Яна Вальд
Амулет Островов
– Спроси у нее про Морскую Ведьму, – велел Эдар.
Но разбойник отмахнулся:
– Ведьма – просто сказка!
На улице послышались крики то ли удивления, то ли гнева, а, может, и смеха. Снова помянули амбар. Ивира вдруг очнулась и повторила:
– Амбар, что возле поля…, – уцепилась за руку Дельфины и выдохнула. – Мы сражались…рядом… я видела… ее там… видела…
– Кого, милая?
Тело Ивиры начинало полыхать, и это давало надежду. Огонь – от золотой Дэи. Намного хуже, когда раненный скован безразличным холодом Мары. Вот только натерпеться ей предстояло в ближайшие дни – даже врагам Дельфина не желала такой боли. Срываясь в беспамятство, Ивира ответила:
– Твою дочь…
– Дэльфу?
Шум на улице, “амбар”, “смотри-ка” сложились в ответ на вопросы. Находка в амбаре! Жрица вскочила и метнулась к открытой двери. Регинский воин ухватил было за руку: “На место, сучка!”, но руки Дельфины не зря натягивали лук три десятка лет. Рванулась со всех сил, и он не удержал. Завизжала:
– Дэльфа!
И, оказавшись на улице, наконец, увидела…
Возле поля разыгрывалась последняя драма ночного сражения. Уцелевший амбар, где хранили серпы, косы, цепы, и на пороге – не Дэльфа. Светловолосая девочка с Белыми Лентами. Прижалась к деревянной стене, лицо белее Лент, в руках лук, за который она ухватилась, как тонущий за бесполезную соломинку. Дельфина поняла, что за ночь так и не вспомнила про Нелу, хотя всегда считала, что любит приемную дочь, как родную. Значит, лусинка пряталась в амбаре. Где только лук раздобыла? В мирное время они хранятся со снятой тетивой, ночью мало кто успел подготовить свой лук к бою. В памяти Дельфины так и вспыхнула картина, которую она никогда не видела наяву: другая лучница, хромоножка, на другом берегу. У нее и так нет шансов на пощаду, а уж если убьет кого-то…
– Нела!!! Нет!!!
Не слышит! Или ничего не соображает от страха, машинально делает то, чему ее многие годы учили. Это Тина жаждет схватки, а маленькая регинка смела не из храбрости, а от ужаса. Ребенком она видела резню, минувшая ночь слишком похожа на ночь, которой она не помнит.
– Нела!!!
Не слышит, собирается натянуть лук. Дельфину ведь давно предупредил сон – Белые Ленты утонут в воде.
Первый из приближавшихся регинцев, плотный крепкий малый, плотоядно ухмылялся, но остановился, вызвав среди остальных замешательство. Стрела у нее только одна, но хотя бы для одного это верная смерть. Регинцу наверняка было стыдно спасовать перед девчонкой, и для Нелы его страх – приговор. Его товарищ выступил вперед, рыжий паренек, смеясь, пошел к ней, словно не видя опасности. Трясущаяся Нела и вправду была смешна и нелепа в мокрой еще с рыбалки тунике, с взлохмаченными волосами – перепуганная девочка, каких он десятки видел в Регинии. Нелепей всего смотрелось оружие в ее руках.
Она что-то закричала, шарахнулась назад. Натянула тетиву, и Дельфина собственными пальцами лучницы ощутила, как слабеют пальцы Нелы, медлящей слишком долго. Здесь не было единства и азарта, что кое-как поддерживали ее во время рейдов. Не было обезличенности, когда десятки стрел взмывают разом, и не известно, чья принесет кому-то смерть. Рыжему воину ничего не грозило – Нела расплакалась и опустила лук. Регинцы захохотали – тем громче, что понимали: по-настоящему смеяться над ней вправе только один из них.
