Юрий Александрович Штаб
Закат Пятого Солнца
Индеец тем временем заговорил. Речь его, размеренная и неторопливая, не была понятнее, чем у любого другого дикаря, но, по крайней мере, каждое отдельное слово звучало внятно. Он немного помедлил и ткнул себя пальцем в грудь, произнеся при этом длинное, совершенно непонятное слово, состоящее из череды звонких, щелкающих звуков. Друзья переглянулись.
– Соловьем заливается, – заметил Фернан.
– Понять бы, о чем это он.
Индеец еще дважды повторил ту же процедуру.
– Похоже, он представился! – осенило Фернана. – Правда, я так и не запомнил, как его зовут.
Себастьян сделал шаг вперед, приосанился, расправил плечи и произнес, ткнув себя пальцем в грудь:
– Я Себастьян Риос дель Альварес, благородный кабальеро родом из славного города Кармона!
Фернан поморщился и заметил:
– Себастьян, дикарь тебя не понимает. Скажи попроще.
Себастьян хмыкнул и коротко бросил:
– Себастьян.
Вошедший еще раз ткнул себя в грудь и представился, выразительно глядя на испанцев. Себастьян, правильно истолковав этот поступок, еще несколько раз медленно назвал имя. Индеец внимательно прислушался к незнакомому говору, пытаясь запомнить новое слово. Гонсалес также сделал шаг вперед и, указав на себя пальцем, сказал:
– Фернан.
Индеец, явно воодушевленный сообразительностью пленников, взял со стола пустую тарелку и выдал новое слово. Затем он настойчиво повторил его еще несколько раз.
– Теперь мы знаем, как на их языке будет «тарелка»! – обрадовался Фернан.
– Ты уверен, что он не имел в виду просто посуду как таковую? А может быть, это вовсе имя того страшилища, которое на ней изображено, – скептически ответил Себастьян.
Тарелка и впрямь пестрела сложным орнаментом, главным элементом которого стало изображение чудовищного существа, отдаленно похожего на местных жителей обилием плюмажей и перьев. Правильной ли оказалась догадка Себастьяна, судить было рано, но изучать язык все равно стоило. Фернан, шагнув к стулу, указал на него пальцем и выжидающе посмотрел на гостя. Тот правильно понял жест и выдал новое слово, повторив его несколько раз. Так они и ходили по комнате от одного предмета к другому и пытались хоть что-то запомнить. Индеец проявлял недюжинную терпеливость и без устали повторял названия. Затем он все же ушел, оставив двух друзей отдыхать.
Фернан задумчиво сидел, пытаясь правильно воспроизвести хоть одно из услышанных слов, с каждым разом запутываясь в этих непривычных звуках все больше. В конце концов, Себастьян не выдержал и нетерпеливо прервал это занятие:
– Уймись уже! У меня голова раскалывается от этого чириканья. Тем более что ты все равно неправильно произносишь эти… звуки!
У Себастьяна язык не повернулся назвать это «словами».
– У нас впереди будет еще много дней для изучения их языка.
– Да, ты прав, – признал Фернан. – Нужно немного передохнуть. Я чем больше их повторяю, тем сильнее путаюсь. А ты хоть что-то запомнил?
– Куда там…
– Интересно, а кто к нам приходил? Местный толмач или же просто какой-то мудрец?
– Кто бы он ни был, но его терпению можно позавидовать. Будем надеяться, что он посетит нас еще не один раз, и со временем мы все же научимся.
Их пока что не тревожили. Обилие новых впечатлений мешало сосредоточиться, голова, казалось, могла взорваться от всего увиденного и услышанного. Фернану до смерти хотелось немного развеяться, но как? Выйдя на улицу, он бы снова попал под водопад всего того невиданного и непривычного, от чего хотелось отдохнуть. Сидеть в комнате просто так было скучно. Гонсалес потянулся за мечом, который он во время беседы с индейцем отложил в сторону. Себастьян понял его без слов. Испанцы и в самом деле не тренировались уже несколько дней. Собственно говоря, с тех пор, как потерялись в джунглях. Во время блуждания по лесам они слишком уставали, чтобы к вечеру еще и фехтовать.
