Юрий Александрович Штаб
Закат Пятого Солнца
Постепенно взяв себя в руки, он попытался собрать вокруг себя людей. Ему бы хоть немного времени! Но увы. Силы индейцев таяли на глазах. С каждым мгновением их оставалось все меньше. Тех, кто еще не погиб, обуял ужас. Но даже если бы этого не произошло, то что могли сделать безоружные люди против хорошо организованных и тренированных испанцев?
Ацитометля Кортес приказывал взять живым. Об этом его очень просила Марина. Не так и просто было пленить одного человека среди хаоса паникующих индейцев. Молодому вождю удалось даже обзавестись коротким копьем, которое случайно обронил один из испанцев. Получив привычное оружие, Ацитометль почувствовал себя гораздо увереннее. Лучше уж умереть в бою! Он развернулся и кинулся на ближайшего врага, высокого человека с короткой золотистой бородой.
Это оказался сам Педро де Альварадо. Испанец не собирался рисковать жизнью ради того, чтобы оставить своего соперника неповрежденным. Ацитометль и сам не успел понять, как получилось, что его удар, нацеленный в горло врага, был отбит. А через мгновение руку обожгло и он выронил копье. Раненый индеец метнулся в сторону, надеясь отступить, но Педро толкнул его в плечо, сбивая с ног. Через минуту связанного Ацитометля подвели к группе вооруженных тотонаков. Здесь под их защитой находилась и Марина.
Плененный вождь уже осознал, что его безрассудство навлекло страшные беды на родной город. Теперь он предпочел бы умереть, но не видеть того, что творилось вокруг и уж тем более не видеть Марину, которая его предала. Он даже не поднял на нее взгляд. Марина же заговорила:
– Ацитометль, Чолула сейчас расплачивается за то, что хотела напасть на испанцев. Я не могла принять твоего предложения, но хочу спасти тебе жизнь. Оставайся здесь. Под охраной этих воинов никто тебя не тронет.
После этих слов она развернулась и ушла. Марина не ждала благодарностей и понимала, что вождь ее сейчас мысленно проклинает. Перед ней стоял сложный выбор и она его сделала. И хотя девушка предпочла связать свою судьбу с конкистадорами, но она не желала Ацитометлю смерти. Она в это мгновение даже не подумала, что для пленника гибель была бы избавлением.
Прошло не так и много времени, а на площади почти не осталось живых чолульцев. Чуть больше повезло раненым, которые упали и затерялись среди трупов. Наиболее сообразительные просто падали, прикидываясь мертвыми. Кому-то из них сопутствовала удача и их не тронули. Лишь несколько десятков из двух с половиной тысяч остались в живых. А на ворота тем временем продолжали наседать солдаты Чолулы. Арбалетчики и аркебузиры спешно стреляли по толпам нападающих, помогая артиллерии и пехоте.
Альварадо видел, что на площади делать уже нечего. Нужно было отражать атаки на входы. В нескольких шагах от него Фернан с криком зарубил одного из последних индейцев. Гонсалес стоял, слегка пошатываясь, весь забрызганный кровью. Как не старался он сохранить ясную голову, но в такой бойне это сложно было сделать. В голове гудело, в глазах рябило от красного цвета. И тут сзади раздался окрик:
– Фернан!
Гонсалес от неожиданности подскочил как ужаленный, и совершенно не задумываясь, инстинктивно, ударил с разворота на звук. Толедский меч со свистом рассек воздух… И лязгнул, столкнувшись с точно таким же толедским мечом – Педро невозможно было застать врасплох.
Альварадо отбил чужой удар и тут же контратаковал. Он не на шутку рассердился. Еще не хватало вот так глупо погибнуть в этой дикарской стране от руки соотечественника, который настолько потерял над собой контроль, что уже вовсе ничего не соображает. Острие клинка нацелилось в плечо – несильно, но так, чтобы запомнилось. Сейчас этот щенок на всю жизнь уяснит, что нужно поменьше размахивать оружием.
