Вера Галицкая
Китеж-грайнд. Книга 1
Доцент бросил на Тёму непонимающий взгляд и вышел во двор, явно ещё больше расстроенный.
– Подожди меня! – крикнул ему вдогонку Тёма и посмотрел на учителя и дневник в его руках.
– Я вижу до вас дошли не только слухи…
***
Андрей Николаевич сидел за своим столом и держал обе руки на Олином дневнике. Тёма расположился на первой парте прямо перед ним.
– Возможно, у нас проблемы… – начал учитель.
– Что? Какие?
– Я прочитал весь дневник твоей подружки…
– Бывшей подружки, – поправил Тёма.
– Это уже неважно. В этом дневнике содержится информация, которая заставила меня переживать по поводу успешности нашего грядущего предприятия, – учитель сделал паузу, подбирая слова. – Есть вещи, о которых я пока не могу тебе рассказать. Но я хочу, чтобы ты знал, что опасность существует. Ты должен быть внимателен и собран. Особенно сейчас.
– Я и так собран. Андрей Николаевич, если четно, я не очень понимаю, о какой опасности вы говорите… Не думаю, что Оля представляет какую-то угрозу.
– Нам очень повезло, что такого сильного мага волнует исключительно содержание мужского исподнего… Но я не могу быть полностью уверенным, что это надолго. Она, слишком ловко пользуется инфосферой и слишком долго думает о тебе. К тому же она слишком часто бывала в Овраге, рядом с большой мусоркой… Это опасный набор факторов. Есть силы, которые не должны ни в коем случае узнать о нашем деле, – горько сказал учитель и добавил, – Но, на самом деле, меня больше волнует её мать. В дневнике написано, что бункер был нужен для хранения маминых книг. Если её мама, у которой я по своей дурости всё это время брал книги, о чём-то догадывается или что-то знает… И если она на кого-то работает. Это очень-очень плохо.
– Что же нам делать? И на кого она может работать? Какие есть силы?
– Я же сказал, пока рано говорить тебе об этом. Кстати, ты заметил, что этот новенький парень из Восточного Округа теперь стажируется в библиотеке? Это очень дурные вести. Овраг, библиотека, новенький. Нам надо узнать, что им известно. Точнее это нужно узнать мне. Ты просто должен быть предельно острожен. Подмечай детали. Будь начеку. Это всё, что от тебя сейчас требуется. И ещё побольше уделяй внимания зарядке, отжимайся и подтягивайся. Нам пригодятся сильные руки. И придумай историю для своего друга, о чём мы тут разговаривали. До встречи, Артём. Теперь увидимся после твоей вылазки. Удачи.
***
Рано с утра, ещё до рассвета, отряд Западного Округа собрался у Дома Культуры, готовясь выдвинуться в путь. Над разноцветными головами юных волонтёров возвышались большие брезентовые рюкзаки, на ногах красовались берцы, а лица светились от счастья. Рядом стояли двое солдат в таких же берцах и с такими же рюкзаками, но с мрачными лицами и с кобурой на поясе. Один из них держал в руке стопку бумаг.
– Тихо, отррряд! Буду читать разнарррядку от Союза Учёных и список, – прогремел он раскатистым басом.
Школьники притихли, и в предрассветной тишине стало слышно, как шуршат под ногами мелкие камни. Солдат с минуту молча смотрел в приказ, а потом снова загремел:
– Собрррать гальванические элементы типа «Микррро», «Миньон», «Бочонок»…
– Хаха миньон, – шепнул Доцент и ткнул Артёма локтем. Тёма хихикнул, пытаясь сохранить серьёзное лицо.
– … «Крррона», «Планета». Найденные элементы сррразу сдавать командиру отряда. То есть мне, – солдат обвёл глазами школьников, – Держать вдали от огня, не вскрывать…
Затем командир огласил список отряда, и все рассчитались по порядку. Школьникам показали примеры объектов, которые необходимо найти, и те немного расстроились, увидев, что таинственные гальванические элементы оказались всего-навсего батарейками.
