Вера Галицкая
Китеж-грайнд. Книга 1
Нася ответила…
– Тогда да, я согласна! Заходи за мной в пять.
…и юркнула в подъезд.
Фууууууууух…
Боже-боже-боже…
Тёма сел, даже можно сказать, обрушился, на ступеньки подъезда, стараясь отдышаться и осознать, что произошло.
Она сказала «да».
Они вместе идут на дискотеку.
Они теперь пара.
Нася – его девушка.
На улице светило неяркое солнце, ветер гонял по сухой земле пакетик из-под хлебцев. Из Насиного подъезда вышел небритый мужик с мешком мусора, мимо прошли какие-то дети, а Тёма сидел прямо на ступеньках и улыбался, как дурак.
***
Всё утро Тёма пытался придумать себе занятие: пробовал читать книгу, сделать зарядку, разобраться на рабочем столе… Но мысли роились в голове, и единственное, на что его хватало – это ходить туда-сюда по комнате и думать о предстоящей дискотеке. Дома никого не было – мама с Вадиком с утра ушли в Кинотеатр и пока ещё не вернулись. За пару часов до выхода Тёма начал наводить марафет: нагрел три кастрюли воды и тщательно вымылся, а потом долго вытягивал пальцами мокрые волосы, чтобы они торчали вверх, как шипы. Затем он вынул из шкафа и надел свой нарядный костюм: чёрные джинсы и тёмно-синюю футболку с потрескавшимся принтом черепа. Проходя мимо мутного старого зеркала на дверце шкафа, он задерживается перед ним ненадолго, чтобы поупражняться в своих коронных приёмах, фирменной улыбке и выразительном взгляде. Сегодня он отлично выглядит, всё будет на мази!
Тёма наконец-то выспался, у него было приподнятое настроение, и он бродил по квартире, насвистывая весёлую мелодию и периодически поглядывая на своё отражение. Наконец-то у него появилась девушка, которую он добился сам и которую не нужно от всех скрывать! И сегодня прямо при встрече, вместо приветствия, он её поцелует! Тёма прислонился лбом к лакированной поверхности шкафа и закрыл глаза, воображая себе их встречу и страстный поцелуй.
К Насиному дому он пришёл на двадцать минут раньше оговоренного и, пока сидел на скамейке во дворике, ежесекундно поглядывал на старые механические часы и татуировки у себя на левой руке. Трайбловые узоры, значок биохазарда, уродливые лица оборотней и зомби – это были его первые шаги в тату-искусстве, сделанные ещё тогда, когда никто его к своей коже не подпускал. Сейчас он рисует уже намного лучше, но каверить эти картинки ему не хотелось, слишком дороги они были его сердцу.
Ровно в пять Тёма поднялся к Насиной квартире и позвонил в дверь. Открыла Насина мама – седеющая блондинка с уставшим лицом, которая даже когда улыбалась, выглядела измученной и несчастной. «Хм, а я думал, откроет не она… Ну, значит, страстного приветственного поцелуя явно не будет», – печально подумал Артём.
Через минуту в проёме появилась сама Нася: в своём парадном голубом платье с открытой спиной, светлых туфлях на каблуках и с аккуратно уложенными белыми кудрями, в которых блестела заколка. Они попрощались с мамой и выдвинулись в путь, к Клубу.
Наступило неловкое молчание. Если парень и девушка считаются, вроде как, парой, то, наверное, надо бы делать что-то особенное. Только вот целоваться или обниматься было сейчас совсем не к месту, даже немного страшновато. Поэтому Тёма просто решил пойти с Насей за ручку. Он аккуратно взял Насину ладонь и, как можно более беспечным тоном, спросил:
– Ну, как, прочитала уже что-нибудь из той книги?
– Ммм, да! – глаза у Наси загорелись. – Кстати, спасибо тебе за неё. Я пока прочитала только биографию самого Лавкрафта и один рассказ, «Кошки Ултара». Но это что-то волшебное. Просто сказка. У меня вчера было такое чувство, что я попала в демку, такое всё там… Ну, ты понимаешь…
Тёма вспомнил, как он сам не мог подобрать слов к волшебству, которое творит Лавкрафт с помощью одних лишь слов на бумаге.