Но Фернан, в каком бы он трансе не был, отреагировал мгновенно. Заученная до автоматизма фехтовальная техника не подвела. Он прянул в сторону, ушел от удара и тут же сделал выпад, который Альварадо лишь в последний момент заблокировал кинжалом. Они обменялись еще несколькими молниеносными ударами, которые менее искусных бойцов давно бы отправили на тот свет. Похоже, именно лязг стали привел Фернана в себя и он сообразил, что сражается против своего. Гонсалес сделал два шага назад, потряс головой. Окутывавшая его кровавая пелена постепенно таяла, исчезала, в глазах появилось осмысленное выражение.
– Педро? – хрипло выдавил он.
– Пришел в себя? – хмуро поинтересовался тот. – Пойдем, мы нужны возле ворот.
С этими словами Альварадо отвернулся и двинулся к одному из выходов с площади. В душе его клокотала досада, но на кого же здесь было пенять? Фернан действительно оказался противником ему под стать. Педро сражался с ним не шутя, но Гонсалес, совсем еще молодой и малоопытный, сумел выйти из этой короткой схватки без единой царапины. Конечно, в длительном бою мастерство Альварадо наверное позволило бы ему победить. А если нет? Щенок, несмотря на свою молодость, оказался настоящим волкодавом.
Фернан же обвел картину бойни шокированным взглядом. Он впервые видел столько убитых людей. Площадь усеяли мертвые тела, лужи крови были так велики, что в них, казалось, можно утонуть. На мгновение ноги у Гонсалеса подкосились. Он упал на колени. Желудок его яростно бунтовал и Фернан с трудом подавлял тошноту.
«По сравнению с этой немыслимой резней даже жертвоприношения индейцев кажутся не такими уж кровавыми» – помимо воли подумал он.
Затем Гонсалес все же встал, и досадливо морщась на себя за слабость, поспешил вслед за Альварадо. Не хватало еще, чтобы окружающие увидели, как он чуть не грохнулся в обморок. Нужно и в самом деле защищать ворота. Если он сейчас даст слабину, то в самом скором времени присоединится к этим грудам тел.
Пока испанцы отбивались от наседающих на них чолульцев, в город хлынули тлашкаланцы. Их предупредили заранее и, как только они услышали грохот пушек, то тут же поспешили на помощь союзникам. По договоренности они украсили головы пучками камыша, чтобы их уж точно нельзя было спутать с местными жителями, и сейчас пробивались к дворцу, в котором засели конкистадоры.
Огромная Чолула наверняка смогла бы оказать достойное сопротивление, если бы у ее воинов нашелся толковый лидер. Но вожди большей частью попали в ловушку Кортеса, а горожане и солдаты не ожидали такого поворота событий. Через какой-то час после того, как заговорила артиллерия, тлашкаланцы уже вовсю хозяйничали в городе. Жителей убивали в домах и на улицах, сотнями брали в плен. Деревянные здания поджигали, все, что имело хоть какую-то ценность, тут же разграбляли.
Горожане ни о каком сопротивлении уже и не помышляли. Они в панике разбегались, покидая гибнущий город и надеясь найти спасение за пределами Чолулы. Войско их разгромлено, касики и жрецы большей частью перебиты, по улицам со свирепым хохотом носятся тлашкаланцы, которые только и смотрят, кого бы взять в плен. Кортес прекрасно понимал, что союзников сейчас призвать к дисциплине просто невозможно. Они разбрелись по огромной территории, шарили в поисках добычи, и не было способа собрать их сейчас воедино. Пришел час великого торжества для Тлашкалы. Чолула дорого платила за то, что ее воины, вместе с ацтеками, ходили в походы на соседнее горное государство.
Ацитометль выбрал момент, когда за ним никто особо не следил. Тотонаки даже не предполагали, что пленник захочет освободиться. Вокруг бушует ад. Только под их охраной вождь в безопасности, так зачем же ему бежать? Испанцы связали ему запястья на скорую руку, явно в спешке. Стараясь не привлекать внимания, он сумел освободиться из жесткой веревочной петли. И как только тотонаки потеряли бдительность, Ацитометль вскочил, двинув одного из них локтем в живот, и помчался прочь с площади. Здесь почти уже не оказалось испанцев, которые выплеснулись на улицы и сражались с солдатами Чолулы.
