Татьяна Беляева
Внутри меня зверь…
Глава 16. Она вам нужна, эта правда?
У меня в голове стали появляться движения и звуки. По смутным ощущениям я даже поел, как и что именно, даже не подозреваю! Тем более я не понимаю, как у меня вообще могло это получиться. Ведь главным цветом в голове, по-прежнему, остаётся черный, полная темнота. Я ведь умер, там, возле собачьего городища? Правильно?
Извините, но именно это мне услужливо подсказывала память, в которой всё заканчивалось на последнем прыжке волка.
Теперь снова какие-то непонятные звуки, шорохи, что-то тревожит мой слух. И… Очень приятные ощущения. Такое я в последний раз чувствовал… Даже точно не вспомню когда. Но очень давно, наверное, в детстве, когда я был совсем маленьким. Хочется проснуться, открыть глаза и сказать, улыбаясь: ма… Маша?
Я всё-таки смог открыть глаза. Да, это была она. Сидела рядом и гладила меня по голове, мне даже захотелось помурлыкать. Хотя, как мне потом рассказала Маша, я это и делал, рефлексы, похоже. Прислушавшись к окружающему и ощутив своё тело, я всё понял. Маша сидела и гладила большую чёрную кошку. А когда я проанализировал окружающие звуки, то осознал, что всё это происходило за ширмой, в углу общинного зала артели.
БРЕД!!! Причём полный. Вот интересно, я попал в рай или ад?
Я снова закрыл глаза. Мои ощущения дополнились ужасающей болью, особенно в боку и лапах. Я зарычал, пытаясь отогнать болезненные ощущения. Маша некоторое время продолжала меня гладить и почёсывать за ушами. А потом, когда я успокоился, потихонечку вышла. Пора. Сейчас или никогда…
Не открывая глаз и собрав всю силу воли в кулак, я начал превращение. Подозреваю, что в моём нынешнем состоянии это может быть опасно, уж больно ослаблен и измотан организм. Но я рискну, другого выхода нет. Головокружение и судороги в мышцах накрыли меня волной. Похоже, у меня всё получается.
Когда, спустя минут десять Маша вошла в импровизированную комнату, я был другим. На неё, из-под клетчатого одеяла, смотрели смущённые глаза человека.
Да, мне было стыдно. А как по-другому, у Кота не было одежды. Совсем не было.
К моему удивлению ни криков, ни обморока не предвиделось. Маша улыбнулась и тут же протянула мне сумку с сывороткой. Потом от неё последовал отчёт. Моё поручение было выполнено и к заветному аксессуару никто, кроме неё, не прикасался. Даже отец. Хранила она её под своей кроватью и всегда брала с собой, когда надолго уходила. Я улыбнулся. Забавно было слышать её рассказ, да и человеческая речь, как оказалось, мне была в новинку.
После этой вступительной части я попросил Машу принести мне какую-нибудь одежду. Она широко улыбнулась и выскользнула из моего импровизированного лазарета. Спустя пару минут, ко мне, весь в сопении и нахмуренных бровях, зашёл староста. С одеждой. Оставил мой выстиранный спортивный костюм на стуле и, напряжённо растянув губы в улыбке, уточнил, могу ли я ходить. На мой утвердительный кивок он отреагировал просто, сказал, что будет ждать у себя. Как только я смогу встать и ходить. Потом, молча, ушёл.
Значит, ждать меня будешь, староста? Хорошо, староста, жди. Только очень жди…
Я медленно, но верно стал собираться на выход. Причём первая моя попытка была крайне неудачной. Едва я попытался сесть на кровати, меня опоясала резкая боль. Я откинул одеяло и внимательно себя осмотрел. Яркие, бордовые, но довольно удачно зашитые раны на боку. Небольшие, но очень болезненные, повреждения на левой руке и бедре. Но это всё было мелочью. Если верить ощущениям, которые возникли при попытке встать с кровати, у меня были сломаны рёбра. Причём тот, кто это делал, подошёл к процессу очень творчески и основательно. То ли плясал на моей грудной клетке лезгинку, то ли несколько часов пинал мои рёбра молотком. Плюсом шло сильное головокружение.
