Элтэнно. Хранимая Звездой
Сага о розах. Книга первая
Глава 7
– Нет, Омико, нет. Я не брошу тебя. Никогда и ни за что!
От этих уверенных слов у меня сердце едва не остановилось. К горлу такой комок подступил, что даже дышать стало тяжело. Слёзы сами собой потекли из глаз, но… я любила Ортольда и не хотела видеть его мёртвым.
… Так какой выбор был у меня, кроме как указать рукой на окно, и дрожащим голосом объяснить ему?
– Посмотри, милый, посмотри сколько людей тебе противостоит. Пока Гульд ещё может прикрыть тебя, беги! Всем, что есть в этом мире, молю – не дай мне увидеть твоей смерти.
– Нет, Омико. Если ты хочешь, чтобы я ушёл, то давай скроемся вместе!
– Тебе прекрасно известно, что вдвоём нам не сбежать. Ты сам сказал, что Хранитель Снерш пойдёт за мной следом. Так ты умрёшь!
– Да разве я боюсь смерти за тебя?
Ортольд осуждающе посмотрел мне в глаза и упрямо стиснул зубы. Вместе с тем кто-то из нападающих издевательски захохотал, и потому он храбро положил руку на эфес меча. Ему было не занимать отваги. Он был действительно готов к бою, что стал бы для него последним.
… Вот только к такому исходу была не готова я.
«Отчего вы препятствуете его счастью?» – звучал в моей голове укоризненный вопрос кардинала, и это воспоминание било по моей совести, словно молот по раскалённому металлу. Я ведь действительно мешала будущему Ортольда. Из-за меня его жизнь может закончиться с минуты на минуту. Его прекрасные глаза навсегда закроются, а тело уйдёт в холодную могилу.
Неужели такое счастье я принесу любимому?
Неужели?!
Безысходность и отчаяние заставили меня решиться на безрассудство. Рядом с рукой Ортольда, сжимающей эфес меча, висели ножны с ножом, и я выхватила этот нож так быстро, что любимый не смог помешать мне. Он только испуганно вскрикнул. Я же, пользуясь его замешательством, срезала толстую прядь волос прямо возле виска, а затем отбросила нож в сторону.
– Омико, – испуганно прошептал Ортольд, не понимая, что происходит.
– Я завершаю наш свадебный обряд, – получилось сказать у меня на удивление ровным голосом. – Перед ликом благих богов и с благословения мирного неба я отдаю суженому свой девичий волос и тем отрекаюсь от девичества.
Я протянула Ортольду прядь своих волос, но он смог только растерянно произнести.
– Омико…
– Держи! – потребовала я, и он всё же взял волосы в руку. – Отныне и до конца своих дней я жена тебе и клянусь быть женой верной и воле мужа во всём послушной.
Я замолчала в ожидании ответных слов. Ортольд был обязан произнести фразу, смысл которой заключался в обещании стать достойным супругом. И он бы произнёс её, если бы не одно «но»… Вместе с ней ему бы пришлось поклясться в исполнении одного моего желания.
Конечно, эта традиция была старой и больше символичной. Она возникла в те далёкие времена, когда ещё не было Церкви. И, быть может, раньше женщина могла испросить для себя что-либо особенное, нынче же все просили подарить как можно больше сыновей. Иногда, правда, ещё бывало, что жена дополнительно к выкупу золото для своей семьи требовала или свободу для кого-либо из пленных родных. Но это совсем редкость.
… А я‑то вот и вовсе исключительную просьбу произнести хотела.
– Нет, Омико. Нет! – понял всё Ортольд.
– Ты знаешь. Если ты не произнесёшь этих слов, наш брак останется самообманом. Или… или ты раздумал брать меня в жёны?
Я не оставляла ему выбора. И, побледнев, он всё же прошептал.
– В знак готовности отныне и до конца дней своих заботиться о нуждах вверяющей себя мне женщины скрепляю наш союз нерушимой клятвой исполнить одно её любое желание.
– Останься в наш свадебный день живым, муж мой. Уходи отсюда! Беги.
Сказав так, я даже отстранилась от Ортольда. Его лицо резко омрачилось и стало напоминать маску смерти. Смерть вообще словно витала вокруг нас, так было мне холодно и страшно. Но тут в дверцу кареты настойчиво постучал Гульд, и время вновь начало свой торопливый бег.