Девочка ловко метнулась из рук воина, что пытался ее схватить и, возможно, убежала бы, если бы рыжий уже не был рядом, подножкой сбил ее с ног. Ана в такой момент схватилась за свою последнюю надежду – дудочку, Нела просто замерла, как крольчонок перед змеей.
Дельфина обернулась к Теору, что безучастно наблюдал. Если б только он узнал девочку, которую сам когда-то нашел! А если б и узнал… островитянка уже понимала – он не вступится.
Вместо него это вдруг сделал рыжий, удержал своего соратника и не дал зарубить девчонку. Издали разбойница видела, как они спорят, как рыжий, на что-то указывая, склоняется к Неле. “Крестик! – угадала Дельфина. – Амулет Побережья – вот что он заметил у нее на шее”. Споривший с ним здоровяк – тот, что испугался шагнуть под стрелу – не считал этот знак оправданием. Мало ли регинок носят такой, и сколько они их видали в Монланде и в Лусинии, во всех землях, перечивших воле Герцога. Рыжий – громко, чтоб все слышали – привел последний довод:
– Вижу, Рэн из Ланда, девчонка слишком сильно тебя напугала!
Волна хохота. Тот, кого он звал Рэном, побелел от злости, но отступил. Нела не пошевелилась, и лишь тогда вскочила, как ошпаренная, когда рыжий сам хотел ее поднять. Он проводил ее к прочим пленницам, где она, захлебываясь плачем, повисла на приемной матери. Дельфина вместо нее подняла глаза на рыжего оруженосца, по-регински произнесла:
– Спасибо.
– Она ведь еще почти ребенок, – ответил регинец, сам старше Нелы всего на два-три года. И, отходя, еще раз обернулся на девочку.
Пещера
“Интересно, как они назвали свои корабли? При каких знамениях спустили их на воду? Ты, Алтимар, не потопил флот, идущий на нас, теперь регинцы скажут, что ты слабее Распятого Бога”.
Дельфине отвечал расшалившийся за окном ветер. Двери и замки Гэрих Ландский считал надежней веревок, уцелевшие дома он велел использовать как темницы для пленных. Да не набивать в один дом слишком много человек, будь это даже женщины, которых регинцы в избытке захватили по соседним деревням. Господин регинцев не был самоуверен и понимал, на что способны люди в отчаянии. К великому недовольству своего войска, он приказал перебить большинство островитянок. А ведь захватчики явились на Острова без женщин, что обычно следуют за армиями. Даже прачкам места на кораблях не нашлось. Тина сказала:
– Ублюдкам придется иметь друг друга. Вы, сестры, достанетесь самым везучим.
Вечно Тина говорит вслух то, о чем никто не хочет думать.
Себе и окружающим Дельфина повторяла, что все не так уж плохо – верный признак, что все хуже некуда. Ивира извивалась на рваном матрас и сжимала зубами одеяло, чтоб не кричать, а Жрица все бы отдала за меркатскую смолу.
– Держи меня за руку, девочка. Потерпи.
Всего на год старше Дэльфы – сейчас Ивира была единственной, кому Дельфина могла хоть чем-то помочь. Ночная резня унесла одного из сыновей Оры, мужа и сестер Урсы, двух старших дочерей Санды – Дельфине не понять, откуда у женщин столько стойкости. Ни одна не плачет, лишь Нела еще всхлипывает от страха и стыда за свою слабость. В пол-голоса обсуждают побег, Тина с горящими глазами призывает к мести:
– Не за тем я дочерью Островов родилась, чтобы вздернули, как воровку. Пусть дают мне в руки оружие и пусть выходит против меня хоть сам мальчишка-Герцог. Сделаю напоследок еще одну регинку вдовой.
Будь здесь Дэльфа, у Тины была бы верная поддержка. Но Дельфина гонит мысли о дочери, пригвождает, как копьем, свой страх: она жива – не может быть иначе. Нела жмется к названой матери, Тэрэсса тихо молится. Маленькая Ана уговаривает Тэрэссу не волноваться, чтоб не пропало молоко. Ана уверенна, что сейчас она в ответе за младших братьев и мачеху, ответственность придает ей сил.