Но, несмотря на все эти преграды, я смог одеться и вышел из своей загородки. Все сборы и поход в комнату старосты занял около тридцати минут. Включая и размещение драгоценной сумки с сывороткой под кроватью. Кстати, этот наклон стал для меня чуть ли не самым трудным испытанием.
Войдя к старосте, я без спроса уселся на стул и начал разговор первым:
– Расскажи мне, староста, чем дело с волками кончилось. Чем сердце успокоилось. И не скрывай ничего, староста, не умалчивай. Тебе не трудно поговорить, а мне приятно узнать будет, как я выжил. Так что не стесняйся, наливай и начинай свой рассказ.
Староста вздохнул. То ли из-за моей наглости, то ли из-за предложения налить. Но выполнил обе моих просьбы. Налил и начал рассказывать.
В городе шёл отчаянный бой . Артельцы готовились к нему уже второй день, с тех пор, как пришли тревожные вести от дальних патрулей. Так что появление волчьих стай на окраинах удивления ни у кого не вызвало. На входе в город противника остановить не удалось. Слишком много было волков. Артельцы и горожане отошли на вторую линию обороны, на баррикады. Вот там то и развернулись основные действия. Городское ополчение смогло отбить два штурма и готовилось к третьему. Но в этот момент волки оставили баррикады в покое. Используя эту паузу, староста стал наводить порядок. В основном среди потрёпанного и сильно покусанного ополчения.
Потом начали обсуждать, стоит ли уйти с баррикад ради помощи собачьему городищу. И старосте даже пришлось истратить два драгоценных патрона, чтобы начали слушать. Но крика перед этим было! Что тут поделаешь, паника. Но когда все немного успокоились, поняли – прав староста. Перебьют собак – вернутся сюда, всеми силами. И тогда горожанам уже никто помочь не сможет. А значит надо идти им на помощь. Да и ссоры пора уже все оставить в прошлом. Беда то общая, да и смертельная, пожалуй.
Были собраны и пересчитаны последние патроны, их оказалось ровно на один залп. Вот с таким запасом и отправились на помощь собакам. К городищу подходили аккуратно, стараясь не шуметь, поэтому и шли не быстро. Кто его знает, что там, у собак, происходило. Но вот, когда мы добрались до места… Наверное минут пять не могли прийти в себя, наблюдая за сумасшедшим боем, Пёс и черная кошка в клочки рвали волков. Правда, с переменным успехом.
А вот потом речь пошла о том, чего я уже не видел:
– Мы все стояли, замерев, не только от вида схватки, но и просто боясь нарушить сложившееся равновесие сил. И это оцепенение стало с нас спадать только, когда волки попытались сдвинуться вперёд. Вожаки выяснили, кто сильнее, а Кот, в смертельном броске сжал горло последнего из врагов. Эта пара так и лежала, не шевелясь, чуть в стороне от победно рычащего Пса. Волчья стая волной покатилась вперёд, но в их действиях чувствовалась явная неуверенность. Что и не мудрено, учитывая смерть Вожаков на их глаз. Но, видно, цель у них была, и они её хотели исполнить, даже без своих руководителей.
Я подал свистом сигнал, и мы дали залп, последний, но откуда волкам об этом знать. А потом с криками и самодельными рогатинами наперевес, мы ударили по стае. Волки дрогнули. А потом и просто побежали. Последней отходила группа, прикрывавшая раненых волков. Организованно они отходили, правильно, даже можно сказать – разумно.
Выгнав остатки стаи из города, мы оставили преследование отступающих Псу с его сворой. Сами же вернулись к месту боя. Нужно было ранеными заняться, да и баррикады привести в порядок. Военное положение ведь никто не отменял.
