказал бывшим курсантам:
– После того, как вы поедите, пойдёте к ручью, вымоете посуду с песком и вернёте всё мне. Она лежит здесь на всякий экстренный случай. – у юных сержантов вытянулись худощавые лица, но повар поспешно их успокоил: – Зайдёте потом к старшине, он выдаст всё, что положено.
Быстро расправившись с пищей, молодёжь взяла ложки и миски и устремилась к ручью, что протекал по дну длинной балки. Доля взглянул на их довольные лица и сказал про себя: – «Вряд ли они, ели так хорошо на гражданке».
Механик поднялся из-за стола и вышел наружу. Он нашёл чистую отмель из мелкого речного песка, отмыл посуду от жира и сложил свой «сервиз» в вещмешок. Парень, закинул сидор за спину, поднялся на большую террасу, на которой стояла вся техника, и отправился в закуток старшины. Трое ребят поспешили за ним.
Бой у ремонтного цеха
Уладив формальности, Доля вышел из тесной землянки и услыхал крик молодого комбата:
– К машинам!
Механик помчался туда, где, вернувшись из боя, бросил свой танк. Доля увидел, что командир и заряжающий стоят на броне и шарят взглядами по сторонам. Парень подбежал к узкому люку водителя, крикнул:
– Лёня, Федя, я здесь! – и, махнув ребятам рукой, и торопливо влез внутрь. Напарники прыгнули в башню и без суеты заняли боевые места.
Доля завёл двигатель танка, и развернув «тридцатьчетвёрку», помчался за техникой, что выезжала из большого оврага. Он опустил броневую заслонку и спросил командира:
– Куда Лёня едем сейчас?
В ответ он услышал: – Теперь, нас послали в соседний район. Туда подошёл батальон пехотинцев. Уже через час, их отправят в атаку, чтобы отбить тот участок, который фашисты захватили вчера. Мы должны, поддержать их огнём.
Танки слегка попетляли по городу и выскочили к кварталу, который стоял почти на окраине. Они рассредоточились и надёжно укрылись за руинами зданий. Доля загнал «тридцатьчетвёрку» за выступ стены, оставшейся от высокого дома, прильнул к смотровой щели и осмотрел ту часть поля боя, что удалось разглядеть.
Впереди находились кучи кирпичного крошева. Там же лежали куски бетона с торчащей из них арматурой. Виднелись спинки железных кроватей, разбитые чугунные ванны и радиаторы для отопления.
Всюду мелькали обломки от мебели, осколки стекла и какие-то рваные тряпки. В этот хлам, превратилось всё то, что не очень недавно, наполняло любое людское жилище.
Всё было покрыто толстым слоём серого пепла и каменной пыли. Возле пожарища валялась открытая книга. Ветерок не спеша перелистовал небольшие страницы. Они были обуглены по углам и краям.
Красноармейцы укрылись в подвалах, в неприметных щелях и между обломками рухнувших стен. Так что, Доля заметил не очень много бойцов. Те, кого он увидел, прижимались к земле, и не выдавали себя ни единым движением. Издалека не поймёшь, дышат они или же все, без исключенья, мёртвые?
Впрочем, чтобы это проверить был очень простой и действенный способ. При приближении танка, живой человек всегда отползёт от машины. Если же он остался на месте, значит, это покойник. Тогда не обращай на него никакого внимания и кати себе дальше. Пусть даже, прямо по бренному телу. Хуже чем есть, ему точно не будет.
В небо взлетела ракета красного цвета. Батальон советских бойцов вырос, словно из-под земли. Красноармейцы закричали: – Ура! – и помчались вперёд. Вместе с ними рванулись и «тридцатьчетвёрки».
Атакующие выскочили на открытое место, что разделяло останки двух зданий. Они пробежали с полсотни шагов и тут, внезапно ударили немецкие пушки. Как понял Доля, танкистам весьма повезло.
Впереди находились 37-ми миллиметровые «хлопушки» фашистов. Их скромные «чушки» могли перебить гусеницы, но на большее сил, у них не хватало. Броня «тридцатьчетвёрок» отлично держала такие удары.
Затем, застрочили пулемёты противника. Им вторили карабины и «шмайсеры» и миномёты. Тысячи пуль вылетали из многих стволов. Они мерзко свистели и попадали в ряды советских солдат.
Осколки от мин и кусочки свинца впивались в бойцов, дробили прочные кости и вырывали из тел куски кровавого мяса. Они врезались в головы бегущих людей, насквозь прошивали их черепа и превращали мозг человека в багровую жижу. Эта субстанция выливалась сквозь дыру на затылке и мелкими брызгами оседала на землю.
Убитые воины падали с ног, катились по пыльной земле и, немного подёргавшись, застывали навечно. Раненые красноармейцы кричали от ужасающей боли. Они хватались за раны и очень старались, остановить струи крови, что сильно били из пробитых артерий.