Море подобно кошке, что, почуяв опасность, выгибает спину и шипит. Не шторм, всего лишь осенняя непогода, но достаточно, чтобы гребцам вымокнуть до нитки и стереть руки в кровь. Если в Море есть регинские суда, то людям на них не кажется, что бог морского народа слаб. Дельфина хотя бы под крышей. Захватчики, даже их знать, вынуждены обходиться шатрами и палатками, и ветер неласков с ними.
“С Морем что-то происходит, незнакомое, неведомое прежде. Оно, словно от боли сжалось, не могу иного слова подобрать”.
Дельфина видела, как тело беременной женщины до срока выталкивает ребенка, если мать слишком измучена или напугана. Ее не оставляет ощущение, что и с Морем что-то подобное. Вот-вот…
Пленников не спешили кормить, но двое регинцев – молодой слуга и уже знакомый рыжий – принесли в дом бочку воды. Ив попробовал заговорить с Нелой, но та отвернулась, и ему пришлось говорить с Дельфиной:
– Она – твоя дочь?
– Дочь, – ответила Дельфина, – которую не я родила.
– Она вправду нашей веры?
Островитянка подумала, а не по собственному ли решению, без приказа, рыжий принес им воду? Чтобы увидеть девушку? Из любопытства? Из чувства сопричастности, что дает крест-амулет? Говор парня не походил на речь жителей Побережья, под загаром угадывалась россыпь веснушек. Дельфина предположила, что родом он издалека. Возможно, с севера, которому не угрожают морские набеги. Он служит ландскому Герцогу, но у самого не так уж много ненависти к островитянам.
– Крестик, – сказала Дельфина, – память о другом доме, который очень давно сожгли, как теперь сожгли Острова. Если носить его многие годы, значит, верить во что-то – пусть будет так. Она не ответит тебе, рыжий воин, вы напугали ее до смерти.
Нела подняла заплаканное лицо. Она не знала толком, чего хочет – поблагодарить или сказать, что ей не нужна жалость. Ее воспитали воином, в рейдах и даже этой ночью она держалась… почти достойно. Ей стыдно было не найти решимости хотя бы ответить. Другие женщины заговорили разом, надеясь развеять свой главный страх.
– Ответь, были ли твои соратники на Острове Леса? Там наши дети.
Дельфина была уверена, что до этого острова доберутся в последнюю очередь, слишком он удален. Но регинцы побывают там, и у них нет причин щадить следующее поколение разбойников. Рыжий отвернулся, не желая видеть в извечных врагах человеческое. Конечно, решила Дельфина, ему сотню раз повторили, что морские сучки не лучше своих мужчин. Она по себе знала, как легко верить тому, что внушают старшие. Парень не ответил, но другой произнес бы что-нибудь страшное вроде: “Ваших щенков вздернут, как и вас самих!”.
– …эта девушка – регинка, – говорил чуть позже Ив своему господину. – Она не по своей воле оказалась на Островах. С ней не должно обращаться, как с остальными.
Гэриху Ландскому забот хватало, но он любил поступать справедливо и ценил это желание в других. Он кивнул: желаю взглянуть на нее сам. Позже.
Рэн, когда сеньор не мог их слышать, зло рассмеялся:
– Достойный защитник для морской сучки! Не из твоей ли она грязной деревни? Ведь, чтоб ты там ни болтал про роанского барона, это только слова. Наверняка ты просто сбежавший от своего господина деревенщина, который украл оружие и коня.
Рэн не первый раз это говорил. Кое-кто в Новом Замке был с ним согласен, но большинству рыжий роанец нравился, кем бы он ни был.