И там, возле городища, мы снова увидели Кота. Он так и лежал, сжимая в челюстях горло волка. Мертвая была хватка, совсем мёртвая. Разжать его клыки пытались по-разному, ни у кого не получилось. В итоге мы решили его похоронить, как есть, вместе с волком, но… Тут из развалин выбежал какой-то мужик с девчонкой. Чужие и даже не местные. Выставили вперёд пистолет с ружьём и начали отгонять наших от Кота. Артельцы схватились за топоры. В общем, чуть до драки дело не дошло. Меня срочно позвали с баррикад, надо было что-то решать с чужаками. А когда я подошёл, оказалось, что девчонка меня откуда-то знала. По имени назвала. Так и познакомились. Немного поговорили, самокрутками с её отцом обменялись. Потихоньку всё само собой и успокоилось. Но потом они потребовали зверя дикого в артельный дом перенести. У старосты просто глаза на лоб полезли от такой наглости. Но они продолжали настаивать, особенно девчонка свирепствовала. После моего отказа, попросила помочь здесь навес сделать, прямо на площадке перед городищем. Сказала, что она сама с Котом останется и как-нибудь уж его выходит, раз мы оказались такими зверями бесчувственными.
В общем, уселась девчонка, прямо на землю, возле Кота и стала его поглаживать. Шептала ему что-то на ухо, почёсывала. И даже смогла, постепенно, разжать его клыки. А ведь чуть раньше крепкие парни пытались это сделать. И ничего у них не получилось, даже при помощи рычага!
Я попытался вникнуть в подробности и начал расспрашивать. Но они бред какой-то рассказывали. Чушь! Ну не знаю, почему разрешил глупость эту сделать. Не знаю и всё тут! Я приказал отнести Кота в артельный дом. И даже сам на ребят, отказавшихся помогать с переноской Кота, накричал. В общем, сделали всё, как и просила Маша. А парочка эта ещё, по-хозяйски, ширмой угол отгородила и целую больничную палату там устроила. Ходили за диким зверем, как за дитём малым. Молоком из бутылочки поили, раны самогоном протирали. Девчонка с Котом этим ободранным больше чем за общинным столом просидела.
Вот как-то так оно всё и происходило. А ты, как, если честно, бродяга?
– Честно, Михалыч? Извини, староста, ничего, что я так, по-простому? Рядом ведь всё равно никого нет. Знаешь, не так я хотел тебе всё рассказать. Думалось, что всё тебе выложу со временем, постепенно. С аргументами и доказательствами всякими. А тут… В общем ничего не поделаешь, ситуация такая сложилась. Хорошо, слушай теперь меня. И начну я свой рассказ с самого начала.
Шаман мёртв. Нет, это не я. И говорю это без сожаления, он свой долг отдал, сполна. Закрыл мою спину от волков, когда я уходил в лес от стаи. И шёл я за самым дорогим, что осталось в этом мире, за знанием. Вот скажи мне староста, ты разбираешься в генетике? Твоё ошарашенное «нет» меня почему-то совсем не удивляет. И я тоже не разбираюсь. Но придётся нам с тобой в это всё окунуться, по самую макушку. Так что давай сейчас скажу главное. Я человек…
Что это ты с таким облегчением вздохнул? Страшно было?
А теперь немного подробнее. Скажу сразу, по стечению обстоятельств я могу превратиться в кошку. Точнее в Кота. Большого Кота. Чёрного. Испугался?
Да, староста, когда я превращаюсь, продолжаю полностью всё понимать. Правильно, можно сказать остаюсь человеком или вернее Котом с человеческим разумом. Как так получилось, спрашиваешь…?
Ты помнишь, раньше было много фильмов и легенд, про оборотней? Так вот, они в чём-то правдивы. Далеко не во всём, но зерно истины в них есть. И чему бы тебя не учили в школе, не все мы происходим от обезьян. Вот так. Я согласен, странно это всё звучит, но хоть доказывать мне всё это не придётся. Ты сам всё видел. В ходе боя с волками ты ведь не только на меня смотрел? Я так и думал, ты у нас всегда был наблюдательным и далеко не глупым.
