Владимир Буев
В иных мирах я тоже как-то шастал. Пародии на стихи Михаила Гундарина. Часть I
Поэт и зеркало
В средневековых восточных государствах было принято при дворе просвещённого монарха иметь своего придворного поэта. Писали стихи для услады монархов Рудаки и Хакани, Фаррухи и Унсури, и многие менее известные поэты.
Не скажу, что Владимир Буев – личный пародист Михаила Гундарина, но стихам своего со студенческих лет друга он уделил особое внимание. И вот перед читателями первая часть трёхтомного совместного собрания этих двух авторов.
Поэту и пародисту положено быть людьми с разными вкусами и разным пониманием литературы. Гундарин стремится к гомерическим чувствам и космическим катаклизмам, с ними связанным:
Разорви картонный чехол эфира,
Расскажи о том, кто сейчас в отъезде
(Сердцевину правит чужого мира
Сквозь густой холодок созвездий).
Покажи нам правила без награды,
Золотые лилии вне закона,
На пороге тяжёлого перепада,
На ступеньке плацкартного, блин, вагона…
Понять, где происходит действие этого стихотворения, увы, просто невозможно: с одной стороны, это может быть космос, где «разорван картонный чехол эфира», а «сердцевину чужого мира» правит некто, «кто сейчас в отъезде». С другой стороны, лирический герой требует показать ему золотые лилии (видимо, на гербе французских королей), причём, сделать это нужно «на ступеньке плацкартного, блин, вагона».
Всё это производит впечатление, хотя кажется, что автор пытается придать планетарный масштаб известной ситуации, описанной в своё время поэтом Михаилом Львовским в одной-единственной фразе: «Вагончик тронется, перрон останется». Впрочем, писал же когда-то Маяковский, что гвоздь у него в сапоге кошмарней, чем фантазия у Гёте.
Владимир Буев же стремится перевести фантастику Гундарина в приземлённую картину обыденной реальности:
Не болтай о пустом, немая дева.
Раз ослепнув, не различай предметов.
Не дождёшься ты ни шального гнева.
Ни того, что люди зовут пиететом.
Шевеленьем губ меня не притянешь.
И морганьем в сердце не вкинешь зноя.
Я тебя провожу до вагона. Сядешь
Ты не в люкс, не в плацкарт, а поедешь стоя…
Нет ни чехла эфира, ни сердцевины чужого мира: лирический герой Буева провожает на поезд немую и, судя по всему, слабовидящую деву. Бедняжка не различает предметов и тщетно пытается соблазнить героя шевеленьем губ и морганьем, но тот непреклонен. Он запихивает свою спутницу даже не в плацкартный, а в общий вагон. Вот до чего доводит людей привнесённый в обычную жизнь космический хаос.
Надо сказать, что подобная ситуация в дуэте поэта и пародиста встречается регулярно, и на внеземные фантазии Михаила Гундарина следует скептический приземлённый ответ Владимира Буева. Но есть и другие варианты. Они появляются, когда поэт уходит от постмодернистского хаоса к классическому упорядоченью. А пародист, на самом деле, очень зависим от поэта, которого пародирует, и в случае Гундарина/Буева это прекрасно видно:
Ты устала, я тоже устал,
Новый день не несёт исцеленья.
Помутился июльский кристалл,
Жизнь крошится, как будто печенье.
Не стряхнуть эти крошки в ладонь,
Не скормить их на улицах птицам.
Что ещё? Угасает огонь,
Перевёрнута наша страница.
Посвежей-то метафоры нет?
Ничего уже нет, дорогая!
Только августовский полусвет,
Но и он догорит, полагаю.
Михаил Гундарин, внезапно перейдя к классическому стилю, написал стихи, которые не надо тщетно разгадывать и с трудом понимать хитросплетения сложных метафор. Оказалось, что говорить о простых человеческих чувствах можно просто и лирично, вызывая у читателя успокоение и симпатию.
Тема стихотворения привычна для любого поэта: лирический герой расстаётся с дамой сердца (помните, у Пушкина: «Я вас любил…».
Герой принимает правила игры без всякой награды, которую автор упоминает в предыдущих стихах, а сам автор смотрит на ситуацию своих героев с лёгкой и доброй иронией.
И это настроение отозвалось в пародии:
Месяц август, и лету – конец
Я предчувствовать осень умею.
Вот метафоры свежесть – резец
Раскромсал нашу жизнь на затеи.
Взоры птиц обратились на юг.
Их куском пустоты не приманишь.
Без печенек теперь – как без рук.
