Юрий Александрович Штаб
Закат Пятого Солнца
Внимательно вслушиваясь в диалог правителя и эмиссаров, Фернан прошептал другу:
– Ты слышал? Вождь представил нас, как своих друзей из далеких земель.
– Да, а еще пару раз заметил, что мы великие воины и таких, как мы, еще очень много. Похоже, правитель пытается запугать посланцев. Он намекает, что есть у него, мол, могучий союзник, так что с ним лучше не ссориться, – ответил Себастьян. – А мы являемся зримым подтверждением этой угрозы.
То ли вид испанцев произвел на пришлых дипломатов неизгладимое впечатление, то ли что-то еще, но переговоры удались. После того, как чужое посольство через три дня покинуло город, вождь явно повеселел. Он устроил шумный праздник, на котором гулял весь город. Не обошлось и без странных ритуалов с молитвами, песнопениями и возжиганием ароматной смолы на вершине самой большой пирамиды. К удивлению конкистадоров ни одного человека в тот день не принесли в жертву. Они пока вообще не видели здесь этих кровавых ритуалов.
Среди слуг выделялся один бойкий и веселый парень. Подросток на несколько лет младше Фернана, он больше всех старался угодить своим новым господам. Особенно же настойчиво и терпеливо он учил испанцев языку. Имя его конкистадоры выговаривали неправильно и, судя по смущению самого юноши и смеху слышавших это индейцев, оговорка получалась нелепая. Потому Себастьян, не тратя времени, нарек парня Луисом. Тот не только не обиделся, но даже возгордился.
Осваивая постепенно речь, испанцы все больше засыпали Луиса вопросами, пытаясь разобраться во всех аспектах жизни индейцев. Вопросы религии интересовали их больше всего, но подходить к ним следовало аккуратно. Не хватало еще неосторожным словом обидеть веру индейцев! А ну как Луис передаст оскорбительные слова про богов местному вождю! Себастьян, опытный человек, неоднократно обжигавшийся в вопросах доверия к людям, в первый же день предупредил Фернана, что в любом слуге нужно видеть в первую очередь соглядатая. Приходилось осторожничать.
Также конкистадоров очень интересовала внешность местных жителей.
– Послушай, Луис, почему у людей голова такая, – с этими словами Себастьян сделал руками жест, как будто давит воображаемую голову между ладоней. – Они болели?
Индеец озадаченно посмотрел на чужаков, которые не понимают таких простых вещей.
– Это же красиво, – начал растолковывать он. – Посмотрите. Вон сын халач уиника.
Испанцы уже знали, что халач уиник – «настоящий мужчина» на языке индейцев, означает главного вождя. Они посмотрели туда, куда показывал Луис. В носилках мимо них проезжал молодой человек со сплюснутой и вытянутой вверх головой, крючковатым носом и в богатых пестрых одеждах. Они уже несколько раз видели сына правителя во дворце.
– О, его голова подобна початку маиса, лучшему из даров бога Ах-Муна! Милость богов накрывает человека столь красивого. Сразу ясно, что это знатный и благородный господин.
Было видно, что Луис с трудом подбирает слова. Он не желал ущемить свою поэтическую речь, лишив ее красочности и размаха, но пытался при этом говорить не слишком сложно. Он же хотел, чтобы чужеземцы, не знающие нормального языка, его поняли! Голова юноши, вытянутая вверх и украшенная на конической макушке плюмажем из зеленых перьев, в самом деле напоминала кукурузный початок.
– А нос? – допытывался Риос. – Зачем его увеличили и сделали крючковатым?
– Это особая глина. Она застывает и хорошо держится, делая человека красивым. Так может украсить себя только сильный вождь или храбрый воин. Такой нос делает лицо свирепым и грозным, как и пристало вождя или воителю. Лицо подобно орлиному клюву!
– Ну хорошо, с носом понятно, но как быть с головой? Это же кость!