– Я и не скрываю, – ответил Ив тоже не первый раз. – Моя мать была крестьянкой. А кто из нас оружие носит не по праву, пусть битва покажет.
Он не произнес больше ничего, но вокруг стали посмеиваться. Люди из Нового Замка и сам Гэрих хорошо знали, кто стал оруженосцем за свою храбрость, а кто – за чужую.
“Герцог, наверное, отовсюду собрал наемников – откуда иначе у него такая армия? Одних вассалов было бы мало. Нет, Марка между ними быть не может, не пришел бы он убивать нас. Региния велика, едва ли он знает о походе. Все говорят, что он забыл меня, что я просто мечтательница. Но, Господин Морской, разве ты только мечтой мне был? Разве не таков мир, каким я решила его видеть? Марк еще встретит меня живой. Живой! Слышишь, Алтимар?”
“На тысячу человек хватило бы с избытком твоего желание выжить”.
“Так раздели его между всеми!”
Непогода улеглась, лагерь регинцев так никто и не потревожил.
Потом произошло то, чего Дельфина боялась. Шаги за дверью, краткие переговоры стражников с человеком, которого называли Рэном из Ланда. Смешки. Если б Жрица и не расслышала слов, все равно знала бы, зачем он пришел. Каждая женщина внутренне сжалась, каждая заявила, что будет защищаться до последнего:
– Мы ему не регинки сопливые, нас надолго запомнит!
И снова мелькнуло в голове: если Теор рядом, неужели не вмешается? Если этот боров из Ланда ее потащит за волосы, неужели бывший брат будет стоять и смотреть? Но Дельфина понимала, что ее Рэн не выберет, – она ему почти в матери годится.
“Что мы ценим больше силы? Хитрость”. На Острове Леса им внушали, что нет ситуаций безвыходных, Наэв знал это возле утеса. Если б Наэв был здесь, то… понял бы, что регинец, наверняка, потащит свою добычу к приятелям.
– Пещера! – произнесла Дельфина вслух. – Она ведь совсем близко.
Тина первой поняла ее мысль, равнодушно бросила через плечо:
– Сейчас прилив. И Море неспокойно.
Ей, старухе, нечего было бояться. Возможно, она об этом сожалела.
Единственный шанс хорош тем, что выбирать не приходится, и Дельфина уверено продолжала:
– Вода – друг нам, и враг нашим врагам. Пещеры не бойтесь. Ее не проплыть в прилив насквозь, но до платформы добраться можно.
Именно так выжил Теор в своей глупой попытке много лет назад. Да и до него случалось кому-то задержаться в Пещере дольше разумного и пережидать в сухом гроте, пока не успокоится течение. Кроме сына Тины, конечно, не было безумцев, которые вляпывались так специально. В глазах тэру зажглись озорные огоньки – хоть одного регинца оставить в дураках!
– Ну, что, шлюхи Островов, теперь вы не так смелы, как говорят?
В ответ завизжали, засмеялись:
– Трус о смелости говорит!
– Что, регинец, отстирал сегодня штаны?
Он заинтересовано оглядел Тэрэссу, юную удивительно пригожую Кэмору, даже Ану – и нашел ту, за кем явился. Он не простил Неле унижения. Дельфина прижала ее к себе и предупредила, зная, что любые слова бесполезны:
– Эта дева посвящена великому богу, не буди его ревность, регинец.
Со всех сторон:
– Алтимар накажет тебя!
Кэмора – смелее и красивее Нелы – попыталась отвлечь его внимание на себя:
– Пусть Алтимар утопит тебя и твоих вшей, регинская крыса! Что? Ко мне подойти боишься?
Дельфина видела, как приятна ему беспомощная ярость. Как акул манит кровь, так людей, вроде Рэна, привлекает страх, и не горящий вызовом взгляд ему нужен. Обмякшая Нела не заплакала, поднялась сама, чтоб хоть на миг отсрочить кощунство – когда мужчина ее, Невесту, схватит за руку. Оглянулась на приемную мать. Та прошептала на языке Островов:
– Рука Господина Морей проведет тебя, – и вслух по-регинский предрекла: – Рука Алтимара занесена над тобой, регинец, ты сам себя проклял. Теперь бойся и воды, и суши.