Увы, картина разграбления города могла убить сама по себе, тут не нужно было и оружия. Чолулу захлестнула волна завоевателей. Ацитометль, привыкший видеть родной город красивым и нарядным, почувствовал, как у него останавливается сердце от картины развернувшейся на улицах бойни. Вождь с силой ударил себя кулаком в грудь. Сейчас не время умирать от сердечных приступов! Нужно действовать. Ацитометль сумел обзавестись деревянным мечом с обсидиановым лезвием, напав со спины на беспечного тлашкаланца, который грабил какой-то дом. Затем уложил еще двух горцев, не ожидавших от него особого мастерства. Но, чем дольше он метался между домами, тем сильнее его охватывало отчаяние.
Молодой человек осознал, что спасти город он уже не в состоянии. Если бы его не пленили! Если бы он успел сразу же вырваться с площади, то, возможно, он организовал бы оборону. А сейчас Чолула наводнена белолицыми чужаками и воинами Тлашкалы. С трудом собрав под своей рукой несколько десятков человек, он сражался на одной из улиц, не мечтая уже ни о чем, кроме как подороже продать свою жизнь. Но отряд его быстро таял. Вскоре им пришлось отступить под натиском испанцев.
Конкистадоры в это же время гасили очаги сопротивления. Наверное, последними непокорными стали индейцы, которые сумели забаррикадироваться в большом деревянном храме и теперь отчаянно отбивались. Здание оказалось практически неприступным, а на крыше его хранились огромные запасы камней, массивных бревен и дротиков. Пробиваться внутрь было просто глупо. Испанцы обложили его со всех сторон, но для переговоров требовался переводчик.
Кортес подъехал к храму на коне. Рядом шла Марина.
– Я приказываю вам сдаться и сложить оружие. Выходите отсюда и признайте свое поражение. Обещаю, что всем сдавшимся я подарю жизнь.
Марина, которую на всякий случай прикрывали щитами двое пехотинцев, перевела это без запинки и практически сразу же услышала ответ. Знакомый голос сурово произнес:
– Мы находимся в своем городе и не собираемся склонять головы перед дерзкими чужеземцами! Убирайтесь прочь.
– Ацитометль, зачем ты сбежал из-под стражи?! – не сдержала удивления Марина.
– Ты, негодяйка, предавшая свой народ, всех равняешь по себе! Я не нуждаюсь в милосердии этих белолицых дикарей! Посмотри, к чему привела твоя измена. Прекрасная Чолула, главная святыня всего мира, разграблена и сожжена. А все из-за тебя!
Марина не знала, что ему ответить. То, что ацтеки – вовсе не ее родной народ и что все окрестные племена уже давно проклинают их за властность и непомерные аппетиты? То, что она сама давно мечтала о свободе, побывав в рабстве в разных городах, но лишь от чужаков-испанцев дождалась освобождения? Девушка понимала, что Ацитометль, ожесточившись из-за сегодняшних событий, останется глух к ее аргументам. И все же она еще надеялась его спасти.
– Ацитометль, вы собирались напасть на испанцев, которые не сделали вам ничего плохого…
– Они это плохое сейчас с лихвой наверстывают! – раздался из-за стены гневный голос.
– И все же Эрнан Кортес дает вам еще один шанс на спасение. Выходите и сдавайтесь.
– О чем ты говоришь с ними? – требовательно осведомился генерал-капитан.
– Уговариваю признать поражение, – ответила Марина.
Несколько индейцев действительно вышли наружу. Удивительно было, как их выпустили остальные. Испанцы их разоружили, но на все четыре стороны отпускать не спешили. Оказавшись на улице без защиты, они тут же попали бы в руки к тлашкаланцам. На крыше тем временем появился одинокий воин. Марина узнала Ацитометля. Он гордо стоял, выпрямившись во весь рост, и громко кричал.