– Да-да, я тебя понимаю! Но «Кошки Ултара» – это ещё не самый смак, читай дальше, там ещё интереснее начнётся.
– Просто, понимаешь, я очень люблю кошек. Они почему-то часто мне видятся в демке. Это такие замечательные существа! Пушистые, мягкие, тёплые… И ещё они могут издавать очень забавные звуки животом, похожие на звук маленького моторчика. Такие тррррр, – Нася постаралась изобразить котейку.
– В принципе, я видел их в книжках, и мультик в Кинотеатре идёт про кота в сапогах. Я-то не смотрел, но мы можем сходить, кстати, если хочешь! Смены же у нас совпадают.
– Даа, было бы здорово! – обрадовалась Нася, – я на нём уже несколько раз была, но он такой классный, можем ещё сходить. И ты заодно посмотришь.
Тёмина рука, держащая ладонь Наси, начала потеть. Это его ужасно смущало, но он не знал, что делать. Убрать руку и вытереть о штаны – ужасно некрасиво. Терпеть – она вспотеет ещё больше. «Только сила мысли тут поможет», – решил Артём и начал концентрироваться на том, чтобы ладонь высохла.
Дорога до Клуба шла через старую автомагистраль. Заброшенная бензоколонка без капли бензина, ржавые, поваленные на бок фуры, колонна из неработающих уличных фонарей, и над всем этим – величественно заходило красное солнце. Тёма и Нася – единственные живые существа – шествовали по разрушенной шестиполосной дороге. На несколько километров вокруг тянулась тишина, и только их голоса да шорох мелких чёрных кусочков асфальта под ногами напоминали о том, что мир не застыл на месте, а по-прежнему движется, живёт.
Слева от магистрали тянулось автомобильное кладбище. Миллионы, нет, даже десятки миллионов ржавых машин всех цветов и марок покоились здесь в гигантской железной куче. Количество автотранспорта, которым раньше обладали люди, поражало воображение даже больше, чем существование огромных динозавров в древности. Неужели в Москве было столько народу? Неужели все эти машины ездили по дорогам? В голове не укладывается.
Клуб располагался в здании бывшего ангара, и железные стены почти не пропускали наружу шум, царивший внутри. Поэтому, только подойдя к входным воротам, можно было услышать голоса тусовщиков и отголоски грохочущей музыки. Дискотека только началась, и людей на просторном танцполе почти не было. Зал освещался несколькими крутящимися парблайзерами и пятёркой статично направленных прожекторов. Плюс ещё иногда зелёные лазеры выхватывали в темноте парочку разряженных девчонок или парней со стаканами разноцветной сладкой газировки в руках. И посреди полупустого помещения возвышалась тонкая металлическая труба с глушилкой на вершине.
Тёма заплатил за вход, и они с Насей пошли по залу в поисках знакомых. Из динамиков раздавались синтезаторные мелодии Гэри Ньюмана, и его забавный голос напевал что-то по-английски. Сегодня на дискотеке собрались не только школьники, но и люди, закончившие школу два-три года назад. Народ на эти дискотеки наряжался кто как мог: тут были как рваные джинсы, напульсники, безрукавки с нашивками, так и вечерние платья, каблуки и рубашки. На головах – банданы, ирокезы, дреды, высветленные перекисью водорода волосы, косы, кудри, татуированные лысины… В общем, каждый отводил душу в ту сторону, в которую ему хотелось.
Практически завсегдатаем на этих вечеринах был чувак по имени Уно. Он был на пять или шесть лет старше Тёмы, поджарый и мускулистый, но не такой высокий, как Тёма. Он стриг свои светло-рыжие волосы почти под ноль, круто танцевал и очень стильно одевался. Его знали все без исключения жители Округа, и он тоже знал всех. Но в обычной жизни он был одиночкой. То есть он периодически находил себе компаньонов, но те не выдерживали его ритма. Уно был современным паркурщиком: лазил по высоткам, не боясь демки на верхних этажах, занимался физическим саморазвитием, волонтёром нанимался в опасные вылазки. И жил он в заброшенном огромном доме, в гигантской квартире с полным убранством, только без электричества и водопровода. В общем, странный парень.