Луис задумался. Объяснить все это словами было бы слишком сложно, потому он повел чужеземцев за собой. Подойдя к одному из домов, слуга приятельски поговорил с хозяевами и они провели гостей внутрь. Там испанцы стали свидетелями удивительной и пугающей процедуры. Совсем маленький ребенок, грудничок, лежал в колыбели с головой, закрепленной между двух досок. Конкистадоры не сразу поняли, что этими своеобразными тисками родители пытаются изменить форму черепа своему сыну. Но когда сообразили, то пришли в ужас. Так им открылась причина приплюснутых и деформированных голов местных жителей.
– Боже, как они не умирают в младенчестве?! – выпалил Фернан, оказавшись снова на улице. В эту секунду он окончательно понял, что все индейцы просто сумасшедшие.
– Ну, Фернан, люди вообще-то очень живучие существа, – ответил Себастьян. – Ты бы видел, после каких ранений они иногда выживают. А у маленького ребенка кости еще довольно мягкие. Если телу помешать расти нормально, то оно начнет искажаться и менять форму. Я слышал, на Востоке детей специально калечат, чтобы из них получились уроды для балагана.
– Но это родители сами уродуют своего же ребенка! И так поступают многие! Зачем?!
Луис всю тираду Фернана не понял, но сообразил, что испанец пытается разобраться в причинах таких изменений. Он тут же вступил с объяснениями.
– Наши благородные правители щедры. Они не лишают простых людей права на красоту. Не только вождь, но и обычный человек может украсить своего ребенка. Когда он вырастет, то им будут восхищаться все, кто его увидит.
Фернан сначала утешал себя тем, что неправильно понял объяснение. Потом он посмотрел на слугу как опасно больного, помешанного человека.
– Можно обойтись и без досок, – добавил индеец. – Просто крепко завязать на голове ребенка длинную ткань, пока не подрастет. Сильно замотать голову. Тоже получается красиво.
Красота требовала больших мучений. В этом городе испанцы тоже видели людей с обожженной на макушке кожей, чтобы там не росли волосы. Мужчин, женщин и даже детей с подпиленными зубами остроконечной формы. Татуировки или сережки в разных частях тела были практически у всех. Но и тут имелось имущественное расслоение. Украшения из нефрита, столь драгоценного в глазах индейцев, могли позволить себе лишь вельможи. Также высоко ценились яшма, бирюза, топазы. Золото в этом регионе встречалось редко. А вот костяную сережку можно было увидеть и в ухе бедняка.
– Когда вы пришли в город, в богатых невиданных одеждах, с ожерельями из нефрита, все сразу поняли, что вы большие люди, – рассказывал Луис. – Я удивился, что такие знатные люди идут сами, без слуг и носильщиков. Откуда вы пришли?
Себастьян переглянулся с Фернаном. Вот и началось! Он сразу заподозрил, что слугу приставили специально, чтобы разузнать все о гостях. Риос пустился в долгие объяснения, стараясь максимально запутать индейца. Это удалось, особенно за счет того, что Себастьян делал вид, что говорит на местном языке хуже, чем он его освоил на самом деле.
Чуть позже, оказавшись наедине, Фернан спросил у друга:
– А ты не перегнул палку? Судя по твоим словам, наша родина находится неизмеримо далеко и добираться нужно очень долго. Не думаешь, что теперь индейцы, убедившись в том, что нас здесь некому защитить, просто сделают двух чужаков рабами?
– Тут не предугадаешь, как лучше поступить, – с досадой ответил Себастьян. – Я же не мог сказать, что наша родина рядом. Местные жители хорошо знают окрестные земли и сразу уличат нас во лжи. И захотят узнать правду. Главное, чтобы до них не дошли вести о нашем бегстве из другого города.
Дни проходили, а в жизни испанцев не наступало никаких перемен. Их обеспечивали едой и кровом, окружали слугами, воины регулярно приглашали чужаков к себе для общения и тренировок. Вождь не вызывал их к себе и, казалось, потерял к ним интерес. Однако и отпускать их не хотел. Конкистадоры же жадно впитывали новые знания, которые помогли бы им выжить.
– Расскажи о богах и о создании мира, – попросил однажды Фернан у Луиса.