– Милорд, скоро они нас окружат!
Тревожные слова заставила Ортольда ожить.
– Я найду и верну тебя. А нет, так буду искать встречи с тобой всю жизнь! – горячо пообещал мне любимый, прежде чем прижал к своей груди и жарко поцеловал меня на прощание.
Это был наш третий поцелуй, и в нём не было сласти – только соль наших слёз.
– Уходи, Ортольд. Уходи, любовь моя, – едва сдерживая рыдания попросила я его и, подняв с пола фату, спрятала под ней лицо. Мне не хотелось оставить в его памяти свою боль. Но он отобрал у меня расшитую золотой нитью ткань и заставил посмотреть на себя. И только тогда ушёл.
… О боги, наверное, мне и до конца моих дней не забыть то отчаяние, что сверкало в его глазах!
***
Пришла в себя Сабрина от того, что инквизитор с самым мрачным видом обмахивал её документом, ранее вытащенным им из папки. И так как ужаснувшая её ряса с него никуда не исчезла, то девушке показалось, что впору терять сознание вновь.
– О, нет-нет, – увидев как у неё закатываются глаза, недовольно пробормотал мужчина, а затем Сабрина ощутила, как в лицо ей сильным потоком брызнула ледяная вода. От этого она вздрогнула и ошарашенно заморгала ресницами.
– Всегда помогает, – насмешливо сказал кто-то ещё, и, проследив за укоризненным взглядом главы инквизиции Альтграда, девушка поняла, что кардинал не только остался жив, но и по его милости это она сейчас вымокла. Одной рукой Его преосвященство прижимал окровавленный платок ко лбу, а в другой держал полупустой кувшин.
Возмущаться вслух, само собой, Сабрина не посмела, но, пока ей помогали сесть в кресло, подумала она по поводу мстительности некоего служителя Церкви очень много. Лиф платья был теперь насквозь мокрый, и это оказалось более чем заметно. На ярко‑бирюзовой ткани образовалось некрасивое тёмное пятно, поглаживания ладонью по которому эффекта не возымели. Чёлка стала свисать сосульками. Шея от воды вообще зачесалась, и потому Сабрина решилась снять с платья требующий сушки многослойный воротник. Декольте от этого, конечно, стало видно больше, нежели это подходило её возрасту и месту, но зато непрерывно капать на подол прекратило.
– Хм, – демонстративно кашлянул в кулак глава инквизиции, когда, двумя пальцами, поднял с пола основательно промокший документ. Чернила на нём расплылись.
– Не переживайте, сын мой, я и так помню все нюансы дела.
Судя по взгляду некоего Эрта ван Донатана, никакого утешения ему эти слова не принесли. Он аккуратно перенёс бумагу на спинку стула, можно сказать повесил сушиться, и с несколько секунд созерцал, как с неё стекает капля за каплей вода. Ровно до тех пор, пока кардинал, благочестиво соединив ладони в знаке смирения, не осведомился с добродушным беспокойством.
– Вы ведь сами не намокли, я верно рассчитал?
– Нет, Ваше высокопреосвященство. Рассчитали вы верно.
Голос главного инквизитора Альтграда сквозил откровенным недовольством, но некий документ было уже не спасти. Записи на нём расплылись до удивительных узоров, поэтому мужчина отвёл от листа бумаги страдальческий взгляд и оценивающе посмотрел на Сабрину. В этот момент она как раз пыталась привести себя в порядок. В очередной раз и в очередной раз безрезультатно.
– Держите, мисс, – великодушно протянул он свой платок, и Сабрина подрагивающими пальцами приняла его. Отказаться от помощи инквизитора она не посмела. Душа в пятки ушла.
Затем девушка неловко промокнула лицо и декольте. Происходящее её смутило настолько, что она сильно покраснела. Кроме того, прежнее беспокойство вернулось. Сабрина всхлипнула от страха, и заметивший её тревогу кардинал с мягкой улыбкой на губах сказал.
– Что же, девушка пришла в себя. Так что давайте приступать к делу.
– Вы сами будете задавать вопросы? – тут же сухо уточнил инквизитор.