Стол и стулья конкистадоры отодвинули в угол, а сами стали посреди комнаты. Места хватало. Фернан плавно протянул вперед правую руку, клинок замер, нацелившись острием в грудь Себастьяну. Тот ответил точно таким же движением. У них не было тупого тренировочного оружия, а потому действовать приходилось осторожно. Гонсалес сделал пробное движение вперед и нанес легкий режущий удар, прощупывая оборону противника. Себастьян быстро отступил в сторону, отбил выпад и тут же контратаковал. Фернан играючи увел чужой клинок влево. Удары сменялись финтами, оба бойца с легкостью двигались по комнате, нападая или же уходя от чужих атак. Лязг стали вскоре вызвал интерес индейцев. В дверном проеме, как по волшебству, возникло двое любопытных слуг. Себастьян гневно махнул на них рукой и те исчезли так же быстро, как и появились.
– Да ладно тебе, пускай бы смотрели.
– Не ладно, – буркнул Себастьян. – Думается мне, что наше столь позорное пленение еще пойдет нам на пользу. Кто мы с тобой в глазах дикарей? Двое олухов, которых можно взять практически голыми руками. Просто-таки бестолочи, не говорящие на их языке, ничего не понимающие, к тому же очень странно, с их точки зрения, выглядящие. Таких недотеп не стоит слишком уж хорошо охранять. А вот если они поймут, что мы в состоянии перебить десяток воинов, то и надзор за нами усилится. Пускай мы лучше в их глазах останемся дурачками. Когда придет время сбежать, все это еще ох как пригодится. Так что нечего им пялиться на наши тренировки.
– Заодно неплохо бы объяснить дикарям, что нам нужны деревянные мечи, а то мы тут друг друга поубиваем настоящим оружием.
Фернана разбирала досада. Ему приходилось сдерживать свою прыть. Дважды он видел возможность для точного удара, маленькую прореху в чужой обороне. Быстрый выпад и он бы победил! Но Себастьяну это стоило бы жизни. Увы, пока они не обзаведутся тупыми мечами, нечего и рассчитывать на полноценный бой. Они еще немного поупражнялись и решили прекратить пока это занятие, чтобы не нанести друг другу увечий.
Вскоре на пороге появился мудрец, учивший их языку. За ним следовали те же двое слуг, что и в прошлый раз. В руках они держали пестрые свертки. Повинуясь знаку своего господина, они остановились возле стола и один из них разложил на нем принесенную ткань. Фернан и Себастьяном с интересом подошли поближе. Старик бережно расправлял складки яркой материи. Он жестами предложил испанцам переодеться, чем сразу же вызвал у Себастьяна взрыв негодования.
– Проклятый негодяй! Я испанский кабальеро, а ты мне предлагаешь одеться, как самому распоследнему дикарю! Фернан, ты только посмотри на это убожество!
На столешнице лежал комплект местной одежды: большое прямоугольное покрывало, заменяющее индейцам плащ и отрез поменьше, в котором легко можно было узнать запашную юбку. Примерно так же был одет и сам толмач. Сверху лежали кожаные сандалии. Себастьян в гневе подхватил разложенные вещи, сунул в руки недоумевающему слуге и вытолкал вошедших из комнаты. Он возмущенно бегал из угла в угол, размахивал руками и неистово ругался. Фернан на всю эту демонстрацию ярости взирал с легкой и задумчивой улыбкой. Дождавшись, пока Себастьян утихнет, он сказал:
– Ты знаешь, а ведь нам все-таки придется приодеться по местной моде. Выслушай меня спокойно. Мы с тобой уже добрую неделю не меняем рубах. Они скоро задубеют от соли и пота. Если мы хотим сбежать и предстать перед нашими соотечественниками в привычном виде, то здесь придется ходить в индейских одеяниях.
– Еще чего! – возмутился Себастьян. – Сегодня нам выдали набедренные повязки, а завтра предложат носы и уши проколоть!
