Вера Галицкая
Китеж-грайнд. Книга 1
Тёма чувствовал себя очень бодрым. Он быстро встал, оделся, ополоснулся холодной водой и стал ждать, пока Вадик почистит зубы, чтобы вместе позавтракать и отправиться в школу. Хотелось всё делать быстрее, не ждать ни минуты, ведь столько всего нужно успеть.
Столько всего можно сделать, когда у тебя есть силы! А самое главное, столько всего хочется сделать! Особенно ясно это осознаешь после того, как плохое самочувствие сорвало тебе важные планы. Ты ждёшь выздоровления и думаешь, что теперь-то уж точно больше не будешь ничего откладывать на потом. Столько всего нужно успеть! Сегодня можно зайти к Бабуле, потом отдать в библиотеку прочитанное и взять чего-нибудь новенького, и хорошо было бы добить татуировку Севе с работы… Куча дел!
Тёма торопил мелкого за завтраком и подгонял по дороге в школу, так что бедный Вадик не успевал перевести дыхание.
Артём влетел в класс, приготовившись обрадовать Насю своим бодрым видом и хорошим настроением, обнять её и извиниться за своё вчерашнее состояние. Ну, а потом уже можно оправдываться перед учителем, почему он не сделал домашнюю работу.
Но Наси в классе не оказалась, и ни к началу урока, ни позже она не подошла. Артём напрягся. В голову стали лезть дурные мысли, которые он всеми силами гнал от себя.
«Вдруг кто-то узнал про мой поход и теперь выпытывает у неё информацию. Она же эмпат и много со мной общается, могут подумать, что она в курсе. Чёрт, это очень плохо. Я не могу так её подставлять. Но что же мне теперь ни с кем не общаться? Хотя… Кому может быть надо узнавать информацию через неё, в обход меня… Всё равно даже я сам не обладаю теми сведениями, которые есть у Горбунова. Главное, чтобы она не исчезла, как Витёк тогда… Или не заблудилась в демке по дороге. Хотя это вряд ли… Но что тогда с ней? Не может же быть, что я её заразил. Я ведь сам не заболел всё-таки! Надо на перемене узнать у Геры…»
Весь урок Тёма ёрзал на стуле, стучал пальцами по парте и никак не мог успокоиться. Мысли лезли одна на другую.
Его раскрыли.
Её похитили.
Она не хочет его видеть.
Не выдавай себя.
Что-то случилось дома.
Она пошла с расспросами к Николаичу.
Надо сидеть спокойно.
Еле дождавшись перемены, он метнулся к Насиной подружке.
– Да простудилась она! Дома лежит с температурой, встать не может, – с упрёком глядя на него ответила Гера, – девушки – создания нежные, а наша Блонди так тем более.
– Ах, вот в чём дело, – облегчённо выдохнул Тёма и, спохватившись, добавил, – Вот чёрт… Надеюсь, это не из-за меня.
– Ну, уж точно не из-за меня, дорогой. Я к ней в рот со своими микробами не лезу, – Гера ухмыльнулась и добавила, – ты бы к ней после уроков зашёл. Извинился, что ли…
– Спасибо, я разберусь, – ответил Артём и отошёл.
Ну, по крайней мере, его не раскрыли.
Но вот с чего ему извиняться? Может, они вместе заболели! Да и вообще, у них теперь всё, считай, общее, болеют они тоже вместе. Это даже романтично. А Гера просто завидует, что у её подружки появился парень, и ей теперь не уделяют столько внимания, как раньше.
После уроков Тёма первым вышел из школы, в двух словах объяснил ситуацию Доценту, шлёпнул его по плечу и быстрым шагом направился к зданию библиотеки за чем-нибудь милым для своей простуженной подружки и за новым Лавкрафтом. Тёма поспешил прочь от школы, пока никто не присоединился к нему с расспросами про тату или предложениями потусовать. Библиотека находилась к юго-востоку от школы, рядом с домом Оли, и в этой библиотеке работала её мама. Расклад не из приятных, но что поделаешь, читать хочется всегда, придётся как-то выкручиваться.