В команде Нася была единственным эмпатом (или, по словам солдат, единственной ищейкой), и командир отдал ей одну батарейку на всё время до конца вылазки. Нася зажала её в руке и сунула в карман. Майя и Даша ревниво проводили батарейку глазами, а парни-волонтёры обрадовались, что на них такой ответственности никто не возлагает.
Наконец процессия выдвинулась в путь. Город ещё не проснулся, и предрассветную тишину разрывали лишь громкие голоса школьников, жаждущих приключений вдали от дома.
Девчонки о чём-то шушукались и хихикали, а парни, косясь на солдат, громко делились байками с предыдущих вылазок, всячески показывая, что они не зелёные школьнички и знают толк в сталкерстве. И только Тёма с Доцентом, шедшие в хвосте колонны, хохотали, как полоумные, рассказывая друг другу смешные и нелепые случаи со своей работы. Никто не понимал, над чем они так самозабвенно заливаются, и, пожимая плечами, продолжали свои разговоры.
– А потом она уходит и в дверях, такая: «Приветик!» – Доцент сквозь смех пытался описать странную девочку со своей работы, и они с Тёмой взрывались от хохота.
Всё снова стало, как в средних классах, когда на каникулах друзья бесцельно шатались по городу в поисках приключений. Беспричинный смех, от которого сводит скулы, шутки, понятные только им двоим, и никаких обязательств перед учителями.
Путь был долгим, и город уже начал просыпаться. На улице стали появляться люди. Кто-то спешил на работу, кто-то возвращался с ночной смены. На детских площадках серо-зелёные мамаши выгуливали серо-зелёных сонных детей. Открывали двери продуктовые и комиссионные магазины, поднимали ржавые ставни ларьки с газировкой.
В какой-то момент смеяться и нести огромный рюкзак стало тяжело, и Тёма с Доцентом немного успокоились. Отряд уже прошёл жилой район и двигался в сторону бывшей кольцевой дороги. Теперь пейзаж с покосившимися и рухнувшими многоэтажками, разрушенными церквями и пустующими заколоченными гипермаркетами перемежался выжженными и замусоренными пустырями.
Солнце за серой пеленой стояло в зените. К этому времени отряд уже миновал две железные дороги, старое кладбище, около сотни неработающих кафешек и несколько станций метрополитена. И теперь шёл по необитаемой зоне между Округами. То здесь, то там им попадались высушенные и давно перегнившие тела собак, кошек, мужчин, женщин и детей. Мумии и скелеты в истлевших одеждах лежали на кучах мусора, сидели в машинах и валялись на обочинах. Эти бедолаги погибли слишком далеко от обитаемых частей города, и некому, да и незачем, было их хоронить или сжигать.
– Ты представляешь, сколько их тут было! – удивлялся Доцент. – Это же невозможно! Как можно было жить в городе, где столько людей? Как они ели и пили? На них же не напасёшься.
– Ну, раньше животных ели. Животных, наверное, тоже было много.
– Мерзость какая. Лучше бы друг друга жрали. А то валяются теперь повсюду. Никакого толку от них, – он с отвращением посмотрел на искажённое кислотными дождями лицо мужчины.
– Когда-нибудь и до них доберутся. В центре же сожгли все тела.
– Было бы неплохо, – улыбнулся Доцент и плюнул на обочину.
Командир отряда держал в руках карту, периодически раскатисто командуя, куда поворачивать. Кое-где ещё остались стоять большие указатели, где на белом или синем фоне были написаны ближайшие шоссе, проспекты и улицы. И около одного такого синего указателя с надписями «ДОМОДЕДОВО» и «КАШИРА» и стрелкой, указывающей на северо-восток, командир остановил отряд и объявил привал.
– На этом перекрррёстке остановимся. Дальше, за Каширрским шоссе, начинается Восточный Окррруг. Вот вам повязки на пррредплечье, без них, чтоб я вас не видел.
Другой солдат, в сером защитном костюме раздал школьникам белые повязки с эмблемой Союза Учёных. Волонтёры стащили с себя тяжёлые рюкзаки, повязали себе на руки отличительные знаки и уселись перекусить. Раздался приторный запах мармелада и аромат зелёных пирогов. Все сильно проголодались и ели в полной тишине, быстро набивая себе желудок.