К Тёме подходили здороваться его старые приятели и заказчики татух, а Нася стояла рядом и мило улыбалась. «Прямо светский раут у Анны Павловны Шерер», – подумалось почему-то Артёму.
Вскоре на дискотеку пришли Доцент, Даня и Гера. Доцент, в своих повседневных шортах и рубашке, и Даня в узких чёрных джинсах и тишотке с замысловатым принтом, сразу побежали на танцпол оттаптывать под Prodigy, где уже зажигал Уно. Гера же присоединилась к Тёме с Насей.
– Привет, голубки! Что как? Я вижу у вас всё путём! – начала она разговор в своей безапелляционной манере, – Почему не дэнсите?
Голубки что-то промямлили в ответ и только сильнее прижались друг к другу.
– Ну, как знаете! А я вот отдышусь сейчас и пойду покорять танцпол! – Гера сделала финт бедром и сложила свои серые губки бантиком.
Тёме и Насе почему-то было неудобно танцевать друг при друге, тем более под быструю музыку, вроде Продиджей и Металлики. Поэтому они взяли себе по большому стакану сладкой красноватой газировки под названием «Малина» и стояли в сторонке, обсуждая одежду пришедших и разговаривая о музыке. Этот клуб и Бабулина квартира – вот два источника, из которых молодёжь получала сведения о группах и музыкальных стилях прошлого. Тёма был яростным поклонником панка и всю остальную музыку считал скучной и угрюмой, Насе же нравились тяжёлые размеренные ритмы и грубый мужской вокал. Но Тёма уже понял, что если хорошенько поискать, обязательно найдётся что-то общее. К тому же сейчас он готов был слушать хоть джаз, лишь бы быть рядом со своей девочкой.
Зал потихоньку набивался танцующими, и становилось жарко. Музыка становилась всё быстрее и веселее, и в качестве кульминации заиграла песня Рэнсидов Do you wanna dance with me. Народ в зале прыгал и скакал, Даня отплясывал в кругу восьмиклассниц, обнимая то одну, то другую, а Доцент и Уно устроили слэм с парнями из параллельного класса. Потные разряженные чуваки выползали из слэма к стене со словами «Ух, жарище!» или «Круто порубились!», и Тёме тоже хотелось побеситься, но он послушно стоял и обнимал Насю.
И как обычно это и бывает, за кульминацией последовал медляк. Тут уже подпирать стенку просто неприлично, плюс это отличная возможность совершенно легально пощупать свою девушку. Тёма со всей своей природной галантностью протянул руку Насе, приглашая её на танец.
Они вышли на середину танцпола. Кроме них решились на медленный танец всего три парочки, но это даже лучше, никто не будет толкаться. Свет в зале уменьшили, оставив лишь пару световых столбов сиять в темноте. Тёма положил руки Насе на талию и прижал её к себе.
Он чувствовал её упругую грудь, которая упиралась ему в торс. Ладонями он держал Насю за тонкую талию и ощущал её бархатную голую спину со свежим узором татуировки. Его руки сами медленно спускались всё ниже. По гладким бёдрам, покрытым тонкой тканью платья, к круглой попе, соблазнительно двигающейся в медленном танце. Тёмино дыхание участилось, Нася уткнулась в его плечо, и он почувствовал, как их сердца бьются вместе. Такая желанная, такая тёплая, так вкусно пахнет, так близко… Тёме уже становилось неудобно танцевать, в джинсах стало тесно, и он с трудом переставлял ноги.
Романтичная музыка медленного танца скоро закончилась, и вслед за ней поставили пронзительный радиохэдовский Creep. Тёма поцеловал Насю в шею и, подняв глаза, увидел, что на дискотеку пришла Оля. В длинном малиновом платье, как всегда перетянутая широким чёрным поясом, с убранными в две толстенные косы дредами. В таком виде она ужасно напоминала змею, набитую у неё на руке. Как же она его замучила. Повсюду. Постоянно. Каждый день она его атаковала. Оля посмотрела прямо в глаза Артёму, обнимающему в тот момент Насю, и, к его огромнейшему счастью, развернулась и ушла из Клуба. «Ну, вот, всё и разрешилось», – обрадовался он про себя.