Оглядываясь по сторонам, Тёма прошёл мимо заваленного битыми камнями и ржавым железом спуска в метро, пересёк большой перекрёсток некогда оживлённой магистрали и, чтобы не наткнуться на Олю, пошёл в обход её дома, по параллельной улице. Он редко провожал Олю до подъезда и делал это только когда нужно было зайти за новой партией чтива в библиотеку. Полтора часа неспешным шагом в одну сторону – это чересчур. Тёме вообще не нравился этот район: это был нижний край города, на черте с пустынным оврагом, за которым располагалась Главная Мусорка – безжизненная территория, образовавшаяся в послевоенное время. Люди расчищали себе место для жизни, восстанавливали, как могли, город, а весь хлам, строительный мусор и ржавые машины стаскивали на окраины. В конце концов, Мусорка плотным кольцом окружала всю Москву. Никаких глушилок там, естественно, не стояло, и зона считалась опасной.
В детстве у Тёмы был приятель Витёк, который любил делать вылазки за овраг. Они часто лазили втроём с ним и Доцентом по заброшенным домам в поисках интересных трофеев, но Витёк был просто сумасшедший. Его постоянно тянуло в запретные зоны и опасные овраги, а главной его мечтой было спуститься в метро. Но все спуски были завалены, а вход в метро считался преступлением. Да и, говорят, делать там нечего: груды искорёженного железа, рухнувшие перекрытия и миллионы скелетов, вот и всё метро. Но Витька именно это и прельщало, ведь миллионы тел обозначали миллионы трофеев.
И вот в один прекрасный день, на переменке, он заговорщическим тоном объявил Тёме и Доценту, что нашёл старую карту Москвы, сверил данные с рассказами бати и понял, что за оврагом есть несколько спусков в метро. Глаза у Витька горели, и он был полон решимости сегодня же предпринять захватывающий поход под землю. Тёма с Доцентом помешкали и идти отказались, слишком уж часто их пугали этим местом и страшными историями про то, что оттуда не возвращаются. К тому же Тёма знал не понаслышке, что такое уйти и не вернуться. Совсем недавно на вылазке погиб его отец. В общем, Витёк обозвал их трусливыми девчонками и сказал, что в следующую его ходку он их с собой не возьмёт, даже если они будут проситься. И пошёл за овраг в одиночку.
На следующий день Витёк не пришёл в школу. Его ждали, искали, звали, но всё без толку. Даже собрали небольшой отряд смельчаков и осмотрели пустоши оврага, почти до Мусорки. Маленькие Тёма с Доцентом про метро упорно молчали. Через неделю полиция объявила его пропавшим без вести. Родители и друзья продолжали его искать, не теряя надежды, но результата не было ни через две, ни через три недели. А потом, как-то незаметно, Витёк превратился просто в очередную страшилку про пропавших людей и «те места за Оврагом».
Короче говоря, прогулки к черте оврага Тёме удовольствия не доставляли.
Не доходя пары километров до Олиного дома, он свернул к библиотеке. Здание находилось на возвышении, покосившаяся панельная постройка была низкой и несоизмеримо длинной и широкой. Внутри – знакомый с раннего детства зал с несожженным во времена голода и холода тяжёлым деревянным столом, за которым обычно стояла Олина мама.
Сегодня Алина Викторовна была не в духе, смотрела на Артёма очень строго и даже ни разу не улыбнулась, когда записывала в карточку книги, которые он взял. Тёма, пройдясь по лабиринту стеллажей, выбрал себе очередной боевик в качестве учебника по боевой тактике и нового Лавкрафта, а для Наси нашёл альбом с фотографиями под названием «Эти милые котята». Артём сам просмотрел все страницы и не мог не согласиться, что коты действительно были очаровательными созданиями. Разноцветные мохнатые животные всех размеров и объёмов, казалось, улыбались с фотографий, и было видно, как они нежатся на мягких подушках, с каким удовольствием валяются на полу, и как им приятен каждый миг. Насе должно понравиться.
«Ещё один пункт, ради чего стоит рисковать жизнью и идти в поход», – горько усмехнулся он про себя.