– Кто знает, сколько еще мы здесь пробудем, – рассудительно заметил Фернан. – Чтобы выгодно отличаться от местных дикарей, на прогулки мы будем надевать нашу одежду, а находясь здесь, придется довольствоваться этими «юбками».
На следующее утро на пороге вновь возник все тот же старик со слугами. Они так же несли в руках свертки. Разложив их на столе, они отошли в сторону. Испанцы увидели практически такие же наряды, как и вчера, но куда более причудливо украшенные. На плащах переплетались яркие перья невиданных птиц, блестящие перламутровые ракушки и очень искусная вышивка. Юбки ничем не уступали плащам.
– А они настырные, – отметил Себастьян, и обреченно махнув рукой, взял один из нарядов.
Несмотря на кажущуюся простоту одеяний, с непривычки облачиться в них самостоятельно было трудно. Но с помощью слуг испанцы переоделись. Их одежду унесли, и друзьям оставалось лишь надеяться, что индейцы приведут ее в порядок и вернут назад.
– Вот бы увидели меня в родной Севилье в таком наряде, – со смехом сказал Фернан.
Юбка, охватывавшая его бедра, спереди была украшена жутким подобием человеческого лица. Выглядело оно устрашающе – вполне в духе местных жителей: вытянутое, с надменно искривленными медными губами, над которыми нависал крючковатый нос, с нефритовыми глазами, и торчащими по бокам перьями. Накидка, завязанная на плече узлом, все время норовила сползти то на грудь, то на спину, так что почти сразу же Фернан предпочел ее снять. В этом знойном климате одной лишь легкой набедренной повязки оказалось достаточно. Сандалии из толстой кожи закрывали ступню и охватывали сзади щиколотку, их длинные завязки крест-накрест перетягивали лодыжку. Впрочем, по такой жаре подобная незатейливая обувь была даже лучше закрытых испанских сапог. Глядя на нарядившегося Себастьяна, и понимая, что и сам выглядит примерно так же, Гонсалес не смог удержаться от хохота.
– Смотрю прямо как в зеркало. Спасибо, хоть волосы и зубы наши оставили в покое, – заметил он.
– Погоди, то ли еще будет, – угрюмо ответил Риос. – Того и гляди, как они доберутся не только до волос, но еще и головы нам расплющат. Страшно даже представить, как и зачем они это делают.
– Ты думаешь, что головы они сами себе уродуют? – с сомнением спросил Фернан.
– Ну не рождаются же они, в самом деле, со всеми этими украшениями! – бросил в ответ Себастьян. – С проколотыми ушами, носами, губами, с подпиленными зубами и татуировками! Я и сам поначалу полагал, что эта убогая форма головы у них врожденная, но, скорее всего, это не так. Дикари на Кубе внешне похожи на местных жителей, но с черепами у них никаких отклонений нет. Видимо, у наших хозяев свои понятия о красоте – чем страшнее, тем лучше. Вот и уродуют себя кто во что горазд.
– А не может ли такая форма головы быть следствием ранения? Например, на войне.
– Нет, что ты! – рассмеялся Риос. – Если человеку так расплющить голову ударом палицы, то его останется только похоронить.
– А если это след от болезни? Как отметины на лице после оспы?
– Ну, это хоть немного похоже на правду. Надеюсь, если это болезнь, то она не заразная.
Теперь, когда скудная одежда открывала большую часть тела, Себастьян стал выглядеть еще более грозно. Широкая грудь бугрилась крутыми мышцами, жилистые руки и плечи украшала настоящая сетка белесых старых шрамов. Его кожа была подобна книге, по которой опытный человек быстро сумел бы понять, сколь много этому воину довелось пережить. Два шрама особенно выделялись. Один тянулся вертикально от правого плеча вниз почти до талии, второй тонкой неровной полосой пересекал ребра слева. Все это были памятки о боях на суше и на море против французов, африканских пиратов, турок, швейцарских и немецких наемников.