Дорога до Насиного дома оказалась в три раза длиннее дороги от него. Влюблённая парочка останавливалась под каждым фонарём, чтобы пообниматься и поцеловаться. С Артёмом такое было впервые: голова шла кругом, дыхание перехватывало, губы дрожали от страсти. Пройдя буквально десять метров, он снова тянулся к Насиным губам, чтобы испытать это потрясающее чувство. Изгибающееся в его объятиях тело, влажный рот, упругая попа в его ладонях. А по коже – мурашки… Артём старался залезть ей под платье, но Нася отводила его руки, не давая пересечь известную границу. Это возбуждало ещё больше. Тёма был доведён уже практически до исступления, и решил, что сегодня же у них будет секс. Неважно, где. Хоть на скамейке, хоть в её комнате, хоть у ближайшего фонаря.
У подъезда они простояли ещё полчаса, не в силах оторваться друг от друга. Но, в конце концов, Нася вырвалась из его объятий со словами: «Завтра же в школу, пора баиньки!» и оставила Артёма у порога собирать мысли в голову.
4. «Калагия»
Поздно вечером, ближе к полуночи, Тёма пришёл домой. Вадик уже спал в их общей комнате, а на кухне горел уютный жёлтый свет, и там явно кто-то был, причём не один. Тёма быстро скинул с ног пыльные ботинки, запихнул их под пластиковый стул и заглянул на кухню. Там за столиком сидела мама со старым другом семьи, Андреем Николаевичем, который, к тому же вёл у Артёма в школе занятия по лабиринтам действительности.
– Ах, ты подлец! У тебя совесть есть? Ты знаешь, который час? – всплеснула мама руками и по-доброму стала журить Артёма.
– Здрасьте, дядь Андрей, – Тёма улыбнулся гостю и принялся успокаивать маму, – Мам, ну, я же говорил – на дискотеку ушёл, с девушкой… Я же теперь с Насей встречаюсь. Да и что со мной может случиться? Вот я, уже дома, живой, здоровый и счастливый!
Тёма обнял маму и добавил:
– А ужин остался? Я есть хочу страшно!
– Конечно, остался, бессовестный ты гуляка. – Мама поставила перед Артёмом тарелку с пирогом и чашку тёплого кваса, – Ешь быстрее, а то вон, гляди, тебя Андрей Николаевич уже заждался!
– Меня? – пробубнил Тёма с полным ртом, удивлённо подняв брови.
– Тебя-тебя, – подтвердил учитель, – нужно мне с тобой поговорить. Но ты покушай сначала, приди в себя…
Вот это странное дело. Напортачить в школе по лабиринтам Тёма никак не мог – он же иммунный, ему просто надо было на этих занятиях сидеть и плевать в потолок. О чём тогда с ним нужно было разговаривать в двенадцать часов ночи? Тёма старался как можно быстрее умять пирог.
– Ладно, мужчины. Вы общайтесь, а я спать пойду, – сказала мама, зевая, – Мне с утра на завод.
Мама ушла в свою комнатку, а Андрей Николаевич остался на кухне ждать, пока Артём закончит свою трапезу.
Десять лет назад, когда Тёме было семь, а мама была беременна Вадиком, погиб Тёмин отец. На одной из сталкерских вылазок его группа попала в опасную зону, так называемый «очаг другой реальности». Количество информации, образов и эмоций там было такое, что у людей из ушей шла кровь, многие сходили с ума, а некоторые умирали от высокого нервного напряжения и кровоизлияния в мозг. Андрей Николаевич был тогда единственным человеком, который смог справиться с демкой и выбраться из зоны. Тёмен отец погиб, и невозможно было даже устроить ему достойные похороны.
После этого случая Андрей Николаевич стал заботиться о семье друга: помогал его беременной жене по хозяйству и деньгами, присматривал за Артёмом, а позже и за Вадиком. Своей семьи у него не было, поэтому дядя Андрей постоянно приходил к ним в гости, приносил вкусной еды и болтал с мамой.