– Если у вас нет возражений, то да. Вам так будет удобнее заполнять протокол.
Эрт ван Донатан грустно посмотрел на «плачущий» лист, и Сабрина заподозрила, что этот документ был очень важен для её допроса. Иначе отчего инквизитор не нашёл возражений, хотя на его лице они были чёрным по белому написаны?
– Прошу, начинайте, – безэмоционально произнёс Эрт ван Донатан и, вытащив из папки карандаш и бумагу, сел за стол. Однако кардинал сперва намочил свой платок остатками воды в кувшине и протёр лоб, на котором ссадина мистическим образом основательно затянулась. Только после этого он пододвинул стул и, устроившись на нём напротив Сабрины, мягко улыбнулся.
– Мисс Элли Сабрина, я Его высокопреосвященство Альберт Верлер и в моих намерениях задать вам несколько вопросов. Скажите, получали ли вы когда-либо известия о том, что избраны ритуалом драконов?
Вопрос был не тем, что она ожидала, а потому Сабрина даже растерялась. Она-то приготовилась рьяно доказывать, что никакого отношения к смертям в швейной мастерской не имеет. А тут…
– Ну-у, – протянула она, – когда к нам прибыли Хранители Неба, то выяснилось, что да.
– Вы видели письменное подтверждение этому обстоятельству?
– Лично нет, но папа просил господина Ортольда… ой, то есть милорда Грейффа. Нет, тогда ещё только господина Оррина Грейффа, – сбилась с мысли она.
– Милорда Гилберта.
– Да, папа просил милорда Гилберта показать ему свиток.
– И почему вы не стали изучать документ, от которого столь зависело ваше будущее?
Сабрина уставилась на Его высокопреосвященство как на идиота. Ну какое ей дело было до каких-то писулек, если перед ней сидел всамделишный дракон, который мог вот‑вот стать её мужем! Конечно она ему уделяла внимание.
– Папа в документах лучше моего разбирается. И раз он уверился, что в свитке указано моё имя, то так оно и было. Он ведь много лет был судьёй и знает все нюансы такого рода.
– Угу, знает, – задумчиво буркнул себе под нос кардинал. – Уделяли ли Хранители Неба внимание вашей сестре? Я имею в виду мисс Омико Иви ван Крауд.
– Разве что один из них, но она не ответила ему взаимностью, – сказала Сабрина и у неё вдруг язык зачесался рассказать про счастье сестры. – Вы знаете, это даже к лучшему. Позавчера Омико обручилась с милордом Гилбертом. Ах, недаром он ей такие стихи в альбом написал! И пусть церемония прошла скромно, но, если бы не смерть господина Максимуса Риверди – нашего градоправителя, то уверена, всё было бы намного пышнее.
На несколько мгновений Сабрина словно забыла про тревоги. Она так и не успела донести до своих подружек все подробности удачи Омико и ей неистово захотелось поделиться одним из самых важный событий за годы (годы!) своей жизни хоть с кем‑либо. А добродушное лицо Альберта Верлера походило на лицо хорошего слушателя. И он бы, наверное, выслушал её до конца, но тут вставил своё слово Эрт ван Донатан.
– Вам известно, где сейчас ваша сестра?
– С милордом Гилбертом. Они направились в столицу, – про Святую Обитель Сабрина ничего не знала. Об этом Вернард благоразумно не стал ей рассказывать. – В Райграде они разрешат какие-то неприятные дела из-за того, что Хранители Неба напали на бедного Ортольда. Ужас, вы бы видели сколько было крови! Я тогда так перепугалась. Все стояли на крыльце и вдруг…
– Мисс Омико Иви или милорд Гилберт не сообщали вам о своём намерении посетить другие места?
– Сообщали, – подтвердила она, и оба мужчины внимательно уставились на неё во все глаза. – После Райграда они поедут в родовой замок милорда. Я видела его на картинке в книге, кстати. Он такой огромный и мне бы хотелось…
– А до этого они куда-либо собирались? – сурово нажимал инквизитор, раз за разом не давая ей договорить всё, что она хотела сказать.
– Нет, они мне про это не говорили.