Испанцы даже самим себе казались удивительно нелепыми. Доспехи тоже пришлось снять – стальной панцирь, надетый на голое тело, очень быстро натер бы кожу до кровавых мозолей. Кирасы и шлемы они сложили в угол в ожидании того момента, когда в них возникнет необходимость.
Вельможа, наблюдавший за тем, как испанцы все-таки приоделись, обрадовался. Вечером он долго размышлял над тем, что случилось и пришел к выводу – предложенные вчера дары оказались слишком скромными. Сегодня же чужеземцы явно остались довольны и приняли одеяния без нареканий. Мудрец распорядился слугам принести в комнату еду, а сам удалился. После завтрака он вернулся и конкистадоры опять взялись за освоение местного наречия.
Обучение давалось с трудом. Индеец обладал поистине колоссальным терпением. Он без устали и малейших признаков досады повторял одни и те же слова хоть по сто раз, пока их звучание в устах испанцев не начинало походить на его собственное произношение. Но дело продвигалось медленно. Стоило вызубрить одно название и перейти к следующему, как первое в скором времени забывалось, вытесненное непривычными звуками нового слова. Мудрец сносил эти превратности судьбы стоически.
6. Знакомство с Чикой
Испанцы терялись в догадках. Себастьян, у которого уже был печальный опыт жизни в плену после стычки с африканскими пиратами, вообще ничего не понимал. Он-то ожидал чего-то совсем плохого и думал, что если им сохранят жизнь, то это будет уже хорошо. Но индейцы принимали их как самых дорогих гостей. После того, как переводчик, учивший их языку, покинул испанцев, для них устроили пир. Конкистадоры, немного освоившиеся и не ждущие больше подвоха от местной пищи, ели с аппетитом. Слуги были многочисленны и почтительны. Они сновали туда-сюда, меняя блюда и принося новые. Двое из них взялись обмахивать пленников большими опахалами из ярких красных и зеленых перьев. Дошло даже до того, что несколько трюкачей принялись развлекать испанцев жонглированием и акробатическими упражнениями. Благо, размеры комнаты это позволяли.
Риос сидел, периодически касаясь головы в том месте, куда пришелся удар дубинки, после которого он оказался в плену, и думал о том, из-за чего отношение местных жителей так изменилось. Фернан и Себастьян не могли даже расспросить слуг – непонимание языка встало неодолимой стеной. Оставалось просто принимать все как должное.
Но самое интересное началось вечером, когда к ним торжественно заявилась целая толпа индейцев, важных и разодетых, плюмажами едва не цепляющих потолочные перекрытия. И вместе с ними эскорт из шести девушек. Все они исполнили виденный уже испанцами ритуал, коснувшись пальцами пола, а затем поднеся их к губам. Как поняли конкистадоры, он обозначал выражение почтения. После чего самый представительный из вождей произнес короткую речь, указывая на девушек и те смело вышли вперед.
– Фернан, да нам не иначе как привели невест, – удивленно произнес Себастьян. – Ты только посмотри на них! На любой вкус: со сплющенными головами, и косоглазых, и со спиленными зубами и даже обычных. Последние две так очень даже хороши. Выбирай!
Гонсалес окинул взглядом выстроившихся в ряд девушек. Все они смотрели на испанцев с каким-то затаенным ожиданием. В их глазах смешивались интерес и недоверие, робость и восторг. Казалось, что стоит любую из них сейчас поманить пальцем и она, не колеблясь, кинется в объятия. И, похоже, так оно и было. Длинные цветные платья и пестрые легкие плащи на плечах практически полностью скрывали тела, но на лицах виднелись тонкие узоры татуировок.
Только у двух девушек головы оказались с ровными, не приплюснутыми лбами, но даже их назвать обычными язык у Фернана не поворачивался. Серьги в ушах выглядели вполне привычным делом, но у них были пробиты еще и нижние губы, украшенные плоскими золотыми дисками с орнаментом. Одна из «невест», сообразив, что оба испанца смотрят сейчас только на нее, польщенно улыбнулась и на белых зубах сверкнула инкрустация из миниатюрных камешков нефрита.