Ты помнишь животных, точнее какими они были раньше? И уже наверняка понял, что они отличаются от тех, с которыми мы сталкиваемся теперь. Те же волки. Они стали бронированными и сильно увеличились в размерах. И главное, с каких это пор они стали такими хитрыми? Много вопросов я задаю, понимаю. Не всегда приятных, староста. Но подумай сам. Проанализируй всё хорошенько. Ты ведь у нас в артели руководитель, тебе принимать решения. На тебе и вся ответственность за наше выживание. Но я ещё не закончил…
Хотя продолжить мне не дали. Раздался очень аккуратный стук в дверь.
Староста со вздохом встал и пошёл открывать. На пороге стоял озадаченный дежурный. Всё, что он нам смог объяснить толком – надо выйти. Вдвоём, нас там ждут. Больше ничего толком от него староста не добиться не смог. Странно всё это. Извини, староста. Потом продолжу свой рассказ. Время ведь у нас есть, не выгонишь пока из артели? Ну вот и ладненько.
И на том спасибо, добрый человек.
Мы вышли из комнаты и направились вслед за дежурным. То, что происходило около артельного дома, лучше и правда было увидеть своими глазами. Я это заподозрил ещё раньше, взглянув на дежурного. Уж больно странные эмоции отражались на его лице. Я даже, грешным делом, подумал, что это уважение. Я немного подтолкнул старосту, пошли, нас ждут. Знать бы только кто.
Удивили, говорю это совершенно искренне. Я ожидал чего угодно, но только не этого. На старосту даже смотреть было тошно. Не поверил ты мне, в глубине души Михайлович, а зря, сам теперь понимаешь. Вот как жизнь поворачивается, странными изгибами. За последнее время я уже второй раз жалею о прошлых, таких спокойных и простых временах. Замечательное было время. Возможно, зря я стремился к новым знаниям, развитие – это далеко не всегда прямая дорога к счастью. А жизнь и так, сама по себе, странная штука.
На площадке, перед артельным домом, стояли собаки. Много. От дряхлых псов, до почти щенков, ещё не переживших свою первую линьку. Похоже, что здесь собрались все. Из тех, кто мог стоять на лапах. Впереди этой своры стоял Пёс, во всей своей красе и гордости. Выздоровел уже, зверюга. Порода в тебе чувствуется. Новая, рождённая нашим миром. Миром, который только зарождался. И происходило это рождение прямо у нас на глазах.
Хотел бы я на тебя глянуть, когда ты был человеком. Наверно женщины прохода тебе не давали. Угадал, Пёс?
Два имени были выведены на пятачке перед домом, прямо в пыли, моё и старосты. И слова эти красовались перед Псом, который, при нашем появлении, уткнулся мордой в эту надпись. Очень корявую, кстати. Как будто маленьким ребёнком выведенную. Ну или когтем собачьим, для этого не приспособленным. В воздухе повисла тишина. А после короткого рыка Пса – общий поклон. По-другому это воспринять было нельзя. Пёс единственный, кто остался стоять на прямых лапах, хотя и он не поднял морду. Ценю. Мы принимаем твою благодарность, Пёс. Это я сказал уже вслух. Шевеление морды Пса. Из задних рядов выдвинулись молодые собаки. Немного суетливо, но с явным благоговеньем, к нашим ногам была положена туша оленя. Молодого и жирного.
Где вы только добыли такого красавца, охотники?! Места покажите?
Спасибо.
Я приду к тебе, и мы поговорим. Нам многое надо обсудить, но это будет позже. А сейчас просто спасибо. За уважение и добычу, который вы с нами поделились.
Это тоже всё было сказано вслух. Чтобы все слышали. Кивок головы Пса. Снова раздался отрывистый рык Пса и собаки начинают уходить. Степенно и не оглядываясь.
До скорой встречи, Пёс.
Прыжок… Шершавый язык Пса скользнул по моей руке. Да, я помню, именно эту руку ты тогда прокусил. Считай, что мы это всё забыли. И можешь мне поверить на слово, я больше не буду воровать у тебя кости. Если потребуется, то просто попрошу. И теперь я знаю – ты не откажешь.