– Тогда, быть может, вы сообщите о причине, по которой сами направились в Альтград? И отчего ваш отец, мистер Альт ван Крауд, вдруг дал расчёт всей прислуге?
Сабрина захлопала ресницами. Строгий голос и ледяной взгляд Эрта ван Донатана вернули первоначальный страх. Она опомнилась, осознала, что находится далеко не в дружеской компании. Отчего вообще вдруг начала так беззаботно рассказывать обо всём?
– Ваше высокопреподобие, зачем вы вмешались? Вы ведь уступили мне право вести опрос.
– Прошу прощение, но вы не упомянули использование ментального влияния. А я его считаю недопустимым, так как при желании вопрошающего оно может исказить достоверность. Подобное воздействие имеет право на существование разве что при лечении душевно страждущих.
– Вы хотите предъявить мне претензии? – лицо Альберта Верлера наконец-то стало соответствовать его высокому сану.
– Нет, но официально этот опрос провожу я и мне ближе именно такое положение дел.
Сабрина непонимающе переводила взгляд с одного мужчины на другого. Она сообразила, что её околдовали и не могла понять – к добру это или к худу?
– Хорошо, – откинулся на спинку стула кардинал. – Продолжайте сами.
– Итак. Мисс Элли Сабрина, что именно произошло в Омьграде в день помолвки вашей сестры?
Вот он – вопрос, которого она так страшилась. Однако девушке отчего-то было уже не так боязно, как несколько минут назад. К ней пришло некое спокойствие. Быть может, на неё так повлияла магия кардинала. А, быть может, ей стало легче от понимания, что Вернард прав, никто не связал пожар в мастерской с семейством ван Крауд.
В любом случае, она глубоко вдохнула и начала произносить хорошо заученную ложь.
– Мне стало известно, что папа хочет продать Омико как рабыню какому-то Хранителю Неба и…
Говорила Сабрина тихо, внутренне радуясь, что в руках у неё есть платок, который можно нервно мять. А ещё им можно было вытирать набежавшие слёзы. Потрясений позавчера произошло столько, что нервы девушки были до сих пор напряжены до предела. Так что, закончив повествование, она прижала шелковистую ткань к лицу и искренне разрыдалась.
«Боги, как же несправедлива ко мне жизнь!» – страдала она про себя.
– Ну-ну, – мягко похлопал её по плечу кардинал, а затем отчего-то резко поднялся со стула. Причём так, что тот ненароком упал. Однако Его высокопреосвященство не стал поправлять мебель, а… ни с того ни с сего растворился в воздухе!
Сабрина, несмотря на рыдания, так и замерла, выпучив глаза. Но несколькими секундами позже вспомнила про свою тяжёлую долю и зарыдала ещё горше.
Главный инквизитор Альтграда тем временем растерянно подошёл к окну и вернулся обратно. Видимо, внезапная телепортация кардинала стала для него не меньшей неожиданностью, и он не знал стоит заканчивать опрос или нет. С одной стороны, вроде бы нужные данные были выяснены, а с другой…
– Ваш поступок достоин уважения, мисс, – наконец произнёс он, чтобы не молчать. – Вы многим рискнули ради счастья сестры.
– Да? Тогда почему меня все ищут? Почему меня допрашивают? – обиженно воскликнула она.
– Ищут не столько вас, сколько мисс Омико Иви. Но достоверная причина мне пока неизвестна.
– Уверена, за всем стоит этот Хранитель Неба Снорр!
– Простите, кто?
– Снорр, – повторила она, и инквизитор, чтобы объяснить свою хмурость, сказал.
– В моих бумагах значились имена Хранителя Неба Снерша и Хранителя Неба Зарраха.
– Про этих Хранителей Неба мне ничего неизвестно.
Ненадолго воцарилась тишина.
– Хм, позвольте поинтересоваться, мисс. Милорд Гилберт был вам первоначально знаком под именем господина Грейффа, так?
– Да.
– А как звали Хранителей Неба, посетивших ваш дом?
– Торах и Снорр, – ответила девушка и тут же сообразила. – Их что, тоже зовут иначе?
– Уверен, что вам посчастливилось лично общаться с Хранителями Неба Заррахом и Снершем.
– Благие Двенадцать, ну к чему столько таинственности?