– Отказывается сдаваться, – перевела она с замиранием сердца. – Говорит, что если мы такие храбрые, то можем попытаться взять храм силой, но только нам этого в жизни не достичь – боги защищают своих детей.
Как только перевод был закончен, индеец погрозил зажатым в руке копьем и скрылся.
– Он еще торговаться со мной будет?! – вспылил Кортес. – Город в моих руках, ацтеки покинули своих союзников. В обмен за измену я обещаю им помилование, а они надеются на богов? Поджигайте! – решительно бросил он.
Вскоре храм запылал со всех сторон. Не пожелавшие склонить головы чолульцы сгорели вместе со своим святилищем. Огонь жадно пожирал деревянные стены, вскоре заплясал и на крыше. Изнутри слышались крики. Марина застыла, испуганно глядя на танец пламени. Чувство вины и сострадание переполняло ее. Хотелось закрыть глаза, чтобы не видеть пылающий храм, но огонь как будто заколдовал ее, не позволяя отвести взгляд. Она отчаянно пыталась убедить себя, что сделала все для спасения Ацитометля. И, наверное, это была правда. Но этого оказалось недостаточно.
– Марина, что они кричат? – спросил Кортес, расслышав за ревом пожара одинокие вопли.
– Призывают богов на помощь, – глотая слезы, ответила девушка.
Боги молчали… Марине казалось, что зрелище творящегося вокруг кошмара даже небожителей повергнет в ужас. Хотелось упасть, закрыть глаза, заткнуть уши и лежать так до тех пор, пока мир опять не станет нормальным. Но она оцепенела и в эту минуту не смогла бы даже пошевелиться.
Еще одно важное дело не терпело отлагательств. Кортес не забыл о войске ацтеков, которое было где-то на подходе. Окинув взглядом своих солдат, он убедился, что все они готовы сражаться и дальше.
– Педро, что с тлашкаланцами?
– Разбрелись кто куда, – пренебрежительно махнул рукой Альварадо. – Да и что с них взять? Никакой дисциплины. Грабят город. Со мной всего-то сотня союзников. Остальных не собрать никаким разумным способом.
– Бери хотя бы их. Пойдем навстречу ацтекам.
– Чолула хорошо укреплена, стрел и дротиков с лихвой хватит для обороны, – вмешался Хуан Веласкес де Леон. – Может, лучше здесь встречать врага? Ацтекам город в жизни не взять.
– Они этого делать и не будут, – ответил Кортес. – Армия Монтесумы просто отступит. Если враг рядом, то мы должны его разгромить. Лучше всего это сделать сейчас и на открытом месте, где мы сможем использовать кавалерию и пушки.
Конкистадоры уже построились, готовые выйти из Чолулы навстречу войску императора, но в это время пришли разведчики из числа тлашкаланцев. Прочесав всю округу, они не нашли неприятеля. Лагерь, в котором базировались ацтеки, стоял пустой. Видимо, они отступили сразу же, как только услышали канонаду и поняли, что план провалился и элемент внезапности утрачен. Чолула целиком и полностью оказалась во власти испанцев.
Два дня тлашкаланцы предавались грабежу. Как только стало известно о победе, из Тлашкалы поспешили дополнительные отряды воинов. Из Чолулы они гнали с собой сотни рабов, многих из которых вскоре зарезали на алтарях. Еще несли драгоценности: ткани, украшения, перья, а также соль. Обычная соль представляла большую ценность в этой горной стране, которая долгое время была почти отрезана от торговли стараниями Монтесумы и испытывала большой дефицит самых простых продуктов.
Лишь через два дня удалось навести хоть какой-то порядок. Альварадо, Сандоваль, Веласкес, Ордас и остальные капитаны носились по городу как угорелые и лишь с большим трудом призвали тлашкаланцев к дисциплине. К Кортесу направилась делегация из нескольких касиков и вельмож. Оставалось лишь удивляться тому, как они умудрились уцелеть посреди всего этого кошмара. Они были храбры, рискуя жизнями ради спасения родного города. Могли ведь просто сбежать, пересидев напасть в ближайших селениях.