Причем все индейцы стояли и терпеливо ждали, когда же пленники сделают выбор. Себастьян решился первым. Он поманил к себе девушку с нефритовой инкрустацией и та, немного робея, подошла и поклонилась чуть ли не до земли. Риос рассмеялся, нагнулся, подхватил девушку под локти и помог подняться, после чего обнял.
– Все, у меня есть невеста! Я слышал о том, что подобных традиций придерживаются дикари где-то в Африке. Фернан, твоя очередь. А мы удаляемся в соседнюю комнату.
– Себастьян, они просто пытаются нас разделить! Ты что, в самом деле дашь себя одурачить?!
– Послушай, друг мой. Если бы индейцы хотели нас убить, то они уже давно могли это сделать. Ты думаешь, что они пытаются нас разделить, чтобы напасть на каждого поодиночке? А зачем тогда было нас вообще развязывать, возвращать доспехи и оружие? Относятся к нам почтительно, так давай этим пользоваться. Потом, когда освоим местную речь, разузнаем, что к чему.
Себастьян и в самом деле удалился из комнаты, обнимая одной рукой девушку за плечи и сопровождаемый несколькими слугами. Правда, осторожность не до конца покинула Риоса. По пути он подхватил со стола свою перевязь с мечом и кинжалом. Фернан же остался один, окруженный этими чужими, совершенно непонятными для него людьми, которые в глазах испанцев до сих пор выглядели дикарями. Индейцы смотрели выжидательно, а Гонсалес начал злиться. Он, действуя сначала словами, а затем жестами, велел всем убираться из комнаты.
Когда гости ушли, молодой человек вытащил свой меч и принялся усердно точить его специальным камнем, найденным в сумке Себастьяна. В душе у Фернана бушевала буря раздражения и негодования. Он сердился на своего легкомысленного приятеля, увидавшего симпатичную девушку и забывшего обо всех опасностях. На местных жителей, которые добивались вообще непонятно чего. А еще на себя из-за того, что, возможно, зря так волнуется. Ведь индейцы действительно могли их зарезать связанных и беспомощных.
Фернан бы и не отказался от женского общества, но он предпочитал девушек привычной внешности. Все эти татуировки, блестящие камни на зубах, косоглазие, многочисленные сережки… Как будто это существа из другого мира. Еще неизвестно, что за сюрпризы ждут Себастьяна, скрытые пока под платьем у выбранной им невесты. Сюрпризы могут оказаться неприятными. Подумав об этом, Фернан расхохотался. Потом прислушался. Нет, вроде как не слышно криков Риоса, который зовет друга, чтобы тот помог отбиться от чудища, скрывавшегося под личиной девушки.
Вместе с этой мыслью вернулась тревога. Гонсалес встал, на всякий случай обнажил меч и, откинув полог, закрывавший дверной проем, вышел в коридор. Двое слуг, дежуривших здесь, поклонились ему. Испанец, не обращая внимания на индейцев, которых он все равно не мог расспросить, прошелся до следующего дверного проема, занавешенного тканью. Скорее всего, сюда удалился Себастьян. Гонсалес стоял, чувствуя себя дурак дураком. Он совершенно не знал, что же делать. Наверное, у Риоса все в порядке и вмешательству он сейчас совсем не обрадуется. В итоге Фернан вернулся обратно, досадуя на себя и на всех окружающих. Он лег спать, сжимая меч в ладони.