Немного в расстроенных чувствах, после всех сегодняшних мелких неприятностей, Тёма направился к дому Наси. Почти целый день он кружил по району, по разрушенным дорогам и пыльным дворам, везде глазами натыкаясь на грязь и серый цвет. Камни, кирпичи, ржавые рогатые троллейбусы, битые стёкла. Сегодня всё казалось не так, всё было не то, мир был сер и уныл. Тем более Нася болела и, возможно, им даже не удастся пообщаться. Она, наверное, тоже грустит… Надо срочно передать ей котов.
Артём ни разу не был у Наси в квартире, как-то так получалось, что компаний она к себе не приглашала, а одному ему было неприлично приходить. Было немного нервно теперь к ней идти, тем более что он вроде как провинился. И вдруг опять её мама откроет дверь, как себя вести?..
Артём поднялся к Насиной двери и протянул палец к звонку. Не работает. Тогда он крепко обхватил стопку книжек левой татуированной рукой, а правым кулаком сильно постучал в дверь. Через некоторое время за стеной послышались шаги и тоненький Насин голос:
– Кто там?
– Это я, Тёма! Пришёл тебя проведать. И это… книжек, короче, принёс!
– Подожди секунду, я сейчас ключи найду, – ответила Нася, и снова послышались шаги.
Когда дверь открылась, Тёма увидел бледную, даже бледнее обычного, Насю в коротеньком розовом халатике и тёплых серых гольфах.
– Привет, а я вот простудилась, лежу в кровати целый день…
Сердце у Тёмы сжалось, но он даже не понял, что это было – жалость или какой-то безотчётный страх.
– Милая, бедная моя, – Тёма прижал её к себе и щекой почувствовал её пылающий лоб, – совсем плохо? Что-нибудь болит?
– Да нет, всё более или менее в порядке, просто сил нет и температура. Проходи, Тём. Извини, ничего, если я под одеялом буду? Просто холодно…
– Да, конечно, дорогая, залезай в кроватку, – Тёма пошёл за ней следом.
Нася с мамой жили в двухкомнатной квартире, и у Наси была своя комната. То есть, когда-то с ними жил и отец, но потом он ушёл из семьи. Насина комната вся была увешена старыми потрёпанными картинками и фотографиями ярких цветов, зелёных деревьев, забавных зверюшек и сказочных пейзажей. Слева от окна стояла её разобранная кровать, а под окном – стол с книжками, термометром и чашкой, от которой шёл ароматный пар.
Нася забралась под одеяло и предложила Тёме сесть на табуретку за письменным столом.
– Только ты извини, скоро мама придёт, а тут парень… Ну, понимаешь, она может разозлиться.
– Да, конечно… Я ненадолго. Просто навестить тебя. И вот, держи, это тебе гостинец, – Тёма протянул книжку с фотографиями.
– Ой, какие хорошие! Спасибо тебе большое!
Потом Тёма рассказывал про то, что было в школе, про домашнее задание и чем занят народ, осмотрелся в комнате и похвалил картины на стенах. Нася пригласила его сесть к ней на кровать и вместе посмотреть книжку с котейками. Она гладила его татуированную руку, положив голову ему на плечо, а он перелистывал глянцевые страницы альбома. Такая нежная и хрупкая… Тёме вдруг захотелось укрыть свою девочку от всего мира, достать ей любых животных, возродить планету, приносить ей живые цветы – всё, что угодно, лишь бы она была счастлива и дарила ему это приятное душевное тепло, от которого невозможно не растаять в блаженной улыбке.
Вскоре Тёма раскланялся и пообещал прийти завтра и принести что-нибудь интересное (пока он правда сам не знал, что это будет, но побаловать Насю очень хотелось). Умиротворённый, он отправился домой.
И так, всю последующую неделю после работы или школы Тёма навещал Насю, приносил ей то книжки, то домашние салатовые пирожки, то просто интересные истории. А сегодня у него было заготовлено нечто особенное.