– Разве вам не знакомы эти имена?
– Да откуда?! – гневно возмутилась Сабрина и, встав с кресла подошла к окну. Через него ярко светило солнце, и ей казалось, что лиф платья под его лучами высохнет быстрее. Однако, чтобы ускорить процесс, девушка снова начала водить по груди платком, превратившимся уже в самое настоящее безобразие. Страшно представить было, что ещё с полчаса назад эта ажурная вещица могла считаться дорогой и роскошной.
Да, представлять было страшно. Во всяком случае Сабрине. Она поняла, что инквизитор на неё внимательно смотрит, и взгляд его непроницаемых голубых глаз был сосредоточен именно на платке.
– Ох, простите. Я же должна вернуть его вам, – пролепетала Сабрина и, подойдя к мужчине, мужественно протянула ему платок.
«Чему быть – того не миновать!» – думала при этом она.
Инквизитор отчего-то принял свою вещь с очевидной растерянностью. То ли считал, что девушке сперва следует заняться стиркой и глажкой, то ли…
Сабрина сообразила какую именно часть тела только что протирала, но не ужаснулась своей рассеянности, а едва не рассмеялась над ней. Смущение сделало сурового инквизитора в её глазах обычным мужчиной. А как вести себя с обычными мужчинами Сабрина знала прекрасно.
Она слегка коснулась пальчиками обнажённой кожи декольте, вызывавшему зависть даже у некоторых замужних дам Омьграда, и, глядя в голубые глаза, с придыханием произнесла.
– Спасибо, Ваше высокопреподобие. Вы проявили такую заботу обо мне.
От выражения её благодарности у инквизитора не дрогнула ни одна чёрточка бесстрастного лица, но сам он сделался несколько бледнее.
«Боги, как мальчишка!» – захихикала про себя Сабрина и, оценив возраст собеседника, размыслила, что нелепо так смущаться в тридцать или около того.
– Признаться, сперва я был растерян из-за вашего поведения, – осторожно сказал он.
– О, я всего лишь была обескуражена вашим визитом.
– Вы… вы ожидали кого-то другого? Мне сообщили, что номер для вас снял некий мужчина.
– Да, его зовут мистер Вернард Дорвиль. Я уже говорила, милорд Гилберт попросил своего человека сопроводить меня до его родового имения, но где этот мистер сейчас мне нисколечко неизвестно, – ответила Сабрина и, действуя согласно интуиции, зачем-то всхлипнула. – Быть может, он вообще меня покинул.
– Не думаю, чтобы маркиз Виссерийский вверил заботу о сестре жены лицу недостойному. Не знаком с ним лично, но его репутация в вопросах чести безукоризненна.
– Я очень надеюсь на это, Ваше высокопреподобие. И спасибо вам за тёплые слова. Уверена, сестру своей жены вы бы тоже не оставили в столь тяжёлой ситуации.
Сабрина намеренно сказала свои последние слова. Ей виделось, что после них будет уместно указать на недозволенность нахождения женатого (или, напротив, неженатого) мужчины в её покоях. То есть, она рассчитывала выставить Эрта ван Донатана за дверь. Но его последующие слова поставили её в тупик.
– У моей покойной жены не было сестёр, – ровным голосом сказал он.
Повисло молчание, так как Сабрина оказалась не в силах подобрать правильную фразу. Ну не начинать же ей было со слов «тогда в память о ней вам лучше уйти из моих апартаментов куда подальше».
Глава 8
Нечасто в своей жизни я шептала молитвы, но если мне доводилось это делать, то помощь богов действительно была мне необходима. Вот только, как и всегда, они не услышали. Хорошо хоть Ортольд послушался меня и ушёл.
«Пусть хотя бы он останется в живых. Пожалуйста!» – закончила я молить высшие силы и решительно вышла из экипажа наружу. Мне хотелось остановить кровопролитие. Гвардейцы отчаянно сражались, но настала пора им сложить оружие.
– Прекратите! Не надо! – в отчаянии закричала я, рассчитывая принести себя в жертву. Но, к моему удивлению, было уже слишком поздно просить лиходеев о чём‑либо. Последний из людей Ортольда осел, пронзённый стрелами.
… Да, Гульд верно рассудил, что ни одна засада не обходится без опытных лучников.