– Вам еще очень много нужно узнать. По сказаниям мы живем в мире Пятого Солнца, пока милостивы боги. Уже четыре раза мир погибал от страшных бедствий, и исчезали люди, что в нем жили. Поначалу боги сотворили зверей, но те не знали речи и не желали поклоняться создателям. Они не молились и не приносили им даров, за что были изгнаны в леса. Потом боги пытались сделать человека то из глины, то из дерева, но все было тщетно. Люди выходили то дикие, то глупые, то неблагодарные. Прямо как звери.
Испанцы слушали все это, до глубины души поражаясь бестолковости местных верований. Они-то считали, что создание мира и людей происходило совсем иначе.
– Мир ненадежен, – сокрушенно качал головой Луис. – Пройдет какое-то время и он снова погибнет. И закончится эпоха Пятого Солнца. Как в прошлый раз, когда великие воды затопили землю и спаслись лишь боги.
Услышав это, испанцы ошеломленно переглянулись.
– Невероятно, – прошептал Себастьян. – Индейцы сохранили память о потопе. Но как?! У них ведь нет Священного Писания!
Дальнейший рассказ показал, что в религии индейцев вообще многое перекликается с европейскими представлениями. Местные жители думали, что небесный свод держат по углам четыре бога, что показалось испанцам удивительной параллелью с атлантом из греческих мифов. Кроме того, индейцы майя считали, что рай находится на небе, почему-то разделенный на несколько горизонтальных ярусов. Ад же, называемый Шибальба и тоже состоящий из уровней, они помещали под землю. О преисподней Луис заговорил с нескрываемым страхом и только после долгих уговоров.
– Шибальба – это место, где нет спасения от боли, пыток и унижения. Там правят безжалостные владыки, чьи имена я не осмелюсь произнести. Они еще и до смерти мучают людей: насылают болезни и безумие, пугают видениями, лишают покоя. А уж после смерти они получают человека в свою полную власть. Попавшим туда людям дорогу преграждают реки, полные крови, повсюду подстерегают змеи, пауки и скорпионы. Но все это не стоит даже разговора. Настоящие мучения начинаются, когда странник доходит до владык Шибальбы.
Видно было, что Луис все больше мрачнеет по ходу повествования. Страх плескался в глазах молодого индейца, перехватывал горло, ломал голос. И все же слуга, собравшись с духом, продолжал:
– Владыки Шибальбы пытают умершего пламенем и холодом, помещают в Дом Мрака, где он бродит, испуганный и одинокий, лишенный малейшей надежды. Могут отправить человека в Дом Обсидиана, где при любом неосторожном движении его будут резать острые лезвия. Или же бросить несчастного в Дом Ягуаров, которые станут рвать его на куски. А еще там есть ужасный Дом Летучей Мыши, где правит бог-нетопырь, пьющий кровь. Там много летучих мышей, с зубами острее обсидиана, которыми они кусают людей.
– Да, похоже, что дьявол разошелся в этих краях не на шутку, – заметил Фернан. – Да и как иначе? Индейцы, не зная слова божия, лишены даже призрачного шанса избежать ада. Они попадают туда все поголовно и Сатана тешит себя, пытая этих бедняг целую вечность.
– А местные жрецы – первые приспешники дьявола, – ответил Риос. – Именно они морочат туземцам голову, заставляя верить в эту нечисть и обрекая души грешников гореть в аду. Насколько я понял, в эту Шибальбу попасть может любой индеец. Наивный дикарь живет всю жизнь, исполняя свои ритуалы и принося жертвы. Он-то думает, что поступает так, как угодно его богам и не знает, что тешит лишь Сатану. Для него нет спасения и после смерти он, естественно, попадает в ад. Да уж, эту кошмарную религию нужно искоренить любой ценой.
Увидев, что Луис после описания этих ужасов окончательно впал в уныние, понимая, что Шибальба ждет и его, конкистадоры поспешили перевести разговор на другую тему.
– Так как же появились люди, что живут и поныне?