После работы Тёма поспешил с Доцентом, Олей, Герой и Даней к Бабуле. Гера по-прежнему вилась вокруг новенького, называла его «дорогим», громко смеялась и рассказывала ему разные истории, вкладывая в импровизацию весь свой актёрский талант. Даня шёл, закусив нижнюю пирсингованную губу, и иногда поглядывал на парней глазами, в которых читалось: «Уберите её, ради всего святого!» Доцент, с видом прожжёного циника, отпускал периодически едкие комментарии. Было заметно, что он хочет быстрее сесть на диван и включить своих любимых панков, а все эти мутки и женщины его ни разу не трогают. В общем, все преследовали свои цели на сегодняшней тусе у Бабули.
Тёме очень хотелось сделать грандиозный сюрприз Насе – принести ей домой магнитофон с её любимыми кассетами. Он додумался до этого вчера вечером и полночи не мог заснуть оттого, насколько это крутая идея. Тёма уже несколько отвык от тусовок и даже поймал себя на мысли, что без своей Блонди они ему не приносят особого удовольствия – мысли всё равно витают вокруг неё. А тут ещё Оля снова принялась приставать с разговорами, заглядывать в глаза и оказывать Артёму разнообразные знаки внимания, так что ему захотелось побыстрее скрыться. Всю неделю, пока его девушка болела, от Оли не было спасу. Причём нигде.
Тусовка на этот раз как-то не заладилась, и магнитофон ему, конечно же, никто не отдал, так что Артём, расстроенный, пошёл к Насе без обещанного гостинца. Ну, он хотя бы постарался, идея была гениальная.
С ним в дорогу хотела навязаться Оля, но когда услышала, куда он идёт, в настроении быстро изменилась. Тёме стало немного стыдно, что он так динамит свою старую подругу и добавил: «Как там, кстати, твои рисунки? Не хочешь завтра принести посмотреть?» Оля, нервно потеребив длинную чёрную дредину, ответила, что есть трудности и что она занесёт ему несколько набросков на ревизию.
Ну, по крайней мере, на сегодня он от неё отделался.
Тёма пулей помчался к Насиному дому, пока кто-нибудь ещё не поймал его и не стал выматывать душу. Но у Наси его ждало ещё одно неприятное известие.
Преодолев столько препятствий и зайдя к ней в комнату, Артём первым делом увидел пышный букет цветов из гофрированной бумаги, гордо возвышающийся на столе. Удивленно подняв брови, он поинтересовался, откуда взялась такая красота.
– А это Миша принёс, мой сосед.
Артём напрягся.
«Какой ещё нахрен сосед? Какого чёрта он заходит к ней в комнату, когда я, её парень, и то совсем недавно был допущен? Что за нафиг?!»
Вслух же он сказал совершенно другое:
– Ммм, сосед… И часто он к тебе заходит?
– Ну, мы с детства знакомы, он иногда заходит с мамой или со мной поболтать, приносит разные милые штуки. Он хороший друг. Вот, посмотри, это, кстати, Миша принёс, – Нася показала на большую картину с летним пейзажем.
«Охренеть просто! Хороший друг! Друзья так маниакально девочек не задаривают!», – истерил про себя Артём.
– Ясно, ну, да, милый рисуночек.
То есть всё это время Нася жила рядом с Тёминым соперником, о существовании которого он даже не догадывался. Отлично. Класс. Чего ещё он, интересно, не знает?
Букет был действительно очень красивый. И как раз то, что Нася просто обожает – нежные, яркие цветы, очень искусно изготовленные из бумаги. Тёма не стал даже рассказывать про свою нереализованную идею с магнитофоном, не хотелось выглядеть неудачником в сравнении с этим таинственным Мишей.
Час от часу не легче.
«Вот уж точно, жизнь – это борьба», – подумал Тёма, готовясь к очередному бою и очередной проверке своих нервов и выдержки. Перед Походом судьба испытывала его на все лады, и нужно было держать удар, слишком ответственное мероприятие впереди маячит.
Нася всё ещё лежала с температурой под одеялом, простуда была в самом разгаре. Поэтому Тёма надолго не мог у неё оставаться, ей нужно было больше спать. Выходя из квартиры, он чувствовал ужасные уколы ревности и злость оттого, что ему нужно уходить, а этот чёртов Миша всё время будет рядом с ней, хоть и за стенкой. Тёму раздирало любопытство, как же выглядит этот её сосед и насколько капитально он по ней сохнет. И он старательно гнал от себя мысли о том, что будет делать Нася, пока он будет в походе.