– Ты уже совсем взрослый стал, Артём, вон, восемнадцать лет скоро стукнет. А я-то тебя помню ещё совсем мальчишкой, бегал тут под столом, в кубики играл. Я долго ждал, перед тем, как тебе сказать… Хотел, чтобы ты подрос и начал уже соображать, что к чему. Ты же знаешь, что было, когда погиб твой отец?
«Блин, да старик пришёл просить руки мамы!» – осенило Артёма. Он хоть и уважал дядю Андрея и был ему за всё благодарен, но честь и память отца были превыше всего.
– Знаю, конечно, – зло ответил Тёма, отодвигая в сторону пустую тарелку и готовясь к обороне, – мой отец погиб как герой.
– Это бесспорно. Но я сейчас о другом. Ты знаешь, в какое место мы попали в тот день?
– Ну, да, в очаг другой реальности, – ответил Тёма, а про себя подумал: «Да куда ж он клонит?»
– Именно. Это место, где материальная информация не просто бесконтрольна. Она агрессивна. Она рвётся тебе в сознание, в нервы, в организм такими сигналами, что речь уже идёт о жизни и смерти. Как ты знаешь, считается, что другая реальность случайна в своём проявлении. Но после того случая я поверил в её избирательность. Видишь ли, в том месте, где образы били в сознание хлеще, чем пули, а люди истекали от них кровью, я кое-что увидел. Именно об этом я и хотел с тобой поговорить.
Тёма всё ещё ничего не понимал. Всё это так внезапно обрушилось на него… Материальная информация, избирательность, смерть его отца. Как это всё связано? Что нужно учителю от него? И почему сейчас? Он же вообще меньше других понимает в демке! В детстве Тёма вообще не верил ни в какую другую реальность, ему казалось, что все над ним просто прикалываются. Он не видел сны, ни наяву, ни когда спал. И все эти разговоры о ярких картинках, деревьях и других мирах считал пустой болтовней и враньём. Потом, конечно, он понял, что всем вокруг незачем ему врать, но что такое демка, он так до сих пор и не понял.
– Когда мы попали в очаг, люди падали на землю, хватались за голову, кричали… Это было ужасно. Кошмарный сон слился с кошмарной действительностью. У меня было такое чувство, будто моя голова раздулась до невероятных размеров, границы сознания стёрлись, мозг больше не был ограничен черепной коробкой… И тут мне явилось видение.
Я увидел весь мир, всю нашу круглую и, некогда, голубую планету Земля. Как бы сверху, с неба. Как и предполагают наши учёные, прежних континентов больше нет. Но самое ужасное, самое поганое и отвратительное, что и надежды никакой нет. Надежды, что всё вернётся на круги своя, что Москва зазеленеет и по ней будут ходить тучные коровы с овечками… В общем, такой надежды не должно быть. Я увидел всю Землю, а затем фокус перенёсся на наш город. С высоты он кажется таким же серо-коричневым, кстати. Над нами – непробиваемое недвижимое облако гигантских размеров, вокруг нас – выжженная, бесплодная земля. Ничего живого. Никого живого. Деревьев нет и нет травы. Москва доживает свои последние годы. Прежняя жизнь никогда не вернётся. Мы тараканы в пустой квартире, и мы доедаем последние крошки.
После этого видения я не мог есть, спать, я даже не мог разговаривать с людьми. Я вернулся из зоны абсолютно седым. Внутри меня всё замерло, вымерзло, умерло… Не передать словами, что я чувствовал в те дни.
Артём хоть и не видел всего этого собственными глазами, но и у него внутри после этих слов учителя всё похолодело, а сердце будто упало.
– Как?! Нет, этого не может быть! Я не верю. Нам совсем недавно учитель по генетике сказал, что скоро всё возродится! Почему никто не говорит, что… мы обречены? – пробормотал он, уставившись на старика стеклянными глазами и еле шевеля губами.