– Великий господин, ты показал нам свою решительность, яви же теперь свое милосердие, – просили они. – Виновные в измене понесли достаточное наказание, но мы к этому не причастны. Мы никак не участвовали в заговоре против тебя.
– Ха, сейчас будут еще клясться, что они и не знали о готовящемся нападении! – фыркнул Альварадо. – Весь город перекопан рвами с острыми кольями, баррикады на улицах кое-где такие, как будто они там начали очередную пирамиду строить. А камни на крышах? А дротики и стрелы? Местные жители отлично все это видели. Нужно быть слепым, чтобы не знать об этой коварной затее!
– Они врут, – поддержал Педро Веласкес де Леон. – Вы дороги видели? Там сплошные траншеи.
– Врут, конечно, – высказался и Сандоваль. – Но тут уж все просто. Или мы уличаем их во лжи и тогда их всех нужно казнить, или же следует сделать вид, что верим. Пускай наводят порядок в Чолуле. Думаю, страха мы на них нагнали достаточного, чтобы они и думать забыли об измене.
– Гонсало прав, – кивнул Кортес. – Раз уж мы не собираемся уничтожать Чолулу целиком, то хватит наказаний. Нужно обуздать и тлашкаланцев.
После этого он обратился к делегации и сказал:
– Вероломные предатели мертвы. На вас я возлагаю задачу поддержания порядка в Чолуле. Велите жителям возвращаться и жить прежней жизнью. Никому из них больше не будет вреда, если они не вздумают воевать против меня.
Тлашкаланцы недовольно ворчали, когда им приказали отпустить всех пленников, но ослушаться не посмели. Несколько сотен человек вновь обрели свободу, о которой уже и не думали, со страхом ожидая принесения в жертву. Генерал-капитан, воодушевленный этим успехом, энергично взялся за примирение Тлашкалы и Чолулы. Фернан, глядя на это, только недоуменно качал головой. Едва-едва закончилась резня и разграбление, о каком мире может идти речь?
Но настойчивость Эрнана Кортеса принесла свои плоды. Он указал, что настоящие враги для всех – это ацтеки, так что именно против них нужно объединиться. А также категорично заявил, что не потерпит междоусобиц среди своих союзников. Индейцы с обеих сторон уже убедились, что лучше не перечить командиру конкистадоров. Уцелевшая знать Чолулы, слишком испуганная той вакханалией, что развернулась в городе, готова была согласиться на все, только бы восстановить порядок. Так Чолула признала над собой главенство испанской монархии, а заодно заключила мир с Тлашкалой, закрепив его несколькими свадьбами среди местной аристократии.
21. Поход на столицу
А события развивались все стремительнее. Вести о бойне в Чолуле разлетелись по округе. Ближайшие города, узнав обо всем, поспешили отправить своих послов к Кортесу, ища его благосклонности и покровительства. Но самый большой интерес вызвала делегация от Монтесумы. Император клятвенно заверял испанцев, что он для них самый верный и преданный друг. В то же время он притворно кипел от негодования на жителей Чолулы, которые по своей воле хотели напасть на конкистадоров, а на него свалить вину. Под конец ацтеки сказали, что Кортеса и его воинов будет ждать в Теночтитлане самый радушный прием.
Фернан на этих переговорах не присутствовал, помогая Альварадо и Сандовалю улаживать последние мелкие неурядицы среди индейцев. Лишь вечером того же дня его пригласили к генерал-капитану. Кортес был в самом бодром расположении духа и быстро пересказал Гонсалесу всю суть беседы.
– По существу, император ацтеков только что проиграл войну, хотя и сам все еще этого не осознал, – резюмировал Кортес. – При первой же неудаче он без малейших колебаний свалил всю вину на Чолулу, которая действовала, я уверен, исключительно по его приказу. Сам видишь, насколько здесь быстро расходятся известия. Вот и скажи мне – пожелают ли другие города выступать против нас по его требованию, если будут знать, что Монтесума с легкостью бросит их на произвол судьбы?