***
Наконец, небо решилось на активные действия и обрушило на город мощный поток воды, разражаясь громом и неоновыми ветвеобразными молниями. Земля начала насыщаться влагой, повсюду появились громадные лужи, и, как обычно, на первые два дня сезона дождей все люди закрылись в квартирах, опасаясь токсичных дождевых капель. В первые минуты ливня мир преобразился. Небесный оркестр играл патетичный гимн природе, тучи то и дело озарялись невероятно красивыми фиолетовыми вспышками, а ветер стучал прохладными порывами в окна домов.
Артём и Вадик прилипли к стеклу, наблюдая широко распахнутыми глазами за происходящим на улице.
«Гроза – это лучшее, на что способно небо», – решил Артём, завороженно глядя, как молнии рассекают тучи и преображают весь мёртвый, уставший, серый мир.
Сильный ливень с иллюминацией продлился несколько часов, а затем уступил сцену монотонному затяжному дождю.
Мир снова стал тусклым и серым. В комнате парней неприятно пахло затхлостью и сыростью, но окна открывать строго запрещалось. Вадик играл на полу с машинками, судя по всему видя какие-то дополнительные красочные элементы из демки, мама лежала в своей комнате с книжкой, а Тёма пошёл на кухню. Ему не хотелось, чтобы кто-то его трогал и мешал думать. Раз уж начался сезон дождей, нужно привести мысли в порядок. Он сел за маленький кухонный стол и начал медитативно наблюдать, как ядовитые дождевые капли утромбовывают землю.
Здесь уже точно ничего не вырастет. Тёме представился земляной пласт в разрезе, где в глубину на метры тянулась мёртвая почва, мусор и безжизненная грязь, неспособная родить ни дерево, ни травинку.
В лужах отражалось серое небо. На улицах не было ни одной живой души. Полуразрушенная многоэтажка напротив его дома бестыже открывала взору внутреннее убранство чьих-то бывших квартир, которые теперь мочил дождь.
Тёме стало невыносимо тоскливо, он почувствовал себя одиноким и брошенным. Он вдруг понял, что очень давно не общался со своим лучшим другом. Не смеялся с ним над всякой ерундой, как когда-то в детстве, не шатался бесцельно по улицам, пустырям и заброшкам, не ходил послэмиться на дискач… В этом году их направили на разные работы, и это оказалось очень серьёзной помехой. Теперь, когда они уже не виделись каждый день, почему-то стало меньше тем для разговора. Если раньше у них было всё общее: учителя, уроки, интересы, сталкерство, то теперь у каждого свой коллектив, свой начальник, свои рабочие неприятности и местные приколы.
К тому же у Тёмы появилась девушка, с которой он проводит большую часть времени и одна серьёзная тайна. И как можно беззаботно общаться с другом, когда ты от него вынужден скрывать значительную часть своей жизни?
Как же неприятно, когда меняется и уходит то, что ты когда-то любил. Причём за каждодневной суетой ты даже не замечаешь, что что-то меняется. Просто однажды, оставшись наедине с собой, ты вспоминаешь, что давно не общался с родственниками, что прежней доверительной детской дружбы у тебя больше нет, что ты больше не беззаботный подросток и на тебе куча проблем.
Тёма сидел перед окном, смотрел на монотонный дождь и серое марево, и мрачные мысли выступали на его лбу первыми морщинами.
7. «Девочки и нервы»
После всех болезней и долгих дождей Нася пришла в школу. Болезнь вымотала её до самых нервов, ей даже казалось, всё тело вибрировало лёгким тремором. Дни, проведённые в температуре, под одеялом, в полутёмной комнате с закрытым окном, были отягощены ещё и страшными видениями, почти паранойей, от которой нельзя было спастись. И если вначале её ещё спасали и успокаивали ежедневные визиты Тёмы, то с приходом ядовитых дождей и полной изоляции от внешнего мира начался мрак: мысли варились друг в друге, образы тянули из неё душу.