– Боги догадались слепить человека из маисового теста, – слегка воспрянув, ответил Луис. – Это и были правильные люди, что живут и теперь. Теперь понимаете, почему мы так почитаем бога маиса? Мы когда-то были созданы из этого растения. К тому же маис дает нам жизнь, без него мы бы давно погибли от голода.
С этим испанцы были вполне согласны. Огромные кукурузные поля окружали города и селения, обеспечивая индейцев крупой и мукой. Хотя здесь выращивали еще фасоль и бобы, кабачки и тыкву, всевозможные съедобные клубни и томаты, но именно кукуруза являлась основой рациона местных жителей.
Практичный Себастьян направил разговор в наиболее важное русло.
– Первые люди были дики и неблагодарны. А как нужно благодарить богов?
Луис пустился в долгие рассуждения о религии. Выходило, что богам угодны столь сложные и многочисленные ритуалы, что у испанцев скоро головы закружились. Тут были посты и молитвы, танцы и особые театральные представления. Во славу богам индейцы строили храмы на вершинах пирамид, жгли ароматическую смолу, следили за звездами, вели календарь, даже совершали паломничества в особые религиозные центры. Последний факт особенно заинтересовал европейцев. А вдруг все же есть у туземцев карты, по которым они ориентируются?
Чем больше конкистадоры слушали, тем меньше понимали. У богов были разные ипостаси. Восходящее солнце именовалось одним божественным именем, заходящее – другим. Путешествуя по подземному миру ночью, солнце носило третье имя, имело другой облик, вкусы и привычки. Каждый процесс и природное явление, любое ремесло или животное, звезда или растение имело своих богов. Чего стоил только бог татуировки или звездочетов или особый бог игроков в мяч. К тому же один и тот же бог мог отвечать за совсем разные дела. И внезапно оказывалось, что покровитель воинов оберегает еще и купцов. А один из богов, держащих небесный свод, также защищает пчел и пчеловодство.
Все эти сведения лишь укрепили конкистадоров в мысли, что индейцы, живя по этим нелепым и греховным правилам, попадают в ад поголовно. Под конец рассказа испанцы дождались того, что интересовали их больше всего.
– Наиболее же угодная богам жертва – это человеческая кровь. Любой человек может подарить им свою кровь, сделав надрез обсидианом или укол шипом. Богов нужно поить кровью, иначе они ослабеют и даже могут умереть.
С этими словами Луис подвел испанцев к прилавку, на котором лежали товары купца, прибывшего откуда-то издалека. Слуга показал на узкую кость.
– Это шип плоской рыбы. Хорошо подходит для пускания себе крови. Угодно богам.
– Это из хвоста ската, – прокомментировал Себастьян. – С зазубринами. Укол должен быть довольно мучительным.
– Очередное подтверждение того, что здесь дьявол прикидывается богом и морочит индейцам головы, – пробормотал Фернан. – Обманывает их и заставляет самих себя истязать.
Оказалось, что ритуальные кровопускания стали для индейцев прибыльной статьей торговли. Шипы ската и особенно острые рыбьи кости купцы несли для этого с морского побережья. Мастера откалывали небольшие пластинки обсидиана специальной формы, удобной как раз для того, чтобы себя порезать. Колючки некоторых растений, длинные и прочные, тоже высоко ценились для самоистязания.
– Но самая великая жертва – это человеческая жизнь. Боги немало потрудились, создавая этот мир и оберегая его от потопов, пожаров, засухи и землетрясений. Многие из них умерли для того, чтобы люди смогли жить. Так разве благодарность человека может быть меньше щедрости богов? Попасть на алтарь под нож – большая честь! Есть большие праздники, когда приносят жертвы, но иногда богов нужно срочно умилостивить, если они гневаются.
Фернан и Себастьян, услышав это, лишь хмуро переглянулись. А вдруг вождь решит, что именно удивительные чужеземцы станут наиболее угодной жертвой кровожадным богам!