Утром Себастьян вернулся. Отдохнувший и весьма довольный собой. Начиная с этого дня индейцы постоянно приводили к своим пленникам девушек, которыми Риос никогда не пренебрегал. Фернан же продолжал осторожничать. Он неизменно отсылал их обратно, проводя вечерние часы в раздумьях о том, как отсюда выбраться. К распоряжению испанцев был весь дворец, изысканная еда, богатые одежды да еще и настоящий гарем. Гонсалес ломал голову над тем, чего же добиваются от них местные жители…
Испанцы пристрастились к долгим прогулкам. Фернан с удовольствием надевал свою привычную одежду: штаны, рубашку, куртку с широкими пышными рукавами и длинный плащ. Все же в дикарском наряде он чувствовал себя весьма нелепо. Тем больше причин радоваться выходу на улицу, куда они, согласно уговору, выбирались лишь в полном снаряжении. Ходить под палящими лучами солнца в стальных шлемах было совсем невмоготу, а потому и Фернан и Себастьян, раздобыв по куску полотна, обматывали их тканью. Обвешавшись оружием и снаряжением, они отправлялись бродить по городу. И всегда их сопровождал многочисленный эскорт: воины, число которых порой достигало десятка, да еще несколько слуг. Иногда заходили очень далеко. Миновав ряды домов, а затем и возделанные поля, они углублялись в лес.
Воины вели себя степенно. Они, не демонстрируя ни малейших признаков усталости, нетерпеливости или раздражения, повсюду следовали за испанцами, нимало, похоже, не тяготясь своим положением. Воины с достоинством расхаживали по городу, и видно было, как они горды своей задачей. В лесу вся вальяжность с них мигом слетала – они становились внимательными и осторожными, чутко вслушивались в звуки окружающего мира, зорко осматривали окрестности. Любую возможную угрозу замечали куда раньше, чем это удалось бы испанцам. А опасностей хватало. Буйные тропические заросли изобиловали самыми разными тварями, змеи и пауки попадались чуть ли не на каждом шагу. Крупные хищники здесь тоже водились. Иногда по вечерам до слуха доносился раскатистый рев. Себастьян утверждал, что эти звуки издает не кто иной, как леопард.
С таким многочисленным и хорошо вооруженным эскортом ничего не следовало опасаться, но и сбежать от них было невозможно. А такое намерение Фернана не покидало. Раз за разом разговор возвращался к одному и тому же вопросу – как бы поскорее отсюда вырваться. Себастьян всегда сохранял рассудительность и хладнокровие, Фернан же горячился, изнывая от бездействия. Прошло уже несколько дней, а никакая хорошая идея их так и не осенила.
– Относятся к нам, прямо скажем, хорошо, – признал Фернан. – Но я не стал бы доверять индейцам.
– Фернан, – в очередной раз повторил Себастьян. – Даже если мы сумеем просто так взять и сбежать на глазах у сотен этих размалеванных дикарей и даже если нам удастся оторваться от погони, то что же мы будем делать дальше? Ты сам видел – эта земля бескрайняя и населена куда гуще, чем мне бы хотелось. Вырвавшись отсюда, мы запросто попадем в лапы каким-нибудь другим индейцам. Кто может сказать наверняка – окажут ли те нам столь же радушный прием.
– Тебя, похоже, все вполне устраивает, – недовольно буркнул Фернан. – Обильная еда и женское общество пагубно на тебя действуют.
– Ты, конечно же, никогда не бывал раньше в плену, – снисходительно ответил Себастьян. – Посидел бы хоть месяц взаперти, не видя солнца, питаясь заплесневелым хлебом и сырыми крысами, приманенными на этот самый кусок хлеба и убитыми брошенным камнем. Да еще и в кандалах. Тогда ты бы понял, что у нас тут не плен, а сущий рай, начиная от солнечной погоды, заканчивая пищей и прогулками.
– Думаешь, эти дикари прониклись к нам такой пылкой любовью, что просто так потчуют местными деликатесами и позволяют разгуливать по городу? – фыркнул Фернан. – Ты вообще понимаешь, почему к нам так хорошо относятся?
– Нет, – вынужден был признать Себастьян. – Но мы здесь действительно на особом положении. Та же одежда… Ты наверняка обратил внимание, что принесенные нам наряды украшены сверх всякой меры. Перья, вышивка, узоры. Вон, посмотри на наших слуг. На них одни простые набедренные повязки, а вот воины смахивают на попугаев. Местная знать выглядит очень колоритно. Преподнесенные нам наряды ничем не отличаются от костюмов вельмож. Следовательно, мы здесь не простые пленники.