Только сердце пернатым поранишь.
Прорицаю, что лету – труба!
Перевёрнута наша страница.
Не сорвётся в затеях резьба –
Сотни раз мне ещё пригодится!
У Владимира Буева на этот раз нет гротеска и тем более сарказма. Есть добродушная усмешка и не более того.
Сотрудничество с пародистом – вещь для поэта непростая, хотя в чём-то вполне естественная, как свет и тень, реверс и аверс, инь и янь. И Михаил Гундарин, судя по количеству совместных публикаций, согласен с тем, что взгляд Владимира Буева на его стихи вполне приемлем. Поэт получил своё в меру кривое зеркало. Как к этому отнесётся читатель, держащий в руках эту книгу?
Владимир Володин, журналист, литератор
От автора
Самые свои первые пародии/версификации/отклики я начал писать на стихи Миши Гундарина и Ани Шевченко (в обратной последовательности).
Случилось это спонтанно на рубеже 2020-2021 годов. За неделю-полторы до начала Нового года мы с женой приехали на дачу. Я развёл в камине огонь, лёг перед ним на диван, начал читать стихи (не помню, как они мне в руки попали, возможно, Миша прислал ссылку) и… Потом все дни вплоть до ночи с 31 декабря на 1 января так пародии рекой и лились.
Со временем появилось, конечно, много других поэтов, которых я стал пародировать, но вначале было именно слово Миши и Ани. К слову же: в тот период в творческом смысле они как раз ходили парой («мы с Тамарой ходим парой») – в соавторстве написали множество статей в жанре литературно-художественной критики.
Стихи Миши Гундарина в связке с моими пародиями, публикуемые в настоящем сборнике, ранее в большинстве своём белый свет уже видели (правда, нет уверенности, что они снискали себе всемирную славу или что хотя бы привлекли к себе внимание какой-то группы читателей – ну, разве что Мишиных друзей, фанатов и просто поклонников): публиковались в еженедельниках «Литературная Россия» и «Истоки», литературных журналах «Вторник», «ЛитеrRRа Nova» и «Камертон», в альманахах «Vita» и «Ликбез». Да и вообще где только ни публиковались (хотя, пожалуй, кроме перечисленных изданий больше и нигде, но надежда есть – коль вошёл в эту реку или ступил в кучу, зачем её, надежду, оставлять? она же – «компас земной, а удача – награда за смелость»).
Миша Гундарин – мой однокурсник и даже одногруппник по факультету журналистики МГУ (к слову: когда я в 1988 году вернулся на «гражданку» после срочной службы в Советской армии, то именно тогда и попал в одну с ним группу; те же, с кем я начинал учиться, выпустились парой лет раньше).
Человек Миша – жизнью битый, калач тёртый, а потому не просто умный, но весьма и весьма мудрый. К любой иронии, сатире, стёбу, «подколкам», конструктивной (и неконструктивной) критике относится философски (то есть сверху вниз с высоты своих лет) и с доброй профессорской усмешкой, включая такой же взгляд поверх модных очков с толстыми линзами. Ведь не зря же он вдобавок ко всему ещё и дипломированный философ (целый кандидат философских наук)! Ну, и преподаватель высшей категории качества: читает лекции студентам (уверен, что и аспирантам) по маркетингу и рекламе в одном из лучших вузов России и мира – природный ум и профессия обязывают к мудрости.
Так сказать, ум, честь и совесть нашей эпохи. Что-то вдруг вспомнилось.
Потому у нас с Мишей никогда не было проблем ни по части личного общения, ни по части юмора/стёба несмотря на, казалось бы, полную противоположность наших взглядов. Не всякий поэт в жизни философ плюс «морально и стрессоустойчив».
Вот, к примеру, есть такой великий (или «великий») поэт Игорь Караулов, с которым я даже не успел познакомиться и который на мой вопрос, заданный пару лет назад в мессенджере, можно ли показать ему пародию на один из его стихов, просто взял и мою персону в Фейсбуке1 заблокировал – вот уж больное самолюбие так больное! Кстати, такой пассаж случился в моей «пародической» жизни в первый и (пока) в последний раз. Никто из поэтов больше так себя не вёл – все мудрые. Или мудрят, что мудрые.
Вот какой замечательный поэт и человек мой друг Миша, прошу любить и жаловать!
Как-то прочитал у другого замечательного поэта и гражданина Виталия Пуханова, что «пародия – наивысшая награда автору при жизни», ибо «не позавидует никто».
Вот награда и нашла своего героя.
Целый сборник наград (в трёх частях).