Территория Восточного Округа встретила западный отряд необитаемыми спальными районами и разворованными магазинами с одной стороны и вонью и дымом из бело-красных труб коксо-газового завода, с другой. В спустившихся сумерках эти дымящиеся трубы смотрелись удручающе…
«Вот уж не повезло трудягам, которых туда направили – до ближайшего жилого квартала никак не меньше двух часов», – промелькнуло в голове у Тёмы.
Здесь всё было как-то иначе. Несколько не связанных между собой районов, почти нет целых домов – все либо пострадали от бомбёжки, либо развалились от старости. Много заводов, большие промзоны, низкие кирпичные здания. Даже запах здесь был другой, пахло гарью и чем-то кислым.
Вскоре отряд прибыл на место встречи с восточной командой. Их было двадцать два человека волонтёров и ещё пять вооружённых охранников-солдат, с собой у них были телеги с пайком и водой. Западные солдаты, видимо, были давно знакомы с восточными, потому что сразу начали общаться, и даже на суровом лице командира мелькнула улыбка. Восточные же школьники чувствовали себя уверенно на своей территории и не изъявляли ни малейшего желания знакомиться и общаться со своими малочисленными западными коллегами. Теперь до пункта назначения западные шли притихшими.
Богатый на промышленные зоны и склады Восточный Округ отдал ещё далеко не все свои сокровища. Зоны между крупными заводами по-прежнему оставались необорудованными глушилками и больше походили на свалку. На окраине одной такой заманчивой свалки, в старом здании общежития, предполагалось разбить лагерь.
Когда объединённый отряд дошёл до пункта назначения, было уже темно. Школьники достали небольшие светодиодные фонарики, а солдаты вооружились переносными фонарями-прожекторами. Все ужасно устали от долгого пути и мечтали только о еде и кровати.
Перед самыми дверьми общежития волонтёров остановили и приказали ждать, пока солдаты проверят здание на безопасность. Школьники уже начинали роптать, переминаться с ноги на ногу и светить в окна первого этажа. Через пару минут солдат в сером защитном костюме вытащил из общаги какой-то рулон и снова скрылся за скрипучей дверью. Десяток фонариков тут же направился на эту находку, и среди школьников поднялся шум. Рулоном оказался высохший труп мужчины в полуистлевшем нижнем белье.
Через пятнадцать минут на улице уже красовалась небольшая горка из древних мумифицированных тел, вынесенных из комнат и подсобок старого общежития.
После этого школьникам разрешили располагаться. Коридоры и комнаты старой общаги были в преужаснейшем состоянии. Фонарики высвечивали многолетнюю пыль, битые стёкла, свисающие с потолка плафоны и краску, отходящую от стен большими шматами… Западным парням выдали на пятерых один блок, Тёма с Доцентом забрали себе комнату поменьше, а Саня, Кирилл и Антон расположились по соседству в большой комнате.
Тёма открыл скрипучую дверь их спальни и его передёрнуло. Обе кровати были расправлены, и, судя по всему, из них только что выволокли трупы. Подавляя тошноту, парни убрали постельное бельё мертвецов и вынесли его в общий коридор, а на голых железных кроватях раскатали свои спальные мешки.
– Жееесть… Когда нам говорили о тяжёлых походных условиях, я представлял всё несколько иначе, – поделился эмоциями Артём.
– Да, в этот раз совсем не романтично, -согласился Доцент, – но с другой стороны… Здесь же тонна трофеев должна быть! Они тут даже трупы ещё не убрали. Значит, будет, чем поживиться.
Тёму последнее время совсем не волновали никакие трофеи, он думал только о том, что ждёт его в грядущем Походе. Сколько ещё трупов ему предстоит самолично вытаскивать из кроватей и где ему придётся спать и мыться, когда они выйдут за черту города. Он поддакивал другу и даже что-то отвечал, но мысли его были далеко.
Ребята перекусили оставшимся в рюкзаках пайком, выключили фонарики и забрались в спальные мешки. А уже через несколько минут комната наполнилась мерным сопением мальчишек.