В этих прогулках проходило немало времени. Жители города несколько свыклись с необычным для них видом двух чужестранцев, но любопытных все еще хватало. Появление на улице конкистадоров неизменно вызывало интерес окружающих. Фернана этот энтузиазм раздражал. Он чувствовал себя какой-то диковинкой, которую бродячие артисты показывают на потеху толпе.
Простолюдины в повседневной жизни одевались достаточно скромно. Такого калейдоскопа перьев и украшений, как в первый день пребывания конкистадоров в городе, больше пока не повторялось. Европейцы решили, что тогда был большой праздник, вот все и принарядились.
Обучение языку шло своим чередом. Ни о каком общении пока и речи быть не могло, но несколько самых простых слов испанцы уже выучили. Могли попросить еды и воды, позвать или отослать слуг. Старый мудрец приходил каждый день. Звуки чужого языка уже не казались такими варварскими и трудными для восприятия.
Больше всего удивляло то, что к пленникам относились как к самым дорогим гостям или к важным послам могучего государства. Им ничего не запрещали, любое их желание выполняли. Фернана и Себастьяна наряжали в самые лучшие, по местной моде, одежды, отменно кормили. Во время еды для них устраивали настоящие представления, где музыканты, комедианты и жонглеры развлекали пленников. Индейцы предоставили им полную свободу в пределах города. И это заставляло поломать голову. Ради чего их вообще пленили? Не для того же, чтобы обеспечить двум чужакам жизнь достойную знаменитых вождей?
Когда Себастьян, действуя больше жестами и мимикой, чем словами, показал, что им нужны длинные прочные палки, то слуги тут же взялись за работу. Под предводительством испанца они обсидиановыми ножами быстро остругали две длинные жердины, сделав их отдаленно похожими на мечи. В тот же день конкистадоры смогли вволю потренироваться.
И вот тут мнение Себастьяна о молодом спутнике изменилось. Поначалу он относился к Фернану как к юному разгильдяю, который от скуки начал искать приключения на свою голову. Однако приходилось признать, что хотя Гонсалес не имел никакого опыта выживания в дикой природе, но в бою он был чрезвычайно опасен. С каждым полученным на тренировке синяком Риос начинал смотреть на своего товарища по несчастью с куда большим уважением. Фернан двигался настолько расчетливо и бил с такой силой и скоростью, что в реальном поединке Себастьян бы уже давно погиб. И хотя Риос был опытным ветераном и считал себя хорошим бойцом, но, не кривя душой, признавал самому себе, что Гонсалес явно более одаренный фехтовальщик.
Испанцы прожили здесь уже неделю. Они настойчиво бродили по городу, знакомясь с бытом индейцев. В массе своей их повседневная жизнь, особенно простолюдинов, была незамысловата. Они работали на близлежащих полях, охотились в окружающих город лесах, ловили рыбу в речке, занимались строительством.. Самые бедные люди жили в простых тростниковых лачугах, горожане побогаче и дома для себя возводили посерьезнее. Каменные здания, зачастую двухэтажные, встречались в центре постоянно. Внутри испанцам не доводилось бывать, но снаружи стены покрывала отличная штукатурка. Рядом, как правило, находились сады и огороды. С большей частью того, что там выращивали, конкистадоры уже вполне успели познакомиться во время трапез.
Не чурались индейцы и развлечений. Практически в центре города, рядом с главной площадью находилась большая прямоугольная площадка. С двух сторон ее стискивали трибуны для зрителей. Там проходили игры с мячом. Подобные забавы были очень популярны в Европе, но испанцы очень удивились, увидав такое состязание и в Новом Свете. Здесь к игре подходили очень серьезно. Участники надевали специальную защиту, своего рода кожаные доспехи с мягкой подкладкой из толстого слоя хлопка: набедренники, налокотники, широкие пояса и шлемы. Причину конкистадоры поняли очень быстро, подержав в руках мяч. В Европе его обычно набивали перьями или тряпками, здесь же это был цельный литой шар из каучука, неизвестного в Старом Свете. Такой мяч, размеров чуть меньше человеческой головы, весил немало и мог нанести даже взрослому мужчине серьезную травму.