Она видела, что кому-то не даёт покоя её счастье. В самом начале их с Тёмой отношений это были просто сны, где мутный образ тянул к ней руки и сжимал их стальной хваткой на шее, или просто слова, которые ядовитой пылью ложились на кожу и разъедали её до костей, оставляя с утра во рту привкус железа. Но через пару недель образ обрёл плоть.
Это была Оля. Та самая милая дредастая девочка из её класса, лучшая подружка Тёмы, как Насе всегда казалось, с которой они вместе ходили к Бабуле и иногда болтали об уроках и татуировках.
Паззл сложился. Нася будто бы в момент прозрела и увидела, что Оля ходит за Тёмой хвостом, как она с ним заигрывает и какие взгляды она бросает на Насю. И прошлое увидела, и письменный стол у Тёмы в комнате, и как он ей в пылу страсти шепчет на ухо «Люблю».
Первый месяц Нася молча смотрела на эти приставания Оли к её парню, лишь изредка позволяя себе тонкими намёками показать, что его подружка странно себя ведёт. Открыто возмущаться она не хотела, во-первых, потому что не знала, сколько ещё продолжатся их отношения, и не чувствовала себя в праве что-то требовать, а во-вторых, потому что тогда она считала, что Оля и всё, с ней связанное, осталось в прошлом. И, конечно, она боялась его потерять. Когда Тёма был рядом, Нася чувствовала, что всё в порядке, видела, что она единственная, и Тёма любит её безгранично. Но как только он уходил, чей-то голос начинал ей нашёптывать, пугать, изводить ревностью.
У Наси была одна особенность, которая сильно осложняла ей жизнь: когда она о ком-то постоянно думает, она начинает чувствовать, что делает тот человек и где он находится. То же касается и неодушевлённых предметов. Именно из-за этой особенности Насю практически с детства брали на сталкерские вылазки в роли ищейки или поводыря. Ей показывали картинки и говорили: «Подумай, девочка, где мы можем это найти». Маленькая Нася концентрировалась, думала часами про объект поиска и, в конце концов, вела группу к цели. После вылазок Насю хвалили взрослые и дарили ей куклу или пару платьев, и детскому счастью не было предела.
Но эмпатия приносила и много горя. Например, несколько лет назад у её родителей в отношениях начались проблемы, мама ходила вся издёрганная, а папа приходил домой позже обычного, говоря, что на заводе трудное время. Нася тогда лежала в своей кровати и почти что видела, как отец обнимает женщину, и это не мама! Она чувствовала, что он развлекается с другой! В конце концов, папа ушёл.
Насе приходили многие видения из жизни людей, иногда настолько неописуемо мерзкие, что девочка предпочитала валить всё на чью-то больную фантазию, разлитую в демке. Ну, не могут же люди действительно делать ТАКИЕ мерзости, совершать ТАКИЕ зверства! Конечно, нет. Такого не бывает.
Поэтому у Наси в комнате хранилась куча книг с добрыми сказками, на стенах были развешаны прекрасные пейзажи и фотографии давно исчезнувших зверей. Пусть лучше они попадаются на глаза и приходят сквозь демку и во снах, оставляя с утра не разбитое тысячу раз сердце, а приятный отзвук мурчания.
Но коты и цветы не могут быть единственными даже в видениях. Реальная жизнь пройдёт всё равно железной косой по тонким стеблям и мягким шейкам, как далеко бы ты с ними не забрался. Демка безгранична, никогда не знаешь, что она тебе покажет. У неё не спросишь, на неё некому пожаловаться. И всё, что она тебе покажет, будет жить в твоей памяти вечно. И лучше, поверьте, это бы были коты.
Последнее время Насе снилось, что Тёма уходит с Олей. Иногда ей даже просто снилась Оля, например, как она оборачивается в дверях и пристально смотрит на Насю. И это были самые кошмарные сны, сны, пропитанные иррациональным страхом, в которых показывается неправильная дорога, неверное развитие сюжета.