***
Тёма проснулся от сильнейшего стука в дверь и криков «Подъём!!! Подъём!!! Завтрак через пять минут!» Вскочил, несмотря на ноющую от усталости спину, и быстро оделся, пока Доцент пытался заставить себя выползти из спального мешка.
Завтрак проходил на общей кухне. За столами уже сидели восточные и уплетали растворимую кашу, запивая это дело горячим чаем. Тёма взял плошку и подсел к Сане из «А» класса.
– Здорова. Как оно?
– Да так себе, – вяло ответил Саня, размешивая комочки в каше.
– Аналогично, приятель, – сказал Тёма и нисколько не соврал. Всё было именно «так себе».
После завтрака волонтёров обязали протереться мокрыми полотенцами, что должно было заменить им душ, и отправили разгребать завалы вокруг общаги, пока «ищейки» заняты разработкой маршрута.
Школьники стройной колонной потянулись на улицу. Тёма с Насей не хотели афишировать свои отношения и поэтому лишь изредка обменивались тёплыми взглядами. Сейчас же, находясь в толпе, они незаметно взялись за руки. На сердце сразу стало спокойно и радостно.
Вдруг между ними возникла голова Доцента и быстро зашептала:
– Чуваки, у меня сейчас было сильнейшее и бредовейшее дежавю. По ходу, здесь не действуют глушилки…
– Конечно, не действуют! Их тут и нет. Здесь ещё останки от Катастрофы не убрали, а ты хочешь глушилок, – зашептал Артём в ответ.
– А что ты видел? – также тихонько поинтересовалась Нася.
– Это реально бред… Я даже не знаю, как это описать, чтобы вы поняли. Короче, мы были под водой, но живые. Мы жили под водой. У меня были красные руки без пальцев и такие же ноги… Тёмыч, ты… Точнее, я знал, что это ты, но ты выглядел, как какая-то жёлтая квадратная хрень с большими глазами и тоненькими ручками, ты держал в руке сочок… А Нася была белкой… И мы втроём шли ловить медуз. А потом всё исчезло.
– Трешааак! Что это было, интересно?
– Может, какая-нибудь странная книга или чей-то сон, – предположила Нася, всё ещё держа Тёму за руку.
– Чёрт его знает, но тут нужно быть осторожным, я слишком молод, чтобы с крышей прощаться! – Сказал напоследок Доцент и замолк прямо перед постом охраны.
Солдат в сером камуфле пристально следил за выходящими из двери школьниками, провожая каждого недолгим, но суровым взглядом.
– Ладно, ребят, я пройдусь по территории, мне нужно сосредоточиться, – сказала Нася и показала друзьям небольшую батарейку, которую ей вчера вручил командир.
Остальные занялись привычным сталкерством – расчищали дорогу от мелкого и среднего мусора, в специальные канистры сливали бензин из баков брошенных машин, вскрывали двери хозяйственных построек и покосившихся продовольственных ларьков. Как и в Западном Округе, тут находились заброшенные сетевые ресторанчики, только здесь за столами ещё сидели мумии и скелеты в ветхой одежде.
Пока волонтёры с горящими глазами набивали себе карманы находками из чьих-то старых сумок, пока солдаты сжигали тела, Тёма меланхолично разгребал завалы, не выказывая ни малейшего желания раздобыть себе какой-либо трофей.
В старом газетном киоске он наткнулся на стопку цветных журналов, обмотанную прозрачной плёнкой. В самом центре стопки журналы сохранились почти нетронутыми. Тёма полистал глянцевые страницы, в который раз удивившись былому облику человека. Раньше женщины были совсем другими: гладкие волосы, ровные белые зубы, кожа без прыщей и морщин. Мужчины были очень загорелыми, с рельефным телом и крепкими белыми зубами. В журнале, помимо фотографий красивых людей, новой одежды, часов и машин, были страницы с очень странными рецептами, где в ингредиентах не было практически ни одного знакомого слова.