Переваливаясь на ямах и рытвинах, танки медленно продвигались вперёд. Механики искали дорогу меж огромных воронок. Командиры и заряжающие прильнули к смотровым узким щелям. Они высматривали пулемёты и пушки противника, что укрывались в развалинах.
Найдя огневые точки врага, они наводили орудия на проклятых захватчиков и стреляли по ним разрывными снарядами. Картечь разлеталась в разные стороны и косила расчёты фашистов. Однако, их оказалось, удивительно много. Прежде, чем удалось всех подавить, погибло большое число советских бойцов.
На взгляд Доли Первова, батальон стрелков потерял пять шестых своего боевого состава. Оставшиеся в живых, красноармейцы медленно отползали назад. Большая часть пехотинцев получила ранения, и не могла продолжить атаку. Оказавшись без поддержки солдат, танки застыли в ста метрах от назначенного им рубежа. Однако, они продолжали палить по местам, откуда недавно вёлся огонь.
Подходить ближе к развалинам, было очень опасно. Из них могут бросить связку гранат под гусеницы машины, или бутылку с зажигательной смесью на моторный отсек. Тогда, всё пропало. Если вспыхнет солярка, то ты сгоришь вместе с машиной. Попытаешься вылезти, тебя сразу убьют.
Отсидеться внутри до прихода своих, тоже вряд ли удастся. Подползут и сожгут, а то и хуже того, утащат к себе. Наденут резиновый шланг на выхлопную трубу грузовика, прицепят его к отверстиям в люках и включат мотор. Выхлопные газы наполнят всю башню с отделением управления танка и выкурят весь экипаж, словно сусликов из глубокой норы.
С позиций фашистов раздался рёв мощного двигателя. За стенкой разбитого дома тотчас заскрипел мелкий щебень. Затем, показалась длинная пушка с небольшим набалдашником на свободном конце.
Доля услышал слова командира: – Танк справа!
Механик стал поворачивать. «Т-34» наткнулся на обломок каменной кладки и Доля понял, что не сможет закончить манёвр. Он сдал немного назад, крутанул гусеницы в разные стороны и встал лицом к наступавшему фрицу.
Тем временем, на открытое место выкатился странный уродец с крестами на серых боках. Он имел нижнюю часть от лёгкого фашистского танка «Т-II». Сверху, вместо привычной всем башни, виднелась большая площадка. С разных сторон, её закрывали достаточно тонкие броневые щиты.
Вперёд торчал длинный ствол приличных размеров. В нём Доля узнал советскую 76-ти миллиметровую пушку «Ф-22». Это было одно из тех многих орудий, что захватили фашисты в начале войны, и переделали их под немецкий калибр.
– «Значит, фрицы поставили эти «гадюки» на старые танки и превратили их в артиллерийские установки на гусеничном шасси. Они же легко пробивают у нас лобовую броню».– запаниковал Доля Первов и вновь ощутил себя голым, как тогда на «Фордзоне».
«Т-34» плюнул огнём. Снаряд вылетел из жерла орудия. Болванка свистнула в воздухе и угодила в машину врага. Она пробила 30-миллиметровую сталь защитных щитов, оказалась внутри и взорвалась. В тот же момент, детонировал боезапас. Взрывная волна уничтожила фрицев, разрушила корпус «коробки» и раскидала обломки в разные стороны.
Из-за другого угла появилась ещё одна самоходка фашистов. Она замерла на мгновение, выстрелила и попала в «тридцатьчетвёрку», стоящую справа от Доли. Танк содрогнулся от бокового удара и замер на месте. Из щелей повалил чёрный дым. Всем стало ясно, что с экипажем покончено.
Откуда-то слева примчался фашистский снаряд. Он задел башню машины Доли Первова, рикошетировал, врезался в дом и с шумом взорвался. От стены откололся продолговатый кусок бетонной конструкции. Он рухнул на землю, скользнул немного вперёд и попал в тесный прогал между вторым и первым катком.
Парень услышал приказ командира: – Назад!
Механик включил передачу и дал полный газ. Пятясь, как рак, машина пошла к советским позициям.
Обломок бетона застрял в узкой щели, заклинил правую гусеницу и не позволил ей двигаться в нужном режиме. Танк крутанулся на месте, словно остался без траков с одной стороны. Он развернулся боком к фашистам и замер, как вкопанный. Доля дал полный вперёд. «Т-34» вернулся в прежнее своё положение и оказался лицом к ненавистным врагам.
Ещё через миг, пушка над головой снова грохнула. Командир выстрелил в ту самоходку, что целилась в них. В этот раз, снаряд лишь зацепил броневые щиты. Советским бойцам опять повезло и этого оказалось достаточно, чтобы они не погибли.