– А поверить, Тёма, тебе в это придётся. Естественно, я никому ничего не сказал. Не хотел нести ответственность за массовый суицид последних людей. А больше никто и не догадывается о реальном положении вещей.
Артёму стало трудно дышать, он встал с табуретки и, делая глубокие вдохи, подошёл к окну и открыл его нараспашку.
– Подожди ты за сердце хвататься, молодой ещё. Я только начал свой рассказ.
– Да зачем вы мне вообще рассказываете всё это? Почему нельзя было мне дать дожить хотя бы эти последние годы спокойно? Или вам тяжело справляться с этим знанием в одиночку, и вы решили ещё и мне испортить молодость? И нашли время – только у меня всё в жизни наладилось…
– Во-первых, не кричи так, разбудишь весь дом. А во-вторых, попридержи коней, а то наговоришь сейчас лишнего. Я же сказал, я только начал рассказывать, – Андрей Николаевич встал, налил в железную кружку холодной воды и протянул Тёме. – Садись, выпей водички и позволь мне всё-таки продолжить.
Тёма взял кружку и посмотрел на своё отражение в окне – проверить, не поседел ли.
– После этого я думал только о том, как же так может быть, почему нас бросил Господь, неужели мы одни и зачем тогда всё это нужно. Ну, и всё в подобном ключе. Я искал ответы. Я иссушил мыслями свой мозг, испортил зрение, изучая религиозные книги, труды по биологии, географии, этнологии и философии. Нигде ответа не было, как бы судорожно я ни искал. И я сдался. Я отключил свои мысли, эмоции кончились, и я просто стал машинально, механически выполнять свои функции, доживая последние дни. Ходил на работу, вёл уроки, разговаривал, даже улыбался.
И однажды, сидя в учительской… Хотя начну не так. Был очень жаркий день, в школе все с ума сходили от духоты и обливались потом. Наталья Леонидовна открыла окно и сказала фразу, которая на всю жизнь вбилась мне в мозг. Она сказала: «Бог мой, кислорода совсем нет». Ты понимаешь?! Кислорода!!! Я почувствовал себя Ньютоном, на которого рухнуло яблоко и соединило ему в голове альфу с омегой! Кислород! Как бы ни изменялась наша структура ДНК, приспосабливаясь к новым условиям жизни, мы все, как и сто и тысячу лет назад, дышим кислородом! И даже дети в пятом классе знают, откуда берётся кислород!
–Из хлорофилла, – на автомате ответил Тёма, как будто отвечал урок учителю.
– Из растений! Из зелени и деревьев! Значит, где-то осталась жизнь! Иначе как бы мы прожили сорок лет после Катастрофы, если бы где-то на Земле не осталось живых лесов и травы?! Учёные до сих пор уверены, что это заслуга фито-планктона в океане. И я сам долго придерживался этого мнения. Но в тот момент у меня что-то щёлкнуло в голове. Я понял, что где-то ещё осталась старая жизнь.
– Но как же тогда ваше видение? Или вы хотите сказать, что я сейчас чуть не поседел от вашего рассказа просто так, а мы на самом деле окружены лесами и тучными коровами?
– Вот и я задумался, не было ли это видение ошибкой. Чьей-то шальной фантазией, которая проникла ко мне в голову. И я снова принялся думать, но теперь мысли мои были намного более радужные. Я снова стал дышать полными лёгкими. Теперь уже точно зная, что где-то осталась жизнь… не искоренённая, не выжженная и не извращённая человеком, – старик тяжело вздохнул и продолжил. – И, ты знаешь, кто ищет, тот всегда найдёт. Так всегда бывает. Когда тебя очень интересует какая-то тема, через некоторое время ты начинаешь видеть знаки, подсказки и повторы повсюду. Я называю это теорией кругов. «Круги сужаются»– такую фразу я частенько встречал в конце детективных романов, когда следователь приближался к разгадке цели. Отсюда, собственно, и круги. Ну, это неважно. С таким же успехом можно назвать это паззлом.
Артём сидел как на иголках, ему скорее хотелось узнать, к чему же клонит учитель и чем его поиски увенчались. Ему так и хотелось сказать: «Ну, давай же!! Не тяни, ради всего святого! Чёрт с ними с этими кругами! Где леса-то, в конце концов?!»