Артём захлопнул журнал и взял стопку макулатуры для костра. Ему не верилось, что когда-то жизнь была такой. Блестящей, вкусной, улыбающейся белозубым ртом. Что можно было каждый месяц брать себе новую, чистую, никем не ношенную одежду. Можно было летать на больших белых самолётах и ездить на длинных электричках под землёй. Он представил себе, что ещё пятьдесят лет назад его ровесники гуляли по цветущим паркам, ходили на концерты любимых групп, ездили на метро в центр города. Что лето сменяла осень, а зимой шёл снег.
Артём тяжело вздохнул и понёс стопку газет и журналов к общежитию. Вечером можно будет пожарить зефир и порассказывать друг другу истории.
Под берцами хрустело стекло, на горизонте вставали столбы дыма, недалеко от общаги лысый восточный парень жадно стаскивал с пальца мёртвого мужчины серебряный перстень… Всё это было таким привычным, и Тёме долгое время казалось, что это нормально, что это и есть настоящая жизнь. Но сейчас, когда в голове были мысли о Походе, а в руках – стопка глянцевых журналов с улыбающимися красотками, ему вдруг стало тошно. Горько и тошно, и не хотелось убирать никакие завалы и искать эти дурацкие батарейки, не хотелось продлевать агонию. Осталось только одно желание – выбраться отсюда.
Вечером Тему вместе с остальными волонтёрами согнали в общую кухню чуть раньше ужина. Нася и ещё одна светленькая восточная девочка хотели сделать заявление. Они почувствовали, что в паре километров от лагеря на юго-восток некогда находился большой магазин, под землёй у которого располагался склад, где хранилось достаточное количество гальванических элементов. Новость вызвала бурю эмоций. Теперь можно было не волноваться об успешности вылазки, а спокойно идти с утра к магазину и набивать рюкзаки батарейками. Вечер прошёл достаточно весело, ребята жгли костры из всякого хлама, травили байки и хвастались друг перед другом сегодняшними находками.
У западных ребят был свой костёр, в котором пылали журналы, сломанная деревянная мебель и полуистлевшее тряпьё. Нася с Тёмой сидели на большой старой шине и жарили синтетические зефирки на длинной железной палке. Тема водил пальцем по татуированной спине своей девушки и блаженно улыбался, глядя на искры от костра. Доцент и Саня сравнивали свои находки, а Антон с Кириллом заигрывали с девчонками. Рыжая Майя хихикала над шутками мальчишек, а Даша кокетливо накручивала на палец свои синие завитые дреды. Потом они все вместе вспоминали смешные истории из жизни школы и хохотали над дурацкими случаями, которых было хоть отбавляй.
Перед отбоем солдаты потушили костры, накрыв их металлическими пластинами, и проследили, чтобы каждый пошёл в свою комнату. В своём блоке парни ещё немного пообщались о вещах, которые непринято обсуждать при девчонках и разошлись спать.
***
То ли Тёма расчувствовался, понимая, что, возможно, это его последний сталкерский заход, то ли действительно вылазка проходила чудесно. Отряд достаточно быстро нашёл склад с батарейками, по дороге они наткнулись на рухнувший самолёт, Доцент где-то раздобыл целёхонькую акустическую гитару, девчонки радовались новым кофточкам, а восточные ребята оказались нормальными парнями, готовыми прийти на помощь. И, если не считать того, что синедредую Дашу накрыло демкой посреди похода, а один восточный парень наступил на ржавый гвоздь и его на костылях отправили домой, то всё, в принципе, прошло замечательно. Тёма будет скучать по этим временам.
В последний вечер вылазки рядом с общежитием развели общий костёр. Доцент играл на своей новой гитаре что-то отдалённо напоминающее музыку, парни братались, девчонки радостно думали о скором возвращении в цивилизацию к тёплой воде из кастрюль и своим кроватям, а солдаты объявили, что отбоя не будет, и школьники могут сидеть у костра хоть всю ночь.
К Тёме подошёл большой восточный парень с жидкими серыми волосами, с которым они вместе разгребали дверь к складу.
– Слушай, братюня, ты оказался чётким пацаном, несмотря на то что западный! Меня Сереман зовут, кстати.
– Да ты тоже нормальный парень, Сереман. Я Артём, можно Тёма.