– Похоже, что наш авторитет сильно вырос после всех этих событий, – не скрывая удивления заметил Фернан. – Ну так что, император готов нас принять у себя в столице?
– На этот раз прозвучало согласие, но чего оно стоит? Монтесума слишком часто меняет свои решения. Впрочем, мы пойдем вперед независимо от того, что будут говорить его послы. Ты бы их слышал! – рассмеялся Кортес, после чего процитировал. – «Наш уэй-тлатоани гневается на нечестивых жителей Чолулы и желает их строго покарать за гнусное и позорное предательство, которое они измыслили. А также за то, что им хватило наглости прикрываться его именем!»
– Когда выступаем?
– Нет смысла задерживаться, – пожал плечами генерал-капитан. – Мы в любом случае собирались уходить из этого города.
Вскоре испанцы покинули Чолулу. Она к тому времени не приобрела еще свой прежний цветущий вид, но раны от боевых действий постепенно затягивались. Рынки опять торговали, улицы наполнялись людьми. Кортес не стал оставлять здесь своего наместника. Блюдя обычаи этой страны, он отдал власть над городом брату убитого во время резни главного касика. Места погибших аристократов заняли другие, которые своим возвышением обязаны были конкистадорам, что гарантировало их лояльность. Об обращении местных жителей в христианство пока никто не говорил. Пришлось ограничиться тем, что в Чолуле один из храмов превратили в христианскую церковь.
Вожди Тлашкалы снова и снова предупреждали Эрнана Кортеса об опасности вхождения в Теночтитлан. Он и сам осознавал весь риск этого мероприятия. Даже Чолула чуть не стала для испанцев могилой, что уж говорить про огромную и неприступную столицу. Но Кортес понимал, что пути назад нет. Союзные индейцы видят в нем несравненного полководца, единственного человека, который может бросить вызов ацтекам. Стоит ему проявить вполне разумную осторожность и этот почти божественный ореол, вызванный удивительными победами, быстро померкнет. Многие ли останутся ему верны? Тотонаки, тлашкаланцы и другие племена, которые в будущем тоже могут стать его союзниками, должны увидеть, что для конкистадоров нет ничего невозможного.
Вот потому Эрнан Кортес, сохраняя самый беспечный вид, раз за разом отвечал, что опасаться нечего и что он сумеет войти в Теночтитлан без каких-либо усилий.
– Это верно, Малинче, – хмуро признал один из вождей Тлашкалы, – Но сумеешь ли ты также легко оттуда выйти?
Кортес своего решения не изменил. Чолула поставила под его начало несколько сотен человек – солдат и носильщиков. Вместе с двумя тысячами тлашкаланцев получался приличный отряд. Неприятным сюрпризом стала просьба тотонаков отпустить их домой. Конкистадоров эти слова весьма удивили. Тотонаки, их первые союзники, сами настойчиво искавшие дружбы белых людей, смело шедшие навстречу всем опасностям, терпевшие любые невзгоды, теперь не желали идти дальше.
– Прости нас, великий господин, – смиренно говорили они Кортесу. – Мы всей душой верны вам и готовы помогать во всем прочем, но не заставляй нас идти в Теночтитлан. Мы первыми ослушались Монтесуму, пленили его сборщиков податей, вышли из-под его руки. Его кара будет ужасной. Это послужит показательным наказанием для тех, кто смеет противиться воле повелителя.
– Вы не побоялись перейти заснеженный горный перевал, не испугались вторгнуться в Тлашкалу и войти в Чолулу, – не скрывая удивления, произнес Кортес. – Я не верю, что вас внезапно покинула отвага. Я обещал всегда защищать вас от гнева Монтесумы и я выполню данное слово. В Теночтитлане вам нечего бояться.
Касики не смели прямо заявить генерал-капитану, что они сомневаются в его силе. Но по их поведению это было видно и так. Они понурились, стыдясь собственного страха, но продолжали стоять на своем. Эрнан Кортес мог приказать им идти дальше, но что толку от союзника, которого покинула решительность?