Девятитонный уродец легонечко дёрнулся, и чуть повернулся вокруг вертикальной оси. Послышался выстрел, но прицел уже сбился, а убийственная болванка фашистов прошла мимо танка механика.
Для того, чтобы вновь зарядить свою пушку, обоим противникам нужно было какое-то время, а кто успеет вперёд, никому неизвестно? К счастью Доли Первова, ствол «тридцатьчетверки» смотрел точно в лоб самоходке, а она слегка развернулась от рикошета снаряда.
На то, чтобы прицелиться, ей бы пришлось повернуть корпус влево. На это требовалась пара мгновений, а это значило, что «Т-34» выстрелит первым. Погибнуть, как сослуживцы, фрицы совсем не хотели. «Гадюка» немедля откатилась назад и скрылась за разрушенным зданием.
Опасность на время исчезла, но все хорошо понимали, что долго оставаться на месте нельзя:
– Доля! Глянь, что там с гусеницей? – крикнул командир подчинённому. Сам он прильнул к перископу и вместе с заряжающим продолжил следить за округой. В первую очередь, за тем углом, за которым укрылась самоходка фашистов. Кто его знает, вдруг снова выскочит? Или из ближайших развалин выкатят пушку, да и шарахнут сбоку по башне. Тогда точно кранты.
Парень перелез на соседнее место, нагнулся и стал открывать тяжёлую крышку. Она была врезана в днище, под ногами радиста. Доля боялся, что отверстие снизу закрыто каким-нибудь трупом, или обломками камня, и ему не удастся выйти наружу.
Придётся лезть через свой узкий люк, но тогда он окажется на виду у фашистов, а это верная смерть. На таком расстоянии, не только снайпер, любой противник срежет его, словно в тире. На счастье парня, этого ничего не случилось.
– «Ведь, я крутанулся на правых траках вперёд и назад и они разровняли землю под нами». – вспомнил механик.
Доля взял большой молоток из прочного дерева, который помогал сдвинуть с места, заедавшие иногда рычаги, спустился на пол и открыл «люк героев». После чего, скользнул в него, словно выдра в узкую прорубь.
Он оказался на каменном крошеве. Парень глянул вперёд и увидел, что вертясь, как юла, танк сгрёб куски каменной кладки и трупы в сторонку. Они сдвинулись в продолговатую кучу и создали нечто вроде невысокого бруствера. Эта жуткая насыпь лежала перед носом «тридцатьчетвёрки», закрывала механика и не давала фашистам его подстрелить.
Доля подполз к правому траку. Парень увидел продолговатую глыбу, плотно застрявшую между литыми катками. Он упёрся руками в обломок бетона и начал раскачивать в разные стороны. Через минуту, тот тронулся с места, выскользнул из узкой щели и гусеница освободилась от нежданного стопора.
Парень влез в своё отделение и облёгчённо вздохнул. Доля вернулся за рычаги, подключился к внутренней связи и крикнул:
– Командир. Всё в порядке. Можем двигаться дальше.
– Подойди сзади к машине, которую подбила «гадюка». – приказал ему Леня: – Попробуем её зацепить, пока фашисты не привезли артиллерию крупных калибров.
Механик тронул «тридцатьчетвёрку» и подогнал к корме погибшего танка. Парень собрался выбираться наружу, как услышал слова командира:
– Доля, сегодня ты уже выходил. Федя, пойди, накинь тросы на рымы.
Заряжающий сполз со своего кресла, спустился к водителю и выбрался через люк, который находился внизу. Прижимаясь к земле, он подполз к корме советского танка, что подбили фашисты. Боец встал на колени и стал снимать стальные канаты, висящие на запылённой броне.
Минуту спустя, его заметили фрицы. Раздался выстрел из карабина, и кусочек свинца чуть не задел шлем танкиста. Фёдор непроизвольно пригнулся. Потом, пересилил себя и, стараясь подолгу не оставаться на месте, торопливо продолжил работу.
Противник усилил оружейный огонь, и множество пуль засвистели вокруг. Чихнул миномёт проклятых фашистов. Снаряд описал большую дугу и упал, не долетев до нужной точки. Второй взрыв вспух далеко за спиной.
– «Взяли нас в вилку. – сказал себе Доля: – Следующая болванка попадёт точно в цель».
Заряжающий тоже всё понял. Действуя удивительно быстро, Фёдор накинул все петли на рымы своего «Т-34», рухнул ничком и ужом ввинтился под корпус. Он стремительно влез до пояса в люк, опёрся руками о железное днище и рывком втянул ноги внутрь.
Механик увидел, что напарник уже в безопасности и дал полный газ. «Тридцатьчетвёрка» рванулась назад и, каким-то неведомым чудом, ушла из-под третьей вражеской мины. Снаряд рухнул туда, где машина стояла секунду назад.