– Слушай, мне тут донесли, что ты партаки бьёшь, это серьёзно? – как и все, кто хотели сделать у Тёмы татуировку, Сереман оказался очень дружелюбным и улыбчивым.
– Ну, да. Вот я с себя начал, – Тёма показал левую забитую руку, – потом друзьям делал. А сейчас уже только за бартер бью.
– Круто! А на что у тебя можно татуху обменять? У нас просто в Округе так никто не делает. Есть кольщики, но они какой-то шлак творят, только кожу портят. А у тебя прямо картины выходят. Я бы даже к тебе дошёл в выходной.
Тёма понимал, что ему уже некогда делать татуировки, да и никакие предметы в обмен, в принципе, не нужны. Но решил не раскрывать себя.
– Ну, расскажи, что ты в этой вылазке нашёл, может, что подойдёт, – деловито ответил он.
– В этот раз у меня получилось несколько цепочек, видимо, серебряных, пара перстней, телефон с зарядкой, там есть несколько игр. Так, что ещё… Компас, наручные часы, железная кружка… В комнате у меня пара книг есть, но не думаю, что тебе это нужно. А так, ты говори, может, я лучше из дома притащу.
– Хорошо, я подумаю. А ты далеко живёшь?
– От вас далековато… Зато до школы мне близко идти, минут тридцать всего, – гордо заявил Сереман. – У нас, знаешь ли, школа одна, и некоторым через полгорода переться до неё.
– Да, я знаю про вашу школу, к нам же от вас Даня перешёл, – ввернул Тёма, показывая свою осведомлённость.
– Кто? Куда перешёл? – удивлённо уставился на него Сереман.
– Ну, чёрт, паренёк такой… Кудрявые волосы, губы проколоты, у него ещё родители умерли. Ну, Даня. Полунин!
Восточный парень нахмурил лоб.
– Ты, Тёма, что-то путаешь. Никто от нас никуда не уходил. И имя я это впервые слышу, хотя в школе всех знаю, кроме, может быть, малявок. Сколько вашему Полунину лет?
– Наш ровесник, в выпускном классе со мной учится. Ты не мог его не заметить! Может, он просто фамилию сменил, подумай. Такой бледный, тёмные кучерявые волосы, пирсинг на губах…
Сереман замолчал, напряжённо вспоминая людей из своей школы, их имена и внешность, но через минуту снова ответил:
– Нет. Не было у нас такого. И если бы кого-то перевели из Округа в Округ, об этом бы знали все. Ты, видимо, в демке его видал, братюнь, ничего страшного.
Восточный похлопал Тёму по плечу и снова заговорил о татуировках, эскизах и бартере.
А у Тёмы внутри всё упало. Откуда тогда взялся Даня? Что это за человек? Почему он спелся с Олей? И какие силы имел в виду Горбунов, говоря о препятствиях Походу? Как он попал в его класс? И зачем?
Поход, который был назначен на следующий понедельник и должен был случиться уже через пять дней, из совсем реального снова стал далёким и хрупким. Неужели для Тёмы всё закончится, так и не начавшись?
Ранним утром отряд выдвинулся обратно в город. Оставляя позади мумифицированные тела, обездвиженные машины, вскрытые магазины с одеждой и обувью, рухнувшие самолёты и песни под гитару у костра. Приключения закончились.
Или только начинаются?..
11. «Зоопарк»
Всю пятницу Тёма провёл дома, лёжа пластом на своей кровати. После тяжёлого рюкзака ныла спина, от долгой дороги гудели ноги, а на душе было погано от последних известей. Нужно было идти к учителю и доложить про Даню, но Тёма не хотел ставить под удар грядущую операцию. Возможно, новенький – засланный непонятно кем и непонятно откуда. Но раз он большую часть времени проводит с Олей, а не с ним, и не пытается выведать информацию о Походе, то, возможно, цели у этого шпиона совсем не касаются Китежа.
К субботе Тёма принял окончательное решение не рассказывать ничего Андрею Николаевичу, пока они не выдвинуться в путь. А последние два дня перед походом он решил провести со своими близкими людьми: мамой, братом, Доцентом и Насей. Поэтому весь субботний день он играл с братом в машинки и помогал маме с уборкой, а вечером надел парадную чёрную футболку с черепом, узкие синие джинсы, любимые кеды, поставил на голове «шипы» и отправился на дискотеку к своим друзьям.