14. Война
Неожиданным, как подкравшийся ягуар, стало для испанцев известие о приближающейся войне. Просто однажды утром им объявили, что вождь собирается вести армию в поход. Разумеется, для двух таких грозных бойцов место в отряде обязательно найдется. И вот через два дня конкистадоры покинули город. Примерно три тысяч солдат составляли внушительную силу. Рядом с ними шли музыканты, неся барабаны и трубы. А еще, конечно же, жрецы, которые прямо на ходу молились богам и размахивали небольшими лампадами, из которых разносился сладкий аромат благовоний. Кроме того, это войско сопровождало две тысячи носильщиков, которые тащили связки стрел и дротиков, корзины с камнями для пращи, а также запасы еды.
Большую часть участников составляли обычные горожане, призванные в ополчение. Без доспехов, в набедренных повязках и самых простецких плащах. Оружием им служили копья с кремневыми наконечниками, луки, а то и просто деревянные дубины. Но несколько сотен бойцов выделялись из общей массы. Это была местная военная аристократия. Ярко раскрашенные хлопковые стеганки защищали их тела, головы украшали деревянные шлемы с высокими плюмажами. Богатые плащи, расшитые перьями, ожерелья и серьги из нефрита, пестрые щиты, мечи с обсидиановыми вставками. Выглядели эти воины живописно.
Испанцы, доказавшие свое право примкнуть к лучшим бойцам, шли в первых рядах. Практически сразу за носилками, в которых восседал вождь. Фернан шагал посреди этого шумного, пестрого людского потока и чувствовал себя ужасно глупо.
– Себастьян, ты не думаешь, что сейчас самое время попытаться сбежать? Мне совсем не хочется ввязываться во внутренние индейские междоусобицы.
– Попытаться можно, да вот только что мы станем делать, если сумеем скрыться? Оружие и доспехи при нас, но ты ведь уже убедился, что здесь главным врагом стоит считать голод и враждебную природу. Их мечом не зарубишь. Всю еду несут носильщики, а ведь они идут позади отряда. Вряд ли мы сумеем прокрасться ночью через спящий лагерь, раздобыть целый мешок провизии и не поднять при этом переполох.
– Так что, ты предлагаешь нам и в самом деле сражаться за индейцев? Мы ведь даже не знаем из-за чего конфликт.
– Какая нам, в сущности, разница? – пожал плечами Риос. – Даже если мы узнаем причину, то что изменится? Вождь пригласил нас в свой город, обеспечил жильем, едой и слугами. Теперь, разумеется, ждет ответной помощи. Я и сам предпочел бы заплатить ему за гостеприимство нефритом и пойти своей дорогой, но у нас выбора нет. К тому же. Подумай, какой авторитет мы завоюем, если поможем победить. Тогда можно попробовать договориться с правителем и попросить у него проводника и еды в дорогу.
– Шутишь? – хмуро спросил Фернан. – Если вождь убедится, что мы действительно хорошие бойцы, то уж точно не захочет нас отпускать. Мне еще одна мысль не дает покоя. А что, если мы идем сражаться с каким-нибудь испанским отрядом, который недавно приплыл с Кубы?
Себастьян изумленно уставился на Гонсалеса.
– Надеюсь, что это не так, – потом он задумался и продолжил. – Хотя, вот и шанс вернуться к своим. Нужно будет сделать это любой ценой. Вплоть до того, что переметнуться прямо во время боя.
План был не самый удачный. Фернан понимал, что индейцы вряд ли посмотрят на это спокойно. Двоих перебежчиков быстро накроет туча стрел. Но Гонсалес все равно не мог предложить ничего лучше.
Испанцев, как и других знатных воинов, сопровождали личные слуги. Луис практически не отходил от них. По словам молодого индейца, соперничество с соседними городами тянулось уже давно, а война вообще велась регулярно, но недолго. Обычно после сбора урожая следовали короткие набеги на ближайший враждебный город. После битвы и захвата рабов воины возвращались домой со славой и добычей.
– Меня вот еще что беспокоит, – заметил Себастьян. – В пылу сражения сложно бывает разобрать, где свои и где чужие. Ладно, если битва идет с турками. Они и лицами и одеждой отличаются от нас. А вот в схватках с теми же французами иногда возникает путаница. Особенно, если ряды перемешались и вокруг все бьются со всеми.