“Чувствую волю твою, бог и любимый, на том, что вижу. Не обмани меня, бог Моря”.
– Шевелись, шлюха!
Рэн из Ланда не верит Морю, хочет отойти подальше. Боится, хоть и не признается в том, морского дьявола. Господь сильнее, но сомнительно, чтоб Господь стал помогать ему в таком деле. Девчонку он возьмет возле костра, и пусть все, кто смеялись над ним, позавидуют. Особенно рыжий любимчик сеньора, Ив из Роана, и его неразлучный приятель, конюх Марэт. Оба Рэна взаимно ненавидят, оба чужаки в Ланде, обоих господин жалует чаще, чем его, в герцогском замке рожденного Рэна.
Нела знала, что никто не защитит, даже Господин Морской не встанет на пути насильника. Давно смирилась – женщине Островов позволено многое, только не быть слабой. Регинец коснулся ее, Белая Лента ее больше не чиста – Алтимар уже ее проклял. Быть может, бог Моря, как и многие тэру, всегда презирал девочку с чужого берега? Добраться до Пещеры, сбежать – что бы Мудрые очистили ее от нарушения обета. Нела знала, что выжить обязана. Ради Общины.
Ее научили на Острове Леса: сильного противника можно свалить единственным ударом в верную точку. На Острове Леса у нее получалось не хуже, чем у других. Там это было, словно игра, не то, что в рейдах. Она ждала момента, примерялась, решалась. Или, скорей, кто-то другой в ней – тот, кого муштровали в детской Общине – готовился к борьбе, трепещущую, не способную к этому Нелу подвинув в сторону. Кто-то другой в ее теле – тот, кто считал себя даром, украденным у Алтимара и тэру. Нела же боялась Пещеры до смерти, быть может, больше, чем регинцев.
Ей так и не пришлось ударить, потому что на пути Рэна встал Ив из Роана, что-то резко прокричал ему. Нела не поняла регинских ругательств, зато поняла ответ ландца:
– Если понравилась пегая суку, жди своей очереди!
Она видела – приятель рыжего пытается его удержать, просит не затевать из-за девчонки ссоры. Тот не прислушался, но это было уже не важно, потому что Рэн на миг отвлекся, ослабил хватку. Юную регинку хорошо выучили, ей не надо было второго шанса. Она шла так покорно, он не ждал сопротивления, даже не сразу понял, как удалось ей толкнуть его и отскочить. С проворством выпущенной стрелы Нела ринулась в щель недостроенного частокола, сползла в ров, выбралась. Пока парень поднимался и соображал, что произошло, его добыча исчезла в одной из пещер. У костра воины заржали, как вся герцогская конюшня, – до конца жизни Рэну будут припоминать, что девчонка способна его не только напугать, но и сбить с ног.
Скрежеща зубами, оруженосец пошел за ней. Пусть его вправду возьмет морской дьявол, если пегой сучке придется еще когда-нибудь бегать!
Пещера приветливо разинула пасть перед Рэном, скрипучий смех Старика-из-Холма его проводил.
В семи шагах от входа, по колено в воде, он сгреб Нелу в охапку. Вода, неспокойная от прилива, была на ее стороне, ноги скользили, а девчонка визжала и вырывалась. “Назад!” и “Ловушка!” ландец пропустил мимо ушей, не придал значение и тому, что невольно заходит все дальше. Насиловать ее Рэн уже не желал, только растерзать.
Руки сомкнулись на девичьей шее – и в тот же миг его самого потянула назад чья-то крепкая хватка.
Ив! Рыжий выскочка!