Тёма шёл медленно. Хотелось запомнить эти последние дни в городе, пока ещё всё нормально, всё по-прежнему. Он с любовью смотрел на знакомый с детства пейзаж, на старинные пятиэтажки и громадные жилые массивы с заклеенными или заколоченными окнами, на хмурые лица соседей, на жёлтое марево над головой, на пыльные чёрные кеды на ногах и битое белое и зелёное стекло под подошвами.
Пока он шёл по пустынной автостраде, стали сгущаться сумерки. Тёма наслаждался обочинами без мумифицированных останков, железными шпилями глушилок, электрическим светом редких фонарей и силуэтами сталинских высоток на горизонте. Скоро всё это останется лишь в его памяти.
У скамейки напротив клуба стояла разряженная компания из параллельного класса, и среди них были Саня, с которым Тёма ходил на вылазку. Саня был в новом чёрном пиджаке с цепочками, в клетчатых брюках, а на ногах красовались его стандартные вычищенные гады. Он одной рукой обнимал Аню – девочку из восьмого класса с копной разноцветных косичек, а второй рукой приветственно помахал Тёме. Тот кивнул в ответ и зашёл в Клуб.
На охране стоял лысый парень лет тридцати со шрамом на щеке, тёмной бородкой и сиплым голосом. Тёма заплатил за вход и начал спускаться по лестнице на танцпол. Доцент и Нася с Герой уже сидели за барной стойкой и потягивали газировку. Нася была необычайно красива. Во время сталкерства она зачёсывала волосы в хвост, а сейчас снова распустила их лёгкими белыми кудрями. На ней было невероятное синее платье и туфли на каблуке. Поздоровавшись с друзьями, Тёма поцеловал свою красотку и крепко обнял за талию.
Он старался насладиться каждым моментом. Страстно целовал Насю во время медленного танца, слэмился до пота с парнями, смаковал газировку, подпевал знакомым песням, не зная английского языка. Он старался тусоваться, как в последний раз. Потому что это и был его последний раз.
А потом в клубе появился Даня. С повадками супермачо, с улыбкой на пирсингованных губах и с ярко выраженным желанием угареть сегодня вечером.
– Здорово, ребятишки! Как тусуется? Как посталкерили? – обратился он к Тёме, Доценту и Насе, абсолютно игнорируя Геру.
Доцент тут же принялся расхваливать Дане свой главный трофей – акустическую гитару, а Тёма лишь лаконично ответил: «Нормально».
Новенький с деланным интересом слушал Доцента, а потом прервал того на полуслове и заговорщическим тоном спросил у всех:
– А хотите посмотреть, как проходят дискачи у нас в Восточном Округе?
И, бросив взгляд на Тёму, извлёк из рюкзака два крупных чёрных магнита.
– Я сегодня тут за ФЧИ отвечаю, так что могу показать вам один фокус.
И с этими словами Даня отправился к глушилке, пряча магниты в карманах брюк. Около клубного ФЧИ стояла металлическая стремянка.
– Ну, что, тусовщики хреновы, готовы к АДУ? – заорал он, снимая защитную крышку с глушилки и доставая магниты. – Вы готовы, ДЕТИ?
Сначала как будто ничего не изменилось, Тёма почувствовал лишь лёгкую волну воздуха. Музыка продолжала греметь, и на танцполе по-прежнему танцевали люди. Но когда Тёма посмотрел на своих друзей, которые стояли совсем близко к размагниченной глушилке, он понял – всех накрыла демка.
Глаза останавливаются и смотрят сквозь тебя, движения замедленны, рот приоткрыт – это первые признаки.
– Ну, вот и всё! Благодарить будете позже! – прокричал Даня и разжал руки. Магниты с щелчком притянулись к глушилке.
У Тёмы от изумления вытянулось лицо. Всё это было так непривычно и внезапно. Мозг не успевал соображать, что делает Даня и как это отображается на всех вокруг.