Он очень тепло распростился с тотонаками, наговорил им много дружелюбных слов и отпустил. Не поскупился и на подарки, благо, стараниями Монтесумы у него хватало чудесных тканей и украшений из самых ценных перьев. Особенно щедрые дары Кортес передал толстому касику Семпоалы, что когда-то первым прислал своих послов в лагерь конкистадоров. Заодно возвращающиеся на побережье индейцы обещали навестить и Веракрус. Генерал-капитан отправил с ними письмо Хуану де Эскаланте, наказывая ему быть все таким же внимательным, защищать местных жителей от ацтекских поборов и не забывать о дисциплине среди солдат.
Отряд двигался вперед. По пути им встречались маленькие поселения и большие города, и всюду ждал самый радушный прием. Слава бежала впереди конкистадоров. Некоторые вожди жаловались на императора, который замучил их грабежом и тяжкими налогами.
– Ацтеки зовут вас в столицу и наверняка говорят, что мы бедны, а они богаты. Это так и это не удивительно. Все ценное они забирают у окрестных племен, обрекая их на самую жалкую и нищую жизнь. Потому и богатеет Монтесума, грабя земли своих подданных. Невозможно даже посчитать, сколько несчастных людей режут на алтарях в Теночтитлане.
Кортес раз за разом обещал добиться справедливости. И даже в каждой захудалой деревне звучало одно и то же настойчивое предупреждение: не ходите в Теночтитлан, там вас ждет лишь погибель!
Внезапное малодушие тотонаков и эти зловещие предсказания могли навеять сомнения на кого угодно. Кортес собрал приближенных с целью узнать, каковы настроения солдат.
– Нужно идти вперед, – как всегда без малейших колебаний сказал Альварадо. – Я вообще не слишком удивлюсь, если все эти советы нам дают по наущению Монтесумы. Император старается нагнать на нас панику в надежде, что мы отступим.
– До смерти надоели эти предсказатели, – поддержал его Сандоваль. – Мы изо дня в день слышим одно и то же! Повсюду опасность, повсюду враги. Как будто мы и сами этого не знаем! Смешно будем выглядеть в глазах Монтесумы, если испугаемся и повернем назад. А ведь столько раз обещали, что придем обязательно.
– Вы правы, – кивнул Кортес. – Нельзя показывать слабость ни в чем. Но все же уход тотонаков и предостережения остальных индейцев на чем-то базируются. Я знаю, что среди солдат есть некоторые, которые предпочли бы отступить.
– Осторожные есть всегда, – пожал плечами Диего де Ордас. – Но большая часть воинов готова идти хоть на край света.
– Мы уже и так на краю, – заметил Фернан. – Хотя местные жители утверждают, что как раз наоборот – мы приближаемся к центру мира. По крайней мере, этого мира, как они говорят. Теночтитлан, должно быть, превосходит любые ожидания. Наши ветераны готовы биться хоть с французами, хоть с турками, хоть с дикарями, хоть с самим дьяволом. Чем больше вижу залитые кровью пирамиды, тем больше убеждаюсь, что встреча с дьяволом лицом к лицу наиболее вероятна. Похоже, именно здесь его царство.
– Вот и посмотрим, каков он с виду, – резюмировал Кортес. – Наши проводники говорят, что до столицы осталось всего ничего.
Но добраться до Теночтитлана оказалось не так и просто. Дорогу преграждали два вулкана, на один из которых Диего де Ордас, Фернан и Себастьян не так давно забрались. Все трое были единодушны – пройти войску через вершину совершенно невозможно. Троп между двумя горами хватало. Они ветвились, ныряли в ущелья, змеились между скал, но кто мог подсказать правильный выбор? Послы Монтесумы рекомендовали свернуть на одну дорогу, широкую и удобную, которая шла по низине, стиснутая между двух горных отрогов. Тлашкаланцы же уверяли, что это ловушка, упирающаяся в тупик, и нужно выбрать другую дорогу, куда менее удобную, которая была до невозможности завалена огромными деревьями. Кортес решил положиться на совет своих союзников.