– Однажды во сне, – паузы в речи старика казались Тёме просто огромными, – я снова увидел Землю с высоты. Теперь она выглядела, как карта. На самом деле, карт никогда таких не было и, скорее всего, никогда не будет… Потому что человечество ещё тысячелетия не в силах будет отправить в космос спутник, чтобы сделать снимок новых континентов…. И я думаю, слава Богу, нечего человеку делать в космосе, он ведь и там всё замусорит….
– Ну, что же вы увидели там, а?!– взмолился Тёма, который аж приподнялся на стуле и весь подался вперёд, выпрашивая развязку истории у старика.
– А, ну потом, я увидел горящую золотую точку на востоке от нас, далеко на востоке. И к ней будто тянутся белые, молочные реки. И проснулся. А в голове у меня крутилось одно только слово, повторяющееся на разные лады – «Калагия».
Не буду тебе описывать, с каким рвением я искал любые упоминания об этом слове в книгах и как я эти книги искал. А как я злился на человечество, что оно уничтожило не только само себя, но и Интернет, в котором я бы то же самое нашёл за один день! Но тебе не понять, что люди потеряли благодаря своей гнилой природе. И радуйся, что тебе не с чем сравнивать свою жизнь! Ты уж прости меня, я понимаю, что старики замучили тебя этими причитаниями.
Так вот что я узнал за годы, проведённые в библиотеке. По одной из легенд, «Калагия» – это священный зов в Шамбалу, древнее царство мудрости, которое в определённый момент сделалось невидимым для человеческих глаз. Дорогу же к ней могут найти и осилить лишь только чистые сердцем. Шамбала – это земля, где мудрость победила невежество, духовность преодолела косность взглядов, а самоотверженность – эгоизм. Также Шамбала – это место нахождения Великих Учителей, продвигающих эволюцию человечества.
По поводу местоположения Шамбалы я не встретил ни одного общего мнения у учёных. Я остановился на концепции Рериха, потому что она была ближе всего к тому, что мне явилось в видении. В его учении сказано, что в разное время Шамбала проявляется под разными обликами, и что, изучая разнообразные азиатские легенды, можно дойти до древнейших Учений, связанных с Сибирью. А я ведь видел ту горящую точку на карте именно в районе бывшей Сибири.
Я поднял немыслимое количество учений. Нашёл упоминания о Шамбале в трудах учёных всего мира. Так, например, русские называли её Беловодьем или Китеж-градом, где текут «молочные реки с кисельными берегами». Короче говоря, суть в том, что когда мир находится на пороге вымирания, кому-то является образ Китеж-града или Шамбалы, и чистые сердцем обязательно спасаются. Так в истории случалось уже не раз.
В общем, я пять лет строил схемы, чертил карты и планировал свои дальнейшие действия. Ради Шамбалы я подчинил другую реальность! Другой мир для меня – это почти что интернет. Я смог искать информацию сам, а не быть жалкой пешкой, которую демка шатает из стороны в сторону, как хочет. Собственно этому я и учу вас на своих уроках. Найти цель, ради которой вы сможете подчинить потоки информации, которые витают в воздухе.
Пять лет я снаряжал экспедицию. И теперь всё готово для похода к Шамбале, или к Китеж-граду, как её на Руси называли. Я продумал всё за эти долгие годы. Начиная с мысли о том, где мы, заканчивая тем, как и с кем идти в экспедицию за новым миром. И, как ты, Артём, наверное, уже понял, я не зря всё это рассказываю именно тебе. Ты – единственный из молодых людей, на кого не действует другой мир. Путь к Шамбале неимоверно труден и долог, и мне нужен человек, который не будет истекать кровью из ушей, попадая в тяжёлую зону. На самом деле, я даже не спрашиваю твоего согласия. Всё решено. Да ты и сам понимаешь, что нам с тобой деваться уже некуда. Москва умирает, мы должны удостовериться в правильности моего видения, и вытащить последних живых людей из этой гниющий ямы. Считай, что идёшь в разведку.