– ЮЮЮЮХУУУУ!!! – донёсся победоносный клич из зала, и Тёма инстинктивно повернулся к нему.
На сцену залез толстый коротышка из восьмого класса и стаскивал с себя одежду, виляя бёдрами и воя под музыку. Чёрт его знает, что ему там виделось, но выглядело это абсолютно непристойно.
– Какого чёрта ты творишь?.. – Тёма повернулся к глушилке, готовясь, если что, навалять Дане, но того уже и след простыл.
Клуб медленно погружался в прошлое. Эмоции и воспоминания живших некогда клабберов, алкогольные и наркотические видения из клубных чил-аутов, сексуальные танцы довоенных гоу-гоу – всё это информационной пылью витало в воздухе.
Басы сотрясали пол и внутренности. Он только что вышел из туалета, потирая нос и ощущая себя суперзвездой. Дорога до танцпола была похожа на лабиринт из узких улочек. Ниши со скамейками в стенах двигались телами. Мальчики с мальчиками, девочки с девочками, трое на одного, двое на одну. В темноте мелькали полуголые тела, цепкие руки, спины, изгибающиеся в экстазе, открытые рты с размазанной помадой стонали и шептали непристойности. Он присоединялся к самым разгорячённым, запускал язык в рот самым трепетным, его угощали таблетками и шампанским. Он дышал истомой. Он воспарял в экстазе. Он был Королём Мира!!!
Его нет. Сначала она думала, что он просто придёт позже, потом решила, что он завис в чил-ауте. Но его вовсе не оказалось в клубе. Она лежала в туалете, и волосы у лица были испачканы рвотными массами. Она пришла сюда такая красивая. А он не явился. Пришлось взять себе Лонг Айленд. Потом ещё один. И ещё. И сейчас она лежит в туалете и блюёт…
«Нужно двигаться сексуальнее. Трогать себя более страстно. Тогда в твоих блестящих трусиках будет больше кэша», – повторяла она про себя, маневрируя на столике на высоченных каблуках. Чем больше огня она разожжёт, тем больше денег поучит. Давай, детка!
Он потратил кучу денег на то, чтобы напоить эту тупую бабу, а она его даже не поцеловала! Ещё целых два часа до открытия метро, а настроения и сил уже нет… Долбанные готёлки, долбанный клуб, долбанное димедрольное пиво…
Кресты и котики, голый торс под чёрной сеткой топа, розовые волосы, лица идеально затонированы, толстые брови нарисованы чёрным карандашом, ненавязчивый саунд, отборный кокос… Как же я это обожаю! Красивые люди выходят из такси. Красивые люди застыли под вспышками. Я селебрити и мне нужно паблисити!! Поцелуй меня, сучечка! Ммммм! Нас фотографируют!
Тёма в шоке смотрел на полуголого восьмиклассника на сцене, который мял свои толстые титьки. Под сценой парня тошнило розовой газировкой, подружка Сани с разноцветными косичками кривлялась под светом стробоскопа. Кто-то лизался, кто-то дрался, кто-то ползал по полу… Мир вокруг закружился кошмарной картиной. Это всё было ненормально.
«Надо освободить глушилку от магнитов», – мелькнуло в голове у Тёмы.
Он разогнал безумствующих друзей от стремянки и забрался к глушилке. Магниты сцепились между собой очень прочно. Он тащил их в разные стороны, пытался двигать вверх-вниз, бил по ним и тряс глушилку в бессильной злобе, но всё было без толку.
«Чёртова машина!!! Что сделал этот недомерок?» – думал Тёма, слезая с лестницы.
Нася трогала себя, запустив руку в трусики и запрокинув назад голову. Синее платье смялось. Тёма схватил её за руку и потащил к выходу.
– Давай, девочка, пойдём отсюда! Пойдём, пойдём, – уговаривал он её.
Они прошли мимо целующихся парней, слэмящихся до крови девятиклассников, мимо лысого охранника, танцующего медляк с невидимой партнёршей, мимо Геры отплясывающей на столе дикий танец, и Доцента, который валялся на полу от смеха. Их никто не видел, толпа в экстазе срывала табу.
