Владимир Буев
В иных мирах я тоже как-то шастал. Пародии на стихи Михаила Гундарина. Часть I
Столько всего я хотел!
Михаил Гундарин
СЕНТЯБРЬ
Список соблазнов иссяк.
Время лелеет пустоты.
Я по арбузу стучу – что отзывается в нём?
Бард полупьяный поёт,
мол, воротимся с охоты,
Вместе затопим камин, вместе потом и уснём.
Эти дела не по мне! Я не охотник сегодня
До бестолковой стрельбы
И безбоязненных дам.
Кухонный демон, молчи!
Цыц, безголосая сводня!
Гулкий разрежу арбуз и никому не отдам.
Это невинности час
Бьёт на сентябрьских курантах.
Кто остаётся один, тот и останется, но
Не на чужом торжестве,
а при своих бриллиантах,
Спелый арбуз доедать, корки швыряя в окно.
Выдохлись летние дни,
скисли июльские вина,
Трезвый, как ангел, Эрот
свой зачехлил инструмент.
Скоро придут холода –
клин, вышибаемый клином,
Права гулять одному, не одиночеством, нет.
Тяжек взаимности груз! Я выбираю свободу!
Вместе со мною леса сбросят тяжёлую сеть.
Буду бродить не спеша, пить кипячёную воду,
В гости ходить по утрам, чтобы к обеду успеть!
Владимир Буев
Столько всего я хотел!
Толку же – смачная фига.
Полый арбуз я купил – сразу не раскусил,
Что изнутри он гнилой.
Жуть, как хотелось блицкрига.
Печку теперь растопить даже у спичек нет сил.
Как же теперь заманить даму крутую до брода.
Я ведь её не мочить
И не стрелять возжелал.
Баста другим подражать!
Дьявол во мне, замолчи!
Век бы не знаться с уродом.
…Гниль из арбуза течёт. Скушать иль обождать?
Был я невинным сто раз.
Может, и двести, и триста.
Вот я и снова такой. Только один. Но при мне
Полый арбуз возлежит
Мёртвым безмолвным статистом.
Съесть я смогу эту гниль только при полной луне.
Выдох. Зажмурю глаза.
Гниль невзначай надкушу.
Резво заправлю в штаны
Туники римской концы.
Печка не греет совсем.
Снова вкушу. Подышу.
Полная вот и луна, а на арбузе – рубцы.
Холодно. Гниль не еда. Быть не хочу одиноким.
Надо бы в гости сходить, чтобы согреться вдвоём.
Чтобы приличной едой туго набить обе щёки.
Чтоб тут потом каждый день стол мне готов был, и дом.
Просто о сложном
Михаил Гундарин
ЭЛЕМЕНТАРНАЯ БАЛЛАДА
снежинка парит порхает
невидимая она
а крылышки распускает
так делается видна
под невидимым градом
она осколок его
над этим городом-гадом
жрущим себя самого.
лети моя царь-снежинка
вдоль изгибов живых
ты ничья половинка
не нужно тебе других
залетай ты в пивную
где двое старых друзей
с утра тоскуют-толкуют
как бы им половчей
Из сердца выскрести серебро, серебро,
Поставить мир на ребро,
выиграть на зеро.
в халатиках их подруги
сидят ничего не тая
сегодня их центрифуги
выжали тонны белья
которое надо гладить
раскладывать по шкафам
единого пятнышка ради
порошка изведя килограмм
а квартиры-то маломерки
одиночки ещё тесней
купленных без примерки
туфель или туфлей
Не одна да во поле дорожка,
Но одна во стакане ложка,
Подождём же ещё немножко
их матери и их дети
ругаются каждый день
одним скучно жить на свете
других заела мигрень
они молодые годы
свои провели кое-как
позади колхозы-заводы
впереди угасанье-мрак
Это молодость старость жжёт, жжёт,
Никому вздохнуть не даёт,
Ждёт, кто скорей помрёт.
Неверное отраженье
Города меж небес,
Мелькнувшего на мгновенье,
(А этот – остался здесь)!
Но ты – история мира,
А миру не запретишь
Быть как глоток эфира,
Как серебряный стриж,
Или змеёй свернуться,
Или зажечь огонь,
Снежинкою обернуться,
Падая на ладонь!
Владимир Буев
ПРОСТО О СЛОЖНОМ
глаза закачу закрою
и в грёзы свои впаду
останусь самим собою
имея всегда в виду
что в городе обитаю
который меня сожрал
на встречу опять шагаю
я слово снежинке дал
дыханьем своим согрею
без рук обойдясь (не бухой)
чуток перед ней робею
а вдруг она станет водой?
остались два шага простые
но я не дошёл – тут бар
друзья там сидят бухие
и мне стоит выпустить пар
Бумажник свой выскрести от медяков,
В жизни таков я – вот каков!
И я не Петров
девиц тут однако море
снежинкам они не чета
одна в головном уборе
на всех остальных – ни черта́
с утра все устроили стирку
не в мокром же в баре торчать
с друзьями моими впритирку
сидят… словно бар им – кровать.
вот туфли они снимают
(а может не туфли – туфли́!)
знать ласки моей желают
и помнят как вместе мы жгли
В мире много проложено шляхов,
Мой один, ведь я не был монахом
Я всегда был парнишей с размахом.