Пёс повернулся и пошёл за своими, в сторону городища.
Артель, в полном составе и столь же полном оцепенении стояла и наблюдала за этим странным ритуалом. Я повернулся к старосте. Как ни крути, но нам ещё надо закончить разговор. Я подмигнул. Староста всё понял правильно и кивнул головой в ответ. И мы с ним, степенно, в полной тишине, вернулись в дом.
Молчишь староста? Правильно, к чему торопиться со словами. Ты умный и думать умеешь. Поэтому послушай внимательно. Меня. Твоего друга. Кем бы я ни был теперь в твоих глазах, но прошлое это не отменяет. Я не наврежу ни тебе, ни артели. Так что послушай и постарайся не перебивать. От этого может зависеть не только твоя жизнь. Я расскажу тебе, как для меня всё начиналось, Медведь…
После этих моих слов у старосты расширись глаза, а его рука, рефлекторно, потянулась за банкой сгущёнки. Он так всегда делал, когда сильно переживал. Природа, куда от неё денешься…
Глава 17. Скоро зима.
Трудно нам было говорить, и не потому, что не о чем. Просто сложно, оказалось, найти общий язык. Особенно в глобальных вопросах, обойти которые было просто невозможно. Староста хотел всё скрыть, хотя бы на время. Я возражал, времени у нас в запасе было совсем немного. Мы спорили, долго ругались, пару раз к нам даже заглядывали, встревоженные шумом артельцы. После чего мы извинялись и, минут на десять, снижали голоса до шёпота. А спустя три часа наших посиделок, Маша принесла нам чай и бутерброды с копченым мясом. По-хозяйски так зашла, без стука. Но тут её упрекнуть не в чем, руки были заняты подносом. И пока мы ошарашено молчали, стала хозяйничать на столе, где ничего, кроме переполненной пепельницы и пустых стаканов, не наблюдалось. Староста, придя в себя, попробовал что-то высказать о вежливости и стуке в дверь. Но, в ответ на свою неосторожную фразу, получил сообщение, о том, куда ему придётся постучать, если он не отпустит, в ближайшее время, больного. То есть меня. Вышла Маша из комнаты старосты в полной тишине. Зато этот неожиданный визит изрядно разрядил атмосферу. Мы даже сразу как-то перестали спорить и перешли к обсуждению ближайших планов.
Итогом нашего бурного диспута стало несколько решений. Во-первых: пока мои открытия на общеартельское обсуждение выносить не будем. Во-вторых: староста дал мне своё высочайшее разрешение на поиски внутри артели. Я должен был определить всех, кто может, по моему мнению, трансформироваться. Так же необходимо было опросить их и составить список. Ну, а третье решение было самым важным. Мы обнародуем всю информацию позже. Сразу после того, как староста сам проверить сыворотку на своей шкуре. И проверка эта начнётся уже завтра утром, под моим чутким руководством и контролем.
На счёт фермера и его дочки мы поговорили отдельно. Решили просто, надо пообщаться с Федором и сказать ему правду. Раньше, чем через две недели мы не сможем отправить их в родную деревню. Пусть у них там напряжение немного схлынет, да и нам приготовиться к визиту надо. Группу охраны собрать сейчас трудно, ребята, после стычки с волками потрепанные. Опять же, раненых много. И возникла у старосты хорошая мысль, что наш отряд будет своеобразным посольством, с целью налаживания отношений с их общинами. Так мы и решили, к обоюдному согласию. Переговоры с фермером и его строптивой дочерью, я, к немалому облегчению старосты, пообещал взять на себя.
Теперь бы осуществить старосте обещанное, да не напортачить при этом.
После того, как мы пожали друг другу руки и разошлись в разные стороны, я решил зря время не терять. Пошёл сразу к Федору, чтобы не откладывать трудный разговор в долгий ящик. Подойдя к его с дочкой комнате, я понял, что меня ждали. Фермер с явно видимой опаской, а вот Маша с улыбкой. Я сел и на столе, передо мной, тут же появилась еда. Ужин в артели давно закончился, но Маша, по-хозяйски, забрала мою порцию свежеприготовленной оленины и заботливо укутала её какими-то тряпками. Есть мне особо не хотелось, но и отказываться было как-то не вежливо. Я поблагодарил за заботу и, прожевав несколько ложек, хотел уже начать разговор. Но не получилось.