Время похода – второй заход сталкерства во время следующих каникул, то есть через два месяца. К первому декабря тебе нужно прочитать книги, которые я тебе принесу, собрать необходимые вещи, закончить здесь все свои дела, подправить здоровье на площадке, а самое главное – никак, никаким видом, ни одной интонацией и взглядом ты не должен себя выдать. Для всех остальных ты ничего не знаешь и ты никуда не идёшь. Готовься.
Андрей Николаевич встал из-за стола и направился к выходу:
– Поверь мне, тебе и всем будет только лучше, если ты со мной пойдёшь. Пока я не могу тебе рассказать всей правды, но когда-нибудь ты всё узнаешь и поймёшь меня. А пока, приводи мысли в порядок. Детство кончилось, Тёма.
Учитель попрощался и вышел из квартиры.
Тёма не знал, что думать. Он выключил на кухне свет, умылся, стянул с себя одежду и залез под одеяло. В голове шумело от миллиарда мыслей. Он представил, что вокруг него на сотни километров тянутся выжженные поля, разруха и смертоносные вихри информации. Под его домом мёртвая земля, которую уже ничем не воскресить, а над всей Москвой – неподвижный ядовитый купол.
А где-то на востоке, далеко-далеко, текут молочные реки с кисельными берегами, что бы это ни значило. И ему нужно будет выбраться отсюда, найти чудо-город и привести потом туда людей. Трудности, опасности, секретность… «В принципе, недурная затея», – проскочило у него в голове. Если так подумать, то ему же сейчас предложили спасти человечество.
Первый шок начинал проходить, и Тёма чувствовал, что мечты-то сбываются! Теперь, когда он нашёл свою любовь, существо, ради которого он готов отдать свою жизнь, ему предлагают действительно великую миссию. Ни много ни мало – миссию по спасению человечества от серости, прозябания и медленного умирания. Его ожидания и страдания окупятся, вот где он сможет, наконец, проявить свою храбрость, благородство, силу и ум. Возможно, ему даже вручат блестящий чёрный автомат!
Он представлял себе Китеж-град как большое золотое поле, на котором колосится рожь, за ним стоит зелёный лес, рядом течёт речка, и пасутся коровы. А путь к этому раю на земле может пройти только он один, потому что он – иммунный, он чист сердцем и помыслами.
Единственное, теперь важно сохранить всё в полнейшей тайне, и ни взглядом, ни намёком, ничем, короче, себя не выдать и не провалить всю операцию.
Вот это жизнь началась! Что ни день, то какое-то сверхъестественное событие в его биографии. Еще в девятом классе казалось, что жизнь его ничем удивить не сможет, а тут прям как портал открыли! И первая любовь, и работа, и миссия, которая уже тянет по глобальности на дело всей его жизни.
Тёма представил, как он уходит с учителем в поход под покровом ночи. Весь в камуфле, на ногах – тяжёлые ботинки на шнуровке, на спине – рюкзак, а через плечо перекинут автомат. С утра все просыпаются, а его нигде нет. Все переживают, Нася по нему плачет, все его ищут… А потом он возвращается из экспедиции, весь в шрамах и в сиянии мудрости, и сообщает людям, что нашёл природу и прежний мир. Нася ему отдаётся, все ликуют, и в Шамбале его делают почётным мэром.
Сердце болело так, что Тёме пришлось перевернуться на его нелюбимый правый бок. Столько всего произошло, что организм не успевает справляться с эмоциями! Даже не знаешь, о чём мечтать: то ли о нежном Насином теле, то ли о судьбах мира и спасении человечества.
И так, погружаясь в сладкие мечты о славе и любви, Тёма сам не заметил, как заснул.
5. «Непризнанный гений»
Марк вернулся из школы и с размаху шлёпнул портфель на стол.
– Они ничего не понимают, – жаловался он Арсену, сидящему по-турецки на Марковой кровати, – я физически, на молекулярном уровне, не могу отвечать тему, когда стою перед классом, и все на меня смотрят! Почему нельзя устраивать письменные контрольные вместо этого издевательства?
Арсен только пожал плечами, мол, странные люди, что с них взять.