– А речь?
– Речь! – фыркнул Риос. – Когда вокруг кипит бой, то некогда вести разговоры. За лязгом оружия и криками раненых ты самого себя зачастую не слышишь. Да к тому же еще и наемники. Какой-нибудь солдат из германских или итальянских земель может биться как в нашей армии, так и во вражеской. Из-за неразберихи такие курьезы случаются, что это было бы смешно, если бы не стоило солдатам жизни. Так вот, к чему это я. Как мы будем своих людоедов от чужих отличать?
– Не знаю. На месте разберемся. Надеюсь, вражеские дикари сами станут нас атаковать и нам останется просто сражаться с ними. Будем убивать тех, кто станет угрожать нашим жизням.
Идти пришлось не очень далеко. Впрочем, здесь, в Новом Свете, где не водились лошади или быки и всю поклажу приходилось нести людям, нечего было думать о далеких военных походах. Обоз просто не мог обеспечить войско едой надолго. Через три дня отряд майя вышел из густого леса на открытое пространство. Там их уже ждали.
Испанцы с интересом смотрели на вражеское войско. Огромная масса людей, разодетых, разукрашенных, вопящих и потрясающих оружием. Над армией возносились длинные деревянные палки с пышными плюмажами – местный аналог боевого знамени. Эти пучки перьев, то красно-зеленые, то черно-белые, то сине-желтые позволяли командовать отрядами и направлять их на поле боя. Шум нарастал. Как будто в предвкушении битвы загрохотали барабаны, вслед за ними низкими голосами отозвались трубы. Эти могучие звуки перекрыли даже крики индейцев. Две армии начали сближение. В воздух взвились камни, стрелы и дротики.
Фернан почувствовал, как от напряжения перехватывает горло. Вот ему и снова довелось попасть в настоящее сражение. Здесь можно погибнуть моментально от случайной стрелы и никакой героизм, никакое мастерство не спасет. Он мчался вперед, прикрывшись щитом и слегка опустив голову. Скорее бы добраться до вражеских рядов! Там, в ближнем бою, стрелять никто не станет. А его фехтовальное искусство уже будет многого стоить. Рядом бежал и Себастьян.
Внезапно нападение замедлилось. Справа и слева «соратники» испанцев стали один за другим проваливаться под землю. В общем гуле их крики были не слышны, хотя они наверняка кричали. Фернан, пробегая мимо, кинул взгляд в одну из разверзшихся ям. Глубиной почти в человеческий рост, она щерилась со дна вбитыми в почву острыми кольями. Попав в ловушку, нанизанные на эти деревянные зубы, в яме корчились двое солдат. Испанец задохнулся от ужаса.
Вражеская армия прибыла к месту сражения раньше и явно успела подготовиться. Накопав таких ям и замаскировав их ветками и травой, она сумели затормозить чужое нападения. Передовой отряд, в котором оказались и конкистадоры, остановился. Зеленый луг впереди казался гостеприимным и безопасным. Невидимые до поры ловушки терпеливо ждали новых жертв. Стрелы и камни снова летели с двух сторон, собирая щедрый урожай.
И в этот момент индейцы показали, что им знакомы самые разные тактические хитрости. Испанцы, прикрывшись щитами от стрел, увидели, что с двух сторон на «их» войско накинулись отряды, скрывавшиеся до этого в зарослях кустарника по бокам луга. Стрелки вскакивали, раскручивая пращи, целясь из луков и бросая дротики. Более того, несколько индейцев поднялись, держа в руках петли с завернутым в ткань содержимым. Размахнувшись, они швыряли свои снаряды с помощью этой своеобразной пращи. В полете ткань разворачивалась и становилось видно, что же скрывалось внутри. Круглые или продолговатые ульи шершней, полные рассерженных жителей, падали среди людей. Насекомые тут же вырывались наружу и начинали жалить всех подряд. В войске, которое конкистадоры расценивали как «свое», началась паника. Дело запахло разгромом.