На переменке все вышли играть в сокс. Нася с Герой, Тёмой, Доцентом и Даней забрали себе лучшее место во дворе, где солнце не слепило глаза и откуда мячик не смог бы улететь в недосягаемые углы. Даня очень эмоционально и артистично пересказывал сюжет фильма, который показывали в Восточном Округе, так что всем сразу захотелось его посмотреть. Народ смеялся и шутил, вяло перебрасываясь соксом. Земля ещё была сырой после дождей, мячик весь намок и испачкался и, ударяясь о ноги играющих, оставлял на них грязные следы. Во дворе бегали малявки, брат Геры снова пошёл куда-то бродить в одиночестве, у глушилки собрались девятиклашки. Всё, как всегда, только испачканные соксом ноги Наси немного трясутся.
За несколько минут до конца перемены к компании подошла Оля. У Наси сердце забилось быстрее, и она почувствовала, что на лбу выступает холодный пот.
Оля сегодня пришла в школу в суперузких чёрных джинсах и красном топике, под которым просвечивали её худые рёбра и чёрный лифчик, передние дреды были завязаны на затылке узлом, который она периодически поправляла, поднимая руки и оголяя бледный живот. Красная змея на её руке уже становилась тусклой и, к сожалению, требовала обновления.
– Привет, ребята! – наигранно милым голосом поздоровалась она со всеми, – Тём, слушай, тут такое дело… В общем, я у тебя вчера в комнате свой пояс оставила. Забыла надеть, когда уходила…
На секунду повисло неловкое молчание.
Что?!
У Наси перед глазами всё потускнело.
Нет-нет-нет-нет
Реальность истончается.
Сердце останавливается.
Как он мог.
Она сжала кулаки, стараясь не провалиться в демку.
Пояс. Жесткий широкий Олин пояс. Помню.
Реальный мир тускнеет.
Только не сейчас
Зрачки расширились..
Сквозь километры, через чужие дома, мимо дорог мысли несутся к Тёминому дому.
Приближаясь к скорости света. Вот. Нася смотрит на пол.
Там.
Её пояс у него на полу.
Вот он.
Это правда.
Одноклассники вежливо продолжили разговор про фильм, позволяя треугольнику самому разобраться со своими углами. Нася ничего не видела перед собой, но старательно пыталась вернуться из другого мира.
– А, ну, может быть, я не видел. Хм, завтра я работаю… Короче, послезавтра тебе принесу в школу, если он там, – в это время говорил Тёма, но Нася не понимала слов.
Прозвенел звонок, и ребята потянулись к школьным дверям. В состоянии легкого транса Нася побрела за всеми на урок. Слов у неё не находилось.
В голове было мутно и сложно было дышать.
Значит, пока она болела и была прикована температурой к кровати, к нему в гости приходила его бывшая любовница. А может даже и не бывшая. Нася блокировала свою эмпатию.
«Не надо, я не могу больше видеть измен, я уже выплакала все слёзы по маме с папой. Пожалуйста, я не хочу, чтобы меня выворачивало наизнанку от чужой подлости. Моё сердце и так еле срослось, и так все швы готовы разойтись. Я не хочу этого видеть».
Демка сжалилась. И единственное, что Нася увидела, бросив взгляд на Олю, это её плотоядная улыбка и блестящие чёрные глаза – истинное лицо, проступавшее с демкой через маску лицемерия.
В душе всё было пусто. Выжжено дотла, вырвано с корнями. Смысла сидеть на уроке Нася не видела, и слова учителя казались чем-то далёким и совершенно бесполезным. Зачем что-то учить, зачем куда-то ходить, зачем с кем-то общаться, если этот мир приносит только боль? Язык присох к нёбу, руки похолодели. Всё снова стало бессмысленно, как в худшие годы.
После школы Нася, мрачнее туч перед дождём, отправилась домой с Герой. Гера находилась в счастливом ожидании: она активно старалась заполучить Даню, уже ходила вместе с ним в кино и ждала, что он вот-вот предложит ей встречаться. Теперь свои инопланетные глаза она красила ярче обычного, стала ходить в маминых туфлях на каблуках, а взгляд её горел уверенностью и силой. Все разговоры, с чего бы они ни начинались, заканчивались на новеньком: что он сказал, что бы он подумал, как он на неё посмотрел и прочее. Наверное, она была счастлива. Нася отвечала что-то на автомате, стараясь быть вежливой и не портить подруге её влюблённость своей зарождающейся депрессией.