Цель игры испанцы не совсем уловили. Две команды индейцев носились по полю, толкая или подбрасывая мяч ногами, коленями и локтями, но не беря в руки. Видимо, правилами это не допускалось. Снаряд то ли нужно было загнать на чужую половину поля, то ли наоборот, не дать завладеть мячом команде соперников. Следовало признать, что туземцы демонстрировали немалую ловкость и сноровку, управляясь с тяжелым литым шаром, который летал над землей подобно пушечному ядру. Время от времени они старались забросить мяч в торчащее выше человеческого роста каменное кольцо, повернутое боком и укрепленное на стене. Но попробуй так точно направить тяжелый мяч, да еще если его нельзя взять в руки! Сотни зрителей на трибунах криками и песнями поддерживали участников состязания, а после игры обвешивали их цветами и закатывали пиры возле самого стадиона.
А еще в городе находился базар, размерами не уступающий крупнейшим рынкам Испании. Несмотря на огромный наплыв людей, там царил порядок. Широкая площадь была очень продуманно и расчетливо разделена. Отдельные ряды для продуктов, одежды, украшений, керамики. Обойти базар за один день не представлялось возможным. То перед глазами испанцев громоздилась огромная гора соли, сложенная из ослепительно-белых, как будто сделанных из снега брусков. Бруски эти все были одного размера, словно отлитые по единой мерке. То конкистадоры заходили в ряды с глиняной посудой. Тонкостенная, покрытая великолепными рисунками, украшенная тиснением, она поражала разнообразием. Цветные и белые хлопковые ткани лежали огромными рулонами.
Испанцы бродили вдоль прилавков, удивляясь тому, как вещи действительно нужные чередовались с абсолютно бесполезными. Здесь продавали товары, явно никуда не годные. Кости то ли рыб, то ли птиц, а рядом с ними тонкие металлические, деревянные и каменные палочки. Дальше развешаны длинные ожерелья из мелких красных ракушек. Индейцы не разделяли мнения европейцев, уделяя этим прилавкам немало внимания.
Две молоденькие девушки, довольно миловидные, с восторгом перебирали тонкие, похожие ни иглы, рыбьи кости. Хватали то одну, то другую, рассматривали, затем жарко спорили с продавцом. Лица у них на удивление оказались чистыми, не обезображенными татуировками, даже глаза не косили. Длинные цветные платья не слишком скрывали стройные фигуры.
– Хорошенькие, – заметил Фернан.
– Ты готов сейчас любую девчонку назвать хорошенькой, если у нее голова не сплющена и зубы не спилены! – фыркнул Себастьян. – Знаешь, а ведь мы, похоже, зашли в ряды с украшениями. Через какой-нибудь час эти чертовки так принарядятся, что ты от них в ужасе отшатнешься. Когда увидишь их с проколотыми губами, бровями, ноздрями, ушами и щеками, то вмиг забудешь слово «хорошенькие».
– У местных жителей своеобразные вкусы, – сокрушенно признал Фернан.
Он уже подметил, что украшения себе здесь могут позволить далеко не все. В повседневной жизни только самые богатые индейцы обвешивались бусами, серьгами и ожерельями. Обычно же все эти побрякушки были неизменными атрибутами праздников.
Девушки, выбравшие кости себе по вкусу, перешли к следующему продавцу и с интересом уставились на ожерелья из ракушек. Внезапно одна из них оглянулась и увидела испанцев. Для нее это зрелище оказалось интереснее любых бус. Она дернула подружку за платье и кивнула головой, указывая на стоящих в стороне конкистадоров. Они так и не сдвинулись с места, перешептываясь и тихонько посмеиваясь. Время от времени они бросали на европейцев игривые взгляды.
– Интересно, что они обсуждают? – бросил Фернан.
Он и сам не сводил с девушек глаз. Первый шок от знакомства с индейцами уже прошел. Их диковинная внешность несколько примелькалась, к тому же Гонсалесу постепенно стало надоедать воздержание. Интересно, не удастся ли одну из них очаровать?