Испанцы переглянулись. Если они проиграют, то ничего хорошего их уж точно не ждет. Нужно было срочно переламывать ход сражения. Впрочем, не все дружественные индейцы потеряли головы. По приказу сидящего в носилках вождя остававшиеся в резерве лучники принялись засыпать стрелами напавших из засады врагов. Передовому отряду тоже следовало продолжить атаку. На травянистом лугу виднелись песчаные полосы, по которым можно было пройти, не опасаясь замаскированных ям с кольями.
Себастьян ринулся вперед, увлекая индейцев за собой. Азарт переполнял его и крик был пока единственным способом выплеснуть энергию.
– Сантьяго!
Древний боевой клич испанцев, под звуки которого они веками сражались на родине против мавров, впервые звучал здесь, в глубине джунглей Юкатана. Святого Иакова в Испании почитали, как покровителя страны, и на его помощь уповали воины на протяжении многих столетий. Теперь этому святому предстояло защитить двух конкистадоров, которые мчались на врага, увлекая за собой отряд местных солдат.
Фернан бежал рядом, тоже крича во весь голос. Остальные индейцы, видя пример иноземцев, кинулись вслед за ними. И, как оказалось, зря. Песок стал великолепным местом, где можно было спрятать колючки. Твердые шипы каких-то растений таились среди песчинок и ждали своего часа. Один за другим бегущие воины натыкались на них. Сандалии с кожаными, а то и плетеными подошвами не могли уберечь своих хозяев. Испанцы, нося гораздо более толстые сапоги, не пострадали. Но к месту сражения они привели едва половину передового отряда.
Сначала они ломали головы над тем, почему в них больше не стреляют. Но вопросы быстро отпали, когда они увидели в руках у некоторых вражеских солдат пучки веревок. Индейцы надеялись взять в плен воинов обескровленного отряда. В неволе конкистадоров явно ничего хорошего не ждало и сдаваться они не собирались.
Местные жители изумленно смотрели на невиданных чужаков. Впрочем, удивление не остановило их. Они кинулись навстречу. Две волны солдат схлестнулись. Прямо перед Фернаном оказался невысокий воин в хлопковой стеганке и с длинным копьем, древко которого было затянуто ягуаровой шкурой. Испанец закрылся роделой от укола в грудь и тут же нанес хлесткий удар, разрубив врагу плечо. Толстая куртка не спасла. Совсем рядом Себастьян шел вперед, расчищая себе путь мечом и щитом. Риос бился с таким мастерством, что противники не могли устоять и падали один за другим.
Дружественные индейцы, воодушевленные примером двух чужаков, атаковали яростно, подобно ягуарам. Фернан сражался, рассыпая во все стороны стремительные удары, столь быстрые, что лишь солнечные зайчики, плясавшие на клинке, позволяли уследить за полетом меча. Индейцы, никогда до этого не видевшие европейцев, не представляли себе, на что способен хороший фехтовальщик.
Стальные клинки, прочные и маневренные, собирали страшный урожай. Кирасы, щиты и шлемы хорошо защищали своих владельцев. В первые секунды схватки конкистадоры казались туземцам богами смерти, сошедшими на землю, чтобы утолить свою ярость. Имея преимущество внезапности, вооружения и отличной боевой школы, испанцы глубоко вклинились во вражеские ряды, ведя за собой остальных солдат.
Фернан сильным ударом разрубил деревянный щит и тут же нанес удар ребром роделы в лицо противника. Тот рухнул без чувств, а Гонсалес пошел дальше. Пот заливал глаза, локоть правой руки, задетой чужим копьем, пульсировал от боли. Но испанца это незначительное ранение лишь разъярило. Он колол и рубил клинком, сбивал с ног врагов ударами стального щита, а сам шел вперед, внося в чужие ряды сумятицу. Идущие за ним солдаты добивали раненых и упавших.