Нела помедлила последний миг. Страх утонуть, страх из детства перед Аридой и Марой накрыл ее – девочка едва не шагнула назад к регинцам. Вода подхватила ее и утащила вниз.
Удар кулака отшвырнул Рэна вглубь темноты. Он потянулся за мечом, радуясь, что, наконец, проучит своего врага, а потом дно под ногами оборвалось. Все произошло в сотню раз быстрее, чем бывает в сражении. Вода, хлещущая в легкие, всесильное течение обвивает, как сотня морских змей. Остального Рэн не запомнил. Ни Ива, который в последний миг метнулся вперед и схватил его. Ни того, как ничего уже не соображая, вцепился в Ива мертвой хваткой и потащил за собой. Ни любопытных прикосновений морских дев, ни шелеста воды “жжжертва…нашшшшшш”.
Потрясенный Марэт отстал от Ива шагов на десять. Замер, трясясь, на границе Пещеры, воинам, прибежавшим на его крик, едва сумел объяснить: каменная нора сожрала двух человек. Троих, считая девчонку. С зажженными факелами регинцы вошли в каменное чрево, позвали – никто не ответил. Факелы осветили лишь склизкие от многолетней воды стены. Враги ли там? Или что-то похуже? И всколыхнулся притихший было страх, пополз по берегу, жаля исподтишка: чего еще ждать от проклятых Островов? Собралась целая толпа, когда подошел Гэрих. Велел позвать Теора и спросил у него, где пропавшие люди.
– У Мары, – ответил тот и рассказал о Пещере.
– Почему ты не предупредил раньше???
– Потому что я не нянька твоим дуракам.
– Они утонули? – спросил Гэрих.
– Наверняка.
Марэт затряс головой, едва не плача:
– Ив отлично плавает. Мы на реке выросли, он умеет плавать.
– А дышать под водой умеет? – безразлично произнес Теор. – В прилив из Пещеры даже я однажды еле выбрался.
– А девчонка? Она-то знала, куда бежит.
Теор пожал плечами:
– Выбрала смерть. А впрочем – Пещера затоплена не вся. Тут дело в сноровке, хватит ли дыхания вынырнуть. Она плавает лучше рыб и в лабиринте помнит каждый выступ, – усмехнулся. – И еще предсказано, что Пещера пощадит невиновного.
Эдар Монвульский заговорил, безуспешно пытаясь скрыть суеверный страх:
– Мой сеньор, одна из пленниц только что предрекла Рэну ужасную смерть – и вот, исполнилось! Велите перебить этих чертовок, господин! Колдовства Остров люди боятся больше, чем их оружия. Морская Ведьма…
Теор неожиданно вскинулся, словно речь шла о нем:
– Пусть сидят дома с матушками твои люди, которые так испугались слов женщины! Морская Ведьма – это ложь! Обман! Просто островитянка, который разбойники прикрывались, как щитом!
– Господин, – взмолился Марэт, миролюбивый конюх, в тайне боявшийся крови, – позвольте мне самому зарубить этих тварей!
Всхлипнул и закрыл лицо руками.
Гэриху было невыносимо жаль оруженосца и совсем не жаль пленниц. Но и убивать их всех он не спешил, потому что живые обычно полезнее мертвых.
– Распорядись повесить ту, что прокляла Рэна, – ответил он Эдару. – И еще двоих за гибель наших людей, – по замешательству монвульского сеньора понял, что тот не знает, которую женщину следует повесить. Рэн вошел в дом один, стражи лишь из-за двери слышали голос островитянки. – Неважно. Выбери любых трех женщин, дай воинам развлечься, затем повесь.
Эдар с большой охотой отправился исполнять приказ, но Теор его опередил. Стражам он небрежно бросил, что желает поговорить вот с этой, – и указал на Дельфину. Те не стали спорить. Знали, что островитянину позволено многое, а от него никто не сбежит. Вслед за Теором Дельфина вышла из дома.