Да что же за день сегодня такой! Перебивают все, кому не лень!
Маша взяла инициативу в свои руки и заявила, что они, с отцом, посоветовавшись, решили пожить пока здесь, в артели. Недели две – три, может быть месяц. Если есть, конечно, такая возможность и никто не будет против этого возражать. Они хотели переждать, пока всё не успокоится. И у нас, после набега волков и у них, после её побега из города. И единственное, о чём они просят, это, при возможности, передать весточку в их деревню, о том, что с ними всё хорошо. Но это только если будет возможность.
И вот что мне после этого надо было сказать? Я степенно кивнул головой. Пробурчал, что обязательно поговорю со старостой. И продолжил жевать, это и правда иногда лучше.
А дальше мой ужин продолжался под эмоциональный рассказ Маши о новостях и впечатлениях от жизни в артели. О том, с кем она познакомилась, как поругалась на кухне с поваром из-за неправильного приготовления им супа. И о том, что потом они помирились и теперь готовят всё вместе. Так же мне было рассказано, что её отца, Федора, уже привлекли как консультанта к артельным теплицам и он уже фактически стал там главным агрономом.
Положив ложку в уже пустую тарелку, я понял – мне нравится её голос. Впервые за последние лет десять я вспомнил, что такое настоящая домашняя обстановка. Тепло и уютно. Я ещё раз поблагодарил за еду и компанию и отправился спать. В свой закуток артельного дома, который располагался совсем недалеко, буквально в десяти шагах от их комнаты.
Было утро. Вернее только светало. Моё пробуждение было далеко не самым приятным. Я, сквозь сон, ощутил движения около ширмы. Очень аккуратные шорохи, как будто кто-то пытается скрыть своё присутствие. И странный запах.
Есть оказывается свои минусы в животной натуре, всё она чувствует. Иногда, даже слишком чутко.
Подобравшись, я стал ждать. Но буквально через минуту всё стихло. Одевшись и прихватив пояс с ножом, на всякий случай, я осторожно выглянул в коридор. Вот… Дурень. По другому и не скажешь. Как много я, оказывается, пропустил, за время своей болезни. Да и проблемы вчерашние, совсем видно глаза замылили. Около двери, за которой спала Маша с отцом, стояло ведро, полное красивых осенних цветов. Не думаю, что они предназначались Федору. Я так понимаю, у Маши появился поклонник и, вполне вероятно, не один. Да, дела стали твориться в артели.
Нет, у нас частенько парни женились. Кто на городских, кто на деревенских. Но всегда действовало негласное правило – женщин в артели быть не должно. После свадьбы всегда перебирались семейные к жёнам. Опасно у нас было в артели, окраина. Только несколько, самых упрямых ребят, поселились с жёнами около артели. Мы их сначала отговаривали, а потом, махнув рукой, сами помогли отремонтировать дома. Но видно всё меняется.
Сон как рукой сняло. Я пошёл в общинный зал и уселся в углу. Сидя за общинным столом, я наблюдал, как постепенно пробуждается артель. Встают парни, начинается суета на кухне, где дежурные разжигали печки. Раздаётся звон котелков. Увидел, как возвращаются патрульные, с ближних постов. Запах дыма и треск разгорающихся смолистых поленьев.
Как же я, оказывается, скучал по всему этому.
Жизнь продолжается и это хорошо. А мне уже пора к тебе, староста, между прочим. Не обижайся, что так рано бужу. Я тебя, конечно, очень уважаю, но хватит дрыхнуть, вся зима ещё впереди! И сыворотка уже готова. Я и так решил пожертвовать тебе два ампулы, из принесённых запасов.
А ещё, мы с тобой сегодня немного прогуляемся. В канализацию.