Себастьян, гораздо более опытный боец, отлично понимал главную задачу. Криком он сумел привлечь внимание Фернана и увлечь его за собой. Испанцы стали пробиваться к вражескому вождю. Вокруг него собрались наиболее сильные воины. Схватка закипела вокруг носилок, на которых, скованный изумлением, сидел немолодой мужчина в пышных нарядах. Индейцы бились друг с другом, а конкистадоры, совершенно перестав отличать своих от чужих, прорубались сквозь плотные построения к паланкину.
Вождь, преодолев оцепенение, протянул руку. Кто-то из слуг тут же подал ему копье. Привстав на сидении, правитель с силой метнул оружие…
Фернан этого не видел. Он как раз сражался с одним из телохранителей. Индеец оказался на диво искусен и наседал на испанца, умело закрываясь щитом и нанося удары мечом с обсидиановыми вкладками. И все же Гонсалес оказался гораздо более хорошим бойцом. Обманное движение стального клинка вынудило индейца опустить щит вниз, заслоняя ноги, а острие толедского меча тут же метнулось вверх, навылет пробив горло. Телохранитель упал, а плечо Фернана тут же обожгло болью. Он коротко вскрикнул и отшатнулся, выронив меч из мгновенно ослабевшей руки. Вождь тем временем приготовился метнуть второе копье. С высоты ему было очень удобно целиться…
Фернан упал из-за подвернувшегося под ногу камня. Он тут же вскинул щит, надеясь уберечься от ударов, но это оказалось лишним. Вокруг него сгрудилось пятеро воинов, выставив копья и укрыв его от любой опасности.
В эту же секунду Себастьян пробился к носилкам и его клинок скосил одного из носильщиков. Паланкин тут же повело в сторону и вождь, не удержавшись, завалился на бок. Он быстро понял, откуда теперь грозит самая большая опасность и все-таки сумел нанести удар. Но бритвенно-острый черный обсидиановый наконечник со скрежетом скользнул по остроконечному шлему Риоса, не нанеся никакого вреда. А сам Себастьян размашистым ударом смел вождя с носилок. И это стало переломным моментом.
Увидев, что правитель сражен, его войско дрогнуло. Гибель вождя считалась очень плохой приметой, знаком неудовольствия богов. Лишенная милости небожителей, какая армия могла рассчитывать на победу? Больше не возвышался над человеческим морем полубог, могущественный и всезнающий, прекрасный в своих одеждах, обозревающий все поле битвы, являвшийся залогом того, что сила на стороне тех, кого он повел в бой. Лучший из людей оказался сражен чудовищными чужаками, страшными, белолицыми, как будто выбеленными известью, чьи тела неуязвимы, чья кровожадность бескрайня. Они прошли сквозь ряды самых отважных и благородных воинов, сея смерть и не зная пощады. Если уж им по силам повергнуть вождя, то что им стоит перебить простых людей?
Испуганные индейцы хлынули в разные стороны. Паника оказалась заразной. Где-то там, далеко позади, солдаты из засады еще продолжали сражаться. Они верили в свой успех, они видели, как неприятели продолжают валиться на землю, сраженные стремительными камнями и стрелами. Они с восторгом смотрели как их враги, обезумев от боли, прыгают, катаются по земле или носятся по полю, преследуемые злыми шершнями. Они верили, что мудрый вождь, избравший такую тактику, велевший выкопать ямы с кольями и спрятать в песке колючки, приведет их войско к победе. Они еще не знали, что уже проиграли. Что вождь сражен, а его лучшие воины рассеяны или перебиты и что главные силы обратились в бегство.
Однако совсем скоро страшная правда встала перед ними во всем своем пугающем облике. Солдат в засадах было слишком мало. В одиночку они никак не могли победить. Когда на них насела превосходящая по численности армия, то им не оставалось ничего другого, кроме бегства. Но преследователи тоже знали толк в поимке отступающих. Со свистом разрезали воздух стрелы и камни, впиваясь в тела пытающихся спастись индейцев. Снаряды ранили и калечили убегающих, лишали их подвижности. А вдогонку уже мчались воины, хватая своих жертв за волосы или оглушая их ударами по голове. Пленникам связывали руки и собирали вместе…