Началась долгая работа по расчистке тракта. Стволы поваленных деревьев оказались столь велики, что оставалось только диву даваться, сколько сил было приложено, чтобы загородить проход. Целый день ушел на эти работы. Ацтеки из посольства демонстративно недоумевали, что заставило испанцев пренебречь их советом и избрать такой утомительный путь. Была ли ловушка на другой тропинке? Это так и осталось до конца не выясненным.
Даже здесь, вдалеке от вершин вулканов, людям не хватало воздуха. Каждый вдох давался с трудом, голова кружилась. Лишь несколько человек родом из Кантабрийских гор чувствовали себя более-менее сносно. Вдобавок к этому отвратительному воздуху, которым крайне трудно было дышать, вскоре добавился еще и снегопад. Нечто подобное конкистадорам уже приходилось преодолевать по пути в Тлашкалу. Снежинки лезли под одежду, залепляли глаза, набивались в ноздри. Единственное спасение в том, чтобы пересечь этот кряж как можно скорее.
Стоило лишь спуститься в следующую долину, как к испанцам пришло очередное посольство от императора. Делегация, как это обычно и бывало, принесла щедрые дары, но наибольший интерес вызвали их слова.
– Великий господин, наш всемогущий повелитель Монтесума Шокойоцин шлет тебе привет. Он велел передать, что готов из дружбы и великой любви платить твоему правителю такую дань, которую тот пожелает.
Это предложение немало удивило Кортеса, но виду он не подал, лишь благосклонно кивнул головой. Ацтеки держались почтительно, но блюдя собственное достоинство. Заметно было, что сказано еще далеко не все.
– Ты получишь дань для своего господина золотом, и серебром, и драгоценными камнями, и самыми лучшими тканями. Всем, чем только пожелаешь. Кроме того, особые подарки заготовлены для всех вас. Твои люди – несравненные храбрецы, и Монтесума счел бы себя опозоренным, если бы отпустил их назад с пустыми руками. Каждому твоему помощнику преподнесут по малой ноше золота. А тебе лично – четыре малых ноши. Простым солдатам также велено вручить подарки.
Вот тут впору было онеметь. Малая ноша, как уже знали испанцы, равнялась примерно двадцати килограммам. Конкистадоры не могли даже представить, сколь же богат император ацтеков, если готов заплатить столько золота.
– Он врет, – не выдержал обычно хладнокровный Гонсало де Сандоваль. – По словам индейца, нам дадут чуть ли не половину лошадиного веса золотом. Такого богатства просто не может быть в одном месте, даже если это самый большой и удивительный город на свете.
Послы заметили, что обещанная награда произвела ошеломительное впечатление. Главный из них радостно улыбнулся, кивнул головой, как бы в подтверждение своих слов, и продолжил:
– Но великий Монтесума в то же время запрещает тебе и твоим людям дальнейшее продвижение вперед. Скажу откровенно – богатства нашего императора просто ничтожны, если сравнивать их с его военной мощью. Все подданные Монтесумы, все храбрейшие воины, коим нет числа, вооружены и готовы силой преградить тебе путь, если ты не внемлешь этому совету. Соглашайся на предложенные условия, такая щедрость нашего повелителя – большая честь.
Этой угрозой нельзя было пренебречь. Пока конкистадоры оставались на побережье, они могли утешать себя надеждами на то, что Монтесума их не достанет. Не погонит же он свою армию в утомительный поход через леса, горы и пустыни для того, чтобы раздавить ничтожный отряд в пятьсот человек. Теперь же они находились в нескольких днях пути от столицы. Отсюда императору несравненно проще нанести удар. С испанцами было около трех тысяч союзных индейцев, но по сравнению с полчищами ацтеков это лишь капля в море. Да и кто мог бы поручиться, что союзники окажутся стойкими в бою? Пример тотонаков, которые наотрез отказались приближаться к Теночтитлану, наглядно показывал, какой ужас внушает одно имя Монтесумы местным жителям.