опять на кривой дорожке
стою на девиц гляжу
ах что за чудесные крошки
стоящим… я в баре сижу.
девчонки немало страдали:
сегодня мигрень а вчера
колхозы-заводы мешали
добраться им до серебра.
заводов не стало и толку?
могли бы красотки зажить
но каждой теперь волонтёркой
приходится с дядькой дружить.
Эх страсть разжигает и жжёт, и жжёт,
И телу хозяина спать не даёт.
Знать тело моё сотню лет проживёт.
напился пора расходиться
мигаю красоткам: вперёд
кончайте сейчас же телиться
со мною мгновенье замрёт.
голубки, не стоит стесняться
своих отражений во мне
я зеркало, вам ли метаться
вы зрите себя в серебре
но зеро от девок вниманья
к снежинке по старой тропе
не примет она покаянья
сам стану снежинкой себе…
Глухая провинция
Михаил Гундарин
ОКРАИНА
1.
Здесь царство бабочек и семечек –
на улице правобережной.
Скажи держите меня семеро
и эти семеро удержат.
Поёт баян над палисадником
я жил как все, и это промах.
Навеки спешившимся всадником
мучительнейшая из черёмух
над тихой речкой молча клонится
(а-ля Аскольдова могила).
Когда здесь проходила конница?
Да никогда не проходила.
2.
А мы ходили были молоды
вовсю гуляли переулками
потом дошли до центра города
и тем покончили с прогулками
Не то чтобы и здесь развалины
иной живёт по-новорусски
но всё-таки не сталь – окалина
сезон усушки и утруски
Я тут проездом время позднее
а может быть совсем остаться
упасть в бурьян попасть на звёздное
кино как было в 18
3.
Запить без повода, по-прежнему,
ведь в этом месте всё как прежде
Весна застроена коттеджами –
но покосятся и коттеджи.
Металл сгниёт, кирпич рассыплется,
как парикмахер в комплиментах,
любовь нальётся или выльется,
запутается в акцентах
Что ж не запить – вот вино-водочный
как встарь под шиферною крышей
вокруг народ с душой полуночный
я эти песни с детства слышал
4.
«Как жить на свете одинокому
да без работы и без денег
что дни что ночи одинаковы
ободраны как банный веник
А бабы что по всем понятиям
идут пусть на хрен вправду сказано
Дык я б нашёл себе занятие
но западло жить как указано
Пошли братан помянем кореша
у нас тут всякий пьёт что молится.
Да не, он вон, покуда жив ишшо
но выпьет за твоё здоровьице»
5.
Закат прошит чужими нитями
вся жизнь вся улица чужая
Глаза закрою ноги вытяну
как будто бы в тоннель въезжаю
и вот уже лечу над бездною
во власти полупьяной дрожи
тоска дорожная железная
конечно же, и это тоже.
Лечу над лужами киосками
сквозь непрощённую обиду
закат забит кривыми досками…
Но разгорится, где я выйду.
Владимир Буев
ГЛУХАЯ ПРОВИНЦИЯ
1.
Кривых зеркал там место давнее.
Не место даже – королевство.
Там правят короли зеркальные.
С плохим столкнёшься там соседством.
Хоть закричись, затопчут семеро,
баяном грохнут по макушке.
Не промахнутся – своевременно
подставлю я им черепушку.
Зачем зашёл я на окраину?
Черёмух запаха вдохнуть чтоб,
поностальгировать в развалинах
и юности вкусить озноб?
2.
Гляжу вокруг, и сердце мается.
Судьба накренилась наш речкою.
Истоки наши тут скрываются
(вся летопись сквозит утечками):
Аскольд тут хаживал с дружиною,
он правил даже Барнаулами12 –
он княжил с Диром пред кончиною
не только в Киеве с аулами.
Местами, глянь-ка, новорусичи
из древних плит времён этрусков
дворцов (пусть это и безвкусица)
настроили по-новорусски.
3.
Опять в бурьян взгляд упирается:
то ли намёк, где буду спать я,
то ль на могилу намекается,
где оба князя мне – как братья.
Кино, вы говорите? Сказочки?
В вину мне ставите: бухой я?
Да это ваши всё отмазочки!
Я не прошу у вас постоя.
Здесь королевство зазеркальное
все из меня повыжмет соки,
как детство полупривокзальное,
откуда я беру истоки.
4.
Ах, шкафик мой родной и столик!
Не устою и поцелую!
В обломках шифера найду ли
шкаф13 (уважаемый до колик)?
Вот песня слышится гортанная.
По речке бечевой бурлáки14
идут безденежные, драные,
судьбе покорны, как собаки?
Им баб сейчас, однако, хочется
и вновь нажраться, как скотине,
потом подраться – заморочиться
меня набить по образине.
5.
Закат прошит косыми стёжками
над знатною рекой алтайской.
Пора б отсюда топать ножками,
пока побит лишь мало-мальски.
Но поздно.... Вот лечу над бездною,
и мои стоны песням близки.
Угла не вижу затрапезного,
где б не стонал мужик российский.
В цепях железных, по острогам,
в полях бескрайних, по дорогам15 –
кругом фанерой над Парижами
лететь в закат овцой остриженной.
2020–2022 годы