На миг от вида крови на клинках, отрубленной головы и свирепых лиц наёмников мир померк у меня перед глазами, но я ухватилась за дверцу экипажа и всё же не упала в обморок. Я осталась стоять в растерянности, а моё внимание сосредоточилось на том, как пристально и жадно смотрит на меня приближающийся Снерш. Его мощные лапы неторопливо ступали по земле. Синие глаза с вертикальным зрачком полностью соответствовали звериному облику.
А мне… мне даже бежать было некуда. Не прятаться же в экипаже, как в мышеловке?
«Нож. Там на полу остался нож!» – вспомнила я и задрожала ещё сильнее.
Любой человек боится смерти. Боялась её и я. Поэтому моё тело словно парализовало. Хотя я мысленно приказывала себе вернуться в карету, чтобы завершить свой жизненный путь достойно, мышцы не повиновались. Мне элементарно не хватило силы духа сделать хоть что-то. А затем ещё и облака ни с того ни с сего рассекла серебряная молния, увидев которую Снерш резко остановился. Он уставился на небо, и, проследив за его взглядом, мне стало понятно, что там находится ещё один дракон.
Этого дракона можно было бы счесть волшебным избавлением. Его благородный серебряный окрас навевал на мысли о добрых сказках, но… это была лишь игра воображения. Когда он сделал вираж, а затем без предупреждения камнем ринулся вниз, выпуская из пасти струю белого пламени, я взвизгнула от ещё большего испуга. Даже закрыла глаза из-за слепящего света. А когда снова посмотрела на мир, то увидела обуглившую кольцом вокруг Снерша землю. Она была чернее самой глубокой бездны. По ней плясали демонические всполохи огня, а к небу поднимался струйками густой дым.
– Я предупреждал тебя, брат, – зычно прорычал серебряный дракон, повиснув в воздухе. – Ты не должен был нарушать наш договор с людьми!
– А я здесь в своём праве. Но хочешь его оспорить – давай!
Снерш хищно оскалился и взлетел. А дальше началось невообразимое. Я и подумать не могла, что когда-нибудь увижу схватку драконов, но зрелище это было дикое. Соперники поливали друг друга огнём, рвали когтями и… разрушали всё вокруг себя. Наёмники Снерша испуганно переглянулись и начали поспешно отступать. Какое бы количество золота им не обещали, но оно явно не стоило их жизней. Однако сама я побоялась бежать вслед за этими жестокими людьми. Они могли схватить меня, поэтому я осталась стоять на месте. Мне всего‑то хотелось выждать время, прежде чем предпринять попытку скрыться. Но вскоре стало понятно, что зря я последовала доводам разума.
Лес вокруг пылал и ничего удивительного, что деревья начали падать так, что свирепый огонь окружил меня. Горели ветви и трава. А там, куда падали сгустки пламени сражающихся драконов, горела даже сама земля! Я видела, как песок плавится и обращается в стекло. От густого едкого дыма вскоре стало невозможно дышать. Я задыхалась, а дикий рёв в воздухе заглушал мои испуганные крики.
***
Гульд оставил гвардейцев у экипажа и тем обрёк их на смерть. Он знал это, но ему было важнее сохранить жизнь молодого маркиза. Верность преданных людей обеспечила им фору. Это была дорогая цена за драгоценный дар времени, но никакую другую судьба бы не приняла.
И по этой причине Гульду было особенно тяжело на душе, что Ортольд едва реагирует на его подстёгивания.
– Быстрее!
– Нет. Я не могу, не могу бросить её там! – наконец вскричал глупый юнец и бросился в обратную сторону.
– А ну стой! – грозно прикрикнул на него Гульд и даже ударил, чтобы остановить от безрассудства.
Само собой, молодая кровь и благородство требовали самоубийства, но на то покойный милорд Оррин и приставил Гульда присматривать за сыном, чтобы горячий мальчишка как‑нибудь, а дожил до преклонных лет.
– Пусти меня, старый дурак! – грозно потребовал Ортольд, когда Гульд повалил его наземь.