– Эй, ты чего меня не подождала, – вдруг раздался над самым ухом обиженный Тёмин голос, и Нася почувствовала, как он дотронулся до её руки.
Надо же, она была так погружена в свои мысли и свою тоску, что даже не услышала, как он их догнал. Гера приостановила свой воодушевлённый монолог.
– А, привет… Я думала ты теперь с Олей пойдёшь, не хотела вам мешать.
– Пфффф, с Олей? А она тут вообще причём? – напрягся Тёма.
– Ну, ты же с ней… Она вон к тебе домой приходит, раздевается. Оставляет пояс…
– Не буду вам мешать… – Смущенно промолвила Гера и пошла дальше, не оглядываясь на своих остановившихся друзей.
– Да ты что вообще за глупости говоришь, детка? – Тёма прижал Насю к себе и крепко обнял, так что она не могла вырваться, как ни старалась. Насе на глаза уже наворачивались слёзы. – Она просто приходила ко мне домой с эскизами своими, я её даже не звал! Заодно разобралась у меня на столе. Никто не раздевался! И Вадик дома был, и мама… А пояс, чёрт её знает, как она там оставила!
Тёма чуть отстранился и прямо посмотрел на Насю чистыми глазами, как бы показывая, что он не виноват.
Да, вроде бы, он говорит правду. Видимо, ничего не было. Нася немного приподняла заслонку, которую она выставила перед демкой. Да, Тёма её любит, Оля ему не нужна.
Она вдруг почувствовала себя какой-то нервной истеричкой, и ей даже стало немного стыдно.
– Наверное, я что-то не так поняла. Видимо, от простуды ещё не отошла, – слабо улыбнулась Нася, и в душе снова начали распускаться цветы, и пришёл покой.
– Милая моя глупышка, – Тёма притянул её к себе и нежно поцеловал, – Я же тебя люблю, пойми.
Как по заказу, сквозь тучи пробилось солнце и тёплыми лучами обняло влюблённых ребят. Мир снова стал светлым и радостным.
– Ладно, я должна Геру догнать, пока! – улыбнулась Нася и чмокнула своего любимого в щёку.
Небо было лазурным. Насе так захотелось до него дотронуться, что она разбежалась и подпрыгнула. Ветер поднял её на несколько метров над землёй. Летать так легко! Настя снова подпрыгнула и зависла в воздухе, балансируя расправленными над землёй руками. Голова приятно кружилась, а тело было почти невесомым. Жалко Тёма ушёл, а то можно было и его научить.
Нася летела над домами, то смотря вниз, то переворачиваясь на спину и подставляя тёплому солнцу лицо. Струи воздуха ласкали её кожу и развевали волосы. Просто блаженство.
А вот и подъезд, надо бы аккуратней спускаться, а не пикировать. Небо должно помочь, оно же такое мягкое, как вата.
Дома Нася первым делом распахнула окно, впуская свежий воздух и тёплый свет. Потом переоделась в домашний розовый халат, приготовила себе обед из растворимого солоноватого зелёного порошка и села на кровать читать очередной сборник Лавкрафта, благо завтра идти не в школу, а на работу – помогать одиноким старикам по дому и слушать истории из их молодости.
Нася устроилась поудобнее и раскрыла книгу в мягком переплёте на заложенной странице.
Ох, Лавкрафт… Чтение его рассказов было подобно сну, который ты сам себе заказываешь. Или демке, которая вдруг стала подконтрольной, и можно загадать, в какой мир ты сегодня погрузишься. Сегодня Насе хотелось чего-то невероятно далёкого от того, что она видит на работе и в школе, дома и в мыслях знакомых, чего-то прекрасно-пугающего, яркого и таинственного. И она знала, что на страницах его книги она найдёт всё необходимое: древние предания, красивый антураж, сказочные пейзажи, прежний мир…
Пока она читала рассказы, медленно, вдумчиво, где-то на подсознании она чувствовала самого Говарда – доброго, чуткого, ранимого, одинокого. И ей казалось, что и он тогда почувствовал, сидя за своим дубовым столом в полутёмной комнате, что кто-то на него смотрит из будущего.