Какого героя, спрашиваете?
Мишу Гундарина, конечно.
Почему-то вспомнился Твардовский с его Василием Тёркиным:
Нет, ребята, я не гордый.
Не загадывая вдаль,
Так скажу: зачем мне орден?
Я согласен на медаль.
Владимир Буев
Стихи и пародии/версификации/отклики
Швецов и жнецов с пьедесталов – долой!
Михаил Гундарин
Прочим – композитор, дуде – игрец,
обрати вниманье на город! Он
чужой судьбой распалён вконец,
а своею собственной занесён,
декабрьским снегом.
Следов объём
заполняет воздух, бездомный, как
беломоро-балтийский. Грустишь о нём,
и не делаешь новый шаг.
С высоты заминку не разгадать.
а всего-то дела: прищурить глаз,
разглядеть, как будто слепую печать,
уходящий город, идущих нас.
Владимир Буев
Швецов и жнецов с пьедесталов – долой!
Иные нам грады потребны!
Судьбы мирские мы мажем смолой,
Свои и чужие. Плюй на молебны
декабрьской слюной.
Подошва размером
больших сапогов: кирза – словно
хрусталь башмачковый. И как литосфера,
со всех сторон обласканная любовно.
Не стоит рваться в высокие дали,
как делали это Икар и Дедал,
а лучше всего мы все бы взяли
да сляпали сами себе пьедестал.
Враги не оставят шанса
Михаил Гундарин
Закрыли от нас комету
полночные облака.
А дальше – пора рассвету,
и снова ты далека.
Лежи, где тебе сказали –
на дне далёкой грозы,
увиденная глазами
полуночной стрекозы.
Покуда не время миру
окутываться огнём,
небесному командиру
ломиться в земной проём…
Владимир Буев
Враги не оставят шанса
на небо ночное взглянуть.
Из медитативного транса
Сподвигнут опять драпануть.
Приляг, стрекоза, есть пределы!
Сказали – так, значит, лежи.
Коль летом ты песен не пела,
так лютой зимой не пляши!
Так нет же – метнуться в небо
и с боем на землю упасть
Тебе, стрекоза, потребно!
Ты хочешь кометой стать?
Забыли за собой убраться
Михаил Гундарин
Вот мы уехали, а облако осталось
растить себя на вертикальном фоне,
изображать то горб, то шестипалость,
являться птеродактилем в короне.
Показывая то, чего не знает,
жемчужное, оно сочится белым.
Тяжелая перина опадает,
клочки её летят во все пределы.
И быстро тают в изумрудной бездне,
пестрящей кружевными лоскутами.
Во много раз пустынней, бесполезней –
прекрасней мира, созданного нами…
Владимир Буев
Мы, убираясь сами прочь, убраться
Забыли за собой. Повсюду мусор.
Когда грядёт надзор, то постараться
Туристу лучше поиграть роль труса.
Надзоры, сторожащие природу,
всех могут штрафануть, не замечая
ни шестипалых, ни других уродов,
и скидок инвалидам не давая.
А коль красотка-дева попадётся,
А не беззубый птеродактиль старый,
Периной для несчастной обернётся
Поимка. Несогласной – нары.
Клочки по закоулкам и по лужам,
Жемчужины изъяты с изумрудом.
Два мира (что в душе и что снаружи) –
Как два соединённые сосуда.
Неужели я ослеп в эту ночь?
Михаил Гундарин
Я хотел бы эту ночь разгладить,
разглядеть её, зарифмовать.
Звёзды нарисованы в тетради –
я под вечер сжёг свою тетрадь.
И теперь почти неразличимым
в метрополитене тростника
простаком, подростком, анонимом
ночь переживу наверняка,
чтобы с наступлением рассвета
выскользнуть по тонкому лучу
за пределы старого запрета…
А про новый думать не хочу.
Владимир Буев
Неужели я ослеп в эту ночь?
Всё гляжу вокруг – не видно ни зги
Кто сумеет мне сегодня помочь?
Окулист? Но и ему не с руки!
Тут потребен раскалённый утюг,
виртуальный рифмовальный прибор,
чтобы выжечь в той тетради продукт:
звёзд небесных самый полный набор.
Я не видим из далёкой звезды
И с луны-то различим не вполне.
Где бы ночью отыскать мне бразды,
Чтобы дёрнуть их – и утро в окне!
Я схвачусь за луч и ввысь полечу!
Я смогу и солнце с неба достать.
Птицу счастья я за хвост ухвачу.
Моя старая сгорела тетрадь!