– Не так это делается, милорд, не так! – пытался докричаться до него верный слуга. – Не верите, так испросите Вернарда, как вам поступить лучше. Но токмо он ответит тож самое, что и я. Обратитесь к своей тётушке, вызовите в народе волнения. Церковь не станет умалчивать грех, когда на каждом углу роптать станут, как недозволительно у мужа жену отнимать-то! Даже Хранители Неба встанут на вашу сторону, потому что подло это и нечестиво данные ритуала подменивать. Вы вернёте себе мисс Омико!
– Миледи Омико, – процедил Ортольд. – Она моя жена, и я не оставлю её на растерзание этому зверю!
– Мало какого мужа порадует, что жинка его обесчещена. Да токмо такая жена всяко лучше холодной могилы. Уж яма-то не согреет вас ночью, милорд, поверьте.
На миг Гульду показалось, что у него получилось утихомирить Ортольда, но это было не так. Молодой маркиз ловко скинул его с себя и даже крепко приложил по животу. А затем помчался обратно.
***
– Омико! – вдруг донеслось до меня.
Я повернулась в сторону звука, но через стену пламени не увидела того, кого ожидала увидеть. Казалось, огонь стоит столбом до самого неба. Во всяком случае, он доходил до вершин некоторых из чудом оставшихся стоять деревьев.
– Ортольд, я здесь! – закричала я изо всех сил и в следующий миг закашлялась. Едкий дым выжигал лёгкие, но понимание, что любимый вернулся за мной, всё равно вызвало на моём лице глупую улыбку. Пусть я умру, но умру хотя бы счастливой!
– Милорд, вам не пройти сквозь такой огонь, – послышался встревоженный голос Гульда.
– Да хватит мешать мне! Отпусти меня тебе сказано!
Пламя подступало ко мне всё ближе. Жар был такой, что все открытые участки кожи, а особенно лицо нещадно жгло. Но скрыться от огня мне было негде. Всё, что я могла, так это прижаться к экипажу и, быть может, этим продлить себе жизнь на пару минут. Внутри прятаться было уже бесполезно. Языки пламени лизали противоположную от меня сторону кареты, и поэтому внутри было слишком дымно. Слишком горячо.
– Омико!
Ортольд звал меня, а я уже не могла ничего выкрикнуть в ответ. Мне не хватало воздуха. Однако желание увидеть любимого перед смертью было сильнее всего, и я подумала – быть может, если получится забраться на крышу экипажа, то лицо Ортольда станет мне видно?
«Мне только это и нужно. О боги, помогите. Это моё последнее желание!» – умоляя небеса, начала я карабкаться наверх.
Нарядное свадебное платье зацепилось за какой-то крючок и порвалось. От копоти его светлая ткань почернела. Нежные розы, срезанные всего несколько часов назад, от жара быстро вяли. Их белые лепестки скукоживались, а сама я так и не смогла подняться на ноги. Встав на четвереньки на крыше экипажа, я поняла, что больше у меня нет сил бороться за жизнь. Я обессиленно упала, так и не увидев любимого.
Боги насмеялись надо мной даже в этом.
А между тем серебряный дракон повалил на землю голубого. Оба они были ранены. Кровь текла из обширных ран. На их телах не хватало кусков мяса, но победитель уже определился. До полного поражения Снершу оставалось не так много. Однако в какой-то момент он уставился на меня, и это словно придало ему сил. Голубой дракон извернулся всем телом и, взмахнув потрёпанными крыльями, кое-как поднялся в воздух.
– Ты ещё пожалеешь об этом! – со злорадством рыкнул он при этом своему противнику, а после замер, готовясь отразить нападение.
Серебряный дракон оскалился. Смешанная со слюной кровь тут же сгустком потекла из его пасти. Ему пришлось сплюнуть это месиво на землю и в результате начинать новую атаку он не стал. Вместо этого лишь презрительно выкрикнул.
– Беги. Спасай от меня свою шкуру! И знай, смерть твоего отца ничего не изменит. Я встал на стражу порядка сейчас, встану и потом!
– Ты зря мне угрожаешь, я был здесь в своём праве! – гордо заявил Снерш и издевательски добавил. – Но, Заррах, я не против того, чтобы испепелить наши разногласия раз и навсегда. Давай сделаем так, чтобы ты никогда не нашёл вовремя свою шеа мереш, и это я стал императором. Владыкой, перед которым, знай, ты обязательно преклонишься!
Снерш повернул голову в мою сторону и раззявил пасть, готовясь прицельно выпустить огонь. Однако в это же мгновение его рот наполнил магический шар Ортольда. Дракон буквально-таки захлебнулся волшебным сгустком и взвыл. Не остался в стороне и его серебряный соперник. Струя пламени едва не задела Снерша. Спасло его только то, что он вовремя дёрнулся в сторону. Так что в результате голубой дракон предпочёл разговорам и подлостям обычное бегство.
Вот только у меня не было сил увидеть и осознать происходящее. Я умирала.
***
Заррах был тяжело ранен, а потому, когда брат улетел, он устало опустил морду на лапы и тяжело задышал. Ему с огромным трудом удалось одержать победу. Снерш оказался ненамного слабее его. Кроме того, опыта в схватках у него было больше. Заррах давно не стремился доказывать своё превосходство силой.
– Омико!
Встревоженный голос принадлежал храмовнику. У него не получалось использовать магию, чтобы пройти сквозь драконье пламя. Этот человек ещё не достиг сана жреца, а потому не знал многих тайн магов, что были бы способны помочь ему сейчас.
«Смельчак», – презрительно хмыкнул про себя Заррах, так как не понимал, зачем столь глупо бороться с неизбежностью. В конце концов, ради кого? Ради бессовестной девицы, польстившейся на титул маркизы?
Он повернул голову и с пренебрежением посмотрел на хрупкое девичье тело, неподвижно лежащее на крыше экипажа. Девушка была ещё жива, он чувствовал. И всё же до смерти ей оставалось недолго. Пламя и дым, не причиняющие ему самому никакого вреда, вот‑вот бы прервали жизненный путь слабого создания. И он мог бы вмешаться, повластвовать над судьбой и сказать смерти: «Нет», но… как же сладко эта девушка пахла!
«Нет, я не прикоснусь к ней. Жизнь этой ля шеа не стоит того, чтобы мне испытать на себе весь гнёт драконьей болезни», – без тени сомнений решил для себя дракон.
– Омико! Боги, да помогите же мне!
На словах призывал храмовник богов, но на деле создал прекрасный маяк для магов. Если хоть кто-то из высших жрецов отслеживал сейчас изменения пространства, то непременно заметил бы этот сигнал. Правда, очень немногие высшие посвящали таким наблюдениям хотя бы несколько минут в день, и очень немногие из них умели без помощи порталов перемещаться в пространстве.
«В конце концов, я и так этого человека ненавижу, – отчего-то пришла к Зарраху сварливая мысль, когда он поднялся на лапы и приготовился к тому, чтобы улететь обратно к дому Анны Вейерман. – Подумаешь, что из-за того, что он заберёт себе мою шеа мереш, мне захочется убить его несколько больше, чем сейчас. Зато как я этим испорчу ему жизнь! По-настоящему испорчу. Это будет долгая и приятная месть. Однажды притворщица раскроет ему своё истинное лицо, но будет поздно. Ему придётся терпеть её запросы до конца своих дней. Ха! Да и как Снершу досадно-то будет!».
Мысль об издевательстве над раздражающими его мерзавцами решила всё. Серебряной змейкой дракон ловко юркнул сквозь пламя. Он ощутил, как приятно нагрелась его чешуя. Для него на пепелище было комфортно и совсем не опасно. Огонь был уже не столь горяч, чтобы повредить ему, а потому ничто не помешало Зарраху взять в лапы девушку и приподняться вместе с ней в воздух. Противно было другое. Он знал, что должен будет вернуть её мужу.
Отклик обжигал всё естество Зарраха. Инстинкты требовали унести своё сокровище подальше от глаз людей и других драконов. Это было настоящее сумасшествие. И не иначе похожее острое чувство испытала его шеа мереш, так как она вздрогнула. Заррах ощутил, как девушка зашевелилась в его лапах, но её неловкие движения были такими, что она могла случайно упасть. Вынужденно, дракон приземлился на землю и бережно положил свою ношу на траву. Нет, ему почудилось, девушка не очнулась. Но он всё равно с удовольствием провёл по её лицу кончиком длинного языка.
